Текст книги "Веер Миров"

Алекс. Как я рад, что мы поедем в…

Ночь прошла на удивление спокойно. По уверениям приставшего к нам вампира, клан больше никого не должен прислать. Даже если они узнают, что мы прикончили их воина. Слишком расточительно было расходовать боевую силу клана по пустякам. Мы пока не угрожали непосредственно им, поэтому старейшины будут выжидать. Если они станут так терять воинов, тогда клан обречен. Соседи не пропустят столь удобного случая. Да и потом, они даже не могли вообразить, что воин может погибнуть. Уничтожить такого под силу только опытному магу. Староста же заверил клан, что в деревне только обычные пришельцы. Ну что ж, объясняться с вампирами старосте, а мы покинем эти негостеприимные края. Староста, кстати, тоже не осмелился напасть. По подсчетам Сергея, у него оставалось не больше восьми-десяти приспешников, и с такой силой он решил не рисковать.

Последний раз позавтракав в этом гостеприимном доме, мы начали грузить нехитрый скарб кузнеца в фургон. Сергей, как раненный, и Дара, как представительница слабого пола, в погрузке участия не принимали. Их мы отправили на чердак наблюдать за неприятелем. Самыми ценными из груза были металлические заготовки, то, что осталось от распотрошенного аварийного кресла Фила. Такого качества металл, что-то вроде булатной стали, по словам кузнеца, в здешних (и не только) краях ценился очень дорого. Поэтому мечи, выкованные для нас кузнецом, не уступали тем, которые делались только для очень состоятельных людей. Кузнец также заменил дрянную медь на куртке убитого караванщика, которую Артем захватил с собой, стальными пластинами. Я решил пока обойтись родным и привычным кевларовым жилетом, что был на мне в момент перемещения. Доспехи же Фила были выше всякого понимания. С его псевдоживым комбинезоном, мне кажется, можно без особых последствий и под танковыми гусеницами уцелеть, и сквозь любой огонь невредимым пройти.

Кстати, когда мы носили вещи в фургон, я поинтересовался у Фила, почему их так скудно экипируют, за исключением, конечно, чудо-комбинезона.

Он посмотрел на меня, а потом полез в карман и подкинул на ладони маленький черный кристалл:

– С помощью этого микропроцессора можно получить тот необходимый минимум, который помог бы мне продержаться до прихода спасателей.

– Каким образом?

– Путем переработки кресла, которое мы пустили на оружие, а потом добычей необходимых ему элементов прямо из почвы.

– Кстати, об оружии… – вспомнил я. – Почему вас не вооружают?

– Нам запрещено активно вмешиваться в прошлое, – ответил Фил. – Я работал в статусе курьера или наблюдателя. Может, и есть группы, которые используют оружие, но меня в такие тонкости не посвящали.

– А мы не сможем активировать твой микропроцессор? Ты же его не просто так захватил?

– В этом мире он может служить только в качестве сувенира, не за молнией же с ним гоняться, чтобы получить энергию, – с горечью произнес Фил. – Вот если бы мы очутились в твоем мире или мире Артема…

– Постой, постой, – остановил его я. – Ты что же думаешь, мы с Артемом из разных миров? У нас история сходится один к одному, мы сверялись.

– А ты точно помнишь даты событий, которые совпали у тебя и Артема? – огорошил меня неожиданным вопросом Фил.

– М-м-м… – Я в затруднении посмотрел на него. – Тут ты меня уел. Но разве имеет значение, что мы не совсем точно можем знать даты событий? Важно, что сами события одинаковые.

– Не знаю, – честно признался Фил. – А вдруг?

* * *

Уходили мы из Раздолья под глухое молчание деревни – она словно вымерла. Ленинский правил лошадьми, сидя на козлах фургона. Морис устроился внутри, забившись в самый темный угол. Остальные шли пешком. Неожиданно с нами решил отправиться в путь домовой Василий. Ни у кого кроме Сергея не поворачивался язык назвать это полное собственного достоинства существо просто Васькой. Сейчас он восседал на козлах рядом с кузнецом, не побоявшись быть на виду у всех. Мы миновали последние дворы и начали медленно подниматься на пригорок.

На вершине холма кузнец остановил лошадей и в последний раз оглянулся назад.

