Текст книги "Человек агрессивный. Истоки международного терроризма"

Телесный индивид – самонасильник над высшими проявлениями духа. У него нет потребности внутренней работы над собой, поэтому он не знает границ между дозволенным и недозволенным. Сознание свободно от суеверий предков. Сознание становится по преимуществу хищническим: «Я – собственник. Мир есть объект для реализации моих вожделения и страстей. Сознание служит телу, благодаря которому владею миром» (Мерло-Понти). Тело извращает сущность человека, заменяя БЫТЬ на ИМЕТЬ.

«Любопытствующий субъект» уступает место «технологическому субъекту», который стремится установить Порядок и Власть с помощью Информации. Тирания скорости обмена информацией овладевает технократами, пока мечтающими с помощью микроэлектроники «управлять стадом», клонировать рабочую силу и солдат в зависимости от потребностей техники. В дальнейшем аппетиты могут возрасти, и новые киборги замахнутся на овладение Космосом.

Информационные технологии придают сознанию иллюзию мощи в переконструировании мироздания. Сознание не подозревает, что оно перед лицом иррационального бытия скорее напоминает «больного зверя», чем всемогущего властелина. «Больному зверю» не по зубам господство над духовным миром, поэтому он объединяется с такими же хищниками в «сомнительное и гнусное братство» (М. Шелер), чтобы научной хитростью и супертехнологиями отстоять право на обладание: иметь, потреблять, эксплуатировать. Иными словами, иметь, потреблять, эксплуатировать – вывернутое наизнанку насилие над своей природой. Это великолепно показал Ф. Достоевский в романе «Бесы». Его «революционеры наоборот» под видом революции, обновления жизни уничтожали культурное наследство прошлых поколений. Все умное, живое и развивающееся, идущее «по дорогам гуманности и справедливости», подлежало уничтожению. Остаться предназначено рабочей силе, исполнителям, солдатам.

Сознание хищников, чтобы выглядеть в глазах нехищников реалистами, вынуждено овладевать «техникой показа себя», проявить заботу об окружающих, пуская в ход политику, идеологию, новейшие информационные технологии. Но достаточно внешнего повода (критика властных структур, угроза в ограничении произвола контролем снизу), чтобы разрушить «сомнительное и гнусное братство» и чтобы сообщество хищников продемонстрировало подлинный звериный оскал.

За хищническим сознанием виден бунт тела против духа, неспособного заставить служить себе высшие структуры человеческого Я. Оно стремится приобрести сверхспособности, не останавливаясь над экспериментированием и на собственном поле. Телу до смерти надоедает видеть глазами, дышать ртом, говорить языком, иметь глотку, голову, ноги (Ф. Гваттари). Оно стремится освободиться от себя, «тяготеет к пустой телесности, телу без органов» (Арто) ради овладения новыми формами господства над миром. Эффект получился обратный. Голая телесность вызвала к жизни иррациональные силы – произошла «милитаризация духа» (Г. Гессе). Высшая природа пытается вернуть утраченные позиции. Восстали отчужденные способности и качества, или «недолюбленная жизнь», отвергнутая природа. Писатель говорит о том, что нельзя предавать принципы духовной жизни ради материальных выгод. Отказ от истины, чести, любви к народу и стране рано или поздно обернутся разрушением государства, звериным оскалом человека [32]. ПРОИСХОДИТ НАГРОМОЖДЕНИЕ СТРУКТУР, СТОЛКНОВЕНИЕ ВЕРХА И НИЗА. Итог безумного вмешательства в естественную иерархию организма – рост агрессивности, или, выражаясь словами Г. Гессе, «милитаризация духа» («звериный оскал»). Он отравляет воздух и землю, пищу и питье, ум и справедливость.

Технологический субъект с целью увеличения власти над миром не знает меры. Он возомнил, что деятельная воля и информационно-технологический таран позволят штурмовать живую телесность и победить смерть. С этой целью проводит эксперименты на собственном поле. Лихие хирурги от науки, вооружаясь методами генной инженерии, вмешиваются в генофонд, стремясь зачерпнуть из него дополнительную энергию. Телу не достает долголетия, технологического мышления, быстрой реакции, скорости вычисления. Ученые манипулируют с «ускорением эволюции» на уровне зародыша в организме матери: стремятся взять под контроль важнейшие инстинкты (влечение к жизни и смерти), перекраивают генетический код, клонируют, изменяют пол. Заменяют живое неживым, органику на неорганику, био на техно. Они разучились говорить себе: «Это нельзя». Репрессивному сознанию позволено все. Эксперименты быстрыми шагами приближают формирование человека-некрофила, тяготеющего к мертвым формам жизни. Происходит мутация животного и растительного мира.

