Текст книги "Огнем, штыком и лестью. Мировые войны и их националистическая интерпретация в Прибалтике"

В августе 1941 г. в результате закулисных переговоров роль главного коллаборациониста была отведена немцами О. Данкерсу В 1942 г. в результате дальнейших интриг в состав генеральных директоров «самоуправления» был введен экс-министр финансов Латвии Алфредс Валдманис, казавшийся немецкому руководству все же «излишне политизированным» в своем национализме. В итоге 25 марта 1942 г. был сформирован обновленный состав коллаборационистского «Земельного самоуправления»:

• Оскарс Данкерс – генеральный директор по внутренним делам и кадрам, де-факто руководитель «Латвийского самоуправления» (1941–1944), до 1939 г. генерал, командир 1-й Курземской дивизии;

• Волдемарс Загарс – генеральный директор хозяйства (1941–1943), бывший начальник отдела экспорта Министерства финансов Латвии;

• Янис Скуевиц – генеральный директор финансов (1942–1944), бывший директор департамента государственного хозяйства Министерства финансов, член совета Банка Латвии;

• Алфредс Валдманис – генеральный директор юстиции (1942–1943), бывший министр финансов Латвии;

• Оскарс Лейманис – генеральный директор техники и сообщения (1942–1944), бывший сотрудник Главного управления железных дорог Латвии;

• Мартиныш Приманис – генеральный директор образования и культуры (1941–1944), экс-ректор Латвийского университета.

Самым высокопоставленным коллаборационистом оказался третий президент Латвии (1930–1936), бывший депутат Сейма и министр внутренних дел Албертс Квиесис, с 1942 г. работавший в «Генеральной дирекции юстиции», а в 1943 г. возглавивший ее.

Также следует добавить, что вышеупомянутый Александрс Пленснерс летом 1941 г. был назначен немцами начальником латышских сил «самоохраны», а затем возглавил отдел научных учреждений и архивов «Генеральной дирекции образования и культуры», в 1943 г. получил назначение на должность начальника штаба генерал-инспектора Латышского легиона СС Рудольфа Бангерскиса, в 1944 г. командовал 43-м полком 19-й латышской дивизии войск СС, после войны бежал на Запад.

Автор мемуарно-исследовательского труда «Латышский легион» Артурс Силгайлис (полковник латвийской армии, позднее – оберфюрер СС) в марте 1941 г. по поддельным документам «репатриировался» в Германию, в июне 1941 г. появился на территории Латвии вместе с немецкими оккупационными войсками в качестве зондерфюрера 621-й роты пропаганды 18-й немецкой армии. Один из организаторов латышских полицейских батальонов, входил в командный состав 15-й латышской дивизии войск СС, с лета 1944 г. – начальник штаба генерал-инспектора Латышского легиона СС Р. Бангерскиса, кавалер Железного креста 1-го класса. После войны жил в Канаде. Как пишет латвийский историк Эрикс Екабсонс, «весной 1942 г. он был назначен директором Департамента кадров Генеральной дирекции внутренних дел Латышского самоуправления. Будучи на этом посту, А. Силгайлис вместе с А. Пленснером и др. бывшими высшими офицерами Латвийской армии активно включился в работу по организации латышских батальонов службы порядка (полицейских), веря, что вооруженный латышский народ сможет отвоевать независимость своего государства подобно тому, как это произошло в 1918–1920 гг.».[191]191
  Jēkabsons Ē. Virspulkveža Artura Silgaiļa biogrāfija // Silgailis A. Latviešu leģions. Rīga, 2006. 17. lpp.)


[Закрыть]

Робертс Штиглиц, занимавший при авторитарном режиме Улманиса пост начальника агентурного отдела Политуправления МВД (позднее Полиции безопасности), с приходом нацистов был назначен ими префектом полиции Риги, участвовал в развертывании холокоста, гонений на лиц, подозревавшихся в связях с коммунистами.

