Текст книги "Сочинения. Том 5. Экономическая история и экономическая политика. Статьи. Книга 2"

Следующая группа вопросов, анализируемых в томе, касается роли труда в ходе промышленной революции. Авторы отмечают, что тот период характеризовался резкими изменениями в формах труда и созданием новой структуры трудовых ресурсов. Важно, что в ряде глав содержится исследование не только технико-экономической, но и социальной стороны промышленной революции. Анализируя происходившие изменения, авторы отмечают, что новое общество включает и новые отношения между классами, и указывают на перемены в этой сфере: переход от былого ремесленника к различным слоям пролетариата, рост занятости женщин и детей в промышленности при переходе от мануфактуры к фабричной индустрии (глава о развитии предприятий в США, автор – проф. Гарвардского университета А. Чендлер; ч. 2, с. 116). Правда, такой подход единичен. К тому же никто из авторов не останавливается подробно на анализе классовых отношений при капитализме и тем более не доходит до вывода о необходимости освободительной борьбы пролетариата.

В ряде глав о труде встречается обстоятельная характеристика взглядов экономистов А. Смита, Д. Рикардо, Т.Р. Мальтуса и др. Сравнительно большое внимание уделено идеям К. Маркса (глава о предпринимательстве в России, автор – преподаватель колледжа Св. Антония в Оксфорде М. Кейзер) и признается, что анализ у Маркса проницательнее и глубже, чем у его современников (ч. 2, с. 422). Интересна критика мальтузианства в главе о Франции. Автор анализирует динамику численности рабочей силы с конца XVIII века. Видно, как постепенно уменьшались темпы роста населения во Франции, что особенно резко выделялось при сравнении с другими государствами, и как параллельно снижалась роль страны в мировом хозяйстве. Автор, М. Леви-Лебуайе, задает вопрос: не являлось ли это «экономическое мальтузианство» другой стороной «демографического мальтузианства» и не связаны ли эти два процесса (ч. 1, с. 296)? Дальнейший анализ проблемы труда подтверждает это положение.

В разделе о труде изучаются также различные количественные показатели: доходы, цены, занятость, половозрастная структура, продолжительность рабочего дня и т. д. Во многих главах встречаются описания условий труда, ужасов повседневной жизни пролетариата, отмечаются интенсификация труда в XIX веке и выступления пролетариата за свои права (говорится, впрочем, только об экономической борьбе), прослеживается связь величины заработной платы с развитием профсоюзного движения и размерами резервной армии труда (глава о предпринимательстве в Англии, автор – проф. Эбердинского университета П. Пэйн; ч. 1, с. 177). Все это рассматривается, как правило, по стране в целом или по группам отраслей. Когда же авторы переходят к XX веку, то анализу классовых противоречий они уделяют уже куда меньше внимания. Многие авторы дополнительно исследуют миграцию рабочей силы, указывая на большое ее значение при капитализме и выделяя характерные черты для тех или иных стран. В Великобритании, например, рассматривается роль Ирландии как резерва трудовых ресурсов, причем отмечается подобное ее положение и в настоящее время. Было бы правильно проанализировать в этом аспекте также роль колоний: труд их коренного населения, в немалой степени способствовавший быстрому развитию капитализма в Британской империи. В главе о труде во Франции (автор – преподаватель Лионского университета И. Лекэн) внимание сконцентрировано на проблемах нехватки трудовых ресурсов, возникающих из-за низких темпов роста численности населения в стране. В связи с этим подробно анализируются структура и динамика притока рабочих-иммигрантов из иных стран и мероприятия правительств в этой области. Много места уделено проблемам образования, причем отмечается своеобразная нехватка не только образованных, но и просто грамотных людей во Франции как XIX, так и XX века. Немало страниц посвящено вопросам трудовой квалификации.

