Текст книги "Исток"

13

Их было человек десять или около того – путешественники не успели сосчитать.

Да это было бы и трудно, потому что люди то появлялись меж стволов, то скрывались за ними, и шли не строем, а врассыпную. Были они высокого роста, длинноногие, смуглые, но издали трудно было определить, природный ли это цвет кожи, или потемнеть ей помогло солнце.

Они шли быстро и бесшумно, высоко поднимая ступни. Ничто не хрустело под ногами, ничто не примешивалось к тем лесным голосам, которые за несколько часов успели уже стать для путешественников привычными. Серые и коричневые шкуры были накинуты на плечи хозяев планеты и охватывали пояс, кончаясь выше колен и не мешая шагу. На одном, показалось людям с корабля, шкура была даже синей. Может быть, она принадлежала вождю, а возможно, с цветом сыграло шутку освещение: солнце уже скрылось за деревьями, и сумерки сгущались.

Путешественники затаились, нащупывая оружие. Потому что те, скользившие от дерева к дереву, были вооружены.

Они сжимали в руках толстые палки, на концы которых были насажены неровно оббитые и даже с виду тяжелые каменные топоры. У некоторых были дубины, от удара которых мог бы защитить, пожалуй, разве что пустотный скафандр, выдерживавший удары даже микрометеоров средней энергии. Двое или трое туземцев были, кроме того, вооружены копьями – длинными палками с заостренными и обожженными концами.

Конечно, не этому арсеналу было в случае чего состязаться с продуктами земной оружейной мысли. Но на войне и победитель несет жертвы, а командир вовсе не хотел потерять хоть одного из тех немногих, кто еще находился с ним.

Поэтому он жестом приказал всем сидеть тихо и не делать ни малейшего движения: кто знает, какой степенью совершенства обладал слух этих людей, чья жизнь зависела от остроты слуха и зрения и быстроты реакции.

И восьмеро пришельцев сидели немо, как камни, до того момента, пока последний из продефилировавшей перед ними стаи (или это был род или семья? Люди этого точно не помнили, историка среди них не оказалось) не скрылся, мелькая меж стволов. Путешественники чувствовали каждую каплю пота, проступавшую на лбу от напряжения. Они старались не смотреть вслед удаляющимся туземцам, чтобы ни один дикарь не почувствовал взгляда и не обернулся: тогда отряд был бы наверняка замечен, и кто знает, к каким осложнениям это привело бы. Лишь когда прошло уже достаточно времени, чтобы полагать, что тихие голоса не будут услышаны чужими, командир перевел дыхание и вытер лоб.

– Живые люди, – пробормотал он. – Дикари!

– Верхний палеолит, – предположил Манифик.

– Средний, – не согласился М’бано. – Вид топоров… – Но капитан, махнув рукой, заставил их прервать дискуссию.

– Вызывайте корабль, Мозель, – вполголоса приказал он. – Надеюсь, они не успели выехать. Обстановка меняется. Вдвоем они окажутся беззащитными даже в вездеходе. А если синтезатор погибнет…

Он не договорил, зная, что каждый представил себе будущее без синтезатора, без топлива, без возможности улететь. Мозель медленно вращал ручку настройки. Затем взглянул на командира:

– Связи нет.

– Снова буря?

– Корабля вообще нет в эфире.

– А маяк?

Мозель взглянул на индикатор:

– От помех нам и сейчас не отстроиться. Маяк не слышен.

– Связи нет, – хмуро сказал командир. – Неужели они пустились в путь втроем?

– Вряд ли, – сказал штурман. – Не новички. Известно: последний не оставляет корабля. Он скорее умрет там.

– Да, – кивнул командир. – Умрет, ты сказал?

Он умолк, обдумывая решение.

– Идем к кораблю! – сказал он наконец. – Навстречу вездеходу. Нам не впервые без курса и пеленга… Дойдем! Лишнего не брать, только оружие и снаряжение. Остальное оставим под охраной роботов.

