Текст книги "Разведка боем"

Пилот прикусил губу и, заложив вираж, выстроил визор на захват коптящей камень цели.

– Стрелять по готовности, как поняли, Ласточка четыре.

Дела шли неплохо. Двигатель внутреннего сгорания явно троил, но дело свое делал исправно, а вот грави отзываться на такой низкой скорости отказывались, и только столбики активности поля на панели приборов говорили, что система еще жива.

– Возможный огневой контакт, двенадцать градусов левее, – вдруг жизнерадостно поведала электроника. – Фотонный заряд. Сближение на максимальной скорости. До поражения тридцать, двадцать девять, двадцать восемь…

Может старые приборы отчаянно врали, а может ракета, выпущенная из турели полицейского гравилета, была существенно бодрее, чем та, что помнил бортовой компьютер бота, но взрыв пришел секунде на двадцатой. Подкинутый взрывом челнок закувыркался по поверхности плато и, шустро завалившись на бок, и рухнул в пропасть.

– До конечной точки две с половиной тысячи метров, – пискнул навигатор в руках проводника.

– Кранты нам, – выдавил Курехин, наблюдая как стремительно приближается поверхность. В этом игровом сценарии для них явно не было исхода.

– Две тысячи метров, – не успевая отсчитывать расстояние, вновь поделился умный прибор. – Полторы…, одна тысяча метров.

– Ну, господа, я хоть и программа, но рад был с вами познакомиться.

– Взаимно, Хелл, взаимно. Более толкового проводника я, признаюсь, давно не встречал.

– Ой, а жить-то как хочется. Интересно, я сразу стану придурком, али чуть погодя.

– Пятьсот метров до точки отсчета.

Майор закрыл глаза и, почувствовав, как нос челнока столкнулся с чем-то, мысленно приготовился к быстрой, но мучительной смерти, и уже через мгновение, отплевываясь и матерясь, на чем свет стоит, вынырнул на поверхность.

Угодить получилось прямо в водоем, и этот водоем был явно не из нашего мира.

– Эгей, – заорал Курехин, по-собачьи перебирая руками, и тут же, нос к носу столкнулся с барахтающимся в воде аналитиком.

– Жив, – с радостной детской улыбкой на лице поделился тот. – И даже ничего не сломал.

– Лиха беда начало. А Хелл-то где?

– Да здесь я. – Проводник вынырнул метрах в десяти от точки падения, высморкался и в два мощных гребка оказался рядом с остальными. – Значит так, – начал он буднично и спокойно, да так, будто не упал с трехкилометровой высоты в бронированном саркофаге, а по пьяни свалился в бассейн. – Сейчас никто не волнуется и действует строго по моим указаниям.

– А если акулы? – Вдруг всполошился Давыдов, смешно барахтаясь в воде.

– Я сказал, не волнуется, – немного повысил голос проводник. – Судя по вкусовым ощущениям, вода тут пресная, а, следовательно, большим хищным рыбам делать тут нечего.

– А крокодилы? – Чуть ли не с надежной поинтересовался Семен, но, поймав на себе злобный взгляд майора, поспешил заткнуться, и употребить свои силы на поддерживание собственного тела на плаву.

– Чем больше я анализирую нашу с вами проблему, господа, тем более четко прослеживаю закономерность. – Вдруг ни с того ни с сего пустился в размышления майор. – Мы, как подопытные мыши, которых чья-то рука перемещает из одного бокса в другой, пробуя в различных критических для организма ситуациях. Кстати, о критических ситуациях. Вон болтается плот. Уж, не по нашу ли он душу прибыл?

Метрах в трехстах от места падения челнока действительно обнаружилась странная посудина, больше всего напоминающая именно плот. Посреди того плота, массивного грубого сооружения из бревен, связанных толстыми веревками, располагалась будка, смахивающая на дачный сортир. Все было при ней. И щели между досками, и кривая дверца на петле. Окошко в виде сердечка и то имелось. Больше на том плоту не было никого.

– Я тут про акул вспомнил, – вдруг оживился Семен и с быстротой олимпийского многоборца, зашевелил руками в сторону какого-никакого, а убежища.

