Текст книги "На своей стороне"

Последовал еще один казус – среди пассажиров Стольберг узнал своих похитителей, которых, разумеется, сразу арестовали. А уже утром 16 октября весть о благополучном исходе инцидента облетела Финляндию, и на вокзале в Хельсинки Каарла и Эстер Стольбергов встречала ликующая толпа горожан.

Полиция быстро расколола горе-похитителей. Сыщики добрались до организаторов и вдохновителей. Янне «сдал» Кууссари, а тот в свою очередь дал показания на Валлениуса. Начальник Центральной сыскной полиции Эско Риекки рыл землю, пытаясь докопаться до истины. Каждый из участников преуменьшал свою роль в похищении. Кууссари в конце концов стал личным врагом Риекки, дойдя до того, что стал обвинять начальника ЦСП в похищении президента.

Таковыми были общеизвестные факты. Эско Риекки прекрасно понимал, что не один Валлениус причастен к похищению. Кууссари, например, был одним из первых руководителей разведки Финляндии. Даже если это чистая импровизация, причем на «горячую голову», то истинные вдохновители и режиссеры этого «мероприятия», расставлявшие в нужное время фигуры по своим местам, избежали наказания и спокойно наблюдали из Генерального штаба или Управления военной разведки за происходящим. Думать так были все основания. Начальник военной контрразведки самого закрытого отдела всей финляндской армии майор Пюетси2929
  Отто Пюетси, родился в 1876 г., один из руководителей финской военной контрразведки. Все перечисленные участники похищения – реальные лица, как и само похищение.


[Закрыть] подозревался в причастности к похищению президента, но после нескольких месяцев следствия преследование Пюетси прекратилось из-за отсутствия доказательств. Отношения между ЦСП и военной разведкой после этого инцидента, естественно, не улучшились.

***

– Как полагаете, Эско, зачем такая секретность вокруг русского? – задал вопрос начальник отдела наружного наблюдения.

– Не знаю, не знаю, что в голове у этих военных.

– Хорошо, попробую что-нибудь откопать.

– Кстати, о русских. Что вы думаете о новостях из Москвы и Ленинграда?

– У меня складывается впечатление, что в Советской России сейчас что-то вроде святой инквизиции и борьбы с еретиками.

– Еретиками?

– Да, именно! Есть неприкасаемые – «ближний круг» Политбюро, ну и естественно самого непогрешимого Сталина. Все остальные завтра могут оказаться предателями, вредителями, шпионами, агентами парагвайской разведки.

– Какой, какой разведки?

– Парагвайской! Русские всегда отличались хорошим чувством юмора.

– Ну, насчет парагвайской не знаю, но ходит байка, что один из обвиняемых после нескольких месяцев следствия все-таки признался следователю, что он работал на «гренландскую» разведку. На суде, естественно, произошел казус. Однако осужденного все равно расстреляли.

Оба лишь нервно усмехнулись.

– Кругом «враги народа», «троцкисты», «уклонисты», «бухаринцы», «анархисты», «империалисты», «кулацкие элементы», «предатели» – прямо сектантство и отступничество на ниве коммунистической религии, – продолжил Эско.

– Знаете, Эско, не исключаю, что в какой-то момент Сталину будет тесно в России, и он пойдет дальше.

– Крестовый поход против капитализма? У них хватит сил?

– Почему бы и нет, фанатов в СССР хватает, к тому же есть Красная Армия.

– Вы действительно так думаете?

– Эско, я хочу спокойно выйти на пенсию, мне хватило Гражданской войны. В тридцать втором году наши агенты были в Советском Союзе. Прекрасно помню их донесения о коллективизации и голодоморе: вымирали целые села, а в посольствах Советы рассказывали об изобилии и счастливых колхозниках. Если они не жалеют собственный народ, то что они могут сделать с чужим.

– Н-да, есть над чем задуматься.

***

Отдел Арво Кярккяйнена занимался разведкой исключительно в отношении Советского Союза, а кроме того, подготовкой агентуры и диверсантов. Арво планировал на первоначальном этапе сотрудничества с Эйнари «вытащить» из него максимум сведений о Красной Армии, военных частях в Петрозаводске, промышленных объектах в Карелии, а также данные о советских военных и гражданских служащих. Если сотрудничество с русским пойдет более-менее успешно, то в перспективе Эйнари станет инструктором в Центре подготовки разведчиков и диверсантов. Но это в перспективе, а сейчас необходимо было наладить личный контакт.

