Текст книги "Разведка боем"

– А второй? – поинтересовался Блохин.

– Второй, это штурм здания. Дороги перекрыты, все службы оповещены. Через пол часа здесь будет зона химического заражения. На шоссе перевернется грузовик с химикатами и местным бойцам будет не до нас. У меня в пешей доступности спецназ имеется. Ребята готовы пойти на штурм по первому сигналу. Кстати, я удивлен, почему вы тут без кавалерии.

– Что мы ищем? – Нехотя пошел на вынужденное перемирие полковник, вовсе не обрадованный замечанием капитана по поводу своего просчета. Объяснять, что вся операция была ни живой нитке, а ГРУ вязало руки, зараженное до самого мозжечка идеей вселенского заговора, и от того больное на голову насквозь, Винни этому мелкому невзрачному, и от того еще более опасному типу, вовсе не собирался.

– Пока не знаю. Сетевые хранилища, софт, управляющие программы, usb-накопители с встроенным хаспом, да что угодно.

– А сервера? Майнфрейм? Нам нужна их стопроцентная работоспособность.

– Ну да, – Семен смущенно почесал небритую щеку. – Какое-то время точно. У меня в комплексе засланный казачок. Он и отработает переброску психотипов, так что из зоны приема мобильников не выходить. Импорт может произойти в любой момент, а пока ищем и прижимаем научников.

– Темнишь ты, Семен, – Вдруг уперся Лютый, недобро поглядывая на бывшую жертву обстоятельств. – Темнишь и играешь только на себя. Выкладывай что знаешь, или я возьму вот этот самый глок и засуну его тебе туда, откуда происходят все законопроекты нашей думы. Я ясно выражаюсь?

– Да уж куда яснее. – На Давыдова вдруг нахлынула невероятная усталость. Годы упорной работы, лицемерия и лицедейства, месяцы пребывания в чужой шкуре чуждой для него личности, вынужденные безумные поступки ради иллюзорной цели, так, кстати, и не определенной до конца, все это в один миг упало на него будто стопудовая гиря. – Черт с вами, слушайте.

– Три года назад через отдел шифрования ФСБ прошла сводка о непонятом использовании GSM-сигнала на территории Российской Федерации. Установить источник не получилось, так же и вычленить приемник, для которого тот зашифрованный импульс предназначался. Была организованна комиссия, произведено расследование, после чего инцидент лег в хранилища, предварительно опечатанный и с грифом совершенно секретно. Я этого тогда еще не знал, и работал над проблемой к этому случаю отношения не имеющей. Но два года назад все изменилось.

Семен откашлялся, внимательно посмотрел на столпившихся вокруг него мужчин. Им казалось было плевать на происходящее вокруг. В любую секунду сюда мог ворваться спецназ, или еще что похуже, и уже не в столь любезных выражениях нашпиговать наглецов свинцом, будто индейку черносливом. Но им же было плевать. Что больше всего боятся люди? Правильно, неизвестности, и лишиться одного из своих страхов, это ли не высшая цель.

– Продолжай, – хмуро кивнул полковник. – На весь рассказ у тебя не более десяти минут. Народ тут вроде расслабленный, но не до абсурда же. Пойдут проверки, перекличка в радиоэфире и этот коридор превратится в муравейник.

– Ну, хорошо, – усмехнулся Семен. – Дело ваше, но я бы предпочел сначала выбраться отсюда, а уж потом рассуждать о вечном…

– Продолжай, – в голосе Капустина пробежала та самая металлическая нотка, которую побаивались все его подчиненные. – Продолжай или …

– Да ладно, продолжаю. – Семен повертел в руках пистолет и вдруг, ни с того ни с сего всучил его в приоткрытую ладонь здоровяка. – Держи и слушай.

