Текст книги "Шилибар, или Край пересаженных сердец"

«Забил я на рутину, не осуждайте, братья…»

 
Забил я на рутину, не осуждайте, братья,
Повесить я картину решился над кроватью,
Гвоздем повесить прочным, с крючком в стене бетонной,
Чтоб не свалилась ночью, скосив мой облик сонный.
Я в лестницу-стремянку вцепился пяткой крепко,
К обновке будет пьянка, хоть пью я крайне редко.
В зубах держу шурупы и молоток под боком,
По жизни я не глупый, хоть дважды било током…
Семью поставил рядом, прервав покой субботы,
Пусть смотрят мудрым взглядом на качество работы,
Пусть восхитятся дети ударам самоучки,
Как много дел на свете я не довел до ручки.
Сгораю в нетерпении и целюсь глазом метко,
Мне в карму вдохновенье, два пальца, гвоздь, розетка,
А на картине осень да пожелтевший ясень,
Повешу ровно в восемь, мой помысел прекрасен.
Ударил левой смело, левша я от рожденья,
От боли взвыло тело и перенапряженья.
Качнулся и свалился, и всё за мною следом,
Зуб после обломился в мой завтрак с ортопедом.
Осталось лишь смеяться над болью горьким матом,
Не расходитесь братцы, здесь крайне жутковато.
Проткнул я головою пейзаж листвы опавшей,
Но снова планы строю, вспотевший и уставший.
Не рассчитал в эллипсе я линию паденья,
Два перелома в гипсе всего – почти везенье,
Теперь точу скульптуры для вас из травертина,
Как человек культуры, такая вот картина…
 

«На вирусолога решил пойти учиться….»

 
На вирусолога решил пойти учиться,
Хоть расплодилось их по свету до хрена,
По гладким рельсам страха жизнь моя промчится
В дипломы, звания, оклады, ордена.
Я отработаю эпоху зрелищ грустных
И за здоровье буду с вами попивать,
Чтоб посылать за чих и кашель непослушных
Дышать сквозь тряпку на казённую кровать.
От своей важности и гордости расширюсь,
И закажу себе высокий кабинет,
Там нарисую на стене злосчастный вирус,
Его поймаю ради тех, кого уж нет…
Я не натру себе глубокие мозоли
И не испорчу чистый лист под резюме,
Мне б только совесть уломать остаться в доле,
И тех, кто где-то у себя там на уме…
Я объявлю в стране нелётную погоду
И вдоль границ поставлю с током провода,
И напишу в стихах трагическую оду,
Про то, что губит чаще слово, чем вода.
Ну а когда верну несчастных с карантина,
И мир очистится от истинных зараз,
Вколю себе я адекватную вакцину,
Чтоб в нужном месте оказаться в нужный час…
 

«Я прошагал сегодня сотню метров…»

 
Я прошагал сегодня сотню метров,
Не нарушая злостных перспектив,
А кашель мой взлетел с попутным ветром,
Меня покинув и за всё простив.
Мне перекрыли воздуха дороги,
И подо мной скрипит гнилой паркет,
Наш этикет диктуют люди-боги,
Пока любовь хранит иммунитет.
Я запустил в себя перезагрузку,
Считая дни до разрешённых встреч,
А нынче всё так мерзко, грязно, узко,
Кривит душой судьбы прямая речь.
Снуют скафандры ряженого страха,
Под извращённых плясок маскарад,
И жаждет зрелищ новостная плаха —
Опять салют, победа и парад.
А где-то люди цифры подтирают,
Чтоб из пробирок нужный результат,
Там, где воруют, больше умирают,
Не привыкать статистике утрат.
И не война, но не хватает мира,
Не катастрофа, но почти чума,
И в ссоре с музой почему-то лира,
И сходит разум медленно с ума.
Добавлю в трубку дозу кислорода
И оптимизма в вену дам укол,
Чтоб день начать во здравие народа,
В корзину скинув скорби протокол…
 

«По пальцам стукнула меня рояля крышка…»