Арво ждал Хейкконена в своем кабинете. Когда тот вошел, майор поприветствовал его на русском. Эйнари тоже ответил на русском.

– Эйнари, расскажите, как вы попали в Красную Армию? – начал Арво.

– Вам, наверное, уже известно, что в восемнадцатом году вместе с другими красногвардейцами я бежал в Россию. Мы прибыли в Ленинград. Советы планировали, что вскоре финский рабочий класс вновь возьмется за оружие, и для борьбы нужны будут военные, не просто бойцы, а командиры. Кроме того, в России шла Гражданская война, не хватало офицеров, так как многие чины из царской армии оказались на стороне белых. Нас определили в Петроградскую пехотную школу. При школе были финские курсы, вот мы, стало быть, курсанты…

– Кто был вашим начальником?

– Командовал нами Инно Александр Александрович, весьма грамотный человек, имел большой военный опыт3030
  Инно Александр Александрович, родился в 1887 г., царский офицер, участник Первой мировой войны, попал в плен, имел несколько ранений. В РККА с 1918 г., начальник Интернациональной военной школы. Осуществлял общее руководство походом Т. Антикайнена, впоследствии – начальник и комиссар Ленинградской пехотной школы, командир 20-й стрелковой дивизии, с 1932 г. – комендант Карельского укрепрайона, с 1936 г. – начальник курсов «Выстрел», арестован в мае 1937 года, расстрелян сразу после суда 9 февраля 1938 года.


[Закрыть].

– Вы участвовали в Гражданской войне на территории России?

– К счастью, нет. Когда грянул Кронштадтский мятеж, одну из финских рот отправили на подавление восстания моряков Балтики, но меня там не было.

– Почему к счастью?

– Выглядело все подло. Почему послали финнов? Финские курсанты, как бы это сказать…

– Я понял, Эйнари, о чем вы! У финнов было меньше сомнений и эмоций, поэтому их послали стрелять в русских.

– Да, именно так. После подавления Кронштадтского мятежа нас, курсантов Петроградской военной школы, хотели отправить на Восточный фронт, но события в Карелии, борьба с «белофиннами», где, кстати, уже участвовали финны-курсанты, заставляли командование держать нас в резерве.

– На тот случай если в Финляндии вновь начнется Гражданская война? – тихо спросил майор.

– И на этот случай тоже, – сказал Эйнари, опустив глаза, он чувствовал, что ему становится как-то стыдно.

– Вы хотели вернуться в Финляндию, чтобы продолжить борьбу и построить здесь социализм?

– Как сказать, тогда да, но, оглядываясь в прошлое, я рад, что до этого дело не дошло.

– Тогда вас не пугали жертвы и лишения?

– Молодость… эмоции. Мы были охвачены идеями мировой революции, а еще больше обидами, горечью за погибших товарищей-красногвардейцев.

– Сейчас вы уже разочаровались в идеях социализма?

– В идеях? – усмехнулся Эйнари. – Нет, в идеях – ничуть. Просто не все, понимаете, не все идеи стоят человеческих жизней.

– Когда закончилось обучение?

– Летом двадцать второго года состоялся выпуск.

– Значит, вы, будучи курсантом, зимой двадцать второго года принимали участие в знаменитом рейде Антикайнена.

– Да, я участвовал.

– Вам приказали… и вы пошли воевать против финнов?

– Нет, отбор в отряд Антикайнена был исключительно добровольным, – тихо ответил Эйнари.

– Хотелось проверить себя в деле, узнать, чего все-таки стоите?

– Сразу видно, Арво, что вы военный. Но не только это… Время было такое. Все вокруг воевали.

– Что есть, то есть, – согласился Кярккяйнен. – Я видел много военных, они искренне не любили войну, но принимали в ней самое активное участие, рискуя своей жизнью. Много было желающих попасть в отряд Антикайнена?

– С избытком. Тойво лично отбирал каждого бойца, но в первую очередь – отличных лыжников и хороших стрелков.

– Все финны – хорошие лыжники, – улыбнулся Арво.

– Да, поэтому в отряд отобрали лучших.

– Убивать других финнов? Ради чего? – резко спросил Кярккяйнен.

