Текст книги "Быт и нравы членистоногих"

Бесспорно, самым известным пауком-волком семейства ликозид является тарантул. Окрашен он в серый цвет с вкраплением черных и белых пятен, сливающихся в сложный узор, а его ножки украшают тонкие черные кольца. Нижняя часть тела тарантула полностью черная. Такой окрас пауку дан природой не случайно – при виде сверху пестрый тарантул теряется в разнотравье. А если паук напуган, то он принимает угрожающую позу: вставая «на дыбы», вскидывает вверх передние две пары конечностей и демонстрирует черное брюхо, что позволяет ему зрительно увеличить размеры тела.

Некоторых крупных пауков рода тарентул, распространенных в Крыму, называют тарантулами – например, нарбонский тарантул (Lycosa narbonensis). Большой ошибки в этом нет – они и внешне, и по образу жизни очень похожи. Подобная путаница существует и у пауков-тенетников, где черной вдовой именуют и южноамериканского паука, и нашего каракурта.

Джунгарский, или южнорусский, тарантул (Trochosa singoriensis) – самый настоящий и единственный отечественный тарантул. Распространен он в степной полосе от Южной Молдавии, по всему югу Украины, нижнему Дону, Кавказу и в среднеазиатских республиках.

Среди тарантулов выделяют три расы: мелкую, среднюю и крупную. Представители крупной расы внушительных размеров – до 5 см, отчего тарантула справедливо считают самым большим пауком, живущим на территории России. А вот пауки, относящиеся к мелкой расе, едва достигают в длину 2 см. Такой получается разнобой габаритов внутри одного вида! Эти расы разделены географически: самая мелкая обитает в пустыне, а крупная поселяется к северу ареала.

В отличие от более свободолюбивых тарентулов, тарантул к строительству своего жилища подходит очень серьезно. Постройку дома паук начинает с выкапывания норы. Он грызет хелицерами спрессованный грунт, выгребая задними ножками кусочки земли на поверхность. Так постепенно углубляет он свою норку, и длина ее может достигать 0,5 м! Затем паук приступает к изготовлению паутинного «воротника», или вала, вокруг жилища – высота этого сооружения около 2 – 3 см. Иногда в свой вал паук вплетает и кусочки вырытого им грунта или мусор, тогда «воротник» больше напоминает баррикаду, сложенную из подручных материалов.

Опорные нити, поддерживающие это громоздкое строение, порой на десяток сантиметров отходят от самого вала, оттого и становится похож дом тарантула на паутинный купол. В узком проеме норы еще одну важную роль играет темное брюхо ее обитателя: только пожалует незваный гость, как паук приподнимется на ногах и прижмется к стене – никак его в темноте не увидеть. А восьминогий этим и пользуется: пропустит добычу вперед и нападет с тыла.

Есть у тарантула, как и у его северных родственников, паутинная площадка вокруг норы: те же сигнальные нити и тонкий паутинный ковер. Сам паук сидит возле входа, выставив наружу только кончики передних ножек. Даже в голодные дни он свое жилище покидать не хочет, а если уйдет, изгнанный голодом или потопом, то обратно не возвращается – за постройку новой норы примется. Осенью наведывается к самке на тенета кавалер. Тихим постукиванием сигнализирует он о своем приходе, но часто самка вовсе не рада видеть ухажера – она кидается на него, делая резкие выпады раскрытыми хелицерами, и может даже ранить укусом! После спаривания она впадает в оцепенение на всю зиму.

Весной после пробуждения самка охотится и набирает вес, чтобы обзавестись большим белым коконом. Заботливая мать греет его на солнце и чистит хелицерами, а чтобы паучатам было удобнее выходить из своей шелковой обители, отгибает коготками края приоткрытого кокона. Вскоре появятся малыши и переберутся на спину матери. Там они пробудут еще несколько дней, крепко держась за волоски и ни на минуту не спускаясь на землю. В этот период пауки набираются сил для вольной жизни и подкармливаются иногда от трапез родительницы – подползают к ее хелицерам и сосут полупереваренное насекомое. Но приходит время расставания, и самка отправляется со своей живой ношей в небольшой поход. Делая короткие остановки, она скидывает детенышей по нескольку штук задними ножками со спины и снова продолжает путь.

