Текст книги "История России от Ивана Калиты до династии Романовых (ХIV -ХVII века)"

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. РАЗЛАД В СТАНЕ МОСКВИЧЕЙ. СКАНДАЛЬНАЯ СВАДЬБА ВАСИЛИЯ ВТОРОГО

В 1430 году умер покровитель князя Василия, великий литовский князь Витовт, а сразу следом за ним отдал богу душу главный идеолог лагеря москвичей митрополит Фотий.

В ранее монолитной партии Василия пошли трения, шатания и разброд.

Все началось после триумфального возвращения боярина Всеволжского из Золотой Орды в Москву. Подросший и возмужавший юноша Василий принимал его в Кремле.

– Ну, проси, чего хочешь, дорогой мой человек! Представляю сейчас рожу моего дяди. Он семь лет к этому готовился! Каждое утро начинал с разминки голоса, затем пел, плясал! Учил себя по команде смеяться и плакать! Умора!

– Ничего мне от тебя не нужно, окромя твоей дружбы! – скромно потупил глаза Всеволжский.

– Считай, что она у тебя есть! – обнял его Василий. – И все-таки мы, Калитичи, не такие люди, чтобы оставить без награды человека, оказавшего нам столь важную услугу! Прошу тебя, боярин, не стесняйся! Все, что у меня есть, теперь твое!

– Я так вас люблю, великий князь, что у меня только одна мечта – породниться с вами! Есть у меня дочка, до того красивая, что даже у меня (ее отца) все внутри дрожит! Мечтаю, великий князь, чтобы вы создали с ней семью! Поверьте, вы будете самой сногсшибательной парой на свете!

– Симпатичная, говоришь? – чуть покраснел Василий. – Если симпатичная то, наверное, могу жениться! Ей-богу могу! Я уже представляю себе, как мы лежим с ней в постели! Благодать! Ай, да боярин! И суд мне выиграл, да еще дочку в придачу сосватал! Не человек, а клад! Я в восторге от тебя! Сейчас быстренько уладим все формальности и через пару дней сыграем свадьбу! Побегу, обрадую мамочку!

Однако Софья Витовтона отнюдь не разделяла восторгов сына.

– Ты че дурак? Не понимаешь, что тебя разводят?! – накинулась она на него. – Ты на ком жениться собрался? Что это за род такой Всеволжские? Это же курам на смех! Ты – великий князь! В жилах нашей семьи течет аристократическая голубая кровь! Мы богом избранные люди самой высшей пробы! А они голь перекатная! Чернь! Грязь из-под ногтей! Хамы! Черная кость! Безродное племя! Тля! Пигмеи! Дрянные людишки! Ничтожества!

– Успокойтесь, мама! – испугался Василий. – Я просто хотел отблагодарить его за услугу!

– А почему бы тебе не жениться на дочке конюха в благодарность, что он следит за твоим конем? Или кондитера, чтобы поблагодарить его за вкусное пирожное? Или трубочиста, который почистил тебе трубу? Прекрасные партии!

– Я все понял, мама! – покраснел от стыда Василий. – А что мне теперь ему сказать?

– Ничего. Ты – великий князь, а он ничтожество!

– Хорошо!

– Куда намылился? Разговор еще не окончен. Я думаю, тебе в самом деле пора жениться. А то я не вечная! Умру, а ты действительно женишься на дочери трубочиста! У тебя ума хватит!

Вскоре назначили свадьбу Василия Второго и Марии Ярославны, девушки из очень приличной семьи, внучки Героя Куликова поля, Владимира Андреевича Серпуховского.

Боярин Всеволожский не выдержал позора и уехал в Галич к своему недавнему оппоненту по процессу.