 
По пальцам стукнула меня рояля крышка,
Я в чёрных клавишах себя не уберёг.
И в мышеловке сладких грёз зависла мышка,
И антивирус мой с больничным в личку слёг…
Я вам пишу с любовью левою рукою,
От правой мудрому левше один лишь вред,
Пока катаюсь по приёмному покою…
Мне в час ночной обещан добрый ортопед.
Мой номерок не проглотила сука-вечность,
Подёргал что-то и прикинул эскулап,
Лишь посинела онемевшая конечность,
И оптимизм её беспочвенный ослаб.
А так хотелось мне услышать ваш сопрано,
Среди холодных и прокуренных палат,
Я подыграю вам, когда под гипсом рана
Захочет скинуть ненавязчивый халат.
Я отлучен теперь от платы материнской,
В шкафу моём секреты жрёт слепая моль,
Мне доктор выписал каннабис медицинский,
Хотя любовь гораздо лучше лечит боль…
Пусть голосят, что наши чувства не исправишь,
Но я попробую, соседей мне не жаль,
Стучу я левой по обломкам белых клавиш,
Рассвет кидая на расстроенный рояль.
 

«Стихи-говно, не обессудьте…»

 
Стихи-говно, не обессудьте,
Займитесь чем-нибудь иным,
Вы хоть с собою честным будьте,
Сожгите в пепел, в память, в дым.
Есть много дел для праздной лени,
Найдут, помогут, завлекут,
Глупцам оставьте корку хрени,
Не по нутру вам тяжкий труд.
Совпасть пора с предназначеньем,
Чтоб счастью зависть округлить,
Далось вам то стихотворенье…
На гонорары не прожить…
Давно исписаны все строки
Под вой проснувшейся зимы,
Не мы, упрямец одинокий,
Оценим ваш талант, не мы.
Не в ваш геном прокрался гений,
Не тот порыв, не та среда,
Вы в рабстве мелочных сомнений
Где муза вам не скажет: «Да!»
Вам день грядущий сносит крышу,
Вдавив безумие в перо,
Вы потеряли свою нишу,
Поставив совесть на зеро.
И вечно ищете корыто,
Чтоб накормить свой эгоизм,
А вот душа давно закрыта,
Ей чужд словесный онанизм…
У вас тут всё куда-то мимо,
С талантом разум заблудил,
И давит быт неумолимо,
Да письма в личку от мудил.
Лица не видно за попкорном,
Жизнь удалась, пусть хоть одна,
Поэтом вам не стать бесспорно,
Но можно выпить с ним вина.
Найти себя в метаморфозах
Совсем не каждому дано,
Нас жизнь имеет в разных позах,
Чтоб склеить глупости в кино.
Ну всё, пожалуй, ставлю точку,
Клеймя бездарности грехи,
Простите лишь за заморочку
Мои ‘’бессмертные’’ стихи…
 

«Проспал работу, отключили воду…»

 
Проспал работу, отключили воду,
Не нахожу одежду и ключи,
Погашен свет, залили вновь уроды,
И весь балкон загадили грачи.
Пуст кошелёк, и счёт закрылся в банке,
Не входит шнур в зависший интернет,
А на столе синеют три поганки,
И на банане крайней плоти нет.
Упала с неба сбитая болванка,
Счастливый случай мой хранит приют,
И жмётся к телу муза-лесбиянка,
Нас после с нею в бронзе отольют.
Не попадают в глаз слепые капли,
И мимо чашки льётся кипяток,
Два зуба вдруг прочувствовали грабли,
И из розетки стукнул в темя ток.
Очки нашёл, присев на них уныло,
Осколки бодро впились в табурет,
Вскочил от боли, наступив на мыло,
«Крестец тебе» – слукавит ортопед.
Забилась в щель тупая батарейка,
И липнет пульт к мозолям сонных рук,
Сварилась в супе ночью канарейка,
Себя избавив от голодных мук.
Опять меня достала балалайка,
Сыграв аккорд на порванной струне,
Уже никто ей не поставит лайки
За то, что вспомнит всуе обо мне.
В моём халате спит чужая тёлка,
А рядом с ней в обнимку азиат,
А у плиты горит огнями ёлка,
Пора тушить, чтоб не спалиться в ад.
Какой-то чёрный с улицы прохожий,
На дверь мою покашлял не со зла,
И ею он же получил по роже,
Сравнив меня с подобием козла.
Лифт отключён, нет выхода и входа,
Снуют во мраке тени глупых лиц,
И воют песнь про счастие народа,
Кидаясь на обкуренных девиц.
Сосед упал с балкона на стоянку,
Пробив машину смелой головой,
Мы сняли ролик в перерыве пьянки,
Он будет жить… без жизни половой…
Проела моль ковер аж до паркета,
Из тапка палец высушил грибок,
Сосал комар исправно до рассвета,
Да только что, он сам понять не мог.
Там две луны троились на квадраты,
Стучала в стену про́клятая дрель,
Из янтаря смеялся жук усатый,
И рыл туннель навязчивый апрель.
Повисли криво пыльные картины,
Хромаю бодро раненой ногой,
Мне шлют любовь глаза-аквамарины,
Я в них ныряю вдребезги нагой.
Вломился день в защёлкнутые двери,
За тяжкий труд и дух благодаря,
Найдя меня в глубоком шифоньере
И этот стих с листка календаря…
 

