Текст книги "Разведка боем"

Контора почти наверняка контролирует своих сотрудников. На карту поставлено слишком много, чтобы позволять им вот так вот разгуливать по улицам, а секретность и скажем так, спорность проекта не дает права на разглашение всех тонкостей.

– Но как можно контролировать человека в быту? Слежка? Жучки? – Семен вновь плеснул себе водки и, поманив официанта, попросил пару салфеток. Все это время товарищи по несчастью были вынуждены держать паузу.

Убедившись, что официант ушел, Всеволод подвинул свой опустевший стакан и Давыдов плеснул туда огненной воды.

– Способы описанные тобой вовсе не обязательны. – Хорошенько подумав, произнес майор. – Для того чтобы следить за человеком, и не абы как, а профессионально, достаточно чтобы сам объект слежки имел с собой ноутбук или мобильный телефон. Ты вообще знал, что абонента любой из сетей сотовой связи стандарта GSM можно отследить с точностью до ста метров, даже если его мобильник разряжен или он находится в не зоны действия сети?

– Слышал что-то краем уха. – Признался Давыдов.

– С ноутбуком вообще просто. Он всегда работает, как бы ты его не выключал. Батарейка биоса дает питание на саму систему ввода-вывода, а коли она программируемая, то и перепрошить её у специалиста проблем не составит.

– Так что же, получается, – напрягся Семен. – Значит рубежевцы узнали, что я встречаюсь с их сотрудником, и решили не рисковать?

– Кто знает, тот молчит. – Всеволод залпом допил водку и, встав, кивнул Давыдову. – Главное чтобы с Ханкишиевским балтийцем ничего такого не приключилось. Что не день, то труп, то еще веселье.

– А я думал, что ты к смертям привык. – Удивленно выгнул бровь аналитик.

– Нельзя к смерти привыкать. Страшно это, мерзко. Если такие вещи вдруг станут для тебя обычным делом, то потеряешь в себе все человеческое. За водку сам расплатишься. Бывай.

Двенадцать дней до часа «икс». День. Локация 2. Совпадение временных отрезков 1:1

После устроенного Семеном переполоха пришлось ждать, по меньшей мере, час, прежде чем ходячие трупы не разбрелись по своим мертвяцким делам.

– Интересно, а как это происходило в книге? – Сквозь полудрему поинтересовался у Давыдова Всеволод.

– Да я уж толком и не помню, – Семен сидел на корточках в дальнем углу ангара и сосредоточено тер штаны тряпкой, смоченной в драгоценном спирте. – Вроде как хотели как лучше, а получилось как всегда. Яйцеголовые изобретали вакцину, что должна была позволить человеку регенерировать, ну, навроде ящерицы. Отрубили хвост, а она новый. На крысах проверяли, на кроликах, даже на свиньях, а как дошло до человека, так пошли сплошные странности.

– А как же это до человека дошло? – Удивился проводник.

– А так. Зеков использовали, и не просто, а насильников и убийц. Условие им даже выдвинули. Выживите, идите на все четыре стороны.

– И много выжило?

– Да почти все. Вот только вторая часть эксперимента подкачала. Руки не отрастали, глаза не начинали видеть и, если подопытному отрубали голову, он почему-то умирал.

Семен на секунду затих и с отвращением понюхал штаны. Пахло аммиаком и грязью.

– А дальше? – Курехин заинтересованно приподнялся на локте и с интересом взглянул на аналитика.

– Несчастный случай в морге. Хирург, препарировавший труп порезался и заразился от мертвеца. С этого и пошло. Вирус в теле мутировал после смерти носителя, но еще не настолько чтобы поднимать усопшего, а когда перекинулся на живого, тут-то и началось.

– Похоже, ушли, – Хелл подошел к двери и прислушался. – Ни звука.

– Они и раньше не шумели, – парировал Семен. – Стояли себе и раскачивались. Когда же начали шуметь, сам видел что получилось.

– Да видел я, видел. – Нахмурился проводник. – Но двигаться надо.

Вытащив из-под ручки скобу, он осторожно толкнул дверь и вздернул американский карабин. Тишина и ветер. Ни ревущей толпы, не смрада немытых и начавших уже разлагаться тел.