– Сволочи! – скрипнул он зубами. – Какие же сволочи!

Над кузницей поднимался столб дыма. Фигуры с факелами суетились у опустевшего дома и конюшни. Левинского можно было понять, как и молча глотавшую слезы Дару. Кому же приятно видеть, как занимается огнем родное гнездо. Василий как в воду глядел, когда с нами собрался. Сейчас бы оказался бездомным. Странное сочетание – бездомный домовой. Надо у него спросить при случае, что бывает, когда разрушается родное гнездо домового.

А староста был очень последователен. Быстро занялся зачисткой территории. Выжигает всякую память о крамоле. Я не удивлюсь, если он еще и распахать это место прикажет. Жалко, мы с Артемом этого ублюдка не достали!

* * *

Часа через три неспешного хода лес начал редеть. Я подошел к фургону:

– Иван Сергеевич, скоро лес кончится?

– Еще часа четыре ходу.

– Потом до города степь? Или еще что-нибудь интересное будет? Мы собрались двигаться на юг, а карту нарисовать – руки не дошли.

– Карту мы сможем достать в городе. А из интересного… к вечеру, если ничего не задержит, доберемся до перекрестка. Там есть постоялый двор. Вот только ночевать я бы в нем не стал.

– Почему? Дорого очень?

– Да нет, не дорого. А вот почему… – Кузнец поскреб бороду. – Место не очень хорошее. Иногда путники прямо на дороге пропадают. Разбойники вроде не шалят, никто их в последнее время не видел. Люди же тем не менее исчезают бесследно. Один двор постоялый только и остается на подозрении.

– Но и проходящие через ваше село пропадают. И не только одиночки, а целые караваны. Помните подельщика старосты – Урка?

– Так были случаи, когда мимо нас проезжали безо всяких проблем, но до своего места так и не доехали. К нам даже с розыском являлись, но ничего не нашли.

– Значит, вы грешите на постоялый двор? – спросил его я.

– А больше не на что.

– Ну давайте, не доходя до постоялого двора, остановимся или дальше пройдем, – предложил Артем.

Он, да и все остальные, давно уже обступили нас с кузнецом.

– Согласен, – поддержал его Фил. – Хватит с нас приключений. Надо хоть одну ночь спокойно выспаться.

– Тем более у нас сторож появился, – ткнул пальцем в сторону фургона Сергей, подразумевая вампира. – Он все равно весь день дрыхнет, значит, ему ночью и караулить.

– А он не захочет себя реабилитировать перед сородичами? – спросил я.

– Не думаю, – ответил Фил. – По его словам, он нарушил приказ главы клана и теперь считается отверженным. Назад ему возвращаться не с руки. Закопают в наказание лет на триста или сколько там за это полагается. А так, достигни он юга и вернись обратно с ценными сведениями о свободных территориях. – может и героем стать.

– Вот и я про это, – продолжал я гнуть свою линию. – Где гарантии, что он не захочет раньше стать героем? Сделать то, что не смог сделать воин клана, – это прекрасный шанс перехода в разряд старших вампиров или кого там еще. Я не совсем понял их иерархию.

– Ну что ж, – заметила до сих пор молчавшая Дара. – Значит, придется еще кому-нибудь дополнительно дежурить, раз мы не можем доверять нашему спутнику…

Все облегченно вздохнули, когда лес закончился и мы вышли на открытое пространство. Видимо, не только во мне заронил опасение Артем словами о том, что староста может задействовать Соловья-разбойника. Хотя его никто не видел в работе, кроме Артема, но красочное описание разгрома обоза никого не оставило равнодушным.

Артем. Постоялый двор

Постоялый двор «Три брата» находился, как оказалось, в весьма оживленном месте.

За весь срок нашего пребывания в Раздолье по дороге, ведущей в деревню, не прошло ни одного обоза. На основании этого невольно создавалось впечатление, что мир, куда нас занесло, довольно слабо заселен. Когда мы добрались до постоялого двора, нам пришлось изменить это мнение. По главному тракту в обоих направлениях двигались обозы и группы всадников. Нам пришлось оставить мысль о ночлеге в поле. На горизонте ближе к вечеру начали собираться кучевые облака, которые разрастались и набухали на глазах. Судя по всему, дело шло к дождю. В таких условиях ночевка под открытым небом не сулила ничего хорошего, и мы скрепя сердце решили остановиться в «Трех братьях».

