Текст книги "Шилибар, или Край пересаженных сердец"

«И почему-то из грибов одни поганки…»

 
И почему-то из грибов одни поганки
Да дождь-зануда зарядил без выходных,
Вне зоны доступа больницы, школы, банки,
И навещать нельзя закрывшихся больных.
Стращают лысые очки: «Уж не чума ли?!»,
И вирусологи закрыли небеса,
И времена совсем безумные настали,
Считают те, кто вечно слышит голоса.
Я все слова теперь фильтрую маской белой,
Держа дистанцию от отсыревших труб,
И одиночество рукою неумелой
Шатает мудрости моей никчёмный зуб.
В мой мир фантазии заходят без гротеска
И высекает камень профиль в именах,
А я приучен обрывать концы не резко,
Хоть посылаю страхофилов смело нах…
Стучит души опустошённой аневризма,
Пока рифмую серых призраков диктант,
Но мне нальют друзья источник оптимизма,
Чтоб не нашёл меня взбесившийся мутант.
Пусть от любви весна опять пришлёт отсрочку,
И с крыш прокапает в чужую вену лёд,
Я не поставлю на мечте и вере точку,
И посмеюсь, когда однажды всё пройдёт…
 

«От слова к делу без вести пропал…»

 
От слова к делу без вести пропал —
Сойдя с пути желаний в группу риска,
Я слишком мало жил и много спал,
Не подпуская чувства к сердцу близко.
Я не увидел залетевший ураган
И крыш, упавших амплитудой безрассудства,
И больше пальцев у меня, чем разных стран,
В которых доктор излечил моё занудство.
Я откупился от дешёвой простоты,
И с губ слетают лишь проверенные фразы,
И одиночество фильтруется в посты
От бессимптомно предсказуемой заразы.
Уж не трубят по весям праведники сбор,
И от меня лишь тенью радиус два метра,
И полушарие одно мне шепчет вздор,
Пока другое гонит дурь с попутным ветром.
Наверно, кто-то там прогневался с небес,
И в ленту жизни к нам закинулась ответка,
И прописался в чьих-то думах скверный бес,
А от него ещё не создана таблетка.
Накаркал дурь с печалью високосный гад,
Испортив планы заражённому апрелю,
А я прогнал его пинком под зад,
Ведь верю только светлым чувствам акварели.
Мне остаётся лишь надеяться на зной
И, окунувшись утром в соль морской отрады,
Принять и выразить всё то, что не со мной,
Чтоб хоть однажды жизнь прожить свою как надо…
 

«Сижу я в ржавой субмарине…»

 
Сижу я в ржавой субмарине
На глубине засохших луж,
Так тесно в вашем карантине
Поить тоской гнилую чушь.
Любуюсь в стёкла перископа
На опустевшие дворы,
В который раз приходит ж*па
Скоропостижно… до поры…
Не пропустил кусок металла
Ко мне невидимую сеть,
Жизнь лучше без меня не стала,
Но так хотелось подсмотреть.
Горят исправно светофоры
Стучит в депо пустой трамвай,
Забились судьбы в камня норы
Встречать с экрана месяц май.
Тут в пальцы колются занозы,
Там маски роль спешат сыграть,
И счёт ведут метаморфозы,
Кому здесь жить иль умирать.
Отменены давно визиты,
Год обнулился в эшафот,
В геноме нашем паразиты
Размножат в страх фантазий плод.
Мне по мозгам стучать не надо,
Ведь у меня решений нет,
Нас день грядущий гонит в стадо,
Пастух на всё найдёт ответ.
Добавлю в рюмку витамины,
Чтоб возыграл блаженства куш…
Так тесно в вашем карантине
Поить тоской гнилую чушь…
 

«Послал в анналы критиков и психоаналитиков…»