Он почувствовал на себе взгляды остальных и счел нужным пояснить:

– Топливо и корабль важнее. Да, я понимаю, дикари пошли на охоту, и как знать, не за нашими ли… Но экспедиция не должна исчезнуть бесследно. Хоть кто-то должен долететь до Земли. Наши найдут здесь оружие и роботов. Большей помощи мы им пока оказать не можем.

– Я могу остаться, – предложил штурман.

– Нет. Ты будешь нужен на корабле.

Штурман проворчал что-то непонятное и гибко поднялся на ноги. Подойдя к роботам, он защелкал переключателями. Невозмутимые механизмы стали собирать сумки, оружие, сапоги и сносить все это в одно место. Когда они кончили, штурман перевел их в режим охраны. Остальные семь человек успели надеть комбинезоны, снаряжение и взять свое оружие, и теперь стояли короткой колонной, лица их были прикрыты кислородными масками.

Штурман поднял свой комбинезон, подержал его на руке, словно взвешивая, затем решительно швырнул на кучу добра, охраняемую роботами; туда же последовал и его излучатель.

– Тебя, видно, ничто не убедит, – сказал командир.

– Верю в здравый смысл.

Пожав плечами, командир негромко скомандовал марш.

14

Темнота уже опускалась на лес. Зашевелились ночные птицы. Роботы, оставшиеся позади, прощально поводили антеннами; возможно, они улавливали чье-то присутствие, но не двигались с места, готовые дожидаться тут и час, и день, и тысячу лет – пока прахом не рассыплется от старости металл и не испарится пластик.

Хвоя и валежник захрустели под ногами. По сторонам таинственно шелестели кусты. Иногда совсем рядом вскрикивала птица – или зверек, кто их знал тут, – и колонна всякий раз подавалась в сторону, щетинясь стволами оружия. Только штурман шел, словно на прогулке, разве что не насвистывал, – шел, как будто ничто не угрожало им, точно опасаться было нечего.

От земли исходил теплый запах. Высыпало великое множество звезд, видных даже сквозь кроны. Где-то далеко среди них было невидимое отсюда простым глазом Солнце, но оно находилось в той части небосвода, куда была сейчас обращена дневная часть планеты. Земля ничем не могла помочь своим людям, но оттого, что ее, хотя бы невидимой, не было на небосклоне, становилось еще грустнее и острей чувствовалось одиночество.

Люди шли, стараясь шуметь поменьше, но сапоги были слишком тяжелы, а техника бесшумной ходьбы успела позабыться, так что все дикари на много километров в окрестности наверняка слышали их и, может быть, уже смыкали впереди свое охотничье кольцо. Командир все убыстрял шаг, торопясь поскорее увидеть корабль невредимым и стряхнуть хоть часть груза, который все плотнее ложился на его сердце. Он шел почти наугад: солнце закатилось, а картина звезд была чуждой.

Путь привел их туда, где деревья стояли гуще. Может быть, впрочем, сгустила их темнота – незнакомые места во тьме всегда кажутся угрожающими. Что-то вроде лиан, неожиданных в таком лесу, свешивалось сверху и внезапно схватывало людей за плечи. Кусты и подлесок стали выше и, думалось, просто не могли не скрывать каких-то враждебных людям созданий.

Командир остановился на миг, словно охваченный сомнением. Бессознательно он положил и вторую руку на оружие. Это прикосновение к испытанному металлу как бы сообщило ему новый заряд уверенности. Он решительно двинулся вперед, и остальные – кое-кто из них, наверное, вздохнул про себя – последовали за ним.

Идти сразу стало труднее. Пришлось пожалеть об оставленных у ручья роботах: они прекрасно смогли бы прокладывать дорогу сквозь заросли, а поднятый ими шум был бы полезен, если в чаще водятся хищники. Хотя хищников тут, кажется, нет. Можно двигаться быстрее. Штурман и так уже, обогнав всех, скрылся в кустарнике. Надо поторопиться…

Подумав так, командир ускорил шаг и оторвался от своих спутников на несколько метров.

