Текст книги "Шилибар, или Край пересаженных сердец"

«Тяну до пятницы беспроводной свой провод…»

 
Тяну до пятницы беспроводной свой провод,
Искрится небо надо мной и глупый гром,
Без светофоров заскучал под дождь Реховот
И на нуле бензин пищит: «Шабат шалом!»,
Мне на подносе поднесет фортуна повод,
Шесть дней войны за ненавязчивый надлом,
Уж отлетался над моим затылком овод,
Его прихлопнул, пожелав: «Шабат шалом!»,
Язык заплелся изогнувшейся подковой,
Успев сказать свое лишь мнение о том,
Что жизнь легла под нас совсем уж нехреново,
А мы её лишь иногда в «Шабат шалом!»,
Я низвергаю возведённые основы,
Не подливайте в мою рюмку жалкий бром,
Пусть за спиною взгляд косой нахмурит брови,
Мир подождет, пока весь я «Шабат шалом!»
Себя лимоном выжал в чай капитализма,
И боком лезет на меня воскресный ком.
Врастаю смело я в забытую харизму,
Где память шепчет о былом «Шабат шалом!»,
Погонит вновь на тяжкий труд меня зарплата,
То будет завтра, а сейчас лежу пластом.
И не завидуйте судьбе вы эскулапа,
Когда ему желает Бог: «Шабат шалом».
Как хорошо, когда не сносит крышу с дома,
И зло повержено разбуженным добром,
Наверно, долго проживу и без шалома,
Но без шабата не смогу – «Шабат Шалом!»
 

«Я за других болею почему-то…»

 
Я за других болею почему-то,
Во мне буржуя теплится душа,
Живу и жду, что кончится вдруг смута,
И шляпы серые поставят плохиша.
Моё поместье смыли прошлым летом
Нелепых слёз небесные дожди,
Но я остался гражданином и поэтом
Проголосую: «надоел и уходи»…
Я знаю, есть ещё альтернативы
Закончить славно залетевший год,
Сменив гондоны на презервативы,
И денег дать, пусть празднует народ.
Начнут суды судить согласно праву,
Открытым текстом слово в интернет,
Найдут на буйных средства и управу
И упекут воров на двадцать лет.
Польются чувства вечные с экрана
Уйдут вруны лечить свой геморрой,
Сдадут посты высокие охраны,
И зажужжит страны пчелиный рой.
Снесут заборы, визы и границы,
Начнут лечить, учить и прославлять,
Бюджет пойдет в глубинку из столицы,
Кто был никем, начнёт на всё влиять.
Вновь клюнул рябчик в темя буржуина,
Он обкурился видно гашиша,
В квадрате чёрном белая картина
Где колет штык меня и плохиша.
От длинных рук сольются злые тени,
Подходит срок кормить окопных вшей…
Мы проиграли жлобству, хамству, лени,
Оставшись тенью добрых плохишей…
 

«Кого не успел, позабыл, не поздравил…»

 
Кого не успел, позабыл, не поздравил,
Кто что-то хотел, но идею оставил,
Кто с первого раза поверил в приметы,
Кто может без газа, свободы и света.
 
 
Всех тех, кто устал, но всё ищет дорогу,
Кто мудрым не стал, хоть приблизился к Богу,
С улыбкою глупой упал интеллектом,
Кто видит за лупой чужие дефекты.
 
 
Кто хочет бороться сердито и громко,
Успев уколоться, спасаясь от ломки,
Всех тех, кто соврёт и от счастья сияет,
А после орёт, тормозит да пеняет.
 
 
Того, кто не пьёт, не вдыхает, не курит,
В больнице живёт, ну а дома дежурит,
Кто всех обокрал или рвёт за зарплату
Тяжёлый металл в материнскую плату.
 
 
Кто тронут назло, вопреки катаклизмам,
Кого разнесло килограммов на триста,
Кто в сводки попал после корпоратива
Да жизнь намотал на катушку счастливо.
 
 
Того, кто любим и от этого млеет,
Кто карточку sim добрым сердцем согреет,
Кто ценит, хранит, а потом всё теряет,
То тверд как гранит, то от солнца растает.
 
 
Кто празднует с нами под снежные бури
И сладкими снами нам голову дурит,
Кого отпустил и начал всё сначала,
Кого не простил, хоть душа и кричала.
 
