Текст книги "Человек агрессивный. Истоки международного терроризма"

Глава 2
КОСМИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК И КОСМОЛОГИЧЕСКОЕ ЗЛО

Небо и Человек не превосходят друг друга. Они равновелики.

Чжуан-цзы

Колыбелью человека служит Космос, не телесная основа, но духовный мир. Слово «человек» означает Дух, или ЧЕЛО, приходящий ВЕКами. Человек есть воплощенный дух, материализация духовной первоосновы мира. Дух как потенциальная мудрость есть тайна, к раскрытию которой сознание устремляется постоянно. Вселенское начало содержит в себе синтез Неба и Земли, вселенское Я и человеческое Я. Дух придает жизни динамичность, работает даже в моменты, когда разум отказывает в услугах. Борется за невозможное. Духовность есть «изменения в неизменном». Здесь нет соотношения части и целого, индивидуального и общего. Ее содержание раскрывается в творчестве.

Человек в качестве Микрокосма, «сжатой Вселенной» (Г. Лейбниц, В. Франкл) представляет своеобразный духовный инвариант мира. В нем, как в образце, в целостном и универсальном существе в скрытом виде таится все богатство мира, многообразные способности, которым предстоит развиться в будущем, все прошлое и будущее. Во внутреннем мире человека таятся силы, не уступающие космическим энергиям. Переплетение между ними настолько тесное, что трудно разобрать, где кончается мир и где начинается индивид. Все внутреннее богатство человека пропорционально соединению с Космосом. Отсюда неистребимая, вечная потребность людей в высшем синтезе миров, в полноте жизни (антропокосмизм): «Человек есть мера сущего».

Их можно выразить категориями «дух» и «творчество». Истоки деятельности людей трансцендентны, уходят в космическое начало жизни. Время от времени повышенная космическая энергия прорывается на Землю, давая толчок к обновлению жизни. Таких толчков, очевидно, было в истории Земли несколько. Прорывы духовности мы, вслед за К. Ясперсом [6], видим в обретении человечеством орудий труда и языка, в высочайших культурах Индии, Египта, Китая (5—3-е тысячелетия до н. э.). Следы исчезнувших древних цивилизаций можно видеть в затонувшей Атлантиде, в гигантских сооружениях острова Пасхи. Всемирный потоп и история Ноя, возможно, есть космическая аллегория очередного духовного обновления мира.

Главная особенность Духа – творчество. Объективной основой творчества служит чувство вселенского начала – особое трансцендентное мироощущение истины, единства с миром, стоящее над религиозным опытом. Истина как бы подсказывает: мир – единое целое, «все связано со всем», весь мир во мне, поэтому я многое могу. Макрокосм существует, пока в нем присутствует человек; человек же живет полной жизнью, поскольку в его внутреннем мире существует Вселенная. Микрокосм является Универсумом, содержит внутри себя все необходимые элементы для творения. Он самодостаточен, поэтому целостная натура воспроизводит мир целостным образом.

Алгоритмы творчества связаны с психическими механизмами развертывания и свертывания. Алгоритмы высших видов творчества и дыхание Вселенной – одна система, владеет ими только целостная натура. Потеря вселенского начала – знак космического распада человека и мира, формирования безликости, отрыва от почвы. Субъект чувствует, что он не способен к творчеству, ибо от него ускользает важнейшая информация о собственной структурной организации, о собственных возможностях. Теряется ощущение единства с мирозданием. Отсюда страх перед жизнью, «экзистенциальная тревога», ощущение невозвратной потери части Я. Религия не в состоянии восполнить потерю вселенского начала, раскрыть тайну жизни, восстановить утерянную способность творить жизнь по высочайшим образцам Природы.