– Я добыл ему престол, а он, неблагодарный, растоптал мою честь! – рвал на себе кафтан Всеволожский перед князем Юрием. – Лучше бы я тогда в Орде проглотил свой длинный язык! Лучше бы я откусил эту болтливую часть своего тела! Лучше бы я его вырвал себе и съел с соусом! Зачем я задурил голову хану? Нет у Василия никаких прав! Его единственное право – это сесть в темницу за самозванство! Умоляю, накажи его, великий князь Юрий! Свергни узурпатора! А уж я так представлю это дело перед ханом, что он еще похвалит тебя. Язык у меня, как ты имел возможность убедиться, без костей!

Тем временем, на свадьбе Василия и Марии Ярославны произошел жуткий скандал с участием детей Юрия, Василия Косого и Дмитрия Шемяки (их отец проигнорировал приглашение).

Софья Витовтона, выпив на радостях лишку, заприметила на Василии Косом драгоценный пояс, весь усыпанный золотом.

– Это мой пояс! – стала кричать пьяная женщина. – У меня когда-то был такой! Я его узнала! Отдай мой пояс, вор!

– Успокойтесь, мама! – пытался образумить ее жених. – У вас никогда не было такого пояса. Он не ваш!

– Значит, его украли у тебя! Ты, как обычно, зазевался, а он его стырил! – Софья Витовтона схватила со стола кубок и запустила им в Василия Косого. – Что же это такое делается, гости дорогие! Моего сына прямо на свадьбе обворовали!

– Это не мой пояс! – кричал в свою очередь новобрачный. – Я никогда его в жизни не видел. Придите в себя, мама!

– Я давно уже пришла! Даже приехала! Теперь я вспомнила! Он похитил его у твоего дедушки, Дмитрия Донского! Точно! Когда твой дедушка умер, он снял его с трупа!

– Какого Донского, мама? Очнитесь! Он умер больше сорока лет назад! А Васе Косому нет еще тридцати! Да что с вами такое?! Пойдемте, я вас уложу в постель!

– Отдай пояс! – Софья вырвалась из объятий сына, бросилась к Косому и вцепилась в него, жутко вопя. – Бессовестный подлец! Это пояс Дмитрия Донского! Ты снял его с мертвого тела!

– Что вы делаете, мама?! – испуганно причитал Василий, бегая вокруг них. – Остановитесь! Умоляю! Не позорьте себя!

– Пошла вон, дура! Это мой пояс! – вопил Косой, однако из-за рыцарских представлений не смел тронуть женщину и не сопротивлялся.

Гости, перестав пить и веселиться, с изумлением смотрели на этот скандал.

Наконец, Софье удалось силой сорвать пояс. Она торжествующе подняла его над головой и с визгом пустилась в пляс.

Косой стоял перед гостями, как оплеванный, поддерживая двумя руками штаны, чтобы они не упали.

В этот момент из-за стола поднялся его брат, Дмитрий Шемяка, крепкий молодой человек огромной физической силы.

– Не будь ты бабой, я бы тебе морду набил, тетушка! – отчетливо произнес он. – Я смотрю у вас вся семейка воров! Сын украл великое княжение, а матушка занимается мелкими кражами! Сидеть с вами за одним столом честным людям – это значит себя не уважать. А вы, гости дорогие, внимательно посмотрите у себя по карманам: все ли там пока на месте? Пойдем, Вася! Пусть эта алкоголичка подавится!

Братья ушли, хлопнув дверью. Софья Витовтона вскоре угомонилась и уснула. Но все это имело далеко идущие последствия, о чем мы расскажем в следующей главе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. В КОТОРОЙ РАССКАЗЫВАЕТСЯ О БИТВЕ НА КЛЯЗЬМЕ И ВЗЯТИЕ МОСКВЫ ВОЙСКАМИ КНЯЗЯ ЮРИЯ ДМИТРИЕВИЧА, А ТАКЖЕ О ТОМ, ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО

Юрий, узнав о происшедшем на свадьбе, не стал больше медлить и объявил поход на Москву (весна 1433 года).

Время для военной компании оказалось очень удачным.