Дальнейшее показало, что ему не следовало делать этого.

Темное тело обрушилось на него с дерева. Мелькнув по диагонали, оно ударило командира, сбило и прижало к земле.

Это произошло мгновенно, так, что шедшие позади в первые мгновения даже не поняли, что случилось.

Треск и шумное дыхание доносились с земли. Командир и напавший вцепились друг в друга, один – стараясь приблизиться, другой – удерживая хищника на расстоянии. Когти со свистом царапали синтетик. Командир успел крикнуть лишь: «Не подходите!» Дальше он боролся молча.

Даже полностью обретя контроль над собой, люди не сразу поняли, чем тут можно помочь. Сцепившиеся клубком катались, прижимая невысокие кусты ягодника. Стрелять было невозможно. Лучевое оружие, при всех его достоинствах, в темноте могло с таким же успехом поразить своего. Нельзя было даже ударить прикладом: удар мог достаться капитану.

Наконец М’бано, пригнувшись, выхватил кинжал и сделал упругий шаг, стремясь поймать выгодный для удара миг. Клубок неожиданно метнулся ему под ноги. Не ожидавший этого физик потерял равновесие и упал. Хриплый выдох вырвался из груди людей и слился со стоном командира: наверное, хищнику удалось вцепиться ему в руку. Зверь не мог прокусить рукав, но раздробить кость он был в состоянии, даже и не повредив комбинезона. В следующий миг Манифик метнулся, чтобы сделать то, что не удалось смуглокожему физику.

Сильная рука схватила его за плечо и отшвырнула назад. Светлый силуэт скользнул мимо и склонился над кипящим сгустком теперь уже трех тел – М’бано, опомнившись после падения, вцепился руками – кинжал он выронил – в густой мех, пытаясь оторвать зверя от командира.

Подошедший вытянул руки. В них не было оружия, рукава тонкого комбинезона были засучены выше локтей. Любое, даже случайное движение когтистой лапы могло распластать и легкую ткань, и кожу, и упругие мускулы человека. Даже видавшие виды путешественники оцепенели.

Случилось по-другому. Нащупав ладонью мех, штурман изо всей силы хлестнул зверя ладонью – словно это была домашняя кошка, а не ее сильнейший и кровожаднейший родич.

Следовало ожидать, что вакансия главного штурмана тут же освободится. Зверь пронзительно зашипел, а в следующий миг, неожиданно для всех, одним скачком оторвался от командира и оказался метрах в трех в стороне. Там он остановился, словно ожидая продолжения.

Командир, поднявшись на колено, торопливо отвел предохранитель. Он не выпустил оружия, потерял лишь маску. Штурман отвел дуло в сторону. Зверь стоял понуро, зеленые глаза его погасли. Затем он повернулся и медленно утянул свое гибкое тело в заросли.

Только тут командир почувствовал, что мелко дрожит.

– Ну и ну, – пробормотал он, поворачиваясь к штурману. – Ты что? – Голос его был вялым: сказывалось потрясение. – Захотел умереть?

– Нимало, – сказал штурман. – Просто решил проверить некоторые предположения. Он тебя сильно помял?

– Кажется, ничего особенного. А если бы он тебя…

– Я ловок, и без скорлупы удобнее. Но я не думал, что он… Так и оказалось. Хотя риск, конечно, был.

– Что за предположения?

– Пока об этом рано. Но, пожалуй, надо выбираться туда, где попросторнее.

Словно поддерживая штурмана, изобиженный хищник хрипло прорычал где-то поблизости, и ему откликнулось такое количество сородичей, что возражать навигатору никто не стал.

– Поторопимся, – сказал командир. Неловко повернувшись, он едва удержал стон, и тут же закашлялся, маскируя его.

– Маску потерял, – пожаловался он, – вместе с инфраочками. Никто не видит? Ну, искать не станем. Одолжи свои, химик.