Шли по стенке, стараясь притвориться ветошью. Особенно трудно приходилось майору. Жар, начавший уже отпускать, снова донимал. Пот застил глаза, ноги становились ватные, того и гляди грохнется в обморок. Чтобы этого избежать, Семен придерживал Всеволода под локоть и так, под чутким надзором проводника, не расстававшегося с оружием, они двигались вдоль стенки ангара.

– Должно быть средство передвижения, оружие, вода. – Бубнил про себя аналитик. – Каждый раз было, так и теперь должно попасться.

– Не дрейфь, Сема, прорвемся. – Шипел Курехин.

Добравшись до края ангара, Хелл выглянул и тут же спрятался, переводя дух.

– Что там? – Насторожился аналитик. – Транспорт?

– Как бы ни так, – проводник сплюнул на землю и снял карабин с предохранителя. – Три мертвяка.

– А дальше? Дальше что?

– Дальше взлетка, бетон, перевернутый Хаммер и здание административного корпуса. Даже звездно-полосатый имеется.

– Нам, скорее всего туда, – Всеволод закашлялся в кулак. – Штабные машины должны стоять либо рядом со входом, либо во дворе. Командиры баз пешком не ходят, даже у разносчиков демократии.

Устройство базы было банально и очевидно одновременно. С одной стороны в рядок стояли длинные железные ангары, напротив каждого из которых предполагался пост, морской пехотинец, а то и два. Хозяйственная часть и парк располагались в отдалении, так же как и столовая с продовольственным складом. На глаза даже попался автомат с газировкой и банкомат. Далее шел ряд административных корпусов, где по предположению Всеволода мог находиться штаб, информационный центр и архив. Вдалеке виднелись ряды казарм, небольшое поселение состоящие из двухэтажных домиков с верандами и зеленой лужайкой.

– Живут же буржуи. – Качал головой Курехин, всматриваясь в пейзаж. – Как себя помню по армии: холодно, постоянно жрать хочется, а по ночам крысы в тумбочках гремят.

– А что гремят? – Удивился аналитик.

– Пряники воруют, газировку. Хоботят, в общем.

Давыдов с сомнением посмотрел на боевого товарища, гадая, не в горячечном ли бреду дело.

– Хорошо, девочки, вечер воспоминаний закончен. – Хелл в который уже раз осмотрел окрестность и показал на приземистое двухэтажное строение, поблескивающее на солнце оконными стеклами. – Бьюсь об заклад, нам туда.

– Ну, коли бьешься. – Майор отстранил Семена и глубоко вздохнул.

– Легче? – Спросил тот.

– Отпускает.

Сухой плевок карабина, корявая дульная вспышка и все вокруг вновь превратилось в ад.

– Отходим. – Проводник бил с колена, прицельно, тщательно выверяя цель и пытаясь сберечь патроны. Кто-то из морпехов, точнее бывших морпехов, а ныне мертвых смердящих кусков мяса, получив дырку во лбу, осел на землю. За ним последовал второй, повернув под пулю низкий морщинистый лоб, а дальше зомби хлынули рекой. Прихрамывая, припадая то на одну, то на другую ногу, утробно подвывая и раскачиваясь, они устремились вдоль по алее. Зрелище мертвой толпы было пугающим и завораживающим одновременно. Накатывало оцепенение. Хотелось просто стоять и смотреть на это вычурное неземное действо, целиком и полностью отдавшись в руке судьбе.

Отрезвляющая пощечина выдернула майора из зыбкой пелены окутавшей его мозг, и он, забыв о слабости и жаре, побежал.

– Ноги. – Уверенной рысцой Семен вырвался вперед и, перейдя на длинные нелепые прыжки, побежал к указанному Хеллом зданию. За ним следовал Курехин, а позади всех, огрызаясь редкими выстрелами, бежал проводник.

– Стволов бы нам, – задыхаясь от бега, хрипел майор. – Ой, стволов, – но оружие было конфисковано и могло находиться в любой точке базы, забитой мертвой плотью. Искать его было не с руки.

Влетев на крыльцо, Семен вцепился в дверную ручку и отчаянно задергал ей, прикладывая все возможные усилия. Дверь была заперта изнутри.

