Текст книги "Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее"

Полезно привести текст десяти заповедей Ветхого Завета, записанных, по преданию, на каменных скрижалях. Текст этот, разумеется, адаптирован к современному русскому языку. Скрижали до нашего времени не дошли, но сохранились копии, в том числе написанные на египетском папирусе. Вот то, что, как считается, было записано на этих скрижалях /27/:

«1. Я – Ягве, Бог твои, который вывел тебя из земли Мицраим, из Дома рабства. Ты не должен иметь других богов перед Лицом Моим.

2. Ты не должен делать себе никакого изображения божества.

3. Ты не должен употреблять понапрасну имя Ягве, Бога твоего.

4. Помни день субботний. Чтобы праздновать его.

5. Почитай отца и мать.

6. Ты не должен убивать.

7. Ты не должен распутничать.

8. Ты не должен красть.

9. Ты не должен давать ложного свидетельства на ближнего своего.

10. Не желай дома ближнего своего, ни жены его, ничего, что и ближнего твоего».

Разумеется, этот сравнительно древний текст впоследствии подвергся некоторой переработке (см., например, /33/). Напомним, что в эпоху широкого распространения христианства определяющими, наиглавнейшими заповедями стали две новые:

1. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всей душей своей, всем разумением твоим.

2. Возлюби ближнего твоего, как самого себя.

Но вернемся к иудаизму. Поскольку мы не имеем на руках скрижалей Завета, то будем руководствоваться приведенной выше редакцией иудейских десяти заповедей. Рассматривая эти заповеди, бросается в глаза следующее: бог Ягве есть единственный бог иудеев, остальные боги не допускаются в систему духовных ценностей полноценного иудея. Но отсюда же следует, что факт существования других богов не только не исключается, но как бы явно прослеживается. Иначе зачем понадобилась бы такая заповедь под № 1, то есть как наиглавнейшая заповедь? И зачем последовало не простое указание о существовании единственного монобожества, а проявились запрещающие слова – «не должен иметь других богов»? Отсюда следует, что десять заповедей никоим образом не утверждают вселенский жесткий монотеизм, они утверждают лишь, что племенной бог Ягве вывел иудеев из «Дома рабства» и за это требует, чтобы они считали его своим единственным богом. Вот и все!!!

Возвеличивание же иудейского бога в глазах других народов, исповедующих другие религии, является лишь возвеличиванием не присущего им, как говорится, «от рода» бога Ягве и одновременно недопущением всех других богов в пантеон почитания этих народов.

Итак, идея вселенского монотеизма, как это ни покажется многим странным, фактически не имеет чисто иудейского происхождения. Скорее всего, признание бога Ягве в качестве главного или единственного Божественного Господина есть один из способов распространения иудаизма в других народах. Вот, в частности, еще и почему сегодня, в начале XXI века, мы наблюдаем активные попытки насаждения гибридных иудеохристианских религиозных учений (см., например, /1, 34, 35/). При этом нередко происходит умаление христианских истин и возвеличивание иудейских.

Так, например, в /1/ говорится о возможности постепенного построении рая на земле и тем самым как бы отодвигается в сторону один из основных постулатов христианского учения о втором пришествии Иисуса Христа, о неизбежности грядущего конца Света, гибели старого мира, то есть о его стратегическом несовершенстве.

Однако успехов в этом направлении, по крайней мере в православной ветви христианства, не наблюдается. Нечасто изображаемый на иконах бог Саваоф не вполне понятен по своим функциям рядовому христианину, он как бы удален ввысь на фоне великого практического богатства благовествования самого Иисуса Христа (да не сочтут это опять за кощунство).

Пойдем далее. Сразу бросается в глаза, что текст первой заповеди в иудейском изложении отличается от соответствующего текста первой заповеди в изложении православного христианства, где она звучит следующим образом: «Я есть Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов, кроме Меня» /36/. Отличия от ветхозаветного текста оказываются существенными, хотя они и не кажутся таковыми на первый взгляд. В иудейском изложении четко прослеживается мысль об обязанности иудеев перед богом Ягве за то, что он освободил иудеев от «Дома рабства». В православном христианском изложении этого нет, здесь высшее божественное существо уже обобщенно-вселенски называется «Господь Бог».