Он снова занял место впереди; никто не стал возражать. Из чащи выходили так же колонной, только держались теперь куда плотнее друг к другу. Лишь штурман на этот раз отстал и шел в одиночку, насвистывая песенку. На него, по совести, следовало махнуть рукой – он выглядел юродивым, блаженным Августином звездолетчиков. Командир вздохнул, стараясь не хромать.

Выйдя туда, где деревья стояли реже, люди облегченно перевели дыхание. Мозель снова попытался взять пеленг и опять безрезультатно. Пошли вдоль зарослей, оставляя их слева. Через четверть часа им показалось, что заросли стали редеть. Командир, преодолевая боль, ускорил шаг. Потом резко остановился.

Что-то замерцало впереди, светлое пятнышко. Люди стояли в нерешительности. Пятнышко разрасталось. Слабый порыв ветерка донес запах дыма.

– Костер, – пробормотал командир. – Видите? Костер, да?

15

Костер разгорался. Языки пламени тянулись вверх. Они не поднимались, впрочем, слишком высоко, опасность не грозила ни деревьям, ни людям. Но все же это был костер, настоящий костер, у каких когда-то сиживали люди и на Земле.

Командир отступил за толстый ствол.

– Возвращаться нет смысла, – сказал он, умеряя голос до предела. – Обойдем стороной.

Они повернули, используя деревья в качестве прикрытия. Казалось, правда, маловероятным, чтобы люди, чьи смуглые тела виднелись в светлом круге, смогли оттуда, со света, разглядеть укрывавшихся во мгле. Несколько секунд было слышно только торопливое дыхание. Затем оно еще участилось, но прекратилось похрустывание сухих сучков под ногами.

– Еще один, – сказал командир. По голосу чувствовалось, что растерянность его переходит в гнев.

Еще один костер разгорался впереди.

И еще один разгорался правее, и еще правее – еще один, и левее тоже разгорались костры.

Похоже было, что полуголые хозяева планеты обложили пришельцев кострами, как некогда волков обкладывали флагами, чтобы помешать им выскочить из окружения. Уж не считали ли туземные копьеносцы, что существа, прилетевшие на межзвездном барке, позволят охотиться на себя, как на четвероногих?

Так подумал командир, оглянувшись и увидев розовеющее пламя сзади. Затем новая мысль возникла у него; она имела цвет пламени. Он повернулся к остальным:

– Уж не собираются ли они нас сжечь? Мы окружены; стоит лесу загореться – и нам конец. – Он рывком выдвинул оружие вперед, потом так же резко забросил его за спину. – Не пора ли прорываться?

– Мне кажется, они отдыхают у костров, – ответил штурман, – и даже не подозревают о нашем существовании. Не знаю, окружены ли мы; может быть, по старой земной привычке, мы просто почитаем себя центром мироздания?

– Это не селение, – задумчиво проговорил стоящий рядом Манифик. – Тут нет ни хижин, ни шалашей… Они пришли сюда на время. Пришли – зачем?

– Общество примитивных людей живет по примитивным законам, – вступил в совещание М’бано, – и зачем они собрались, догадаться нетрудно. Люди расположились как бы большим кольцом, в пределах которого оказались и мы; но на самом деле окружены заросли, где полно хищников. Можно допустить, что хищники доставляют туземцам немало неприятностей, и племя – или несколько племен – окружили район их логовищ, зажгли костры, чтобы не дать им разбежаться, а на рассвете начнут облаву или охоту. Другого объяснения я не вижу.

– Положимся на свидетельство эксперта по охоте, – сказал штурман. – Во всяком случае, до оружия, по-моему, еще не дошло.

– Они могут не уснуть всю ночь, – подумал вслух командир. – А нам некогда, люди с синтезатором ищут нас и могут наткнуться на этих охотников. Деревья впереди, как назло, редеют… – Он всмотрелся. – По-моему, справа костры расположены пореже. Если двигаться ползком, то, пожалуй, можно проскочить. Ничего иного нам не остается…

Кажется, они все же приноровились к этому лесу: теперь они ступали бесшумно, приобретенная на диких планетах сноровка снова вспомнилась. Колонна шла, держа курс посредине меж двумя кострами, расположенными дальше друг от друга, чем остальные.