 
Того, кто не смог, но хотя бы пытался,
Кто дышит свой смог, но здоровым остался,
Кто гонит по встречной, а встречи не будет,
Кто тихо и вечно нас всё-таки любит.
 
 
Ну вроде бы всех зачитал я из списка,
Пусть льётся ваш смех в рюмку бодрого виски…
Всего лишь глоток, и я снова с народом,
И в ленту судьбы понеслось: «С Новым Годом!»
 

«А вспышки нет, лишь тени метят блики…»

 
А вспышки нет, лишь тени метят блики,
Да крутит плёнку фотоаппарат,
Остался в прошлом перекос великий,
И мимо шва разорванный халат.
Лицо меняло искренность под маской,
И пот смешал тоски дезодорант,
И друг от друга шли мы без опаски,
Сжигая годы, цели и талант.
А палец жирный всё давил на счёты,
Слюну сливая длинным языком,
И выживали только идиоты,
Не попадая под летящий ком.
Крушили люди монументы гнева,
Сбивая с ритма звон колоколов,
А мир сошёл с вертушки правой влево,
Прося прощенье на коленях слов.
Залью в бидон вакцину отрезвленья
И развезу по зонам часовым…
Две ложки в день за веру и спасенье,
Чтоб победить и выбраться живым…
 

«Поднял, наконец-то, с дивана…»

 
Поднял, наконец-то, с дивана,
Ленивую ж*пу свою
И пью за здоровье шамана,
Уже за свободу не пью.
Шагал по грязи́ Человече,
Чтоб власть поменять до основ,
Все смелые нынче далече,
А буйных уж нет колдунов.
Быть может, в скрипучей телеге,
Он полз между звёзд наугад,
А может, вкололи коллеги
Укол в неприкаянный зад.
Дубинкой по темечку тоже
Могли б отгрузить задарма,
Враги друг на друга похожи
Кусочком к кусочку дерьма.
А может, мешок кокаина
Подкинул гвардеец-качок,
Да в паспорт билет на чужбину,
Иль в рюмку вина новичок.
А может, упавшего в Мойку,
Его расчленил крокодил,
Иль вирус упрятал на койку
Пока он там где-то чудил.
А может, в далёкой сторожке
Решил скоротать свои дни
Врачует своих понемножку —
Болото, поганки да пни.
А может, сидит в депутатах,
Качает для родины газ,
И скромно живёт на откаты,
То порчу снимая, то сглаз.
А может, пытали и били,
И стал он лоялен и нем,
И зря за него мы тут пили,
Раскаялся сдувшийся мем.
А может, в костюме и шляпе
В инстанции пишет отчёт,
Мечтая согреться в Анапе
За наш, разумеется, счёт.
А может, ему недра Чили,
Родней, чем родная земля,
Иль, просто менты замочили,
Реальность с фантазией, бля…
А может, чихнул добрым словом,
Загнав в карантины режим,
Иль ждёт девяностые снова,
В сосуд закупо́ренный джин.
Сумел бы прожить без обмана,
Но память ушла в Deja Vu,
Я пью за здоровье шамана,
Уже за свободу не пью…
 

«Не грусти о содеянном, Нахум…»

 
Не грусти о содеянном, Нахум,
Смело бей утром в свой барабан,
Пусть идут несогласные нах*й,
А частично согласные – в бан.
Отправляй всех по списку и праву,
Больше будут за то уважать,
Не скупись на дешёвую славу,
Не дождутся за мысли сажать.
Колошматятся микроцефалы,
Шкурный свой проводя интерес,
В карму впишутся цифры и баллы,
Тех, кто вылез и снова залез.
Пусть растащат твой бизнес погоны,
Фильтры ставя на кровь из воды,
Рвутся к власти и рвутся гондоны,
Да шаманят прогнозы беды.
На поток здесь заложена лажа —
Порожняк от болванки пустой,
Выставляется жизнь на продажу,
Может купит со скидкой отстой.
Мячик скинут тебе с эшафота,
Ты ногою судьбу не пинай,
Лишь вглядись в чёрно-белые фото,
Там дорожка для памяти в рай.
Совокупности совокуплений
Исчерпали дешёвый лимит,
Смена лиц и печать настроений
Да обгаженный птицей гранит.
Все давно излечились от страха,
Место хватит на теле для ран,
Лишь бы шли несогласные нах*й,
А частично согласные – в бан…
 

«Опять в ботинок вам нассала кошка…»