Использование частот в личных интересах, особенно если это частоты зарегистрированные, или, не приведи бог, закрытые, есть преступление, которым следовало бы заняться. Но нас мягко, но настойчиво отговорили от этой затеи, а через какое-то время меня вызвали в кабинет начальства и поставили задачу, перехватить, а если нет возможности, уничтожить проект Новый рубеж. Суть его изначально заключалась в помощи военным преступникам третьего рейха, чьи преступления, высокая должность или осведомленность, не оставляли им права на жизнь. Первичные разработки были японские, отряда 731 и конкретно всем известного Сиро Иоси. Конечно, разработки были не лично его, но группа ученых под его руководством шагнула далеко вперед. Путем подключения подопытного к некому устройству, чертежи и схемы которого привели наших технарей в бурный восторг, посредством радиосвязи и химических блокираторов, введенных в кровь, ученые снимали с пленных некий отпечаток личности, коим можно было управлять импульсными радиочастотами. Как у них это получилось, и сколько смертей было до того как первый эксперимент увенчался успехом, доподлинно неизвестно. Ясно лишь только, что именно фашистская германия в тот момент, плотно работавшая со специалистами Японской Императорской армии по многим направлениям, взяла эти разработки на карандаш.

Главный военный врач Квантунской армии Иоси, кстати, не погиб, а был арестован после Второй Мировой войны американскими спецслужбами, а затем, о чудо, выпущен на свободу и скончался через десять лет от рака горла. Часть наработок, разумеется, канули в лету. Другая, львиная доля была обнаружена в ходе захвата Берлина группой наших военных буквально в трех кварталах от Рейхстага, и фельдъегерской почтой отправлена в Москву пред светлы очи Кобы, который тоже был далеко не дурак, и после отчета собственных научников, оценил и пустил в разработку Новый рубеж под коммунистическим соусом. Правительство СССР в то время, с сорок девятого по шестьдесят восьмой год активно участвовало в разработке готового продукта, понимая, что если они не успеют раньше американцев, то весь ядерный щит, ракетные комплексы Искандер и прочие страхи окажутся пустяками перед грозящей опасностью.

– То есть, разработки были давние, – особо не скрывая своей осведомленности, поинтересовался Капустин. – Но тогда возникает другой вопрос, почему тестовые испытания проходят до сих пор?

– И я был этим смущен. – Пожал плечами капитан, – но после, хорошенько копнув документацию и восстанавливая картину буквально из осколков, пришел к выводам, что каждый психотип, каждый слепок действенен лишь в своей среде. Химические отставляющие блокады идентичны, но только на начальном этапе. Дозировки тех или иных химических элементов должны быть строго в номер с окружающей средой и химическими составляющими почвы, воды, пищи.

– То есть, для негров и эскимосов нужен отдельный состав?

– Да состав-то один. Копия снимается хоть с коматозника. Другой вопрос, как сохранить испытуемому жизнь после. Участки мозга в блокаде находиться могут не более двух недель, после чего происходят необратимые процессы, ранее этим мозгом контролируемые, и мы в лучшем случае получаем слюнявого идиота, в худшем хладный труп. И не спрашивайте меня об этом больше. Я и сам до конца не в силах понять всю эту путаницу.

– Но почему ты полез в пекло, коли понимал опасность?

– Вынужденная мера, – поморщился Семен. – Анонс новых стандартов связи для населения с большей пропускной способностью не за горами. Вышки уже установлены, зона покрытия расширена чуть ли не до Урала. Еще пара штрихов и сфера влияния международного, кстати, проекта, Новый рубеж, распространится настолько далеко, что подумать страшно. Тут требовалось вмешательство и не только снаружи, но и изнутри проекта. Так проще и быстрее добраться до сути, до нутра. В реальной жизни кукловод может сидеть за семью запорами и носа не показывать наружу, и там он бог и судья, творец. Там он как никто другой выставит напоказ свою сущность, и уж поверьте, тогда я не промахнусь.

– Но ты отлично понимал всю шаткость своего положения? – Продолжал давить Капустин. – Шаг в сторону и все, смерть. Неужели ты такой смелый?