– Окна!

Всеволод метнулся к окну, но рачительные американские военные и тут не подкачали. Решетки там были основательные, вделанные в бетон. Такие не то, что прикладом, бульдозером не осилишь.

– Ищите вход! – Хелл дострелял последний патрон и разочаровано запустил бесполезным карабином в толпу.

Тем временем зомби подступали. Двигались они буквально отовсюду. Выворачивали из-за угла крохотного ларька с канцелярскими принадлежностями, выскакивали из канализационных люков. Пара даже появилась с опустевшей парковки около строения с флагштоком, на которое в самом начале показывал проводник. Кольцо сжималось и обезумевшие от страха люди метались около входа в здание.

– Лестница, пожарная, бегом. – Выдохнул Семен и сломя голову устремился прямо на толпу мертвецов. Со стороны его действия можно было принять за буйное помешательство, но не тут-то было. Проскочив мимо неповоротливых мертвяков, Давыдов оставил в их цепких конечностях часть своего камуфляжа и, развернувшись почти на месте, бросился по касательной прочь. Там, оттормозившись и оставив перед алчущей плоти толпой очередной кусок гардероба, и снова бег на выживание.

Железная лестница, прикрученная шурупами к стене, вела на крышу и заканчивалась железной площадкой, через которую можно было проникнуть внутрь, или наоборот, покинуть здание, если основной вход будет заблокирован.

– Ты посмотри что делает! – Хелл подпрыгнул и, ухватившись за первую перекладину, быстро полез наверх. – Он их лбами сталкивает. Вот тебе и тихоня.

Последовав примеру проводника, майор начала взбираться наверх и только с высоты второго этажа оценил маневр аналитика. Лавируя между живыми стенами мертвых тел, Семен в последний момент, словно чудом, уворачивался от протянутых к нему рук и клацающих челюстей. Сначала, пошатнувшись и развернувшись в сторону такой неуловимой добычи, сломался один строй, и, не обращая внимания на остальных, мертвяки зашаркали навстречу маленькому человечку, потом пал второй фронт и толпа зомби, марширующая от пристани, тоже поменяла направление. В итоге, отвлекая внимание от остальных, Давыдов дождался, когда между спасительной лестницей, с последней ступеньки которой свешивался Всеволод, протягивая руку, и мертвецами остался узкий проход. Заложив очередной крюк и получив порцию разобиженного рева, он бросился по узкой тропке, творя чудеса. Курехин был готов поклясться, что у аналитика ничего не выйдет. Низкорослый, с отдышкой и небольшим пузиком, он не производил впечатления спортсмена, и уж точно не был готов к такому. Но это было не простое бегство. Шаг в сторону, камень под подошвой, сбитое дыхание и вот ты уже в лапах сотни мертвяков рвущих твою плоть.

Рев крупнокалиберного пулемета с верхней площадки навел в рядах мертвяков шума. Изрыгая десятки смертоносных свинцовых плевков «Утес» дергался и подскакивал на станине, готовый в любой момент вырваться из рук. Всеволод удивленно взглянул наверх, ожидая увидеть что угодно, но то, что предстало его взору, ошарашило почище постапокалиптической картинки.

Светловолосая и веснущатая особа в аляповатом берете и красном шарфе, вполне профессионально управлялась с адской машиной. Хелл же, достигнув площадки первым, не стал задавать вопросов, а нырнув в открытую дверь, через секунду появился, уже сжимая в руке АКСУ. Два ствола делали свое дело уверенно и тщательно. Пули особого вреда мертвой плоти не наносили, но напор временно придерживали. Почти уже простившись с жизнью и придумывая на ходу массу «лестных» определений своему сумасшедшему поступку Семен ухватился за руку Всеволода и тот, крякнув, вздернул его наверх. И вовремя. Ловкий мертвяк, уйдя из зоны обстрела, умудрился проскользнуть по стене и вцепился в ногу аналитика синюшными, начавшими уже распухать руками.

– Тяни! – Завизжал Давыдов. – Всеволод! Тяни! Он же сейчас меня цапнет.

Майор что есть силы потянул Семена, но мертвец, словно гиря повис на нем и, не желая отпускать, уже тянулся к плоти.