– Жаль, снаряга вся пропала, – посетовал Всеволод, стуча зубами от холода. Вещи после внезапного купания пришлось снять и, как следует, выжав, разложить сушиться.

– Может в будке есть, – голый и почти синий от пронзительного ветра Хелл вприпрыжку ринулся к будке и, распахнув её, раздосадовано покачал головой.

– Пусто? – Стуча зубами от холода, Давыдов с надеждой взглянул на проводника, и к его радости тот покачал головой.

– Да не пусто, почему сразу так. Вот ватники, вот штаны, вот сапоги кирзовые. Некоторые даже без дырочек. Вот портянки, ношенные, но без резкого запаха. Консервы, шпроты вроде. Курево и радиоприемник.

– Какой ватник забавный, – не брезгуя грязноватой, но теплой одеждой, Курехин начал сноровисто надевать на себя предложенное.

– А что тут странного? – Не понял аналитик. – Он, как истинный гуманитарий сначала решил осилить ватные штаны на лямках, да портянки в горошек, из-за чего несколько замешкался и поотстал от своих более опытных товарищей.

– Номер, вон погляди.

– И то верно. – Хелл с сомнение провел пальцем по вытравленному на груди семизначному номеру. – Как у зеков.

– Или как у пленных, лагерных заключенных. – Предложил Всеволод. – У меня дед во вторую мировую в таком щеголял почти четыре месяца, пока из лагеря не сбежал.

– Герой? – С интересом поинтересовался Давыдов.

– Да куда там, – майор взял в руки странную консерву, и начал изучать написанное на этикетке. – Геройский был дед, что уж говорить, но вот только особисты ему ни в грош не поверили. Особенно не жаловали тех, кто сам дернул. Как, мол? Да почему живой ушел? Не иначе, предатель, или хуже того, шпион.

– А что потом?

– Остаток войны в штрафбате отслужил. Умер, правда, паршиво.

– А это как? Немецкая пуля?

– Жди, дожидайся, – Всеволод аж скривился. – Протопал мой пращур войну без особых осложнений, хоть и заградотряд за ним шел, и жрать давали дерьмо пополам с соломой. Умер просто. Шел по двору вечером, меня значится навестить, маленького, а его в подъезде и зарезали. Вот оно значит, как вышло. Всю войну прошагал, и жив живехонек, а тут пара ублюдков за четвертной в кармане.

– И вода, опять вода, – постарался переменить грустную для товарища тему Семен. – Что им, других локаций не нарисовать?

– А ты бы предпочел голым задом, да в жерло вулкана? – Хелл ехидно усмехнулся и продолжил копаться в будке в поисках хоть чего-то, что могло быть приспособлено в качестве оружия. Чем дальше продолжались поиски проводника, тем мрачнее тот становился. – Худо дело, – наконец, признался он, выкладывая по очереди странные находки на обозрение путешественников по электронным мирам. – Похоже, мужики, мы ЗэКа, и не просто, а в месте отбывания заключения.

На бревна легли рядком атрибуты тюремной жизни. Заточка, сделанная из прессованной бумаги, половинка лезвия обвернутого изолентой, железные плошки, куцые ложки с помятыми краями и куча другого хозяйственного скарба. Кроме того, нашлась и заветная коробка с информацией, обычная жестянка из-под печенья. В ней Хелл обнаружил три пластика с фотографиями и записку, которую тут же и прочитал вслух.

– Вы достигли высшей точки своего испытания и если вы тут, до победы недалеко.

– Видали, – хвалит, тварь. – Курехин зло сплюнул в воду.

– Ага, хвалит, – в тон ему повторил Семен. – Я бы его тоже похвалил, вон той бритвой, да по горлу.

– Заткнитесь, уважаемые, – прокашлялся в кулак проводник. – Тут может про жизнь вашу написано, а вы убийство первой степени озвучиваете.

– Читай уж, – грустно махнул рукой Всеволод. – Что там эта крыса накропала?