Творчество помогало нашим предкам выполнять ту задачу, которую не способен осуществить современный человек: внутренними усилиями объединить Небо и Землю, подняться к тому, что выше его. Маленький принц Сент-Экзюпери на своем астероиде ежедневно занимался выпалыванием баобабов. Он знал, что если не будет делать этого постоянно, наступит момент, когда их огромные корни разорвут астероид. Человек должен ежедневно выпалывать в себе и во внешнем мире корни зла, чтобы сохранить целостность мироздания. Иначе исчезнет и целостность мира, и сам он погибнет в хаосе. Обращение к Богу в молитве, например, позволяет в определенной мере достраивать земной дом до космической сверхцелостности, до ноосферы [1], придавая бытию устойчивость, дополнительную энергию. Вне такого творчества, требующего высокого эмоционального напряжения и сердечного тепла, Природа существовать не может. Творчество есть естественный способ существования космического субъекта, так же как общение – для родового субъекта, как деятельность – для социального субъекта, как знание – для технологического человека.

Творчество раскрывается через категорию «трансцендентного (выходящий за пределы) познания мира» и практику (культ и тотем). Это высшая форма ЦЕЛОСТНОГО ПОЗНАНИЯ МИРА, в котором теорию и практику можно разделить лишь условно. Согласно представлениям мистиков духовный центр находится в сердце: «Как человек чувствует и мыслит, таковым он и является. Первичные мыслеобразы (истина) рождаются в сердце» [98, 99]. Творчество позволяло психическим механизмам развертывания и свертывания поддерживать без срывов отношения Космоса и Человека. Космос подпитывал энергией человека, он же, в свою очередь, лучшую часть души адресовал Космосу, который находил в ней твердь, основу для расширения во Вселенной. Так разумная жизнь распространяется в просторах мироздания. Космос – живая и одухотворенная часть Вселенной, в которой достигнута гармония живого и неживого, когда неживое подчинено живому. В отличие от Космоса Вселенная не является живым организмом, скорее есть неупорядоченный хаос.

Трансцендентное познание рассмотрим через символ и миф, заранее оговариваясь, что такое деление тоже условно.

А. Символ – язык космического субъекта. Наш предок мыслил не понятиями (к этому он пришел позже), но символами, целостным образом, которые выражали единство реальности и беспредельного Космоса, человека и мироздания. Миф – целостное и неявное знание, «первотекст», содержащий в себе всеобщность связей Макрокосма и Микрокосма, модель структуры мироздания: жизнь и смерть, живое и неживое, начало и конец вещей, образцы поведения людей. Общение с миром проходило через усвоение символов, а язык служил второстепенным средством общения. Человек во всем видел символы: «в каждом спелом зерне присутствует Деметра, в каждом кусочке земли Гея, боги живут в ветре, слава героя – в его оружии» [7].

Символы подсказывают поведение. Молитва, собственные думы, вещи, сон – проявления Единого целостного мира. Воображение, интуиция, обращение к богам, табу, в отличие от современного рационализированного сознания, были синкретическим мышлением, соединением знания и действия, разума и чувств, а не просто фантазией. Прошлые поколения в массе были убеждены, что Небо и Земля, верх и низ, идеальное и материальное повторяют друг друга («боги живут в ветре, в зерне присутствует Деметра»). Чем сильнее чувства, тем больше возможность проникнуть в тайны мироздания, увидеть его сокрытые связи и тем самым познавать и управлять миром. Все существующее на земле воспринималось с любовью и благоговением, отвечая человеку. Когда нарушались табу, запреты, целостное знание исчезало, сердце замолкало, не подсказывало ответа на поставленные вопросы. Символы рассыпались на тысячи осколков, мир становился холодным и безучастным к судьбе человека.