Обобщая сказанное о хищническом сознании, заметим следующее. Все, к чему прикасается технологический субъект, постепенно умирает, превращается в злого демона. Он пожирает естественность, оставляя лишь ТЕХНОЛОГИЮ – совокупность знаний и технических норм, работающих на создание роботизированного существа. Ни о каком творческом преобразовании Природы и собственной телесности не может быть и речи. Технологическое мышление по своей сути не в состоянии позитивно решить отношения с духовным миром, фиксирует лишь угасание жизни, служит предтечей смерти. Искусственная природа, заменяющая естественную природу, – новая реальность. Цивилизация умирает под воздействием прямого насилия взбунтовавшегося тела и технологического мышления.

Напрасно рационально-телесный субъект мечтает освободиться от тесных объятий государства, принудительного долженствования, стать раскрепощенным и свободным. Государство, общество, отдельные люди срослись в систему, в которой уже нет здоровых звеньев, способных обновить жизнь. Сознание хищника не обуздает светская власть в лице демократии и либерализма, может только сдерживать в узких границах авторитарная власть. Внутренняя оппозиция духовного и телесного завершается перерождением естественной жизни в искусственную. По миру шагает техногенез – расширенный синтез естественных и искусственных (надприродных) образований.

Физическое бытие не может самостоятельно и долго существовать без иллюзий, без хотя бы призрачных связей с духовным миром. Рационализм несет в себе семена иррационализма, запутался в собственных хитроумных комбинациях, заключает в себе неверие в истинное познание. Нет твердо поставленной цели. Это мы и называем ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫМ ЗЛОМ, ИЛИ РАЗУМОМ В БРЕДУ. Неморальный человек использует разум, чтобы жить по законам лжи, облекая ее в рациональную схему «разделять и властвовать».

Интеллект вне связи с духом не способен на крупные идеи. Умами ученых и политиков овладевают идеи «постепенного и крошечного прогресса» [33]. Обессиленный неверием разум не в состоянии создавать грандиозные проекты. Ему по нраву суетность «крошечных дел», облекаемых в словесную форму: «социальные и экономические реформы», «проекты политических преобразований», «бархатные», «зеленые» революции и др. Бесконечность возникающих и тут же умирающих проектов оборачивается эклектикой и растерянностью перед многочисленными фантомами, грезами. Он не в силах отделить истинное знание от ложных форм. Для маскировки собственного бессилия в познании называет эклектику «многознанием», «многосторонним и гибким знанием». «Многознание» объединяет истину и ложь в «новую» языковую реальность, которой опять-таки присваиваются благозвучные имена: плюрализм, политкорректность, постмодернизм. В моду входят словесные игры по затемнению сознания новыми терминами. Немодно называть вещи своими именами, иначе быстро раскроется глупость. Логические ухищрения есть способ управления логизированным миром и желание замаскировать ничтожные мысли. Все бесполезно. Ясность мышления исчезла. Потерян и здравый смысл, которому следовали еще во времена римской империи: «Взвешивай мысли, исчисляй слова; в противном случае, играя словами, потеряешь и себя и разум».

Интеллектуальное зло демонстрирует дурную бесконечность незаконченных мыслительных форм во имя «свободы слова». Доказательство истины сводится к перечислению многих точек зрения, часто противоречащих друг другу. Зато есть раскованность мысли. Свобода слова нужна хитрецу, чтобы прикрыть не только слабость мысли, но и интересы «волющей телесности», разросшиеся «потребности живота», разгул темных страстей. Это и понятно – страсти, корысть и суетность закрывают от разума истину: «Ненавидящий и алчный не могут различать крупные идеи, творить благо» [34]. Если у древнего человека было ощущение единства с мирозданием («и увидел я новое небо и новую землю»), то неморальный человек истины не видит. Болезненная мечтательность и латание непознанной природной необходимости до бесконечности – предел ослабевшего разума, который захотел соревноваться с духом.