«Опять завис разорванный носок…»

 
Опять завис разорванный носок,
Уж не найти ему приличной пары,
И на катушку мой условный срок
Мотает ритм расстроенной гитары.
Скурили травку знатоки причуд,
Отправив разум праздновать далече,
Я выбираю облегчённый труд,
А тот, что есть, лишь старит да калечит.
На карту мне не сходит гонорар,
Лишь отдаются без любви налоги,
Зачем плачу́, ведь обещали в дар
Списать долги высокие пороги.
Мой нулевой забит меридиан,
В стекло вдавили плоскость чьи-то лица,
Комар упал нелепо так в стакан,
Недососав под сломанной ключицей.
Она опять подделала ключи,
И обещала впредь не разминуться,
Ошиблись дверью трезвые врачи,
Мне не уснуть, соседу не проснуться…
Я бедным дал монету на ночлег
И накормил с дороги свежим хлебом,
Плывёт на скалы брошенный ковчег,
Чтоб рассчитаться с равнодушным небом.
Пусть заберёт себе последний шанс,
Ему понты, а мне – босые ноги,
Как хорошо, что на лечебный сеанс
Заходят люди… люди, а не боги…
 

«Сыграл этюд дождливым нотам мая…»

 
Сыграл этюд дождливым нотам мая
Из паутины свергнутый паук,
Порезал кисть, бутылку открывая,
Зануда-доктор поэтических наук.
А из окна уроки фортепьяно
Глушили чей-то задушевный мат,
Шатался строй незыблемый и пьяный,
Бюджет сгоняя с улиц на парад.
А по наклону ноги от Советской
Неслись без спроса на речной причал,
И заходило солнце по-простецки,
Делить со мной начало всех начал.
Звенела мелочь гордой перекличкой,
И перегаром пах одеколон,
Интеллигент с шикарной истеричкой
Слились в любви неписанный закон.
Со стапелей сходили пароходы,
Дышала жизнь заезжею мечтой,
Закрытый город был открыт для моды,
Хоть и пленил святою простотой.
А ветер нёс залузганную сырость,
С цепей срывая ржавые замки,
И продавал нас времени на милость
За горизонт мелеющей реки.
Слеза скатилась к поручню трамвая,
Избавив память от дешёвых мук…
Порезал кисть, бутылку открывая,
Зануда-доктор поэтических наук…
 

«Массажный кабинет солидного интима…»

 
Массажный кабинет солидного интима,
Клиентов нынче нет, зевает пантомима,
Нищает грешный люд на скромном содержании,
Всё меньше сладких блюд сварилось в наказанье.
Глотает горький смех с эфира пошлый комик,
Открылся новый цех убитых экономик.
Закончился запас процентов с депозита,
И в грубой форме нас имеют паразиты.
Нам почему-то врут чиновники без маски,
А люди тихо мрут в сюжете страшной сказки,
И плавится металл от телетайпной ленты,
Кто вовремя не встал, записан в импотенты.
Глаз не находит глаз, лишь слухам верят уши,
Копаю верный лаз к счастливой части суши,
Не отключайте свет вы мне в конце тоннеля,
Резервам шлёт привет последняя неделя…
Наверное, пройдёт, когда всё потеплеет,
Наивность вечно ждёт, а алчность богатеет,
В нас крутится геном разлитого этила,
Живём одним лишь днём, чтоб стало так, как было…
 

«А если всё это придумано не нами…»

