Текст книги "Фантазёр"

20. Сирень

 
Сирени ветка покачнулась,
И ты лучисто улыбнулась.
Щелчками фотоаппарата
Поймал любви расцвет когда-то…
 

Май, возвращение из аллергической эвакуации, аккурат под цветение сирени в Москве. И обязательный поход на экскурсию в Ботанический сад МГУ на Воробьёвых горах. В самый большой сирингарий страны.

Сирень создаёт особое настроение. И весна уже настоящая, и лето скоро придёт, и жизнь становится сказочно лёгкой и какой-то очень милой. Водопады мимимишности!

Ходим, слушаем экскурсовода, нюхаем. Я снимаю фоторепортаж – читательницам нравятся картинки цветущих кустов. Пышные белорусские сорта – Минчанка, Партизанка. Здесь обязательно нужно сделать портрет и нежно поцеловаться. В этих ароматных облаках можно целоваться бесконечно!

Можно и ещё кое-чего, думаю игриво. Но – слишком многолюдное место, приберегу настроение до вечера. Самое романтичное время года. Самое романтичное.

Вечером я ласкаю твоё лицо.

Разгорячённое личико – эрогенная зона для настоящих эстетов!

Лицо любимой в моих ладонях. Умываю без воды щёчки и глазки, губы, лоб, шею. Делаю пассы! Млеет, губы приоткрыты, ресницы дрожат.

Слегка царапаю, ладони в мозолях от турника. Сдерживаюсь, чтобы не впиться губами, и снова поглаживаю… так можно бесконечно зависать.

Гадалки водят пальцем по руке, считывая линии жизни. Яна читает мою книгу жизни губами. Скользит по страницам слева направо и обратно, по кругу. И я начинаю следом перелистывать каждый её пальчик.

Моё прошлое растворяется в этом поцелуистом движении. А будущее? А будущего нет, его не нужно.

Ничего не нужно, только зависнуть навеки в этом миге между прошлым и будущим. И миг этот называется «Мы».

Остановите время, для чего оно влюблённым?

21. Впечатления. Австрия

На прекрасном голубом Дунае. Вена, столица музыки и родина психоанализа. Гуляется здесь замечательно!

В Москве в марте ещё снег, а в Вене – солнце и травка зеленеет. В Штадтпарке – золотой памятник Штраусу. В мае добро пожаловать в розарий Фольксгартена. Только поспешите, пока газоны вокруг розовых кустов туристы не вытоптали.

Но самый главный венский лайфхак – не пирожные в кафе «Ландтман», и не пиво в университетских трактирах, и даже не суши в китайских фастфудах Нашмаркта. Главное удовольствие – взять напрокат велосипед и отправиться на дунайский остров. Можно и в северные пригороды, штурмовать холмы, исследовать виноградники и посмотреть на город сверху. Да хоть до самой Братиславы добраться!

Мы так далеко не собираемся, достаточно объехать остров и покататься в Пратере, городском парке аттракционов. Там колесо обозрения, американские горки и качели-карусели. Заправляют всем цыгане. Колоритно.

Остров кажется бесконечным, велодорожек много, мест для пикников тоже. Закупились провизией, шнапсом и вином. После шнапса хочется либо заняться любовью тут же, на полянке, либо заснуть богатырским сном. Но Яна решила искупаться в Дунае! Вода тёплая, ну, почти тёплая. Местные пацаны прыгают в воду с быков метромоста. Как они туда залезают, категорически непонятно.

Яна раздевается, быстро заходит в воду, чтобы венцы не успели заинстаграмить, и рассекает дунайские волны. Видел бы Штраус, вот бы вдохновился! Я стягиваю футболку для вытирания – полотенца у нас нет.

На острове многолюдно в выходные. Часто проводятся музыкальные фестивали. А в будни тихо и дико. Едем неторопливо, по дальней оконечности, даже в какую-то чащобу умудрились зарулить. Добрались почти до аэропорта. Разворачиваемся в обратный путь, Яна крутит педали чуть впереди. Вдруг её велосипед уходит резко вправо – совершается манёвр встречного уклонения. Всё бы ничего, но пожилой импозантный усач совершенно голый! Я только успеваю подумать: как же ему с голыми яйцами, удобно ли на велосипедном сиденье? И едва успеваю затормозить. Яна резко остановилась и смотрит на меня круглыми глазами. В них стыд, удивление и ужас.

