Текст книги "Народы и личности в истории. Том 1"

Декарт повлиял на крупнейших философов своего времени (Гоббса, Локка, Спинозу и др.). Он оставался для многих загадкой. Не случайно один из историков даже написал работу, названную им «Декарт – философ в маске» (М. Леруа). Интересны и социально-политические взгляды Декарта, хотя высказывания его не всегда вполне откровенны (выпускник иезуитской школы). После осуждения церковью Галилея он предпочитал выступать с нейтрально научными работами вроде «Диоптрики», «О метеорах», «Геометрии» (1637). М. Шаль назвал «Геометрию» Декарта «дитятей, рожденным на свет без матери», да и о других его работах можно сказать, что они явились на белый свет скорее как незаконнорожденные дети. Написанные им в Голландии «Правила, коими надлежит руководствоваться мышлению» опубликованы только в 1701 г., а «Трактат о мире» (1633) увидел свет лишь после смерти Декарта.

Философ относил себя к буржуазному кругу и симпатии его принадлежали «третьему сословию». Вышеупомянутый М. Леруа сказал в отношении него, что он говорил «не языком дворянина». Декарт любил повторять, что если бы условия жизни заставили его быть ремесленником, если бы смолоду его обучили какому-то ремеслу, он непременно достиг бы в своем деле успеха и совершенства. В жизни он, однако, устроился неплохо. Средства к существованию у него были. Это давало ему независимость. В науке Декарт видел могучее средство, с помощью которого можно было удовлетворить новые потребности жизни и решить важнейшие практические задачи XVII века.[412]412
  Асмус В. Ф. Декарт. М., 1956, с. 312, 342.


[Закрыть] Французский Конвент 2 октября 1793 г. принял решение перенести прах Декарта в Пантеон. Декрет был издан от имени революционного Комитета Народного Просвещения по настоянию Мари-Жозефа Шенье. В своей пламенной речи Шенье восхвалял Декарта за то, что тот «раздвинул границы человеческого разума».

Рене Декарт.

Крупнейшей фигурой среди европейских философов в XVII в. считают и Пьера Гассенди (1592–1655). П. Бейль называл его «лучшим философом среди гуманистов и ученейшим гуманистом среди философов». Выходец из крестьянской семьи Прованса, Пьер рано обнаружил недюжинные способности, попав в коллеж г. Дина благодаря дядюшке-священнику. Там он успешно изучал греческий, латынь, математику, а затем был принят в университет г. Экса. Успехи Гассенди были таковы, что преподаватель философии и теологии патер Фезе, признавая исключительные познания юноши в области философии, как-то заметил: «Я уж не знаю, кто из нас ученик, а кто учитель». Нередко он даже поручал Пьеру читать вместо себя лекции. После окончания университета Гассенди руководил духовным училищем в Дине (1612–1616), получил в Авиньонском университете ученую степень доктора теологии и, будучи рукоположен в священники, занял кафедру философии в Эксском университете. Знакомство с взглядами Коперника, Кеплера, Галилея, Тихо Браге, Рамуса, Дж. Бруно, Монтеня перевернуло мир философа. В душе возникли смятение и раздвоенность. Случалось, утром он читал лекции студентам в духе официальной схоластики, а вечером – в духе антисхоластики. Такое случалось позднее и в наших странах, где «поутру» иные считали себя «правоверными коммунистами», а «к вечеру» резво перебегали в стан «антикоммунистов».

Гассенди работал в области механики, астрономии, математики. В 1646 г., по предложению кардинала Ришелье, главы правительства Франции, он назначается профессором математики Королевского коллежа в Париже. Несмотря на болезнь (туберкулез), Гассенди уделял время и философии, упорно трудясь над главным произведением – «Системой философии». Его перу принадлежат работы и по истории науки («Жизнь Коперника», «Жизнь Тихо Браге», «Жизнь Эпикура, афинского философа» и др.). Его учениками (точнее, слушателями частного курса для кружка молодежи) были такие личности, как Мольер и Сирано де Бержерак (1619–1655). Представим себе такую сцену… В доме откупщика Люилье собрались будущие светила – Франсуа Бернье, впоследствии знаменитый путешественник по странам Востока и хронист, Жан Батист Поклен – известный как Мольер, драматург Гено, и писатель-дуэлянт Сирано де Бержерак, чье словцо разило острее шпаги. Поселившийся в доме откупщика вчерашний провансальский крестьянин, а ныне известный профессор Гассенди доносит до юношей массу интересных познаний. Из его лекций они узнают о «Письме к Геродоту» Эпикура, прослушают «О природе вещей» Лукреция Кара, проникнутся мудростью древних. Мольер перевел отдельные части поэмы Лукреция Кара на французский язык, а Сирано – отрывки из работ Гассенди (с латыни). Интерес к философии, возникший тогда у Сирано, воплотился впоследствии в его научно-фантастическом произведении «Комическая история государств и империй Луны» («Иной Свет, или Государства и империи Луны»).

