Текст книги "Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее"

Совершенно очевидно, что такие служащие, как минимум, должны быть хорошо образованы. Конфуцианец как высокообразованный эрудит и эстет – вот норма, которая продолжает жить и сегодня. Тезис о необходимости образования для аппарата чиновников вылился в истории Китая в создание сложной системы экзаменов, которые должны были сдавать все, претендующие на тот или иной государственный пост. За одно это надо бы поставить памятник этому учению. Пустая политическая болтовня, откровенно воровским путем нажитые капиталы, нечестные способы взлета по служебной лестнице или просто чрезмерно узкий профессионализм при абсолютном «узколобии» во всем остальном – вот удел, за который расплачиваются многие культуры мира, в том числе и европейские.

Рассмотрим теперь конфуцианскую трактовку понятий гуманности и долга. Чувство долга здесь понимается как сочетание активной воли и стойкости в выполнении поставленной цели при значительной отрешенности от устремлений к приобретению личных благ. Конфуций говорил, что «служба для совершенного мужа – это выполнение его долга» /61/.

Понятие гуманности в конфуцианском учении уже не такое простое, как понятие долга. Возможно, это связано с тем, что современная система представлений о социальном мире слишком подавлена идеей примитивного дуализма, которая применительно, например, к типу организации социальной власти выглядит следующим образом: либо тирания – узурпатор – диктатор с кликой слуг, либо свобода – равенство – братство – либерализм – демократия. Между этими «штампами» и «болтается» в полной бесполезности мысль рядового человека на потребу эксплуатирующих его верхов.

Конфуцианская трактовка гуманности совершенно иного сорта. Однако надо пояснить, почему требование гуманности стоит в одном ряду с другими требованиями. Это сделано для того, чтобы основные силовые черты «совершенного мужа» (бескомпромиссность при исполнении долга, активность, доходящая до жесткости при государственном служении, нетерпимость при интеллектуальном превосходстве и т. п.) сглаживались бы чувством гуманности, не приводили бы к «диктатуре мудрецов», диктатуре аристократов. Последней возможности опасался сам Конфуций, поэтому он с помощью требования гуманности хотел придать своему учению более миролюбивый характер и гибкость. Подавление государственной машиной трудящихся масс населения Поднебесной им совсем не приветствовалось, идея ненасильственного управления этими массами всегда выставлялась в качестве важной идеи его учения. Как говорил Конфуций, гуманность правителя лишает его тиранических наклонностей, гуманность чиновника лишает его жажды власти и материальной ненасытности. Чувство же гуманности, в конфуцианском представлении, способно сделать государственную власть ненасильственной.

Конфуцианское понимание гуманности имеет мало общего с любовью ко всем без разбора, оно не есть всеобъемлемая любовь ко всему живому. По мнению Конфуция, обладающий гуманностью человек может «…и любить людей, и ненавидеть их». Таким образом, гуманность, в конфуцианском понимании, есть нацеленность только на то, что дает благотворные плоды. Что же, вполне здоровый подход, коренным образом отличающийся от, прямо скажем, не всегда чистосердечной, а потому и несколько лукавой общечеловеческой любви ко всем без исключения.

Вот какие жизненные принципы охватываются этим понятием /61/:

• если ты сам стремишься к становлению, то помогай становлению других;

• если ты сам стремишься к совершению дела, то способствуй успехам других.

В конфуцианском гуманизме нет пассивности, нет уважения ко всем без исключения окружающим. Ведь последнее, по сути, открывает дорогу для бездеятельности любому лоботрясу, позволяет безнравственному человеку оставаться безнравственным, а откровенному паразиту, с постной миной уповающему на чувство всеобщего миролюбия и всепрощения, предоставляет нравственное право наживаться на эксплуатации своих ближних.