 
Послал в анналы критиков и психоаналитиков,
Невротиков и нытиков, кривых, прямых, иных,
Конкретиков и скептиков, турретов, эпилептиков,
Глупцов и теоретиков, здоровых и больных.
Послал непрогибаемых, упёртых и вменямых,
Внушаемых, отчаянных, свободных и рабов,
Любителей экзотики, пиара и эротики,
Эклектики и готики, текилы и грибов.
Послал слепых мечтателей, ленивых обывателей,
И всех доброжелателей, завистников и гнид,
Вещателей, предателей, спокойствия взрывателей,
Скупых на лайк читателей и тех, чей мрачен вид.
Послал свои волнения под волны самомнения,
Уставшее везение и тех, с кем недопил,
Твердящих о спасении, любви и отрезвлении,
Приют мой откровения кто злостно не купил.
Послал по скайпу искренне и в эсэмэске письменно,
Истериков, холериков да всех токсичных в спам,
Старателей, просителей, участников и зрителей,
И вирусоносителей компьютерных программ.
Послал и не покаялся, сумел, успел и справился,
Кому-то не понравился, живу, как прежде жил,
Ранимых дознавателей и жадных избирателей,
Да гордых подражателей рассерженных чернил.
Послал ночных лунатиков и старых маразматиков,
Проплаченных солдатиков потерянной страны,
Философов, историков, подшитых алкоголиков,
Всех лузеров и ноликов, виновных без вины.
Послал злых вирусологов и мрачных конспирологов,
Фанатиков, экологов, надёжных и пройдох,
И с грозной эпидемией мы празднуем рождение
Общественного мнения, чей страх пока не сдох.
Послал без зла и повода, порвав концы от провода,
Газеткой хлопнув овода, размазав по стене…
И от стихотворения поднялось настроение,
Коль посланные гении отплатят тем же мне.
 

«Заварите, маменька, мне эспрессо датский…»

 
Заварите, маменька, мне эспрессо датский,
Испеките рядышком яблочный пирог,
Я теперь до августа в карантине бл*дском,
Чтоб сбежать на родину с родины не смог.
Не целуйте, маменька, вы меня без маски,
Обещает акции редкостный Минздрав,
На войне той с вирусом без ружья и каски
Побеждает выживший, а не тот, кто прав.
Закупите, маменька, зелья и таблетки
Да ещё дыхательный с трубкой аппарат,
Разгуляюсь с милою в виртуальной клетке,
Чтоб беда покинула наш приличный град.
Не снимайте, маменька, грош последний с карты,
Пусть он решкой падает к сытым берегам,
А в офшорах выстрелят пенсий миллиарды
По воздушно-капельным сломленным врагам.
Не кидайтесь, маменька, вы тарелкой чистой,
Сократили изверги наш стерильный штат,
Я вчера устроился в баню баянистом,
Чтоб шагали с музыкой мыться в этот ад.
Вы не мерьте, маменька, лоб мой раскалённый,
Загуляла с вишнями пьяная весна,
И плюет на санкции организм влюблённый,
Под лихие выдумки радужного сна…
 

«А я не знаю, кто там президент…»

 
А я не знаю, кто там президент,
На что живут нескромные министры,
Какое дело шьёт ретивый мент,
И кто сгорел нелепо, глупо, быстро.
Я не увидел ранних перемен,
Не отличил вранья поток гремучий
И не поднял упавшего с колен,
Мне показалось, что ему так лучше.
Я не сыграл массовку на крови
И не испортил с музой отношенья,
Лишь растворился, что ни говори,
В потоке тех, кто не имеет мненья.
А я не с теми, кто себя за всех,
И не пойду под танки за идеи,
Чтоб превратиться после в горький смех,
Когда опять во всём… одни евреи.
Я не построю город на песке
И на болоте не построю тоже,
Я знаю «как» лишь только на листке,
Мои слова с делами так расхожи.
Я не спасу всех тех, кого бы мог
И не раздам поверившим плацебо,
Я лишь на ставку, остальное – Бог,
Люблю мечтать, уткнувшись взглядом в небо.
Я отпустил своих послушных слуг
И прописал спокойствию таблетки,
И горький смех – мой самый лучший друг
Читает стих забытый с табуретки.
А я найду однажды имена
Всех тех, кто смог с эпохою сразиться,
На карантин подвешена страна,
Да толку нет… успели заразиться…
 