– Читаю. Мир, как вы могли заметить, переродился. Изменилось многое, в том числе и пеницитарная система. Вам надо выжить, сохранить человеческое лицо, и только когда порог испытаний, установленный системой, будет пройден, откроется новый переход. Удачи, и не скучайте.

Взвыли сирены. Откуда ни возьмись, и тумана ведь этого не было, а появился как ниоткуда, выскочил полицейский катер и, сверкая проблесковыми маячками, устремился к потерпевшим крушение.

– Помощь? – Нахмурился Семен, но умудренный в таких делах проводник только покачал головой.

– Осужденные, – взревел громкоговоритель на борту судна, – оставайтесь на своих местах и не пытайтесь покинуть точку сбора. Вас конвоируют по месту дальнейшего отбывания наказания.

Бойцы на бору катера ощетинившись стволами хмуро наблюдали как катер подтаскивают баграми к борту и сбрасывают веревочную лестницу. Что-то сверкнуло, ухнуло, и все военные поспешно надели респираторы.

– Травят, – Всеволод тяжело опустился на бревна утлого средства передвижения. – Не потонем тут, так… договорить он не успел. Сознание покинуло майора и наступила долгожданная, уютная и такая желанная тишина.

– Морфов не выпускать, – услышал Курехин злобный окрик кого-то из корабельного начальства, почти провалившись в черное безмолвие… – Сан-Антонио нам голову открутит, если они тут какую заразу подцепят. Денег же стоят, уроды.

– И кто это придумал тикать за границу по морю. Идиоты, реально идиоты. Это же не Куба.

Восемь дней до часа «икс». Поздний вечер. Реальность. Санкт-Петербург.

Семен Давыдов явился хоть и вовремя, но серьезно навеселе, из за чего получил от Всеволода такой нагоняй, что всю дорогу отмалчивался и дышал перегаром в открытое окно.

– Почти сбрендил, – признался он, наконец, майору, скучающему рядом с Капустиным на переднем пассажирском сидении. Винни вел, сверяясь с навигатором, да периодически материл очередную яму, которую не успел заметить в свете фар, а Всеволод просто курил одну за одной.

– И что так? – Поинтересовался Курехин.

– Да после той свиданки, – Семен покосился на водителя, но Всеволод махнул рукой.

– Свой.

– Ну, тогда ладно. Ты представляешь, майор, какой облом. Думал что обломится, а вышло что обломилось.

– Гротеск, понимаю.

– Да ты не хохми. У меня и так своих комплексов не счесть, а тут еще это. Не поверишь, какой день напиваюсь в стельку и из дома не выхожу.

– А где водку-то берешь?

– Да по интернету заказываю. Консервы и спиртное, мне больше и не надо.

– Ясно, а мы тут землю копытим, чтобы твою и мою задницу вытащить.

– Так позвали бы.

– И что ты можешь предложить в сложившейся ситуации?

– Как что? – Пьяный Давыдов даже ахнул. – Анализ! В таком деле анализировать данные, первое дело, и не смотри что я по интернет-трафику. Для меня, что хочешь по зубам.

– Тогда возьми вот это, делом займись. – Майор покопался в бардачке автомобиля и, вытащив оттуда распечатку с собранными по Рубежу данными, вручил её Семену. – Головушку свою лишний раз потренируешь. Может, помолчишь.

– А вот хамить не надо, обижусь и уйду в себя, а вот какой я оттуда выйду, лучше бы вам не знать…

Ухмылялись мужики, не воспринимали щуплого очкарика всерьез, а зря они так. Как в любом другом человеке в Семене были две стороны, и если психика у индивидуума нормальная, то половинки эти, как правило, дружат. Психологическая травма, полученная Семеном в детстве, не только пошатнула его внутренний мир, она его перестроила, и нормальное поведение в социуме давалось ему с огромным трудом.

Вдохнув поглубже, и обуздав очередного пылающего огнем демона, попытавшегося выбраться наружу, он принялся за работу. Некоторое время Давыдов изучал текст, что-то беззвучно бормоча себе под нос, а однажды даже попросил у Всеволода сигарету и под конец выдал вердикт, немного удививший ударную группу.