– Раскачай его! – Заорал Хелл, пытаясь перекрыть рев «Утеса» в руках незнакомки. – Я его сейчас в тыковку сниму.

– Была не была, – выдохнул майор и, перехватив ошалевшего от страха Давыдова за запястья, на переделе сил, чувствуя как кровавая пелена застит глаза, а в ушах поднимается колокольный звон, что есть силы качнул его от себя. Грохнул выстрел и мозги из расколотой головы разлетелись в разные стороны, а сам Семен вдруг стал легким как пушинка.

– Хватайся. – Всеволод втащил аналитика на лестницу, и сам вцепился в железные перила, чтобы не упасть вниз от навалившейся вдруг слабости. – Теперь уже сам, а то мочи нет.

Веснущатая перестала стрелять и, поставив пулемет на площадку, перегнулась через железные перила.

– Ну что, мальчики? – Поинтересовалась она с высоты второго этажа. – Будем тут болтаться или внутрь?

– Лучше внутрь. – Закивал Давыдов, украдкой оглядываясь на низ живота.

– А я тут немного посижу, – пытаясь унять пульс, признался Курехин. – Если рукой пошевелю, то вниз рухну.

– Он у нас болеет, – снисходительно пояснил проводник незнакомке. – Чудо что вообще смог его выдернуть.

– Герой. – Девушка сняла, берет, вытерла им пот со лба, скользнула внутрь, и тут же появилась с бухтой веревки. Привязав один конец к железной скобе, на которой держалась лестница, девушка принялась стравливать веревку в низ, с тем расчетом, чтобы её конец завис ровно напротив лица Всеволода. – Хватайся. – Ледяным голосом приказала она. – Пока живуны не появились.

– Живуны? – Не понял Семен, примостившийся на краю площадки и с ужасом смотря на беснующуюся внизу толпу мертвецов.

– Живуны. – Подтвердила девушка. – Эти, что внизу, расходный материал. Мозгов нет, руки да желудки, а живуны хуже. Я их так сама назвала, потому как живее всех живых. В гущу боя не лезут, но если видят добычу, могут и по лестнице, и по крышам, и по чему угодно, за что может зацепиться человеческая рука. Ингу такой сцапал часа три назад.

– Так вас двое? – Неуверенно поинтересовался Всеволод снизу.

– Двое, цепляйся, иначе хуже будет.

– Куда уж хуже. – Майор с ужасом посмотрел вниз на протянутые к нему руки и оскаленные пасти и, сглотнув, вновь взглянул на веревку.

– Пошел!

Сделав нечеловеческое усилие, Курехин отцепил правую руку от железного поручня и уцепился за спасательную веревку.

– Держите?

– Держим. – Это то ли Хелл, то ли Семен. – От рева и стенания морских пехотинцев ничего не разобрать. Сердце бухает, будто кузнечный молот, готовое в любой момент проломить грудную клетку. Виски ломит, словно кто-то нарочно сжимает голову тисками, вокруг все плывет и дергается правая сторона лица. Урод, не иначе, урод и слабак.

Стиснув зубы Всеволод оцепил вторую руку и впившись в веревку завис в воздухе приготовившись к быстрой, но мучительной смерти, а когда наконец ощутил что вместо того чтобы упасть он медленно, но верно, поднимается вверх, нахлынула странная эйфория. Чем выше он поднимался, тем светлее и голубее становилось небо. Красный от натуги Семен и Хелл, обливающийся потом, казались милыми и забавными, а зомби внизу, дурацкой шуткой на Хэллоуин. Нечто среднее между флеш-мобом и футбольными болельщиками проигравшей команды.

– Готово, – Проводник вцепился в ворот куртки майора и вдвоем с аналитиком они втянули его, уже и вовсе обессиленного на крохотную железную площадку. Незнакомке с «Утесом» пришлось даже убраться внутрь, чтобы мужчины смоги поместиться.

– Что с ним? – Поинтересовалась она, встревожено выглядывая.

– Жар, слабость, кашель с кровью. – Тихо пояснил Хелл.

– Плохо. – Девушка поморщилась и поманила рукой. – Тащите его внутрь, у меня вроде были лекарства.