Расселив потомство, мать возвращается в свою нору, и после непродолжительного отдыха самки крупной расы еще раз обзаводятся коконом, а вот самки мелкой расы чаще всего гибнут – не хватает сил маленьким паукам повторить подвиг материнства. Молодые тарантулы будут расти в течение всего следующего года и осенью после спаривания впадут в спячку, чтобы только на третий год продолжить свой род. Получается, что самцы живут на целый год меньше самок – они гибнут той же осенью, когда оставили потомство.

Отдельно остановимся на ядовитости тарантулов. Бытовало мнение, что яд этого паука смертельно опасен и единственное, что может спасти несчастного укушенного (обреченного на крайне мучительный конец), – это танец тарантелла. Можно догадаться, с каким отчаянным усердием бедняга отплясывал до седьмого пота – в чем и заключалось, по мнению «специалистов» того времени, польза танца: интенсивно потея, организм освобождался от смертоносного яда!

Яд печально знаменитого тарантула представлен не чем иным, как пищеварительным ферментом, который у пауков-волков гораздо сильнее секрета других пауков, плетущих паутину. Это вполне понятно: если другие пауки могут уповать на крепость своей паутины, то пауку-волку приходится вступать в борьбу со своей жертвой и надеяться только на своевременное умерщвление добычи ядовитым секретом.

Если же мы будем рассматривать ядовитость паука как неизбирательное поражение тканей впрыснутым секретом желез после нарушения целостности кожи, то получится, что любой паук ядовит. А степень их ядовитости будет зависеть от размеров самого паука (и соответственно дозы впрыснутого яда), а также от способности паука прокусить кожу человека (сила челюстей далеко не всегда пропорциональна размерам паука). Совершенно по-другому дело обстоит с каракуртом и сходными с ним видами: его яд содержит специальный токсин, который не участвует в переваривании пищи, действуя исключительно на нервный синапс позвоночных (подробнее об этом в следующих главах). Получается, что из всех отечественных пауков по-настоящему ядовит только каракурт, обладающий избирательно действующим токсином, а остальные пауки кроме пищеварительных ферментов никакого яда в секрете слюнных желез не имеют.

Укус тарантула приводит ко множеству патофизиологических изменений в ране: пищеварительные ферменты слюны паука, воздействуя на ткани человека, вызывают их лизис (растворение) и последующее воспаление; микробы, занесенные в ранку хелицерами паука, активно размножаются, используя в качестве субстрата полупереваренные белки тканей.

Получается, что, несмотря на отсутствие токсина, секрет слюнных желез тарантула способен запустить целый каскад реакций, приводящих к развитию местного воспаления. Клинически это проявляется отеком, гиперемией[5]5
  Гиперемия – местное увеличение количества крови при усиленном притоке ее к какому-либо органу, проявляющееся на коже отеком или покраснением.


[Закрыть], возможна температурная реакция, но даже без лечения все эти симптомы проходят в течение нескольких дней.

Если тарантул все-таки укусил вас, не паникуйте, а просто наложите на ранку холодный компресс – это спровоцирует спазм периферических сосудов, что резко замедлит распространение впрыснутого секрета, а значит, большее количество этого секрета успеет инактивироваться антителами крови. Ведь не все антитела строго специфичны, природой предусмотрено наличие таких антител, которые находятся в кровеносном русле в ожидании любых чужеродных антигенов (в данном случае – белков секрета) с целью связаться с ними и полностью лишить их опасных свойств – инактивировать. При выраженном местном воспалении, вызванном микробным заражением ранки, обычно назначают системные антибиотики.