Дар популяризатора позволял Сирано писать живо и увлекательно. Он был прирожденным просветителем. Помогли и уроки великого Монтеня, учившего маскировать «крамольные» мысли. Сирано де Бержерак представил лунный мир. На Луне с голода умирают только безнадежные тупицы и дураки, тогда как умные и одаренные тут хорошо питаются, процветают и благоденствуют. Богатство имеет своим единственным источником исключительно способности «лунариев» к труду. Валютой же тут выступает не пошлое злато, а поэзия (расплачиваются шестистишиями, как полновесными флоринами или золотыми рублями). Люди особенно увлекаются изобретательством. Один из обитателей рая, расположенного на Луне, попадает туда с помощью хитроумного устройства, напоминающего портативный реактивный двигатель (два сосуда под мышками Эноха). Это даже дало право Т. Готье утверждать, что Сирано де Бержерак, а не братья Монгольфье, является изобретателем воздушного шара.

В произведениях Сирано (не благодаря ли урокам Гассенди?), писал журнал «Сьянс э ви», находим поразительно точное описание аппаратов и предметов, появившихся лишь в ХХ в. Это подтверждает описание полета «космонавтов» на Луну. В космос их выносит многоступенчатая ракета: «ракеты были расположены в шесть рядов по шести ракет в каждом ряду… пламя, поглотив один ряд ракет, перебрасывалось на следующий ряд и затем еще на следующий… Материал, наконец, был весь поглощен пламенем, горючий состав иссяк». Показателен и другой роман Бержерака – «Космическая история государств и империй Солнца».

Наибольший интерес в философии Гассенди, пожалуй, представляет учение о нравах (этика). О звездах и бесконечных мирах мы уже наслышаны, а вот душевные аффекты и страсти человеческие по-прежнему сотрясают мир. Он считал учение о нравах «главной частью философии». Стремясь к счастью, человек в большинстве случаев так его и не достигает его. Причин тому несколько. Либо то, к чему он стремится, не является подлинным счастьем, либо достижение оного отнимает у человека слишком много сил, либо добывается далеко не лучшими способами. Взгляните на правителей. У них есть все – богатство, почести, слава. Однако они встревожены, полны забот, мучительного беспокойства, жалуются. Их терзает страх. Что ждет их завтра!? Одним словом, они «ведут плачевную жизнь». Сердца их «похожи на сосуд, который деформировался и продырявлен и поэтому никак не может наполниться, отчасти же содержит отвратительную жидкость, которая грязнит и портит все, что в него попадает».[413]413
  Гассенди П. Сочинения в 2-х томах. Т. 1, 1966, с. 302–307.


[Закрыть] С помощью философии Гассенди предлагает очистить «зловонные сердца», возможно, даже исцелить их. Жизнь показала, что правители редко излечиваются от своих «дурных болезней». Другое дело – мудрец… Он старается следовать дорогой истины и справедливости, являясь вечным укором тиранам и глупцам. И даже если его постигнет судьба пленника Фаларида (тиран Сицилии Фаларид, живший в VII в. до н. э., прославился своей жестокостью, сжигая пленников в раскаленном медном быке), он честно и гордо сможет воскликнуть: «Я сгораю, но я не побежден». Нам кажется уязвимой, несправедливой позиция Гассенди. Мудрецам должны доставаться розы, а ворам и тиранам – бык Фаларида!