 
Опять в ботинок вам нассала кошка
И ущипнул клешнёй сварливый краб,
Я не любил вас, даже понарошку,
Капризам вашим равнодушный раб.
Есть много дней у грешника в заначке
Тех, что припрятал праведника шкаф,
За вами след лишь молока из пачки,
Пролитого на мой послушный нрав.
Вы где-то там в формате местечковом
С собой ведёте однобокий спор,
О том, как время пошло и сурово
И что не видит ваших грёз в упор.
А в письмах лишь счета да блеск рекламы
Чуть подсластят ваш одинокий страх,
А о любви вам пишут в личку спамы,
И те, кого давно послали нах…
Ваш каждый миг – повтор былых иллюзий,
И скользких слов оторванная боль,
Лишь лёгкий пар ложится тяжким грузом,
Когда будильник выбьет семь-ноль-ноль.
Нас раскрошила жизнь в свою окрошку
В объятьях сильных и лукавых лап.
Я не любил вас, даже понарошку,
Капризам вашим равнодушный раб…
 

«Я сотру номера с адресами…»

 
Я сотру номера с адресами,
Пусть забудет зима обо мне,
Буду нужен – найдут меня сами,
Отыгрался я в этом «кине»…
Пусть останутся прежними лица
Иль натянут свой новый портрет,
С ними вряд ли уж что-то случится
На излучине судеб и лет.
Голос хриплый не вами застужен,
И фонарь ваших грёз гасит свет,
Я живу там, где был вам не нужен,
И не вашим теплом обогрет.
Время ценишь златою монетой,
Каждый дышит за свой интерес,
Эта ищет любовь в интернете,
Тот в долги несусветные влез.
Третий ноет, аж жить неохота,
Все виновны, что он не у дел,
То жена достаёт, то работа,
Не за это он жил и потел.
Этот всё о себе выставляет —
Виртуальных пять тысяч друзей,
То находит, но больше теряет
По дорожке от музы в музей.
А четвёртый родился поэтом,
Исписав уж тома голых тел,
Но зимой сжёг дотла книги эти,
Чтоб согреть свой нелегкий удел.
Этот курит соседскую травку,
Тот занюхал смешной кокаин,
Кто-то пропил все средства доставки
И теперь достает всё один.
Уж давно от всего откупились
Одиночеством треснувших стен,
Проморгали, профукали, спились,
Репой правит капуста да хрен.
Я забанил и стер негативы,
Стерпит всё несварливая сеть,
Жизнь – экзамен с билетом счастливым:
В переходе про родину петь.
В паутину вплетусь с пауками,
Легче там всё вокруг лицезреть,
Не тревожьте меня пустяками,
Мой мобильник заряжен на треть.
С пожелтевших страниц Мураками
Тешит думы сомненье одно:
«Буду нужен – найдут меня сами,
А забудут, так мне всё равно».
 

«Он так зависим от похвал и кокаина…»

 
Он так зависим от похвал и кокаина,
Что не помог ему десяток докторов,
И напивается при этом как скотина,
Да кроет матом проходимцев и воров.
А он напыщен по последнему прикиду,
Ему хватает миллиона и в рублях,
И на судьбу давно не держит он обиду,
Ведя Порше домой к пентхаузу в Филях…
А он не верит глупым сводкам с интернета.
Не по нему московский колокол звони́т,
И самолёт его качает баррель в лето,
Пока есть крыша, Бог простит и сохранит.
В корзину скинул он предпраздничную смету
И перевёл далече выданный кредит,
С утра он сядет не в тюрьму, а на диету,
«Коль совесть в доле, пусть под руку не п*здит»…
А у него весь путь ковровою дорожкой,
И нет причин себя за то на части рвать.
Приучен с детства воровать по чайной ложке,
А на размеры и жене давно плевать.
Враги сливают на него в Ютубе ролик,
Хоть из охраны он давно шагнул во власть,
И с девяностых на руке алмазный Ролекс,
С ним даже карта в казино ложится в масть.
Своя команда есть, поместье, бар и пабы,
Всё как положено по чину и делам,
Ему не пишут озабоченные бабы,
Он выбирает всё для счастья только сам.
А в сейфе теплятся гражданства и активы,
Семьёй из Лондона украшена стена,
Пришла зима и начались корпоративы,
А там глядишь, за недостачу – ордена.
Колёса катит к Храму платная дорога,
Кого-то выберут лихие времена,
Все поплошали, и надежда лишь на Бога,
А он не сеет в чёрством сердце семена…
 

«А вам другой поэт, наверно, нужен?…»

 
А вам другой поэт, наверно, нужен?
Там третья дверь направо у окна.
Вы не пугайтесь, что мой голос чуть простужен,
И стол весь книгами под потолок загружен,
И в недопитой чашке запах от вина.
 
