Текст книги "Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том 1. Бафомет вернулся в Москву"

Глава 2. Лечение запоров и надежд

Маршрутка вечером переполнена,

Я проезжаю мимо дома, где когда-то жил.

Интересно, кто там сейчас. Им неведома наша история11
  Все несуразные мысли, изложенные ниже номеров и названий глав романа курсивом, начиная со второй главы, принадлежат перу автора.


[Закрыть]

Запор – замазанная несколькими слоями краски и ободранная по краям стальная пластина со стальной же, приваренной к ней здоровенной рукоятью, с лязгом вошёл в углубление на дверном проёме в стене и замер. Дверь в палату №3/3 закрылась, намертво отрезав всех в ней пребывающих от остального Мира.

До того, пяти больным назначили ударную дозу галоперидола внутривенно и злорадно.

Санитары стабилизировали пациентов на койках во избежание!

Дежурный санитар для порядка напоследок заглянул прищуренным внимательным глазом в «намордник» – маленькое окошко на двери на установленной высоте 1м 50 см. и удалился в санитарскую, втихаря пить и снова пить горькую. Иногда он, правда, что-то пел себе под нос, заунывное и неразборчивое, толи по-казахски толи ещё как.

На кроватях принайтованные специальными крепчайшими ремнями свивальников бились в судорогах после пары успокоительных доз-уколов больные и симулянты палаты №3/3 почти все едино. У двоих – Мармеладова и Сердюкова пена уже отекла и застыла на углах подушек, на подбородках и груди, другие ещё доходили и стонали. Суставы выворачивало и ломило, кипяток и огонь бродил по венам, застревал в лимфе и проникал в мозг. И мечталось лишь об одном – быстрее потерять сознание и упасть в бездну беспамятства, это понималось даже шизоидами в стадии крайней ремиссии.

Да и ни какие не сапиенс они уже были, а anfibio – лягушки для опытов на лекции по зоологии или червяки?

За что Господи? Прости тем, не ведают, что творят.

Середина дня едва наступила, а здесь был, уже наступил конец времён, локальный Армагеддон.

От автора:

Смею пояснить тем, кто не знал и напомнить тем, кто в курсе, что означает это слово буквально «гора или высокий холм Мегиддо» расположенная недалеко от Хайфы, где состоится последняя битва добра со злом. Первое упоминание Армагеддона как географической точки, принадлежит Иоанну Богослову. Его откровения включены в канон Книги, утверждённый Лаодикийским собором в 364 году, Ныне Библия состоит из 66 книг. 39 содержится в Ветхом Завете и 27 – в Новом. Всего известно около 300 авторитетных книг этого плана.

После ухода, столь поспешного, доктора Лепецкого, после его «Козла» лечащий врач Гаврилов, на которого и спустили всех собак или сук, отыгрался по полной схеме. Досталось всем правым и виноватым, без разбора, за «идиота», за – «никчёмность, отсутствие профессионализма, отпуск в октябре», даже припомнить трудно за что ещё. Одним словом счёт был предъявлен, и расплата стала скорой. Опала маячила, а за что? «Хрень какая-то!».

Говорят, что расстрелянного фашистскими изуверами в августе 1944 года Эрнста Тельмана – Председателя ЦК компартии Германии, с момента ареста и до самого его конца пичкали наркотой и последними достижениями немецкой передовой фармакологии. Всё специфического свойства в надежде, что несгибаемый Эрнст сдаст, наконец, своих товарищей из тайного военного комитета компартии. Их фамилии были известны только узкому кругу лиц ЦК.

Доведённый до скотского состояния, в одиночке концентрационного лагеря Бухенвальд, он все же камарадов-нелегалов не выдал. Лучшая в мире на тот момент, немецкая химическая индустрия, от средневековых алхимиков ещё, как же, ничего не смогла поделать с железной волей бывшего упаковщика и корабельного юнги.

В отличие от немецкой науки, советская и её наследница – российская психиатрия, что на службе его величества государства, всегда была, что называется, вооружена до зубов. Вооружена была, не столько различными антипсихотическими препаратами и психоделиками, сколько передовыми методиками манипуляции сознанием.

От Ганнушкина до Смулевича, психиатрия теоретическая и ещё более практическая медицина под лозунги о преобладании экзистенциальных гуманистических подходов в лечении, занималась его подавлением и изготовлением послушных клозапиновых скотов.

