Текст книги "Москва – Маньпупунёр (флуктуации в дольнем и горним). Том 1. Бафомет вернулся в Москву"

Глава 14. Такие разные обороты системы

И те, что верят, и те, что не верят, и даже те, что когда-то верили, все они знают, что душа у них есть, только называют её по-разному – иногда совестью

Все граждане нашей страны, от самого детсадовского до почтенного возраста, имеют честь быть изучены своим государством. Для того им создан целый ряд официальных и не совсем учреждений, организовано бесконечное сонмище классных специалистов, простых завербованных и добровольных стукачей.

Впрочем, это характерно не только для СССР и России. Политика тотального контроля над населением давно процветает и в самых демократических государствах, причём тем развитее и сильнее, чем демократичнее. Только об этом не принято говорить вслух.

Признаваться в этом не совсем удобно, не комильфо как-то, при том безопасность и права человека на защиту жизни и частной собственности, … а где грань? Что перевесит, дома то и метро до сих пор взрывают.

Так вот, со двора, со школьной парты нам – русским, прививали ненависть к доносам, ябедничеству и предательству, учили товариществу, настоящей мужской дружбе.

Припоминаю, где то будучи в классе четвёртом-пятом, поменявши в очередной раз школу, в связи с переездом родителей в другой город, попал я по собственной же детской глупости, в неприятную историю. Желая показать удаль брызжущую, на перемене с первого раза мокрой тряпкой сбил лампочку метров этак с пятнадцати под высоченным потолком в коридоре.

Свидетелями моего успеха, само собой были только одноклассники и одноклассницы. Авторитет был практически на пятьдесят процентов завоёван. Почему не на сто – ниже.

Так вот все бы ничего, но на мою беду через минуту после восторженного гула одобрения, в коридоре появилась мадам – завуч школы, слёту, что называется, въехавшая в ситуацию. А поскольку она не могла видеть «героя», в отличие от результата героической выходки, то тут же собрала всех, кто там был в классе, и повела допрос по всей строгости педагогического таланта и макаренковского напора.

Сначала мы узнали, что лампочки делают наши родители, что это лампочка «Ильича». Далее последовали предложения сдать с потрохами хулигана и мерзавца, ибо это есть первейший долг пионера или комсомольца.

Позже для всех прозвучали угрозы и обещания все равно узнать фамилию пособника империализма, слава богу, до фашистов не дошло.

Ни сразу, ни потом никто не сдал. Самому сдаваться – значило потерять уважение не в классе, но в школе.

В тот же первый день пребывания в этой школе, после уроков был я прописан известным способом – избит в кровь целой ватагой ребят из моего класса и их друзьями старшеклассниками. Прописывали меня и брата кореша почти неделю.

Спасал приобретённый ещё ранее опыт, в свою очередь мы били обидчиков по одному и подальше, подкараулив обычно у их дома. Били крепко, по-юношески зло, чтобы даже мысли не возникло ещё раз с нами связываться.

Родители конечно интересовались – откуда синяки и ссадины, но ничего не добившись, тем не менее, в школу не ходили и не только потому, что мы просили об этом.

Стучать было западло!

Видимо совсем другие родители были у милицейского капитана Воловика, которому было неожиданно поручено руководством провести первый допрос Серова А. А. в мед. учреждении. Капитана милиции подробно ознакомили, в части касающейся с имеющимися материалами, уточнили схему допроса и оговорили возможные варианты поведения. (напомню читателю – к тому времени, кроме скандала в казино, убит главврач, незнамо куда исчезли двое граждан, до сих пор не удалось прояснить личности ещё двух лиц мужского полу, по некоторым признакам иностранцев и т. д. и т.п.). Вопрос был согласован с заинтересованной стороной – в ФСБ проявили активный интерес к расследованию данного дела. По предложению старшего, созданной недавно в службе группы провели совместное с МВД совещание и договорились об обмене информацией,

Не в тех капитан школах учился, да может и в тех, и родителями его были люди исключительно порядочные, но как говорится – не в коня корм. Закладывать он начал и привык с детства, со школы, где не единожды кляузничал классной даме на мальчиков и девочек своего класса, за что был бит и теми и другими, соответственно. Драться в дворово-школьный период он соответственно не научился, но ненависть к обидчикам копил. А слава о нём шла дурная и было от чего!