В главе о труде в Германии ее автор (проф. университетского колледжа в Корке Дж. Дж. Ли) интересуется созданием общенационального рынка рабочей силы в XIX веке и проблемами, с которыми сталкивался при этом немецкий капитализм. Любопытны данные, что новости о рынке рабочей силы в западных областях страны быстрее доходили до Америки, чем до восточных областей Германии (ч. 1, с. 452). Тут же анализируется динамика производительности труда, заработной платы и безработицы, приводятся сведения о забастовочном движении и роли профессиональных союзов. Схожие вопросы рассматриваются в главе о труде в Японии (ч. 2; автор – проф. Иллинойсского университета К. Тайра).

Подробно освещаются вопросы труда в России. Автор (преподаватель Лондонского университета Ольга Крисп) исходит из положения об индустриализации как переходе от ручного труда к машинному. Поэтому большое внимание уделено созданию фабрик, численности занятых на них лиц и тому подобным вопросам. Вместе с тем анализ ведется в широких исторических рамках – с петровских времен до 1913 года. Показаны рост производства на крупнейших крепостных предприятиях, работа ремесленных цехов и вотчинной мануфактуры, элементы предпринимательской деятельности крестьян. Явно преувеличена роль иностранцев в повышении квалификации труда в России.

Детально рассматривается в томе положение в России после 1861 года. Здесь анализируются роль и место кустарных промыслов в деревне и ремесла в городе, но основное внимание сконцентрировано на наемном труде, причем не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве. Приведены многочисленные данные о численности пролетариата, распределении трудящихся по территориям и отраслям (особенно выделены металлургическая и текстильная промышленность), половозрастной структуре (показано, что промышленники нередко предпочитали женский труд, в частности, за его «моральные качества», считая, что женщины меньше поддаются революционной агитации). Подробно освещаются связи российского пролетариата с деревней. Отметим, что позиция автора достаточно близка к взглядам народников на эту проблему. Так, она утверждает, что промышленные рабочие в России, имея тесные связи с деревней, еще не были по-настоящему пролетариями.

В доказательство сделана ссылка на ряд зарубежных исследований. Автором приведены примеры и из труда Ленина «Развитие капитализма в России»; но, взяв оттуда лишь статистические данные, Крисп не захотела понять ленинское опровержение соответствующих народнических утверждений.

Автор, подвергая сомнению тезис о высокой степени развития промышленного пролетариата в России, противоречит сама себе, отмечая несколькими страницами ниже (ч. 2, с. 415) положительную роль быстрого роста индустриального населения за счет крестьян. Так, в 1913 году промышленность, в которой была занята 1/12 часть экономически активного (самодеятельного) населения, создавала от 1/5 до 1/4 национального дохода. В то же время сельское хозяйство, в котором была занята подавляющая часть населения России, давало 2/3 национального дохода. Интересна характеристика условий труда на предприятиях (ч. 2, с. 384), где отмечены множество притеснительных правил, непомерные штрафы, тяжесть работы. Но при этом говорится, что условия труда были все же лучше, чем в других странах периода промышленной революции, так что в этом нельзя усматривать причину событий 1917 года. Автор не видит всех объективных предпосылок социального переворота, хотя права в том, что нельзя лишь тяжелое положение трудящихся считать причиной социалистической революции.

Значительное внимание уделено в томе анализу процесса индустриализации с точки зрения изменений в предпринимательстве и управлении. Неоднократно подчеркивается важность организации в производственном процессе вообще и управленческой деятельности в частности. В связи с этим верным положением авторы рассуждают о «степени риска» у первых капиталистов; о том, что приобрести капитал легче, чем организовать должным образом рабочую силу; фактически они приходят к вульгарным экономическим выводам о роли буржуа в образовании стоимостей, не считаясь с давно доказанным Марксом положением, что лишь рабочая сила способна создавать новую стоимость. Характерно, что при анализе экономики многих стран большое место в издании отведено конкретному описанию деятельности тех или иных капиталистов, зарождению и дальнейшему развитию их бизнеса. Приводятся многочисленные примеры, различные количественные и качественные характеристики фирм, структуры управления на разных стадиях развития, включая даже наши дни (например, в главе А. Чендлера о США; ч. 2, с. 113–116).