Вот как описывает живое единство Человека и Природы в символическом мышлении древнего пермяка российский ученый В. Налимов: «Ссоры, дрязги влияют на вырождение всей Природы, в том числе и человека. Распри из-за семейных наделов влияют на качество урожая. Сильные распри, ругань влияют не только на Природу, ибо меркнет ее красота, но и приводят к болезням. Но если пермяк терпеливо переносит обиды, то приобретает лучшие способности, счастье, здоровье, делается менее восприимчивым к заболеваниям» [8]. Через символ Любви как высший знак целостности мироздания воспринималась гармония мира и здоровье. Любовь, солидарность со всем миром служили истоком жизни. Агрессивному человеку не открывается сущность вещей, ибо знание он может употребить во зло другим людям.

Человек слушал собственное дыхание, ритмы сердца и понимал происходящее вокруг него (Гераклит: «Я выспросил самого себя»). Развивая остроту чувства, интуицию через сопереживание с миром, человек проникал в суть символов. Отказ от символического мышления, согласно К. Юнгу, нарушает связи между осознаваемым и бессознательным, прерывает диалог Человека и Космоса. В итоге заканчивается разрывом между познанием и деятельностью, обессиливанием разума, ростом неврозов.

Б. Другой формой трансцендентного познания служили МИФЫ (протознание, устные и письменные предания и сказания). Миф – своего рода Культ, специфическая форма познания Всеобщей Идеи, целостный образец для подражания и поклонения. Это готовая модель усвоения истины, завершенной картины мира. В глазах рационального человека материальный мир молчит. В мифологическом мышлении все наоборот: вещи становятся, говорят, предсказывают. На каждый вопрос дается ответ. Человек как бы знает, что, повторяя миф и воспроизводя его воображением и практическим делом, заново творит мир. Вся мифология полна примеров, как следует вести себя в том или ином случае, чтобы не разрушать целостности мироздания. Вглядываясь в собственный внутренний мир, древний человек находил символику бесконечности, таинственную связь возможного и действительного (Ф. Шеллинг). Миф был выражением мудрости, образно-художественной формой познания всеобщих идей в строительстве жизни. Это творчество бессознательного, строительство духа посредством самого духа, происходящее вне законов логики.

Древние поколения полагались на символы и мифы. Все заблуждения, имеющие индивидуальную окраску, быстро забывались (как грех, нарушения табу) и уходили в бессознательное, откладываясь в генной памяти как зло, как возможность будущей свободы воли. Вот почему мифы служили прообразом духовной культуры, или архетипами. Они глубоко покоятся в бессознательном, время от времени будоража сознание и подталкивая его вновь и вновь возвращаться к первоистокам жизни. Из культа, мифа в будущем возникает культура.

Образцы нравственного поведения – ключ, с помощью которого открываются высшие этажи мироздания. Мифы предлагали набор правил нравственного поведения, повторяющийся в реальности и не позволявший отклоняться от еще не известных законов мира, или смыслов, тем самым не увеличивая зла. Копируя модели поведения, предложенные мифами, человек познавал Суть законов мироздания и повторял (творил) в реальной жизни устройство Вселенной. Бытие ощущалось как единство внутреннего и внешнего, духа и тела. Если люди не постигали суть мифа, вновь и вновь возвращались к нему, заново переосмысливая себя. Образ Прометея (предвидящий, носитель мудрости) выражает обобщенный образ древних поколений. В мучительном поиске знания (огонь), в борении с природой и собственным несовершенством каждый раз подвергается испытаниям на пути познания истины. Ошибается и вновь стремится к истине, не останавливаясь и перед смертью. В сражении со смертью, на пределе возможностей одерживаются действительные, а не мнимые победы. В вечном возвращении к самому себе и преодолении собственной природы – закон жизни. В мифе вещи говорят и предсказывают тем, кто стремится к истине. Ахилл, идя на бой с Гераклом, предугадывает, что вслед за ним погибнет и сам, но это не останавливает его: «….не сойду я с поля боя, доколе Троян не насыщу бранью» (Гомер. Илиада). В вечном возвращении к самому себе и преодолении собственного несовершенства – закон жизни. На этом пути раскрываются иррациональные тайны мироздания, совершается Прогресс. Мир открывается жаждущим и героям, любимцам богов. Из мифов, как из ядра универсального знания, в дальнейшем рождаются искусство, мировые религии, нравственные законы, право, рациональные истины. Об этом писали Лао-цзы, Д. Вико, Гете, Леви-Брюль, А. Лосев и др.