– Ты ви-и-идел?!

– Ну да. Во даёт!

– Он голый!

– Да! Круто!

Всё настолько быстро произошло, что я ещё перевариваю увиденное. И меня больше удивляет реакция Яны, чем голый мужик на велике. Собственно, голых мужиков было даже двое! Яна не может успокоиться, увиденное её сильно впечатлило. Она трясёт головой, как будто пытается выкинуть из памяти внезапную встречу.

– Вовёнок! Это же пипец! – В голосе Яны одновременно смешались восторг, возбуждение и негодование. Я уже и сам начинаю заводиться.

– Дас ист Виенна!

В Вене не только активный отдых, музеи и музыка. Здесь есть австралийский паб в центре города, позади Венской Оперы. Там накормят кузнечиками, мясом крокодила и кенгуру. Бармены и официанты – строго австралийцы и новозеландцы. Роберт Винклер – владелец не только этого бара, но и других символов Вены – кафе «Ландтман» и «Моцарт». Рассказывает, что австралийский бар открыт специально для тех, кто путает Австрию с Австралией. Таких людей, как оказалось, немало.

Ну, даже если это и шутка, то неплохая. Когда ещё доберёмся до Австралии!

Кстати, насчёт пива. Обычно туристы посещают отмеченные в путеводителях Сальм Врой и Зибенштерн Врой. Но мало кто знает, что на территории кампуса Венского университета, где медицинский факультет, недалеко от памятника Бильроту находится отличный трактир с правильным пивом.

Хорошо быть венским студентом!

Под медфак отдан бывший госпиталь, открытый императором Иосифом II. Главное здание Медицинской академии – Йозефинум – называется так в честь монарха-основателя. И в нём находится недоступный посторонним музей истории медицины. С редкими экспонатами. Вот туда мы и прорвались, пользуясь знакомством с профессурой Венской Приватклиники. Помощница профессора Райнера Котца договорилась с администрацией музея, и нас пустили на экскурсию вместе с группой студентов.

Рассматриваем знаменитые флорентийские анатомические модели. Они изготовлены из воска. Выглядят как пластиковые раскрашенные муляжи, вполне современно. Хотя им уже триста лет. В акушерской коллекции мне понравились модели, показывающие предлежание плода. Так медики называют положение ребёнка внутри матки.

– Яна, смотри, очень наглядно! Вот так пойдёт головой вперёд, а вот так – ягодицами. А если боком, то первым выходит плечо или рука, и акушер должен развернуть ребёнка.

– Ой!

– А ещё щипцами тянут! Ну, раньше тянули, сейчас проще кесарево сделать.

– Мне не очень приятно на это смотреть.

– Страшно? А мне интересно!

Да, обучение в имперской медакадемии было на уровне.

* * *

Гуляем по городу, от кофейни к кофейне. В зоопарке, Шёнбрунне, Аугартене, вдоль дунайского канала. Я без конца говорю и показываю. Вену часто посещаю, и мне нравится быть гидом. Главное удовольствие – это обмен впечатлениями.

Впечатления – то, что крепко впечатается в память. И запоминаются не красоты, а сопереживания с близкими людьми. Посидеть в кафешке, сфоткаться в обнимку с десятилитровой бутылкой шампанского, с красивой пироженкой, с граффити Зигмунда Фрейда, с имперским памятником королю-льву рядом с дунайскими шлюзами.

Viribus Unitis – «Объединёнными усилиями», личный девиз австрийского императора Франца-Иосифа.

Интимное единение только так и возможно. Общими усилиями.

Клянусь инстаграмом! И ватсапом.

22. Вирус фантазма

«Если ты думаешь, что внутри тебя сидит другой человек, лучше сразу купи тест на беременность».

Алексей Андреев

– А что потом?

– А потом? – прерывисто переспрашивает Яна.

– Что он дальше сделал?

– Он…

Пауза. Зависание. Глаза закрыты.

– Потом он перевернул меня на животик и резко вошёл в попку! Ах!

– Так сразу! – деланно изумляюсь я.