Волдемар Вейс (1892–1944) – полковник-лейтенант Латвийской армии, адъютант командующего, 1939–1940 гг. – военный атташе Латвии в Финляндии и Эстонии. После установления в 1940 г. советской власти в Латвии был уволен из армии. Добровольно сотрудничал с нацистами, с приходом немцев был назначен начальником «службы порядка» в Риге, занимал руководящие должности в коллаборационистском «Земельном самоуправлении», один из соорганизаторов на территории Латвии холокоста и уничтожения иных лиц, неугодных «новому порядку», видный пропагандист мобилизации латышей на борьбу с «жидобольшевизмом». Оберштурмбаннфюрер СС, затем штандартенфюрер СС, первый латыш, удостоенный немцами Рыцарского креста; командовал 281-м Абренским латышским полицейским батальоном в ходе карательной операции «Зимнее волшебство» (на территории Белоруссии и России), затем – 42-м полком 19-й гренадерской дивизии войск СС Латышского легиона СС. Ранен, после эвакуации в Ригу 17 апреля 1944 г. скончался в госпитале.

Глорификация В. Вейса была начата сразу же после его смерти – генерал-инспектор Латышского легиона СС группенфюрер СС Р. Бангерскис и другие латышские коллаборационисты в апреле 1944 г. организовали «Фонд памяти полковника Вейса» с целью «заботы о сохранении памяти о полковнике Волдемаре Вейсе в латышском народе, восхваляя его героический путь на полях сражений и его деятельность в целом на благо латышского народа; популяризируя те идеалы и те духовно-нравственные ценности, которые определяли борьбу и ход деятельности полковника», а также «способствовать воспитанию латышской молодежи в духе героизма и любви к отечеству».[192]192
  См.: Zellis K. Ilūziju un baiļu mašinērija. Propaganda nacistu okupētajā Latvijā: vara, mediji un sabiedrība (1941–1945). Rīga, 2012. 323. lpp.


[Закрыть] Позднее лестные характеристики Вейса трансформировались и в другие пропагандистские форматы. Так, 42-й полк 19-й латышской гренадерской дивизии войск СС был назван его именем. Захоронен Вейс в «Пантеоне героев» на Братском кладбище в Риге. После 1991 г. надгробная плита была отреставрирована, вблизи могилы штандартенфюрера СС В. Вейса ежегодно 11 ноября проводятся официальные торжественные мероприятия.

В редких случаях встречаются примеры отказа от коллаборационизма, но, как правило, со стороны лиц, ссылавшихся на преклонный возраст или состояние здоровья. Среди них особо следует выделить не ладившего ранее с режимом К. Улманиса генерала Мартиньша Пеникиса, считавшегося «демократом» и не посвящавшегося в планы государственного переворота 15 мая 1934 г. В ноябре 1935 г. он был уволен диктатором с должности командующего армией. В 1943 г. отказался занять пост генерал-инспектора Латышского легиона СС, в итоге доставшийся генералу Р. Бангерскису, не подвергся никаким репрессиям и умер в Риге в 1964 г. на 90-м году жизни.

* * *

Латышские эмигрантские мемуаристы и современные официальные историки в своих трудах неизменно подчеркивают, что латышские легионеры войск СС воевали исключительно против большевизма на передовой линии фронта и не имеют никакого отношения к зверствам в тылу и прифронтовой зоне. При этом в оценках Латышского легиона СС как феномена Второй мировой войны местная историография старается не акцентировать внимание на том, что немецкое командование, согласно распоряжению рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера от 26 мая 1943 г., относило к нему и все полицейские батальоны, участвовавшие в карательных акциях на территории Белоруссии, России, Украины, Литвы и Польши, постепенно включая их в состав 15-й и 19-й дивизий войск СС.[193]193
  Блейере Д., Бутулис И., Зунда А., Странга А., Фелдманис И. История Латвии. ХХ век. Рига, 2005. С. 271.


[Закрыть]

Полковник Робертс Осис, во время диктатуры К. Улманиса занимавший должность адъютанта командира Латвийской армии, а позднее военного министра К. Беркиса, продолжил карьеру при немцах – был назначен командиром 1-го Рижского полицейского полка, отвечал за формирование отрядов латышской полиции, а затем занимал посты в Латышском легионе СС. Однако он не скрывал, оценивая состав полицейских батальонов, что «это были военные наемники, труд которых оплачивался».[194]194
  Там же. С. 266.


[Закрыть] Доктор исторических наук Карлис Кангерис, работавший в Стокгольмском университете (ныне – научный сотрудник Института истории Латвии Латвийского университета), также сделал «неприятное признание», что «члены латышских полицейских батальонов стали наемниками, которым платят за проведенную работу». В целом он пришел к выводу, что «полицейские батальоны для немецкого полицейского руководства были своего рода иностранным легионом, который можно использовать всюду и по любым надобностям».[195]195
  Kangeris К. Policijas struktūras Latvijā vācu okupācijas laikā (1941–1945) // Okupētā Latvija 20. gadsimta 40. gados (Latvijas vēsturnieku komisijas raksti, 16. sēj.). Rīga, 2005. 279.lpp.


