Текст книги "Таких любит море"

Первое назначение «Джеки»

Небольшой пароходик «Сэр Фрэнсис Дрейк» совершал обычный пассажирский рейс из Портсмута в Плимут. В этот день море штормило, и немногочисленные пассажиры судна испытывали настоящую качку, терпеливо ожидая прибытия в порт назначения. Среди разнообразной публики на пароходе – служащих порта, рыбаков, коммерсантов выделялась фигура одинокого юноши в морской форме гардемарина королевского флота. Он также, как и другие, страдал от морской болезни. Юношу звали Джон Фишер, а если просто, «Джеки». Ещё вчера в его жизни произошло важное событие – на борту знаменитого линейного корабля «Виктори», флагмана самого адмирала Г. Нельсона он принял присягу и получил своё первое назначение для дальнейшего прохождения службы в Плимут. Совсем неплохо для тринадцатилетнего мальчишки.

Времени до прибытия в порт было предостаточно, и чтобы как – то его скоротать Джеки пустился в воспоминания. Перед глазами вставали то далёкие места высокогорного местечка Нувара Элия на острове Цейлон, где он родился, то дорогие лица матери, отца, братьев и сестёр. Быстро закончившееся беззаботное детство и вынужденная отправка в Лондон. Как он благодарен своей крёстной матери – леди Уилмот Хортон, взявшей над ним шефство после пребывания у нелюбимого деда Альфреда, а ведь здорово жилось в её имении Кэттон – Холл, где и состоялось знакомство с сэром Вильямом Паркером, адмиралом, соратником Г. Нельсона. Чего стоили его рассказы о море, Трафальгарской битве, кораблях! Именно он пробудил в нём желание служить во флоте.

На исходе дня Джеки поднялся на верхнюю палубу. Пароход приближался к берегу, вдали показались огни портового города, а в стороне, в открытом море, как путеводная звезда, предупреждающе мигал Эддистонский маяк. Мальчишку охватило волнение, ещё немного времени, и он ступит на берег, тесно связанный с эпохой великих географических открытий. Отсюда отправлялись в далёкие плавания знаменитые английские моряки – Д. Хаукинс, У. Рэли, М. Фробишер, сам сэр Фрэнсис Дрейк, из гавани Плимута пустился к берегам Америки «Мэйфлауэр» «отцов – пилигримов».

Джеки, конечно, не успел увидеть примечательных мест города – старинного порта Барбикан, эспланады Плимута – Хо, с которой открывался величественный вид залива Саунд, судостроительных верфей Девонпорта, где ремонтировались и рождались корабли. Он поспешил на флагман, надеясь поскорее попасть на своё судно.

В то время флагманским кораблём в гавани Плимута был линейный корабль старой постройки «Калькутта». По размерам она не уступала «Виктори» и с устаревшим вооружением – 84 – мя гладкоствольными пушками всё ещё оставалась в составе передового английского флота. На мачте корабля реял вымпел адмирала М. Сеймура. Юноша уверенно поднялся по крутому трапу и, заметив солидного человека в синем мундире, обратился прямо к нему, протягивая письмо: «Сэр, прошу Вас, передайте это адмиралу.» Офицер удивлённо посмотрел на Джеки, взял письмо и вскрыл его. «Так это Вы, сэр, адмирал?» – спросил юноша. «Да, я, адмирал Сеймур». Затем прочитав письмо, улыбнулся: «Ты остаёшься, мы будем вместе обедать». Это вызвало недоумение у мальчугана: «Нет, сэр, мне необходимо попасть на свой корабль», – произнёс это он с такой серьёзностью и озабоченностью, чем вызвал дружный смех офицеров корабля. «Гардемарин Джон Фишер, вы уже на своём корабле!» – прозвучал строгий и убедительный голос адмирала.