Критерием гуманного управления обществом Конфуций полагал такое его состояние, когда власть осуществляется не насилием, а мудрым управлением, при этом народ спокойно наслаждается жизнью. Когда же правитель оказывается недостойным и негуманным, не способным обеспечить сакральные связи с горним миром на благо Поднебесной, это дает народу нравственное право на восстание и свержение существующей власти («ге-мин»). То есть социальную революцию, насилие над недоброкачественной властью Конфуций вполне допускал и не видел в этом никакого греха. Кстати, последнее тоже можно рассматривать как своеобразную гуманность – устранить негодное государственное управление и заменить его на новое есть благо, есть высший гуманизм. Смирение должно быть не безоглядно и безрассудно, оно должно быть подчинено высшей цели – цели здорового мироустроения.

Таким образом, конфуцианский гуманизм не есть всеобщая любовь, а есть любовь к здоровым членам общества, то есть к тем, кто стремится к его благосостоянию. Вот как писал по этому поводу последователь Конфуция знаменитый Мэн-Цзы: «Господин Ян учил эгоизму, что должно было привести к анархии, господин Mo учил всеобщей любви, что означало безотцовщину. Но анархия плюс безотцовщина – царство зверей». Далее Мэн-Цзы поясняет: «Еретические учения одурманивали народ и пресекали практику гуманности и долга», «Когда же практика гуманности и долга затруднена, то это равносильно поощрению зверей поедать людей, тогда и люди станут пожирать друг друга»/61/. Как просто и понятно показан здесь итог двух крайностей – эгоистического индивидуализма и всеобщей всерастворяющей квазилюбви. И как нелепо выглядят эти крайности, если они сосуществуют одновременно. Примерьте-ка эти высказывания к современности. Что получится?

С чувством гуманности связано еще одно качество «совершенного мужа», которым он должен обладать. Это качество называется чувством искренности, которое понять не так-то просто. Согласно конфуцианскому учению, у каждого человека есть его фундаментальная индивидуальная природа (син). Эта природа не уникальна, она является не более чем индивидуализацией в каждом конкретном человеке так называемых общих принципов Ли, имеющих свое происхождение и бытие в горнем мире. При своем рождении человек получает небесную путевку – повеление на жизнь (мин). Здесь мы опять имеем дело с доминантой общинного в жизни человека, причем это общинное утверждается на самом верху, в горнем мире. Разумеется, все это вовсе не исключает, что человеку может быть дана индивидуальная задача высокого уровня и ему могут быть предоставлены при этом огромные права и возможности. Последнее, в частности, вытекает и из принципа пирамидальной иерархии, который строго выдерживается в конфуцианской доктрине.

Все мироздание, согласно конфуцианской системе представлений, состоит из двух уровней: на одном – весь наблюдаемый и ощущаемый мир, на другом – духовные эталоны всех явлений и вещей, существующие как бы в форме идей. Определяющим признается не вещный мир, а мир духовных эталонов. Эти эталоны и представляют собой принципы Ли. Сугубо китайское конфуцианское мировоззрение предполагает, что существование этих принципов, во-первых, не дает превратиться земному бытию в хаос, а во-вторых, выстраивает на Земле некую иерархическую пирамиду, являющуюся отражением пирамиды горнего мира. В земном бытии принципы Ли формируются в творческую, материально-жизненную субстанцию – жизненную силу Ци. Известное китайское изречение звучит так: «Сначала Ли, затем Ци». Абсолютно все, что проявляется в окружающем нас мире, рождается и живет в результате того, что оно существовало и существует в метафизической сфере, в сфере горних Ли.

Китайское понимание искренности как раз и заключается в реализации каждым смертным заложенных в нем принципов Ли. Важнейшей составной частью искренности является обеспечение сакральной коммуникации между живущими на Земле людьми и Великим Небом. Император Шень-цзун писал в связи с этим: «…только высокая искренность может воздействовать на Небо». Согласно конфуцианской концепции, только искреннее служение Небу дает возможность человеку получить от Неба ответы и дары как знаки благодарения.

Так что неправы те, кто считает, что конфуцианское учение нерелигиозно. Нет, оно проникнуто глубокой религиозностью и лишь акцентирует большее внимание на земной жизни, чем на закрытом в значительной степени от человеческого разума горнем мире. Кстати, такое понимание искренности очень близко к тому, о котором мы говорили выше.