Верноподданнический настрой – чего изволите? энтузазизьм в психиатрии процветал.

Да, а как же старые проверенные годами методики, представленные широкой общественности, например усилиями талантливого австрийского военврача Грюнштайна они, что называется на ходу, применяются до сих пор в особо интересных случаях, правда уже не так массово. Вспомнили – « … промойте ему хорошенько желудок, и клизму, клизму, клизму мерзавцу» Я. Гашек – «Похождения бравого солдата Швейка». Впрочем, к тому были все основания, побочными действиями лекарственных препаратов являлись недержание и диарея или хуже того – запоры, которые имели неприятное свойство разрешаться в самый неподходящий момент.

И да простит мне читатель эти физиологические подробности, но без них не понять всего ужаса бытия в этом казённом доме, пропитанном запахом скорби, отчаяния и человеческих испражнений.

На этаже, в разных концах коридора было 2 туалета, один из них для мед. персонала и одна душевая. Говорят, что до XX съезда партии, там ещё была горячая вода. Под койкой каждого больного должны были стоять ночные горшки, но по причине невосполнимых потерь их, выкрашенных в нежно голубые и синие цвета, было по одному на 2—3 человека. Особым шиком считалось владение горшком ярко-красного цвета, их ещё называли пожарными, таких в отделении было всего два и оба были у буйных в №3/1. Утром, под бдительным контролем дежурного санитара те, что были наполнены, выносили назначенные по очереди «психи», для чего предварительно они выставлялись рядом с входной дверью. Далее их в туалете освобождали от содержимого, мыли в специальной ванне, обильно посыпали хлоркой и возвращали, согласно записи карандашом в толстой тетради о количестве от каждой палаты.

Частым развлечением было поставить «свой» горшок под чужую кровать, а потом при всём честном народе гнобить зазевавшегося болезного. Обычно так подшучивали над вновь прибывшими. Правда, попытки эти иногда заканчивались мордобоем, так в своё время, тот же алкаш Мармеладов набил крепко по физии, упомянутого выше Геннадия Вячеславовича, отчего поначалу злорадно-довольное лицо последнего стало позже походить на тухлую луковицу переливами тускло-синего, жёлтого и розоватого. А Кирилл Мефодиевич грозным голосом, явно актёрствуя, вопросил – «Ну кто ещё хочет попробовать комиссарского тела?». Желающих шутить со ста килограммовым Мармеладовым после того случая не было.

Но, мы отвлеклись, вернёмся на третий этаж.

Досталось всем, по самую маковку. Из соседней палаты было слышно, стонал больной – «Голова болит». На что кто-то из рассекающего по коридору персонала обыденно ехидно заметил – «Голова не жопа, привяжи и лежи».

«Гаврила» сидел в ординаторской с остановившимся взглядом, и жевал жвачку Орбит. По-своему его было жаль, вообще жаль. Отрешённо в голове его крутились цепочки мыслей – «В идиотском доме все-все идиоты и главврач-рвач. Знаете, почему хорошо отдыхать на море? Так там, только с трёх сторон «шизики».

Благородным донам тяжело в этой жизни, а неблагородным, что легче?

Между тем виновник сего пердомонокля Серов уходил в беспамятство, выныривая из него и снова погружаясь. Эти качели сменялись тремором, вращением, водоворотом, захватывали разум, но ещё краешком сознания жили боль физическая и боль от обиды, нанесённой ему лично главврачом. Ещё 2 месяца тому назад, сердобольный санитар Меркулыч случайно проговорился.

Так Александр Алексеевич узнал, что резко отклонено письменное ходатайство его однокашника по физтеху Жени Ступицына. Его бескорыстного друга и единственного близкого человека на всем белом свете, кроме Белочки – жены, поданное на имя Лепецкого ходатайство о проведении повторной психиатрической экспертизы и консилиума на предмет признания Серова абсолютно здоровым и дееспособным.

Вырваться отсюда в ближайшем будущем надежды теперь почти не оставалось, и это была боль, всем болям другим неровня.

Потому-то сегодня на большом обходе он и не стерпел, когда Лепецкий, скользнув по нему равнодушным взглядом, видимо даже не вспомнил, о том важном ходатайстве, а быстро переключился на соседа Геннадия Вячеславовича, вообще-то с виду безобидного и в быту премилого человечка. Не смог сдержать здоровой бойцовской наглости и злобы, с которой мелкая тварь, загнанная в угол, бросается на хищника.