– Чувствую в твоем голосе иронию, коллега, – расплылся в довольной улыбке Давыдов. – И даже разболтаю страшную тайну. Я всегда мог покинуть этот вертеп. В любой момент, в любом состоянии.

– И как же?

– Хелл. Универсальный патч игровой среды. Именно он может с легкостью прорвать защиту игровой системы и выпустить психотип наружу. Главное, чтобы мы оказались рядом с центральным передатчиком сектора, который, кстати, находится в этом здании. Прочем разработка давняя, произведенная неким Петрыкиным, уникальным специалистом в сфере компьютерной безопасности, волей судеб работающим с Курехиным в одном отделе.

– Засланный казачок? – Капустин вдруг застыл, прислушиваясь к звукам, и прислонив палец к кубам, призывая всех на минуту заткнуться, поспешил к входной двери.

Как не удивительно, но ни камер, покрывающих подходы к гейту, ничего другого похожего на системы слежения в помещении не имелось, что лишний раз доказывало, посторонние гости, а уж тем более нарушители, бывают тут не часто.

Дверь скрипнула, ключ в замке уверенно повернулся по часовой стрелке и недовольная физиономия безопасника просунулась в образовавшуюся щель.

– Иванов, ты где? Заснул что ли?

Быстрый удар в висок, хруст кости и, тяжело осев на пол, безопасник отдал богу душу.

– Ну, зачем? – нахмурился Вини, – неужели нельзя было избежать?

– Сам знал, на что подписывался. – Схватив мертвеца за ноги, Семен быстро втащил его внутрь, и вскоре арсенал пополнился на еще один глок с обоймой, коротковолновую рацию Панасоник с гарнитурой и добротный полицейский-фонарь дубинку, который тут же отправился за ремень бывшего аналитика.

– Может у тебя и план здания есть? – Ехидно поинтересовался Лютый, наблюдая за уверенными действиями капитана.

– Только верхней части, – пожал плечами Давыдов. – Подвал претерпел сильные изменения. На чертежах не полслова о лестнице, стальных переборках и независимых источниках питания, и уж всяко не о наших камерах, так что придется действовать по наитию.

Шесть дней до часа «икс». Раннее утро. Локация 5. Временной отрезок 1:1

Белые коридоры и стеклянные переборки, отгораживающие лаборатории от хранилищ, кабинетов и компьютерных комплексов вскоре кончились, и тихо жужжа колесами, сигвеи покатили по белоснежному коридору в сторону развилки.

– Направо у нас технические помещения. – Пояснила проводница. – Даже в виртуальном мире без них не обойтись. Все информационные и силовые потоки проходят именно там. Там же они подвергаются расшифровке, или же наоборот, шифрованию, и расходятся по разным ячейкам. Резервные схемы этой локации есть везде. Гонконг, Ванкувер, Амстердам, Лос-Анджелес, Санкт-Петербург, Хельсинки. По сути, чтобы вывести нас из строя, нужно будет положить всю глобальную сеть, а она, спасибо праотцам из Пентагона, отказоустойчива на семьдесят пять процентов.

– Что в вашем случае более чем достаточно?

Поравнявшись с девушкой, Всеволод немного ускорился, отклонившись вперед и послушный механизм, шустро набирая скорость, понесся по коридору.

– Только вот скажи честно. Тебе-то какая радость? Кто ты человеку заправляющему этой реальностью? Как он мог тебя заинтересовать?

– В этом нет особого секрета. – Катрин нахмурилась, присоединилась к Всеволоду, и они вместе покатили по забирающему влево коридору. – Я родилась в Брисбене, что в Австралии, в семьдесят первом году.

– Однако, – Всеволод присвистнул, с сомнением оглядывая молодую особу, коей на первый взгляд было не больше двадцати лет, да и то с сильной натяжкой на макияж.

– Одно из преимуществ психотипа, или электронной личности, как вам будет угодно, – отмахнулась Катрин. – Ты волен выбирать, в каком качестве тебе тут быть. Мужчина, женщина, ребенок, глубокий старик или розовый карапуз. Все в твоих руках.