«Бутылок много, нету тары…»

 
Бутылок много, нету тары,
И холодильник приуныл,
Мне б жизнь прожить на гонорары,
Дабы не рвать остаток жил.
Мне б распознать душою тонкой,
Волну с далёких берегов,
Чтоб не впускать в друзья подонков
И нераспознанных врагов.
Я б прикупил бы пару копий,
И чрез крутой трубопровод
Прожёг бы их в чужой Европе,
На яхте из нейтральных вод.
Писал бы в год я по роману
И Оскар свой бы получил,
И шли б к другому Рудерману
Все те, кого не долечил.
Возвёл бы дом на побережье,
А рядом с ним цветущий сад,
А те, кто зол и туп, как прежде,
Пускай себя целуют в зад.
Я стал бы ближе и далече,
Открыл бы свой телеканал,
И был бы мудрости предтечей,
Да власть бы раз в пять лет менял.
Построю новые дороги,
Мосты, больницы и дома,
Зарплату дал бы, снял налоги,
Глупцов довёл бы до ума.
Вернул бы прежние границы
И заключил бы брестский мир,
Сменил б охрану у темницы,
И тех, кто в ней сидел, сменил.
Сложил бы о любви я повесть
И все б запреты запретил,
И раззомбировал бы совесть
У тех, кто с совестью не жил.
Печаль пришла из ниоткуда,
По капле давит воду кран,
Стоит немытая посуда,
И грани бьёт о пол стакан.
Мечты сменились на пожары,
Но я всё также жму на газ,
Когда ж заплатят гонорары,
Чтоб всё сложилось в добрый час?!.
 

«Я благодарный зритель на белой простыне…»

 
Я благодарный зритель на белой простыне,
Доставлен в вытрезвитель, доплакался по мне.
Сует страна без спроса свой нос под мой кулак,
Соседи смотрят косо, такой печальный fuck-t.
 
 
Пусть день повысит градус над крышей золотой,
Я выбросил антабус из головы пустой.
Смешал свои напитки, откинувшись на час,
От радости до пытки судьба имеет нас.
 
 
Прокапал дождь по венам, бесстыжий «тыжеврач»,
Получит непременно своё звонок-стукач.
Я жизни передряги решил по мере сил,
Налейте с фляги браги, пока не укусил.
 
 
Опять скупая осень поставит жирный крест,
Сдержаться трудно очень, так много злачных мест.
За каждый год по грамму я разопью с котом,
Записан на программу, как мне не стать скотом.
 
 
Продлят без спроса муки, шагаю в никуда,
Везут и вяжут суки, кто платит, Господа?!
Моей душе противно, себе оставьте квас,
Я мыслю позитивно, в отличие от вас…
 

«Мне день и ночь ещё лететь до Шилибара…»

 
Мне день и ночь ещё лететь до Шилибара,
Билет счастливый подвернулся, наконец,
Друзьям налью последний тост за стойкой бара,
Пусть их хранит край пересаженных сердец.
Я не довёл свой градус дара до пожара,
Хоть дрожь похмельная прокаркала конфуз,
Себя искать решил на карте Шилибара,
Где скину с плеч в волну морскую тяжкий груз.
С корнями вырвались шнуры от телефона,
Жаль, не закончил, не начав так много дел,
Мне не по нраву ваша часовая зона,
Где часовой меня на мушке проглядел.
Там запивал за свой успех палёным ромом,
Сливая серость в разухабистый кошмар,
И у Христа хотел за пазухой жить гномом,
Плетя ковровую дорожку в Шилибар.
Пусть с губ сорвётся стих под небо лёгким паром,
Лишь он поймет стремлений чистых благодать,
Язык не каждого довёл до Шилибара,
Но он научит жить, любить и сострадать.
Портье проводит гостя в VIP апартаменты,
И сомелье в осадок выпадет без сил,
Я излечу себя от телетайпной ленты,
Вчера в компьютер гвоздь отчаянья забил.
Посылки сладкие даются мне не даром,
И порошком всю грязь с души не отстирать,
Уж лучше что-то для себя за Шилибаром,
Чем в подворотне от заточки умирать.
Быть вдалеке от вас и с вами – божья кара,
Мне стал милее диких скал кривой оскал,
Я прокрутил земную ось до Шилибара,
А дальше вы крутитесь сами, я устал…
 