Широко был известен в 729 средней школе города Москвы такой случай, далее описанный со слов его одноклассников.

В школьном туалете для мальчиков стали происходить препоганейшие вещи. На перемене, когда ученики младших классов заходили в крайнюю кабинку от двери, какая-то тварь через маленькую дырочку в ДСП стенке поливала их мочой. Делал это кто-то из старшеклассников, которые забирались на нижние этажи в туалеты младших классов покурить. В своих сортирах, что располагались выше, их часто ловили за этим занятием директор и презлющая завуч. Вызов в школу родичей был неизбежен, как крах капитализма.

Само собой, пока малыш приходил в себя от неожиданности, натягивал штаны и выходил наружу, гадёныша и след простывал. Тем более что тот подгадывал момент, когда звенел первый предупредительный звонок на следующий урок и, толпа малышни летела по своим классам. Кто-то из потерпевших, как это часто бывает, не успевал оправиться по большому и досиживал, тужась из последних сил, чтобы не опоздать и не попасть под насмешки одноклассников. Облитый с ног до головы мочой, он зачастую плача оставался в туалете ждать, пока всё не высохнет. Или дождавшись пока все разойдутся по классам и начнутся уроки, бежал в раздевалку и домой, если жил близко.

Родителям само собой ни-ни. У некоторых из униженных таким образом малышей в школе учились братья и дворовые друзья. Скоро об этой пакости узнали все негласные лидеры от старших классов, состоялся тайный сход. Поступило несколько предложений, в том числе:

– заклеить намертво клеем дыры;

– провести операцию по поимке мерзавца, или мерзавцев своими силами. Дежурство организовать по графику;

– привлечь к поимке негодяя, известных в районе хулиганов и шпану, выпускников школы.

В ходе горячего обсуждения первое предложение было отвергнуто сразу же. От третьего предложения пришлось отказаться по причине того, что шпана потребовала бы компенсации оказанной услуги в виде ежемесячного взноса, добытого путём денежных поборов в загадочную воровскую кассу. Почти все согласились, что касса фикция, а деньги попросту пропьют. Окончательно приняли второй вариант.

Полтора месяца прошли безрезультатно, как будто почувствовав что-то тварь затаилась. Наблюдение начало сомневаться в благополучном исходе операции под кодовым названием – «сыкун». Началось брожение пока в рядах не самых уважаемых лидеров.

Но вскоре удача улыбнулась ловцам на подлючую живность. Заметив, что рядом с туалетом на 3 этаже крутится «Вол» – Воловик Игорь из 8 «Б», а ботаник, как было известно, не курил, его стараниями сопляка, из находившихся в это время в туалете школьников отвлекли всего на секунду. Её вполне хватило на то, чтобы Вовка Панкрат из 9 класса «В» пробрался незаметно в ту кабинку. Дальше происходило следующее – один из, малышей тех, уже описанных – обоссанных ранее, привлечённый к ловушке по звонку помчался в туалет, но закрыл за собой входную дверь и незамеченным вошёл в другую кабинку.

И «Вол» клюнул. Войдя в туалет, он направился к кабинке, где торчали ботинки. Гадёныш расстегнул ширинку и вставил свой длинный писюн в ту дырочку. Панкрат, не сильно шибкий по предметам, так с двойки на тройку перебивался, но сильный физически, ловкий и быстрый как кошка, только и ждал того. Он резко ударил ногой сбоку. Поскольку дырка имела со стороны внутренностей кабинки острые края, дальнейшее представить себе не сложно. Орган был далеко не детский, о чём потом было много пересудов. Так вот, при наглеце осталась небольшая часть. Оставшаяся плоть продолжила своё движение вместе с ногой охотника за «ссыкуном» и упала в щель между полом и краем стенки ДСП.