Так начиналась служба Джеки на «Калькутте». Юного моряка поразил жестокий порядок, царивший на корабле, он был таков и на других парусных кораблях викторианской эпохи. За малейшую провинность рядового матроса пороли специальной плёткой с проволочными хвостами. Недаром, прошедшие такую экзекуцию, получали прозвища «тигров» за широкие полосы, долго не заживавшие и остававшиеся на спине. Помещения деревянного парусного корабля, предназначенные для экипажа оказались слишком тесными, чтобы вместить 700 человек, как на «Калькутте», некоторым пришлось даже развешивать свои гамаки между пушками на орудийных палубах. Скудный рацион питания, состоящий и мороженной солонины, сухих сухарей, порой с червями, твёрдого, как камень старого сыра отрицательно сказывался на здоровье всей команды корабля. Даже полпинту, полагавшегося по продовольственному аттестату разбавленного рома, часто заменяли прокисшим пивом. В составе экипажа корабля, обычно отбираемой насильно на улицах городов, были самые настоящие преступники и отщепенцы.

Потом были другие корабли, кампании и войны. Немало трудностей, преград, лишений пришлось испытать Джеки на долгом пути почти шестидесятилетнего служения королевскому флоту, прежде чем стать Адмиралом, Первым лордом Адмиралтейства, флотским экспертом и реформатором, инициатором создания нового типа мощных кораблей «Дредноут», но отправными точками достигнутых им на службе высот стали – знаменитый корабль «Виктори», первое назначение, соратники адмирала Г. Нельсона, раскрывшие в юном гардемарине способности настоящего моряка и талантливого флотоводца – Сэра ДЖОНА АРБЕТНОТА ФИШЕРА (1841 – 1920).

Примечания:

Родители Д. Фишера – отец Вильям Фишер, адъютант губернатора Цейлона (Шри Ланка) Роберта Уилмота Хортона., мать – Софи Ламбе, дочь лондонского виноторговца Альфреда Ламбе.

Леди Анна Беатрис Уилмот Хортон – жена губернатора Роберта Уилмота Хортона, крёстная мать Джеки.

Вильям Паркер – адмирал, соратник Г. Нельсона, один из его капитанов командир фрегата «Амазон».

«Отцы – пилигриммы» – название первых поселенцев в Америке, прибывших из Англии на корабле «Мэйфлауэр».

Окрылённый любовью и парусами

Подходило к концу почти семилетнее пребывание молодого корабела Ивана Амосова в Англии. Как лучший знаток корабельных дел, прилежно постигавший все тонкости важного ремесла, он был выбран в качестве российского посланника повышать свои дальнейшие знание и умение у знаменитых английских кораблестроителей и по указу самой императрицы Екатерины II отправлен на английские верфи. Юного архангелогородца, конечно, удивил диковинный город Лондон своими частыми туманами, количеством жителей и небывалым размахом кораблестроения. После лондонской практики Иван оказался в Шотландии, на верфях Глазго. Этот городок, уютно расположившийся в долине реки Клайд, почему – то больше понравился ему, чем шумная столица. Иван объездил окрестности, в том числе и местечко Гринок, находившееся в двадцати милях от Глазго. Городок славился своими корабелами – семейством Скоттов, Джоном Вудом, Томасом Мак Гилом. Особенно сблизился с ним старый шипбилдер Питер Лав, делившийся секретами своей работы. Юноше легко давался язык и за всё время пребывания в Англии он его освоил в совершенстве.

День близился к вечеру. Стараясь ничего не пропустить во время работы на верфи, Иван старательно записывал всё замеченное в свою книжицу. Вот и сейчас, скрипя пером, он писал: «Длина бизань – мачты военных судов должна составлять шесть седьмых длины грот – мачты…» Внезапно раздался звук открываемой двери, и на пороге появился весельчак Вильям – рабочий с верфи: «Гей, Джон Амософф! Ты опять записываешь свои секреты? Давай отдохнём немножко, глотнём по стаканчику!»

«Послушай, Вильям! Ты мне напоминаешь известного Рэбба Незбита, только тот, в отличие от тебя, не любил работать. Знаешь, сегодня у меня другие планы, как – нибудь, в другой раз,» – отвечал Иван.