[Закрыть]

Ряды эсэсовских дивизий в 1944–1945 гг. пополнили и члены «команды Арайса» из латышских сил СД, печально известной массовым уничтожением евреев и сожжением белорусских деревень (в 1943 г. ее численность достигала 1200 карателей),[196]196
  Bleiere D., Butulis I., Feldmanis I., Stranga A., Zunda A. Latvija Otrajā pasaules karā (1939–1945). Rīga, 2008. 346.lpp.


[Закрыть] а сам Викторс Арайс в конце войны командовал батальоном в 15-й латышской гренадерской дивизии войск СС.[197]197
  См.: Латвия под игом нацизма: сборник архивных документов. М., 2006. С. 311–328.


[Закрыть]

Мотивация соучастия в нацистских преступлениях латышских коллаборационистов является одним из самых острых вопросов для историков из Латвии. В целом авторы рассматривают широкий спектр мотивов (от мести советской власти, а также ассоциировавшимся с ней русским и евреям за устранение авторитарного националистического режима в 1940 г. до низменных устремлений «маргинальных элементов»), но неизменно делают акцент на принудительности сотрудничества с немцами, преступлениях, совершенных «из-под палки» и из-за «больших ожиданий, обернувшихся горьким обманом».[198]198
  Silins L. Nacistiskās Vācijas okupanti: mūsu tautas lielās cerības un rūgtā vilšanās. Rīga, 2001, 15.lpp.; Zellis К. Nacionālsociālistiskās Vācijas propaganda okupētajā Latvijā (1941. gada jūnijs-decembris) // Okupētā Latvija 20. gadsimta 40. gados: Latvijas Vēsturnieku komisijas pētījumi (Latvijas Vēsturnieku komisijas raksti, 16. sēj.). Rīga, 2005, 243.lpp.


[Закрыть] При этом председатель VII Сейма Латвии (1998–2002), историк-любитель Янис Страуме откровенно подчеркивает в своих публикациях имевшуюся в Латвии широкую социальную базу для сотрудничества с нацистами: «Большая часть мужского населения, способного носить оружие, в первые дни войны симпатизировала немцам».[199]199
  Страуме Я. Забытая война. Сопротивление латышей русской и немецкой оккупации. Рига: Nacionālais apgāds, 2007. С. 12.


[Закрыть] Однако энтузиазм первых дней у широких кругов населения быстро прошел, чего не скажешь о надеждах значительной части представителей бывшей военной, военизированной и гражданской администрации К. Улманиса, продолжавшей сотрудничество с немцами даже без каких-либо внятных «политических» обещаний германских властей.

Один из корифеев латвийской «оправдательной» историографии, нынешний руководитель Комиссии историков при президенте Латвии Инесис Фелдманис, как оказалось, усматривает в пособничестве нацистам полезную для латышей деятельность и даже своего рода движение сопротивления. Вот как выглядит этот по-своему выдающийся образчик изворотливой мысли: «В данном случае вместе с такими терминами, как “коллаборация” (обычное сотрудничество с оккупантами) или “коллаборационизм” (предательское сотрудничество) можно использовать дефиницию “тактическая коллаборация”, обозначив с ее помощью сотрудничество с немецкой оккупационной властью, направленное на достижение таких целей, которые, так или иначе, отвечали интересам латышского народа. Достоин обсуждения и вопрос о том, можно ли воспринимать и выделять тактическую коллаборацию как определенную форму движения сопротивления».[200]200
  Feldmanis I. Okupācija, kolaborācija un pretošanās kustība Latvijā // Okupācija, kolaboācija, pretošanās: vēsture un vēstures uztvere. Starptautiskās konferences materiāli 2009. gada 27. – 28. oktobrī Rīgā: Latvijas Vēsturnieku komisijas raksti, 26. sēj. Rīga, 2010, 173. lpp.