 
А я здесь так – сижу, работаю, мечтаю,
Мой день расписан от восьми и до пяти.
Коль есть слова, перо в чернильницу макаю
И в третью дверь на утвержденье посылаю
Без чувств о чувствах, ты уж, Господи, прости.
 
 
Тут всё разбросано, по списку судьбы смяты,
Я сам порою на себя бываю зол.
А тот, за третьей дверью, вечно виноватый,
Всё пьёт да курит оттого, что неженатый,
Он непременно примет вас и этанол.
 
 
Вы по какому, я спросить осмелюсь, делу?
Хотя какие в ваши годы тут дела.
За третьей дверью лишь душа сидит без тела,
Ну, вы поймёте, и туда ступайте смело,
А здесь бездушные, но всё-таки тела.
 
 
Вы редактируете разные колонки,
Желая первой прочитать мой эксклюзив?
Вам часто снятся проходимцы и подонки?
А тот, за третьей дверью, с интеллектом тонким,
Да только сердцу на хрен нужен позитив.
 
 
Всё продаётся здесь согласно прейскуранту,
Кусают рукописи стаи беглых крыс.
Из серых будней трудно выбиться таланту,
Лишь гонят тюльку фраера в гнилых шаландах,
За третьей дверью лоб послушен, зол и лыс.
 
 
А за окном холодный дождь рисует лужи,
И чей-то зонт закрыл слезы небесной след,
Я не такой совсем, как выгляжу снаружи,
Лишь свои линии под гладкий лист утюжу,
За третьей дверью от меня один лишь вред.
 
 
Вы не грустите, если вдруг там вам откажут,
Таких, как он, мы вмиг отыщем полстраны.
По капле давим местечковость, хрень да лажу,
Я тоже крут, но иногда со всеми лажу,
За третьей дверью откровенья не нужны.
 
 
Слова слетают и становятся обузой,
Их помнит пыльный и безликий кабинет.
Я так надеюсь, что вы станете мне музой,
И мы прогоним жаркий день со злобной стужей,
За третьей дверью вашим чувствам места нет.
 
 
Так вы ко мне? А я совсем неактуален,
И только правлю под приличья пошлый стих.
Так старомоден, независим и банален,
Но почему-то с вами так сентиментален,
За третьей дверью не осталось уж таких.
 

«Лечить пора на водах нервы…»

 
Лечить пора на водах нервы,
Разбушевалась хренотень,
Не получаются шедевры,
Что не пиши… который день.
Хоть всмятку бейся пируэтом,
Достал дешёвый плагиат,
Здесь каждый мнит себя поэтом,
И Гражданином во сто крат.
Лишь выпью водки из графина,
Да шоколадом закушу,
И до весны серотонина
Хватает, больше не прошу.
Я исчерпал свои резервы
И отбыл в дальние края,
Вторым спокойней быть, чем первым,
Коль первых стало дох*я.
Пора, да не уходят ноги,
Прилип к медовым берегам,
Лишь время – мой учитель строгий,
Даёт отпор былым врагам.
Я обручён во снах с Минервой,
Но губит чувства прорва – лень,
Пора лечить на водах нервы,
Чтоб отпустила хренотень…
 

«Проклятая котлета застряла в горле том…»

 
Проклятая котлета застряла в горле том
И унесла Поэта, свалился с полки том,
Печальнее сюжета не знал врачебный глаз —
Всего одна котлета и песнь оборвалась.
Отпляшут черти летом свой танец на костях,
Наложат власти вето в вечерних новостях,
Он был чуть-чуть «с приветом», и кушал задарма,
И орден дружбы где-то пришит к куску дерьма.
Купил, продал, потратил, и с горя вновь запил,
Волной пошли утраты, всех вирус завалил,
Веселые конверты сжигают прочь талант,
Кайфуют интроверты, шатается гарант.
Спокойно в славном граде, в цене златой телец,
Врагам сдаются бл*ди, предчувствуя пи*дец,
Отважные потомки допишут гордый стих,
Обломы да обломки, кто отбыл – стёрт и стих.
Кому на пересадку железные сердца?
Три взлета, две посадки от третьего лица.
Лишь урна с пеплом встанет промеж двух «пианин»,
На шее галстук стянет хороший гражданин.
То слепа, то нелепа, то вроде в самый раз,
Сажаем ту же репу, чтоб после репа нас.
Проклятая котлета застряла в горле том
И унесла Поэта, свалился с полки том…
 

«Да рэпер, а не триппер, уж сколько повторять!!!»