– Начну с малого, – начал Семен, примерившись и выбросив окурок в окно. – Балтийский след. Обманка. Блеф. Мистификация. Слишком явный, и в то же время слишком запутан. Странные граждане, напоказ боящиеся электронных гаджетов, но в то же время ведущие спартанский образ жизни. Все сделано так, чтобы их непременно заметили, возможно, пропустив истинного курьера.

– Дальше. – Всеволод с интересом взглянул на, похоже, попавшего в свою тарелку Давыдова.

– А вот казахский след самое то. Площадок там было немало. Удобно, безлюдно, куча военных ракетных баз. То конечно при Советском Союзе, но думаю, что и светлые головы служили в основном там.

Поскольку проект масштабный, то он не может быть не замечен правительством. Они могут и не являться его инициаторами, но засунуть туда свою лапу, дабы потом захапать кусок пожирнее, это в духе нашей демократии. Старая коммунистическая школа сказывается.

– Ходок, – криво усмехнулся Капустин.

– Ты дальше слушай, большой парень, – легкомысленно отмахнулся Семен. – Теперь идем по материальной части. Затраты на производство, распространение и внедрение требуют определенных мощностей и привлечения персонала.

– Электростанция, мощный источник энергии… – попытался вставить слово Всеволод, но Давыдов даже не заметил замечания собрата по несчастью.

– Место обязано быть полностью легально, засвечено в СМИ и интернете, а привлечение специалистов не должно вызывать вопросов. Обеспечение, инфраструктура, локальное действие установок, как тестовых, так и введенных в эксплуатацию, из-за чего я заключаю, что местом расположения датацентра с базовой платформой является один из наукоградов…

Взвизгнув тормозами, Винни лихо загнал автомобиль на обочину. Выбросив из-под задних колес веер гравия, машина встала, коптя черным выхлопом горелого масла.

– А ну-ка, развивай? – Нахмурился Курехин.

– Центров таких в России немного, – довольный произведенным эффектом и почти протрезвевший аналитик по-хозяйски откинулся на спинку дивана, чувствуя, как меняется его статус в этой компании. – Это Бийск, что в Алтайском крае, Кольцово под Новосибирском, Мичуринск на Тамбовщине. Московская область вообще выглядела бы как идеальное прикрытие, ибо подобных точек там девять, а если взять показушное потемкинское Сколково, то дюжина наберется. Пойди, найди концы…

– А Питер? – Перешел в лобовую атаку майор. – Ну, или Ленинградская область.

– Петергоф. – Довольно ухмыльнулся аналитик.

– Так что же это, получается, – спохватился Капустин, – мы не туда едем?

– А куда мы собственно собирались?

– На АЭС.

– Выходит, не туда.

– Господи, – спохватился Всеволод, – у нас же Лютый и Блоха сейчас к точке подходят. Там же гражданские?

Мобильный Блохина долго не отвечал, а когда тот снял трубку, то Курехин различил неприятные и до боли знакомые хлопки.

– Что у тебя там происходит? – Менторским тоном поинтересовался он.

– О, командир. – Радостно заржал боец. – Мы тут, мало-мало, дыру эту штурмом берем. Охрана здесь никакая по периметру, а вот ЧОПовцы попались крепкие. Уже минут двадцать из главного административного корпуса отстреливаются, бухгалтерию защищают. У них, вроде как, зарплата сегодня.

– Молодцы охрана, я бы вас за зарплату тоже на ленточки для бескозырок нарезал, – усмехнулся майор. – Так вот что я тебе скажу, собирайте манатки и огородами к Котовскому. Не на ту точку вы пришли.

– Как не на ту. – Охнул Блоха. – Все верно ведь. И координаты, и название населенного пункта. Сторож на воротах и то подтвердил, правда, после того как я ему паяльную лампу в задницу вставить пообещал, тогда и запел, а до того момента все в коммуниста играл.

– Не наследили, не вычислят?

– Да не дай боже. Подумают что угодно, только не то, что в действительности. Мы даже пару националистических лозунгов на заборе из баллончика накатали. Лютому особенно свастика в зубах премьера понравилась.