– Послушайте, Арво, был Тартуский мирный договор, Финляндия и Советы решили кое-как вопрос о границах… Кое-как, но решили. Наступил хрупкий мир в вашей Финляндии и у нас в Карелии3131
  14 октября 1920 года подписан Тартуский мирный договор между РСФСР и Финляндией, зафиксировавший ряд территориальных уступок со стороны Советской России.


[Закрыть]. Только добровольцы-шюцкоровцы, не без участия вашей разведки и Генштаба, устроили эту авантюру. Пришли в нашу страну… Понимаете, в нашу… с оружием. Потому никаких сомнений у меня не было, – вспылил Эйнари.

Возникла пауза. Арво сообразил, что задел Эйнари за живое. Ларс его предупреждал, что Хейкконен – еще тот упрямец, и может на некоторое время уйти в себя.

– Будете кофе? – неожиданно спросил Кярккяйнен.

– Не откажусь, – согласился Эйнари с радостью, почему-то Арво казался ему хорошим парнем.

Кярккяйнен вышел из кабинета.

«Эйнари, Эйнари, сейчас ты расскажешь все. Кто ты в глазах этого майора? Сначала воевал в Финляндии «с одними финнами против других финнов», потом в Карелии в компании красных финнов против белых финнов, а сейчас вот сдаешь всю Красную Армию с потрохами бывшим врагам. Эх, сидел бы сейчас дома, пил свой кофе, точнее чай… А как же Анна? Именно Анна и сын – единственное, что у меня есть. Родину я потерял уже дважды – и первую, и вторую. Не будь их, остался бы в России. Вот Маннергейм – русский офицер, теперь герой нации, а между тем воевал с немцами, но в восемнадцатом году ни он, ни остальные не гнушались немецкой помощи… Надо будет при случае напомнить об этом и Арво, и Ларсу, они-то думают, что здесь в Хельсинки у них только благородные рыцари без страха и упрека», – Хейкконен пытался найти себе оправдание.

Эйнари вспомнил разговор в Ленинграде весной 1936 года. Комдив Егоров как-то вскользь упомянул, что можно, мол, отправиться военным советником на полгода в Испанию, а там – как получится. Но официального предложения так и не поступило. Нашлись кандидатуры получше. Эйнари вновь поймал себя на мысли, что начинает моделировать собственное прошлое, а вместе с ним – и настоящее. Слишком много «если», но он уже сделал свой выбор – все-таки решил плыть против течения, когда пересек государственную границу СССР.

В годы Гражданской войны Эйнари приходилось общаться с офицерами царской армии, товарищами по оружию. Командир Ленинградской пехотной школы Александр Александрович Инно, участник мировой, дважды контуженый, потом раненый, на вопрос молодого финна о том, что его побудило вступить в Красную Армии, ведь он вовсе не разделял идеи социалистов, честно ответил, что если бы в Питере на тот момент были белые, то, скорее всего, примкнул бы к отрядам Деникина, Корнилова, Колчака или еще кого-нибудь. Но в Питере были красные, а дальше уже закрутилось-завертелось. Для Эйнари не было секретом, что среди командиров и бойцов Красной Армии много тех, кто успел повоевать и за красных, и за белых. Хотя потом, во время репрессий, сей факт не имел никакого значения – смертные приговоры выносились старым большевикам, участникам революционных боев пятого года, «военспецам» из царской армии и совсем юным красноармейцам, «детям рабочих и крестьян».

Арво вернулся в кабинет, и вскоре подали кофе.

– Итак, Эйнари, на чем мы остановились? Вы воевали в Карелии с финнами?

– Да, мы называли их «белофинны». Я был в составе отряда Тойво Антикайнена.

– Это ваше единственное участие в военном конфликте?

– Надеюсь! После этого в людей мне стрелять уже не доводилось, – искренне ответил Эйнари.

– У вас были награды за этот поход?

– Были! Именные часы и значок «Честному воину Карельского фронта».

– Эйнари, не могу не спросить, что случилось с Антти Марьониеми? Вы знаете что-нибудь?

– А, вы об этом… Якобы Тойво сжег его на костре. Нет, лично я ничего такого не видел и не слышал. Но я ведь не всегда находился вместе с Тойво – наш отряд состоял из двух частей, а потом мы еще делились на группы. Естественно, в отряде были те, кто участвовал по-настоящему в Гражданской войне в Финляндии, подавлял Кронштадтский мятеж и еще много чего. Пленного могли запросто ликвидировать, но не столь варварским способом. Во время рейда мы воевали с врагами, с «белофиннами»… Либо нас, либо мы.