«С утра забрали одичавшего в кутузку…»

 
С утра забрали одичавшего в кутузку,
С балкона косточки вишнёвые плевал
Да письма слал в надежде на… перезагрузку
И флаг победы над заразою сорвал.
В мусоропровод скинул штрафы да повестки,
И до пришествия обещанной волны
Зажёг все свечи да повесил занавески
От любопытных взглядов тронутой страны.
То заливал в себя дешёвые напитки,
Чтоб не прикончила сварливая тоска,
То всё считал, да сосчитать не мог убытки,
Кляня разруху и лечебные войска.
Он по ночам стучал в обшарпанные стены,
Пока ловил прослушку бодрый молоток,
И изоляции устраивал он сцены,
Жильцам хорошим отключая газ и ток.
Мы достучались до инстанции закона,
Но нас послали, отписавшись духом строк
Халаты белые да серые погоны:
«Пусть лечит сам свой неприкаянный порок»…
Теперь ядром стреляет в вирус он из пушки
И оптимизмом заражает наш квартал,
А страх оставил он на полочке в психушке,
И, говорят, что в цель заветную попал.
Я верю, ждёт его душевная беседа
И даже орден за победу над врагом,
А мы спускаемся в себя тропинкой бреда,
Глотая новости за чаем с пирогом…
 

«Я сам себя за то возненавидел…»

 
Я сам себя за то возненавидел,
Хоть от души под маской
грех смеяться,
Такой он малый, что его никто не видел,
Такой большой, что все его боятся.
Я закупил продукт полураспада
И алкоголь запрятал в нужном месте,
Прибью слюной нахлынувшего гада,
Чтоб за победу залпом после двести.
Не мерьте лоб своей температурой,
Я пропишу себя в высокой башне,
Уж сыт по горло вашей субкультурой,
Что ищет смысл в моём глубоком кашле.
Я не готов к лишеньям и разрухе,
Хоть и ползут цепочкою логичной,
А на весну запал какой-то шухер,
Меняя планы наши в жизни личной.
С утра стреляет сводок канонада
По целям беглым строчки оптимизма,
Ах, если б знать, кому всё это надо
Нас доводить до стадии мутизма.
Опять конец запутанной недели
И от истерик в цель летит посуда,
Закрылись клубы, пабы и бордели,
И помощь ждать осталось неоткуда.
Устал дышать я в трубку аппарата
И убирать порочащие связи,
За мной следят глаза большого брата,
И кровь сосут пиявочные мрази.
Вдруг потекло под серым абажуром,
Вколол в себя поэзии вакцину
И шлю привет лечебным процедурам,
Пока нет средств на средства медицины…
 

«Дожди умчались в небеса за скорбунами…»