[Закрыть]

Недобросовестное жонглирование терминами, продемонстрированное главным официальным историком Латвии, вызвало скептические вопросы и комментарии даже у тех ученых, которые вполне сочувственно относятся к «умеренно-оправдательной» риторике прибалтийских авторов. В частности, историк и политолог Эва-Кларита Петтаи иронично возражает латвийскому коллеге: «Как указывает сам И. Фелдманис, “тактическую коллаборацию” легко можно интерпретировать как тайное сопротивление. Означает ли это, что латышских легионеров, большая часть которых (не важно, наивно или нет) считала, что они честно борются за независимую Латвию, нам следует теперь рассматривать как настоящих борцов сопротивления? И как же тогда быть со всеми теми, кто работал в так называемом Латвийском самоуправлении и местных самоуправлениях, отдавал приказы конфисковать еврейское имущество, идентифицировать и дискриминировать своих еврейских сограждан или не возражали против таких приказов и организовывали гетто? Все ли они были “банальными уголовниками” или на самом деле – “тактическими коллаборантами”, так как некоторые из них тайно надеялись, что их покладистость, в конце концов, приведет к восстановлению Латвийского государства?»[201]201
  Okupācija, kolaboācija, pretošanās: vēsture un vēstures uztvere. Starptautiskās konferences materiāli 2009. gada 27. – 28. oktobrī Rīgā (Latvijas Vēsturnieku komisijas raksti, 26. sēj.). Rīga, 2010, 181. lpp.


[Закрыть]

Латвийские официальные историки сетуют на «непонимание» российских и западных коллег, которые якобы не готовы углубиться в познание особенностей ментальной травмы латышского народа в годы Второй мировой войны. Однако следует отметить, что разбор умозрительных и фактических аспектов сотрудничества латышей с оккупационными властями гитлеровской Германии можно встретить не только у балтийских авторов. Например, немалый интерес в этом смысле представляет исследовательская работа историка из Канады, профессора Александра Статиева, который приходит к следующему выводу: «Националисты не видели себя в качестве германской “пятой колонны”, но в какой-нибудь другой роли им отказали», однако «большинство латышских и эстонских националистов продолжали сотрудничать с немцами, надеясь на изменение их позиции [по вопросу о независимости]».[202]202
  Statiev A. The Soviet Counterinsurgency in the Western Borderlands. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. Р. 61.


[Закрыть] Он также сопоставляет реальные масштабы их соучастия в кровавых преступлениях нацизма с устоявшейся уже в Прибалтике «геноцидарной» антисоветской мифологией: «В 1941–1942 годах сотрудничавшие с немцами коллаборационисты, множество из которых впоследствии вошли в антикоммунистическое сопротивление, убили в каждом из приграничных регионов (за исключением Эстонии) гораздо больше людей, чем Советы на протяжении всего периода борьбы против националистов с 1939 по 1950-е годы».[203]203
  Там же. Р. 71.


[Закрыть]

Таким образом, уровень вовлечения бывшего кадрового аппарата авторитарного режима К. Улманиса в «самоуправленческие», полицейские, полувоенные и военные структуры «Остланда» был весьма высоким, отказы от коллаборации по идейным соображениям единичны. Советские репрессии 1940–1941 гг. выступили невольным катализатором этого явления, но, как представляется, не были его первопричиной. При этом германские оккупационные власти не полностью использовали потенциал коллаборационистского энтузиазма бывших улманисовских чиновников, военных и полицейских, уклоняясь от желаемых этими кругами обещаний для Латвии автономии или статуса протектората.

* * *

При всем многообразии тематики, связанной с экспансией гитлеровской Германии на Восток, проблема сотрудничества с нацистами представителей местного населения на оккупированной территории остается для современных Латвии, Литвы и Эстонии одним из важнейших политико-идеологических показателей, характеризующих как состояние исторической науки, так и позицию государства. С 1990–1991 гг. в основу «национальной» идеологической конструкции был положен тезис прибалтийских эмигрантских кругов о трех балтийских странах как жертвах двух тоталитарных режимов, согласно которому советский режим подавался как «более опасный и худший» для титульных балтийских народов, чем нацистский.

Идеологическое обеспечение этой конструкции было документально зафиксировано в череде политико-декларативных актов органов власти, из которых можно особо выделить некоторые акты на примере Латвии: «Декларацию Сейма ЛР об оккупации Латвии» от 22 августа 1996 г., парламентскую «Декларацию о латышских легионерах во Второй мировой войне» от 29 октября 1998 г. и «Декларацию Сейма об осуждении осуществлявшегося в Латвии тоталитарного коммунистического оккупационного режима Союза Советских Социалистических Республик» от 12 мая 2005 г.