Как ни искали её потом не нашли, «испарилась» наверное.

Раздался дикий рёв, от которого в кабинете анатомии упала, закреплённая на проволоке челюсть человеческого скелета, а в кабинете биологии у чучела пингвина прищурился один правый глаз. Позже народ утверждал, что тот подмигивает налево. Мощным фонтаном брызнула кровь. Вол корчился на полу от непереносимой боли.

Участники охоты на мерзавца сочли свою миссию выполненной сполна и поспешили ретироваться, причём с такой скоростью, что очумевший, с выпученными глазами Воловик их даже не заметил, не разглядел, не запомнил. Им удалось не только затеряться в толпе набежавших официальных лиц, спасателей и зрителей, но и сохранить своё инкогнито в ходе бесчисленных расследований и допросов всех, кто пытался познать истину данного вопиющего (поскольку жертва вопил же) происшествия. Как потом шутили девочки из класса – теперь он мог без стеснения ходить в баню с евреями, мусульманами и женщинами.

В конце концов, дело замяли, а Вола перевели в другую школу, на другом конце города в отстроенном микрорайоне в Новых Черёмушках, но и там вскоре узнали эту историю, но не все. Неофициальный актив в лице хулиганов и умевших хорошо драться ребят, несколько раз показательно крепко избили его после школы, но тут в дело вмешались дамочки из какой-то школьно-милицейской иерархии и всё заглохло.

Как оказалось зря, злоба у Игорька на соседей по альма-матер не убавилась, и однажды перед самым выпуском он снова сделал гадость, да какую. На сей раз жертвой был избран опять же слабейший, сидевший с ним за одной партой тщедушный Макар Ивлев.

На уроке английского языка Макар, неплохо знавший язык отвечал и по присущей многим школьной привычке, из положения – «стоя», руки на крышке поднятой парты резко садился на скамью. Воспользовался Вол тем, что его сосед по парте потерял бдительность и смотрел, по-юношески честными влюблёнными глазами на симпотную училку, похожую на Мирей Матье.

Вол, а в новой школе ему дали новое прозвище – Болик, видимо по аналогии с известными героями мультика Воликом и Боликом, подставил под падающую тощую задницу Макара гвоздь остриём вверх, сотку.

Для чего он это сделал, почему никто так и не понял. Догадались дети, его одноклассники. «Просто он сволочь по жизни» – сказал некто Северцев и все с ним согласились.

Наточенный гвоздь пробил кость и вошёл на 6 см. Макар вскрикнул и вскочил, весь красный он смотрел с тоской и болью на учительницу, боясь показать свою слабость. А боль была дикая.

Почувствовав что-то неладное, учительница сошла с возвышения у доски, где писала слова задания на следующий урок и подошла ближе. Штаны у боявшегося пошевелиться Макара быстро наполнялись кровью. Заметив это, сидящая сзади девочка вскрикнула и показала рукой на пятно, быстро увеличивавшееся в размерах на полу, куда кровь стекала из штанины. Сил у Макара ещё хватило на то, чтобы в сопровождении Веры Ивановны дойти до медпункта, а оттуда его увезли на скорой.

Всё это время Болик по рассказам соучеников сидел с каменным лицом, ни на что не реагируя. Родители, которых пригласили на следующий день в школу, не знали что говорить, что думать.

А Макар остался инвалидом на всю жизнь.

Отчасти потому после нескольких болезненных неудач с поступлением в ВУЗ и бесцветной службы в армии ротным каптенармусом, и нештатным стукачом, устроился Болик на работу в милицию, предъявив предусмотрительно купленные хорошие характеристики из армии.