Еще один интересный момент. В Библии упоминается о рабстве, о местонахождении этого рабства и об избавлении от него с помощью бога Ягве. Бог Ягве способствовал удачному исходу евреев из Мицраима, где, скорее всего, их так или иначе заставляли работать (кстати, понятие рабства в прежние века могло иметь самое различное толкование, см., например, /37/). Но что такое Мицраим? Считается, что это Египет, по крайней мере сами евреи называли Египет «Землей Мицраим» /27/. При этом слово «Мицраим» нередко переводится как «старый, ветхий Рим». Но возможна и другая трактовка, тем более что в древности не все народы так называли Египет. В английском языке приставка «mis» (а приставка, звучащая как «миц», в этом языке отсутствует) переводится как «неверный» или как символ отрицания. То есть получается – «неправильный Рим», неправильный для иудеев, разумеется.

Во всяком случае, обобщенный смысл различных прочтений слова «Минраим» приводит к тому, что государство, из которого изошли евреи, должно пониматься как некая мощная и исторически «старая» метрополия. Вполне возможно, что это была древняя столица, древний Рим реки Ра, а вовсе не Египет. Возможно, что было и то и другое, учитывая, что евреи «исходили» очень часто от самых различных мест. Старым Римом не обязательно мог быть только Египет, ведь известно, что египетская цивилизация тоже не самая древняя.

Еще раз приходится признать, что вся «сложность» вопроса происхождения евреев-иудеев заключается в том, что их рождение обязано не столько их первозданной древности, сколько стыку различных культур или, как считается в /26/, стыку древнеарийской культуры и местных верований кочевых скотоводческих племен. На этом стыке и соответствующего заимствования идей из двух источников и родилось еврейство. Этого же стыка оно отчасти придерживается до сих пор, уйдя, с одной стороны, от рабочей закоренелой оседлости, а с другой – от отсталого скотоводства-кочевничества племен Востока. Вот вам и причина для появления светловолосых (рыжеволосых), голубоглазых израильтян, белокурых выходцев из древнего арийского мира, и темноволосых кочевников Средней и Малой Азии.

Пойдем далее. Из всех десяти заповедей только две являются наставительно-указательными: помни день субботний, почитай отца и мать. Все остальные восемь заповедей носят, по сути, запретительный характер. Причем большинство из всех заповедей нравственного свойства: не убий, не распутничай, не кради и т. д. Они есть правила поведения в социальном мире, правила в основном чисто мирские, а совсем не «небесные».

Большая часть заповедей служит прежде всего идее выживания в окружении других народов. Это почитание отца и матери, как сохранение родовых традиций и идеологического наследия, а не только простой семейственности, это правило «не убий», как средство и гарантия сохранения свой численности, это заповеди «не желай…» и «не укради», как средства сглаживания внутренней социальной напряженности, это заповедь «ты не должен распутничать», как средство сохранения элементарной ячейки общества – семьи, необходимой для продолжения рода. Кстати, многие из этих идей, скорее всего, были просто заимствованы из древнеарийского арсенала /26/ и из зороастризма /12/.

Строгое выполнение этих заповедей при необходимости выживания в массе других народов и слабой способности к ведению систематических открытых кровопролитных наступательных войн не могло не привести к развитию среди еврейства своей методологии поведения. История не знает громких сражений еврейства подобного рода, кроме периода завоевания Земли обетованной и эпохи Иудейской войны. Победа же Давида над Голиафом, так широко «разрекламированная» в свое время, не имеет ничего общего с крупным открытым сражением (см. уточнение этого события в /26/). В течение веков происходило накопление опыта в том направлении, что свои собственные цели следует достигать не открытыми, например силовыми военными способами, а совсем другими, косвенными методами.