Особое место среди французских философов принадлежит Блезу Паскалю (1623–1662). Он сумел каким-то фантастическим образом соединить в себе достоинства целой армии ученых и мыслителей. Математик, физик, конструктор, писатель, философ. Воспитывался он в кругу семьи. Гений юноши проявился рано. В 10-летнем возрасте он сочинил «Трактат о звуках», в 12 лет самостоятельно дошел до 32-го предложения Евклида о сумме углов треугольника. Иначе говоря, он как бы «вторично изобрел геометрию древних, созданную целыми поколениями египетских и греческих ученых». Факт беспримерный. Отец скажет: «Не я его – он меня учит». В 13 лет он стал активным участником математического кружка М. Мерсенна (известный в ученых кругах как «Парижская академия»), куда входили многие видные ученые. В 16 лет юноша опубликовал исследование, снискавшее ему признание маститых ученых («Опыт о конических сечениях»). Воздадим должное и отцу юноши. Этьен Паскаль – человек не без способностей (ему принадлежит открытие алгебрагической кривой, известной как «улитка Паскаля»). Превосходный учитель, он помог сыну увлечься математикой (Эвклидом, Архимедом, Апполонием). Отец получил пост интенданта (благодаря всесильному Ришелье). Жизнь семейства оказалась более или менее обеспечена. Хотя больших богатств на этом посту отец так и не накопил, ибо был человек честный, а у честных нет денег.

Жизнь юного Паскаля складывалась вполне обычно для молодого человека из обеспеченного круга. Жил и не тужил, ухаживая за прелестной и умненькой особой, прозванной местными остряками Сафо. Затем последовал его роман с Шарлоттой Роанез (сестрой герцога Роанез). Тот в свою очередь был восхищен талантами Паскаля. О том, что ему были не чужды страсти земные, свидетельствует написанная им «Речь о любовной страсти» (1652). В «Мыслях» он откровенно скажет: «Можно сколько угодно скрываться: всякий человек любит». Был ли он «пессимистом», как характеризовал его Вольтер. В начале жизни – нет. Хотя в обычном житейском плане его не назовешь «счастливцем». Под его влиянием возлюбленная (Роанез) ушла в монастырь, где стала послушницей и дала обет девства. Только после смерти Паскаля она решилась выйти замуж, но не была счастлива и в браке (умерла от рака груди). Паскаль, предчувствуя печальную судьбу, говорил по поводу жизненных надежд: «По самой своей натуре мы несчастны всегда и при всех обстоятельствах, ибо, когда желания рисуют нам идеал счастья, они сочетают наши нынешние обстоятельства с удовольствиями, нам сейчас недоступными. Но вот мы обрели эти удовольствия, а счастья не прибавилось, потому что изменились обстоятельства, а с ними – и наши желания». Паскаль пытается научить, как лучше и вернее раскрыть заложенные в нас таланты и способности. Дело в том, что человеку отведено в жизни не так уж много времени, а пути познания не назовешь простыми. К тому же, ведь нас может обмануть даже здравый смысл, не говоря уже о учителях и наставниках. Ограничены мы и во времени, ибо «слишком юный и слишком преклонный возраст держат ум в оковах». Поэтому Паскаль советует особенно тщательно расставлять жизненные приоритеты. «Люди воображают, что обретут покой, если добьются такой-то должности, забывая, как ненасытна их алчность, и чистосердечно верят, что только к этому покою и стремятся, хотя в действительности ищут одних лишь треволнений». Как скажет впоследствии Блок: «Покой нам только снится». Паскаль очень хотел бы видеть в обществе торжество «человека думающего»: «Человек, несомненно, сотворен для того, чтобы думать: в этом и главное его достоинство, и главное дело жизни…» Интересно было бы узнать, отмечает Паскаль, и то, «чего стоит наша Земля со всеми ее державами и городами и, наконец, чего стоит он сам». Что же это означает – «человек в бесконечности»?