– Да! Так сразу!

– И-и-и? – возбуждённо-вопросительно тяну я.

– И начал меня трахать!

– Да?

– Да! Сильно! Резко! Прям в попку! – выдыхает Яна, совершает несколько резких движений мне навстречу и бурно кончает.

Фантазирование иногда похоже на болезнь, вирусы её страшно заразны. В свои фантазии я затаскиваю близких и крепко там удерживаю.

В сексе фантазия расцветает особенно бурно. Нет, конечно, сценарии непосредственных упражнений довольно стандартные. Тут придумать нечто новое затруднительно, мировая культура всё уже давно придумала. Но пространство для вариативности ещё остаётся.

Я давно подметил, что если во время прелюдии разбудить воспоминания о предыдущем сексуальном опыте, то интенсивность любовного взаимодействия стремительно повышается. Потому что активируются дремлющие нейронные сетки. И такие появляются новые краски с оттенками, что просто ах и ох!

Поэтому я любил заводить разговоры о прошлом. Сначала осторожные, а постепенно всё более откровенные. И чем больше интимных подробностей всплывало, тем острее и чувственнее становилось наше единение. Ведь и все удовольствия, и пик наслаждения – оргазм – находятся у нас в голове. Там же, где и память.

Интересным было то, что воспоминания каждый раз обрастали новыми деталями. Сначала они были довольно схематичны. Ну, мол, был секс с соседом по общежитию или с врачом. То потом появлялись дополнительные подробности. Кто и что говорил, как и куда направлялись, что делали и какие испытывались эмоции.

– А потом он как бы случайно дотронулся до моей груди. Ну, он же меня слушает трубкой, и это естественно – случайно коснуться груди.

– А потом?

– Ну а потом он назначил ещё один приём.

– Ты пришла?

– Ну конечно! И он пригласил меня на свидание.

– Так сразу? И ты согласилась?

– Ну да. А почему нет?

– Тебе интересно было?

– Да. Взрослый мужчина, а я студентка. Со студентами уже не так интересно.

– И что делали?

– Катались по городу на его машине, а потом к нему домой поехали. Он сказал, это его квартира, бывшая жена в другой живёт.

– Ты же знала, что секс будет.

– Конечно знала! Я и хотела!

– Какие женщины хитрые! Даже не кокетничала?

– Ну, немного.

– И что там было, как всё происходило?

– Ну… мы посидели, выпили немного шампанского…

– И?

– Он стал меня целовать.

– Прям в губы?

– Нет, сначала взял за руку и поцеловал в щёчку.

– О! Тонкий ход! Щас я тебя тоже поцелую!

Я засопел от нетерпения и накинулся на любимую. Возбуждение накрыло волной крупной дрожи, и я забился в лихорадке. Иногда у меня такая реакция происходит, когда резко и сильно возбуждаюсь. Начинает колотить, зубы выбивают дробь, и мне холодно, как на морозе! Помогает завернуться в одеяло или залезть под горячий душ.

Вспоминаю курс патофизиологии. Лихорадка может быть не только от микробов, но и «от головы». Она инициируется терморегуляторным центром гипоталамуса – крохотной зоной мозга.

Страстно двигаемся, но я не унимаюсь, продолжаю расспросы.

– А дальше?

– А потом мы разделись.

– Как?

– Просто скинули вещи.

– И?

– Ну потом просто сексом занимались.

– Как?

– В разных позах.

И мы в разных позах. Неугомонно и яростно! Обожаю такое состояние. Не рутинное перепихивание с исполнением номеров обязательной программы. А с полной отдачей и на волне энтузиазма. Как будто недавно познакомились и эти встречи – первые наши свидания.

Секс – лучшее место приложения наших фантазий и всяческих игр. Ведь в сексе главное – голова!

Бурно кончаем. Отдыхаем. Но силы быстро возвращаются. Продолжается и допрос.

– А по-разному – это как?

– Ну сначала я легла на спину, и он в меня вошёл.

– А потом?

– А потом он меня перевернул и вошёл сзади, как я люблю. Ах!

– О, давай я так же сделаю. А в попку?

– Нет!

– Ну честно скажи. Признавайся!

– Ну да!

– Что – да?