Постоялый двор представлял собой трактир, к которому было пристроено небольшое двухэтажное здание с комнатами, сдававшимися на определенный срок. Немного поодаль стояла ветхая конюшня. Хозяин трактира, здоровенный мужчина с маленькими угрюмыми глазками и нечесаной гривой, одет был в какой-то затертый фартук, из-под которого выглядывали штаны и куртка не первой свежести. Довершал наряд мясницкий тесак, болтавшийся на поясе. Конюх, принявший наших лошадей, походил на хозяина заведения как две капли воды. Судя по вывеске, где-то должен был находиться и третий близнец. Он, видимо, выполнял обязанности портье.

Внутри трактира царило оживление: одна компания шумно насыщалась в центре зала, еще несколько групп поменьше что-то пили, тоже не слишком тихо обсуждая какие-то события или проблемы. Мы скромно заняли столик в углу заведения. Из еды нам предложили мясо непонятного происхождения, к нему слуга бухнул на стол грубый кувшин с пойлом, которое называлось здесь вином. Пить такую дрянь мог только человек, напрочь лишенный обоняния и обладавший луженым желудком.

В общем, я был не в восторге от первого встреченного нами в этом мире питейного заведения. Кухонный чад, кислый дух, шибающий в нос, черный от сажи потолок и, кажется, ни разу не мытый пол. Стол также немногим отличался от пола. Судя по выражению лица Дары, она испытывала ту же брезгливость. Остальные наши спутники держались более невозмутимо.

Кое-как утолив голод, мы поднялись в отведенные нам комнаты. Почему-то они оказались в разных концах коридора. В одной из комнат поместился кузнец с семейством, другую заняли мы.

Хозяева трактира, видимо, придерживались спартанского стиля: в комнате, кроме четырех соломенных тюфяков и двух колченогих стульев, ничего не. было.

Из окна была видна дорога, на которой ближе к сумеркам становилось все меньше путников. С наступлением темноты шумная компания оседлала лошадей и отправилась на юг. Больше трактир никто не покидал.

– Ну что? – спросил Алекс. – Будем укладываться?

– Мне не нравится, что нас разместили в разных концах ночлежки. – Я вспомнил подозрения кузнеца.

– А за стеной, кажется, никто не живет, – подлил масла в огонь Фил.

– Как бы это точнее проверить? – обратился к нам Алекс.

– А я на что? – раздался голос со стороны окна.

Мы резко повернулись. На подоконнике сидел, болтая ногами, Морис. Честно говоря, занимаясь обустройством и переносом наиболее ценной части багажа, мы упустили из виду, что с нами следует не совсем обычная личность. К тому же вампир вел себя настолько незаметно весь день, что после утреннего разговора об охранниках никто о нем больше не вспоминал. За день все вымотались, и даже мысль о том, что нужно куда-то идти и что-то выяснять, вызывала отвращение.

– А где Василий? – спросил Алекс.

– Он пошел знакомиться с окрестностями, – ответил Морис. – Решил поискать соплеменника. Ему показалось странным, что в конюшне не было домового, вот и решил прогуляться.

– Действительно, должен ли быть домовой или конюший в каждом жилище? – Алекс поглядел на нас и, не дожидаясь ответа, добавил: – Пойду у Левинских проконсультируюсь.

Я и Фил переглянулись и засмеялись.

– Смотри, – предупредил его я, – не застрянь в подмастерьях у кузнеца.

– Почему это я должен идти в подмастерья? – вскинулся Алекс.

– Да очень просто, – решил поддержать меня Фил. – Что ты умеешь в этом мире? Воевать? Или наймешься в охранники к какому-нибудь купцу?

– С чего вы решили, что я должен обустраиваться в этом мире?

– Так кузнец – мужчина серьезный, – засмеялся Фил. – И ты, я надеюсь, не легкомысленный человек, а дальнейшее упрочение и углубление твоих дружеских отношений с Дарой…

– Вспомни, – заключил я, видя, что Алекс хочет что-то возразить, – слова одного литературного героя: «Теперь я уже должен жениться, как честный человек». Как бы и у тебя до этого не дошло. А женатый человек – кончен для путешествий.