Технологический субъект готов идти на многочисленные сделки с совестью, чтобы в какой-то степени успеть за техническим прогрессом. Разуму не под силу принципиальное понимание возрастающего разнообразия технических систем в многочисленных отраслях знания: физике, биологии, электронике, социальном моделировании. Он пытается «раскачать сознание» до нового чувства жизни (М. Фуко, Д. Делез, Ж. Деррид), выйти за пределы практического разума в виртуальные миры. Для этого нужно искусственное возбуждение. Соединение человека и техники создает «новую реальность», новые психические ощущения: всемогущество и ничтожество одновременно, свободное от моральной оценки [35]. Это не творчество, но своего рода сон, погружение в мнимую реальность. Конструируется жизнь по законам технической целесообразности. Даже искусство и архитектура теряют очарование, не имеют художественного смысла и демонстрируют техническую целесообразность. Она скорее напоминает наркотическое опьянение, призванное скрасить умирание рода человеческого, чем устремление к твердо поставленной цели (А. Шопенгауер, Р. Вагнер, Ф. Ницше).

Итак, интеллектуальное зло состоит в функционировании разума по логическим схемам, в гиперрационализации жизни, неверии в возможность истинного познания. Интеллектуальное зло верно отражает физическую реальность, но берет не по чину, когда пытается подменить духовность. Суть явлений объяснить не может, вместо этого появляются иллюзии, желание погрузиться в виртуальные миры. Управлять «новой реальностью» можно лишь с помощью еще большего зла.

Не испытывая внутреннего запрета на пролитие крови, рационально-телесный субъект склонен к РАДИКАЛЬНОМУ ЗЛУ, К ВСЕДОЗВОЛЕННОСТИ, К ЖИЗНИ БЕЗ ВСЯКИХ ОГРАНИЧЕНИЙ. Радикальное зло – репрессивное сознание, произвол «волющей телесности» в утверждении абсолютного господства в мире (конкурентов быть не должно). Т. Манн в романе «Доктор Фауст» пишет о том, что «радикальное зло есть чистейший произвол, союз с дьяволом во имя разрушения и господства». Многие психологи и политологи предпочитают этой патологии не замечать, а логически неясные преступления отнести к разряду немотивированных. Человек горит в своем теле, подожженный изнутри изнемогающей психикой. Внутренний огонь перебрасывается на все, к чему прикасается «волющая телесность». Формируется экстремистский тип с устремлением к всеобщему разрушению, в котором видит абсолютную власть. Это своего рода начинающийся вампиризм – жизнь за чужой счет, приносящая наслаждение.

Природа радикального зла все та же: бунт «волющей телесности» против духа, но бунт на фоне поврежденной психики. Он свидетельствует о загубленных естественных талантах и способностях, деформации естественных механизмов саморегуляции, о могуществе порочных форм цивилизации с детства (свободное воспитание, отсутствие чувства стыда, ранняя детская сексуальность, наркомания и преступность). Освобожденная от духа плоть нуждается в простоте решений, чтобы устранить все проблемы на пути к господству. Тело накапливает такое количество негативной энергии, что блокирует основные инстинкты. Избавиться от негативной энергии можно еще большей агрессией, встав по ту сторону добра и зла, над умом и сердцем. Об этом предупреждали древние летописи и мифы. Вот рассуждение древнегреческого жреца Анху, беседующего со своим сердцем: «Повсюду вижу изменения. Один год тяжелее другого… Мятежная страна… Правду гонят прочь… Никто никого не любит, все сплошь творят зло. Сердца печальны» [36]. По мысли жреца, наступят времена, когда люди утратят чувство стыда, не будут бояться самих себя, не будет любви между братьями. Телесная организация – замкнутая на себя система, она неизбежно разрушится. На смену живым связям в обществе придет человеконенавистник, стремящийся к власти над мертвой жизнью.