Деньги он научился добывать из воздуха, а точнее из сослуживцев, организовав некое подобие кассы взаимопомощи. Ротный был слаб на деньги и водку, потому написал, что надо.

По протекции ли милицейского начальства либо из банального их желания избавиться от бездари и труса, через год был направлен на учёбу. Спустя четыре года получил погоны, звёздочки лейтенанта милиции, а главное темно-красные корочки с гербом, дававшие Право!

Дальше больше, пока другие офицеры и сержанты подставляли грудь и спину под бандитские стволы и ножи, грызлись не по злобе с руководством, Воловик вымучил, высидел себе и должность, и звание и известное мнение о себе, как о надёжном и исполнительном сотруднике органов.

Лишних вопросов он никогда не задавал, само собой с руководством не ругался. Но сволочью как был, так и остался.

Рассказываю так подробно, только потому, что нам придётся с ним столкнуться в этом повествовании ещё раз и при более печальных обстоятельствах.

Так вот столь малому чину – Игорю Витальевичу было дано столь серьёзное задание, с целью не насторожить, подозреваемого и его окружение излишним вниманием Системы.

В понедельник, ибо все дела важные по старой исконно русской традиции лучше начинать с первого дня недели, сие и произошло. В сопровождении лечащего врача, предварительно уладив все необходимые формальности, в комнату приёма посетителей психбольницы вошёл заместитель начальника следственной части ОВД Басманного района Центрального административного округа города Москвы, старший следователь капитан Воловик, он же Болик.

В квадратной светлой комнате (но без окон) за квадратным же крепким столом на закреплённом к полу табурете уже «квадратился попой» Немо. Его привели на первый этаж загодя, ничего не объяснив, не напичкав с утра очередной порцией лекарств, чем немало сначала заинтриговали. Даже мелькнула надежда, а вдруг да Женя Ступицын, может Тим или Белка?

Связь посещения с той ночной историей обозначилась с появлением человека в форме. «Гавриил» предложил тому сесть первым на лавку напротив и кивнул в сторону служивого – «Господин капитан, из милиции».

Минут десять Воловик, представившись, посвятил изучению общих вопросов. Когда родился, где учился, родители, род занятий, место жительства до того, привлекался и т. п. Ответы писал в блокнот, хотя в оттопыренном кармане кителя лежал портативный диктофон Sony, с возможностью непрерывной записи до 12 часов.

Запись допроса независимо от милиционера также велась на видео крутым спецом другой конторы, с тем, чтобы зафиксировать и проанализировать психофизические поведенческие реакции подозреваемого. Каждое положение тела, моргание, почёсывание, неуловимое движение мышц лица, рук, тембр голоса, паузы, дыхание всё было описано, изучено, подтверждено на девяносто девять и девять десятых или сотых процента, апробировано и поставлено на службу благодарному человечеству задолго до того. Дела-то оказались серьёзные. Понятное дело участники рандеву об этом ни сном, ни духом…

«Гаврила» безучастно смотрел то на Серова, то на потолок и стены, изредка ёрзал на деревянной лавке, более привычный к мягкому стулу в кабинете и держал руки на краешке массивного стола. Занятый своими мыслями он встрепенулся лишь тогда, когда прозвучал вопрос о той ночи, когда случился шквал. Прозвучал намёк-вопрос о знакомстве гражданина Серова с представительницами женского пола по имени Белла и Сима, характере отношений? Получив отрицательный ответ, капитан что-то пометил в блокноте.

К слову, попытка районных органов найти озвученных лиц через районных сексотов, прессованных мелких наркодиллеров и знакомых мамочек-сутенёров успехом не увенчалась. Поиски их продолжались по сайтам и страничкам индивидуалок – одиночек в социальных сетях.