Незнакомку звали Светлана, она служила на базе специалистом по шифрованию. Отец Светланы, Сергей Хоружный, был приглашенным специалистом и работал в штатах все лихие девяностые на строительстве атомных станций, а когда пришла пора возвращаться, попросил политического убежища. В Америке с ним осталась его маленькая дочь и ныне покойная супруга, но все это было пустое.

Сквозь колышущееся марево перед глазами, Всеволод вглядывался в лицо незнакомки и раз за разом высматривал знакомые черты, а когда, наконец, понял, кто же перед ним, потерял сознание.

– Светка, говорит, это же ты, а потом бац и в отключку. – Семен с сомнением склонился над неподвижно лежащим на полу майором.

– Бредит, – кивнула Светлана. – Я этого вашего больного в первый раз вижу.

– А по-русски говоришь хорошо.

– Отец учил. Он как-то процитировал классика. Что-то вроде «Я люблю свою страну, но ненавижу свое государство», этими принципами и руководствовался. Мы вообще дома только по-русски говорили. Голова кругом шла. В школе один язык, дома другой, а потом ничего, привыкла.

– А как ты здесь-то оказалась?

– Папа похлопотал. У него был друг в Вашингтоне. Вот он сюда и устроил. В конце концов, работа замечательная. Свежий воздух, море, страховка и солидные деньги. Я тогда только после колледжа была, не знала, куда руки приложить, вот папа и посодействовал.

– А на родину никогда не хотелось взглянуть? – Хелл открыл пластиковую коробку с медикаментами и начал колдовать над Всеволодом.

– Нет, – покачала головой незнакомка.

– Это же надо, – Семен уселся рядом с лежащим на полу Курехиным и, скомкав свою куртку, подсунул ему под голову. – Кто бы мог подумать?

– Что? – Не поняла Светлана.

– Да то, – усмехнулся аналитик. – Какая реалистичная программа! Даже прошлое есть! Виртуозно!

Двенадцать дней до часа «икс». Вечер. Реальность. Санкт-Петербург.

Закрывшись на все четыре замка, Семен сидел на кухне, хмуро уставившись на пустую бутылку виски. От страха или от стресса, но алкоголь он поглощал в невероятных количества. Первым почином была беленькая в кафе, откуда он потом уезжал на такси, а потом будто лавина прорвалась. Было страшно, панически, до ломоты в костях. То, как живой человек вдруг превратился в мертвый, неодушевленный предмет, поразило и без того измученное сознание аналитика.

В детстве, когда Семен попал в детский дом, он сильно пересмотрел взгляды на жизнь. Из робкого мечтателя, Давыдов стал злым волчонком, готовым впиться в горло кому угодно. Огромных душевных сил и терзаний стоило ему загнать своего внутреннего хищника, чуждого природе Семена куда-то в самый дальний уголок сознания, где тот и жил до последнего момента. Рафинированный, уютный и милый мирок затворника рушился на глазах, а с ним рассыпались в пыль и те стены, что он возвел для своего второго я. Волчонок превратился в волка и покрылся черной жесткой шерстью, крохотные зубки стали острыми белыми клыками. Неверное движение, шаг, и мощный, гордый зверь, почуяв опасность, готов был атаковать. Опасность была, безумство рвалось наружу и несчастный, забытый всеми Семен глушил эти порывы единственным доступным способом, туманил мозг алкоголем.

Требовалось надраться. До поросячьего визга, до зеленых чертей из-под комода. Пить, а потом, склонившись над унитазом опорожнять пустой желудок и смотреть мутными глазами на комки желчи на фаянсе. По-другому мог появиться другой Семен. Злой, циничный, готовый пойти на все, наступить на любое горло ради собственного успеха. Может быть, в данной ситуации и нужно было воспользоваться своей второй натурой, непробиваемым парнем с железными яйцами, но выпустив его на волю, Давыдов отпускал своего демона. Да и потом, он был вовсе не уверен, сможет ли справиться с ним и загнать в его темное узилище у себя в голове. Пить и блевать, блевать и пить, вот что оставалось.

– Явился. – Светлана посмотрела на часы, а затем потянула носом воздух и сморщилась. – Пил?