Идейным наполнением понятия «совершенный муж» занимался Мэн-Цзы. В краткой форме развитая им система представлений сводится к следующему. Небо дает человеку задатки (способности), человек занимается познанием, питаясь этими задатками, и превращает их в благую сущность, в том числе в «упорядоченное сознание». Постепенно он преобразуется в «совершенного мужа», после чего становится способным служить Небу и государству.

Здесь мы подошли к важному моменту, к моменту нахождения базиса для превращения обыкновенного человека в «совершенного мужа». Человек не просто осуществляет волевое усилие над собой на дороге своего превращения в «совершенного мужа». Нет, он должен наслаждаться этим своим новым состоянием. Мэн-Цзы утверждает, что чем больше человек совершает добрых деяний, тем сильнее в нем «беспредельный дух» и жизненная энергия Ци, тем более этот человек способен наслаждаться жизнью и состоянием «совершенного мужа». Другому известному деятелю конфуцианства, Су Ши, принадлежит изречение: «Различие между мудрым человеком и совершенным мудрецом заключается в способности знать истину и наслаждаться ею» /61/. Прекрасные слова о достойном человеческом существовании.

Отсюда, в частности, становится понятным, что практика следования идеалу «совершенного мужа» совсем не обязательно должна вознаграждаться какими-либо благами материального мира. С позиций личностного «эго» вполне достаточно наслаждения пребыванием в состоянии «совершенного мужа». Эта, если так можно выразиться, «самодостаточность совершенства» и стала важной и очень симпатичной психоэнергетической изюминкой конфуцианского учения. Так что если «совершенный муж» оказывался невостребованным, не призывался на достойную государственную службу, в этом не следовало усматривать никакой личной трагедии. Пример Конфуция, который всю свою наиболее значимую для потомков часть жизни провел вдали от государственного служения, является наглядным тому подтверждением.

Заниматься самосовершенствованием и совершенствованием своих близких и учеников – тоже достойнейшая задача для «совершенного мужа». Конфуций так говорил о степени совершенства человеческой личности: «В учении познающий не может сравниться с любящим, а любящий – с тем, кто получает наслаждение» /61/. Вот почему пребывание в радости в любых условиях, вне зависимости от уровня материального потребления и вообще вне зависимости от материальной среды, считалось Конфуцием чуть ли не самым достойнейшим качеством человека. При этом Конфуций, разумеется, разделял радость на благотворную и вредную. К первой он относил удовольствия от совершения ритуала, от музыки, удовольствия от проявления моральных совершенств, радость от дружбы, от общения с мудрыми и др. А вот радость от расточительства, безделья, загула и т. п. считалась им вредоносной.

Теперь необходимо несколько слов сказать о социологических достоинствах конфуцианского учения. Прежде всего следует отметить его здоровую жизненную направленность. Конфуцианство фактически выступает против многих форм ухода от мира, против чрезмерного развития монашества, отшельничества и других способов «уединения». Оно требует активного включения человека в общественную жизнь, в том числе «совершенного мужа» в сферу государственного служения. Единственным оправданием «неслужения» для «совершенного мужа» является только невостребованность его самим обществом, находящимся, например, в состоянии упадка.

Конфуцианство выступает и против чрезмерного погружения в мистицизм, в метафизические тонкости. Оно как против обыденной узости, приземленности и бытового банального практицизма, так и против отречения от земного бытия. Конфуцианское учение в целом не отличается крайностями, его позиция, если так можно выразиться, находится посредине. Личный пример Конфуция здесь достаточно показателен.

Еще одним важным качеством этого учения является то, что интересы семьи, рода, клана, общества в целом ставятся много выше интересов отдельной личности. Свойство общинности, проявляемое той или иной личностью, ни в какое сравнение не идет с индивидуалистическими качествами этой личности. И все это притом, что статус верховного владыки здесь поставлен на очень большую высоту. Развитый этой религией социальный, а не индивидуалистический подход в значительной степени продолжает жить в сознании населения Китая и сегодня. Возможно, он является залогом его здорового будущего.