– Виртуозы, – еще раз похвалил парней Курехин, – но все равно завязывайте. Подчистите за собой и без жертв среди гражданских. Отходите, не снимая подшлемников, а то я вас ухарей знаю. Жарко им, и давай голые рожи под камеры выставлять.

– Будь сделано. Эй, Лютый, отходим.

– Твою же мать. Как же, не засветились они. Место сбора прежнее. Выдвигаемся по мере подхода. Планы меняются, господа штурмовики, мы едем в Петергоф.

Нажав на отбой, Всеволод хмуро кивнул Винни, и тот не включая поворотников, резко вывернул на шоссе.

– И правда в Петергоф поедем? – Поинтересовался он у своего бывшего командира. – Неужто, не пощупаем станцию? А как же потребление?

– А я почему-то склонен доверять Семену, – пожал плечами Курехин. – Он аналитик, ему виднее. Да и потом, жизнь его целиком и полностью зависит от его же выводов по материалам. Сема, точно Петергоф?

– Точно, – упрямо кивнул Давыдов. – Больше ничего и в голову не приходит. Там даже и место есть замечательное под такие нужды. Как приедем, покажу.

За несколько лет до известных событий.

Андрей всегда мечтал вырасти и приобрести профессию творческую или романтично-героическую: космонавта, геолога, писателя или тележурналиста. Но, как часто происходит, жизнь распорядилась по-своему. В один обычный день, когда он скучал в своем КБ, лениво перелопачивая талмуды с документацией, в контору явились двое в штатском, засветили удостоверения какой-то там безопасности и приказали Андрею собираться. Внушительный внешний вид, мускулы, неумело задрапированные дорогими костюмами пистолеты под мышкой, в серьезности намерений визитеров сомневаться не заставляли.

Сидя на заднем сидении машины Иванов отчаянно и лихорадочно соображал, чем же его скромная личность могла так заинтересовать властные структуры, но каждая ветвь его рассуждений неизменно заходила в тупик. Работал Андрей всегда легально, в хулиганских выходках или противоправных действиях замечен не был, не считая курения травки в Турции, но за это привлечь могли разве что сами турки, да и это уже быльем поросло. Пиратский софт на его ноутбуке мог потянуть на пару лет лишения свободы, но то, что ноутбук этот был его собственный, стоило еще доказать. Да и не приезжают за пиратами на дорогих бронированных иномарках, а являются на УАЗе с дежурным нарядом, с дубинками, наручниками да наглыми мордами и не более того. Тут же Андрей себя чувствовал на манер опально Асанжа, или другого вселенского пройдохи, которого, наконец, взяли спецагенты правительства.

За раздумьями Иванов и не заметил, как автомобиль плавно снизив ход, остановился около ворот особняка на Крестовском и, посигналив кому-то за забором, лихо въехал на территорию через едва успевшие открыться ворота. Обращались с ним вовсе не как с арестантом, но в то же время подчеркнуто официально и отчужденно. Смотрели на Иванова, будто на заморскую зверушку, арапа по случаю из жарких стран доставленного в качестве подарка ко двору. Смотрели все, от охранников у входа, таких же здоровенных подтянутых парней с оружием, до горничных и раскосой прислуги, убиравшей листья в саду.

– Господин Иванов? – гостеприимный хозяин материализовался в виде плотного румяного крепыша в просторной рубахе, льняных брюках и мокасинах на босу ногу. Подхватив Андрея под руку, крепыш уверено потащил того в дом и, оставив в гостиной, около мирно потрескивающего поленьями камина устремился наверх, на второй этаж. Сориентироваться и оглядеться Иванову просто не дали. Буквально через несколько секунд комната уже была наполнена людьми в белых халатах. Гомон стоял неимоверный. Каждый что-то спрашивал и тут же требовал немедленного ответа. Где родился, есть ли аллергия на арахис, не ломит ли кости перед дождем, были ли в роду близнецы или сердечные приступы и еще тысячи других вопросов, ответов на которые, зачастую, не знал и сам Андрей.