– Воспоминания не давят, Эйнари?

– Арво, а вы спросите у своих! Тут, наверное, каждый второй стрелял в красногвардейцев на поле боя… или отличился в лотерее в Хуруслахти? – Хейкконен едва подавлял гнев.

Кярккяйнен опустил глаза – видимо, что-то давно спрятанное в закоулках памяти попытались достать и представить ему самому.

– Знаете ли, майор, – Эйнари говорил громко и отрывисто, – может, я и воевал, может, был не прав, но стрелять в безоружных людей мне, слава Богу, не приходилось.

– Вы этим гордитесь?

– Нет, особой гордости у меня это не вызывает, но мне нечего стыдиться.

– Да, будет вам, Эйнари, – Арво попытался вернуть былой настрой, – ангелов среди нас нет. Вы, разведчик, всегда поступали как благородный рыцарь. Не поверю.

Эйнари нахмурился: «Вот же падла, едрить его налево, – вспомнил он русское ругательство, – проницательный какой».

Эйнари не врал, когда заявил, что совесть его чиста. Он действительно не стрелял в безоружных людей и не добивал раненых. Однако когда Хейкконен вспоминал один эпизод из похода, в душе его возникала ледяная пустота. Картины из прошлого незримым ужасом терзали душу, доводя порой до физической боли.

***

Уже несколько дней рота Эйнари шла по заснеженным лесам Карелии. Холод, усталость, впереди сопки, на ногах лыжи, за спиной амуниция, нехитрый запас еды, предельное нервное напряжение. Наконец-то привал. Но отдых не для всех – Антикайнен дает команду четырем бойцам-лыжникам выдвинуться на разведку. Впереди деревня Барышнаволок – нужно изучить обстановку. Старшим назначен Хейкконен.

Тихонько пробираясь сквозь лесную чащу, группа Эйнари продвигалась вперед. Кружился снег – начиналась метель. Нужно провести разведку и успеть вернуться в отряд – времени немного. Лыжи пока оставляют след, но как только повалит снег и стемнеет, можно будет заблудиться.

Вскоре можно было видеть окраину деревни. Бойцы стали вести наблюдение. Матти и Калле выдвинулись осмотреть фланги, Эйнари оставался на месте, Суси влез на дерево, надеясь что-нибудь увидеть. Через сорок минут условились встретиться и возвращаться обратно.

Эйнари едва сдерживал волнение. За это время могло произойти все что угодно… Сколько белых в деревне – возможно, патрули совсем рядом.

– На, посмотри, может чего увидишь.

Суси потянул за веревку, Эйнари ослабил хватку, бинокль медленно поднимался ввысь. Карельская изба, женщина, баня, человек семь, совсем не похожих на крестьян, стоят у двора: «Так, где еще? Вот двое идут по заснеженной дороге. Итого, пока девять. Значит, белые есть. Эх, только бы Матти и Калле успели вернуться».

Прозвучал ружейный выстрел. Эйнари схватил свой автомат, снял с предохранителя и машинально оглянулся по сторонам. Суси буквально застыл на дереве. Если начнется перестрелка, то, скорее всего, придется отступить. Участь Суси была незавидной. Но вокруг вновь воцарилась тишина, а потом послышались веселые голоса. Эйнари держал в руках часы – Матти и Калле вот-вот должны были вернуться. Суси, словно огромная белка, проворно покинул свой наблюдательный пункт на дереве. Появился Калле, Матти не пришел – время тянулось медленно.

– Что будем делать, Эйнари? – не скрывая волнения, спросил Суси.

– Будем ждать, – тихо, но уверенно ответил Эйнари.

В Ленинградской пехотной школе Эйнари, помимо идеологии, усвоил нехитрые, но железные правила разведчиков. Он пытался сдерживать волнение, однако хорошо понимал, что с Матти может случиться все что угодно, или уже случилось – в команде соперников далеко не простачки. В принципе, любая случайность, мелочь… и разведчик обнаружен. В то же время в этих лесах шансы уйти от преследователей очень велики.

– Terve, terve3232
  Здравствуйте, здравствуйте (фин.).


[Закрыть], – разведчики услышали знакомый голос Матти.