 
Дожди умчались в небеса за скорбунами,
Мир прагматичен, безразличен и суров.
Решат за нас в который раз, что будет с нами,
А нам бы только жизнь прожить без катастроф.
А нам бы утром чтоб не падали ракеты,
Чтоб не скатился за туманом солнца блин,
Чтоб не сгорели позабытые котлеты,
Пока проспорим судьбы наших палестин.
А нам бы выехать без пробок на работу,
Чтоб на счету хватило на любой облом,
И чтоб звонки не растревожили субботу,
И без претензий заходил шабат шалом.
А нам бы очередь к врачу без осложнений,
И чтоб поменьше позабытых платежей,
И чтоб не слушать бред навязчивых сомнений,
Склоняя матом шестигранник падежей.
А нам бы просто адекватных депутатов,
Немножко счастия в врождённый интеллект,
И чтоб жена любила от и до зарплаты,
И от гешефтов выпадал один респект.
А нам бы ось крутить на загнанной планете
И гнать всю нечисть от расшатанных границ,
Чтобы учились и влюблялись наши дети,
И чтоб шумели стаи перелётных птиц…
А нам бы радости да тишину в эфире,
И чтоб удача не оставила порог,
Пусть все забудут нас однажды в этом мире,
Да лишь бы помнил и хранил ревнивый Бог.
Мы в книгу судеб прописались именами,
Но кто-то вечно роет нам трагедий ров…
Зачем судьбу свою делить со скорбунами,
Коль платим кровью мы своей за хлеб и кров…
 

«Мой малый бизнес закрутил гнилые гайки…»

 
Мой малый бизнес закрутил гнилые гайки,
Не дать на лапу и не выпросить кредит,
И скупо ставит жизнь заслуженные лайки
Тому, кто бодренько статистике п*зди́т.
Я отпустил своих работников на волю,
Купил дыхательный по скидке аппарат,
Лишь совесть злится, что не взял её я в долю,
Когда пилил своё я счастье в сто карат.
Мне обещали заплатить за всё и сразу,
Благоприятный и зелёный коридор,
Да только средства все уходят на заразу,
В меню прописан лишь зелёный помидор.
Я буду искренне и трепетно молиться,
Чтоб не промаялся наивный месяц май,
Хотя пора давно терпилам разозлиться —
Ведь власть – не лошади на переправе, чай.
Я заблудился в потаённых интересах,
Достав с кубышки неучтённый капитал,
И в виртуале пострелял по Мерседесам,
Пока момент для революций не настал.
Гнев хижин входит в неприветливую моду,
И мудрый вирус всё, как надо уловил,
Прогонит прежних и подарит нам свободу,
Коль тот, кто должен был уйти, всё обнулил.
Я стал спокойней спать тревожными ночами,
Ведь время движется безжалостно вперёд,
Победа будет непременно за врачами,
А не за теми, кто нам сверху нагло врёт…
 

«В подземном переходе купил себе диплом…»

 
В подземном переходе купил себе диплом,
Он даже красный вроде и с золотым гербом,
Вписал все реквизиты, заверил сургучом,
Решил из паразита стать правильным врачом.
В больницу неохота, открыл свой кабинет,
С субботы до субботы, уже ль харизмы нет?!
Трещит по швам тоскливо разглаженный халат,
А к счастью мне бы ксиву, мозги, бабло да блат.
Надел очки крутые на умные глаза,
Коль времена лихие спилили тормоза,
Листаю документы, в шкафу висит скелет,
Мешают пациенты зреть быстрый интернет.
Рекламу дал в эфире да книжек прикупил,
Волшебным эликсиром лечу упадок сил.
Вложился без остатка до рваного рубля,
В системе неполадка, диплом не кормит, бля.
В продукт свой совершенный добавил каплей хрень,
Пропал тик слабонервный и прослезился день,
Стал бегать марафоны и плыть быстрей волны,
Мой голос снизил тоны под стать глухой стены.
Сменил свои привычки и прописался в мир,
Несёт народ наличку за бодрый эликсир,
Кому-то дал на лапу, чтоб не кошмарил дар,
Успешным эскулапом помог мне стать пиар.
Разлилось счастье маслом под лысой головой,
Экспертом стал я классным по жизни половой,
Шлют вызов на конгрессы за дальний за рубеж,
Катаюсь в Мерседесе под цвет рубашки беж.
Однажды подкатили иные времена,
Пришли иные силы, другая уж страна.
Проверки да аресты, из бани вышел пар,
И оказалось место моё у грязных нар.
Разлил я всем напиток на праведном суде,
Чтоб возместить убыток сложившейся судьбе,
Теперь снимаю тину с пиявок у пруда
В душевном карантине условного труда…
 