– Пил. – Пожал плечами Всеволод и, стащив с усталых плеч джинсовую куртку, бросил её на вешалку в прихожей. – Пил и устал, работы много. Извини, дорогая…

Хлопнула дверь в спальню, это вторая половина майора, его самый любимый и добрый во всех отношения человек даже не стал слушать объяснения, а просто отгородился от него деревянной ширмой.

Плакать будет, решил Курехин, и, выдав тяжелый вздох бессилия, он направился на кухню. Ужин давно уже остыл. Большая тарелка с борщом, и вторая «котлеты-макароны» сиротливо стояли на обеденном столе заботливо прикрытые пластиковыми колпаками. Отодвинув стул, Всеволод тяжело опустился на мягкое сидение и, сняв первый колпак, потянул носом. Пахло восхитительно, и о чудо, густой наваристый борщ почти черного цвета с большими кусками мяса и прочей требухи, все еще был теплый.

С аппетитом принявшись за еду, Всеволод и не заметил, как сначала уничтожил первое, затем второе, а когда сыто отвалился от стола, то почувствовал затылком взгляд.

– Сева, – Светлана тихо села на стул и внимательно посмотрела на супруга. – Что происходит? Ты сам не свой в последнее время. Сильно по голове досталось?

Оценив иронию, сквозившую из уст любимой женщины, Курехин устало кивнул и, вытащив из кармана сигареты, щелкнул зажигалкой.

– Не поверишь, – проронил он, затягиваясь и выпуская струйку дыма в пожелтевший от никотина потолок.

– А ты попробуй, – предложила Светлана. – Я уж тебя во всех состояниях повидала. В пору диссертацию писать, на тему «Всеволод Курехин и другие животные».

– А вот о сослуживцах моих плохого не говори, – попытался отшутиться майор, но встретив ледяной взгляд женщины, как-то стушевался и замолк, молча курил и смотрел в окно.

– Так что?

– Воля твоя. Только потом не беги сдавать меня в дурку. Матерью и отцом клянусь, что в здравом уме и трезвой памяти.

– Ой, темнишь ты, Сева, – Светлана потянулась за сигаретами, но вдруг рука её остановилась и она посмотрела на повязку на голове Всеволода.

– Тебя уволили, – заключила она. – Подрался с чиновником. Ты же у меня несдержанный, не терпишь, когда кто-то тебе перечит не по делу, пусть даже и погоны у него в два раза шире твоих собственных.

– Да если бы только это, – и вновь выдав тяжелый вздох, Курехин пустился в долгий монолог. Он рассказал Свете, как они всем отделом взялись за странные случаи и как эти инциденты были неразрывно связаны со спамерскими атаками. То, как он хотел сдать дело в убойный, а они раз за разом отсылали висяки назад, и как, наконец, лейтенант вышел на странную контору под названием «Новый рубеж».

Двенадцать дней до часа «икс». День. Локация 2. Совпадение временных отрезков 1:1

– Времени у нас очень мало, – поморщился Семен, глядя, как мечется во сне майор.

– А куда вам торопиться? – Удивилась Светлана. – Вокруг мертвяки, вы в компании соотечественницы посреди военной базы США, да еще и живы. Чем не чудо?

– Чудо-то чудо. – Давыдов вопросительно взгляну на Хелла, но тот только покачал головой. – Считай, у нас своя миссия, – развел руками аналитик, – и мы тут и без того уже задержались.

– Очнулся, похоже. Адское варево. – Проводник поднес к глазам ампулу со странной бледно-желтой жидкостью, но как не силился, ничего из базы знаний заложенной в него лейтенантом почерпнуть не смог. Лекарство было не знакомое.

– Пить хочу, – просипел Всеволод и попытался сесть. – Сколько я тут валяюсь?

– Часа два, не меньше. – Отмахнулась Светлана. – Ну что, знакомый, давай рассказывай, откуда ты меня знаешь, – и, не дождавшись ответа, отвернулась, переключив внимание на аналитика.

– Странно это все. – Прошептал Хелл, протягивая майору флягу с водой из запасов беженки. – И по-русски шпрехает, и ты вроде как её знаешь.

– И так понятно, что это. – Покачал головой Курехин и, припав к горлышку, жадно глотнул. – Мой это кошмар. Мой. Правила меняются.