Типичным примером поведенческой сути здесь является известный ритуал «козла отпущения». В этом ритуале происходит фактическое убийство «козла отпущения» путем лишения его еды и питья и изгнания в пустыню, где он обречен на естественную гибель. Перед этим изгнанием иудеи возлагали на него руки, символизируя этим, что сей «козел отпущения» взял на себя их грехи. Для того и нужен был «козел», чтобы он принял грехи, унес их на себе, погиб и тем самым очистил бы их от грехов. При этом сами этого козла они не убивали, формально демонстрируя, что они не повинны в его смерти. Ведь по Закону кровь убийства не должна падать на самих иудеев.

Вот почему такие средства, как подставление других вместо себя, проникновение во власть коренных народов с последующим извлечением личной пользы, разрушение изнутри властных структур этих народов при их ослаблении, являются закономерностями, а вовсе не случайностями такого поведения. Это есть судьба и опыт еврейства в веках истории. Достаточно почитать Библию, чтобы почувствовать такую методологию (даже в отношении Сары, жены Авраама), не говоря уже о целом ряде других книг /28, 38, 39/.

Следует обратить внимание вот еще на что. В девятой и десятой заповедях запреты распространяются не на всех, как в других заповедях, а на ближних своих. Кто же это такие ближние, ведь это слово здесь явно не случайно? Кстати, этот вопрос является непростым и в христианском православном учении. Как и все остальные, 9‑я и 10‑я заповеди служат родовому единению иудеев, запрещают посягательства на достояние друг друга. Но если иудею запрещено по отношению ко всем, в том числе и не к ближним своим, убивать, откровенно красть, распутничать (что вредно и опасно), то ложно свидетельствовать и посягать на собственность ему нельзя только в отношении ближних своих. Здесь «ближние» это, скорее всего, просто такие же иудеи, то есть члены иудейской общины. А «не ближние» – это все остальные. Поэтому ложно свидетельствовать на них, обводить их вокруг пальца вполне допустимо. Более того, в отсутствие откровенной воинственной силы это есть наиболее применимые способы воздействия на окружающий неиудейский мир. И эти способы реализовывались в истории неоднократно, недаром иудеев изгоняли из многих стран, в том числе из стран Европы, причем изгоняли так, как не изгоняли ни один другой народ.

Итак, многое в логике поведения еврейства своими корнями уходит в десять заповедей Моисея. Вот, кстати говоря, почему в христианстве подчас можно встретить неопределенные, расплывчатые и даже противоречивые трактовки понятия «ближнего своего», ведь христианское миропонимание и нравственность никак не хотят мириться с такой однозначной избирательной определенностью, непосредственно согласующейся с идеей избранности.

В православном христианстве понятие «ближний свой» трактуется нередко как «всякий» или «любой». В тексте десяти православных христианских заповедей помимо слов «ближний свой» используются также такие слова /36/: «…не лжесвидетельствуй на друга своего», «не пожелай жены искреннего своего…» Итак, здесь вместо одного понятия «ближний свой» используется целых три: «ближний», «друг», «искренний». Это что, ошибка или литературная обработка? Вряд ли, не такого сорта этот документ, чтобы так вольно с ним обращаться. А как здесь можно трактовать слово «искренний»? Его можно понимать как «из того же корня» (ис-крн = из-крн), то есть из того же рода-племени. Итак, в православном христианстве нельзя желать жены из того же рода, то есть женщины – ближайшей родственницы. И опять «вдруг» все встает на свои места, все очень разумно – инцест здесь запрещен.

Итак, иудейско-израильское ощущение мира и поведение в мире продиктованы десятью заповедями Моисея. Переработанные христианством и дополненные двумя заповедями самого Иисуса Христа о любви, эти 10 + 2 заповедей звучат уже существенно по-иному.