Когда схлынули эта буря и белые халаты удалились, в гостиной снова появился розоволицый и, по хозяйски устроившись в одном из двух стоящих перед камином кожаных кресел, кивнул ему на второе.

– Присаживайтесь, господин Иванов, – добродушно кивнул незнакомец. – Вы простите меня вынужденную грубость. В дом пригласил, а присесть так и не предложил, да еще эти яйцеголовые со своими вопросами. Совсем забыл представиться, куратор.

– Куратор? – Удивился Андрей, но в кресло сел и с интересом посмотрел на собеседника.

– Да, куратор. – Приветливо улыбнулся мужчина. – Мое настоящее имя вам ровным счетом ничего не скажет, но как куратор хочу предложить вам работу.

– А что за работа такая? – Насторожился Иванов. Он был наслышан о всяческого рода извращениях, коими болели сильные мира сего и участвовать в их позорных игрищах простому человеку очень не хотелось.

Увидев отразившуюся на лице Иванова гамму эмоций, куратор поспешил его успокоить.

– Не стоит волноваться, мой друг. Ничего криминального и идущего в разрез с вашими моральными принципами. Сразу замечу, платить будут хорошо, если это слово уместно. Вы станете обеспеченным человеком и это все только благодаря матушке природе, которая наделила вас определенными внешними данными и физическими параметрами.

– И что же это за работа, позвольте полюбопытствовать? – Немного успокоился Андрей.

Честные серые глаза куратора не сулили ему ничего хорошего. Внешне добродушный и улыбчивый, пухлый и уютный куратор вдруг показался выделанным из стали и алмазного порошка. За улыбкой скрывался волчий оскал, за радушием и спокойствием угадывалась сила, воля и гибкий ум дельца и правителя.

– Двойник, – почти по слогам произнес куратор, внимательно наблюдая за реакцией Андрея. – Вы человек одинокий, работа у вас скучная, нелюбимая, да и перспектив особых нет. Тут же такие возможности открываются, что даже у меня голова кругом идет.

– Двойник кого? – не уступал Иванов, прикидывая, можно ли в случае чего выскочить в окно или, если уж совсем будет туго, огреть этого наглого вербовщика по голове. Тяжелых предметов, кроме кочерги и каминных щипцов он не заметил, а решетки на окнах и скучающий верзила на выходе из гостиной отрезали всяческую возможность внезапного отступления.

– Вот, – жестом фокусника куратор извлек из широкого рукава фотографию и протянул её Иванову.

Человек на карточке на Андрея был совсем не похож. Но, когда он пригляделся, то к своему ужасу и изумлению стал замечать поразительное сходство. Такие же широко расставленные глаза, высокий лоб, овал лица… Господи, да если исправить некоторые детали, то на Иванова с фотографии смотрел он сам.

– Но это же… – чувствуя, как покрывается испариной, Андрей передал фотографию куратору.

– Вы все верно поняли. Это именно он.

– Но я же на него не похож!

– Это легко поправимо. Главное, вы практически идентичны по большей части параметров. Тембр голоса, овал лица, фигура. Вы близнецы с минимумом различий. Потребуются незначительные пластические операции и работа опытного стоматолога, но это уже не ваша забота.

– Но…

– Да, работа опасная и требующая полного самоотречения и самоконтроля, но это всего-то на четыре года. Вы заработаете столько, что сможете купить себе остров в Тихом океане и жить в свое удовольствие до скончания дней.

Вот так и получилось, что из обычного обывателя Иванов вдруг превратился в нечто значимое, весомое. На дворе шел тысяче девятьсот девяносто девятый год. Судьбоносный для многих и в корне изменивший жизнь самого Андрей. Знал бы он во что впутывается, почти наверняка дал бы задний ход. Иванову предстояло не просто изменить лицо, привычки, взгляды на жизнь. Он должен был полностью раствориться в своем оригинале, а, следовательно, потерять самого себя.

Оригинал был не в курсе всех движений вокруг своей персоны. Он готовился к решительным действиям по захвату власти, прогнившей и требующей кардинальных перемен.

Семь дней до часа «икс». Утро. Реальность. Петергоф.