– Да – значит да!

– Ты же боишься!

– Тогда не боялась!

– Ага, а со мной боишься!

– Ну замолчи уже, давай трахай!

Заткнулся. Делаю дело. Круто!

Год за годом фантазия становится всё изощрённее. Уже недостаточно воспоминаний. Нужно, чтобы любимая женщина обогащалась новым опытом. Настоящим. И я начинаю подбивать на контакты с новыми партнёрами – это же так просто и ничего такого страшного. Всё для разнообразия сексуальной практики! Не с кем попало, конечно же. Сама решай, с кем.

А ещё я требовал оргий!

На самом деле групповая современная оргия – дело непростое. Утрачена культура организации и проведения этих древних мероприятий. Для наглядности посмотрите американскую комедию «Старая добрая оргия» в переводе Дмитрия Пучкова-Гоблина.

Французы ещё как-то пытаются рулить процессом, всё-таки звание самой любвеобильной нации обязывает. Но и у них получается слабовато. Мне рассказывали историю русских, развлекавшихся в тематическом отеле «Хельга». Там целенаправленно обустраивают разнообразные соития между постояльцами.

Женщине в целом понравилось, она залипла сильно на парочку постояльцев и наслаждалась на полную катушку! А муж её страшно приревновал и в результате получилось не очень. Можно свалить всё на мужской консерватизм, но я считаю это недоработкой организаторов. Если у людей отсутствует специфический опыт или воспитание не позволяет отпускать супругу с поводка, это необходимо учитывать.

Эх! Жаль, что исчез целый культурный пласт. Цивилизация выдавила сферу эротики на обочину порнобизнеса. Это неправильно. Может, поэтому человечество теряет способность любить и размножаться естественным путём? Посмотрите, сколько клиник ЭКО появилось!

23. Шило из мешка

Ницца – центр французской Ривьеры. Жить здесь приятно, радостно и статусно!

Налево – пафосное Монако, Ментон и улыбчивая Италия. Направо – силиконовая долина София-Антиполис, Антиб, Канны, Прованс. Позади – Приморские Альпы.

Прямо передо мною – пляж и Средиземное море. И самолёты заходят на посадку в третий крупнейший аэропорт Франции. Сначала застывают в небе, нацелившись носом на Кап-Ферра, словно поглядывая сверху на виллы миллиардеров. Потом закладывают резкий поворот и выходят на финишный отрезок посадочной траектории. Медленно-медленно проплывают перед глазами отдыхающих на гальке и слоняющихся по Променаду-дез-Англе. Люблю помедитировать на разноцветные, обтекаемые тушки джетов. Красиво идут!

Накапливаются интересные знакомства и наблюдения, формируются привычки.

Привычка покупать букеты супруге на рынке Кур Салейя – у общительного толстенького цветочника. Месье работает вдвоём с сыном, круг его клиентов широк и демократичен. Утончённый, в буквальном смысле, хозяин пары русских борзых. Одетый так изящно, что я минут пять изучал его краем глаза. Неудобно всё-таки пялиться, когда рядом стоишь в ожидании своей очереди. Вообще большинство покупателей цветов выглядят богемно и празднично. Удивляюсь, зачем они так тщательно наряжаются? Наверное, что-то в жизни я ещё не понял.

Пожилые и среднего возраста мадам подолгу беседуют и неторопливо складывают цветочные композиции. Точнее, хозяин царства растений собирает для них красивые икебаны. Правда, иногда женщины берут один-единственный цветочек.

Я подружился с цветочным кутюрье. Мы обмениваемся подарками. Из России привёз вяленую кету, дар Охотского моря. Француз очень удивлялся, когда показал ему в гуглокарте, откуда прибыл презент, и после сообщил, что рыбка хорошо зашла с розовым вином! Мне в ответ делает солидные скидки. Похвастался, что поставляет цветы на яхту «А» Андрея Мельниченко, даже побывал там с партией товара. Хорошие контакты!

Рядом с цветочной лавкой находится консервери Ля Бель Илуаз. То самое заведение, про которое ходит анекдот:

«Сидят Чапай и Петька – мечтают о мирной жизни.

– Эх, Петька! Вот кончится война, заживём! Построим в деревне библиотеку, консерваторию!