Командир хромал все сильнее: зверь все-таки помял его. Если между этими кострами, в черном провале, который с каждым шагом становился все шире, вдруг загорится еще один огонь, то останется лишь идти на прорыв: отступать будет поздно. До сих пор командир не хотел обнаруживать себя, сейчас он был готов и на это.

Но костер не загорелся.

Он не загорелся, когда люди подошли уже к тому месту, где следовало ложиться и ползти. Не загорелся и тогда, когда переползание началось. Командир облегченно вздохнул. Преодолевая острую боль в ноге, он пополз первым. Миновав половину расстояния, отделявшего его от воображаемой прямой, соединявшей оба костра, он поверил, что план его удастся. Боль тотчас же отступила.

Это придало командиру смелости, и он приподнялся, опираясь локтями о мягкую землю. Он хотел повнимательнее разглядеть сидящих у костров и убедиться в том, что среди них нет членов экипажа – быть может, избитых, связанных, предназначенных для жертвоприношения… Окажись там хоть один, командир тотчас же поднял бы людей в атаку.

С минуту он смотрел на костер слева. Затем перенес тяжесть тела на другой локоть и повернул голову направо.

У костров сидели только дикари. Различить их лица было трудно, но люди эти кутались в шкуры, а пленным вряд ли заменили бы их одежду, даже будь она изорвана или снята. Кроме того, туземцы были на целую голову, по оценке командира, выше ростом, чем люди с Земли.

Кто-то тронул его за ногу; это продвигающийся следующим штурман интересовался причиной задержки. Снова припав к земле, командир пополз дальше. Ползти в походном комбинезоне было нелегко, оружие приходилось держать в руке, чтобы при нужде сразу пустить его в ход. Оружие надо было маскировать внешней частью предплечья, не то случайная вспышка костра могла отразиться в металле и привлечь внимание любого охотника.

Воображаемая граница приближалась. Прежде чем пересечь участок, освещенный ярче остальных, командир снова остановился, на этот раз надолго.

Сейчас он был в невыгодном положении: находясь там, где освещенность была больше, он хуже различал происходившее впереди, во мраке. Командир не мог преодолеть ощущения, что оттуда, от костров, он виден так же хорошо, как видны ему сидящие там. И еще ему чудилось, что впереди, во тьме, затаился кто-то и внимательно наблюдает за командиром, распластанным на земле, как козявка на листке бумаги.

Командир, не поднимая головы, надел инфракрасные очки. Но даже с их помощью впереди не удалось разглядеть ничего, кроме бесчисленных деревьев, плохо различимых на фоне нагревшейся за день и теперь отдававшей накопленное тепло земли. Крупных теплокровных зверей поблизости, видимо, не было. Тогда командир вытащил из специального кармашка на левом плече наушники унифона, закрыл глаза и напряг слух.

Сначала ночной лес, воспринятый сквозь акустические линзы унифона, оглушил, подавил командира множеством обычно неслышимых звуков – шорохов, стуков, тресков, скрипов, писка, шипения – приглушенного дыхания жизни. Прошло не менее двух минут, пока он привык не обращать внимания на скрип трущихся сучьев, на стук падающей шишки, на трепет листьев, взволнованных близким пролетом какой-то крылатой твари… Командиру не нужны были обычные звуки; он искал других. Их не было, и он уже приготовился двинуться вперед.

Привычным движением он выбросил вперед правую руку, чтобы в следующий миг перенести на нее тяжесть тела. И замер в этом положении. Что-то донеслось до него, прозвучало в наушниках и словно током ударило по нервам – что-то настолько знакомое, что командир в первое мгновение решил, что стал жертвой слуховой галлюцинации.

16

Слышался звук мотора, приглушенный рокот мощного мотора, работающего на малых оборотах.

Он медленно нарастал. Слишком медленно – очевидно, вездеход шел по лесу курсом, перпендикулярным направлению отряда. Если дать машине пройти мимо, догонять ее придется долго.