– Но и что же натолкнуло тебя на мысль посетить столь чудный уголок? Не только же вечная молодость?

– ДЦП. В реальном мире я практически овощ, хоть и с большими деньгами. Финансирование членов локации происходит, в том числе, и изнутри системы. У нас есть все, от мультимиллиардеров до простых уборщиков. Те, кто хочет и может служить идее, а идея не заставит себя долго ждать. Новый порядок, НОВЫЙ РУБЕЖ человечества, который вскоре будет пройден. Психотипу не страшен голод, ему плевать на перенаселение, обвал биржи, погодные условия. Всего-то и нужно, что мощная батарея, питающая майнфрейм, да первая линия защиты. Мы даем людям то, чего они не могли добиться в реальной жизни. Слабым силу и ловкость, увечным здоровье, бездетным потомство, пусть даже и не настоящее, но их мозг воспринимает это как реальность и этого более чем достаточно. Многие здесь чтобы помочь своим семьям. Платят в нашей локации, повторюсь, не мало. На нашем счету с десяток патентов на различные электронные устройства, приличная доля акций энергодобывающих компаний по всему миру и несколько частных банков.

– Но почему, если ваша система настолько четко отлажена, вы продолжаете эксперименты над ни в чем не повинными людьми?

– А мы их и не проводим, – усмехнулась Катрин. – Арии уже давно поставили все точки над и.

– Арии? – Насторожился Всеволод. Он никак не мог ожидать, что о тени тут будут говорить во множественном числе, но судьба преподнесла новый сюрприз.

– Да, Арии, четверо тех, благодаря кому мы имеем право на жизнь. – Туманно ответила проводница. – Раньше их было больше, но некоторые пионеры потерпели неудачу и были либо уничтожены собственным детищем, либо стали просто непригодны для экспериментов, но кто выжил, стали во главе всего. Они управляют людьми уже десятки лет. Сколько времени прошло с момента окончания Второй Мировой войны, а у них все такая же цепкая хватка и острый ум, хоть порой и кажется что он поврежден больше чем их душа. Арии, единственные кто может обходиться без своих оболочек, так мы называем тела в реальном мире. Для нас они не более чем обуза, старая одежда от которой до сих пор не избавиться.

– Матрица?

– Чушь. Мы самодостаточны. Дурацкие киношки, призванные напугать людей, или заставить их задуматься о собственном будущем, не идут ни в какое сравнение с системой. Да, нас пока еще мало. Если задуматься, то не больше тридцати тысяч, что капля в море по сравнению с постоянно увеличивающимся населением Земли. Но мы работаем над этим. Дозируем блокираторы, устраиваем полевые испытания. Скоро, очень скоро новые режимы передачи данных станут обыденностью в не цифровом мире и тогда наши возможности, огромные и без этого, перестанут более сдерживаться узкими информационными каналами. Да что я все о высоком? Вы скоро сами все увидите.

Коридор тем временем становился все шире и шире. Скорость, невероятная, пугающая, будоражащая кровь, пьянила, огни ламп дневного освещения сливались в одну сплошную сверкающую полосу и через некоторое время Всеволод покинул пределы комплекса. Сопровождаемый Катрин он выскочил на прямое как линейка широкое однополосное шоссе и понесся вперед, обдуваемый всеми ветрами. Логики тут было хоть отбавляй, а вот с физикой местные программисты подкачали. Ветер, дувший прямо в лицо не перехватывал дыхание, глаза не слезились, сумасшедшая скорость никак не влияла на ощущения организма. Каким бы реальным не казалось все происходящее, майора не покидала мысль, что вокруг него разыгрывается фарс, игрушечный смерч из детских кубиков и пуха от перин, нарисованный на песке замок. Новое подтверждение не заставило себя долго ждать. В реальном, родном для Курехина мире, этому явлению не дали бы права на существование.