Теперь несколько слов об общеизвестном иудейском символе – шестиконечной звезде Давида. Этот символ, вообще говоря, можно понимать по-разному. Как звезду небосвода с шестью лучами. Природных аналогов такому символу предостаточно, от кристаллических форм и снежинки до шестиконечного нимба вокруг источника света, направленного прямо в лицо. Здесь ничего негативного нет. Но существуют и другие представления. Эта звезда может восприниматься как символ объединения двух начал-сил: силы высшего мира – силы духа (правильная пирамида) и силы земного мира – силы земной жизни (перевернутая пирамида). Однако такая трактовка не выдерживает серьезной критики. Непонятным в этой трактовке остается то, что почему-то символ земного бытия изображается в виде перевернутой пирамиды. Что земная жизнь и большинство из нас такие уж негативные или земная жизнь имеет «обратную» иерархию? Логичнее было бы в этом случае использовать другую суперпозицию символов-пирамид, например символ, который изображает и горний, и земной мир в виде правильных пирамид, расположенных друг под другом и частично друг в друге.

Есть и еще одно видение символа звезды Давида. Учитывая, как уже говорилось выше, наличие в иудаизме идеи избранности, а также заметную материальную направленность еврейства вообще, можно представить себе, что этот символ изображает стремление установить свою иудейскую пирамиду (разумеется, правильную) над покоренной (перевернутой) чужой пирамидой. Такое объяснение этого символа вряд ли многим может понравиться, но оно реально отражает мечты и заботы Израиля, его стратегические ветхозаветные устремления. Читателю предоставляется право самому определиться с выбором трактовки звезды Давида.

Теперь можно привести более или менее полный ряд характерных черт иудаизма, которые он проявлял в эпоху древности и которые хотя бы отчасти пропитали его современное положение:

1. Воздвижение непознаваемого, грозного, единого, властного Бога на недосягаемую высоту.

2. Признание жесткости, нередко жестокости проявлений верховного Божества даже в отношении самих иудеев. Это может служить основанием для принципиального допущения самых крутых мер в мировой истории.

3. Борьба со всеми другими верованиями, в частности неприятие Иисуса Христа как пророка и Мессии (а вот мусульмане считают все-таки Иисуса Христа = Ису пророком).

4. Использование крови животных при религиозных отправлениях.

5. Исключительная упорность в достижении поставленных целей.

6. Преобладание денежно-договорных взаимоотношений между членами еврейской общины и внешним миром. Комплекс еврейских установлений, включающих знаменитые десять заповедей, смахивает на своеобразное соглашение-договор иудеев с Богом (я отдаю часть своих личных свобод, соблюдаю запреты, а за это получаю земные блага в настоящем или будущем). Однако это тоже не оригинальное явление в истории человечества. Известный социолог И. А. Ильин говорил в связи с этим, что определенный уклад жизни в древности приводил к «попыткам связать богов договорными отношениями» /40/.

7. Поддержание родового единства, уникальное сохранение себя в среде других народов. Вера в свою родовую избранность, в свое превосходство. Глубокое развитие чувства национального единства и национальных корней, даже чувства национального эгоизма.

8. Бережная сохранность древних установлений. Передача этих установлений из поколения в поколение как некоей суперистины, нарушение которой считается большим грехом. При таком сохранении дело доходит до мелочности и даже до абсурда. Приведем в связи с этим один пример. Здесь с полной серьезностью может обсуждаться вопрос – разрешается ли в субботний день убивать вошь или блоху /41/? Ответ: блоху нельзя, вошь можно. Корни такого решения читатель, если сочтет это нужным, может узнать сам в /41/.

9. Герметичность многих религиозных и не только религиозных деяний.

10. Ставка на обещанную грядущую общемировую власть. Это и есть, по сути, тот лакомый кусочек, тот завораживающий религиозный соблазн, на которых держится «конструкция» иудаизма (о будущем небесном блаженстве для праведных довольно смутные представления).

11. Использование широкого арсенала иногда не очень-то благовидных средств для достижения своих целей (хитрость, граничащая с обманом и безжалостностью, натравливание своих врагов и просто чужих друг на друга и т. п.). Типичным примером такой методологии служит широко практикующийся способ подставления «чужого» вместо себя. Это чувствуется даже в отношении к ожидаемому Мессии, который должен привести иудеев к мировому господству, то есть своими собственными усилиями посадить их на общемировой престол, как бы подставляя себя под «дело Израиля»; всякий, кто этого не сделает, не достоин звания Мессии и будет ими опорочен. Пример Иисуса Христа здесь более чем показателен.