Есть еще один способ излечения от последствий ядовитого укуса, только действует он в первые минуты после нанесения раны, – прижигание горящей спичкой. Поскольку хелицеры паука – вовсе не ядовитые зубы кобры, яд может быть впрыснут лишь в глубокие слои дермы, до которых легко доходит разрушающее его пламя спички. Ведь яд каракурта представлен белком, а все белки денатурируют (т. е. теряют свою структуру, а значит, и свойства) под воздействием огня. Только стоит ли прибегать к этому средству – ведь неизвестно, что вызовет большее воспаление: укус паука или ожог.

Тарантул очень интересен при содержании в неволе: его крупные размеры, спокойный нрав и редкостная неприхотливость могут сделать его не только занимательным домашним животным, но и подлинным украшением инсектария и квартиры. Для разведения я отлавливаю самок осеннего поколения, то есть тех, которые прошли спаривание в природе, и содержу их в жилом инсектарии, обустроенном так же, как и у тарентулов, со слоем грунта не менее 5 см. Паук сразу же приступает к выкапыванию жилой норы и постройке паутинного «сруба». С января по конец февраля провожу отдых около оконного стекла, а затем снова интенсивно кормлю самку. Отложенный кокон она носит в течение месяца (время вынашивания может варьировать в зависимости от температуры в комнате), а затем мать пересаживает малышей к себе на спину.

Через несколько дней после появления на свет можно стряхивать паучат и расселять по пробиркам. Не стоит тянуть с рассадкой молодняка во избежание активного каннибализма между подрастающими пауками. Стартовый корм – новорожденный сверчок. На второй линьке перевожу молодых тарантулов в стандартный садок, оснащенный как садок тарентулов. Но, учитывая крупные размеры пауков, на пятой-шестой линьке я пересаживаю в жилой садок особей обоего пола. Самцы созревают намного раньше самок, поэтому я стараюсь кормить их менее обильно – это немного притормозит развитие самца, делая развитие пауков более равномерным. Такое затормаживание роста сильного пола тарантулов необходимо в жаркое лето, когда от перегрева мелкие от природы самцы набирают силу быстрее, чем самки. Самки тарантулов, да и других пауков-волков, агрессивны, по этому лучше иметь две пары пауков для увеличения шансов полноценного спаривания.

Не все пауки-волки для своего обитания выбрали просторы степей и прохладу садов. Многие из них решили и вовсе покинуть бренную землю, поселившись на стыке двух стихий – эфемерной пленке воды. Это ближайшие родственники ликозид – пауки-охотники семейства Pisauridae.

Наводный житель – паук нарядный. Он окрашен в черный цвет с глазчатым рисунком на брюшке, а по бокам тела тянутся белые или кремовые полоски, у некоторых особей с возрастом теряющие четкость. Да и размерами этот паук выдается: его длина иногда превышает 2 см – «водяной тарантул», да и только!

За свою яркую окраску назван он доломедесом отороченным (Dolomedes fimbriatus) – словно оторочка, окружает его тело белоснежная полоса. Ножки доломедеса покрыты мелкими волосками, между которыми задерживается воздух, а это значительно увеличивает поверхность соприкосновения с водой. Но самое удивительное, что поверхностная пленка, созданная взаимодействием воды, воздуха и притяжения земли, способна выдержать такого крупного паука!

Поселяется доломедес недалеко от берега – на листьях прибрежных трав, склонившихся в воду. Но если нет подходящего места, то часто он находит прибившийся к берегу листик, крепит его плотнее к «пристани» и оплетает тенетами – получается этакий плотик. На нем и сидит наш паук, поджидая добычу. А кроме сигнальных нитей, растянутых на плоту или коряге, выступающей из воды, он опускает одну переднюю ножку к воде, едва-едва ее касаясь. Так паук может уловить малейшее колебание, превращая все водное зеркало в свою сигнальную паутину. Стоит только насекомому неосторожно упасть в воду, как охотник мгновенно покидает свой плотик и настигает неудачника. Самая излюбленная добыча речного пирата – жители прибрежных трав, пауки-вязальщики. Беспомощные в воде и лишенные своей защиты – тенет, они легко становятся пищей проворного доломедеса.