Паскаль считал человека средоточием общества и государства! Философ пишет: «Я потратил много времени на изучение отвлеченных наук, но потерял к ним вкус – так мало они дают знаний. Потом я стал изучать человека и понял, что отвлеченные науки вообще чужды его натуре и что, занимаясь ими, я еще хуже понимаю, каково мое место в мире, чем те, кому они неведомы. И я простил этим людям их незнание. Но я полагал, что не я один, а многие заняты изучением человека и что иначе и быть не может. Я ошибался: даже математикой – и той занимаются охотнее. Впрочем, к последней, да и к другим наукам обращаются только потому, что не знают, как приступиться к первой. Но вот о чем стоит задуматься: а нужна ли человеку и эта наука и не будет ли он счастливее, если ничего не узнает о себе?»[414]414
  Ларошфуко Ф. Максимы. Паскаль Б. Мысли. Лабрюйер Ж. Характеры. М., 1974, с. 144.


[Закрыть]

В его лице мы видим защитника доброты и порядочности! Всю жизнь Паскаль искал «истину со вздохом», боролся против себялюбия и эгоизма. Это нашло отражение в его воззрениях: «Людей учат чему угодно, только не порядочности, между тем всего более они стараются блеснуть порядочностью, а не ученостью, то есть как раз тем, чему их никогда не обучали». Он не думал, что чем дальше будет идти человечество по пути цивилизации, тем реже оно будет прислушиваться к голосу совести и доброты. Ему говорили, что о бедных должны в первую очередь заботиться общество и государство. Он не возражал, но старался обратить каждого к его совести. «Мы призваны не к общему, а к частному. Самое лучшее средство облегчить нищету, это помогать бедным бедно, то есть каждому по его силам, вместо того чтобы задаваться широкими планами». Он говорил: «Я люблю бедность, потому что ее любил Христос. Я люблю богатства, потому что они дают возможность помогать несчастным. Я верен всем. Я не воздаю злом за зло… Я стараюсь быть справедливым, искренним». Совесть и сострадание к ближнему он считал главными стержнями общества, его «душой».[415]415
  Стрельцова Г. Я. Паскаль и европейская культура. М., 1994, с. 63.


[Закрыть] Мерилом отношения Паскаля к людям, его жизненной философией стала доброта. Он любил повторять: «Тайные добрые дела дороже всего». И помогал беднякам везде и всюду. Узнав о разразившемся где-то голоде, он тотчас спешил выслать деньги несчастным (хотя их порой нехватало и самому). Для столичной бедноты он наладил дешевое омнибусное движение («кареты по 5 су»). Это стало началом общественного транспорта в Париже Вольтер, завистник и скупердяй, утверждал, что Паскаль изображал человека «в самом ненавистном свете». Назвать Паскаля «человеконенавистником» значило ничего не понять ни в нем самом, ни в образе его мыслей (встал в ряд с иезуитами, люто ненавидевшими Паскаля). Вольтера не искупает даже оговорка, где Паскаль характеризуется им как «возвышенный Гераклит».

О Паскале, удивительном «короле в королевстве умов», можно говорить долго и страстно. Инженер захочет узнать о его счетной машине, открывшей эпоху автоматизации счета (образец ее хранится в Парижском музее искусств и ремесел). Искатель философских истин пожелает вникнуть в суть его спора с Декартом, философию которого он называл «романом о природе» в духе Дон-Кихота. Теолога заинтересует, в чем суть аргумента-пари, при котором «Бог разыгрывается на рулетке». Мистики, астрологи, маги, чародеи стараются проникнуть в тайну роковой ночи, когда в душе великого Паскаля произошел внутренний перелом и он обратился к Богу. В ночь на 23 ноября 1654 года он набросал таинственные письмена, получившие наименование «Амулета Паскаля» или «Мемориала» («амулетом» их иронически называл Кондорсе). В письменах говорилось о «забвении мира и всего, кроме Бога». Кто-то выражал сожаление по поводу того, что Паскаль, как утверждал Б. Рассел, «принес в жертву своему Богу великолепный математический ум». Такая оценка не вполне корректна. Правильнее было бы признать одно из двух: либо Богу, либо Паскалю хорошо известны причины такого решения. Обращение Паскаля к богу не исключало того, что и религия, в его понимании, может нести семена лжи, обмана и ненависти. Но тогда как понять фразу, встречаемую в его «Размышлениях о первой философии»: «Бог – обладатель всех тех совершенств, коих я не способен постичь, но которых я могу некоторым образом коснуться мыслью. Бог, не имеющий никаких недостатков. Из этого уже вполне ясно, что он не может быть обманщиком: ведь, естественный свет внушает нам, что всякая ложь и обман связаны с каким-то изъяном». Он взял на себя роль «адвоката небес», чтобы постичь высший смысл.