До сих пор наиболее значимым официальным документом, трактующим и оправдывающим мотивацию пронацистского коллаборационизма, остается не отозванная «Декларация о латышских легионерах во Второй мировой войне». В ней, в частности, утверждается: «В тридцатые годы ХХ века в Европе сформировалось два больших тоталитарных террористических государства. Реализация агрессивных целей этих государств началась с подписания так называемого пакта Молотова – Риббентропа, в результате которого была ликвидирована государственная независимость Латвийской Республики и ее попеременно оккупировали как СССР, так и Германия».

Показательно, что в этом же политическом тексте предпринимается попытка преуменьшить нацистские преступления, ретушировать память о жертвах нацистского геноцида и глорифицировать латышских легионеров войск СС из числа добровольцев: «Действительно, некоторая часть граждан Латвии вступила в латышский легион добровольно, но это произошло потому, что СССР в 1940–1941 годах осуществлял в Латвии геноцид. Сотни человек были расстреляны без приговора суда, десятки тысяч депортированы в отдаленные районы СССР. Германия также в это время допускала военные преступления и геноцид в Латвии, однако они затронули граждан Латвии в многократно меньших объемах (здесь и далее выделено автором. – В. С.). Поэтому некоторые граждане Латвии считали, что, вступая в легион, они защитят себя и свои семьи от новых массовых репрессий со стороны СССР, которые позднее действительно последовали». Далее безапелляционно утверждается: «Целью призванных и добровольно вступивших в легион воинов была защита Латвии от восстановления сталинского режима. Они никогда не участвовали в гитлеровских карательных акциях против мирного населения. Латышский легион, так же как и финская армия, воевал не против антигитлеровской коалиции, а только против одной из стран-участниц – СССР, которая в отношении Финляндии и Латвии была агрессором». Этим документом правительству Латвии также вменяется в обязанность «заботиться об устранении посягательств на честь и достоинство латышских воинов в Латвии и за рубежом».[204]204
  Симиндей В. В. Историческая политика Латвии: материалы к изучению. М.: Фонд «Историческая память», 2014. С. 41–43.


[Закрыть]

Не удивительно, что под прикрытием такой политической декларации не только ветераны войск СС, но и латышские неонацисты ежегодно используют «День легионера» (16 марта) для самоутверждения и привлечения сочувственного внимания националистического электората. На подобных мероприятиях неизменно выпячиваются «антисоветские страдания и подвиги» латышских легионеров СС и замалчивается их соучастие в нацистской войне на уничтожение мирного населения оккупированных немцами территорий СССР.

Значительная часть бывших легионеров войск СС пользуется налоговыми льготами и ежемесячными пособиями в размере около 100 долларов США, которые предусмотрены двумя латвийскими законами – «Об установлении статуса политически репрессированного лица, пострадавшего от коммунистического и нацистского режимов» от 12 апреля 1995 г. (за их привлечение в СССР к уголовной ответственности в качестве нацистских коллаборационистов) и «О статусе участника движения национального сопротивления» от 25 апреля 1996 г. с изменениями от 16 июня 2006 г. Для распространения последнего закона на всех легионеров СС, а не только на сопротивлявшихся советской власти после капитуляции германских войск, 18 сентября 2008 г. депутатам Сейма не хватило лишь одного голоса.

О специфической последовательности официальной Риги свидетельствует статистика парламентских голосований: правящая коалиция в Сейме Латвии более десяти раз отклоняла подготовленные оппозицией законопроекты о статусе ветеранов антигитлеровской коалиции[205]205
  Даты отклонения Сеймом Латвии законопроектов о статусе ветеранов антигитлеровской коалиции: 4.12.1996, 6.03.1997, 19.03.1998, 18.02.1999, 11.05.2000, 8.05.2003, 25.11.2004, 17.11.2005, 22.12.2005, 11.05. 2006, 22.02.2007, 26.03.2009.


[Закрыть] и дважды – проекты декларации «О недопустимости оправдания преступлений нацистского режима, прославления лиц, воевавших на стороне нацизма и попыток возрождения нацизма» (23 марта 2006 г., 15 марта 2007 г.). Отвергались и попытки признать на парламентском уровне борцов с нацизмом участниками движения национального сопротивления (16 июня 2005 г., 21 февраля 2008 г.) или политически репрессированными нацистским режимом лицами (14 октября 2004 г.).[206]206
  Современная европейская этнократия: Нарушение прав национальных меньшинств в Эстонии и Латвии / Бузаев В. В., Никифоров И. В. Предисл. Жданок Т. А. Под ред. Демурина М. В., Симиндея В. В. М.: Фонд «Историческая память», 2009. С. 271.