Психические механизмы саморегулирования предохраняли природу человека от ложных истин со стороны «актуального разума», тем самым сохраняя его творческую мощь. Пока есть стремление к духовному и нравственному росту, к идеалам, не страшны заблуждения и временные отклонения разума на пути познания истины. Разум в союзе с духом сохраняет способность корректировки истины. С прекращением желания учиться, с остыванием сердца усиливается и замутнение разума. Кривда овладевает человеком, ведя его к дальнейшему одичанию. История свидетельствует: утрата идеалов и отказ от символического мышления обрекают воображение на бесплодные фантазии. Даже реальное знание моделей воспроизведения мироздания, целостности человеческого организма, структуры мозга без помощи духа не помогут лихим хирургам от науки повторить тот опыт строительства Космоса и своей природы, которым обладали древние поколения. Современные манипуляторы сознанием останутся бесплодными сами и не уберегут людей от безумия. Скорее всего, добьются обратного результата: подтолкнут одичание к еще более сильным формам агрессии. Таков смысл и логика исторического процесса.

Жизненной реальностью, кроме символов и мифов, были Культ и Тотем. Это тоже творчество, но в практической сфере, психические механизмы саморегулирования живой человеческой природы, гармонизирующие дух и тело. Культ – персонифицированный (в чем-либо или в ком-либо) отблеск высшего, абсолютного начала в человеке, с которым ведется сознательный диалог. Цель диалога – практически поддержать устойчивость и целостность бытия, сложившийся порядок вещей (предохранить от болезней, обеспечить выживаемость Рода, удачную охоту и др.). Коллективными поклонениями снималось и психологическое напряжение в том случае, если кто-то нарушал табу. Коллективными ритуалами передавались богам добрые дела (свертывание), в ответ люди получали защиту от возможных несчастий и разрешение на будущие действия (развертывание). Это было праздничное и совместное обновление мира – Космоса и Человека. Мир открывался людям настолько, насколько отдавалась ему лучшая часть души. Боги требовали в качестве жертвоприношения лучшую долю имеющегося богатства и одновременно бескорыстия. Невыполнение этих условий рассматривалось оскорблением богов и отвержением жертвы. Удача ускользала от людей, мир меркнул в их глазах.

Культ по своему значению близок с символом. Культом могло быть что угодно: тексты мифов, предметы, образы, молитва, танцы. Он означал первичную символическую реальность, союз Неба и Земли. Не было разницы между сакральным и человеческим. Культ помогал входить человеку в непознаваемую реальность, в то, что выше его. С этим высшим началом он чувствовал родство, даже не понимая культовых текстов. Испытывал бурю чувств и эмоций (близок к этому состоянию религиозный экстаз). Культовое поклонение доходило до отрицания ценности жизни. Так, во времена голода в Египте люди предпочитали умирать, но не убивать священных животных [9]. Это не было фанатизмом, «несвободой, неразвитостью сознания», как комментировал подобную практику Гегель, но оптимистической верой в обновление жизни, стремлением двигаться вверх, преодолевая страх и собственное несовершенство. Человек хотел сравняться могуществом с богами и удивить их силой подвига. Это было свободной игрой жизненных сил, соединением божественного и человеческого. Не зря древние греки вслед за египтянами учили: «Познай себя».