У Василия был медовый месяц. Он заперся с молодой женой в спальне и никого к себе не пускал.

Софья Витовтона после бурной свадьбы слегка приболела, а москвичи еще продолжали ее справлять, напиваясь каждый день.

Когда Василию доложили, что войска его дяди уже подошли к Москве, тот собрал по дворам некоторое количество пьяных воинов и местных алкашей (они теперь мало отличались друг от друга), и это войско, еле передвигая ногами, но распевая во все горло воинственные песни, отправилось на битву.

Недалеко от столицы на реке Клязьма он сошелся с Юрием, однако сражение продолжалась недолго. Пьяные воины Василия падали еще до того, как к ним прикасались, а некоторые прямо посреди сражения, вероятно, не понимая, где они находятся, пытались стрелять у неприятеля деньги «на опохмелку».

Сам великий князь, видя такое дело, схватил в охапку матушку и молодую супругу и бежал в Кострому.

Юрий занял Москву, взял под контроль государственные учреждения, забрал себе казну и сел править в Кремле. Однако, руководствуясь кодексом рыцарской чести, не стал добивать племянника. Вскоре они встретились, и Юрий, счастливый, что, наконец, сбылись его мечты, с барского плеча подарил Василию Коломну.

– Будешь работать в Коломне под моим началом! – покровительственно похлопал он по щеке племянника. – Пока что доходы твои небольшие, а там посмотрю на твое поведение!

Многим тогда казалось, что в стране окончательно решен вопрос с престолонаследием, однако, как оказалось, это было только начало.

Первым делом Юрий, который очень не любил пьянство и сам был трезвенником, к неудовольствию москвичей запретил продолжение празднования свадьбы и вообще ограничил продажу спиртного. Во-вторых, он стал отстранять от дел московских бояр, которые сидели на своих теплых местах уже много лет, давно и прочно погрязнув в коррупции.

Все это вызвало огромное недовольство в городе. Бояре привыкли к преимуществам своего должностного положения и не понимали, как без этого можно жить. Простые же люди были возмущены, что им запретили пить.

– Мы культурно отдыхаем! Отмечаем свадьбу нашего великого князя! А тут приходят какие-то люди и начинают учить, как нам жить! – кричали они.

– Черт знает, что такое! – ворчало боярство. – Нас обвиняют в коррупции, а мы всегда так жили и другой жизни не знаем и знать не хотим!

В результате почти все москвичи погрузили свое имущество на телеги и поехали жить в Коломну к Василию.

– Что происходит? – удивлялся Юрий, глядя на пустую Москву. – Кем мне теперь править?

Помыкавшись некоторое время без подданных, Юрий затосковал и вернулся к себе в Галич.

– Если москвичи хотят только бухать, а их бояре не могут жить без воровства, то я умываю руки! – объявил он. – Пускай Василий сам правит своим испорченным народом!

Обрадовавшись столь легкой победе, Василий, прежде всего устроил суд над боярином Всеволжским, который, отмечая победу Юрия (для него при «сухом законе» сделали исключение), не заметил, как из города исчезли сначала москвичи, а потом сам Юрий.

– За твои преступления ты заслуживаешь казни, подлец и изменник Всеволжский! – объявил ему Василий. – Ты совершил самое страшное преступление из всех возможных – обманул меня! Но я милосерден! Потому к незаслуженной радости твоей, освобождаю тебя от смерти. Чтоб ты, однако, на всю жизнь запомнил совершенный тобой проступок, а равно не смог совершить подобное в будущем, я повелеваю тебя ослепить.

Боярин Всеволжский стал первым инвалидом по зрению в этой гражданской войне, однако далеко не последним. Василий же, поздравляя палачей с хорошо выполненной работой, естественно, не догадывался, что похожая судьба ожидает его в будущем.