Впереди, за поворотом показался новый небоскреб, не видный из основной части города или с подъездного шоссе, и уж на нем-то больное воображение хозяина разыгралось как никогда. Высокие готические шпили, облепленные уродливыми горгульями, скалящими свои клыки в пространство, резные арки проходов, бело-красные знамена с черными, и такими узнаваемыми символами вселенской мерзости. Но не это было главное. Над главной аркой, вцепившись стальными когтями в переборку с которой свисал стяг, теперь уже четвертого Рейха, сидел орел. Огромный опасный клюв, перья с серым переливом, мощная выступающая вперед грудь и жесткий взгляд внимательных глаз. Орел казалось наблюдал с высоты за мельтешащими внизу людьми, он был далек от переживаний этого мира. Он, символ власти, уверенности и гордости когда-то, а теперь лишь пугающий символ застарелого кошмара.

– Впечатляет? – Катрин вновь поравнялась с Всеволодом и кивнула в сторону завораживающего пугала на фасаде. – Со всеми так. Наш орел, произведение искусства если не сказать больше. Много бы я отдала, чтобы творить похожие вещи. Но ничего страшного, майор. Скоро вам будет оказана честь познакомиться с одним из создателей этого чуда. Барон Генрих Фон Клаус сегодня в настроении принимать гостей.

С самого начала Иванов попал в затруднительную и крайне опасную ситуацию. Понадеявшись на легкий исход дела, возможность обойти систему и за раз урвать большой кусок пирога, двойник премьера попал между молотом и наковальней, и решительно не мог себе представить, как выбраться из сложившейся ситуации. Не являясь мало-мальски значимой и влиятельной фигурой, он занял при дворе Ариев роль шута, мальчика для битья, и в краткие минуты досуга, стараясь не сойти с ума от столь прискорбного положения, отговаривал себя от мысли о самоубийстве. Казалось, что может быть проще, пустить в электронный лоб цифровую же пулю. Иванов отлично понимал, что его настоящая биологическая личность на том конце провода находится в еще более щекотливом положении, и не спешил накладывать на себя руки. Вот и сегодня его почетная обязанность, развлекать господ офицеров, и щурясь от яркого света, пытаться плести интриги, должна была начаться ближе к вечеру, а сейчас он просто молча разгуливал по комплексу, пока не выбрался на главную, тут её называли, орлиной, террасу и, свесившись вниз, снова задумался о самоубийстве.

Отвлекла его от черных мыслей ярко выделяющаяся среди черных мундиров парочка, лихо несшаяся по гостевому шоссе на сигвеях. Сбежав на пару этажей вниз, Иванов остановил проходившего мимом офицера внешней охраны и сорвав у него с пояса бинокль, жадно припал к окулярам. Капитан внешнего кольца даже не стал его останавливать, отлично зная насколько мелок и мстителен этот русский, то ли политик, то ли еще кто. С волками жить, по волчьи выть. Но теперь перед глазами Андрея предстала такая картина, от которой что-то внутри больно кольнуло и впервые в этом замке бреда, среди запаха начищенных сапог «Дольчен Зольддатен» под дробный марш каблуков и долгие планерки выживших Ариев, готовых вот-вот к захвату того, что им никогда не принадлежало, повеял свежий ветерок перемен.

Девушку-сопровождающую он отлично знал. Это была Катрин, руководитель комплекса слежения за тестируемыми экземплярами. Не людьми, не существами, а именно экземплярами. С точки зрения самих Ариев, а именно так себя называли четыре выживших в ходе эксперимента немецких офицера, люди в локации делились на две категории. Первые были действительными членами общества, теми, кто отчаялся что-то изменить в существующей реальности, будь то личные неудачи, бедность или физические недуги портившие жизнь. Вторые, не прошедшие проверку или посмевшие вторгнуться на закрытые территории, не более чем экземпляры, годные и нет, прошедшие проверку или наоборот завалившие её. Не люди, неодушевленные предметы, отработанный материал.