[Закрыть]

Практика оправдания и героизации нацистских коллаборационистов расходится с современным пониманием международным сообществом трагических страниц истории ХХ века. Так, еще 18 декабря 2008 г. на пленарном заседании 63-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН большинством голосов была принята резолюция «Недопустимость определенных видов практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости». В ней, в частности, сказано, что ООН «выражает глубокую озабоченность по поводу прославления нацистского движения и бывших членов организации “Ваффен-СС”, в том числе путем сооружения памятников и мемориалов и проведения публичных демонстраций в целях прославления нацистского прошлого, нацистского движения и неонацизма, а также посредством объявления или попыток объявить таких членов и тех, кто боролся против антигитлеровской коалиции и сотрудничал с нацистским движением, участниками национально-освободительных движений».[207]207
  См., например: О принятии на 63-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюции «Недопустимость определенных видов практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости» / Сообщение для СМИ МИД России от 19 декабря 2008 г.: www.mid.ru.


[Закрыть] Подобные декларации принимались и в последующие годы.

В условиях оправдания и возвеличивания пронацистского коллаборационизма само словосочетание «Великая Отечественная война» не только не используется в странах Прибалтики на официальном уровне, но и считается враждебным их идентичности и государственной независимости. Отрицание общемирового и регионального значения даты безоговорочной капитуляции нацистской Германии 8 (9) мая 1945 г. нередко выражалось латвийскими должностными лицами в крайне оскорбительной форме для ветеранов антигитлеровской коалиции, и без того не имеющих в Латвии, в отличие от «политически репрессированных» ветеранов СС, никакого почетного статуса или льгот. Так, президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга 30 января 2005 г. в эфире телеканала LNT заявила: «Конечно, мы не переубедим, не изменим сознание тех пожилых россиян, которые 9 мая будут класть воблу на газету, пить водку и распевать частушки, а также вспоминать, как они геройски завоевали Балтию».[208]208
  Ветераны возмущены словами президента Латвии о традиции отмечать День Победы водкой, воблой и частушками: NEWSru.com, 1.02.2005.


[Закрыть]

* * *

Политические жесты латвийских властей по созданию позитивного имиджа латышским легионерам войск СС и оказанию им почестей как «героям» сопровождались с начала 1990-х гг. прокурорским и судебным преследованием советских ветеранов, воевавших против гитлеровцев, а также их пособников. Многие из последних под натиском советских войск в 1944–1945 гг. подались в бега, стали членами диверсионно-террористических, а то и просто бандитских групп, называемых сегодня властями Литвы, Латвии и Эстонии «подразделениями национальных партизан». Масштабы кровавого следа «лесных братьев» прослеживаются в материалах Государственного архива Российской Федерации, на основании которых фондом «Историческая память» создана общедоступная база данных «Жертвы националистического террора в западных регионах СССР».[209]209
  «Жертвы националистического террора в западных регионах СССР»: http://lists.historyfoundation.ru/.


[Закрыть]

С начала 1990-х гг. в Прибалтике подверглись гонениям многие десятки ветеранов, некоторые были помещены за решетку, другие умерли в ходе судебных процессов. Так, в конце 1999 г. Пылваским уездным судом Эстонии была предпринята первая попытка привлечь Карла-Леонхарда Паулова к уголовной ответственности. Через несколько месяцев, обойдя препятствие в виде срока давности, эстонский суд обвинил ветерана в убийстве «членов начавшей действовать против оккупационных властей группы» и счел его деяние «преступлением против человечности», вынеся приговор в виде 8 лет лишения свободы. В 2006 г. в Пярнуский уездный суд Эстонии поступило из прокуратуры дело в отношении майора КГБ СССР в отставке Валентина Лукьянова (1919 г. р.), обвинявшегося в «преступлении против человечности», что выразилось в уничтожении «лесных братьев» в послевоенный период. В ноябре 2009 г. он умер, так и не дождавшись судебного решения.