Радикальное зло – продукт коллективного преступления цивилизации, продукт отчужденных сил. Зло становится функцией управления, или функцией функции. Государственный аппарат, чиновники, народ, отдельные люди – СОУЧАСТНИКИ КОЛЛЕКТИВНОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ПРИРОДЫ ЧЕЛОВЕКА. Реформистские потуги властных структур облагородить отношения между людьми есть просто забавы, «упражнения во власти». Неморальный человек способен лишь производить обездушенную цивилизацию. Ю. Федоров, цитируя С. Кьеркегора и Л. Шестова, пишет о том, что «внутренняя сущность рациональнотелесного субъекта есть НИЧТОЖЕСТВО, ИЛИ ПАДШЕЕ БЫТИЕ, результат деградации, перерастания истинных форм бытия в ложные структуры» [37]. Человек, «проев» высшие способности, поддерживающие его изнутри, может существовать, опираясь на насилие и инстинкты. Ничтожество – скрытый невроз (предпатология), сигнализирующий о перерождении естественной жизни в искусственные схемы, в фантомы.

Скрытый невроз проявляется в двух формах неполноценности. У более деятельных натур конфликт «симуляционной культуры» и нереализованной духовной природы рождает «комплекс вандализма». В Новейшее время ярко проявился в идеологии нацистской Германии. Расовое превосходство допускает тотальное насилие сильных над слабыми, уничтожение «неполноценных народов». Угрызения совести не должны мучить господ. Нужно разбудить древние инстинкты «белокурых бестий», чтобы истребить низшие расы. Гитлер говорил: «Я избавлю немецкую молодежь от химеры совести. Я хочу видеть в глазах молодежи блеск хищного зверя». Нацисты бесновались при словах «культура», «совесть» (изобретение евреев), которые были для них сакральными врагами. Они конструировали заново природу сверхчеловеков, придавая ей неуязвимость от культурного наследия человечества.

У более слабых натур тот же конфликт проявляется в «комплексе садизма». Слабые натуры не способны выдержать напор среды, бегут от неспокойной жизни в несвободу, стремясь прислониться к сильным натурам. Для них невыносима мысль о ничтожестве, они хотят избавиться от неполноценности и через сильную личность получить должность, хотя бы маленькую, чтобы быть «наверху» и исполнять роль морального судьи. Под маской добродетели, благотворительности готовы к самопожертвованию. Исполняется роль охотнее, если движение преследует благие цели: создать новую цивилизацию, скрепить единство нации, обеспечить безработных работой, накормить голодных, освободить страну от цветных и евреев. Не авторитарная личность создает рабов, но ничтожества создают культ Вождя. Они идут за теми, кто снабжает иллюзиями освобождения от разрушительных инстинктов. Фантомы рождают только фантомы. Бессилием «маленького человека» научилась пользоваться в своих интересах «имитационная демократия», добиваясь созданием иллюзий требуемого поведения, видимости личного участия в делах страны.

Рассмотренные комплексы неполноценности свидетельствуют о перекодировке сознания вследствие слома механизмов саморегулирования. Столкновение ложных форм культуры и нереализованных природных способностей нарушает иерархию «верха» и «низа», привычные каналы обмена энергией сознания и бессознательного. В действие вступают иррациональные силы, инстинкты жизни и смерти, стремясь внести дополнительную энергию с целью восстановления утраченного естественного порядка. В категориях науки данный процесс получил наименования «воли к власти», «сверхсознания», «вечного возвращения», «дегуманизации», «экзистенциальной тревоги» и др. Термины – дело вкуса. Суть не в терминологии, но в поломке естественной природы и методах ее лечения. Перекодировка сознания настолько глубока, что даже Бог не вмешивается (напрямую управлять не хочет, ибо это будет манипулированием, а опосредованное воздействие затруднено поломкой психических механизмов саморегулирования). У самого человека есть состояние тревоги и страха, «желание перемен», но как выйти из них – он не знает. Мотивация поступков не поддается просветлению рациональным мышлением. Остается болезненный путь самолечения – страданиями. Для разрядки необходим сильный толчок, эмоциональная встряска с неизвестным результатом.

Нацизм с его проповедью открытого насилия был попыткой захвата государственной власти «голой телесностью», скрывающейся под маской «арийского Христа». Попытка в современной истории не последняя. Нацисты яростно воевали с евреями – носителями духовности. Они не сумели создать «арийский эталон» элиты тела, не успели соединить лжерелигию и псевдоидеологию.

Восстание потерпело поражение, но бунт «голой телесности», страшный суд над культурой в более широких масштабах еще найдет продолжателей.

Человечеству предстоит осмыслить два урока нацизма.