Культ соотносился с Тотемом – неким таинственным существом, с которым отождествлялась человеческая сущность. Тотемом мог быть таинственный знак, ибо у всех предметов и изображений есть живая душа. С его помощью человек пытался воздействовать на внешний мир, воспринимая от Тотема силу, мудрость, хитрость, излечение от болезней. У древних египтян человеческая жизнь сопоставлялась с Нилом, Солнцем, Осирисом… Боги наделялись человеческими чертами, были соединением трансцендентного и естественного [9]. Египтяне чувствовали, что Природа исцеляет. Только хитроумные врачи последующих поколений вообразили, что они могут лечить. Лечить (в относительном смысле) – да, но исцелять – нет. В Тотеме в неразвернутом виде представала целостность мироздания. Культ и Тотем отражали складывающееся представление о духовности, были попыткой заглянуть в заманчивый мир Тайны. Предпочтение тому или иному Тотему и Культу отдавалось, судя по всему, по сложившимся традициям, образу жизни Рода в силу индивидуальных способностей жрецов, старейшин.

Зарождались и отрабатывались на практике те или иные действия и традиции, служившие выживанию Рода и позволявшие выявить наибольшее количество способных и удачливых сородичей, которые своими знаниями содействовали расширенному воспроизводству жизни. Слова имели второстепенное значение. Согласие и понимание между людьми и Тотемом достигалось духовно-энергетическим взаимопроникновением состояний, сердечным чувством. Оно ощущалось на значительном расстоянии. Чувство единения достигалось танцами, пением, медитацией. У Гомера нет таких слов, как «память», «сознание». Его герои не обладали мышлением в современном значении этого слова. Люди слышали не свои голоса, но «голоса умерших родителей, зов предков, богов», ощущая их энергетику на расстоянии. Происходило таинство, иррациональный обмен энергией, что вдохновляло на поступки. Эта способность слышать и видеть на расстоянии сохранялась в памяти поколений долго. Еще Сократ часто повторял: «С самого детства я слышу в себе какой-то голос, что-то божественное и демоническое» [10].

Из поклонения Культу и Тотему впоследствии родились мистицизм, пророчество. Современники истолковывают их негативно, но, очевидно, вследствие потери вселенского начала, духовного опустошения. Иррациональный обмен энергией (информацией) с миром, воображение творят высочайшую культуру. По мнению Гегеля, древнеиндийская и древнеегипетская культуры создали фантастический и волшебный мир, главным достоинством которого было соединение божественного и человеческого. По сравнению с этим миром более поздние цивилизации выглядели слабее. Древний человек на мистическом уровне знал многое: космическую гармонию, вселенские и биологические ритмы, магические способы лечения болезней, скрытые свойства животного и растительного мира. Сегодня этот древний человек («внутренний человек») ушел в глубины психики, забрав с собой символический образ Вселенной, он оставил на поверхности «человека разумного» («внешнего человека»), который, по мнению С. Кьеркегора, гораздо ниже «человека внутреннего, как тело ниже духа» [11].

Чувство вселенского начала поощряло на совершение подвигов. В «Илиаде» воспевается стремление греков к подвигам, соревновательный дух во имя прославления Рода, а через него возможность преобразовать мир, заставить отступить смерть. Греки полагали, что нельзя уйти из мира, не оставив по себе памяти, не совершив шаги к бессмертию. Символический образ АТЛАНТОВ, ПОДДЕРЖИВАЮЩИХ РУКАМИ НЕБЕСНЫЙ СВОД, И ЕСТЬ ЗАВЕЩАНИЕ ПОТОМКАМ, ВЫРАЖЕНИЕ СОЮЗА МАКРОКОСМА И МИКРОКОСМА. Миф, культ, тотем – знаки вечного возвращения человека к истокам жизни, свидетельство реального проникновения в тайны мироздания, шаги к бессмертию: «Нет, весь я не умру». Современный человек не понимает смысла этого выражения. Творчество, ведущее к победе жизни над смертью (бессмертие души в космическом варианте), золотыми буквами впечатано первыми поколениями в историю человечества.