 
А если всё это придумано не нами,
Восточный ветер заблудил
свой грустный смех
И с моря гонит в сети грозное цунами,
Где не хватает человечности на всех…
А если всё это издержки перевода
И разнесённая по совести молва,
Да обнулённая под карантин свобода,
Где наши души конвертируют в слова.
А если всё это раздутые ухмылки
И чья-то щедрая на пакости рука,
Удары плетью по дрожащему затылку
Под одинокое дыханье старика…
А если всё это ниспосланная кара
За тёплых дней непредсказуемый бардак,
Или сошли мы все с оси земного шара
Туда, где с нами всё иначе и не так.
А если всё это проплачено в конверты,
И разрисовано в приличные тона,
Звонок отложенный от неизбежной смерти
И слёзы слитые кому-то в ордена.
А если всё это лишь цифры протокола
Да загулявшая из прошлого чума,
Где лёд на сердце ожидает ледокола,
И почему-то мало толку от ума…
А если всё это уйдет от нас до срока,
И лопнет зависть из раскрытых альвеол,
Я прогоню за двери вирусы порока,
Продолжив путь туда, куда я не дошёл…
 

«Подпольный парикмахер постриг меня под ноль…»

 
Подпольный парикмахер постриг меня под ноль,
В смирительной рубахе по шкафу рыщет моль,
С балкона серенады орёт седой алкаш,
Он понял всё, что надо, про мир безумный наш.
Съезжаю по перилам нетронутых зараз,
Разбил наивным рылом кому-то острый глаз,
А дальше люди в масках везут меня в отель,
Не карантин, а сказка: еда, врачи, постель.
Накрыло счастье дымка иных координат,
Я стану невидимкой для всех, кто под и над…
Уже не оштрафует сомкнувший ряд наряд,
Во мне всё протестует который час подряд.
Ещё не всё пропало, гоню велосипед,
От новостных каналов здоровью сущий вред,
Жду новой шевелюры, моей в том нет вины,
И постирал купюры шампунем из слюны.
А в паспорте иммунном состарился портрет,
Да по дорожке лунной окурки сигарет,
Чту нравы гигиены, дистанцию храня,
Мне чужды ваши гены, они не для меня.
Я разменял харизму на будни бытовух,
Смотрю на мир сквозь призму жужжащих в ухо мух.
Уже осталось мало тех окаянных дней,
Но я начну сначала, чтоб полюбить сильней…
 

«А мама борщ варила…»

 
А мама борщ варила,
Нажарила котлет,
Твердила: «Злая сила
Заскочит на обед».
По телеку крутили
Крутой переворот,
А мы всё пропустили,
От пива бух живот.
Опять какой-то лысый
К чему-то призывал,
И флаг качал на крыше,
Но сдулся и упал.
Купили соль да спички
И запаслись бухлом,
Умчавшись в электричке,
Под куртку спрятав лом.
Мы трезво рассуждали
Про помыслы врагов
И дней счастливых ждали
Как с неба пирогов.
Чтоб всем, сейчас и сразу
Забрать и поделить,
Пора гасить заразу
И за победу пить.
Свалили олигархи
За мост и за бугор,
Всем стало слишком жарко
У выхода из нор.
Подлил в гранёный водку,
Так близок был успех,
Не я качал ту лодку —
Злой вирус скинул всех.
Приветлива столица
С вокзала в КПЗе,
По паспорту и лицам
Проверят БЦЖе.
В отключке телефоны —
Лови, кидай да бей,
Кому-то на погоны
Нагадил воробей.
Уже иные речи
Да диктор с бородой,
А подмосковный вечер
Пел соловей седой.
Посыпались указы —
Закончить карантин,
И находилось сразу
На то полно причин.
Пинок под зад сердито
Гвардеец добрый дал,
А в маске весь закрытый
Смеялся генерал.
Я лишь нахмурил брови
И не признал вины,
Спасибо, что без крови,
Без горя и войны.
Согласных отпустили,
Да обнулили срок,
А буйных залечили,
Чтоб не болели впрок.
Уж сколько пережито,
Остановили мор,
Прививку от бандитов
Находят до сих пор.
Я надкусил свободы
Дешёвый шоколад
И по последней моде
Ушёл встречать парад.
Своё отколотила
Судьба, хранив от бед…
А мама борщ сварила,
Успеть бы на обед…
 