12. Отсутствие истинного почитания духовно великих людей, действующих не в их религиозной сфере, отсутствие тяги к установлению всеобщей справедливости. Подавляющая нацеленность на следование своему Закону.

13. Высокая степень развития индивидуализма при одновременном стремлении к объединению еврейства и к отделению его от всех других народов. Идеи избранности и обещаемого грядущего земного господства являются основными цементирующими идеями этого единения. Без этих идей все расшаталось и рассыпалось бы.

Некоторые авторы склоняются к тому, что можно было бы дополнить выше представленный перечень рядом других характерных черт (см., например, /41, 42, 43/), но мы этого здесь делать не будем.

Еще несколько дополнительных слов.

Ряд крупных иудейских праздников являются праздниками избавления их от каких-либо бед или снятия в отношении них каких-либо угроз. Так, например, праздник Песах (в христианстве принято считать, что ему соответствует Пасха) посвящен тому, что иудеи совершили исход и спаслись от врагов. А праздник Пурим связан с тем, что в Древней Персии был учинен погром коренных жителей, который миновал самих иудеев.

Иудейская вера в узком смысле может пониматься как вера в сугубо еврейского бога Иегову, в более широком – как вера в самого высокого и единственного бога, исключающего тем самым всех других богов. В первом случае основные свойства иудаизма являются как бы узконациональными. Во втором – эта прямая претензия на исключительность и нацеленность на построение системы мирового господства с верховной иудейской властью. Именно этот последний вариант имеет склонность к реализации в современном мире, что придает иудаизму социальный статус не национальной, а именно мировой религии.

С иудаизмом сегодня, по сути, не связано никаких особых чудес. Ссылки на чудеса и общение с богом Иеговой лидеров иудаизма в глубокой древности более похожи на легенды, чем на реальные события. Они слишком удалены от нас в прошлое, слишком несовременны. Никаких мироточений икон или ежегодно повторяемого схождения Священного Огня в Иерусалиме над какой-либо святыней иудаизма здесь нет.

Еврейский народ талантлив, спору нет. Об этом говорят хотя бы его успехи в финансовой деятельности, а также в многочисленных сферах исполнительского свойства. Среди евреев много прекрасных музыкантов, артистов, адвокатов, врачей и т. п. Однако приземленный характер их веры приземляет и их дух. В сфере высочайшего духовного творчества они, как бы высоко фрагментарно ни поднимались, нередко скатываются на землю.

И здесь знаменитый «Черный квадрат» служит наглядным примером. Примером пропагандирования «великой» идеи, которую можно охарактеризовать всего одним словом – «ничто». Люди должны понять, что сие, с позволения сказать, «творение» является совсем не пустышкой и не бессмыслицей, оно является символом завершения развития изобразительного искусства (квадрат не случайно закрашен одной краской – черной). Но «Черный квадрат» есть не только символ, он есть одновременно и лакмусовая бумажка, по которой легко можно определить, последователем какой идеологии является тот или иной человек в зависимости от его реакции на этот «шедевр». Трудно представить себе, чтобы идея «Черного квадрата» могла родиться в недрах исконно русского, французского, германского или китайского национального духа.

Остановимся теперь на вопросе, почему иудаизм становится сегодня заметной силой в социальном мире, почему он распространяется все шире и шире, окрашиваясь иногда самым экзотическим образом /1, 28, 38, 41, 44/. Перечислим идеи иудаизма, которые с чисто социологической точки зрения определяют его живучесть. Перечислим, возможно несколько повторяя, то, что уже было сказано выше:

1. Обещание грядущего земного господства с приходом Мессии.

2. Распространение идеи своего избранничества и превосходства. Здесь важен автоматизм причисления к избранным прежде всего по признаку рождения, то есть главное заключается именно в априорном зачислении в отряд избранных. Идеи избранничества и превосходства способны заманить и увлечь многих, они являются очень притягательными, чем и обеспечиваются потоки человеческого материала в веках истории в сторону иудаизма (см., например, /26, 28,41–43,45/).