– Наконец-то, заждались мы тебя, – обрадовался Калле.

– Уходим, по дороге все расскажешь, – скомандовал Эйнари.

Маленькие снежинки становились все крупнее и гуще – ждали метель, а начался снегопад. Эйнари вспомнил, как в детстве любил этот мягкий и пушистый снег, как отец катал его на санках: «Как же тогда было хорошо – ни политики, ни войны».

– Матти, что видел?

– Обошел село слева, белых насчитал человек пятнадцать, оружия при них не видел, судя по всему, здесь они на отдыхе, у озера топится баня.

– Выстрел слышал?

– Да, слышал, но, по-моему, это стреляли для хохмы… веселые они.

– Может, «приняли» уже? – поинтересовался Суси.

– Похоже на то, – ответил Калле, – я видел всего троих, они шли по дороге в центр села, все без оружия.

– Суси, ты видел что-то интересное?

– Я…

Лыжа Суси уехала вперед, он остался в креплении, выглядело это комично.

– Самое время, – прокомментировал Калле.

Разведчики остановились, при хорошем раскладе минут пятнадцать – и крепление будет на месте, но где пятнадцать минут, там и полчаса.

– Матти, ты умеешь, верни крепления на место.

– Сейчас поглядим, что тут можно сделать, – отозвался Матти.

Время шло медленно, разведчики молчали, снегопад становился все сильнее, а короткий северный день давал меньше и меньше света.

Матти пытался наладить крепление, но у него это плохо получалось – руки замерзали, сказывалась усталость. Матти громко произнес несколько нецензурных слов на родном языке.

– Тише, тише, – сделал замечание Эйнари.

– Хорошо, буду молчать как налим.

Матти наконец-то справился.

– Terve, veljekset3333
  Привет, парни (фин.).


[Закрыть], – буквально в пятнадцати метрах выросли трое финнов.

Эйнари схватился за автомат, но было поздно. «Белофинны» держали в руках оружие, хотя в разведчиков не целились.

– Привет, ребята, вы куда? – спросил Калле.

– В Барышнаволоцкую.

– Мы как раз оттуда, – сказал Суси.

– Как там?

– Тихо! Едим, да спим, – рассмеялся Эйнари.

Финны приблизились к разведчикам – совсем молодые ребята, лет семнадцать-восемнадцать, добровольцы. Хейкконен и его товарищи интуитивно поняли, что нужно пока вести непринужденный диалог, а дальше действовать по ситуации. Оружие сейчас могло только навредить .

– Есть курить? – спросил Эйнари.

– Да, берите.

– Я Эйнари, это Суси, Калле и Матти.

– Меня зовут Тойво, – ответил, видимо, старший.

– Я Мартин.

– Эмиль, – сказал парень с пулеметом.

Эйнари украдкой посмотрел на Матти и перевел взгляд на свой нож, так чтобы товарищ понял. Завязался разговор.

Какие темы для разговора могут быть между двумя компаниями молодых парней, которые находятся далеко от дома? Бойцы из отряда Антикайнена совсем недавно покинули Финляндию, поэтому даже с каким-то интересом общались с «белофиннами», а Тойво, как оказалось, вообще земляк Матти, оба были из Виипури.

– В боях участвовали с «рются»? – спросил Эйнари.

– Нет, были в нескольких лыжных засадах, но с «рются» так и не сталкивались.

– А сейчас, наверное, Красная Армия замерзла и сидит по теплым берлогам словно карху3434
  Медведь (фин.).


[Закрыть], – заметил Калле.

– Да уж, главное – случайно не набрести на этого карху, – сказал Эмиль.

– Так вы, ребята, наверное, успели повоевать? – поинтересовался Тойво.

– Было немного, вот даже трофей есть, – сказал Эйнари, доставая банку с тушенкой.

Никто не заметил, как Матти напрягся.

– Давай, Эйнари, я открою банку.

Все произошло очень быстро. Тойво был ближе к Матти, а Эйнари – к Мартину. Жизнь Эмиля оказалась на несколько десятков секунд дольше, чем у товарищей, благодаря Калле.

– Эйнари, ты сдурел? – спросил Суси, который не участвовал в избиении, – их можно было взять в плен.

– Нам пленные не нужны, тем более сейчас.

– Калле, чего стоишь? Бери оружие! Матти, давай уберем здесь.