Высший духовный мир, мир богов здесь как бы несколько отстраняется от земного бытия. Отстраняется в том смысле, что ответственность за земные деяния возлагается прежде всего на людей, а не на богов. Такого широко распространенного религиозного взгляда, что все и вся находится под Богом, что ни один волосок не упадет с головы любого человека без воли Господа, здесь нет и не может быть. Мир Неба, мир богов, разумеется, признается существующим, но, как было сказано выше, прямое и энергетически мощное общение с Небом делегируется прежде всего верховному владыке и его ближайшему окружению. Так что полного перенесения ответственности за мирские дела на богов здесь нет. А поскольку важной частью общества в конфуцианстве признаются «совершенные мужи», то ответственность возлагается прежде всего на них (разумеется, здесь не рассматриваются периоды упадка).

При всем при том сохранение «внутренней чистоты» приверженца конфуцианства нередко ставилось намного выше, чем «ординарное» служение не очень-то достойным правителям. Так что каждый «совершенный муж» имел право уклониться от недоброкачественного государственного служения. Он вполне мог заниматься другой деятельностью, а не пятнать себя участием в принятии неблаговидных государственных решений. Вот, кстати говоря, почему классическое китайское искусство, прежде всего литература, в большой степени обязано своим высоким уровнем именно конфуцианству, которое сумело поставить в ряды этого искусства людей очень высокого интеллектуального и духовного уровня. Конфуциански образованные литераторы в свое время были очень распространены в Китае.

Теперь хотелось бы несколько слов сказать о развитии учения Конфуция в веках истории, развитии, которое впоследствии позволило говорить о неоконфуцианстве как об обновленной ветви классического конфуцианства. Это развитие осуществлялось в двух основных направлениях. Первое заключалось в своеобразном приспособлении классических основ учения к постоянно изменяющимся условиям жизни, второе было напрямую связано с некоторыми его усовершенствованиями в теоретическом плане.

Рассматривая динамику учения Конфуция, нельзя не отметить выдающуюся фигуру Мэн-Цзы, который, в частности, расширил систему представлений о понятии гуманности. Ему принадлежит суждение, что свойство гуманности присуще мирозданию вообще, то есть оно присуще всему Космосу. По мнению Мэн-Цзы, гуманностью пропитана вся окружающая нас природа, она есть неотъемлемый признак единения человека с горним миром. Мэн-Цзы даже утверждал, что любой кризис в обществе есть прежде всего этический кризис, кризис, связанный с нарушением принципов гуманности. А отклонение людей от их истинного пути, от принципов гуманности связано, по его мнению, с их личностными желаниями (юй), которые оказываются пагубными для человека и общества и деформируют здоровую работу сознания человека (синь). В связи с этим установка на самоограничение стала все более и более набирать силу среди последователей неоконфуцианства.

В дальнейшем возникла идея о «вместимости мира в индивидуальное сознание» и даже идея о главенстве индивидуального сознания вообще /61/. Здесь мы имеем дело с явным влиянием буддизма. Сформировалось учение о трех мирах (окружающий мир, мир философствующего субъекта, мир индивидуального сознания) и об их единстве. При этом опять же под влиянием буддизма большое распространение получила идея, что для обретения «совершенномудрия» у «совершенного мужа» необходима фаза покоя, а не период активных действий.

Сам Конфуций, как известно, не акцентировал основное внимание на горнем мире, однако его последователи стали уделять ему все большее внимание. Так, большое развитие получило в свое время учение об Абсолюте, который только частично может быть реализован в земном мире. По сути, это означает, что ничего принципиально нового в земном мире нет и быть не может, что все уже создано ранее в горнем мире и потому в земной жизни просто должно поддерживаться на достойном и постоянном уровне.