Действительно, сегодня Ивану предстояла важная встреча с Амалией – дочкой мастера Питера Лава. Юноша давно приметил эту скромную и красивую девушку, которая приносила отцу на работу завтраки и обеды. Обмен заинтересованными взглядами между молодыми людьми сменился знакомством. Чувствуя взаимное притяжение, Иван и Амалия позже признались друг другу в любви. Свободное время они стали проводить вместе. Иван рассказывал Амалии о далёкой родине – России, Архангельске, Соломбальской верфи. От неё он узнал, что означают названия Глазго и Гринок.

«Конечно, и «зелёное место» – Глазго, и «зелёный дуб» – Гринок стали дорогими, но самое дорогое для меня – это ты! Знаешь, что я скоро покину ваши края и уеду на родину, но непременно вернусь, чтобы забрать тебя с собой. Согласна ли ты ждать меня?»

Как же счастлив был он, услышав от любимой долгожданное «Да!»

Иван Амосов уезжал домой, в Россию. Уже давно исчезли из виду живописные холмы шотландского города Глазго, а в памяти всё всплывал стройный силуэт любимой, провожавшей его, а губы шептали: «Я вернусь, вернусь сюда скоро!»

Прошло три года. Иван Амосов снова прибыл в Англию с государственным поручением для ремонта потрёпанных штормами кораблей эскадры адмирала Ханыкова. Молодой корабел успешно выполнил важное задание, пригласив на помощь своих старых английских друзей. Получив за отличие по службе звание поручика, Иван, помня о своём обещании Амалие, женится на ней. Счастливая пара приезжает в Россию, а со временем, после обряда крещения, Амалия становится настоящей россиянкой Анной Осиповной.

Годы заграничного обучения и практики не прошли даром для Ивана Петровича Амосова. Он – самый молодой и видный кораблестроитель, которому поручают особо важные и ответственные задания. Со стапелей Адмиралтейской верфи сходят – царский галиот «Симеон и Анна», фрегат «Благодать» и многие другие корабли, им построенные. Он переводит на русский язык ряд фундаментальных трудов по кораблестроению, придавая им важное значение для соотечественников. И. Амосов преподаёт в Училище корабельной архитектуры, передавая свои знания молодёжи, готовит к первому кругосветному плаванию шлюпы «Надежда» и «Нева» экспедиции И. Ф. Крузенштерна, ремонтирует, проектирует и строит корабли Балтийского флота в Кронштадте, принимает непосредственное участие вместе с П. С. Нахимовым в оборудовании фрегата «Паллада», сделав его образцовым. Окрылённый любовью и парусами, И. Амосов остаётся до конца своих дней выдающимся корабелом с большой буквы, продолжателем славных дел большой династии поморов – кораблестроителей и мореходов.

Примечания:

Бизань – мачта – задняя мачта на всех парусных судах, имеющих три мачты и более.

Грот – мачта – вторая мачта, считая от носа.

Рэбб Незбит – персонаж городского фольклора, бездомный и безработный житель Глазго, любитель выпить и вставить острое словцо.

«Nulli Secundus»

«Иди и топи!»

Клич подводников.

Ветер гнал с моря низкие свинцовые тучи. На пустынном берегу бухты Ядебузен в Вильгельмсхафене зябко кутаясь в тёплую шаль стояла молодая женщина. Солёные брызги ударяли в её лицо, смешиваясь со слезами, струящимися по щекам. Не смотря на порывы холодного ветра она долго всматривалась вдаль, туда где свинцовая морская гладь встречалась с горизонтом. Коротким было её счастье. Где – то там, на северо – востоке, у берегов Британии, погиб муж, капитан – лейтенант, подводник Отто Веддиген. Море навсегда забрало вместе с экипажем его подлодку, протараненную английским линкором «Дредноут».

В памяти Ирмы Пренцке отчётливо вставало лицо любимого и офицеров подлодки – Шписса, Шёна, Траеберта и Хайнемана, присутствовавших тогда, в самый счастливый день её жизни, на свадьбе, состоявшейся в августе 1914 года. Обострённые до предела чувства доносили до сознания знакомую мелодию Р. Штрауса «Кавалер роз». Зачем она звучала сейчас в её памяти?