– Что-то я тебя, майор, не пойму. – Отобрав у больного воду и погрозив пальцем, мол, много жидкости за раз вредно, – Хелл хитро подмигнул товарищу. – Я же программа. Как не крути, а знания и опыт во мне вложенные. Идеально разбираюсь в автоматах, двигатель могу перебрать, а вот шампанского от вина не отличу.

– Ясно, к чему ты клонишь. – Вздохнул майор, прощупывая собственный пульс. – Но тут даже не препятствие, а деморализация. У Семы что, страхи поверхностные пока лезут. Страшилки из игрушки, мертвяки из бульварного чтива, а вот она – это другое.

– Поясни. – Хелл сел рядом, положив вновь обретенный автомат, коих в здании нашлось не меньше десятка.

– Самые глубинные страхи сидят где-то за подкоркой. – Попытался разъяснить Всеволод. О них до конца не подозреваешь, и потому они самые сильные и действенные. Недожить, недолюбить, недописать. Вот тянешь ты свою лямку, работа, дом, дети сопливые и все это тебе не в радость. А что если дом потеряешь, или родной человек заболеет, да ненароком помрет? Вот тебе и самый глубинный страх.

– Твой глубинный страх – Светлана? – Быстро нашелся проводник.

– Именно, – скрипнул зубами майор, наблюдая как, заливаясь румянцем и остря, Давыдов сыплет бородатыми анекдотами и получает неизменные авансы от электронной копии Светланы. Та, в свою очередь, тонко хихикала и не переставала строить глазки, ошалевшему от такого количества женского внимания затворнику Семену. – Боялся всегда, что плюнет и уйдет к другому. Пить из-за нее начал, и бросил из-за нее же. Из армии уволился тоже из-за Светки. Потом в милицию пошел. Я же больше ни черта не умею, как разыскивать. В отдел попал и после возглавил вообще чудом. Временно не было спеца, а у меня в качестве хобби компьютеры стояли.

– А потом?

– А потом в гору пошло, и уж не стали разбираться, у кого вышка, а кто с боевым опытом. Кутерьма тогда была, девяностые. Люди разбегались кто по ЧОПам, кто по бандам, денежки у кооператоров изымать.

– А ты что не пошел?

– Не поверишь, думал.

– А что ж так?

– Да уж вышло.

– Что будем делать? – Хелл неодобрительно глянул на воркующую парочку. – Семен говорил, что с часу на час прилетят самолеты и начнется большой «кабыздох». Ты идти можешь?

Всеволод попытался подняться на ноги, придерживаясь рукой за стену. Получилось, но с трудом.

– Пока сложно, – переводя дух, признался он, а потом усмехнулся и, откашлявшись в кулак, поинтересовался у новой знакомой.

– Давно ты тут?

– Кто? Я? – ПсевдоСветлана обернулась и безразличным, почти брезгливым взглядом оглядела измочаленную фигуру майора. – Да сколько себя помню. Вас я тут не помню, а вот полковника Джонсона, командующего этим сектором, отлично.

– А чем ваш сектор занимался?

– Государственная тайна.

– Брось. – Примирительно улыбнулся майор. – За окном конец света, и его ведь не птичка на хвосте принесла.

– Ну да, – тяжело вздохнула новая знакомая. – Да что уж там скрывать. У нас много штук изучали, доселе человечеству неизвестных. То инопланетную тарелку на сухогрузе привезут, то камни с Луны. Последней фишкой были совместные русско-американские разработки по регенерации костной ткани, которые, кстати, прошли на ура. Почему знаю? Подружка, Долорес, была старшим лаборантом и за стаканом вина часто выбалтывала такое, от чего волосы дыбом становились.

– Что в центре острова? – Перешел с места в карьер Хелл.

– Центральный исследовательский комплекс.

– Как туда добраться?

– Шутишь? – Светлана скосила на проводника глаза и снисходительно усмехнулась. – Там четыре поста только по дороге, и стены, будто от ядерной бомбежки. Ученые туда попадали через центральный проход, мимо вооруженной охраны и камеру обеззараживания. Даже командир базы и то не мог обойти эти предосторожности.

– Но он же проходил?