«Всё пролетает слишком мимо…»

 
Всё пролетает слишком мимо,
Прирос к душе проклятый жир,
Сбежал к вам из Вирусалима,
Оставив сумасшедший мир.
Ушёл в глубокое подполье,
Закрыв очаг на три замка,
И очертил границ раздолье,
Где можно быть собой пока.
Пробил челом гнилые сети
И разменял на мелочь страх,
Послал анализы в карете
Всем тем, кто при своих делах.
Футбола нет и рвутся бутсы,
Бью мяч об стену смело я,
Когда ж пиявки оторвутся,
В свои холодные края.
Прислали новые запреты,
Но разрешили выживать,
Протёр последние монеты
И смёл заначкой под кровать.
А на руке остались шрамы,
Да след прививки БЦЖе,
И будут праздники без мамы,
Хоть не до праздников уже.
Лечу себя диетой тонкой,
Смешав напитки в божий дар,
Порвались нервы – перепонки,
Под карантин вороньих кар.
Уж не смешит с экрана комик,
И жаждет стрижки прядь волос,
«Спасенья нет без экономик» —
Сопит под ухо мудрый нос.
Чем больше света, меньше горя,
Порежу в маски ткани штор
И убегу от вас на море,
Достал всех виртуальный мор.
Мы рождены из ниоткуда,
Свой путь промчавшись в никуда,
Проходит всё, уйдёт простуда,
Дышите смело, господа…
 

«Сегодня деньги будут раздавать…»

 
Сегодня деньги будут раздавать,
Я в них нашёл целебное лекарство,
Кладёшь всю пачку ночью под кровать
И материшь родное государство.
Мой малый бизнес по большому сдох,
В него не вкрутишь трубки аппарата,
Я лишь терплю и как последний лох,
Беру подачки кинувшего брата.
Утюг загладит вирусы купюр,
И добрый шелест возбудит желанья,
И снизит лоб акцент температур,
Внушая нам благие начинанья.
Скуплю на всё продукты и бухло,
И в чью-то шапку скину звона сдачу,
Нас побеждает мелочность и зло,
И здравый смысл запущен наудачу.
Я заплачу за воду и за свет,
Пусть счётчик мой изменит направленье,
Хожу по кромке выстраданных лет…
Как сладок мёд дешёвого решенья.
Нам время сумму счастья округлит
В тяжёлый миг раздутого кошмара,
Воздушных капель бьёт метеорит
Прямой наводкой, словно божья кара.
Я снижу градус гнева до поры,
И удалюсь в родимые пенаты,
Чтоб прокрутить волчок чужой игры,
В которой все мы – обречённые солдаты…
 

«Ко мне приходят с переменным прибабахом…»

 
Ко мне приходят с переменным прибабахом,
Чтоб получить заряд проплаченных чудес,
А у меня стучит наушник в ухо Бахом,
Когда качаю на качалке твердый пресc.
Я в перерывах отключаюсь от эфира,
Бесцеремонных и сомнительных звонков,
И на диете лью в стакан пакет кефира,
Чтоб сохранить систему нервную белков.
Я вечный враг с цепи сорвавшихся претензий,
Да и молчанье не приветствую уже,
Гребу веслом я к тем, кто движется по Темзе,
И память стёр от БЦЖе до ПМЖе.
Я выбираю галстук под костюм приличный,
И кресло мягкое не давит в крепкий зад,
И строю мост кому-то к счастью в жизни личной,
Чтоб и в моём окне зацвёл реальный сад.
Хоть профиль мудрости и лени стал постарше,
Но друг пластический не нагнетает раж,
И от меня с ума не сходят секретарши,
Прознав про мой неприкасаемый багаж.
Я конвертирую фантазии в реальность,
Флажки срывая из надуманных границ,
Давно не вписана в графу национальность,
Но узнаю черты знакомых сердцу лиц.
Теперь сижу, как все, в конторе в полной зуме,
И козни разные пророчит день-дебил,
А я готовлюсь к обострению безумий
Всех тех, кого злосчастный вирус не добил.
Я изолирую себя от всякой дряни,
Пускай к врагам летит упавший с носа чих,
А я укроюсь небом на лесной поляне,
Чтоб выбить мысли из гранита в лёгкий стих…
 