Дверь в подвал оказалась на удивление крепкой. Если бы не упорство, немалый вес и природное упрямство Винни, пришлось бы оставить эту затею. Участившиеся хлопки выстрелов, понемногу сошли на нет. Потеряв с пяток бойцов, охрана комплекса видимо решила найти более действенный подход к нарушителям, чем гнать на заклание своих же парней. Этот перерыв дал возможность группе отдышаться, а Капустину с энтузиазмом взяться за железную преграду.

– Не умеют нынче строить, – бормотал ГРУ-шник, выворачивая магнитный замок и с интересом глядя на тянущиеся от него проводки. – Да и паять толком не научились. Ну, кто же так резервное питание подводит. ПТУ-шники, одним словом, недоучки. Я бы за такую работу… Бля…

– Что там? – Всеволод обернулся к Винни, но тот только отмахнулся.

– Нормально, командир, током дернуло.

– Значит резерв нашел.

– Именно. Теперь можно резать.

Всеволоду Курехину, обстановка вокруг решительно не нравилась и вовсе не из-за ленивой автоматной пальбы противника или визжащих шумовых гранат, из-за которых периодически приходилось складываться вдвое и принимая позу эмбриона молить о том, чтобы не нашла шальная пуля.

Бой шел с переменным успехом как с той, так и с другой стороны. Что не нравилось командиру, вряд ли он сам смог кому-нибудь внятно объяснить. Тут надо было иметь опыт, наметанный глаз, чувствовать обстановку.

– Слишком просто все, – Курехин схватил Винни за руку в тот самый момент, когда тот уже решил резать провод питания. – Как будто ждут нас там, как специально заманивают.

– Ни хрена себе – просто, – пожалился с верхней площадки Блоха. – Он еще с первого раза не отошел от «шумки» и теперь орал, чтобы, а за одно демоскировывал себя и остальных. – Я, наверное, теперь всю жизнь глухим ходить буду.

– Блоха дело говорит, – Лютый сплюнул на пол и наугад выстрелил вверх. Звон разбитого стекла и ругань нападавших вызвали на лице солдата довольную улыбу. – Чего нас туда заманивать? Там же на вроде пещеры Аладдина. Придем, наследим, в рояль нагадим.

Огонь сверху и из рекреации первого этажа усилился, и если раньше охрана лениво огрызалась АКС-ами, то теперь заработало что-то более внушительное.

Бам! Первый выстрел отвалил над головой Всеволода солидный кусок перекрытия, и майор еле успел откатиться, как огромный шмат цемента и штукатурки тяжело рухнул на пол, окрашивая коричневые доски в белый цвет.

– СВД работает, – Курехин вжался в стену и опасливо поглядел в пролет между лестницей и площадкой второго этажа, откуда стрелял снайпер. – Но, то ли криво, то ли действительно загоняют нас в этот чертов подвал.

– Ломай уж, – махнул рукой Курехин.

Второй выстрел из винтовки отколол еще кусок штукатурки, придал сил Винни и он, быстро справившись с магнитным замком, потянул тяжелую железную дверь на себя.

Вопреки ожиданиям пахнуло плесенью и смрадом нечистот, но плотный огонь снайпера и рев автоматов осмелевшей охраны вынудили группу отступать вниз.

– Неправильный подвал, – захлопнув дверь последним, Лютый любовно шлепнул на косяк кусок пластида и, разведя усы детонатора, привычным движением намотал бечеву на чеку РД. Ловушка получилось примитивная, но действенная. Убить она, разумеется, не могла, радиус поражения, да и железная дверь мешали, а вот напугать, да так чтоб боец в портки наложил, это запросто.

Кто-то щелкнул фонариком, похоже, Лютый. Дружно застучав подошвами ботинок по каменным ступенькам, группа двинулась вниз. Лестница, как и подвал, командиру тоже очень-очень не нравились. Курехин насчитал уже сотую ступень, так глубоко они опустились, а конца края видно не было.