«Лежу я в банке шпротой, под крышкой первый ряд…»

 
Лежу я в банке шпротой, под крышкой первый ряд,
Попал туда по льготе, остался очень рад.
Без головы да в масле, на праздник с корабля,
Поднимут тост за счастье и мной закусят, бля…
Проглотит без улыбки меня лихой народ,
Работу над ошибкой не сделал мудрый шпрот,
Ведь вам совсем не тяжко под вечер рыбку съесть,
Пока решит подтяжка, как на диету сесть.
Гниёт от подбородка мой обнулённый хвост,
Я словно та селёдка, что скушал крымский мост.
Как трудно жить в консерве, скорей быть на язык,
Который год на нервах, к жестянке не привык.
В забытом дефиците кривых очередей
Меня скорей спасите вы от лихих людей,
Так тесно и противно дышать в копчёный зад,
Хоть мыслю позитивно, у нас здесь сущий ад.
В небесные узоры взлетел волшебный ключ,
Я с ним бы выпил с горя за скисший солнца луч,
Вписал в стихотворенье он строчку ту не зря —
Закон о возвращении в далёкие моря.
Я дико извиняюсь извилиной спины,
Молчать как все, стесняюсь, хоть нет моей вины,
Добавьте сладкой пасты на жирный бутерброд,
Для вас ведь склеил ласты политкорректный шпрот.
 

«Не посылайте меня, мама, в магазины…»

 
Не посылайте меня, мама, в магазины,
Я так подвержен всякой нечисти зараз,
Что не спасут меня перчатки из резины
И тряпки тонкие с отверстием для глаз.
Вы не пишите список на ладони влажной
И не кладите мне в карман платок сухой,
Всё это мелочно, нелепо и неважно —
Волочь мешки назад с бумагой и мукой.
Вы не ругайте за гнилые помидоры,
Что загрузил я в наш резиновый сарай,
Уж лучше мы на карантин сорвёмся в горы,
Чем взаперти встречать сопливый месяц май.
Мне за три месяца обещана зарплата,
Вне зоны доступа начальственный народ,
Но вы дышите, мама, в трубку аппарата,
Кредиты спишут на лечебный кислород.
Вы не ищите правды в голубых экранах,
Они накличут нам лишенья и чуму,
Скрутил в сигару я листок марихуаны,
Чтоб жизнь не била рикошетом по уму.
Есть у меня своя надёжная программа,
Как выгнать вирус из души и сердца вон,
Давайте жить, как раньше жили с вами, мама,
И гнать в стаканы оптимизма самогон.
Не по душе мне режиссеры этой драмы,
Но нас излечит здравых мыслей витамин,
Порой, чтоб выжить, ничего не нужно, мама…
Не посылайте, я прошу вас, в магазин…
 

«Опять из кратера плюётся злая лава…»

 
Опять из кратера плюётся злая лава,
Грозя извергнуться заглохшею волной,
Апокалипсисы чиновников державы
Закрыли мне дорогу к морю в выходной.
Пора начать курить крутые сигареты
И распивать запасы добрые спиртных,
Звездой накрылось неначавшееся лето,
Смешав в депрессию здоровых и больных.
Я износил до дыр убогие одежды,
И блеск волос теряет в думах голова,
А чёрный день украл заначку у надежды,
Чтоб сконвертировать в занудные слова.
Мы в человейнике теряем человечность,
И разрушаем постулаты светлых дней,
Уж затекает неподвижная конечность…
Когда всё кончится, забуду и о ней.
Я не вписался в режиссуру мелодрамы,
На карту мира глупо пялясь всякий раз,
Ищу, где скину карантина килограммы,
Когда страна начнёт лечить забытых нас.
И почему из всех болезней только эту?!
Возьми любую да честной народ пугай…
С собой унёс под утро в лучший мир секреты,
Забытый в клетке одинокий попугай…
 

«Летят на родину непуганые птицы…»