Далее милицейский чин задал воистину, дурацкий вопрос – где находился больной Серов Александр Алексеевич в ночь с пятницы на субботу две недели тому назад. Когда был шквал? До того Гаврила, думая о причинах столь неожиданного интереса к больному Серову со стороны милиции, предположил что это связано с прошлым Немо. Но спросил капитан о другом!

Где ещё ему быть? В палате – вестимо. Что и подтвердил тот же час больной Серов А. А. «Гаврила» молча кивнул – Факт, потому что иное, по его мнению, было просто невозможно. Немо же выдал капитану ответ, скажем так не совсем правдивый, поскольку поверить в правдивость того, что произошло в ту ночь, мог только полный придурок, а таковым он себя всё ещё не считал.

Благодатное настроение лечащего резко изменилось, когда из чёрного кожаного портфеля милицейского начальника – мечта довоенного бухгалтера, были извлечены сначала папка, а потом и распечатки фото человека очень похожего на Александрова – Немо с голой девицей и двумя странными субъектами.

В правом нижнем углу на фото стояли дата и время съёмки. Оставалась ещё спасительная мысль, что это просто ошибка. Тем более, выглядел тот другой моложе, да и одет был как денди. Вот сейчас же все и проясниться, это вам не шаляй-валяй, а серьёзное государственное лечебное учреждение!

Но случилось нечто воистину непонятное и страшное, рационального объяснения никак не имеющее. Этот болезный псих из палаты 3/3, внимательно рассмотрев снимки, подтвердил, качнув головой, что на фото он, собственной персоной. Что девица назвалась ему Анастасией, а мелкий в куртке – Арсатом, имени третьего он не знает. «Как все произошло, и в ту ночь он покинул лечебное заведение, а затем очутился в казино – не знает и рационально объяснить видимо не сможет никогда. Где находится Анастасия, не знает. Видел всех троих первый раз в жизни».

Возмущению «Гаврилы» не было предела. Более всего в жизни ценил он спокойствие и надёжность, неторопливо и уверенно идти к цели, предпочитал всяким там кавалерийским наскокам. Теперь же он выглядел полным олухом и если история всплывёт, а она, конечно, всплывёт…

Опять маячили неприятности по вине этого нарушителя спокойствия, «… скипидар ему в анус, йогурт с перцем!!!». Руки вцепились в лавку, отполированную задницами нескольких поколений страждущих и страдающих.

Однако допрос ещё не был закончен. Не добившись раскрытия сути произошедшего, следователь поинтересовался, в каких отношениях гражданин Серов был с главврачом Лепецким, из чего следовало, правда, пока ещё только косвенно, что события эти неким образом связанны с давешним неприятным происшествием. «Полноте, неужели Серов связан с убийцей самого?». В голове Гаврилова воцарился полный сумбур. Было от чего.

А капитан Воловик продолжал гнуть своё. Далее последовал вопрос, от которого вспотевшего эскулапа – специалиста по клинической и судебной психиатрии заклинило окончательно. «Что гражданину Серову известно о том, кто конкретно из персонала клиники в ту ночь помогал проникнуть в закрытое заведение посторонним лицам, возможно иностранным гражданам, а затем покинуть его с ним?».

Милиционеру казалось, что вот ещё немного, чуть-чуть и под тяжестью неопровержимых улик этот лузер по кличке Немо расколется как гнилой орех. «Не такие кололись». Запах, запах победы, справедливости и неотвратимости возмездия уже витал в комнате свиданий. Вот-вот фанфары возвестят триумф, лавр украсит чело, которое почти сразу побронзовеет, станет похоже на барельеф, тот на бюст, последний станет мраморным, и восхищённые потомки через столетия будут лицезреть светлый лик героя.

«Все благодаря его интуиции и профессионализму, ведь не случайно доверили такое дело, знали Игорь Витальевич – не подведёт.