То вам не толпой на мамонта, хоть и шкура его толщиной почти восемь сантиметров, тут один на один на медведя, да с рогатиной. Граната конечно на всякий случай в кармане имеется, но она учебная.

В психушку Александр Алексеевич попал случайно, как он считал, после невероятного напряжения последних двух лет работы над темой докторской. Борьбой за безумные по смелости научные идеи и непонимание соратников-соперников по отделу – физ. лаборатории в ГНИИТФе – важном государственном институте (Государственный научно-исследовательский институт теоретической физики РАН).

Беспредельно устал от вечного поиска-выбивания необходимых бюджетных средств, их отсутствия в «ящике», попыток объяснить неудачи естественными процентами от всего массива фундаментальных исследований. А главное – сложно протекавшей уже второй беременности у любимой жёнушки. Первая окончилась также катастрофически.

Именно выкидыш, последовавший за всеми перипетиями борьбы за ребёнка, и стал, последней каплей, переполнившей чашу разума и опрокинувшей размеренную жизнь в том злосчастном холодном московском ноябре. Теперь она делилась на до, и после того получасового звериного воя, которым он так испугал сотрудников лаборатории института, и разбитого стекла двери лаборантской, после сообщения-звонка об очередном выкидыше.

Все летело в тартарары.

Он не знал, да и не мог знать о том, что данным случаем, а также объяснимым с нормальных человеческих позиций, наступившим у него затем периодом временного полного отрешения от внешней жизни, воспользовался Звездунов. Пробивной, на все готовый заместитель начальника отдела – Женечка, его зам. Мразь, как оказалось, это была редкая, завистливая. Он давно мечтал присвоить себе некоторые, воистину интересные разработки Серова в области теории Большой симметрии квантовых процессов, которыми тот, будучи по природе человеком честным и чистым делился, как и всем остальным с окружающими коллегами, по наивности полагая, что все человеки – братья, равны и тому подобные интеллигентские бредни.

Быстро нашлись соратники (от слова – сор), деньги и нужные знакомые люди – сволочи, бескорыстно готовые якобы помочь Александру, послушать, подлечить, а на деле шустро засадившие его в психлечебницу, где установили первичный диагноз – «эмоциональная неустойчивость, расстройство личности». Трудовой коллектив НИИ, как водится ничего не подозревая – поддержал, надо лечить, даже сердобольная женская половина.

Посетителей к нему поначалу, да и потом, после нового уточнённого диагноза – «маниакально-депрессивный психоз, шизофрения», не допускали. Письма и написанные им уже в заточении научные труды-гипотезы и статьи исчезали в лабиринте клиники, красного, кирпичного мрачного здания в одном из милых московских переулочков рядом с Курским вокзалом.

Все попытки связаться с женой и друзьями за редким исключением, надёжно пресекались администрацией психиатрического стационара на корню, а родители у Саши к тому времени уже давно умерли.

Белочка-жена красавица прямо как с картины – «Утро» Никаса Сафронова, тоже смирилась со своей участью и ударилась в какую-то мудрёную разновидность йоги, детей у них больше быть не могло. Да и, по сути, женщина она была молодая, полная амбиций и нерастраченной женской любви, которая требовала выхода и удовлетворения. Вокруг было столько желающих. В общем, мужа она перестала ждать довольно скоро, но помнила с неким щенячьим чувством толи вины, толи грусти. Этакая приятная, ни к чему серьёзному не обязывающая ностальгия.

Развод ей оформили без проблем спустя год (для приличия).

Связь с внешним светлым миром, для «психически больного» Немо оборвалась. Всё теперь ограничилась просмотром трёх программ по выбору дежурного санитара на стареньком телевизоре «Горизонт» (позже его заменили на – Тошибу) изредка по средам и пятницам с 15.00 до 18.30, и общением с коллективом больных и обслуги лечебницы.

Общаться, по правде говоря, Александр Алексеевич после 5 лет отсидки, особо ни с кем не хотел, все только по необходимости. Контингент здесь был, по правде говоря, ещё тот.