 
Да рэпер, а не триппер, уж сколько повторять!!!
Опять не то стучите по клавишам, опять.
Мне с вашею ошибкой хоть в печку весь тираж,
Сошла с лица улыбка до подбородка аж…
Откуда та описка? Попутал видно бес,
Поэты в группе риска, наверно, легче без,
Я выбросил страницу в брезгливое окно,
А всё могло б сложиться совсем иначе, но
Скулит клавиатура, нескладен компромисс
От триппера культуру мой рэп излечит в криз.
Я подобрал лишь строки, какой с меня тут спрос,
Коллекторы жестоки, долги откусят нос.
Теперь боюсь желаний, висит мой белый флаг,
Ищу лишь оправданий, за что со мною так?!
Читатель вновь прославит, но сквозь заплывший глаз,
Вдруг в бан меня отправит какой-то пид*рас.
На книгах лучше спится, уж не нужна кровать,
Пишу для заграницы про то, как жизнь просрать,
Мой почерк безупречен, на подпись и в печать,
Ведь триппер – он не вечен, пройдёт, чтоб рэп начать…
 

«Мой личный рост под метр сорок восемь…»

 
Мой личный рост под метр сорок восемь
На курсах разных поднимаю с давних пор,
Расту весной и опускаюсь в осень,
Когда стреляет грусть дождём в упор.
Мой личный счёт ушёл в надёжный минус,
Где клеит карту алчный банкомат,
И отовсюду гонят палкой в спину
За сбитый суржик с переходом в мат.
Мой личный стиль давно к строке пристроен
И к перерывам склонен на обед,
Коль сыт и цел, я не обеспокоен
Тем, что полно на свете всяких бед.
Мой личный вирус опускает руки,
И дышит в маску грязный кислород,
Его поймают доктора науки,
Чтобы сплотить обманутый народ.
Мой личный бар устал от возбуждённых,
Что крепкой хваткой лапают пузырь,
Друзей сменил на самоудалённых,
Они растут духовно только вширь.
Мой личный сайт читает комплименты
И гонит прочь заносчивых терпил,
А стих как плод, привязанный к плаценте,
За все грехи меня давно простил.
Мой личный номер греет ваши пальцы,
Горячий кофе сладко льётся в рот,
А без любви мы как неандертальцы
Уйдём бесследно через небосвод.
Мой личный опыт бросился в корзину,
Пока с карниза прыгал на карниз,
Но я пишу под облаком картину,
Чтоб ваши лайки скрасили мой криз…
 

«Я весь нерасщеплённый атом…»

 
Я весь нерасщеплённый атом
Делюсь и расползаюсь вширь,
И точит скальпель патанатом,
Вскрывая алчности пузырь.
Я залетел волной вайфая
В ваш аппарат четыре Джи,
Вам по душе судьба такая,
Где недоступность в зоне лжи.
Я жар разбавленного спирта,
Что гонит вирус в карантин,
Во мне из чувств блаженство флирта
Слепил застывший пластилин.
Я – недописанная повесть
Слепцов, идущих на стриптиз,
С катушек съехавшая совесть
И хлеб, упавший маслом вниз.
Я – дня непрожитого точка
Из глубины влюблённых глаз,
И неприметная заточка,
Что метит в сердце всякий раз.
Звенит во мне тяжёлый стронций
Сквозь рамку вечной мерзлоты,
Я полететь хотел на солнце,
Хоть крылья лишь для красоты.
Меня не ждал остывший ужин
И опустевшая кровать,
Но утром снова буду нужен
Себя в стихах на части рвать…
 

«А тот, который на меня не кашлянул…»