Командир приподнял голову. Оглянувшись, поискал глазами Мозеля, нашел и сделал знак, подзывая.

– Вызови вездеход, – шепнул он. – Они тут, рядом.

На лице Мозеля, со свежей царапиной на щеке от случайного сучка, возникла радостная улыбка. Установив нужную частоту, он послал вызов. Командир ощутил прикосновение к своему локтю и увидел рядом любопытствующие глаза штурмана. Командир неожиданно подмигнул ему. Мозель продолжал шарить в эфире, улыбка медленно сходила с его губ: эфир молчал.

– Значит, не слушают, – пробормотал командир и вдруг почувствовал себя усталым и оскорбленным. Он покосился на штурмана, и обида еще усилилась: ползя без оружия и комбинезона, навигатор, конечно, устал куда меньше остальных, и теперь ему не лежалось на месте. А если бой?.. Но командир подавил неприязнь.

Он снова надвинул наушники, вслушиваясь и медленно поворачивая голову, чтобы установить направление. Потом вытянул руку вперед и вправо.

– Уходят туда. Видно, мы слишком отклонились. Поторопимся. Я иду.

– Дай понесу твой излучатель, – проговорил штурман.

– Следовало взять свой.

– Мне не надо, я не боюсь ничего тут. Давай поползу первым.

– Нет.

Командир не прибавил ничего, и штурман пополз сбоку, отставая от командира на какие-нибудь полметра.

Вскоре они оказались на линии костров. Теперь они ползли, стараясь вжаться в землю как можно глубже; командир жалел, что никто из них не обладает способностью крота или дождевого червя. Несколько секунд им казалось, что путь этот никогда не кончится; но вокруг стало темнеть, и командир понял, что самое опасное место они миновали. Никто из расположившихся у костров так и не заметил проползших мимо вооруженных, уставших и раздраженных людей, а теперь мрак стал наконец из враждебного снова спасительным.

Продвинувшись еще метров на пятьдесят, командир с удовольствием поднялся на ноги и провел рукой по груди, животу и коленям, стряхивая с комбинезона приставшую хвою, листья, раздавленных насекомых и прочую пакость. Штурман встал рядом с ним, и командир не сдержал улыбки: светлый тонкий комбинезон не выглядел теперь светлым, да и комбинезоном его можно было назвать лишь весьма условно. «Всякое нарушение правил таит в себе семена наказания», – мельком подумал командир, поджидая остальных.

– Движутся довольно быстро, – сказал он, прислушиваясь. – Возможно, они дальше, чем я думаю. Пошли!

Семеро двинулись за командиром быстро, почти бегом. Усталость куда-то отошла, отодвинутая надеждой на скорое завершение затянувшейся экскурсии. Шли шумно, никто теперь не боялся привлечь к себе внимание. Командиру пришлось напомнить о тишине.

Прошло десять минут, позади осталось не менее километра. Огни костров больше не были видны, слышнее стал звук мотора. К его рокоту примешивался какой-то треск.

– Торопятся, – удовлетворенно сказал командир. – Ломятся напрямик. Думаю, что мы встретимся на той прогалине, впереди. В чем дело?

Вопрос был обращен к штурману, внезапно схватившему командира за руку.

– Ничего… Но треск, мне кажется, доносится не оттуда…

– Ты думаешь?

– Сними наушники. Мотора не слышно, а пора бы… Смотри! Вот они! Это люди!

Командир взглянул туда, куда указывал штурман.

Сначала ему показалось, что штурман ошибся и это не люди. Вереница странных хохлатых птиц ростом с человека пересекала прогалину, на которой командир надеялся встретиться с вездеходом.

В следующее мгновение стало ясно, что это все-таки люди. Хохлы на их головах были не чем иным, как высокими, из перьев, гребнями шлемов. Сквозь инфракрасные очки были ясно видны металлические пластины на груди и плечах, пояс из узких, металлических же пластин, охватывающий бедра, высокие поножи, круглые щиты и короткие мечи у пояса. Обладавшему острым зрением командиру почудилось даже, что он разглядел рукоятку одного такого меча – витую, увенчанную головой с гневно отверстым ртом. Командир повернулся, не скрывая изумления:

– Античная пехота?