ГЛАВА ПЯТАЯ. ВТОРОЕ ВЗЯТИЕ МОСКВЫ КНЯЗЕМ ЮРИЕМ ДМИТРИВИЧЕМ И ЕГО ГИБЕЛЬ

Василий после бегства из Москвы своего дяди, Юрия Дмитриевича, возомнил, что сам бог помогает ему и стал готовиться к нападению на штаб-квартиру врага, город Галич.

Никакого практического смысла в этой войне не было, так как князь Юрий и так добровольно отказался от великого княжения. Однако Василий очень хотел показать свою силу и стереть у народа память о его позорном поражении на Клязьме.

Первый блин вышел комом. В сентябре 1433 в битве на реке Куси, которая прикрывает Галич с юга, московские войска были разбиты дружиной под командованием Василия Косого и Дмитрия Шемяки (сам Юрий, считая, что конфликт исчерпан, не участвовал в сражении).

Узнав о поражении, Василий, однако, не смирился и сам повел войско на Галич, пожег городские посады, однако не смог взять крепость и удалился. Юрий в это время молился в Белозерском монастыре и крайне удивился, когда ему сообщили о новом походе племянника.

– У Василия, что шарики за ролики зашли? – поражался он. – Я ему отдал великое княжение, сиди себе да радуйся и управляй своими алкоголиками и взяточниками. Зачем он на меня нападает? Может, его бешенная собака покусала? Не слышали такого?

Никто такого не слышал, но сыновья стали уговаривать отца вновь идти на Москву.

– Если мы оставим все, как есть, и утремся в своей обиде, то он так и будет дальше нападать на нас, как бешенный пес! – уговаривал отца Дмитрий Шемяка. – Мы понимаем, папа, что тебе не понравилось в Москве. Нам тоже там не очень нравится. Но после того, что Васька натворил, у тебя остается единственный вариант, чтобы не потерять честь. Надо снова стать великим князем, а Ваську поймать и казнить, как собаку!

В конце концом, Юрия уговорили, и он вместе с детьми двинулся в поход. Решающая битва состоялась в марте 1334 года недалеко от Ростова и вновь завершилась полным поражением москвичей.

Василий бежал в Нижний Новгород, где стал готовиться к нелегальному переходу границы с Золотой Ордой и дальнейшей судьбе политического эмигранта.

Юрий повторно занял Москву, арестовав там среди прочих мать и жену Василия. Перепуганные московские бояре, боясь погромов, старались теперь по всем угождать ему, а простой народ, наступив на горло собственной песне, временно перестал пить.

Юрий стал входить в курс дел и даже с наскоку провел денежную реформу. На монетах, которые он выпустил, изображался всадник, поражающий змия (сейчас – это герб Москвы).

Почти все рабочее время отнимали у Юрия кадровые вопросы и борьба с коррупцией. Он ежечасно вызывал к себе чиновников, уличая их в воровстве и кумовстве.

– Я вас всех выведу на чистую воду! – грозил он перепуганным бюрократам. – Я вас, коррупционеры, в бараний рог скручу и отправлю туда, куда Макар телят не гонял!

Однако уже через несколько дней проведения оперативно-следственных мероприятий, бояре угостили его вкусными сладостями, которые он по неосторожности попробовал. Юрию стало нехорошо, и он скоропостижно скончался (июнь 1334 года).

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ПРИКЛЮЧЕНИЯ КОСОГО

Бояре, не скрывая своей радости, вновь пригласили в Москву Василия Второго, который уже сидел на чемоданах в Нижнем Новгороде, ожидая попутного корабля, чтобы эмигрировать в Золотую Орду. Получив известие о смерти дяди, он сразу воспрянул духом и поспешил в Москву.

Старший сын Юрия, Василий Косой (чтобы отличать его от тезки, Василия Второго, будем называть его просто Косой), впал в транс из-за смерти отца и совершенно растерялся. Он и раньше не отличался стойкостью духа, а тут, можно сказать, поплыл. Сначала Косой было объявил себя великим князем, но выглядел при этом настолько жалко и говорил таким упавшим голосом, что ему не поверили даже собственные братья, а московские бояре и слушать не захотели.