Идея самоограничения также подверглась дальнейшему развитию. Она дошла до того, что собственные желания каждого «совершенного мужа» должны быть сведены к абсолютному минимуму, при этом он должен руководствоваться прежде всего как принципом «непричинения страданий», так и процедурой «спокойного сидения в тишине» /61/. Здесь опять мы видим несомненное влияние буддистских установок.

Говоря в целом о неоконфуцианстве, можно сказать, что основные деформации первоначального учения Конфуция свелись к следующим основным моментам:

• собственное развитие и самосовершенствование «совершенного мужа» намного важнее его государственного служения;

• сдвижка в балансе «общинное – индивидуальное» произошла в сторону индивидуального;

• в течение длительного исторического периода осуществлялся «массовый исход» неоконфуцианцев в области искусства, в том числе в сферу изящной словесности;

• одновременно с этим имел место заметный крен в сторону более активных поисков разрешения чисто социальных проблем (рационалистическое направление).

Рационалистическое направление в конфуцианстве следует связать прежде всего с именем Сюнь-Цзы. Его постулаты кратко сводятся к следующему. Природа человека, особенно простого человека, принципиально зла, поэтому необходимы Закон и, соответственно, строгость с подчиненными. Но поскольку Сюнь-Цзы все же был конфуцианцем, он распространил требование этого Закона только на ту часть общества, которая непосредственно участвует в производстве предметных материальных ценностей. По сути, им была предложена следующая принципиальная схема социального устройства:

Разумеется, эта схема отличается от того, что было предложено самим Конфуцием. Конфуций мечтал об идеальном государстве, руководимым «совершенными мужами», в котором большинство людей общается между собой как «равномудрые люди». Единство мудрых – вот идеал государственного устроения, о котором он мечтал. Немудрено, что такому государству и нарекалось имя – Поднебесная. Кстати, к таким взглядам на общество культура Запада подошла только в XIX веке в виде идей социалистов-утопистов.

Отметим теперь несколько наиболее заметных недостатков конфуцианского учения социального плана. Почему мы начали с недостатков? Да потому, что достоинств у этого учения существенно больше. При этом менее значимые из недостатков, которые, вообще говоря, можно считать лишь некоторыми недоработками этого учения, мы отметим при рассмотрении его достоинств.

Прежде всего нужно сказать об идее ненасильственного гуманного управления огромными по численности и составу массами людей, не предусматривающей наказаний. Уже здесь мы сталкиваемся с религиозностью конфуцианского учения, то есть с верой в возможность построения по сути идеального общества, в построение некоего подобия рая на Земле.

Вторым недостатком следует признать чрезмерную идеализацию возможностей человеческой личности. Проблема становления людей, вознесенных во власть и никогда не пользующихся этой властью для личных целей, «повисает в воздухе». Где гарантия, что они сами, а тем более их потомки не поддадутся соблазну? Как показывает опыт истории, потомки даже очень заслуженных перед обществом людей часто оказываются абсолютно никчемными членами общества. Надо учесть также и то, что при государственном служении практически невозможно отделить свои властные полномочия от личных интересов.

Проблема здесь заключается даже не столько в выращивании в определенный момент времени высококачественного человеческого материала. Дело даже не в возможности создания в их душах стремления к высокому самоограничению, к отрешению от личных интересов. Великие народы в определенные периоды своей истории порождали великих людей. Дело в том, каким образом эти люди смогут выдвигаться во власть и каковы будут потомки этих людей. Предположим, что многие благородные мужи в какой-то исторический период (золотой век) заняли достойные и высокие места в системе государственной иерархии. Но потомки этих благородных мужей первой волны, уже занявшие свои привилегированные места, но не отличающиеся талантами и благородностью своих предков, не станут с легкостью пропускать наверх одаренных более их «совершенных мужей» второй волны. Так что со временем может наступить нивелирование государственных структур до состояния, когда среднего качества человеческийматериал будет преобладать на вершинах власти.