1. Он показал влияние Организации и Насилия, возведенных в ранг идеологии, на рациомассу. Организация и Насилие – новоявленные формы замены нравственности и культуры, опираются на геополитическое мышление, информационные технологии, а в случае необходимости – на миротворческие бомбы. С помощью этих средств будет делаться история.

2. Нет такой общности, народа, которые бы прошли все стадии цивилизации и были застрахованы от повторения нацистской практики умиротворения инакомыслящих. Идеи рационализации смерти, эстетизации насилия, этноцида, призывы к самопожертвованию во имя обновления мира витают в воздухе. Актуальными остаются слова Гитлера, сказанные до начала Второй мировой войны: «Жертвы будут огромны… Города превратятся в руины. Памятники архитектуры исчезнут навсегда. Наступающее время войн не пощадит землю. Но я не страшусь этого».

Вторая мировая война – предвестник тотальных войн ХХI века, если человечество не научится пресекать зло в зародыше.

Психопатология вырастает из оппозиции духовного и телесного, абсолютизации эгоистического Я. Сегодня еще можно говорить об обратимых формах психопатологии, если человечество распознает в собственном лике зарождающегося палача над собственной природой. В противном случае страх из паралича воли превратится в источник злой воли. Станет активной силой тотального разрушения жизни. Подрастают поколения «революционеров наоборот» (террористов), которые под видом обновления жизни разрушат ее. Затем установят порядок и стабильность в мертвом мире. Об этом предупреждал К. Юнг: «Будущее человечество столкнется не столько с угрозой перенаселения или ядерной катастрофы, сколько с опасностью психической эпидемии» [38]. Мы полагаем, что по внешнему виду они будут разнообразными, для невзыскательных людей и привлекательными: от социально-политических реформ, попыток малых наций и групп людей бороться с дискриминацией за свободы и права до радикального зла в холодном исполнении разума и воли. Тысячелетние запасы мирового зла, если не врачуются культурой, объективно перерождаются в патологию. Человек несет кару в себе. Все дары земли и усилия разума оказались тщетными, ибо забыто Добро.

Рационально-телесный субъект – маргинал, который стоит на границе двух миров: естественной жизни и ее омертвевших форм. Игрок, обуреваемый фобиями. Обычно страх имеет временной предел, заканчивается, но в случае патологии, подготовленной веками самоотрицания, грозит затянуться надолго. Самые кровопролитные войны в истории завершались миром. Современное же состояние человечества характеризуется особым свойством – повреждением генофонда. Это означает войну без конца, постоянное саморазрушение во имя поиска искусственных органов, заменителей способностей и талантов. ТЫСЯЧЕЛЕТИЯМИ НАКОПЛЕННОЕ ЗЛО, ЕСЛИ НЕ ВРАЧУЕТСЯ ЖИЗНЬЮ, ПЕРЕХОДИТ В ПАТОЛОГИЮ. Закон и порядок становятся идолами вымирающего человека. Они – маски, подобие жизни. Прав был Д. Мережковский, когда писал: «Дайте человечеству роскошь знаний, утонченной культуры, равенство материальных благ, справедливое удовлетворение потребностей; но если при этом вы откажете ему в любви, то все дары будут тщетными, и люди останутся нищими и одинокими» [39]. Таков закон истории. Человек несет кару в себе. Об этом предупреждали психоаналитик К. Юнг, русские писатели Ф. Достоевский и М. Булгаков, современный французский философ М. Фуко и др. Они в той или иной форме говорили: князь Тьмы просачивается там, где отступают честь, добро, ответственность, где распалась человечность. Возмездие обязательно настигнет потерявших себя людей, нарушивших нравственный закон. ПОД ВИДОМ БЛАГА (закон и порядок) БУДУТ ТВОРИТЬ ЗЛО. Это и есть страшный суд, наказание за отступление от законов высшей природы, замена живого неживым, духовного телесным.

О расчеловеченном человеке писал Ю. Федоров, соединив в своей антропологии иррациональное и рациональное знания [40]. Его научная система вобрала в себя сумму антропологий в рамках космогенеза: трансцендентную, феноменологическую, социальную, биологическую. Им соответствуют исторические типы людей в ментальном плане: астральный, антропный, социальный, телесный субъекты. Переход одного типа самосознания в другой в мировой истории совершался через постепенную утрату духовного начала, антропологические катастрофы. Солидаризируясь с его взглядами, отметим, что предложенной системе не хватает еще одного элемента – нижнего слоя самосознания, завершающего классификацию исторических типов людей. После телесного субъекта, с нашей точки зрения, следует патологический субъект с деформированной психикой. Он «замыкает» философскую антропологию разделом, который можно условно назвать «антропологией расчеловеченного человека».