Весьма интересен общий анализ развития фирм вплоть до образования монополий. Справедливо отмечается, что перед 1914 годом появился ряд новых тогда и важных черт в управлении и предпринимательстве, которые присущи капитализму и сегодня. Однако, делая эти выводы, авторы остаются на старых позициях, утверждая, что монополии, стремясь к ограничению конкуренции и к стабилизации цен, вели дело к установлению полного контроля над рынком. Так, автор главы о предпринимательстве в Германии проф. Билефельдского университета Ю. Кокка пишет, что картелизация и поглощение фирм друг другом привели от капитализма свободной конкуренции к «более организованному» капитализму (ч. 1, с. 564). При этом приводятся такие аргументы буржуазных экономистов, как уменьшение числа конкурентов и интенсивности конкуренции, централизация капитала и т. п. Но ведь еще Маркс показал, как конкуренция порождает монополию, а монополия, в свою очередь, – конкуренцию. В то же время с обобществлением производства связь между капиталистами все более укрепляется; поэтому нарушения в одном звене этой связи приводят к потрясениям всего экономического механизма[107]107
  См.: Ленин В.И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? // Поли. собр. соч. Т. 1. М.: Политиздат, 1967. С. 177–178.


[Закрыть]. Современная ситуация в капиталистической экономике неоднократно подтверждала эти выводы классиков марксизма-ленинизма.

Обстоятельно прослеживается в томе процесс появления первых капиталистов. Интересны данные о том, что большинство предпринимателей эпохи промышленной революции в Германии, Франции, Англии и США вышло из торговых кругов; огромная же масса трудящихся, следовательно, не принимала участия в формировании промышленного класса, т. е. капиталистов (Ю. Кокка; ч. 1, с. 517). Это еще раз опровергает попытки ряда буржуазных авторов доказать, что капиталистом становится, дескать, более старательный и экономный. В той же связи привлекает внимание описание путей перекачки в промышленность населения из различных слоев общества – торговцев, ремесленников, даже аристократии. Показано также превращение конкретных фигур в капиталистов-предпринимателей.

Прослеживая по тексту дальнейшее развитие буржуазного хозяйства, читатель видит переход от семейных фирм, управляемых собственником, к фирмам, основанным на акционерном капитале во главе с управляющим (менеджером), роль которого возрастает. Но каково место менеджеров в современной системе капиталистического производства? В этом вопросе среди авторов нет единства. Например, в главе о США говорится о большой роли нового класса – «управляющих, работающих за жалованье» – в быстром развитии хозяйства (А. Чендлер; ч. 2, с. 133). С этим положением нельзя согласиться, ибо многочисленные исследования экономистов-марксистов доказали, что управляющие – это не какой-то новый класс при буржуазном способе производства, а просто социальная группа. То же самое, кстати, отмечено в главе о Германии, где показано, что «ничто внутри фирмы или в социальных конфликтах вне ее не доказывает утверждения о предпринимателях, получающих жалованье, как о “новом классе” – объективном, рациональном, нейтральном между интересами, предрасположенном к разрешению производственных конфликтов и способном преодолеть противоречия частнокапиталистической системы» (Ю. Кокка; ч. 1, с. 581).

В книге поставлен вопрос о мотивах деятельности собственников и управляющих. Если мнение о цели первых – получении максимальной прибыли, как правило, никем не оспаривается, то о цели деятельности вторых ведутся дискуссии. Ряд экономистов пытается доказать, что «революция управляющих» ликвидирует стремление к увеличению прибыли, выдвигая на первый план проблему упрочения и роста фирмы (такова, например, точка зрения Дж. Гэлбрейта в его книге «Экономические теории и цели роста»). Не соглашаясь с этим положением, автор главы о предпринимательстве в Великобритании справедливо замечает, что если бы рост предприятия был главной целью, то распределение прибыли в этом случае должно было бы идти по пути сокращения и ликвидации выплат дивидендов акционерам и максимальной аккумуляции средств внутри треста (П. Пэйн; ч. 1, с. 227). Современное же положение характеризуется стиранием различий между собственником и управляющим, поскольку оба стремятся к максимизации прибыли, а тяга к росту фирмы может совпадать с первой целью. В связи с этой стороной дела рассматривается связь общей ситуации в экономике с личным настроением капиталиста, в зависимости от которого находятся проблемы инвестирования, роста и т. д. Данное положение критикуется в главе о Франции. Автор ее И. Лекэн приводит цитату из книги историка-марксиста Т. Кемпа «Индустриализация в Европе XIX века», где тот пишет: «Характеристика развития в XIX веке едва ли может быть объяснена, если исходить из свойств характера бизнесмена; скорее как раз в поведении бизнесмена отражаются условия окружающей обстановки, к которой относятся не только его собственные действия и действия ему подобных, но и деятельность других членов общества» (ч. 1, с. 351).