Жил он в совсем другом мире, без этих высоких белых потолков и мрачноватого электрического освещения. Очень тяжело было первые полгода, потом не сказать, чтобы легче, но пообвыклось, притёрлось.

Не раз Серов пытался работать, даже кое-что записал, но в отсутствии коллег и необходимого любому творческому человеку что писателю, что учёному антуража, признания, дело не пошло.

В самые тягостные и томительные дни он научился отключаться. Сначала этому способствовали воспоминания из босоногого далёкого детства, когда все были живы, и всё вокруг неоценимо хорошо. Солнце после дождя светило необычайно ярко, брызги летели из-под ступней, а лужи были и не лужи вовсе, а целые озера искрящейся воды.

Потом научился как-то, сам не понял как, путешествовать во сне, не во сне и что есть сон? Это были минуты и часы в сверкающих мирах созданных его фантазией, толи и на самом деле в других мирах нашей такой сложной и неизученной ещё в восьми остальных плоскостях Вселенной. Разум и любопытство исследователя были той самой машиной, которая носила его по галактикам, виртуальным сотам и пузырям, реликтовым излучениям, хроновывертам, струнам, червоточинам или туннелям, чёрным и белым дырам, в гости к тёмным материям, кристаллам, энергиям, пентакваркам и шести бозонам Хигса.

В необузданной голове рождались новые гипотезы, сложные теории обретали не менее сложные пояснения, сменялись одни на другие, ещё более сложные, но удивлявшие своей изысканностью и всеобщей заданной целесообразностью.

Как ни парадоксально звучит, лекарства видимо тому в какой-то мере способствовали.

Человек такая скотина, ко всему привыкает, адаптируется, но надежда таки тлела. Надежда, в отличие от Виктории всегда умирает последней, даже в психушке.

Ещё одним развлечением были книги, их по его просьбе приносили откуда-то из библиотеки, которая была заложена и подобрана ещё с царских времён. Затем идеологически ощипана, расширена и поднята в сталинско-брежневские времена до высот социалистического реализма, кстати, не такого уж и плохого, памятуя о нынешних перлах известных российских писателей от Буккера на орально-анально-клозетные темы в клиповом стиле.

Книги пахли вечным временем и успокаивали, было время читать и собирать камни, разбрасывали их другие, да и не камни это были, а тяжёлые булыжники, катившие по городам и людям страны, давя, калеча, ломая и перетряхивая наизнанку народную душу, научая обманывать, воровать, убивать и тратить, тратить, тратить деньги, баксы. По телику – по всем каналам шла серия рекламных роликов, главным героем которых был Лёня Голубков, покупающий жене то сапоги, то шубу и смело утверждавший, что он не халявщик а, дескать – партнёр.

В этой библиотеке были особым образом собраны книги о другом мире – хорошем. Добро побеждало зло, и было востребовано, так чего ещё нужно истерзанной душе «шизика».

Иногда на полях и чистых листах в конце книг встречались занимательные комментарии читателей, из которых следовало, что не все они были психами и «шизиками». Либо это означало то, что «шизики» это такая отдельная порода людей разумных, которая просто родилась не в то время и не в том месте и живёт рядом с нами по какой-то одному Богу ведомой причине и плану.

Тема требовала отдельного изучения, но скоро завела в такие дебри, что в какой-то момент Саша, он же Немо предположил, что и он возможно «шизик». Ну не совсем что бы «шизик», но все же он не исключал собственной неполноценности, и только сознание абсолютной несправедливости своего заточения не позволило дойти до полного смирения и настоящего идиотизма. Таблетки и уколы, которыми его потчевали, тому понемногу способствовали.

Огонёк обиды ворошил мысли, гонял их по кругу, заставляя мозг работать, искать выход. Удивительно, правда редко, но приходили целые романтические пассажи, в которых он видел себя в лучах славы, доказавшим всем свою необыкновенность и правоту, там за стенами лечебницы. После таких снов и мечтаний растерзанная душа ненадолго отдыхала и восстанавливалась, но оставалось неясное чувство вины и сожаления.

Пару раз в самом начале он бузил, требовал, орал благим матом, соответственно был крепко бит и научен, согласно тамошним правилам и понятиям. Потом Серов замкнулся, стал немой тенью. Казалось, смирился с участью графа Монте-Кристо, да и не было рядом мудрого старика Фарио, который все объяснит и научит. Все познаётся в сравнении.