Второй, именно его фигура привлекла внимание Иванова особенно, был тем, кого он с нетерпением ждал последнее время. Его оригинал из настоящего, подробно описал командира спасательной экспедиции и всех кто с ним связаны, и это был именно он. Высокий, скуластый, с прямыми чертами лица и волевым подбородком, он уверенно управлял сигвеем, ничуть не давая фору этой падальщице Катрин, привыкшей к подобным средствам передвижения. В сущности, по локации можно было даже летать, но Арии почему-то уперлись в физику, и все вокруг было именно так как в привычном мире. Если шел дождь, то обязательно вымокнешь. Солнечные лучи, хоть и редкие в окружающем красно-черном царстве, грели, а если пересидишь на солнце, рискуешь получить солнечный удар со всеми вытекающими.

Развернувшись, Иванов всучил бинокль недоумевающему офицеру и бросился прочь на нижние ярусы, буквально порами кожи ощущая перемены. Нет, не то чтобы он надеялся именно на эту спасательную операцию. Его оригинал не раз и не два, предпринимал попытки вытащить себя любимого из электронного плена, каждую минуту готовый отправиться в мир иной. Но в этом парне там внизу чувствовалось что-то такое… Тень на секунду застыл, пытаясь собраться с мыслями и понять, что же он почувствовал, но уже через секунду он махнул рукой и бросился вниз, в свою комнату. Вечер обещал быть если уж и не из ряда вон, то интересным.

Сигвей хрюкнул и, весело подмигнув лампочкой на панели управления, смирно встал.

Батареи? – Брови Катрин взметнулись вверх. – Странно. Обычно такое бывает исключительно по желанию системы, так, чтобы скрасить унылый быт и приблизить нашу рафинированную обстановку к настоящей.

Так разве это проблема? – Всеволод с некоторым облегчением соскочил с непривычного для него средства передвижения. – По мне так проще пешком, чем на этом драндулете.

Да мы собственно уже прибыли, – девушка довольно кивнула в сторону ворот, за которыми, будто скала, вздымался к облакам небоскреб. Имперские замашки видны были повсюду. Сталь, бетон монументального сооружения и щерящиеся хищники на фасадах заполонили все свободное пространство. Если и была стена, то метра в три толщиной, если и дорога, то такая ровная и гладкая, что диву даешься. – Нам в центральный портал, а потом на верхний этаж, в пентхаус. Арии обитают именно там.

Обитают? – Всеволод нахмурился, насторожившись после фразы Катрин. Она сказала «Обитают». Не живут, не проживают, не проводят время, а именно обитают, будто реликты, редкие виды животных, или боги…

От последней мысли Курехину стало нехорошо. Если эти чертовы Арии действительно позиционируют себя как высшие существа, а все остальные, бог знает как, но поддерживают это убеждение, то воевать будет и правда сложно. Бороться против наркобарона, полевого командира или диктатора дело благодарное. На твоей стороне ополчение, подполье, недовольные и просто сочувствующие, лишний раз закрывшие глаза на твои действия. Но если они считают себя богами и культ в электронных умах культивирован, дело дрянь. Против легенды, живого воплощения всемогущества особо не навоюешь.

– И как скоро господин Фон Клаус сможет меня принять?

– Вам даже не интересно, зачем вы ему? – В голосе девушки сквозила неприкрытая ирония, смешанная то ли с откровенной жалостью, то ли с крайним недоумением, сейчас было и не разобрать.

Мне интересно все, – стараясь не обращать внимания на тон спутницы, пожал плечами майор. Отступать было некуда. Круг замкнулся. Тени не было видно на горизонте. Ожидания того, что именно он тут делает погоду и является главной проблемой, лопнули, будто мыльный пузырь.

– Узнаете, но уверяю вас, будет предложение. Все кто попадал сюда, по своей воле, или по велению судьбы, злого рока и испытателей Нового рубежа, получали таковое и никто еще не смог отказаться.

– А что за предложение?