В целом надо сказать, что Конфуций в большей степени отвечал на вопрос, каким должно быть идеальное социальное устройство, чем как реально это можно построить. Он больше внимания уделял методике выращивания «совершенного мужа», чем проблеме перемещения этих лучших из лучших на вершины социальной иерархии и сохранения этого положения на длительное время. Конечно же, объективных мотиваций для собственного преобразования какого-либо человека в «совершенного мужа», сопряженного с преодолением трудностей и лишений, все же маловато. Вот почему многие последователи Конфуция старались так или иначе заделать эту брешь его учения.

Ко всему прочему конфуцианство оказалось сильно подверженным чужеродным влияниям. Первоначальные установки конфуцианства со временем размывались под влиянием даосизма и буддизма. Они привнесли элементы индивидуализма, созерцательности и асоциальности. К примеру, идея государственного управления посредством высокогуманного, ненасильственного и миролюбивого «недеяния» скорее всего пришла именно из этих источников.

Перейдем теперь к рассмотрению достоинств конфуцианства. Можно смело утверждать, что некоторые из этих достоинств являются достижениями социологической мысли общемирового масштаба. Прежде всего обратим внимание на практические результаты конфуцианского учения. Широко известно, что благодаря этому учению из глубин человеческих масс Поднебесной был выращен «…такой тип личности… который на протяжении самого большого периода в истории человечества обеспечил стабильность самого большого коллектива в обществе» /61/. Разумеется, устойчивость не есть еще процветание. И все же этот результат пока никому не удалось перечеркнуть и превзойти.

Заслуга этого учения состоит еще и в том, что в нем ответственность за те или иные деяния не перекладывается полностью на высшие силы. Нет, она лежит на самих людях, жителях Поднебесной. И как ни велико было влияние на конфуцианство других религиозных течений в сторону «недеяния», традиционные китайские ценности, традиционное китайское трудолюбие победили эту антисоциальную «блажь». Пусть конфуцианство окончательно не решило поставленную перед собой задачу, задачу построения идеального государства, гармонии «социума с Космосом» /61/, все же оно явно способствовало существенному укреплению Поднебесной в веках истории. Кстати, а какая религия ее сегодня разрешила?

Опора на семью как основную ячейку общества также говорит о здоровых основах этого учения. Такими же основами являются и учение о гуманности, долге и искренности, требование уважения к предкам, стойкости, упорства, иерархической дисциплины. Конфуцианство официально подняло статус кровнородственных и семейных отношений в своей национальной культуре на такую высоту, на которую эти отношения официально не поднимались почти ни в одной другой культуре мира.

Оно придало им почти первостепенное социальное значение. Ни одна существующая ныне религия мира этого не сделала. Вот надежный залог не только мудрого подхода к социальным явлениям, но и залог здорового будущего.

Это учение направлено на коллективную, а не на индивидуальную жизнь каждого члена общества. Разумеется, оно не ратует и за широкую демократию, резко отделяя «совершенных мужей» от простонародья. При этом широкие пласты общества, согласно учению Конфуция, обладают нравственным правом на всенародное восстание «ге-мин», если правитель оказывался недостойным. Вот пример мудрого и диалектического подхода к социальным проблемам.

Следует отметить, что конфуцианство представляет собой целостную систему представлений о здоровом устроении общества, так что проникновение в эту систему нездоровых идей всегда происходило и будет происходить с большим трудом. Поэтому если чужеродная духовная экспансия вновь затронет Китай, то там она, скорее всего, встретит заметное сопротивление.

Внутренний отказ от индивидуального эгоизма для каждой достойной личности конфуцианство компенсировало тем, что оно утверждало, что при достижении состояния «совершенного мужа» у личности возникают более благородные интересы. Если европейская культура пошла по пути приземления интересов, замыкания их на индивидуальном потреблении, личной свободе, то здесь мы можем наблюдать иную картину. Достойная личность как бы приобретает направленность своего «Я», своей силы Дэ на государственное служение, на самосовершенствование, на истинный гуманизм и на чувство долга. При этом, согласно мнению конфуцианца Гоа-Шу-Чжи, это позволяет каждому «совершенному мужу» обрести «спокойствие духа и чистоту воли», а не вечно «голодную» погоню за телесными удовольствиями и пагубным упоением властью /61/.