– Суси, лыжи и обувь! Суси, оглох, что ли?! – злобно прошипел Хейкконен и тут же осекся.

– Иди ты… – взгляд товарища выражал лютую ненависть.

Эйнари посмотрел на «белофиннов» – совсем юные лица. Ему стало не по себе. Они уже были в боях, брали штурмом поселки, отступали, несли потери, но сейчас…

Хейкконен все-таки взял себя в руки – их ждали в отряде. Скоро станет совсем темно, надо торопиться, чтобы сберечь собственные жизни. Суси по-прежнему отрешенно смотрел на все происходящее. В конце концов Эйнари всучил ему оружие «белофиннов».

Разведчики двинулись в путь. Уже по прибытии в отряд ребята начали осознавать, что произошло. Вот они мирно беседуют с тремя финскими парнями, шутят о карельских девушках. Эйнари, Матти, Суси и Калле – как старшие братья для этих юнцов, которые не совсем представляли, что такое война, а самое паскудное – считали, что в лесу они встретили друзей и братьев-финнов. Эйнари многое отдал бы за то, чтобы эти финны попытались их взять в плен или начали стрелять. Было бы не столь гадко и противно, но вышло иначе. Тойво, Мартин и Эмиль просто общались на родном языке со своими «товарищами». Один шанс из тысячи встретиться в этих карельских лесах… Роковая случайность… Отклонись кто-либо метров на триста-пятьсот – и ничего бы не произошло.

Эйнари участвовал в боях, каждый день рисковал погибнуть – на войне закон простой. Он не убийца. Однако то, что случилось в лесу, иначе как убийством в самом прямом смысле этого слова не назовешь. Суси осознал это сразу.

За несколько лет жизни в Петрограде и учебы в Ленинградской пехотной школе Эйнари почти стал атеистом, но в эту ночь он искренне молился о загубленных ими душах…

***

Вот уже несколько минут Арво и Эйнари молча сидели друг против друга.

– О чем задумались, Эйнари? Жалеете, что вернулись назад в Финляндию?

– Нет, не жалею, – сказал Эйнари и сделал глоток кофе.

– В таком случае давайте вернемся к нашим задачам. Больше всего меня интересует сегодняшнее состояние Красной Армии. Готовы отвечать на вопросы?

– Готов.

Когда вечером Эйнари появился в своем убежище, его ждала Анна. Костик уже спал. Эйнари взглянул на жену.

– Эйнари, что дальше делать? – Анна умоляюще смотрела на мужа.

– Пока ждать. Мне обещают работу, но какое-то время будем находиться под наблюдением.

– А потом? Сколько этот карантин продлится?

– Не знаю. Одно хорошо – назад нас не отправят – остаемся в Финляндии.

– Как же Костик? Ему нужно ходить в школу.

– Меландер говорил, что позаботится об этом, только потребуется время.

Анна вовсе не собиралась «устраивать сцену». Просто она не могла просиживать без дела целыми днями.

– Ты бы спросил у этого своего Ларса, может, у его жены есть пряжа, нитки, спицы. Чего мне без дела сидеть.

Эйнари рассмеялся – у Анны было много достоинств, в том числе простота и непосредственность.

– Конечно, спрошу, только не знаю, есть ли у него жена.

– Так узнай! А может, у второго, который молодой.

– Лейно?

– Да, Лейно.

– Может, у него и есть! Хотя сама знаешь, это жители столицы…

– Ну так и мы не лыком шиты, в Петрозаводске жили, в Ленинграде, а прясть умеем.

– Что было, то было, только здесь нам скоро придется забыть, что мы из СССР.

– Ах, разве забудешь – мы с тобой Родину поменяли.

Эйнари не понравилась эта мысль, звучало как «променяли».

– Анна, ты же знаешь, почему мы убежали, и что могло произойти с нами, останься мы в СССР.

– Что сделано, то сделано, – согласилась Анна с мужем. – Как насчет работы? Кем тебя определят?

У Эйнари екнуло сердце. Он боялся признаться не только Анне, а и самому себе, что командир Красной Армии, пусть и вынужденно, будет сотрудничать с финской разведкой.

– Ларс сказал, что при Управлении много хозяйственных должностей. Физической работы я не боюсь, – соврал Эйнари, говорить правду язык не поворачивался. – Нужно, чтобы они меня видели, все-таки мы из Советского Союза.