Всё тогда происходило необычно и мимолётно. Воспользовавшись кратким промежутком времени, когда подлодка Отто была на ремонте, молодые решили сыграть свадьбу. Ирма хорошо знала всех членов семьи Веддигена: одиннадцать братьев Отто, среди которых он был самым младшим. Отец Отто много лет являлся членом городского совета Херфорда, имел ткацкую фабрику. Старший из братьев – Эдуард, сам морской офицер, посоветовал Отто посвятить свою жизнь флоту.

Начало службы молодого кадета проходило на учебном фрегате «Мольтке». В звании лейтенанта Отто довелось побывать в Китае, где базировались канонерские лодки «Фатерланд» и «Тайгер». Вернувшись на родину, он проходил практику на подводных лодках U 1 – U 5. Эти первые субмарины не отличались особым совершенством. Керосиновые моторы часто давали сбои, а в надводном положении обнаруживали себя клубами дыма, при пуске торпеды сотрясались от гидравлического удара и буквально выскакивали на поверхность. В 1911 году оберлейтенант цур зее Отто Веддиген стал командиром такой подлодки U 9. Ему удалось сплотить, сделав слаженным экипаж из 25 человек, которому приходилось ходить в море в необычайно трудных условиях, но постоянные тренировки и манёвры способствовали высокой выучке моряков.

Начавшаяся на морских просторах война с англичанами в августе 1914 года, уже в боевых условиях показала, на что были способны немецкие Underseeboat. Казалось, сама фортуна улыбалась первым военным походам U 9 22 сентября 1914 года в Северном море Отто и его экипаж потопил сразу три британских крейсера – «Абукир», «Гресси» и «Хог». Неслыханная удача ! В награду – Железные кресты 1 – го и 2 – го классов и высочайший баварский орден Максимилиана Йосифа, присвоение звания капитан – лейтенанта. Ещё через месяц – снова удача – торпедирование крейсера «Хаук» и добавление к уже имевшимся наградам высшего прусского военного ордена «Pour le Merite», рыцарские кресты св. Генриха и Вюртенбергского ордена Военных заслуг.

В 1915 году командование доверило подводнику – асу новейшую подлодку U 29. Охота на британские корабли продолжалась. Отто Веддигена подвёл в бою азарт атаки. Обнаружив эскадру британцев, выбирая цель, он не заметил линкор «Дредноут», который таранил его U 29.

Военная карьера, также, как и семейная жизнь Отто Веддигена продолжались недолго. У себя на родине, в Германии, он стал национальным героем, да и среди известных подводников других флотов мира – в числе не последних. За короткий срок им потоплено 8 крупных кораблей (из них – 4 военных), не считая торговых судов.

Ирма Пренцке ещё долго стояла на берегу бухты, и в шуме морских волн всё также звучала мелодия Р. Штрауса, словно реквиум по погибшему мужу и всем тем, кого поглотило море.

Примечания:

«Nulli Secundas» – (лат. «Никому не уступающий!»)

Вильгельмсхафен – город на берегах бухты Ядебузен (Нефритовой бухты – база Флота Открытого моря – флота кайзера в устье реки Яде. Underseeboat – (нем. «подводная лодка»)

Мальтийская любовь мичмана Битти

Мичман Дэвид Битти с грустью прощался с живописной мальтийской бухтой Гранд – Харбор, бывшей прекрасным убежищем для многих кораблей. Его взгляды устремлялись то, на ставший уже за три года почти родным броненосец «Александра» – флагманский корабль британского средиземноморского флота, то на зубчатые башни и бастионы старых крепостных стен, окружавших гавань. Вдалеке высился самый большой на острове форт св. Анджело, по свету маяка которого корабли направлялись к месту дислокации.

Новое назначение на корвет «Руби» не было неожиданностью для Дэвида. Морские офицеры флота Её Величества часто меняли места своей службы, получая новые должности и звания, это было обычным делом. На флот Дэвид попал по собственному желанию тринадцатилетним мальчишкой и уже прошёл серьёзное испытание кадетом на известном учебном корабле «Британия», где начинался путь каждого, пожелавшего стать морским офицером. Жёсткая система обучения, царившая на «Британии», этом казарменном корабле, стоящем на приколе в устье реки Дарт, закалила характер Дэвида, укрепила волю и настойчивость в преодолении всех тягот морской службы.