Опыт, сын ошибок трудный…

Возвращаясь к битию (не путать с бытиём) и «фашистам» санитарам, которые зачастую действительно увесисто потчевали беспокойных, то ведь не по злобе, а в силу знания жизни и ради порядку. Негласная статистика многочисленных пожаров в психоневрологических диспансерах гласит о том, что почему-то именно такие санитары мордобойцы, недобрые садюги, чаще других – добрых, спасали, выводя из горящих зданий своих подопечных, рискуя самой жизнью. А что, по сравнению с жизнью, пара тройка зуботычин?

И специально для тех, кто считает, что уж сегодня то, такие безобразия в психиатрической лечебной практике в России происходить не могут в принципе:

Опубликован отчет комиссии Общественной палаты РФ по итогам общественного мониторинга московского психоневрологического интерната (ПНИ) N30. Его вывод: в существующей системе ПНИ даже пристальное внимание общества не может защитить жителей интернатов от нарушений их прав.

Ольга Алленова, Роза Цветкова

Первый мониторинг ПНИ N30 общественная комиссия проводила в январе-феврале 2015 года. По его итогам был опубликован отчет, в котором сообщалось о незаконном лишении граждан, живущих в ПНИ, дееспособности и свободы; о незаконном использовании изоляторов; об отсутствии ежедневных прогулок и питьевой воды в свободном доступе; о принудительной госпитализации и недобровольном лечении; а также о правилах внутреннего распорядка, изданных директором ПНИ и ограничивающих право граждан на личную переписку, прием посетителей, приобретение предметов первой необходимости и на пользование собственной одеждой. Такие меры члены общественной проверки расценили как превышение полномочий и нарушение прав и свобод граждан, гарантированных им Конституцией РФ.

В интернате по-прежнему практикуется принудительное содержание людей в закрытых помещениях, в частности в изоляторах. Напомним, что в январе 2016 года в этом интернате покончила с собой жительница Елена Ш., которая после выписки из психиатрической больницы провела в изоляторе ПНИ 18 дней. Собственно, ее смерть и стала поводом для первой общественной проверки учреждения.22
  К сожалению автор не может, в силу известных правил продолжить цитирование данного документа. Желающие ознакомиться с его полным содержанием, могут без труда найти его в Интернете.


[Закрыть]

(Коммерсант.ru за 16.06.2016 г.)

А теперь прошу, держись уважаемый читатель, чтобы не упасть со стула, кресла, дивана и т. п. прибежища. Вот Вам пример из серии – А у них там за бугром лучше нашего…

В 1973 году в США был проведён эксперимент под названием «Психически здоровые на месте сумасшедших». Это исследование поставило под сомнение надёжность всей психиатрической диагностики и вызвало настоящую бурю в мире психиатрии.

1. Эксперимент был проведён психологом по имени Дэвид Розенхан. Известно, что этот эксперимент поставил под сомнение надёжность всей психиатрической диагностики

Розенхан доказал, что выявить психическое заболевание наверняка вообще не представляется возможным.

2. Как он провёл исследование?

8 людей – три психолога, педиатр, психиатр, художник, домохозяйка и сам Розенхан – обратились в психиатрические больницы с жалобами на слуховые галлюцинации. Естественно, таких проблем у них не было. Все эти люди договорились притвориться больными, а затем сказать докторам, что с ними всё нормально.

И вот тут начались странности. Доктора не поверили словам «больных» о том, что они чувствуют себя хорошо, хотя те и вели себя вполне адекватно. Персонал больниц продолжал заставлять их принимать таблетки и выпустил участников эксперимента на свободу только после проведённого насильно курса лечения.

3. На этом Розенхан не остановился…

Источник: vmirechudes.com33
  К сожалению, автор в силу изложенных выше причин, не может продолжить цитирование этой увлекательной истории. Предлагаю читателю самому найти её на просторах Интернета, не сомневаюсь, получите неописуемое удовольствие.


[Закрыть]

Можно было бы привести и другие, более убедительные примеры. Я думаю, любознательный читатель при желании, всегда найдёт их на просторах российского и не только российского Интернета. Только не надо думать, что это единичные случаи и что-то серьёзно меняется к лучшему, «поживём, увидим» – так кажется, сказала одна умудрённая жизнью женщина в нашем любимом новогоднем фильме.