 
Летят на родину непуганые птицы,
Им не по нраву сытой жизни тихоход,
Они не верят, что плохое повторится,
Ещё впускают, говорят, последний год.
Не остановят их холодные рассветы,
И градус времени под минус тридцать семь,
Выходят новые во здравие запреты,
И климат мягче, но не всем и не совсем.
Здесь все диагнозы расписаны по моде,
И в роще правды разрослось так много лип,
И до мозоли палец трёт курок на взводе,
Чтобы попасть шальною пулей в птичий грипп.
Там клюй, где хочешь, попивая из бидона
Лишь окольцуют и поставят номерок,
За пайку видится милей родная зона,
И сверху гадить может каждый с задних ног.
Там за чириканье дадут с мешка пшеницу,
И книга красная подрежет взмах крыла,
А можно влезть в чужой котел и там свариться,
Хоть каждый каркает на добрые дела.
Святая истина здесь по часам открыта,
А виноватых список вывешен за дверь,
Там все радеют за разбитое корыто,
И воет ночью на цепи голодный зверь.
Поставят в клюв свисток и выдадут мандаты,
И без причины засмеёт беззубый лик,
Уже объявлена обида на пернатых,
Указ подпишет несменяемый старик.
А на пруду давно уж ил, застой да тина,
Сорвались судьбы с разворованных пенат.
Где нет свободы, там не нужно карантина,
И сладкий пряник здесь так мил и простоват.
Орлов двуглавых без когтей больные гены,
Засыпал льдом свинцовым грозный саркофаг,
А в сводках правды засекречены рентгены,
И притаился за углом коварный враг.
Сгорают годы и на дно садятся лодки,
А люди спорят и сдвигают столб границ,
Сезон охоты подогреет рюмка водки,
Закат дробинок приземлит наивных птиц.
Не по душе мне разрешенные протесты
И запрещённых разрешений факсимиль,
Так трудно в клетке отыскать для счастья место,
Хоть нахожу порой и в рабстве шарм и стиль…
Я не подвластен убежденью промеж уток,
Катушка-жизнь мотает нить на новый срок.
Сошёл с дистанции, найдя свой промежуток,
Следя, как с мудрости стекал в жаровню сок.
 

«Сама собой под чайной ложкой сдулась пенка…»

 
Сама собой под чайной ложкой сдулась пенка,
Хоть не о ней весь вечер с музой ворковал,
Имею случай написать для вас нетленку,
Пока на части вирус счастья не порвал.
Учу слова и запускаю алгоритмы,
Краду безжалостно потоки важных тем,
И стал по статусу и форме колоритным,
Хоть и скатился к вам клубком своих проблем.
Держу дистанцию напыщенного вдоха
И от претензий прозомбировал порог,
Есть у меня в кармане целая эпоха,
Успеть бы только то, что до сих пор не смог.
Пусть жизнь таланты конвертирует в удачу
И сети рушит ваших лайков гордый шквал,
Я почему-то получаю больше сдачи
От тех, кому я ничего ещё не дал.
Допил запасы все с приятелем по зуму
И от бутылок жду на карту перевод,
Когда же сверху гений добрый скинет думу,
Чтоб не погнал гудок проклятый на завод?!
Опять в субботу дрель души пробила стенку,
И закрутился шестерёнок ржавый вал…
Я размечтался написать для вас нетленку,
Пока на части вирус счастья не порвал…
 

«Под страхом смерти запретили карантины…»

 
Под страхом смерти запретили карантины,
Перчатки с масками сожгли на площадях,
С экранов только о проблемах Украины,
А на работе о зарплате и бл*дях.
С утра открылись нерентабельные точки,
И повалил народ на дачи и в кино,
И пересаживают должности и почки,
Да бормотуху льют в приличное вино.
Открыт сезон охот, рыбалки и футбола,
В сарае пыль сосёт дыхательный прибор,
В три смены пашет хлебороб и учит школа,
И созывают антивирусный собор.
Трубят победу над цепочкой паразитов
И сокращают ставки выжившим врачам,
И нет больных, голодных, злых и недобитых,
Кликуш развозят на беседы по ночам…
Считают правильно мудрёные статисты
Все факты наших обезумевших побед,
За Зулейху вдруг извинились коммунисты,
Пока по карточкам скупал народ обед.
Качает нефть и газ насос стране во благо,
И по вагонам упакован штучный лес,
И нет причин страшиться нового ГУЛАГа,
Хоть разум шепчет, что не будет шансов без…
Я знаю точно, как прикончить ту заразу,
И проложить дорожку плиткой в светлый рай,
Давайте всё-таки попробуем ни разу
Не запускать проклятый вирус в месяц май…