Щемящее сердце чувство не давало покоя ни днём, ни ночью. Виновницей душевных треволнений Дэвида была она – прекрасная Мисси. Так по – домашнему называли свою старшую дочь её родители – отец – герцог Эдинбургский – Альфред, второй сын английской королевы Виктории и мать – Мария Александровна, дочь российского императора Александра II. С детства Мисси – Мария Александра Виктория воспитывалась, как принцесса. Наделённая от рождения редкой красотой, девушка отличалась особым обаянием, выраженном в изяществе жестов, манере речи и обворожительной мимике. Мисси владела четырьмя иностранными языками, научилась хорошо держаться в седле и со временем стала искусной наездницей (позднее, даже удостоилась звания почётного полковника гусарского полка).

Венценосные супруги и их дети проживали на Мальте в старинном дворце Сан – Антонио, бывшем когда – то загородным домом рыцаря ордена св. Иоанна Антуана де Поля, Великого магистра. Броненосец «Александра», где служил мичман Дэвид Битти, превращённый в резиденцию командующего британским средиземноморским флотом герцога Эдинбургского, являл собой редкое совмещение боевого корабля и представительского дворца на воде, большинство кают которого составляли просторные апартаменты адмирала, принадлежавшего к королевскому дому. Во время схода на берег молодые мичмана становились гостями дворца Сан -Антонио, развлекая адмиральских дочек. Дэвид Битти пользовался особым расположением Марии Александровны – хозяйки гостеприимного дворца. Хорошо сложенный молодой моряк отличался статью и выправкой, светскими манерами и приятной наружностью.

Дэвид навсегда запомнил их с Мисси встречу. Широко раскрытые удивлённые глаза девушки, говорившие ему: «Да, ты мой! Я влюбилась в тебя с первого взгляда!» При знакомстве они почувствовали взаимное притяжение, общность интересов. Прогулка по экзотическому саду дворца с редкими деревьями и цветами, как нельзя способствовали узнаванию друг друга.

Свидания нельзя было назвать частыми, но каждое запоминалось надолго. Один раз, в часы «пассигаты» – ежевечернего традиционного променада, когда многие жители собираются на набережной бухты, Мисси рассказала Дэвиду о братьях – иоаннитах – рыцарях мальтийского ордена, питавших слабость к красивым девушкам, появлявшихся на улицах городков Мальты. Как только такая объявлялась, рыцари окружали её и не давали прохода. Тогда девушки придумали у себя дома застеклённые балкончики – «фонарики», откуда они могли свободно наблюдать за всем, что творится в городе. Влюблённые любили кататься верхом по живописным окрестностям, играть в поло, тайком проникая в мичманскую кают – компанию, готовили себе ужин.

Сожаление, что придётся уехать не простившись, ещё больше усиливало боль разлуки. Какое – то время они писали друг другу письма, надеясь на встречу. У Дэвида Битти были новые назначения, менялись корабли дальнейшей службы. Он стал выдающимся английским флотоводцем нельсоновского типа, одним из самых известных адмиралов первой мировой войны и Гранд Флита, ещё при жизни попавшего в Британскую энциклопедию. Мисси – Мария Александра Виктория Саксен – Кобург – Готская после отъезда Дэвида Битти вскоре вышла замуж за Фердинанда – племянника Кароля I , короля Румынии, в 1914 году провозглашена королевой.

Спустя полвека оба с ностальгией вспоминали о своём первом чувстве, незабываемых днях, проведённых на чудесной Мальте.

СУДЬБЫ ЛЮДСКИЕ! СУДЬБЫ МОРСКИЕ! И НЕРАЗРЫВНА ИХ СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ!