Нравственно-историческая литература как своего рода «зеркало общественных нравов» существовала во Франции и ранее. Мыслитель XIII в. Р. Бэкон даже считал этику руководительницей и царицей всех остальных научных занятий. Но образовательно-воспитательные ее задачи были сужены набором христианских и рыцарских добродетелей. Несмотря на прогресс науки, мировоззрение людей в ту пору было по преимуществу теологическим. Вольтер говорил: все суеверные эпохи одновременно являлись и эпохами самых ужасных преступлений. Церковь, появляющаяся в митре миротворца и благодетеля рода людского, «основана на крови, кровью скреплена и кровью расширилась» (Эразм Роттердамский). Гете охарактеризовал историю церкви как «смесь заблуждения и насилия». Лишь светская власть (умело использующая религию в своих целях) могла сравниться по числу преступлений с властью иерархов. Глядя на бессердечие, алчность, жестокость, непотребства иных наместников Христа, Аллаха, Яхве, Будды, люди задаются вопросом: «Не несут ли иерархи отпечатка черт и качеств других владык? Если мы говорим, что цезарь таков, каково его окружение, то не вправе ли мы сказать то же о «слугах небес»? Может быть, и Бог таков, каковы его слуги!» Поэтому нам понятен вывод Паскаля – «Neс deus intersit» («Пусть бог не вмешивается»). В обнаруженном после его смерти тексте он отделял истинного Властелина (Бога Авраама, Бога Исаака, Бога Иакова) от ограниченного и двуличного бога церковников и политиков.

Разве не понятна в этой связи фраза философа: «…какое несчастье быть человеком без бога». Нужно стремиться к постижению Всевышнего. Понять это непросто. Паскаль и сам говорил: «Я не знаю, кто меня послал в мир, я не знаю, что такое мир, что такое я. Я в ужаснейшем и полнейшем неведении…» И это Паскаль, «философ от Бога»! Что же говорить о миллионах тех, кто бредёт по миру, словно слепец, кто нем перед всесильной властью и глух к ощущению красоты и мудрости. Для чего же они явились на свет Божий? Однако это еще не дает основание утверждать, что его нет вовсе. Бог Паскаля – это Бог любящего и мудрого сердца! Не зря же он писал в «Мыслях», что «Бог постигается сердцем, а не разумом». Несколько в отдалении от Него стоят слуги Христовы. У Паскаля встречается довольно двусмысленная фраза: «Когда слово Божье, которое всегда истинно, оказывается ложным в буквальном смысле, то это значит, что оно истинно в духовном смысле». Поэтому интерпретаторы часто искажают его мысли и слова. Бога нужно слышать сердцем и видеть внутренним, духовным оком. Возможно, тут скрыт ключ и к его объяснению некоторых смутных мест религиозного процесса: «Познайте истину религии даже в самой неясности религии».[416]416
  Паскаль Б. Мысли. Спб., 1888, с. 103, 116, 165, 187.


[Закрыть]

Взгляды Паскаля близки взглядам янсенистов. Основателем движения был голландский епископ Карл Янсен (Янсений), живший в начале XVII века. Янсенисты боролись против неправедной церкви и, в особенности, против иезуитов, утверждавших, что самые тяжкие грехи могут быть покрыты и очищены покаянием. Очень удобный лозунг для тех, кто всю жизнь делал подлости, грабил, убивал, а затем решил, вдруг, «спасти душу». Как вы знаете, первым оказался в раю разбойник, что был распят вместе с Христом. Янсений резко выступал против подобной «христианской морали», ратуя за суровую добродетель (в кальвинистском духе). Янсенизм быстро распространился по Франции, привлекая в свои ряды ученых и даже знатных особ. Появились янсенистские учебные заведения. Борьба разгоралась не на шутку. Прибежищем сторонников нового течения стал Пор-Рояль. В защиту идей движения Паскаль пишет «Письма к провинциалу» (1656–1657). В них он высмеивал не только иезуитов, но и неправедную власть. В итоге конфликта Государственный совет, опираясь на мнение комиссии из 4 епископов и 9 докторов Сорбонны, принял решение – письма сжечь![417]417
  Паскаль, Ньютон, Линней, Лобачевский, Мальтус. Биографические повествования. Челябинск, 1995, с. 59–61.