– Тогда скажи им, что жена твоя тоже хочет работать. В Реболах я все делала, а в Петрозаводске работала учительницей. У Ларса есть дети?

– Я не спрашивал, но если и есть, то, судя по всему, нянька им не нужна.

– Нужна, не нужна, мне уже здесь сидеть надоело, по-фински я говорить умею, – немного сердито ответила Анна. – Тебя отпустят повидать родственников?

– Я думал об этом, но пока не спрашивал, в ближайшие полгода вряд ли.

– Ларс не говорил, сколько ты будешь получать? Нам же надо обустраиваться, ходить в магазин, покупать дом, квартиру… или как тут это все делается.

«Спасибо, Тойво, что взял меня в поход, и я встретил Анну. – Эйнари каждый раз влюблялся в свою жену. – Вот он карельский нрав, борцы за мельницу счастья Сампо. Будь у меня другая, наверное, распилила бы бедного Эйнари на мелкие чурочки, а этой работу подавай, жизнь устраивать надо».

– О жаловании пока не говорили, думаю, не обидят.

– Так спроси! У тебя жена, сын – нам деньги не помешают.

– Когда деньги мешали? – улыбнулся Эйнари.

– Здесь вообще как по заработкам? Сколько платят Лейно, например, он же капитан?

– Сколько получает Лейно, не спрашивал, а вот рабочий в доке имеет неплохую зарплату, – ответил Эйнари, а про себя отметил, что женское любопытство не знает границ.

– А здесь в магазинах все за деньги или по карточкам? Может, есть карточки специальные для военных?

– Вроде, нет, все за деньги.

– Деньги, деньги! Я ж их никуда не дела! – вспомнила Анна о рублях.

– Спрашивал у Ларса, нам позволят обменять их на финские марки.

– Только ты узнай сначала все как следует, чтобы рубли у нас не конфисковали.

– Рубли-то им на кой, они могут и марок напечатать, благо хвои на бумагу достаточно, – пошутил Эйнари.

– Как знать, что будет через пару лет, а деньги лучше держать про запас, – вкрадчиво сказала Анна.

***

– Привет, Лия, – весело поздоровалась Тарья, – чего грустим, нет сенсаций?

– «Папаша» велел раздобыть мне что-нибудь такое… Но что-нибудь такое происходит в Лондоне, Париже, в Риме, ну или на худой конец в Стокгольме, но только не в наших лесах.

– Я в курсе. Сегодня видела этих редакторов: и главного, и неглавного. Начальство ждет свершений.

– Вот и я о том же, но пока глухо. Звонила всем своим знакомым в парламент, правительство – общие темы, одни и те же персонажи.

– Всегда что-то происходит, просто мы об этом узнаем не сразу.

– Не сразу! А должны знать еще до того, как это произойдет. Тарья, кстати, у тебя, насколько мне известно, были неплохие связи в полиции, – Лия хитро посмотрела на Тарью. – Помнишь того парня, кажется, он откуда-то с севера?

– Ты имеешь в виду Арто? Приглянулся?

– Нет, нет, просто он занимает какую-то должность в полиции, и я почему-то о нем вспомнила.

– В полиции он не простой полицейский. Между нами, Арто служит в ЦСП.

– А-а-а, понятно, – безразлично ответила Лия.

– Ясно, он тебе понравился! Ты, кстати, ему тоже.

– Может! В нем что-то есть… – Лия начинала сдаваться.

– Для хорошей подруги ничего не жалко. Только давай поговорим об этом не в редакции.

– Хорошо, пойдем, прогуляемся.

– Я не очень афиширую свои знакомства, особенно среди полицейских и военных, но от тебя у меня почти нет секретов. Арто работает в ЦСП и порой задает мне вопросы, иногда сам что-то рассказывает, правда, далеко не все, – уже на улице Тарья сказала подруге.

– И… дальше?

– Так вот, несколько дней назад он спрашивал меня, не известно ли мне что-нибудь о советском перебежчике, русском офицере из Красной Армии, которым якобы занимается военная разведка.

– Очень необычно, – Лия тут же вспомнила Эрика с его драматическим рассказом о поездке в Кухмо.

– Необычно что?

– Да так! Есть одна идейка, но ее нужно проверить.

– У тебя знакомые в военной разведке или в Генеральном штабе? Не утаивай! – Тарья вновь перешла на шутливый тон.