Резко меняется тактика паука, если на поверхность воды падает мягкотелка красноногая, прозванная за свою окраску жуком-пожарником. Несмотря на то что эти жуки лишены прочной кутикулы, они обладают мощнейшими челюстями – их укус не то что для паука, но и для человека чувствителен. Быстро коснувшись ножками барахтающейся мягкотелки, паук сразу же отходит на шаг и выжидает. Как только пожарник повернется спиной к пауку, тот сразу же хватает жука за верхнюю часть головогруди, поджимая ножки и нанося свой укус. Так и сидит в течение нескольких минут паук, крепко держась за ниточку тенет лишь одной лапкой и ожидая, когда отравленная мягкотелка погибнет.

Если же попадается добыча крупнее самого паука и доломедес не может одолеть соперника даже своими восемью мощными ногами, тогда слабость опоры под ногами он превращает в свою силу. Ухватив покрепче насекомое хелицерами, он толкается задними ножками и ныряет под воду. Там он цепляется за растения и замирает, удерживая брыкающуюся жертву, пока она не погибнет от потопления. А затем паук пробкой всплывает на поверхность и переправляет свою добычу на плотик. Сам же охотник такие подводные вылазки переносит легко: волоски его густо опушенного тела сохраняют большое количество воздуха, серебристым коконом окружая ныряльщика – это и акваланг, и спасательный жилет. Под водой паук может пробыть более пяти минут – запаса воздуха в его «скафандре» вполне хватит!

Все свободное от охоты время самка восседает на плотике, в любой момент готовая при опасности нырнуть под воду. Оттого и можно увидеть, проходя около лесных луж, всплески воды – это испуганные пауки покидают свои надводные сооружения. После спаривания ранней весной самки обзаводятся большим серым коконом, который носят, зажав в педипальпах. Яйца внутри кокона развиваются в течение трех недель, и все это время будущая мать ничего не ест, всецело посвящая себя потомству. В прохладные дни она греется с коконом на солнце, а в жаркий полдень спускается к воде и, вращая кокон в педипальпах, со всех сторон намачивает его. Стоит испугать самку, как она вместе со своей ношей ныряет под воду – пусть лучше кокон вымокнет, чем потомство погибнет.

Но вот приходит время, и самка плетет простенькие тенета – что-то вроде паутинного шатра. Работать ей мешает громоздкий кокон, оттого и постройка ее лишена красивых симметричных линий. Затем паучиха начинает заниматься коконом: она обрабатывает его слюной, разрыхляющей паутину, и кажется, что он словно плавится. Это признак скорого выхода молоди. И вот в одно прекрасное утро самка кладет кокон и распластывается около него. Ожидание может затянуться и на сутки, а когда малыши выберутся наружу, они залезают на спину уставшей матери, и она по мере поступления «порций» паучат переносит их на шатер, а потом возвращается и снова ложится у кокона. Так все потомство оказывается на тенетах, и самка покидает кокон, но протягивает от него несколько нитей к месту общего сбора, чтобы отставшие в развитии малыши могли найти свою семью.

Покинув кокон, молодь взбирается на спину самки доломедеса

На шатре мать располагается сверху своего желтого потомства – будто хищная птица охраняет маленьких птенчиков. Она снова ничего не ест: боится по ошибке ранить кого-то из многочисленных детей. А по прошествии еще 4 – 5 дней самка и молодь разбредаются в разные стороны. Паучиха несколько дней отдыхает на тенетах: чистит спинку, которую малыши, пока она их переносила, успели затянуть паутиной. Намокая в воде, эта паутина может и паука утащить на дно. Затем самка начинает охотиться и через пару недель вновь обзаводится коконом, только выйдет из него почти вдвое меньше паучат – силы у матери уже не те. Больше двух коконов, по моим наблюдениям, у доломедесов не бывает – самки гибнут от старости.