Корсар, верный девизу

Я неторопливо бродил по улицам и переходам стен французского города – крепости Сен – Мало, любовался открывающимися прекрасными видами на море, слушал пронзительные крики чаек и дышал, дышал этим неповторимым свежим морским воздухом, опьяняющим словно молодое вино. Возможно, там, где я сейчас проходил и состоялась встреча будущих супругов – самого известного французского корсара – Робера Сюркуфа, носившего столько эпитетов – «человек – легенда», «гроза морей», «золотая шпага Франции» и юной красавицы Мари – Катрин Блёз де Мезоннев, дочери богатого судовладельца.

Морские волны с грохотом разбивались, ударяясь о высокие гранитные стены мощных крепостных укреплений Сен – Мало. Их стремительный натиск первым принимал укреплённый остров Гран Бе, который во время отлива отделяла от берега песчаная полоса суши, сейчас полностью скрытая водной гладью пролива. С высоты гранитных парапетов открывалась великолепная панорама бескрайних просторов морской стихии.

Они любили выходить к морю, поднимаясь по ступеням из узких улочек старого города, спрятавшихся под защитой гранитных контрфорсов морской крепости. Красавица Мари – Катрин Блёз де Мезоннев казалась совсем девчонкой по сравнению с полноватым рослым веснушчатым Робером Сюркуфом. Во всём его облике чувствовалась уверенность и надёжность, так свойственная бывалым морякам, хотя парню не было и двадцати пяти. Девушке нравился этот круглолицый юноша, познавший море ещё мальчишкой, но уже отличившийся в морских сражениях.

«Сегодня твой отец дал мне понять, что я ещё не так знатен и богат, чтобы взять тебя в жёны. Дай мне слово и обещай: ты будешь ждать меня, я обязательно вернусь из похода с богатой добычей, и мы поженимся, – волнуясь, торопливо говорил Робер.

Мари – Катрин долго смотрела в полные нетерпения глаза моряка и тихо отвечала: «Да, я непременно дождусь тебя, только возвращайся поскорее!»

В июле 1798 года Робер Сюркуф на 14 – и пушечном корабле «Кларисса» отправился в очередное плавание за «призами», чтобы разбогатеть перед предстоящей свадьбой и только после трёх лет, проведённых в морских баталиях, вернулся в Сен – Мало. Добыча корсара была поистине неслыханной – два миллиона франков. 28 мая 1801 года состоялась долгожданная свадьба, а перед этим Сюркуф получил патент на офицерский чин, который поднимал ещё больше его авторитет на флоте.

Сам первый консул Наполеон Бонапарт вручил Сюркуфу золотую шпагу в награду за громкие победы на море, предложил адмиральское звание и эскадру военных кораблей, но моряк любезно отказался, сославшись на долголетнюю привычку действовать в одиночку, а не в составе регулярных сил.

Выйдя на пенсию и став крупным судовладельцем, Сюркуф больше не бороздил моря, но его суда по – прежнему участвовали в каперских походах. До конца дней своих он сохранял мужество и благородство отважного моряка, умение искусного фехтовальщика. Говорят, что после поражения революции, когда в город вошли прусские войска, Сюркуф заступился за старика – солдата, над которым насмехались двенадцать прусских кавалеристов. Он не задумываясь вызвал их всех на дуэль и заколол одиннадцать, оставив одного, как свидетеля.

Вспоминая его былые подвиги, я незаметно подошёл к открытой площадке одного из бастионов с установленным на ней бронзовым памятником Роберу Сюркуфу. Скульптор очень точно передал готовность лихого корсара к решительным действиям, пальцем правой руки указывающего в сторону Англии, которую всю жизнь считал своим врагом, отправляя на дно английские корабли один за другим. Успешные рейды Сюркуфа принесли ему титул барона и звание кавалера ордена Почётного легиона.

В городе всё было проникнуто морской славой, недаром Сен – Мало называли колыбелью корсаров и мореплавателей. Жан Кассар, Жан Барт, Жак Картье, Гуен де Бошен и другие – эти имена известны не только во Франции, но и далеко за её пределами. Верные морскому братству, настоящие «рыцари моря», они всегда помнили о девизе, начертанном на гербе их родного города: «ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧЕМ ПОЗОР!» – «HONESTA MORS TURPI VITA POTIOR!»