20 мая 2008 г. в Эстонии начался, пожалуй, самый скандальный судебный процесс – над Героем Советского Союза Арнольдом Мери, удостоенным этого звания (первым среди эстонцев) за бои с гитлеровцами в 1941 г. 23 мая 2008 г. Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации выступила с обращением к Парламентским Ассамблеям Совета Европы и ОБСЕ, парламенту Эстонии и международным ветеранским организациям о недопустимости судебного процесса над ветераном Второй мировой войны Арнольдом Мери и другими бойцами, сражавшимися на стороне антигитлеровской коалиции. В документе отмечается: «Не считаясь с преклонным возрастом ветеранов и наличием у них тяжелых заболеваний, правоохранительные органы этих государств в течение длительного времени ведут предвзятые “расследования”, окончательно подрывая здоровье и фактически сокращая срок жизни этих людей». Российские депутаты также обратили внимание на мотивы преследования А. Мери: «Проходящий в настоящее время судебный процесс является чисто политическим заказом с целью пересмотреть итоги Второй мировой войны, дискредитировать усилия государств антигитлеровской коалиции по спасению человечества от фашистской чумы». Однако эстонские депутаты и судебные власти не вняли этому обращению: лишь смерть А. Мери 27 марта 2009 г. остановила этот судебный процесс.

В Латвии ветеран Второй мировой войны, боровшийся на стороне антигитлеровской коалиции. Николай Ларионов в 2001 г. был осужден за «геноцид латышского народа» и приговорен к 6 годам тюрьмы закрытого типа. Приговор не вступал в силу, так как защита ветерана подала жалобу в вышестоящий суд. В 2005 г. Н. Ларионов скончался.[210]210
  Более подробную информацию о преследованиях советских ветеранов войны и правоохранительных органов в Прибалтике см.: Александр Кустов: «Дело Кононова: по вине России победила ложь» / http://www.regnum.ru/news/1288919.html, 31.05.2010.


[Закрыть]

Литовские судебные власти в ответ на активность Центра Симона Визенталя, упрекавшего официальный Вильнюс в неспособности и нежелании подвергнуть суду замешанных в уничтожении еврейского населения этнических литовцев, сделали встречный ход. В пику Центру Симона Визенталя, проводившему операцию по розыску нацистских преступников «Последний шанс», Генпрокуратура Литвы обвинила в «геноциде литовского народа» бывших участников еврейских партизанских отрядов на территории Литвы в годы Второй мировой войны. Речь идет об израильском ученом, бывшем руководителе международного мемориального центра Холокоста в Иерусалиме «Яд ва-Шем» докторе Ицхаке Араде и библиотекаре вильнюсского Института идиш Фане Бранцовской. После официальных протестов со стороны Еврейской общины Литвы, государственных структур Израиля и США 25 сентября 2008 г. Генпрокуратура Литвы объявила о решении закрыть следствие против И. Арада, однако с формулировкой «за недостатком оснований у обвинения для передачи дела в суд». В этой связи глава Центра Симона Визенталя Эфраим Зурофф заявил: «Обвинения бывшим еврейским партизанам – это не только отрицание их мужества и героических подвигов, сознательное преуменьшение их роли в ходе Второй мировой войны, но и попытка установить якобы “историческую симметрию” между действиями еврейских партизан-коммунистов и литовских коллаборационистов, уравнять “еврейские” и нацистские преступления. Сегодня такого рода борьба переносится из залов суда в университетские аудитории и учебники».[211]211
  Центр Визенталя: В Литве пытаются уравнять «еврейские» и нацистские преступления / http://www.regnum.ru/news/1094882.html, 05.12.2008.


[Закрыть]

Политико-экономические последствия правления в Прибалтике национал-популистов побуждают их все более активно переключать внимание электората и западных спонсоров на историко-правовые и политико-финансовые претензии к России за «советский геноцид и оккупацию». Адепты «национального реванша» в последнее время стремятся непременно уравнять нацистский и советский режимы в международно-правовом поле, подыскивая любые лазейки. Одним из наиболее важных этим силам, имеющим группу поддержки в Европарламенте, представляется дело о преследовании в Латвии советского ветерана Василия Кононова, решение по которому официальная Рига оспорила в «большом жюри» Европейского суда по правам человека и сумела в 2010 г. различными манипуляциями (в том числе заведомо неверным переводом документов с латышского языка) добиться его рассмотрения в свою пользу.