Алекс открыл и закрыл рот, так и не найдя нужных слов, выскочил из комнаты, возмущенно хлопнув дверью.

– Так что? – напомнил о себе Морис. – Проверить соседние номера?

– Давай, – кивнул я ему.

Вампир сорвался с подоконника, превращаясь в летучую мышь.

– Ну и как твои впечатления от этого Средневековья? – повернулся я к Филу. – Ты у нас наиболее информированный человек в этой области.

– Примерно на уровне того, что было в нашем мире пять-шесть веков назад. Вот это все, – Фил обвел комнату рукой, – стандартная меблировка жилищ того времени. Конечно, богатые люди могли себе позволить различные изыски, но основная масса населения жила примерно так.

– Если предлагаемые услуги этого мира находятся на таком уровне, то я предпочитаю перейти на самоснабжение. При комфортном климате гораздо приятнее ночлег на свежем воздухе. Потом, нам надо опасаться здешних инфекционных заболеваний, если хотим добраться до конечной точки путешествия.

– Не думаю, что букет болезней, распространенный в вашем мире, сильно отличается от здешнего, – ответил Фил. – Другое дело – те болезни, которые у вас, как и у нас, остались в глубоком прошлом. Вот их-то вы и должны опасаться.

– А ты?

– Не забывай, что я занимался прошлым, – строго посмотрел на меня Фил. – Мне сделан комплекс прививок от большинства известных нам заболеваний. Поэтому я нахожусь в лучшем положении, чем ты или Алекс. Хотя тоже не застрахован от случайностей. Вдруг в этом мире угнездился какой-то микроб, неизвестный в наших мирах?

– Но Левинский же выжил, – напомнил я ему, – а он из нашего мира.

– Последнее еще не доказано, – ответил Фил. – А по поводу выживания… иммунитет у всех очень разный. Если бы был одинаков, то люди прекратили бы свое существование еще на заре эволюции как у нас, так и у вас.

Фил. Ночная схватка

Хотя я и заявил Артему о своей иммунности к возможным болезням, но на самом деле эта уверенность была в большей степени напускная. У нас не раз привозили сотрудников в свинцовых ящиках и запрещали их вскрывать. Так что не все болезни могли лечиться и в моем мире. Защита у меня была получше, чем у моих товарищей, поэтому в каких-то определенных случаях придется рисковать именно мне. Noblesse oblige <Здесь: положение обязывает (фр.)>.Остается только надеяться, что в данном мире с его приверженностью к магии уже давно предприняты усилия колдовского (до чего непривычно употреблять это слово в его первоначальном значении!) или магического характера для пресечения возможных эпидемий.

На стук в окно мы отреагировали одинаково – схватившись за оружие.

Артем приоткрыл ставню, и в комнату влетел Морис.

– Рядом с вами в комнате три человека, – доложил вампир. – В противоположном конце – четверо. Все сидят без света, и непохоже, что это постояльцы.

– Предупреди Левинского. – Артем подошел к тюфяку и начал натягивать на себя куртку.

Я, честно говоря, не думал, что мы такие уж важные птицы, чтобы на нас тут готовилось нападение. В деревне – еще куда ни шло. Там мы наступили на мозоль старосте, но тут…

Морис бесшумно вылетел в ночь, и Артем сразу прикрыл ставни.

– Еще не хватало стрелой из окна получить, – пояснил он свои действия. – Береженого бог бережет. Я тоже не сильно верю в нападение… – начал он, но тут на дверь ощутимо надавили со стороны коридора. Следом раздался чей-то вскрик, и от второго толчка дверь слетела с петель.