Малыши расселяются в этом же водоеме поближе к берегу или же на суше в близлежащем кустарнике, где и живут несколько недель и только потом спускаются на воду. Вскоре желтую ювенильную (юношескую) окраску сменяет золотисто-коричневая с желтой окантовкой, которая по мере взросления паука превратится в насыщенно-коричневую, порой черную с белыми полосками. Если маленький паучок поселяется в пересыхающей луже, то приходится ему иногда в поисках нового водоема путешествовать. Тогда и охотится он на суше, но делает это совсем неумело: неловко догоняет и ловит только мелких насекомых. Если же и сплетет тенета, то они больше похожи на неровный шатер – сложно водяному пауку приспособиться к жизни на земле. Чувствуя себя уязвимым вне родной стихии, паук опутывает свою жертву в паутинный кокон: кладет на землю насекомое и, заземлив нить, крутится вокруг него, описывая брюшком полный круг. Повторит несколько раз такой головокружительный маневр – и кокон готов. Только тогда и приступает к трапезе. А если что испугает паука, то он хватает кокон с добычей и пускается бежать.

Маленькие пауки будут в течение оставшихся летних месяцев расти, чтобы следующей весной достичь половой зрелости. Но молодняк поздних коконов, который появляется в конце августа, уже не успеет повзрослеть к следующей весне, поэтому их развитие немного запоздает. Эти пауки смогут набрать силу только на третий год своей жизни – поздним детям пауков природа милостиво дарит долголетие.

Доломедес – один из интереснейших и красивейших пауков, который к тому же очень хорошо адаптируется в инсектарии. Но насколько легко приживаются взрослые особи и подростки (с третьей линьки и старше), настолько сложно растить новорожденных малышей. Помимо необходимости содержать их в контакте с поверхностью воды нужен очень мелкий корм – ногохвостки. Поэтому самый простой способ заполучить доломедеса отороченного – отлов в природе и проведение адаптации. После чего пауки прекрасно живут в аквариуме со слоем воды 5 см и положенными на дно несколькими выступающими камнями – на них ваши питомцы и построят свои тенета. В качестве суши также можно использовать кусок тонкого пенопласта, только надо следить за его надежным сцеплением со стенкой сосуда, иначе выплыв на середину аквариума, сухой островок просто станет недосягаемым для паука. К корму доломедесы на редкость не требовательны, питаются любыми соразмерными им насекомыми. Отловленные осенью пауки смогут радовать вас своими водными охотами в течение долгой зимы.

Однако пизауриды живут не только на воде – поселились они и на широких листьях кустарников и луговых трав. Несмотря на то, что эти пауки сухопутные, они почти всегда обитают вблизи воды или во влажных биотопах. Окрашены они еще красивее нарядных водоходов – самцы оливково-желтые с лимонной полоской вдоль головогруди и брюшка, а самки коричнево-желтые с мелким крапом и такой же яркой окантовкой. Но особенно выделяются молодые пауки: их окраска представлена нежнейшей смесью ярко-желтого и зеленого цветов с пронзительно-желтой полоской. Рыжая пизаура (Pisaura mirabilis) – поистине самый красивый паук наших широт, и к тому же он бесспорный рекордсмен среди пауков-бестенетников, обитающих в средней полосе. Длина некоторых самок, гостивших в моих садках, достигала 2,5 см – только тарантул может побить эти рекорды! Вот только, к сожалению, под Москвой повстречать пизауру мне так и не удалось (в отличие от распространенного доломедеса): как и тарентул, она предпочитает более южные регионы.