3. Методичность и последовательность в реализации целей, отмеченная в веках истории.

4. Ритуальная и теологическая простота иудаизма, по крайней мере для его рядовых последователей, простота, сопряженная с определенной герметичностью. Так, например, теоретическая простота идеи монобога соответствует не только идее построения одностолбовой вертикали власти (при этом, однако, не исключается существование тайного синедриона), но и идее прямой связи любого человека с самим монобогом. Все это служит дополнительным фактором для воспитания самосознания исполнительного иудея в духе его прямой, простой и единственной «исключительности».

5. Общинная цементация является очень ценным качеством, утерянным в значительной степени у очень многих других народов мира.

6. Широкий спектр средств при реализации своих целей, дающий значительные методические преимущества в социальной борьбе.

7. Высокая мобильность человеческого материала, многовековой опыт жизни в диаспоре. Нет родины – нет государственного чувства, но есть опыт кочевничества и неокочевничества. Отсюда большие успехи в деле оседлания современного трансконтинентального бизнеса, установления виртуальной финансовой власти и т. п.

Кстати говоря, жизнь в диаспоре есть естественное состояние жизни еврейства вообще, а не только результат их контактов с другими народами. Именно жизнь в диаспоре, прикрываемая сверху государственностью, дает возможность успешно устроиться внутри других народов (1‑й тип социального устроения). Это и является идеалом жизни еврейства, если, разумеется, государственность к ним благоволит. При существовании же еврейства в замкнутом пространстве, где существовали бы только они одни, пришлось бы заниматься эксплуатацией своих ближних, что для еврейства не очень-то приемлемо. Так что ежели где и возможно сгармонизированное еврейское государство, то, скорее всего, оно может существовать только при наличии получаемых этим государством энергетических потоках извне, со стороны других социальных образований (2‑й тип социального устроения).

Так что диаспора является очень устойчивой формой существования еврейства, формой, которая будет существовать очень долго, возможно, до попыток «мессианской» реализации мировой истории. Если эти попытки увенчаются успехом, глобальная общемировая структура будет выглядеть в виде господствующего иудейского государства второго типа, восседающего на массе государственных образований первого типа.

Сегодня пока такой сценарий еще не реализован, но потуги в этом направлении не могут не существовать. Во всяком случае, если говорить об этом в крупноисторическом масштабе без всякого намека на ту или иную религиозную направленность, то есть без упора исключительно на иудаизм, то такой сценарий развития мировой истории представляет собой реванш кочевничества над оседлостью, установление интернациональной власти над коренными народами, живущими на своей родной земле. Ранее оседлость, как система бытия, одержала победу над кочевничеством, поскольку она обеспечивала лучшую систему воспроизводства и организации жизни, более эффективное техническое развитие. Теперь неокочевничество в лице новых экономических властителей мира старается взять реванш, по сути превращая все остальное «некочевое» человечество в эксплуатируемое население.

Из изложенного становится понятным, что основными направлениями деятельности мирового еврейства, а значит, и иудаизма как его основной идеологии, являются следующие:

1. Путем оседлания научно-технического прогресса, герметизации власти, мобильности капитала, усиления интернациональных связей, ослабления национальных свойств многих народов мира, ослабления их культурных элит и др., вероятно будет сделана попытка строительства неовавилонской башни общемирового масштаба. На вершину этой башни будет возводиться государственное образование первоначально с официальным демократическим фасадом, а затем с четко вырисовывающимся лицом. При этом в других государственных образованиях будет сделана опора на дочерние диаспоры. 2. Одновременно часть усилий будет направлена на развитие запасных, резервных вариантов в ряде потенциально важных участков земли.

Сейчас трудно сказать, к какому результату приведут такого рода действия. Однако тот, кто хочет попытаться проанализировать перспективы развития человечества, обязан их учитывать. И здесь иудаизм нам дает наглядный пример, как религиозная идеология может стать по сути мировой политикой.