В томе затронуты также вопросы связи государства с предпринимательством. Отмечается, что «технология и маркетинг» (производительные силы и рынок), а не официальные законодательные акты играют решающую роль в воздействии на размеры фирм и структуру отраслей промышленности (А. Чендлер: ч. 2, с. 111). Указывается на роль гигантских монополий США периода «холодной войны» в осуществлении крупнейших правительственных программ и при проведении президентской политики «вызов Америки» Европе и другим заморским территориям (он же; ч. 2, с. 130).

В главе о Японии сделана попытка ответить на вопрос о причинах «японского чуда». Автор пишет, что «японская экономика – продукт индустриализации», но модернизация, сопровождавшая ее, не «европеизировала» Японию до выхолащивания большого исторического и культурного наследия страны. Именно в этом – источник удивления, в которое повергает исследователей японская экономическая история. Данная способность провести модернизацию в рамках своего исторического наследия составляет «секрет успешной индустриализации Японии» (глава о предпринимательстве в Японии, автор – проф. Вашингтонского университета К. Ямамура; ч. 2, с. 264). За этими пышными словами скрывается, по существу, нежелание автора говорить о резком усилении эксплуатации японских трудящихся в послевоенные годы.

Весьма обширна глава М. Кейзера, посвященная рассмотрению той же группы вопросов применительно к России и охватывающая период с допетровских времен до 1930-х годов, а частично и до наших дней. Бросается в глаза неверное стремление автора подходить с одними и теми же мерками к явлениям в рамках различных общественно-экономических формаций. Здесь мы сталкиваемся с попыткой показать исключительную широту предпринимательской деятельности в России различных периодов ее истории как некоего вневременного (национального?) факта. Любопытна авторская характеристика хозяйства страны с XVI века (по отраслям даже ранее): подробно рассказывается об организационной стороне производства и торговли, купеческих гильдиях и объединениях ремесленников, экономической политике Петра I, Екатерины II и Александра I, о предпринимателях из числа крестьян, помещиков и иностранцев, о деятельности крупнейших капиталистов и государственных чиновников (С.Ю. Витте, Морозовы, П.П. Рябушинский и др.).

Касаясь первых лет социалистической экономики, автор подробно анализирует с позиций буржуазного экономиста ленинские мероприятия в этой области: Декрет о земле, называемый им «мастерским ходом» (ч. 2, с. 499), затем – «военный коммунизм», новую экономическую политику, некоторые документы и постановления, приводит положения из трудов Ленина. В этой главе часто встречаются упоминания о взглядах советских экономистов (С.Г. Струмилин, П.И. Лященко, И.С. Голубничий и др.). Тем не менее изложение частично носит здесь сугубо описательный характер и потому содержит поверхностные аналогии между периодами до и после социалистической революции. Так, делается попытка установить общее между монополистическими картелями, присущими империализму, и советскими главками 1920-х годов, имеющими принципиально иную основу и представляющими собой систему управления и организации социалистического производства. Такой же подход демонстрирует автор при анализе крестьянской общины, усматривая общее между ней и колхозами и, очевидно, не понимая истинной социально-экономической природы коллективных хозяйств при социализме.

Вопросы экономического развития именно советского общества в той мере, в какой их касается Кейзер, даны слабо. Особенно относится это к параграфам, в которых на нескольких страницах рассматриваются такие этапы развития нашей страны, как «военный коммунизм», новая экономическая политика, коллективизация сельского хозяйства. Так, на с. 489–493 (ч. 2) содержатся сомнительные рассуждения о главках, трестах, синдикатах, о сельском хозяйстве и принципе единоначалия, посредством которых автор пытается провести мысль о том, что частнопредпринимательская (капиталистическая) деятельность все равно пробивает себе дорогу, хотя в России она подвергалась гонениям и при Петре I, и в XIX веке, и в начале XX веке, и в советское время.