[Закрыть]

Кто же он, Паскаль? Великий отпрыск Ренессанса? «Расин в прозе»? Французский Данте? Дитя Возрождения, овладевшее обширным научным багажом античности? Куда отнести его? К философам не пристало. Он, вроде, говорил, что «философия не стоит и часа труда». К писателям? Две его «писательские работы» («Мысли» и «Письма к провинциалу») не укладываются в прокрустово ложе традиционной литературы. Современники назовут его в будущем «французским Архимедом». Его универсальный гений влечет исследователей. Они слетались на Паскалево пламя, как мотыльки. До революции им восторгался Л. Толстой. О нем писали ученые М. Филиппов и А. Гуляев, Г. Стрельцова и Б. Тарасов. Поэтому мы и убеждены: пока существует мысль, «мудрец из Пор-Рояля» будет волновать умы и сердца. Хотя Паскаль и называл красноречие «живописанием мыслью», боюсь, наше красноречие слишком безыскусно, чтобы нарисовать его портрет. Когда-нибудь иные поколения воздадут должное этому философу, что видел далеко вперед – «чрез головы других людей и веков». В тайну антиномии Паскаля попытался проникнуть и известный русский ученый «серебряного века» Лев Шестов, этот странник, говоривший, что его «первым учителем философии был Шекспир». Он ощущал внутреннюю сопричастность с мыслителем, пытаясь ее выразить. Л. Шестов писал: «Вдохновляемый библейским откровением, Паскаль создает совершенно своеобразную «теорию познания», идущую вразрез с нашими представлением о существе истины. Первое основное предположение, или аксиома познания: истину, если ее показать, может увидеть всякий нормальный человек. Думаю, что во всей истории философии никто не дерзал провозглашать «принцип» более оскорбительный для нашего разума, и даже сам Паскаль не доходил до большего дерзновения – разве что когда он говорил о summum bonum философов и о лошадях, осуществивших идеал стоической добродетели. Основное условие возможности человеческого познания, повторю еще раз, ведь в том, что истина может быть воспринята всяким нормальным человеком».[418]418
  Шестов Л. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. М., 1993, с. 315–316.


[Закрыть] Этот апостол сомнения вполне отдает себе отчет в двойственности любых истин и явлений. «Все в этом мире отчасти истинно, отчасти ложно», – говорил он. Паскаль тем самым (задолго до А. Эйнштейна) дал формулу «теории относительности» в применении к миру человеческих страстей и эмоций.

Пор-Рояль.

Важную роль играла полемика Блеза Паскаля с иезуитами. Разбираться, вокруг чего тогда возник сыр-бор, вряд ли интересно. Если член Французской академии Шарль Перро только пожал плечами и, видимо, удивился глупости всей ученой братии, то нам и вовсе не стоит копаться в деталях. Однако громкие отклики, которые получили «Письма к провинциалу» Паскаля, имели смысл в контексте общей борьбы религий и идеологий. Как известно, не раз иезуиты пытались проникнуть в Россию, вмешивались в дела православной церкви и страны в целом. Несмотря на покровительство некоторых важных особ и даже императоров, они с 1606 по 1820 гг. пять раз изгонялись из России. Отношение русских к католицизму издавна было настороженным. Некий иностранец после высылки иезуитов из Москвы в XVII в. писал о царивших настроениях: «Трудно поверить, какое дурное мнение имеют здесь об этом обществе. Говорят, что иезуиты производят только смуты и беспорядки. Русские не желают иметь у себя таких Аргусов, которые притом еще вмешиваются во все дела». Бесспорно, последний момент имел самое существенное значение. В те времена и дурак понимал, что существует правило: «Чья церковь, того и власть». Так что и грубоватый ответ официальных властей в 1629 г. Людовику XIII, просившему разрешить соотечественникам на Руси иметь свое духовенство, следует воспринимать все-таки с некоторым пониманием: «Ксенжам, иезувитам и службе римской не быть, о том отказать накрепко». Память о Варфоломеевской ночи и роли в ней католиков и иезуитов была еще достаточно свежа в памяти европейцев. И даже А. В. Луначарский одобрил письма против иезуитов Паскаля («Lettres Provinciales»): «Это был до такой степени разрушительный поход на иезуитов, что в смысле логичности обвинительного акта это сочинение считается одной из самых блестящих книг в мировой литературе, хотя это и не беллетристическая книга». Паскаль – подлинное перо Пор-Рояля.