Здесь мы вынуждены сделать оговорку. Понятие «патологический тип» берется нами условно. Он является носителем духовной шизофрении, вобравшей в себя множественые формы поломок механизмов саморегулирования естественой натуры, и может не совпадать с классификацией, принятой в медицине и психиатрии. В сравнении с микрокосмом уже современный рационально-телесный субъект, безусловно, может быть назван патологическим существом, «нравственным нулем», почти утратил духовность. Балансирует на грани жизни и смерти, естественного и искусственного мира, демонстрируя выродившуюся естественную натуру. Это – потерявшее нравственный и культурный облик существо, не признающее норм и законов, выстраданных прошлыми поколениями. За ним следует шизоидный тип, человек с больной психикой, живущий в мире симуляций и иллюзий. Символизирует неадекватным поведением и мышлением протест против мира, стремлением к разрушению несет угрозу жизни. Его воля вбирает в себя все виды зла, накопившиеся на земле от неразумной деятельности ушедших поколений. По мнению многих медиков и психиатров, не окончательно утратил здравый ум и кое-какие культурные навыки, что позволяет отнести его к пограничной ситуации между патологией и нормой. Вырождение не окончательное и естественное: за утратой духовности деформируется психика. На горизонте маячат физические уродства. «Патологический субъект» – название условное, соизмеримое в ментальном плане с шизоидным поведением. ЭТО ДУХОВНЫЙ ШИЗОФРЕНИК. Полагаем, что психоаналитики дадут более точное определение. Раскроем его расчеловеченную природу в обобщенном виде.

1. Вечная и неизменная человеческая природа стала неустойчивой, подвижной. Рождается гибрид с психическими отклонениями, поврежденным генофондом. Несовершенства, уродства (насилие, разврат, проституция, мазохизм, каннибализм) выставляются напоказ и часто протаскиваются под видом индивидуальности, плюрализма, мультикультурности. Своего психофизического и морального уродства не замечает, ибо потеряны критерии целостного Я, базовые ценности культуры. Вместе с ними исчезла и критическая самооценка. Исповедует различные формы человеконенавистничества и бессмысленности. Нет способности к отбору культурных ценностей, но есть любование собственными недостатками и симуляция в культурном подражательстве. Устав от неправедной жизни и собственной греховности, решает расквитаться с обществом, мстя ему за подлинные и мнимые ошибки. Уродства, извращения стремительно набирают темпы, вытесняя на задворки общества красоту, ум, гармонию духа и тела. За ними открыто идут Культ смерти, насилия, этноцид, суицид.

2. Потеря естественных различий между полами: исчезает чувство пола, извращается натура. Обновление ее сущности видится в смене пола, в изменении характера и привычек. Мужчины ведут себя подобно женщинам, а женские привычки приобретают мужскую окраску. Входят в моду женщины-террористки. Специалисты по борьбе с террором считают их самыми опасными. Отступление от натуры трактуется индивидуальностью как стремление к социальному равенству мужчин и женщин. Есть и другая крайность. До абсурда доводятся критерии «голоса крови», «чувства почвы», национального и индивидуального самоутверждения. Биология и элементарная психика возводятся в ранг утонченной культуры.

3. Неадекватность поведения: на слабые социальные раздражители человек реагирует бурным поведением, каскадом эмоций; сильные же раздражители (ущемление существенных прав и свобод, рабство) воспринимаются спокойней. Неадекватное поведение, неустойчивость психики маскируются под интеллектуальную игру и идеологию. Становятся нормой иллюзии: игра ради игры, мысль ради мысли, религиозная вера для имиджа, свобода для свободы, искусственная мысль (идея) ради возбуждения чувств. Замутненный ум выказывает постоянную заряженность на симуляцию чувств, скандал, глумление над общепринятыми нормами. Изображение неординарности поведения есть маска надвигающегося сумасшествия.