* * *

Латвийская официальная историография в оценке причин мировой катастрофы 1939–1945 гг. базируется на утверждении о «решающем значении пакта Молотова – Риббентропа от 23 августа 1939 г. в развязывании Второй мировой войны». В этой связи важно отметить доминирующую тенденцию и официальные формулировки в рассмотрении предвоенных советско-германских договоренностей, которые приняты в современной Латвии. Все они, так или иначе, вписываются в трехчлен «советской оккупации, аннексии, колонизации», смысловая нагрузка которого не соответствует международно-правовым трактовкам этих терминов.

На интернет-странице МИД Латвии представлена статья нынешнего главы Комиссии историков при президенте Латвии Инесиса Фелдманиса, в которой заключенный 23 августа договор и секретный протокол названы «противоправной и циничной сделкой, примирением за счет шести третьих стран», которые «зажгли зеленый свет для Второй мировой войны». При этом утверждается, что «договор от 23 августа, как пакт войны, раздела и уничтожения, не имеет себе аналога во всей истории Европы 19 и 20 столетий. Трудно себе представить еще более грубый и преступный заговор против мира и суверенитета государств. […] Несомненно, что без пакта Молотова – Риббентропа не была бы возможна полная оккупация Балтийских государств спустя десять месяцев».[212]212
  URL: http://www.mfa.gov.lv/ru/latvia/history/history-juridical-aspects/.


[Закрыть]

Аналогичный «символ веры» заложен и в коллективной монографии 2008 г. «Латвия во Второй мировой войне (1939–1945)».[213]213
  См.: Bleiere D., Butulis I., Feldmanis I., Stranga A., Zunda A. Latvija Otrajā pasaules karā (1939–1945). Rīga, 2008. 114., 115. lpp.


[Закрыть] Латышские историки также используют в своих оценках следующую формулировку: «Секретный протокол советско-германского договора о ненападении был циничной и противоправной сделкой двух одинаково аморальных политических систем за счет других независимых государств и народов».[214]214
  Neatkarīgā valsts. 1918–1940. II. / 20. gadsimta Latvijas vēsture. Rīga, 2003. 706. lpp.


[Закрыть]

Следует отметить, что эти политически индоктринированные историко-юридические оценки, используемые сегодня официальной Ригой для попыток добиться задним числом международно-правового осуждения СССР наравне с нацистской Германией и подсчета «ущерба от советской оккупации» с перспективой выставления финансовых претензий к современной России,[215]215
  См.: Симиндей В. В. Латышские счетоводы сыграют ва-банк. «Прагматизм» в отношениях с Москвой официальная Рига подкрепит историко-финансовыми претензиями // Российские вести. 30 апреля. 7 мая 2008 г.


[Закрыть] не учитывают военно-политического контекста 1939–1941 гг. и базируются на нормах международного права, зафиксированных только после разгрома гитлеровской Германии во Второй мировой войне.[216]216
  Подробнее см.: Дюков А. Р. «Пакт Молотова – Риббентропа» в вопросах и ответах / Фонд «Историческая память». М., 2009.


[Закрыть]

Официальная позиция МИД России состоит в том, что термин «оккупация» не может быть использован для правовой оценки ситуации в Прибалтике 1939–1940 гг.: страны не находились в состоянии войны с Советским Союзом; ввод советских войск был осуществлен на договорной основе и с ясно выраженного согласия действовавших в этих республиках властей (хотя и с использованием Москвой дипломатического давления); присоединение прибалтийских государств к СССР соответствовало всем нормам международного права по состоянию на 1940 г.; вхождение этих стран в состав Союза ССР получило официальное международное признание (хотя и не всеми странами de jure). Данная позиция основывается на de facto признании целостности границ СССР на июнь 1941 г. на Ялтинской и Потсдамской конференциях государствами-участниками, а также на признании в 1975 г. нерушимости европейских границ участниками Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.[217]217
  Комментарии Департамента информации и печати МИД России от 9 июня 2000 года и 7 мая 2005 года (www.mid.ru).


[Закрыть]

В годы Второй мировой войны на оккупированной территории СССР нацистами и их пособниками было совершено огромное количество военных преступлений. Массовые убийства евреев, уничтожение сотен деревень вместе с жителями, огромные концентрационные лагеря, в которых умирали советские военнопленные и мирные жители – все это свидетельствует о проводившейся оккупантами политике геноцида против населения СССР. Политике, которую невозможно оправдать какими бы то ни было «мерами военной необходимости».