– Да… консерваторию… и пулемёт на крыше поставим!

– А пулемёт-то зачем?!

– Консервы, Василий Иванович, нужно охранять. Разворуют».

Французы мечту Петьки воплотили в жизнь. Лучшие в мире сардинки и рыбные паштеты, даже суп из омаров есть! Оформлены консервные баночки, судя по их виду, выпускниками художественной академии. Выйти из кулинарного бутика с пустыми руками невозможно.

Ещё меня очаровали серебряные ложечки в антикварном магазине. Мы как-то заглянули в один из таких складов рухляди. Обычно, когда помирает какая-нибудь древняя старушка, наследники продают целиком всю обстановку жилища старьёвщикам. А те уже распределяют вещи по блошиным рынкам и лавкам. Ксюша называет их «вонючими магазинчиками» из-за специфического запаха.

Посетителей в одном из таких заведений торговли прошлым не было. Владелица, женщина лет шестидесяти, неторопливо показала нам закрома. Меня особенно заинтересовал противогаз, похоже, помнивший Верденскую мясорубку. И медицинские издания 1910 года. Я вытянул наугад, из кучи книг с одинаковыми обложками, руководство по ЛОР-болезням. Мы уже собирались уходить и вежливо попрощались. Внезапно мне пришла мысль, что вполне возможно раздобыть здесь старинное чайное ситечко. Ну, которым Остап Бендер очаровал Эллочку-людоедку. Ситечек в наличии не оказалось. Зато нам показали целый шкаф, набитый наборами серебряных столовых приборов! Хозяйка вытаскивала из недр пыльные, разваливающиеся коробки и демонстрировала спрятанные в них сокровища.

– Это модерн, это эпоха Наполеона, а это Людовика…

Я обалдело смотрел на потускневшие от времени ложки с вилками.

– Какого Людовика? – с трудом выдавил я вопрос. У меня не укладывалось в голове, что такая древность находится не в музее, а продаётся в пыльной лавочке. Может, мадам так шутит или того, рехнулась.

– Людовика XVI.

– Так им что, двести лет???

– Да, около того.

– Быть не может!

В итоге мы купили несколько чайных ложечек разных эпох. Я всё-таки не поверил, что нас не обманывают. Ну или, может, мы что-то неправильно поняли, и это была стилизация? Тем не менее приборы стоили недёшево и вид у них был старинный. Купив бутылку аммиака, я отчистил ложечки и забрал несколько штук в Москву. Одну подарил Яне.

В общем, Ницца вполне соответствовала своему статусу мирового курорта, исторического места и центра красивой жизни. Ксюша сильно привязалась к Франции. Складывалось впечатление, что она перебралась сюда навсегда. А вот я? Мне это зачем? И как весь этот банкет финансировать? К тому времени очередной экономический кризис обрушил в два раза курс рубля и существенно снизил доходы нашего бизнеса. Я понимал, что нужно экономить на расходах, но когда зарабатываешь в рублях, а тратишь в евро, то получается не очень. Все попытки убедить жену снизить издержки или вообще закруглить французскую эпопею, провалились. Ксюша бурно возражала. А я нервничал и кипятился. И всё больше ощущал себя не человеком, созданным, как известно, для счастья, а семейным кошельком.

Ну и зачем мне всё это? Ни согласия, ни спокойствия. Видимо, пришло время закругляться. Непонятно только, как с детьми будет. Если разведусь, то доступ к ним мне ограничат, со временем появится новый «папа»… такой прогноз не радовал. Своих сыновей я обожал. Терпеть дальше? Но мы и так уже несколько лет живём вдали друг от друга, а вместе проводим в среднем неделю в месяц. Как-то это всё утомило. И долбаные финансы… не хочу больше дёргаться. Хочу спокойной жизни. Не получается с Ксюшей, значит, получится с Яной.

И я решил больше не метаться. И не ждать, как там оно само пойдёт. Никак не пойдёт. Человек – кузнец собственного счастья. Да, разговор будет трудным, последуют разборки… да, бури лучше не навлекать, но её и не избежать. Протяну резину – и Яну потеряю. Жену вот уже потерял. Нет, не физически, но идейно. Она перестала быть мне второй половинкой. Всё ещё любящая мать моих детей, но вот тихого семейного счастья нет и в помине, давно уже не душа в душу. Жалко.