– На моих устах печать. – Катрин ни с того ни с сего перешла не высокопарный слог и немного сбавив нотку цинизма в голосе прикрыла глаза. – Мы лишь слуги Ариев. Они дали нам новую жизнь, новую возможность сделать что-то в этом, пусть пока еще далеко не совершенно мире, по новому, по иному. Мы должны быть им благодарны, и мы так и делаем. Общество должно существовать, развиваться, прикладывать усилия.

– Но зачем вам прикладывать усилия? – Усмехнулся Всеволод, делая первый шаг к порталу. – Вы же копии, цифровой отпечаток, ничего подлинного. Пара ударов по клавиатуре и новая дорога, десяток команд и на прилавках появился свежий хлеб, за который даже платить не надо. Жуй себе, да обманывай сознание.

– Человек без действия – тля. – Вдруг озлобилась проводница. – Сознание должно трудиться, созидать, в каком бы состоянии не пребывало тело-носитель. Если вдруг случить по-другому, то иллюзия взорвет понимание.

– А что будет, если я не поверю в этот мир? Что будет, если я наплюю на все мыслеобразы? Ведь запах теплого хлеба подсказывает мне мой мозг, то же делается и с водой, ветром, солнечными лучами. Что будет, если я выйду на тот уровень, когда виртуальная реальность, реальностью являться перестанет?

Катрин запнулась на полуслове, лихорадочно переваривая услышанное. В глазах её в первый раз за время короткого знакомства появилось недоумение с толикой страха и неопределенности.

– Ничего не будет, – вдруг выдала она. – Для того чтобы стереть реальность, требуется участие всех копий. Ты один, Курехин, не сможешь ровным счетом ничего, да если и сможешь, то системе это вреда не причинит. Вы как бы разделитесь, закрытая локация на одной стороне, и ты, одинокий, повисший в пространстве цифрового лимба, из которого нет исхода, с другой. По сути, это смертный приговор, как тебе, так и твоему оригиналу. Ты никогда не покинешь систему, а мозг не сможет разблокировать свои фрагменты, и все. Два готовых трупа. Одного похоронят в деревянном ящике, а второму хватит дискеты.

– Никогда бы не подумал, что у меня будет аж двое похорон. – Невесело усмехнулся Курехин. – Ну, я пошел?

– Иди, – Катрин еще раз кивнула, а затем, развернувшись, не спеша побрела по тротуару.

У главного портала Всеволода уже ждали два офицера. Что это командный состав, а не простые вояки, тянущие лямку на проходной, было видно сразу. Двое в черном, с неброскими красно-черными шевронами на рукавах держались уверенно, почти вызывающе, однако армейская выправка и холодный прищур внимательных глаз говорили о немалом опыте. Такие и вора в толпе вычислят, и в пятак со ста метров бьют одинаково хорошо.

Господин Курехин? – Старший, остроносый с до синевы тщательно выбритым, подбородком, чернорубашечник шагнул навстречу майору и почти приветливо кивнул. – Мы обязаны сопроводить вас в зал приема.

Да я бы и сам справился, – попытался пошутить Всеволод, но встретившись взглядом с офицером, понял. Эти парни потащат даже на веревке, не зависимо от его возражений, желаний и навыков рукопашного боя.

И вдруг картинка перед глазами начала стремительно меняться. Вместо черных стен и красного неба появились голубые проблески, озарявшие немалый внутренний двор. Сначала небо, затем трава под ногами, и чуть ли не воздух, медленно стали приобретать свой естественный цвет. Рассудок, трижды обманутый, замороченный ложными сигналами отравленного мозга сопротивлялся из последних сил, но справиться с изменениями самостоятельно был не способен.