В творчестве ученого и писателя такого ранга, как Паскаль, важен зачастую даже не предмет исследования, а то, что этому исследованию сопутствует. Ведь народ не имеет ни времени, ни нужды читать все наши высоконаучные опусы. Писать для пары сотен, а то и нескольких десятков мудрецов, возможно, и очень почетное, но донельзя скучное занятие. Поэтому, когда его спросили, почему он писал свои «Письма провинциала» стилем развлекательным, ироничным и приятным, он вполне резонно заметил, что это сделано намеренно, чтобы их «читали женщины и светские люди». Это позволит им понять опасность тех максим и идей, которые распространились ныне повсюду. Во всяком случае влияние «Писем» на науку и литературу Франции было огромным. Паскаль научил французов владеть легким и изящным стилем, восхищавшим всех. Его язык ощущается в пьесах Мольера (в «Тартюфе»), в речах и проповедях последующих лет, хотя «Письма» были внесены в каталог запрещенных книг.[419]419
  Тарасов Б. Паскаль. М., 1979, с. 232, 233, 237, 260.


[Закрыть]

Философ пытался давать советы и правящему королю Людовику XIV, известному своим девизом «Государство – это я» (но, конечно, в завуалированной форме). Паскаль считал, что государство – зло, но зло, просто неизбежное. В нем нет ни справедливости, ни разумного основания. Он очень точно понял суть западной модели цивилизации: «Люди, будучи не в силах подчиняться справедливости, нашли справедливым подчиняться силе». Человек слаб и ничтожен, но он мыслит, он – «мыслящий тростник». Поэтому, влияя на мысль народа и правителя, можно поправить дело. Он даже хотел посвятить себя воспитанию принца. Но дни его были уже сочтены, ибо у него «возник разлад с мозгом и печенью». Когда-то он пророчески заметил, что результаты политической деятельности Кромвеля погибли оттого, что в его мочевой пузырь попала песчинка и это повлекло за собой каменную болезнь[420]420
  Филиппов М. М. Блез Паскаль: его жизнь, научная и философская деятельность. Челябинск, 1997, с.12.


[Закрыть]

Блез Паскаль.

Паскаль – певец познания и мысли. Вслед за древними он говорил: «Нужно познать самого себя: если это не поможет найти истину, это поможет, по крайней мере, хорошо направить жизнь, в этом и заключается справедливость». Нужно отладить аппарат мысли, доведя его до совершенства. Задолго до появления героя Ж. Верна капитана Немо, он формулирует девиз смелых, дерзких и отважных «Мысль и движение!» Цивилизацию будущего он воспринимал как царство воплощенной мысли. Наша судьба заключена в мысли, а не в пространстве и не во времени, которые мы не можем заполнить. «Будем же учиться хорошо мыслить: вот основной принцип морали». Второй важнейший принцип цивилизации – движение. Только идущий осилит трудный путь и находящийся в движении придёт к намеченной цели, только подвижный живёт настоящей и красивой жизнью. «Наша природа – движение, полный покой – это смерть» (Паскаль).[421]421
  Кляус Е.М., Погребынский И.Б., Франкфурт У.И. Паскаль (1623–1662). М., 1971, с. 1, 178.


[Закрыть] Кто же мы в действительности: не совсем безнадежные чада Божьи, колеблемый ветром страстей «roseau pensant» («мыслящий тростник») или дикие, хаотичные, бесчувственные отростки «мальтузианских зарослей»?! Как скажет Тютчев:

 
Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник?[422]422
  Тютчев Ф. И. Лирика. Т. 1. М, 1964, с. 199.