– Не только пехота, – пробормотал штурман.

За людьми показалась колесница, запряженная квадригой, другая, третья… Наверное, впереди была просека – иначе трудно было представить, как четверка лошадей могла проехать тут, не задевая за деревья. За колесницами снова шли люди, на этот раз – тяжеловооруженные гоплиты. В заключение процессии протянули – возможно, на мулах, но в этом никто не был уверен – массивную конструкцию, опутанную канатами: катапульту или другую осадную машину.

Командир озадаченно качал головой, остальные переглядывались, пожимали плечами. Штурман смотрел спокойно, словно ему уже издавна было известно, что именно сегодня и именно на этой планете встретит он армию, оснащенную подобно фаланге Александра или легионам Рима… Когда прошли последние, командир взглянул на часы. Они потеряли двадцать минут.

– Придется догонять, – сказал он. – Мотор едва слышен. Будьте внимательны: где-то поблизости мы должны пересечь след нашей машины.

Несколько минут они шли молча. Нарушать тишину было опасно: встреченное ими войско было, наверное, не единственным поблизости. О том, откуда взялось это войско, стоило бы, пожалуй, поразмыслить, но людям было не до того. Лишь Мозель проворчал:

– Как они прошли тут с их техникой, не понимаю. Надо быть возничим межпланетного класса. Экстракласса…

Больше ни слова не было произнесено до того момента, когда командир, подняв голову, сказал:

– Вот и след. Теперь – вправо.

Рубчатый след гусениц уходил, изгибаясь между деревьями. Люди пошли по следу, стараясь не выпускать его из виду. Командир прислушался. Мотор мягко гудел вдалеке. Мозель, человек с профессионально острым слухом, стал уже различать его звук и без помощи унифона.

Даже обладай восьмеро свежими силами, вряд ли они смогли бы идти быстрее. Ветви хлестали по лицам. Лесные голоса испуганно замирали, когда люди проносились мимо.

Мотор слышался уже совсем близко, когда внезапно, словно испугавшись приближения людей, смолк; раздался слабый хлопок – и наступила тишина. Командир удовлетворенно проговорил, не останавливаясь:

– Наконец-то… Нажмем!

Они пробежали еще с полкилометра, следя теперь лишь за тем, чтобы не налететь на дерево. Затем командир замедлил шаг. Машина должна была находиться где-то вблизи. Командир взглянул себе под ноги, чтобы еще раз свериться со следом. Следа не было.

Не веря себе, командир огляделся. В инфраочки земля виднелась, точно в глубокие сумерки, но все же каждую мало-мальски значительную деталь на ней можно было бы разобрать, не говоря уже о двух широких, рассеченных на равные доли полосах.

– Назад! – скомандовал командир. – Ищите, где они изменили направление!

Растянувшись цепочкой, люди двинулись в обратном направлении. М’бано увидел след первым.

– Не понимаю… – растерянно проговорил он.

Остальные подбежали к нему. Несколько секунд они молчали, ни один не поднимал глаз, словно боясь встретить взгляд соседа.

След никуда не сворачивал. Он просто обрывался. И справа, и слева богатая перегноем почва была такой же мягкой, как и километром раньше. Машина никак не могла пройти, не оставив следов. И тем не менее это случилось. Вездеход исчез самым необъяснимым образом, вместе с людьми и синтезатором.

Прошумел легкий ветерок; он пахнул озоном. Кто-то из экипажа вздохнул.

– Проклятая планета! – вырвалось у Манифика. Командир поднял голову.

– Ничего, – сказал он. – У нас есть след, который приведет к кораблю.

– Послушай… – проговорил штурман.

– Нет, – глухо ответил командир. – Не желаю. Идем к кораблю. Там наш дом.

Он тронулся первым, сильно хромая. Остальные пустились за ним в погребальном молчании.