Первого сунувшегося Артем угостил ножом, и тот, захрипев, повалился в комнату, пытаясь выдернуть засевший в груди клинок. Через него с ревом перепрыгнул трактирщик и, взмахнув топором на длинной рукоятке, кинулся на Артема. Еще один нападавший ринулся ко мне, намереваясь длинным колющим оружием пригвоздить меня к стенке. Отпрянув в сторону, я перехватил запястье бандита и, крутанув его вокруг себя, направил головой в сторону окна. Треск разлетевшихся ставень и мелькнувшие в окне ноги завершили это неудачное нападение. У Артема все получилось намного серьезнее и опаснее. Вскинутая им навстречу топору сабля не выдержала чудовищного по силе удара трактирщика и сломалась, но успела изменить траекторию топора, и он вошел почти на пол-лезвия в дубовые плахи пола. Если бы трактирщик бросил топор и воспользовался огромным мясницким ножом, болтавшимся у него на поясе, то схватка могла завершиться печально для моего товарища. Я прыгнул вперед, но уже не успевал к развязке на какую-то долю мгновения. Трактирщик попытался вырвать из пола засевшее лезвие топора, но даже ему пришлось для этого применить всю свою недюжинную силу. Это промедление его и погубило. Артем, отшвырнув бесполезный обломок сабли, метнулся к лежавшему на полу мечу вампира и, выхватив его из ножен, полоснул по рукам трактирщика. Меч сверкнул синим пламенем, и трактирщик откинулся на спину. Из вскинутых обрубков рук в потолок ударили два фонтана крови. И только следом раздался вой смертельно раненного зверя. Не сговариваясь, мы рванули в коридор, перепрыгнув через корчащегося трактирщика. Первое, что нам бросилось в глаза при свете чадящего светильника, – привалившийся к перилам человек с арбалетным болтом в груди и остекленевшим взором. Из комнаты Левинского доносился звон оружия. У самых дверей нам под ноги выкатились, хрипя, сцепившиеся в объятиях Алекс и один из бандитов. Проломив перила галереи, они рухнули в обеденный зал.

– Я помогу! – крикнул Артем, бросаясь за пролетевшими мимо нас двумя телами.

Заскочив в комнату, я увидел в углу Дару, пытающуюся взвести арбалет, ее заслонял собой кузнец, отбиваясь шашкой от наседавшего на него бандита. В другом углу схватился еще с одним Сергей. Я бросился к кузнецу, опасаясь, что он может не устоять на своей деревяшке. Бандит, услышав за собой шум, на миг отвлекся от кузнеца и оглянулся. Левинский взмахнул тяжелой казачьей шашкой, и я увидел, как рубились в гражданскую войну его соратники. Кузнец развалил нападавшего одним ударом почти до пояса. Второй бандит, видя, что остался один, мгновенно выскочил в коридор. Оттуда раздался полный смертельного ужаса визг, перешедший в хрип, и убегавший ввалился в комнату, пытаясь зажать разорванное горло. За ним следом скользнул хищный силуэт вампира.

Когда мы сбежали вниз по лестнице, в зале трактира тоже все закончилось. Алекс сидел на стойке и разливал что-то из бутылки в стаканы. Артем протирал льдисто сверкающий меч, наконец-то выбравший хозяина. Один из разбойников лежал у лестницы с неестественно вывернутой шеей. Второй валялся в луже крови у выхода на улицу. Видно, нас хранили какие-то местные боги. Положить столько разбойников, и без потерь, даже профессионалам не было бы зазорно.

– Почему вы не поспешили на помощь? – грозно вопросил Сергей.

– Морис попросил нас не беспокоиться, – улыбнулся Артем. – И потом, зачем создавать сутолоку, топчась под ногами у настоящих мастеров клинка?

– Прошу, господа, – пригласил нас к стойке Алекс. – У местного хозяина, как и в нашем мире, лучшее вино под прилавком. Кстати, где этот продавец даров Бахуса?

– Сливает последнюю жидкость в своей жизни, – показал я пальцем в потолок.

Все потянулись к стойке, возбужденно обмениваясь подробностями прошедшей схватки. Отсутствовал только Морис. Кто-то вспомнил о его подвигах, и Дара вознамерилась пригласить вампира в компанию. Я ее притормозил:

– Не мешайте, он сейчас тоже занимается дегустацией. Притом вполне заслуженно.

Глядя на реакцию, последовавшую на мои слова, я был вынужден признать, что мысль о том, чем сейчас занимался вампир, ни у кого не вызвала ярко выраженного неприятия. Морис прижился в нашей компании. Вот что значит совместный бой!

Алекс

Рассвет застал нас в пути. Передвигались мы теперь с большим комфортом, чем накануне. Вся прежде пешая команда была теперь на лошадях, и хозяева животных, оставшиеся в трактире, уже никому и никогда не смогут предъявить каких-либо претензий. По словам кузнеца, к середине дня мы должны были прибыть в город. С рассветом стало все больше попадаться встречных обозов. На нас не обращали особого внимания, за исключением главы одного большого торгового каравана.