[Закрыть]
 

Судьба его произведений довольно печальна… «Письма к провинциалу» осуждены римско-католической церковью, внесены инквизицией в «Индекс запрещенных книг» и по приговору государственного совета Франции публично сожжены. Главный труд Паскаля «Мысли о религии и о некоторых других предметах» (Вольтер называл его просто «Мысли») остался незавершенным ввиду ранней смерти автора. Бедные «Мысли» Паскаля нещадно кромсались издателями и редакторами и позже. Так что и во Франции нет пророка в своем отечестве.

Во второй половине XVII в. явился на свет Пьер Бейль (1647–1706). Франция уже кое-как пришла в себя после ужасающих преступлений «Варфоломеевской ночи» (24 августа 1572 г.), когда за одну ночь было уничтожено сто тысяч человек. Французы-католики вырезали ненавистных им французов-протестантов целыми семьями. Досужие «умники» в России очень любят петь сладкоречивые песни о «прелестях» западной демократии и свободах «европейского дома». Напоминайте им о Варфоломеевской ночи. Постепенно пробуждался дух к новой жизни. Этому способствовали поэтические и ученые вольнодумцы (либертены). Сюда относят представителей «Тетрады» (Гассенди, Левайе, Ноде, Диодати), а также поэтов и драматургов. Среди поэтов был известный острослов Клод де Бло (1605–1655), писавший:

 
Католик ты, иль гугенот,
Иль почитаешь Магомета,
Иль в той же секте, что твой кот,
Ты состоишь – не важно это.
Влюбляйся в женщин, пей вино,
Не обижай людей напрасно,
И кто б ты ни был, все равно
Твоя религия прекрасна.[423]423
  Европейская поэзия XVII века. М., 1977, с. 659.


[Закрыть]
 

Учеба Бейля проходила в протестантском университете (или «академии») в Пюи-Лоране. Получив благословение отца-пастора, он приступает к учебе в университете Тулузы, читая запоем все, что попадалось под руку (преимущественно Плутарха и Монтеня). В 19 лет он даже перенес болезнь, вызванную чрезмерным увлечением книгами. Бейль избрал книги в качестве учителя, ибо был не удовлетворен скудостью школьно-университетских познаний. Он писал: «Когда я вспоминаю, как меня учили, слезы тотчас навертываются мне на глаза. Ведь именно в ту пору, когда тебе нет еще двадцати лет, ты и способен проявить весь свой пыл: вот тогда-то и следует набираться знаний». Никакая школа не заменит вам книжного мира (тысячи «университетов»). Пафос восклицания Бейля понятен: «Неизвестно почему, но ни один самый ветреный любовник не менял своих любовниц так часто, как я – книги».[424]424
  Сент-Бев Ш. Литературные портреты. Критические очерки. М., 1970, с. 167.


[Закрыть]

Занятия Бейля протекали на фоне битв религий. Он также «побывал в двух палестинах» (был протестантом, перешел в католичество, а затем тайно вернулся в лоно протестантской церкви). Бейль покидает католическую Францию и бежит в Женеву, где добывает средства на жизнь преподаванием. На формирование его взглядов повлияли антирелигиозные труды Спинозы, Левайе, Ноде, Монтеня, Гассенди («самых образованных ученых века»). Под их влиянием Бейль, работая профессором философии в кальвинистской Академии в Седане во Франции (1675), стал скептиком. Однако репрессии против иноверцев усиливались. Король Франции специальным эдиктом упразднил Академию (1681). Бейль вновь меняет место работы, переезжает в Роттердам, где и преподает в Академии. В Голландии он останется до конца своих дней. Смысл своей жизни он видел в просвещении тех, кто внемлет голосу разума. Философ понимал: есть лишь один способ пробиться к разуму большинства – с помощью книг. Преподавание в университете ограничивало сферу влияния. Хотя Бейль и был прекрасным педагогом, чтение лекций было для него в тягость. «Исторический и критический словарь» Бейля, над которым он работал 15 лет, вошел в сокровищницу мировой культуры (1697). «Словарь» Бейля на протяжении целого столетия являлся главным источником «для всех стремившихся к знанию западноевропейских культурных читателей» (В. Болин).[425]425
  Бейль П. Исторический и критический словарь в 3-х томах. М., 1968.


[Закрыть]