Вы удивлены? – Всеволод обернулся и отшатнулся. Нет, военный на входе, так же как и его напарник, не превратились в чудовищ источающих смрад и ужас. У них не выросли рога и копыта, а скорее уж наоборот. Вид у парней стал самый что ни наесть благообразный. В одно мгновение из штучных убийц и упырей, бойцы превратились в офисных клерков в дорогих костюмах. Туфли из крокодиловой кожи, запонки желтого метала и дорогие часы с замысловатыми тяжеловесными браслетами, вот только дорогая ткань пиджаков продолжала топорщиться в правильных местах, да и льда во взгляде прибавилось. Вышколенные убийцы-халдеи, приветливо улыбающаяся смерть, может и не тронет…

Не волнуйтесь, – голос второго, широкоплечего блондина в элегантных очках был будто надломлен, чуть с хрипотцой. Светлый шагнул перед и вдруг ударил, ни с того ни с сего. Точный, выверенный бросок, пальцы сложены прямо, острием. Не ослепить, не вывести из строя. Убить, быстро, без проволочек.

Слава богу, даже в цифровом виде, рефлексы не подкачали. Уйдя из-под удара майор быстро, без лишних движений, перехватил руку нападавшего и, придав телу потенциального палача направление, отправил его прямиком в стену. Резко развернувшись, Всеволод принял на сгиб локтя выпад второго и отбив руку нанес несколько резких ударов в корпус, уводя противника в защиту. Впрочем, тот идти вперед особо не спешил. Видя, как напарник, попытавшись оставить горельеф на гладкой поверхности черной цитадели, мягко оседает на землю, он закружил, обходя Курехина и изредка огрызаясь ударами в голову. Раз за разом, круг за кругом, выпады становились более хлесткими, парень щупал оборону пытаясь найти слабые стороны противника, и Всеволоду, натасканному в свое время инструкторами боевого самбо, приходилось попотеть.

Что здесь происходит? – Шипел майор. – Меня пригласил барон!

Пригласил, – кивал противник, и вдруг присев крутанулся по низу, метя носком дорогой туфли в пах. Снова приходилось уходить, вертеться, закрывать причинные места и бить, бить, бить.

Так в чем же дело? – Следующий выпад пришелся прямиком в скулу, раскрасив небо яркими всполохами и окончательно срывая планку. Долгие недели скитаний майор старательно тушил в себе эту искру, маленький огонек, способный вызвать лесной пожар, сметающий все на своем пути.

Почувствовав слабину Всеволода, боец расслабился и, раскрывшись, получил сокрушительный удар в солнечное сплетение. Перехватив руку, Курехин поднырнул и, что есть силы, дернув на себя, отправил бойца на землю. Еще один рывок, переворот, мерзкий хруст сломанной кости и вой, звук не способный принадлежать человеку, скорей, раненому зверю. Уходя от удара, майор сам рухнул на землю и перекатившись чуть было не получил пинок от очнувшегося напарника пострадавшего. Удар в ахиллово сухожилие быстро расставил приоритеты, а выпад в глаза и следующий, по кадыку, автоматом. Хруст, мерзкий, но такой приятный слуху и хрип поверженного противника.

Хватит, – голос раздался из ниоткуда, и был мягок и спокоен. – Хватит, господин Курехин, иначе вы мне всех Зихерайдполицай угробите.

Барон Генрих Фон Клаус оказался бравого вида мужчиной, с армейской выправкой и прямым пробором в выбеленных сединой волосах.

Вы же майор? Оберштлойтнант вам более к лицу. У вас же у русских на погонах звезды? Да?

Вытирая кровь с разбитой губы, один из подонков все-таки достал Всеволода по лицу, то внимательно наблюдал за вновь прибывшим, силясь понять, чего же тот добивается. Понять это было не мудрено, Генрих Фон Клаус расставлял точки над «i», показывал чьи в лесу шишки. Трех остальных Ариев, о которых упоминала Катрин, майор еще не видел, но и этот белесый, словно линь, зализанный тип с породистым лицом и цепким взглядом, мужчина, ничего кроме неприязни почему-то не вызывал. Слишком уж показным было его поведение. Те же фразы. Барон каким-то образом с легкостью, почти играючи, обходил переводчик в ушах Всеволода. Часть фраз звучала для майора на русском, но некоторые, как например звания, больно резали по уху немецким лающим.