– В Генеральном штабе пока нет, а хотелось бы, – в тон ответила Лия.

– Может быть, тебе нужно поискать среди лиц более спокойных профессий и занятий? Эти военные, они, знаешь ли, такие…

– Какие? Расскажи, ты ведь у нас эксперт в некоторых вопросах.

– Эксперт, не эксперт, а все же старше тебя и могу знать больше.

– О, прости, я забыла, мы же не ровесницы, – Лия тоже знала, где можно слегка уколоть.

– Между прочим, недавно видела Тапио, он спрашивал о тебе. Лия, ты пользуешься популярностью.

– Тапио, Тапио! Ему наскучили юные красотки из университета или папенька урезал содержание, и он решил найти себе самостоятельную девушку?

– Ты не жалуешь Тапио. По-моему, он неплох.

– По-моему, тоже, только не для меня. Бабник и толстый.

– Не толстый, а упитанный, таким должен быть кавалер при деньгах. Разве нет?

– Ты такая мудрая женщина, – съязвила Лия.

– Кто бы говорил. Арто, кстати, холост, не упускай свой шанс.

– Мне нет дела до этого Арто, просто так поинтересовалась.

– Я тебе верю, Лия, – рассмеялась Тарья.

– Можно подумать, можно подумать, – Лия взглянула на подругу. – Почему ты одна? Все ждешь своего героя?

– Злая ты, Лия.

– Прости, сорвалось!

– Забыли! Давай вернемся к русскому шпиону! Какие идеи?

– Сказать пока нечего. Если у тебя что-то будет, сообщаешь мне, если у меня – сообщу тебе. Боюсь спугнуть удачу. Пойдем, выпьем кофе.

Девушки отправились в ближайшее кафе, не без удовольствия отмечая внимание мужчин.

***

– Думаете, этот русский имеет большее значение? – Арто Савандер поинтересовался у шефа.

– Пока не знаю, даже не знаю, есть ли вообще какой-то русский или, может быть, кому-то показалось.

– Если он в руках военной разведки, то чего опасаться? У нас своих забот хватает.

– Арто, вы еще очень молоды, хотя вам нельзя отказать в профессионализме. Вполне вероятно, – Эско на секунду задумался, – что никакой опасности нет. Но у нас не такая большая страна и не так много разведчиков, контрразведчиков – мы должны быть в курсе всего что происходит. Тем более, когда речь идет о безопасности Финляндии.

– Допустим, найдем какие-то зацепки, хотя, как вы понимаете, это не просто, выйдем на русского, а что дальше? Арестуем его или заберем к себе? – Арто не очень понимал цель поиска советского перебежчика.

– Арто, ваша задача, конкретно ваша, – подчеркнул Эско, – выйти на след русского офицера. Что будет дальше, пусть останется моей заботой. Тем более я не прошу бросить все дела и заниматься исключительно перебежчиком. Решайте это самостоятельно. У вас есть свои осведомители и информаторы, может, кто-то слышал или видел. Информацию будете предоставлять лично мне.

– Информаторы бывают разные, некоторые из них сами проявляют любопытство.

– Понимаю, особенно если этот информатор – женщина, красивая женщина… и журналист.

Арто почувствовал, как краснеет: «Откуда этот лис все знает?»

– Не переживайте на сей счет, я вас знаю не первый год. Хочешь получать информацию – делись информацией.

Риекки не стал говорить о том, что у него есть характеристики и досье на многих жителей Хельсинки и Финляндии. Тарья не исключение.

Эско сомневался, нужно ли устраивать бурю в стакане из-за русского перебежчика. Это был далеко не единственный беглец из СССР в Финляндию. Центральная сыскная полиция знала о нескольких десятках перебежчиков, причем некоторые были в ее распоряжении. Вполне логично, что у военных разведчиков будет «свой русский». Но Эско обдумывал, как этого русского будут использовать. Что это за человек, каков его опыт и знания, что за этим кроется? Может, опытный революционер-подпольщик, высокий офицерский чин Красной Армии. Не исключено, что этот русский не единственный. Хорошо, что военная разведка имеет свои секреты, но за последние несколько лет она становится все более и более самостоятельной.

«Все случайные вещи происходят в этом мире закономерно, – рассуждал Эско. – И Финляндия не исключение. Найдутся те, кто нас поддержит и с той и с другой стороны».