4. Историческое беспамятство, забвение корней, традиций возводятся в ранг борьбы с фетишами, стремления к практическому разуму, плюрализму. Уклоняющегося от этих форм называют «несовременным», «идеалистом», «пустым мечтателем». Потеряв связь между прошлым и будущим, окарикатуренный человек не верит в возможность постижения истины и смысла. Оборвана нить традиции. Доверия к прогрессу нет. При отсутствии смысла не отличишь героя от насильника, святое от будничного, истину от лжи, войну от приключения, любовь от забавы, прекрасное от безобразного, свободу от распущенности. Исчезает различие между симуляцией и реальным поведением.

Появляются понятия «симуляционная демократия», «манипулятивное право», «политические игры». Целые народы, потерявшие вкус к творчеству, симулируют прогресс, стремясь сохранить иллюзию жизни и одновременно избавиться от нее. Рождается парадоксальная мирожизненная практика: строить и разрушать одновременно. Сознание иллюзорных форм жизни подталкивает к разрушению недостроенного. Реформы сменяют друг друга, но за ними пустота, нарастающий хаос бессмысленности.

Историческое беспамятство сопровождается неуемной тягой к любым формам информации. Нет больше тайн в личной жизни. Стремление все «вывести на чистую воду», даже непристойности, характеризует «раскованность сознания», именуемую «новым гуманизмом» и либерализмом. Раскаяние в совершенном зле отсутствует. Общую правду гонят прочь, она никому не нужна. Каждый кричит о «своей правде», национальной и индивидуальной специфике. Все ищут счастья, покоя и стабильности, не зная, где они находятся. Бегут неизвестно куда, с легкостью пересекая национальные границы, запреты и законы в поисках двойного и тройного гражданства. Не ценятся мир и спокойная совесть, отрицаются идеалы. Никто никого не слушает, не стремится понять, человек опьяняется собственными словами и верит в сказанное, как в последнюю истину. Нет меры ни хвале, ни хуле.

Растерявшийся человек, отказавшись сначала от Бога, потом от культуры, общества и утратив наконец рациональное сознание, испытывает тревогу по поводу своего образа и представительства в техническом мире. Собственные слова и мысли уже не принадлежат ему. Не верит своим глазам, поддаваясь общему настроению. Добро исчезло. Человек жалуется на «совращение» со стороны внешних сил, отдаваясь им без остатка, но преодолеть «подлую среду» не пытается. Играет по чужим правилам, по «объективным обстоятельствам», надеясь на большую удачу. Наблюдается атрофия чувств, но возрастает жажда новостей, потребность в любой информации, заменяющей подлинную жизнь. Человек не может вырваться из плена иллюзий, впадая из одного самообмана в другой, не в состоянии провести грань между реальностью и фантазией. Как бы живет, как бы любит, как бы страдает. Омертвевшая, неупорядоченная жизнь в самых причудливых и диких формах соответствует неупорядоченной природе человека.

5. Сведение высших форм жизни к ее теневым аналогам: духовного мира – к биологическому и телесному, социального – к физиологическому, нравственного – к вседозволенности, блага – к наслаждению.

Представители новой науки, опережая друг друга, предлагают рассматривать продолжительность жизни и гениальность «счастливой комбинацией клеток», которые можно перекроить. Упрощение поведения и мышления трактуется умением жить. Свобода сводится к игре «делать, что хочу». Жизненный успех не исключает союза с криминалом, любовь измеряется количеством сексуальных партнеров. Духовные устремления осмеиваются, пророки объявляются сумасшедшими. Греховность становится нормой, злобой дня.

Демократия и либерализм неотличимы от непристойности, порнография получает статус рыночно ориентированного «производственного» процесса и пропагандируется в качестве «дизайна наготы», «нормативной ценности» современной эстетики. Пороки становятся нравами. Насилие и смерть в самых извращенных формах приобретают статус обыденности и эстетизируются в сознании масс. Исчезает реальность, растворяясь в «потоке несчастного сознания» (З. Бауман), темных инстинктов и «деструктивных изменений психики» (Ж. Батай, современный французский мыслитель). Главным становится не жизнь, а возможность «казаться в выгодном свете», презентовать себя в любой форме. Симуляционное поведение приобретает силу характера. В симуляции современный человек преуспел: поведение больного не отличишь от поведения здорового.