И у нас состоялся серьёзный разговор. Он был долгим и каким-то нелепым. Я чувствовал себя полуслепым в метели слов, которые сам же и сыпал из себя, пытаясь мельтешением фраз замаскировать простую и грустную суть: я полюбил другую.

А Ксюша прямо назвала то, что я сделал, изменой. И сказала, что я перечеркнул всё, что у нас есть. А я счёл её слова несправедливыми, а она… а я… В общем, изнурительным получился этот пинг-понг.

Мы стремительно двинулись к возвращению в Россию и разводу.

24. Биология фантазий

«Мудрым можно считать только одно:

Ум, могущий править всей Вселенной».

Гераклит Эфесский

Что же такое фантазии?

Если хорошо разобраться, то самые важные, самые сакральные опоры цивилизации состоят из чистейших фантазий. Окружающая нас красота и вечные ценности не несут никаких утилитарных функций. Зато радуют воображение! А наше воображение – это мы и есть. Мы ведь себя даже в зеркале видим не такими, какими предстаём в глазах окружающих.

Фантазия и красота – родные сёстры. Я вот обожаю посещать старинные аптеки. На севере Италии таких много, с интерьерами XIX века. Мы с Яной нашли красивую аптеку в Турине, с деревянными фигурами Галена и Эскулапа. Панели, декор и позолота. Кадуцей строг и внушителен – потрогай, исцелись! Можно никаких лекарств не принимать – зашёл в Храм Фармации, постоял, посмотрел, и сразу легче становится.

В Турине что аптеки, что королевский дворец поражают великолепием. Наш питерский Эрмитаж скромнее выглядит. В Турине есть даже аналог Эйфелевой башни – Моле-Антонеллиана. И если в одном только Пьемонте столько всего накопили и понастроили, что сопоставимо с целой Российской Империей, то вся Италия – вообще ого-го!

Отличный пример христианской фантазии – Туринская плащаница. Мы её тоже посетили. Странно, что одну из главных христианских реликвий не осаждают толпы паломников. Задумчиво посидели на скамеечке напротив плащаницы, луч солнца вызолотил ангела – хорошая примета. В туринском соборе скульптуры ангелов и апостолов модерновые, они даже выглядят по-компанейски.

Поставил свечку, на всякий случай!

* * *

Сижу, пишу нейрофизиологическое эссе для друга Славки. Может, потом статью опубликуем в умном журнале.

«Основа фантазий – построение мозгом моделей окружающей среды. Мозг сам себе создаёт реальность по мере поступления информации от внешних рецепторов и от внутренних аналитических контуров и операторов.

Фантазии – это мозговой план действий. Наш интеллект гибок, мы не зажаты тисками врождённых инстинктов. Люди действуют исходя из личных интересов.

Если бы мозг не формировал никаких целей, как у червяка или лягушки, мы бы были биологическими автоматами. А мы, люди, довольно автономны.

Обычно человек прямо говорит о собственных целях, не скрываясь. По принципу “у кого что болит”.

Правда, откровенность – штука редкая, мы ведь стараемся выглядеть прилично. Поэтому собеседники всегда либо дипломатичны, либо придерживаются правил этикета, либо просто лгут. Но глубоко наболевшим люди делятся всегда и при любых обстоятельствах, только в разной форме. Страсть скрыть невозможно.

Получается, что фантазии – это способ сформировать для самого себя единственно верный и строго персональный путь достижения личного, сугубо корыстного интереса. Который всегда глубоко биологичен: человек должен выжить сам и дать жизнь своему потомству. Вокруг этих двух фундаментальных опор эволюции и разворачиваются все жизненные драмы на всевозможных сценах. Весь мир – театр! Театр разнообразных фантазий, даже самых абсурдных.

Окружающая среда нейтральна, она ни добра к нам, ни злонамеренна. Но мы сами всегда предвзяты. Быть объективным – удел машин, но не людей. Людская доля, жить в мире иллюзий, в непрекращающемся ни на секунду сне.

Мир человека – это мир грёз».

Не спят и не грезят только мёртвые.