Надо присмотреться и к этому второму – Айболиту в халате, уж больно нервничает. Неужто, он замешан? Главное раньше времени ни выдать интерес. Не насторожить. Вон и так мельтешит, в доску вцепился, аж руки побелели. Все замечать и анализировать, ничего не опустить, как там – дьявол кроется в деталях».

И не ведал милиционер – «дурилка картонная», что в этом-то был он в какой-то степени прав. В деталях, в деталях.

Спустя час капитан уже не помышлял о майорских звёздах по случаю блестяще раскрытого им лично громкого и сложного дела, замаячил висяк. Даже закралось подозрение, что Серов так себя ведёт, ибо боится сказать правду в присутствии гражданина Гаврилова, подозреваемого в организации шайки преступников, посягнувших на сами устои частного предпринимательства – игорный бизнес.

Конечно, провалы в памяти и неспособность первого подозреваемого внятно рассказать о своём участии в совершенном преступлении можно попытаться объяснить болезнью и нюансами лечения.

Вместе с тем, что-то подсказывало Воловику, что Серов недоговаривает, да и на психа, каким его представлял себе первоначально следователь, был он не похож. Глаза его, что ли выдавали, такие умные ведь глаза то.

Пришлось опрос-допрос прекратить и придумать, как тактично избавиться при повторном уже посещении от присутствия, лечащего Гаврилова. «А может попробовать и расколоть сначала врача, уж больно он крутится, чует – где собака порылась. То, что в деле замешан персонал больницы, это несомненно, как два пальца об асфальт. Ну ничего, я их за яйца да наружу, не на того напали».

На переносице милиционера застыла глубокая складка, долженствующая показать мощный мыслительный процесс глыбы дедукции, скромного наследника славы Алана Пинкертона и Эркюля Пуаро. Долгим проницательным взглядом зафиксировал глаза обоих. Бесстрастным деловым тоном было объявлено об окончании процедуры и проведены необходимые действия, призванные закрепить добытые сведения в виде протокола опроса гражданина Серова А. А.

О дальнейшем было строго настрого предупреждено и предписано хранить тайну следствия.

В целом атмосфера психушки давила, и Воловик с видимым удовольствием покинул спустя полчаса заведение, уже прокручивая в голове дальнейший план следственных действий, как виделось успешных.

«Надо только все не спеша теперь обдумать, с учётом состоявшегося общения».

Погода была тёплая и солнечная, что быстро сказалось на общем настроении капитана и совершенно успокоило в отношении перспектив долбаного дела. Он шёл улицей, по-мальчишески размахивая эксклюзивным – кожи чёрного дерматина портфелем и просто радовался жизни, как радуется здоровый человек, не обременённый проблемами и задачами по спасению человечества и охране окружающей среды.

«Все наладится, и само собой со временем разъясниться. Система она все может, а он часть её – винтик». От этих мыслей лицо разгладилось, отпустило и стал капитан совсем похож на того школьника, что целовал маму, уходя из дому, любящий их – родителей и любимый ими бесконечно.

А что ещё нужно для счастья человеку прямоходящему, вот именно – любовь и внимание близких и родных ему людей, а паче всего животных.

Хорошее настроение испарилось после звонка руководителя управления. Тот приказал прибыть срочно с докладом. Но ждали его почему-то на Мытной в здании МВД России, (Калужская площадь). Это было странно, почему не на Петровку 38, где его «озадачили»?

Наползавшая с запада небольшая серая тучка закрыла солнце. Сразу же стало неуютно, и подул свежий слабый ещё ветерок, под ним зашумели кроны деревьев, раскачивая зелёной листвой, якобы в знак протеста против автомобильной гари на узких длинных каньонах московских улиц, жалуясь и ропща на пыль и грязь, разбитые бордюры и обшарпанные фасады домов.

Но уже сверкали металлом и стеклом многочисленные торговые центры и здания новых высоток. Островок Москва-Сити у серого цвета реки заискрился в лучах выглянувшего из-за тучи солнышка россыпью бриллиантов и изумрудов. Маковки старинных церквей перекликались блеском сусального золота.