Громыхнуло, тяжело, авторитетно. Растяжка сработала? Нет. Скорее уж захлопнулась дверь мышеловки, впустив в себя наивных мышек и плотно запечатав вход. И вдруг все ожило, будто по мановению волшебной палочки. Кто-то, Всеволод даже не понял, кто именно, забористо выматерился.

Взвыли моторы в вентиляционных шахтах, вытягивая смрад и сырость, загудели, будто пчелы в развороченном улье, одна за другой лампы дневного света. Казавшийся узким тоннель осветился ярким белым сиянием, заставив бойцов остолбенеть. Массивная стальная дверь без признаков ручек или магнитных замков и два бойца на входе. Молчаливые спокойные фигуры в черной, переливающейся в искусственном свете броне. Наплечники, нагрудники, броники казались бутафорией, но спокойные лица охраны, сжимающей в руках АК, говорили о пугающей реальности происходящего. Что-то вновь зажужжало. Автоматическая пулеметная турель размером с хорошую гаубицу, проворно появившись из ниши под потолком, заметалась, смущенная обилием цели. Решив, что нарушители находятся ближе к входу, смертельная автоматика уставилась десятком стволов на майора и команду.

– Что будем делать, командир? – Лютый, и без того не блиставший южным загаром, стремительно сливался со стеной цветом кожи. Блоха и Винни застыли с открытыми ртами, а Семен, до этого практически не участвовавший в потасовке и предпочитавший прикидываться ветошью, вместо того, чтобы использовать выданный ему макар, готовился потерять сознание.

– Сема, не пыли, – майор ухватил аналитика за рукав и встряхнул как тряпичную куклу. – Нам еще твоих обмороков не хватало.

Охранники не предпринимали никаких действий, будто не замечая пришельцев, да и турель под потолком, игриво помигивая красным диодом, не спешила обрушить на головы бойцов дождь из свинца.

– Отдышались? – Голос звучал откуда-то из-под потолка и был майору очень знаком. Ехидный, прямой, излучающий силу и уверенность, он струился через динамики, обволакивая сознание и стараясь подчинить.

– Ну, вроде. – Повесив автомат на плечо, Курехин шагнул вперед и, щурясь от яркого света, глаза еще не успели привыкнуть к перемене обстановки, сделал шаг вперед.

– Тогда не делайте глупостей, – добродушно сообщил подземный голос. – Автоматическая защитная турель класса Леопард имеет скорострельность в сорок тысяч выстрелов в минуту, и ей, как вы понимаете, плевать на меткость. Опознавательных брелков у вас нет, а блокирующий портал захлопнулся. Да и потом, даже если вы сможете без потерь отступить наверх, то там будет стена из стали, а за ней тридцать ошалевших бойцов внутренней безопасности, коих вы, как я понимаю, безмерно обидели своим наглым поведением.

– Что вы предлагаете? – Нахмурился Курехин.

– Предлагаю поговорить, – довольно заухал голос. – Мне так не хватает простого человеческого общения. Еще десять лет назад я был человеком, не тенью, но ход жизни, события, происходящие в стране, и деформация личности почти заставили меня поверить в мою всесильность.

– Что? Так и будем говорить? – Усмехнулся Всеволод. – Тут?

– Нет, вы, безусловно, можете пройти. – Охрана на входе насторожилась и повела автоматами. – Но вам нужно будет разоружиться. Не я придумал, таков порядок.

– А по-другому никак?

– По-другому никак. – Заверил динамик. – Парни и турель вас отработают на ура, и ты это, майор, отлично осознаешь. Должен же сказываться боевой опыт.

– Мой боевой опыт подсказывает, что нас тут ждали с самого начала. – Покачал головой майор, – иначе как объяснить из рук вон плохую охрану комплекса?

– Верно мыслишь, – динамик вновь рассмеялся, – но не будем спешить. Все в свое время.

Один из охранников отделился от стены и вопросительно посмотрел на Курехина, безошибочно определив в нем лидера группы.

– Чего уж там, – Всеволод махнул рукой, с сомнением посмотрел на часы и положил на пол автомат. – Только сразу предупреждаю, на дальнейшие движения у меня часов двадцать, не больше.