«Да что бы ни открыли, куплю туда билет…»

 
Да что бы ни открыли, куплю туда билет,
На рыле столько пыли от нашумевших бед.
Слежу за небесами, уж край родной не мил,
Пришлите вызов сами рабу сухих чернил.
В ста метрах от приюта бетонная стена,
Скучаю почему-то, нет толку от вина,
Опять ужесточают кондиции облав,
Лишь тот, кто нефть качает, во всём бывает прав.
Рву без причины гланды, срываюсь да скулю,
Все ждут одной команды, бюджет прилип к нулю.
Теперь ещё без пиццы, накрылся кантри-клаб,
Устал за всех молиться, мой зум от дум ослаб.
Согласно новой моде, я маску прикупил,
Дышу в неё я вроде уж из последних сил,
В очках вспотели стёкла, и видимость ни зги,
Чтоб всё у тех отсохло, кто вынес нам мозги.
Переживу я этот консилиум чумы,
Лишь только б не до лета, без лета мы – не мы.
А люди мрут от пыли да всяких дисциплин…
Скорей бы отменили злосчастный карантин.
 

«Вчера ещё жил, о судьбе не тужил…»

 
Вчера ещё жил, о судьбе не тужил,
И чавкал торты фирмы Захер,
Да водку из горлышка весело пил,
А нынче откинулся на хер.
Трудяга о пенсиях всё причитал,
Пока стриг купон парикмахер,
Успел расплатиться, вздохнул и упал,
Зачем ему волосы на хер.
А третий спускает контрольный пакет
В рулетку, леча свои страхи
Теперь вот бомжует и грязно одет,
Пеняя на жадность и на хер.
А вор за границу сбежал до суда,
Успев увернуться от плахи,
Скупает брильянты, дома и суда,
И тех, кто послал его на хер.
Чихает шаман на столичный запрет,
Он сам себе правда и знахарь,
И там, где он есть, вирус сходит на нет,
Лишь бунт надвигается на хер.
Турист на вулкане который уж год
Глядит да плюет точно в кратер,
И лаве понравился гордый урод —
Расплавила в рай, а не на хер.
Чиновник по чину садится в Порше,
Он в формуле главный Шумахер,
Теперь ходит босым с утра по росе,
Не с тем поделился и на хер.
А этот однажды душой подобрел,
И всё до последней рубахи
Отдал и теплом своим мир обогрел,
А газ сконвертировал на хер.
А кто-то с компьютера выборы слил,
Всю власть поменял смелый хакер,
Вменяемых, честных к корыту пустил,
Чтоб стали такими же, на хер.
А мудрый всё понял и твердо решил
Уйти до рассвета в монахи,
Всю ночь веселился, кутил да грешил,
Забрали в полицию на хер.
От кончиков пальцев до лопнувших склер,
Дрожит всё нутро в нервном крахе,
Здоровым остался лишь бодренький хер,
Забанивший новости на хер.
Когда-то дарили букеты из роз,
А нынче в лицо пастернаки,
Спасает лишь юмор, а те, кто всерьёз
О жизни задумался – на хер.
Сломал на кусочки тупой карандаш,
Устал он плести амфибрахий,
Раздайте покой без нытья и без лаж,
А все неприятности на хер…