 
А тот, который на меня не кашлянул,
Давно сидит в печально-скверном карантине,
Он от забот тревожных будней сачканул,
Поддавшись хаосу ниспосланной рутины…
Сдаёт анализы в бездушный протокол,
И выполняет всё согласно букве права,
А та, с кем был, с другим танцует рок-н-ролл,
Не комплексуя на испорченные нравы.
Он отложил всё то, что можно отложить,
Закрыв себя от всяких дел, забот и цели,
Чтоб посмеяться над судьбой и просто жить
За тех, кто в мир иной ушёл в своей постели.
А за окном уже прокапал с крыши март,
И залетела вновь нелётная погода,
Она не спишет за больничный средства с карт,
Хоть в масках выйдет на помост чудная мода.
Он посылает миру свой протестный чих
В мгновенья выстраданных судорог оргазма,
И антивирус вновь забанил глупый стих
Про одиночек коллективного маразма.
Наверно, кто-то сверху палку перегнул,
Закрыться трудно в нашей шумной Палестине,
Спасибо, друг, что на меня не кашлянул,
Мне делать нечего в кромешном карантине…
 

«Я обнулю цепочку вирусного гада…»

 
Я обнулю цепочку вирусного гада
И заглушу кликуш весёлых горький сказ,
Чтоб убежать из обезумевшего стада
В поток вменяемых трудяг широких масс…
Чем ближе лето, тем всё толще наши маски,
И кто-то шухер конвертирует в рубли,
С утра до вечера из гавани отмазки
Плывут потопленные страхом корабли.
А у меня одна лишь светлая картина
И несдаваемый по акции билет,
Мы стали вирусом под властью карантина,
И ждём, что сверху нам отключат интернет.
Я оптимист, но настроение упало,
Планета плоская опять сменила ось,
А трезво мыслить время так и не настало,
Дай Бог, чтоб плакать нам за это не пришлось…
 

«Он по воде прошёл, да вот не смог по суше…»

 
Он по воде прошёл, да вот не смог по суше,
То грязь затянет, то спугнет собачий лай.
Зачем ты сжёг в камине, Коля, мёртвых души?
Они живее тех, кто с нами, Николай.
Огонь от рукописи ярче загорится,
И снова Вий да злые ведьмы порют чушь,
От твоих строк мне захотелось вдруг напиться —
Дороги, сплетни, дураки, тоска да глушь.
Всё те же позы, взгляды, споры, темы, лица,
Лишь гонит бричка двести двадцать без проблем,
Глотать колеса легче, чем остановиться,
Но без колес не будет драйв писать поэм.
А где народная и правильная воля?
Все только хапают да рвут холопий чуб,
Не досмеялся ты над нами, дядя Коля,
Гораздо легче здесь тому, кто нем и глуп…
Твои герои – лицедеи и упрямцы,
Пороков вечности покорные рабы,
А в подорожной все агенты-иностранцы,
Ты б написал гораздо круче, если бы…
Скажи мне, Коля, без прикрас и Бога ради,
В какие степи кони счастье наше мчат,
И почему все продаются, словно бл*ди,
И есть, что крикнуть, только умные молчат?!
Чем ближе к храму, тем всё дальше мы от Бога,
Живой душе цена всё та же – медный грош.
Перемешала нас судьба всех в гоголь-моголь,
В ревизской сказке чешет правду злая вошь.
Ты не серчай за разбитную фамильярность,
И не по чину мне втирать за лайк посты,
Нас разделили вера, век, национальность,
И те, кто были так наивны и чисты.
Зачем подарены нам сверху чьи-то блага?
Судьба-злодейка ставит ставки на донос,
Здесь философия доводит до ГУЛАГа
Того, кто где-то потерял свой нюх и нос.
Всех победили, а себя вот не сумели,
Прощаем подлость, а за слабости гнобим,
Хотим остаться навсегда в твоей шинели,
А если надо, всё однажды повторим.
Фасад прекрасен, да внутри давно разруха,
И поучают проходимцы да воры,
И с каждым днём народу меньше, мрут, как мухи,
А для рожденья подходящей нет поры.
Ты сам запутался в своих суждениях, Коля,
И превратилась тройка в чёрных лебедей,
И покаянья нет за сыгранные роли,
Цари надёжней невменяемых вождей.
Теперь вот перепись играет с голосами,
Народ безмолвствует, ревёт электорат,
И души, акций прикупив, сгорели сами,
Меняет кадры сверху фотоаппарат.
Ты не ответил мне: зачем вскрывать пороки?
Свистит и бьёт лишь кнут, а где ж заветный куш?
Не помогли мне твои мудрые уроки,
Найти себя промеж живых и мёртвых душ.