– Он да.

– А ты?

– У меня не было допуска.

– Допуск. – Схватился за едва не ускользнувшую ниточку майор. – Что это?

– Пластиковая карточка, – поведала ненастоящая Светлана. – У каждого своя. У кого допуск высокий, вроде начальника базы или ученых высшего звена, для того магнитные замки открывались с легкость. Для других конторки, туалет и общежитие.

– Где можно достать такую карточку?

– Да где угодно. У любого солдата была такая.

– А у тебя?

Светлана пожала плечами, засунула руку в карман куртки и вытащила небольшой пластиковый прямоугольник.

– Хелл?

– Секунду. – Проводник взял пластик и с сомнением повертел его в руке. – Пропуск как пропуск. – Резюмировал он. – Нужно только знать код и иметь программатор.

– А последний может быть у черта на куличиках. – Резюмировал Всеволод. Состояние его становилось все лучше и лучше. Незнакомое лекарство действовало пугающе быстро, но до идеала все еще было далеко. – Где находится командование?

– Сегодня же воскресенье. – Почти удивилась женщина. – В городке. Пьют, наверное.

– Как нам их найти?

– Ну это совсем не сложно. Отдельные корпуса на западе, это и есть поселение. Там школа, детский сад, библиотека. Кинотеатр и тот есть, только я бы вам туда соваться не рекомендовала.

– Что так?

– Мы на базе около административных зданий. Тут только дежурный наряд, а сами видите, что улицы забиты мертвяками. Представьте, что будет, когда вы зарулите в жилую зону. Зомби там, небось, видимо невидимо. – И сказав это, она отправила в рот маленькую таблетку.

С глаз Всеволода будто сдернули пелену и он, наконец, понял причину спокойствия и странного поведения электронной Светланы. Игровой персонаж был на наркоте.

– Что? – Усмехнулась та. – Интересно?

– Теперь да. – Кивнул Курехин.

– Драйв. Как называется по-настоящему, не знаю. Яйцеголовые делали для себя и близких друзей. Нервы успокоить, тонус поднять, самое то. На разных людей по-разному действует.

– А как на тебя? – Осторожно поинтересовался Хелл.

– Убивает стресс, напрочь. – Дружелюбно кивнула Светлана. – Ну, сам подумай. Вокруг ад кромешный, твою лучшую подругу на твоих глазах разорвал живун, ты, скорее всего, не выживешь, а я тут сижу и с вами на разные темы языком чешу. Ясно дело чем-то закинута.

– Дай. – Всеволод протянул руку, и маленькая белая таблетка легла в его ладонь. – Больше.

– Сдурел? Знаешь, сколько они стоят?

– Некогда думать. – Начал выкладывать карты на стол Всеволод. – По нашим сведениям скоро сюда прибудут самолеты и зальют все напалмом. Точное время прибытия неизвестно, но то, что к вечеру все здесь превратиться в пылающий ад, ясно доподлинно.

– Откуда знаешь? – Прищурилась Светлана.

– Считай что мы русские шпионы. – Предложил Курехин.

– И этот? – Палец собеседницы устремился на витающего в облаках Давыдова.

– А он главный шпион. – Быстро подтвердил Хелл. – Беспринципный штучной выделки убивец. Трижды женат.

– Ой, какая жалось. – Светлана игриво стрельнула глазками в сторону Семена, и тот зарделся, будто маков цвет.

– Давай еще одну, – сдерживая бурлящий внутри гнев, тихо попросил Всеволод. Он из последних сил боролся с чудовищным приступом ревности, отлично понимая, что глупо ревновать к картинке, пусть она и трижды похожа на любовь всей твоей жизни, но если чувства обмануть не получалось, то мозг с легкостью поддавался на провокации.

– Ну, держи тогда, шпион.

Таблетки были отправлены в рот. Запив их водой, Курехин закрыл глаза, а когда открыл, понял, что нужно действовать. Неизвестная наркота, так же как и лекарство, действовали стремительно, заставляя пульсировать виски и проталкивая по жилам кровь. Все всем теле появилась легкость, мышцы двигались удивительно слаженно, однако восприятие, не задетое действием наркотиков, помогало трезво оценить обстановку.