В этих установках еще раз ощущается полнота конфуцианского религиозного взгляда на человека. Идея возможности «выращивания» «совершенного мужа» как социально идеального человека уже сама по себе служит доказательством высокой духовности этого учения. Идея такого совершенства возникла в те незапамятные времена, когда многие другие культуры еще только начинали «мечтать» о ненасильственном управлении либо вовсе находились в зачаточном состоянии. Немудрено, что многие народы мира, контактирующие издревле с Поднебесной, считались жителями этой страны дикарями или варварами.

Важные выводы конфуцианскому учению, по сути, удалось получить и в теоретической части социологии. Оно впервые указало на крайне важное, почти определяющее значение средних сословий, прежде всего тех их представителей, которые наделены государственной властью. Ни самые-самые верхи общества, ни его низовая часть не удостоились в этом учении такого внимания, как эти сословия. При этом сам Конфуций осознавал сложность проблемы комплектования властных структур достойным человеческим материалом. Он, разумеется, понимал, что в ту эпоху, в которой он жил, таких людей в необходимом количестве просто нет, то есть он воочию ощущал дефицит качества власти. И что же, он отвернулся от проблемы? Нет, он разработал основы учения по созданию достойного человеческого материала. И здесь уже не так важно, что его методики оказались не столь уж безупречными. Важно то, что они дали конкретные результаты, что и обеспечило практическую значимость его учения.

Конфуцианство сумело поставить и ответить на еще один очень важный вопрос: существует ли возможность устранить злоупотребление властью у власть имущих в течение многих поколений? Конфуцианство ответило – такая возможность имеется. Но для достижения этой цели необходимо осуществить комплекс непростых мероприятий, в том числе мероприятий по выращиванию и введению во власть «совершенных мужей», а также по распространению надлежащих религиозно-нравственных установок в различных слоях общества. Этот ответ конфуцианского учения по сути означает, что, основываясь только на материальном базисе без идеологического, то есть без определенной степени религиозности, построить идеальное или близкое к идеальному государственное образование практически невозможно.

Несомненной значимостью обладает также методологическая база конфуцианства по формированию здорового государственного аппарата. Конфуцианство старалось создать нового человека тройного сплава, который обладает: 1) определенной государственной властью, что позволяет активно участвовать в управлении государством; 2) глубоким образованием; 3) комплексом нравственных совершенств, включающим чувство долга, гуманности, искренности, нестяжательства и т. д. Эти три компонента признаны конфуцианством насущно необходимыми. То есть фактически конфуцианство утверждает, что если власть имущим не удастся избавиться от своекорыстия и жажды неуемной власти, не удастся пропитаться нравственными совершенствами, то такое государство неминуемо, рано или поздно, постигнет катастрофа или в лучшем случае его ждет прозябание на задворках мировой цивилизации.

Последнее заключение содержит глубокий смысл. Оно означает, что государственное строительство есть кропотливый, постепенный и крайне напряженный процесс, а не простое почивание на лаврах верхов общества или результат каких-либо «демократических» выборов. Заметные послабления или отступления от здоровых принципов государственного строительства чреваты ослаблением государства и могут привести к его гибели. При этом одним из таких принципов является необходимость очищения верхов общества от недоброкачественного человеческого материала, проникающего наверх или просто рождающегося там. И конфуцианство нащупало всю сложность этой проблемы.

Еще один момент в связи с этим следует подчеркнуть особо. Он заключается в том, что конфуцианство сумело предложить не просто одно или несколько средств по выращиванию и введению во власть «совершенных мужей», нет, оно предложило целую систему подготовки и выдвижения их на важные общественные позиции. Конечно, оно не рассматривало при этом какие-либо личные способности-таланты научно-технического свойства. Речь, конечно, шла прежде всего о талантах в области системы управления людьми. И здесь Конфуций, по сути, выдвинул идею о необходимости создания глубоко и многосторонне образованной, эстетически и нравственно высокоразвитой элиты, а не просто отдельных членов общества.