Народ спешил по делам или без дела по исконно столичной привычке, жить на бегу успевая повсюду. Мощный людской поток выныривал из горнила метрополитена и рассасывался вдалеке от довоенных каменных арок и брежневских лестниц подземных переходов со знакомыми всем большими буквами – «М» наверху.

Десятимиллионная Москва – огромный муравейник копошилась и жила своей, независимой и неподвластной воли градоначальников и городских чиновников жизнью интересной и сложной. Украинцы и белорусы, азербайджанцы и армяне, многочисленные выходцы из Средней Азии, прозванные москвичами почему-то гастарбайтерами, бесправные и существующие в мегаполисе на правах дешёвой рабсилы дополняли эту картину. Они, перемещаясь по городу по своим каким-то делам, с любопытством вбирали в себя флюиды огромного незнакомого города и опоенные, окутанные ими были пока ещё молчаливы, тихи, неконфликтны и послушны.

От автора:

По данным МВД России в 2016 году в Москве официально числилось 1 млн. 300 тыс. иностранных граждан. С учётом неучтённых что-то около 2—3 млн. человек (большинство мужчин). Из них абсолютное большинство составляли мигранты. Соответственно работоспособных жителей столицы среднего возраста от 10 млн, около одной трети (минус старики и дети), то есть – чуть более 3 млн. Выводы делайте сами.

Приезжая молодёжь быстрее ассимилировалась и приобщалась к ритмам и темпу столичного бытия, и уже по-хозяйски выхаживала по Тверской, главной столичной улице и Арбату, громко разговаривая и размахивая руками.

Поморщившись, как раз такую группу молодых таджиков пропустил, отклонившись влево от середины пешеходной зоны Воловик, недовольный тем, что весёлая компания и не намеревалась уступить середину тротуара человеку в форме, и нырнул в прохладу ближайшей станции подземки.

Добираться на метро все ещё намного скорее, чем киснуть в очередной пробке на служебном авто, а что толкают так не его одного, тут главное зацепиться.

Через два дня, задетый распоряжением руководства об отказе ему в проведении повторного допроса Серова и других, подозреваемых из медицинского персонала больницы, по неизвестной причине, Воловик отнёс это на происки конкурентов. Кто-то «наверху» возжелал перехватить уже почти ясное дело, им поднятое, а результат списать на заслуги своего протеже.

Как известно ещё со скамьи Училища (Университета) МВД, финал любого подведения итогов работы по делу: поощрение не участвующих; и наказание невиновных! Обида жгла, разъедала душу, почему не сочли нужным пояснить! Когда ещё выпадет подобный случай, да и будет ли он вообще? Шутка ли дело на контроле у самого зама Руководителя Главного управления МВД России по Москве.

И это при том, что руководство имело в виду, нечто совершенно иное и работа капитана была оценена вполне на оценку – удовлетворительно. Просто в Главке было решено разбить (согласовано с СК при прокуратуре РФ) и сузить расследование до отдельных эпизодов драки в «Бакката», это злостное хулиганство, без всякой связи с психиатрической больницей и непонятной тарабарщиной. Тем более казино вот-вот закроют.

Факт убийства главврача – выделить в отдельное производство, не подпадающее под характеристику – жертва маньяка, ибо ничего похожего в текущих делах, и архивных материалах найти не удалось.

Дальнейшее расследование поручить кадрам по инстанции и профилю.

Заинтересованных по данным делам лиц, представляющих организации (службы, департаменты и управления) ФСБ и Минздравсоцразвития России проинформировать в установленном порядке.

И нечего тут накручивать лишнее, чего попало, на государственное Мотало. Что было такое, это Мотало? Генерал-майор милиции – зам зама, весьма живо и наглядно разъяснил полковничьей, в большинстве своём аудитории совещания, покрутив согнутой в локте рукой знакомым всем жестом.