– Господа путешественники, – учтиво обратился к нам этот меднолицый купец. – Существует ли еще трактир «Три брата»? И если да, все так же ли мерзко там готовят?

– Трактир никуда не делся, уважаемый, – не менее учтиво ответил ему Артем. – Вот только, боюсь, там должны в скором времени смениться хозяева.

– Если не секрет, что случилось с прежними? – поинтересовался караванщик.

– Они стали чрезмерно сильно интересоваться багажом проезжающих. – Артем возвел очи горе. – И Создатель покарал их за любопытство.

– Воистину справедливое решение, – горячо поддержал его начальник каравана. – В последний раз эти дети шакала обсчитали меня на кругленькую сумму, пользуясь тем, что команда под моим началом была небольшая, а трактир полон их знакомыми. – Он немного помолчал и, терзаемый любопытством, спросил: – А в чем выразилась кара Создателя?

– Они уже никого и никогда не обсчитают в этом мире.

Видимо, этот лаконичный ответ Артема полностью удовлетворил караванщика, и он, не менее учтиво попрощавшись, отправился догонять своих.

Двигаться торговцам таким темпом еще не менее пяти-шести часов. К этому времени насмерть перепуганный служка, которого отыскал в одном из стойл конюшни домовой Василий, успеет навести порядок в разгромленном трактире и предать земле невезучих разбойников. Тем более что Морис обещал позже проверить, как тот выполнил поручение. А когда тебе дает поручение вампир, еще находящийся в боевой трансформации, то поневоле сделаешь все, чтобы заслужить его одобрение. По крайней мере я бы постарался, а что уж говорить о робком помощнике конюха.

Глядя на своих спутников, я вспомнил, как Артем поделился ощущениями после первой схватки в лесу. Его тогда поразило, с какой легкостью он пережил убийство человека, совершенное им пусть и в пылу боя. Я-то уже давно не принимал на веру измышлений наших классиков о мучительных терзаниях по поводу загубленных душ. Жизнь заставила убедиться в совершенно обратном. Человек более жестокое животное, чем казалось Толстому или Тургеневу из уютно обставленных кабинетов родовых имений. Согласен, что хладнокровно задумать и осуществить убийство способен не всякий. Но, если возникает хотя бы малейшая угроза для жизни, с любого мгновенно слетает вся шелуха цивилизованности и жертва превращается в хищника, готового всеми средствами защищать себя или свой дом. Да если бы то, о чем рассуждают иные духовные столпы нации или человечества, претворялось в жизнь, половина призывников в Вооруженные Силы России неизбежно сходила с ума или кончала жизнь самоубийством. За время своей службы я ни разу не встретил – и не слышал, чтобы встречали другие, – человека, мучимого угрызениями совести за убийство стрелявшего в него. А многочисленные случаи ничем не спровоцированного насилия, я уж не говорю о мародерстве как с нашей, так и с противной стороны, быстро убедили меня, что большинство не будет испытывать угрызения совести, убив себе подобных из развлечения или вымещая таким образом злость…

Дорога уже долгое время петляла между холмов. По словам кузнеца, мы были почти на месте. И когда в очередной раз вильнув, дорога вывела нас на равнину, Дара засмеялась и восхищенно захлопала в ладоши. По широкой, трудолюбиво возделанной долине несла свои воды величественная река, на берегу которой сверкал многочисленными шпилями дворцов и сторожевых башен довольно крупный город. Со стороны реки к нему примыкал порт, весь в белых лоскутах спускаемых и поднимаемых парусов. Дару можно было понять. Даже нас, много повидавших на свете, захватила эта картина. Что ж говорить о девушке, не видевшей до сего дня ничего, кроме лесов и родной деревни. Сергей в детстве ездил с отцом в город, поэтому внешне он ничем не проявлял своего восхищения открывшейся панорамой.

Теперь можно было вздохнуть с облегчением. Как там все сложится дальше, я мог только гадать, но до города наш обоз докатился безо всяких приключений. Последовали короткие переговоры Левинского со стражей у ворот, и копыта лошадей зацокали по каменной мостовой.