Иногда очень сложно отличить молодую пизауру от доломедеса отороченного в ювенильной окраске, мигрирующего в поисках подходящего водоема, – те же коричневые цвета с зеленой подкраской ножек и желтая полоска. В таком сходстве ничего удивительного нет – ведь эти пауки ближайшие родственники. Но повадки их различны. Пизаура, когда сидит, выжидая добычу, соединяет две передние пары ноже, и издали кажется, что у паука не восемь ног, а шесть. Задними ножками она касается загнутого угла листика или иного возвышения. А доломедес никогда передние ножки вместе не ставит, задние поднимает высоко над собой (так что они сходятся на брюшком), упираясь в возвышение рельефа. В отличие от пизауры, которая бежит к добыче, стоит только той появиться в поле зрения, доломедесу нужен мощный толчок, заставляющий его с неимоверной скоростью скользить по воде, словно на водных лыжах, – отсюда и различия в посадке этих пауков.

С начала лета на открытых ласковому солнышку ладошках сныти поселяются молодые пауки, выслеживая доступную их возрасту дичь: мух да комаров. В лучах вечернего солнца они поблескивают своими яркими красками, словно рассыпанные янтарные бусы. Для удобства пизауры плетут некоторое подобие площадки из паутины – такие тенета помогут и в сильную бурю удержаться, и оттолкнуться для прыжка за добычей. Несколько нитей идут и к нижней поверхности листика, по ним паук соскальзывает, чтобы укрыться от опасности или быстро убежать. Ну а в экстренных случаях наш герой меняет тактику: он внезапно поджимает конечности и падает замертво. Очень часто преследователь не может найти свою жертву среди корней трав, а иногда и просто теряет к ней интерес – мол, зачем мне нужен дохлый паук? А тот тем временем начинает оживать: сперва судорожно дернется одна ножка, потом другая, и вот он медленно поднимается и, шатаясь, уходит прочь с недоброго места. Что это: хитрый обман или потеря сознания от недостатка кровообращения?

Не раз я наблюдал такую внезапную «кому» у молодых пизаур, и каждый раз она длилась примерно одинаковое время – чуть меньше двух минут. Паук приходил в себя и вставал на ноги независимо от того, миновала опасность или нет. Очнувшись не вовремя, многоногий хитрец рисковал попасть прямиком на обед преследующей его голодной прыткой ящерице.

Кроме определенного, среднестатистического времени пребывания в «коме» есть еще один факт, свидетельствующий об этом явлении как о потере сознания: возникновению подобного состояния всегда предшествует быстрый побег от преследователя. Похожую «кому» часто можно наблюдать у некоторых насекомых, например жуков-листоедов, и выходят они из нее тоже внезапно и иногда очень не вовремя – прямо перед носом хищного преследователя. Только в отличие от потери сознания, вызванной перегрузкой сердца и нарушением кровообращения, «кома» листоедов запрограммирована генетически как ответная реакция на стрессовое воздействие (такие вот листоеды неженки). Итак, убегающая от опасности пизаура просто теряет сознание от усталости и не может двигаться дальше – вот в чем заключено «притворство» этого паука.

Если самцы по своей бесхозяйственности не обзаводятся тенетами, довольствуясь паутинной площадкой, то самки рыжей пизауры могут около растения, на котором охотятся, сплести из беспорядочно пересекающихся нитей небольшой шатер – не даровала им природа мастерства ткачества. С таким жильем пауки реже отправляются в дальние странствия. Но в неудачные дни приходится им все же попутешествовать, только, в отличие от ликозид, бросающих свое убежище, эти пауки стараются возвратиться назад.