В поддержку изгнанника Василия Второго в Москве собрался огромнейший митинг, на котором с зажигательной речью выступил брат Косого, здоровяк и культурист Дмитрий Шемяка.

– Косой мой брат и после смерти нашего отца – самый дорогой для меня человек. Но я не считаю его великим князем! – под аплодисменты митингующих заявил он.

– Во-первых, я всегда стоял за закон, который гласит, что наследником великого князя должен быть старший в роду. За это выступал и наш покойный отец, Юрий Дмитриевич, идеи которого для меня святы! Старшим в роду я признаю Василия Васильевича!

Митингующие встретили его слова радостными криками и громом оваций.

– Во-вторых, я прекрасно знаю личные качества обоих претендентов. Василия Васильевича я знаю, как надежного человека, на слово которого всегда можно положиться! Он настоящий благородный рыцарь! А кто такой мой брат? Хочу всем сказать по секрету, что это я прозвал его «косым» еще в детстве, потому что, когда мы боролись, он так меня боялся, что походил на косого зайца! А кто-то из вас хочет, чтобы нашей страной управлял заяц!? Есть здесь такие?!

– Не хотим! – подхватил народ и принялся скандировать: – Заяц пошел вон! Заяц пошел вон!

– Ура благороднейшему рыцарю Василию Второму! – неистовствовал Шемяка вместе с толпой москвичей.

Косой обиделся на всех, набрал где-то шайку разбойников и бродяг и поехал колесить по стране, грабя и разоряя небольшие городки.

Впрочем, даже в уголовной среде он не пользовался большим авторитетом. Опытные бандиты смотрели на него свысока, говоря о нем: «Одно слово, что князь, а в серьезном деле только разве что на шухере поставить».

В январе 1435 года Косой попытался дать сражение великокняжеским войскам на реке Которосли (между Ярославом и Ростовом), но был полностью разбит.

Как раненный зверь, он ушел в леса зализывать раны.

В это время его брата, Дмитрия Шемяку, арестовали в Москве.

– Я не такой дурачок, чтобы оставлять на свободе своих возможных конкурентов. – объяснил свое решение Василий. – Я, конечно, благодарен Шемяке за поддержку, но мне спокойнее, если он будет сидеть в темнице!

Узнав о таком коварстве «благороднейшего рыцаря Василия», дружина Шемяки, а это как пишет летописец «500 братков-дворян», отправилась на помощь к Косому.

Имея теперь военный костяк, Косой быстро оброс большим количеством лихих людей. Он уже не довольствовался мелкими пакостями, а взял штурмом города Устюг и Галич.

Решающая битва состоялась в мае 1436 года на Ростовской земле.

Косой по предложению одного из своих корешей утвердил коварный план: заключить для отвода глаз перемирие и затем напасть на расслабившееся московское войско.

Так и сделали. После заключения перемирия москвичи тут же разбрелись по окрестным деревням в поисках самогона.

Тем временем, отряд Косого ворвался в их лагерь, где находился сам Василий Второй. Великий князь, не зная, что делать, в шоке схватил трубу и стал дудеть в нее, вероятно, надеясь этим испугать врагов. Его дружинники очень злые потому, что местные жители успели предусмотрительно спрятать самогон, услышав звук боевой трубы, со всех ног бросились на помощь. Они буквально ворвались в лагерь в ярости, что их обломали с выпивкой. Люди Косого, не ожидавшие этого, пришли в панику и бросились наутек. Их предводителя скрутили и под арестом доставили в Москву.

Василий приговорил Косого к тому же наказанию, что и Всеволжского, ослеплению (он считал, что это наиболее адекватная мера ответственности практически за любое преступление).