Автор проводит идею, что национализация средств производства в Советской России была обеспечена наличием относительно большой доли предприятий и организаций еще до революции в руках государства. Единственной новизной, как можно прочесть в этой главе, оказалось то, что национализация не проводилась ранее в таких огромных масштабах (ч. 2, с. 492). Но ведь нельзя ставить знак равенства между государственным сектором при капитализме, когда предприятия остаются в руках буржуазного государства, и обобществлением средств производства при социализме, когда они становятся достоянием народа. Предпринимательство, судя по всему, автор понимает только в буржуазном смысле: «Регулирование подменяло предпринимательство на протяжении тысячи лет экономической истории страны, а за последние пятьдесят лет регулирование полностью ликвидировало предпринимательство» (ч. 2, с. 416). В какой-то степени автор сам противоречит этому главному своему тезису, упоминая о внедрении хозрасчетных отношений в Советском Союзе. Противоречиво звучат и другие положения. Так, на с. 417 (ч. 2) говорится о том, что «награды работникам, выполняющим нормы, и руководителям, выполняющим планы, отражают социальную структуру, при которой конформизм поощряется, а не наказывается». Правильнее было бы говорить о перевыполнении норм и плановых заданий, что действительно приветствуется при социализме вообще, в Советском Союзе в частности. Но ведь это становится возможным прежде всего при всестороннем развитии личной и коллективной инициативы и предложений «снизу», направленных на более прогрессивную организацию производства. Различные способы стимулирования, применяемые при социализме, имеют целью благоприятствование этим процессам, а вовсе не «поощрение конформизма». В целом видно, что автор стремится разобраться в изменениях, происходящих в нашей стране, но из-за классовой узости взглядов это ему далеко не всегда удается.

В заключение следует остановиться на освещении в томе столбовых проблем социально-экономического развития ряда стран и выявлении наиболее общих закономерностей. Авторы, оставаясь буржуазными экономистами, не смогли выйти за рамки понятий капиталистического способа производства. Пожалуй, дальше утверждения о том, что развитие в Скандинавских странах, прежде всего в Швеции, представляет собой частично иной или якобы новый тип общества, ведущий к более радикальным изменениям, никто в томе не идет. А современный империализм в большинстве случаев рассматривается авторами как общество, где сглаживаются капиталистические противоречия. Заметим, что в этой части тома меньше всего статистических данных и она, естественно, наименее доказательна.

К сожалению, авторы мало интересуются общими закономерностями развития капиталистической экономики как таковой. Структура тома позволила подробно выявить те или иные отдельные черты хозяйства конкретных стран. Но такая структура ведет и к тому, что страны представлены несколько разрозненно, а ряд черт, присущих капитализму в целом, исследуется в рамках одной, в лучшем случае нескольких глав (например, в главах о Великобритании и Скандинавии говорится о неравномерности их развития). В то же время многие закономерности легко прослеживаются даже при анализе многочисленных статистических данных, приведенных в книге. Это свидетельствует о явной потребности в обобщающей главе по проблемам мировой капиталистической экономики. Но такой главы в книге нет.

Обзор седьмого тома «Кембриджской экономической истории Европы» показывает, что данная работа не может быть оценена однозначно. Написанная буржуазными экономистами, она с точки зрения марксистской науки имеет ряд серьезных методологических недостатков. В то же время можно в ряде случаев констатировать прямое влияние марксизма на трактовку некоторыми ее авторами определенных вопросов. Плюсом является и обильное, причем в целом позитивное, использование трудов советских ученых и приводимых ими фактических данных. Нельзя не отдать должное большому труду редакторов и авторов, подготовивших это исследование, интересное и полезное с точки зрения конкретно-экономической характеристики развития ряда стран, а также благодаря приведенным в нем статистическим данным.