Пизаура, когда сидит, выжидая добычу, соединяет две передние пары ножек

Как-то отловил я для своей коллекции двух крупных самок рыжей пизауры, а поскольку я в это время гостил в деревне, то пришлось мне рассадить пауков в подручные емкости: большие жестяные банки (более добротные помещения уже были заняты другой многоногой живностью). Банки крышек не имели – куда паукам по скользкой поверхности жестяных стенок выбраться! Своих питомцев в период адаптации я не кормил, точнее сказать, содержал впроголодь (о необходимости этого я уже упоминал в главе «Пауки в неволе»). Но вот один паук начал стремительно толстеть, а уж отчего толстеть пауку в пустой жестянке на своих маленьких тенетах? И вот, встав как-то ночью для очередного кормления землероек-белозубок (я в это время был «приемным отцом» выводка из четырех зверьков), я увидел огромного рыжего красавца-паука, важно шествующего по краю письменного стола. Стоило мне включить свет, как он испуганно замер, а потом со всех ног бросился обратно в свою банку и затаился на тенетах. Тут мне стала ясна причина набора веса моим пауком: каждую ночь он охотился и, наевшись, возвращался «домой». А выбраться из жестянки он смог очень просто: достраивая свои тенета все выше и выше, паук наконец-то достиг верхнего края емкости и легко вылезал наружу.

Добычей сильной и смелой пизауры может стать любое насекомое – от мухи до крупного жука. Иногда паук нападает на мощного жука, которого от ветки-то не отцепишь. Наш охотник замирает над прильнувшим к растению насекомым и ждет, когда подействует впрыснутый им яд. Вскоре лапки погибшей жертвы отпускают спасительную веточку, и паук приступает к трапезе. Очень часто пизаура охотится и на других пауков: мелких ликоз, тенетников, покинувших тенета, а порой вступает в единоборство и с доломедесом, но только когда застанет его на суше. Ничего не боится пизаура – вот уж кто заслужил название не паука-волка, а паука-льва!

Иногда пизауре удается схватить и ранить насекомое, но оно, перебарывая впрыснутый яд и истекая гемолимфой, вырывается из цепких лап охотника и старается уйти подальше от места стычки, чтобы отлежаться под мшистой корягой. Паук, ни на шаг не отставая, идет по горячим «кровавым» следам жертвы: он может атаковать и третий, и четвертый раз, пока не подействует ядовитый секрет и насекомое не свалится с ног. Тогда и будет паук сытным ужином праздновать свою победу.

Ухаживание у пизаур самое замысловатое: кроме танцев паук-самец преподносит своей избраннице свадебный подарок (каков кавалер!) – запеленованную в паутинный кокон муху. Но некоторые женихи не хотят тратить на самок мух и заворачивают в кокон пустую кутикулу насекомого (не все пауки одинаково щедры!). Не столько для самок делают этот подарок самцы, сколько для себя: пока заняты челюсти супруги, есть у осторожного визитера лишний шанс на спасение. Но иногда самка и муху съесть успевает, и на самца напасть – тогда и знание паучьей психологии не защитит.

Осенью будущие матери откладывают кокон, который носят, как и доломедесы, под брюхом, зажав педипальпами. Молодняк самки перевозят на себе на паутинный шатер, а уже оттуда пауки расселяются на свободные пространства приречных полей и лесных опушек. Есть у пизаур, как и у тарентулов, способность останавливаться в росте в целях охранения генотипа пауков данной популяции от случайных капризов природы.

Пизаура хорошо адаптируется и в инсектарии. После появления малышей, которых мать переносит на тенета, я внимательно наблюдаю за их поведением – как только они начинают проявлять признаки беспокойства, я рассаживаю их по пробиркам и кормлю новорожденными сверчками и иногда новорожденными тенетниками (если пауки сразу не принимаются за корм). Со второй-третьей линьки перевожу пауков в стандартный инсектарий без грунта, но с уголком. В дальнейшем содержание пизаур сложностей не представляет: они быстро привыкают к контакту с человеком и поедают любых насекомых, с которыми в состоянии совладать.

Для стимуляции размножения паукам надо устраивать спячку в зимнее время. Затем я перевожу взрослых самцов в жилой инсектарий со слоем торфа на дне и уголком одновременно. Туда же после недели интенсивного кормления подсаживаю самку. Как правило, особой агрессии они не проявляют, и спаривание проходит вполне мирно. Вскоре будущая мать обзаводится коконом и перестает есть – пришло время ухаживать за потомством. Самки, которых я не допускаю к спариванию, прекрасно коротают «век» всю зиму и часто все следующее лето, нередко доживая у меня до глубокой осени.