После приведение приговора в исполнение Косой прожил еще больше десяти лет совершенно другой жизнью. Несчастного нищего слепца (у него еще отняли все имущество) пригрели старые знакомые по воровским делам. С ними он еще много чего наворотил, шокируя своей преступной деятельностью родственников и возмущая общественность. Однако, о его криминальных «подвигах» нужно писать отдельную книгу. Здесь же мы прощаемся с этим персонажем, поскольку он не имел больше никакого отношения к борьбе за великое княжение.

С уходом Косого с политической сцены на Руси временно восстановился мир.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. РЕЛИГИОЗНЫЙ КОНФЛИКТ

В мирную паузу, образовавшуюся после ослепления Косого, на арене истории возник религиозный конфликт.

После смерти митрополита Фотия (1401 год) византийских патриарх прислал на Русь преемника, некоего митрополита Герасима, у которого любимой присказкой было «Герасим на все согласен». Несмотря на такой девиз, митрополит не решился ехать в Москву, опасаясь попасть под горячую руку кому-нибудь из воюющих князей, а остановился в Смоленске.

– Я на все согласен, кроме того, чтобы меня убили! – объяснил Герасим свой поступок.

Однако Смоленск оказался не безопаснее Москвы. Литовский князь Свидригайло, воюющий за власть со своими родственниками, обиделся на митрополита за то, что тот вошел в тайный сговор с его врагами, и сжег Герасима на костре.

Русь снова осталась без митрополита.

В этот раз византийский патриарх долго не присылал преемника. Надо отметить, что к этому времени ранее могущественная Византийская империя, была почти полностью захвачена турками. Лишь одна ее столица, Константинополь, оставался гордо стоять, возвышаясь над проливом Босфор, среди турецких владений.

В такой обстановке патриарх совершенно забросил работу и целыми днями бегал на набережную, ожидая вместе с другими зеваками появление турецких кораблей.

– Я что им каждый день по митрополиту присылать должен? – отмахивался он на просьбы заняться русской митрополией.

Только в 1437 в Москву прибыл новый митрополит, грек Исидор. Это был ученейший человек, друг философов и сам богослов, большой любитель Платона, Цицерона, Софокла и Гомера.

Василий, который ничего такого не знал и не читал, с самого начала невзлюбил нового главу русской церкви.

– Строит из себя умного! – раздраженно говорил он. – Какие-то непонятности говорит! Заумные слова! Одно слово – интеллигент! Так и хочется дать ему в морду!

Едва приехав в Москву, Исидор засобирался в командировку в Италию на Вселенский собор, где католические и православные священники собирались дискутировать о догматах веры и других богословских вопросах.

– Ты с католиками долго не болтай! Сразу бей им в рыло! – инструктировал его перед поездкой Василий. – Эх, мне бы поехать с ними разобраться! Не могу! Мне еще здесь кое-кому накостылять надо. Но ты учти, если не надоешь по рогам папе Римскому, я тебя уважать перестану!

В Ферраре, а затем во Флоренции лучшие умы Европы месяц за месяцем бились в споре, пробуя все хитрости богословской диалектики. Предметом спора между католиками и православными были три основных вопросов:

– Об исхождении Святого духа. Католики доказывали, что он исходит от Отца и сына, а православные, что только от Отца. Об этом спорили каждый день с утра и до обеда, как бы для разминки, чтобы затем перейти к более принципиальному второму вопросу;

– О загробной жизни. Православные считали, что после смерти человек попадает либо в рай, либо в ад, а третьего не дано. Католики стояли за то, что, кроме этого, есть чистилище, где находится некий «средний класс», т.е. в основном людишки, которые при жизни не совершили никаких серьезных злодейств, но и хорошего тоже особо ничего не сделали. В чистилище этих людей, которые, как говорится «ни рыба, ни мясо» понемногу поджигают, чуть-чуть терзают, умеренно обдувают ветрами, но в целом их положение достаточно комфортное по сравнению с теми, кто томится в аду;

– Третий вопрос был самым принципиальным. Касался он не шуточных вещей – таинств евхаристии, то есть причастия. Суть спора была в том, какой хлеб может быть употреблен в священнодействии: пресный или квасной. Как мы понимаем, чтобы победить в таком споре нужно было быть не только знатоком в богословии, но и искусным кулинаром. Поэтому этот вопрос разбирался ближе к вечеру, чтобы потом сразу идти хорошенько подзакусить.