У космического субъекта понятий добра и зла в чистом виде не существовало, как не было и стремления к абсолютной самостоятельности, к внешним формам обладания. Поступки и желания связывались с волей богов, одобрялись или не одобрялись ими. Табу и служили ПРОТОФЕНОМЕНОМ ЗЛА, ибо содержали в скрытом виде все последующие его виды. От табу зарождались многочисленные ограничения, законы, моральные ценности, обеспечивающие религиозный, нравственный, социальный, правовой контроль за внешним поведением людей.

Деление богов на главных и неглавных, очевидно, послужило первым представлением о зле, о свободе и справедливости. Допускается дискуссия между богами о праве на поддержку человеческих деяний. Уже в 3—2-м тысячелетии до н. э. в шумерском мифе бог Шамаш «жестоко карает все злое», «несправедливое и неправое». Преступить «стезю Шамаша» означает нарушить справедливые законы мироздания, ослабить царскую (божественную) власть, допустить междоусобицу, разрушить храм. В древних папирусах, в «Поучении Птахотепа» можно прочитать: «Вызывай к бытию правду, добро, уничтожай зло».

Мысли о бескорыстном сотрудничестве богов и людей постепенно отступают перед земным пониманием справедливости и правды. Справедливость и несправедливость стали различаться вместе с раздвоением человеческой природы. Преступниками во времена Гомера считали «безумцев, нарушивших божественные устои мира». Но люди захотели большей самостоятельности, в спорах прибегали к силе и неправде. Не зря Гомер в VIII веке до н. э. начинает «Илиаду» со слов: «Гнев воспою я гибельный». Гнев выражал иное мироощущение, не союз Неба и Земли, но предчувствие вселенской катастрофы вследствие слишком ранней самостоятельности, еще не окрепшей во внутреннем мире человека.

Нарушение союза с Космосом породило ощущение распада собственного Я, чувство беспомощности. Уходят возвышенные устремления, гармония, защищенность. В древней мифологии нарастающее зло осознавалось «концом золотого века», расколом Неба и Земли: «Боги отвернулись от людей». Это началось вместе с участившимися случаями нарушения табу. Их нарушители воспринимались чужими. Появляется понятие зла как противопоставление человека и не человека, своего и чужого. Чужой вырастает из своего, но с отклоняющимся поведением, несовместимым с поведением большинства рода. Отвергается им. В дальнейшем чужие наделяются ненавистными большинству свойствами: нелюдь, колдун, ведьма, сатана, преступник, террорист, мутант. Чужой подлежит уничтожению, ибо хочет убить меня и весь род. Нужно очистить землю от скверны.

Нарушение союза Космоса и Человека явилось КОСМОЛОГИЧЕСКИМ ЗЛОМ, или КОСМОЛОГИЧЕСКОЙ КАТАСТРОФОЙ, началом распада мироздания, источником всех последующих бед. История начинает восприниматься как нарастающий бег в никуда. Это первое падение человека, попытавшегося заменить Бога в строительстве мироздания и самому стать строителем, победить смерть. Нарушаются законы мироздания. Человек попытался заключить Космос в земные рамки своего Я, нарушил иерархию верха и низа. Он еще не понимал, что низшая природа в отрыве от высшей не содержит в себе целостности. Поклонение низшей природе обязательно породит ложные формы жизни, усилит греховность: «Проклята земля за тебя… В поте лица своего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой взят» (Бытие, 3:17,19).

Космологическое зло обозначало раскол духовного и телесного, предначертало судьбу: родиться в Духе, а умереть в теле. Человек родился свободным, но, отказавшись от поддержки Космоса, потерял свободу и попал в плен к внешней природной необходимости, к зависимости от тела. Из творца превратился в слугу физической природы. Раскол духа и тела стал источником вечного страдания, источником самонасилия над собственной сущностью. За расколом внутреннего мира последовало распадение мира внешнего. Ощущение высшей правды и справедливости покидает человека. Взамен он искусственно культивирует в себе право на насильственное обладание миром, в конце концов из творца превращается в раба внешних сил, поклоняющегося собственным несовершенным слепкам.