Был еще четвертый вопрос, о котором почти не говорили в слух, но всегда держали в уме – является ли папа Римский главой христианской церкви или у него есть равный по рангу коллега, Византийский патриарх.

Нечего говорить, что все эти вопросы были настолько серьезными и глобальными, споры жаркими, а соперники непримиримыми, что собор продолжался несколько лет, а мог бы продолжаться по сей день, если не одно обстоятельство.

Дело в том, что в глубине души православные византийцы надеялись, что, если они предадут свои идеалы и согласятся с католиками, то за измену получат в награду финансовую и военную помощь в борьбе с турецкой угрозой.

Поломавшись для виду четыре года (1438—1442 годы), они согласились с католиками во всем, за что получали от папы Римского несколько тысяч флоринов и триста воинов, которые должны были теперь защищать Византию (наверное, по аналогии с тем же количеством спартанцев, вставших на пути персов в Фермопильском проходе).

Митрополит Исидор, подписав вместе с другими Флорентийскую унию о присоединении православной церкви к католической, вернулся в Москву (1441 год).

Народ с нетерпением ожидал своего Владыку, поскольку уже много лет не слушал митрополичьей проповеди. По случаю его приезда на улицах собрались толпы людей, которые в радостном возбуждении бежали в Кремлевский Успенский собор. Храм не смог вместить в себя всех желающих, большинству пришлось стоять на улице, прислушиваясь к Литургии.

– Принес я вам добрую и радостную весть, прихожане! – между тем, объявил Исидор. – Закончилась долгая, изнурительная и никому не нужная борьба двух христианских церквей: православной и католической. Бог на свете один, правда его одна и церковь должна быть одна. Посему повелели отцы обоих наших братских церквей, что быть отныне одной христианской вере на Земле, а папа Римский стал главой нашей церкви. Как писал в древности великий поэт Гомер…

Но никто не узнал, что писали Гомер, Платон, Цицерон и другие авторы, на которых хотел сослаться в своей речи Исидор.

– Мне по фигу, что писал Гомер! – на амвон неожиданно для всех выскочил великий князь Василий и дал, растерявшемуся митрополиту, в пятак.

– Вы что с ума сошли? – только и смог сказать глава русской церкви, и тут же получил увесистый пинок под зад.

– Что вы хулиганите?! Я считаю…

– Мне плевать, что ты считаешь! – наступал на него Василий. – Я тебе повелел избить папу Римского, а выходит он избил тебя?! Православие слить хочешь?! Да я тебя, падла еретическая, на куски порву! Я тебя твоего Нерона с Цицероном сожрать заставлю! Я тебя прямо здесь завалю, интеллигент вонючий!

Дискутировать с учеными на Флорентийском соборе оказалось для митрополита Исидора не в пример легче, чем с Василием Вторым. Он бросился из церкви, но был схвачен, арестован, заточен в монастырь, из которого снова бежал уже за границу.

Там он сделал неплохую карьеру и прожил еще больше двадцати лет, окончив жизнь сообразно со своей ученостью – деканом коллегии кардиналов в Риме. Однако всю оставшуюся жизнь он не мог спать спокойно, каждую ночь просыпаясь в поту, ему снился Василий, который гонялся за ним с длинным ножом и беспрерывно страшно кричал.

С отъездом митрополита Исидора русская православная церковь, не признавшая Флорентийской унии, фактически стала автокефальной, то есть независимой от православной церкви Византии.