Текст книги "Щупальца спрута"

Потом он вынул из кармана джинсов принесенную с собой бутылку водки. Свинтив пробку, сделал несколько глотков. Почему-то сейчас страшно захотелось выпить. С легкостью мог бы осушить всю бутылку. Но остальное предназначалось для мента. Сунув горлышко поллитровки глубоко тому в горло, влил остатки водки. Пустую бутылку забрал с собой. Прежде, чем уйти, проверил у Голикова пульс. Минуту, другую держал палец на запястье левой руки капитана. И только убедившись, что пульса нет, решил: «Все. Пора сматываться. Вдруг, кто-то услышал выстрел? Там, внизу, на дверях стоит «лепила» с автоматом», – почему-то вспомнил он краснощекого сержанта, которого видел, когда входил в двери управления.

Но, выходить вот так, грудью напролом не стал. Остановившись возле двери, прислонился к ней ухом, прислушался. Не слыхать ли шагов. Если что, можно остаться здесь в кабинете, взять у этого дохляка пистолет и повоевать с ментами. Пусть не надеются, будто им легко удастся его взять. Не из таких Кирилл Котов, чтобы вот так просто им сдастся.

В коридоре была гробовая тишина. Даже было слышно, как на висевших на стене электронных часах большая стрелка отстукивает минуты. Одну, другую, третью…

И Котов вышел. Вспомнил, как Зорькин убедительно говорил про дверь запасного выхода. Но в ту дверь Кирилл решил не соваться. Вдруг, это уловка? Хоть Зорькин, вроде и свой, но кто знает, что у него в продажной ментовской душонке. И в общении с ним, как говорится, доверяй, но будь наготове. Может капитан поджидает его там и сам лично пристрелит. Ведь тогда, что называется, все концы в воду. Связь с Зорькиным поддерживал только он. А Наташа, Коваль и Толян боксер не знают его ни в лицо, ни фамилию. И если по здравому рассуждать, то его смерть Зорькину очень даже выгодна.

Вот по этой причине, Кирилл и не пошел к запасному выходу. В коридоре, он тихонько прикрыл за собой дверь, за которой остался труп.

Замок защелкнулся. Теперь получалось, что тот капитан перед тем, как застрелиться, закрылся изнутри. Пусть теперь все думают, что он покончил с собой. На ментовском пистолете нет чужих отпечатков пальцев, только «пальчики» его хозяина, которому эта смертоносная железяка долгое время служила исправно. Не подвела и на этот раз. Ведь, в сущности, ей все равно, кому отсылать пулю. Куда будет направлен ствол. А за остальное отвечает тот, кто нажмет на спусковой крючок.

Хорошо, что кабинет Зорькина остался не запертым. Капитан так спешил, что не стал его запирать. И потом, когда Кирилл кончал мента, Зорькин не вернулся. Теперь Кирилл вошел, представляя, какое у Зори будет лицо, когда он увидит его здесь. Он сел в кресло и расслабившись, закурил. Пустую водочную бутылку поставил под стол, чтоб не мозолила глаза. Какой от нее пустой, прок?

* * *

Зорькин сидел возле дежурного, делая вид, будто дремлет, но сам неотступно водил взглядом за движением минутной стрелки по циферблату. Он пытался представить, что могло происходить в кабинете у Голикова. Или уже произошло. Настораживало его сейчас только одно: собаки в вольере почему-то молчали, не издавая ни единого рыка. Хотя при виде постороннего, вряд ли они будут себя вести так спокойно. Почему-то на ум пришла довольно забавная мысль, от которой он просто не мог не улыбнуться: «Неужели, эти противные животные так отупели, что приняли Котова за своего?»

Время было за полночь, когда водитель оперативной машины пошел в гараж, пробыл там не более двадцати минут и вдруг появился в дежурке с канистрой бензина. Вид у него почему-то был обеспокоенный. Хотя дежурный поначалу не придал этому значения. Сейчас его внимание было приковано к канистре.

– Совсем ты, Игорь, охренел. Чего приперся сюда с бензином? Поджечь нас хочешь? – заорал дежурный на шофера.

– Да погоди ты, – отмахнулся водитель и обратился к Зорькину: – Иваныч, чего это у вас на этаже свет горит? Никогда не горел…

Зорькин стал медленно отходить от дремотного состояния. Он как бы еще не мог осмыслить то, о чем его спрашивал водитель. И уж тем более не удивился. Его спросили, теперь, в свою очередь, он спросил:

– В каком кабинете?

– По-моему, у Кручинина.

– Чего ты мелешь? Я же видел, как он уходил, – произнес Зорькин, как бы стараясь выставить водителя, если не полным идиотом, то уж на половину точно. А сам подумал: «Ну, какого черта ты поперся в гараж? Не мог до утра подождать?» Все это он бы так хотел сказать ему вслух, и даже кое-что прибавить. Но ведь тогда водитель будет огрызаться.

– Подожди, я тоже видел, как Кручинин уходил, – подтвердил дежурный. А водитель обиделся.

– А я разве сказал, что он там? Я сказал, что у него в кабинете свет горит. Только и всего. – Он взял свою канистру и, плюнув с расстройства, ушел к машине. Поступайте мол как хотите.

– Вот ляпнул, – натянуто хохотнул Зорькин. – Кручинин давно по телеку футбол смотрит. А мы тут сидим. А сегодня, между прочим, Динамо с Крылышками играет.

– Надо сходить, посмотреть, – сказал дежурный. – Чего там у них. Черт его знает. Побудь за пультом. – Кивнул он Зорькину на свой стул и вышел.

Зорькин сел на стул дежурного и устало закрыл глаза. Догадывался, что должно произойти теперь. Скоро дежурный вернется и тогда начнется… Так и вышло. Не прошло и трех минут, как в коридоре послышались торопливые шаги дежурного.

Зорькин поднял отяжелевшие от бессонницы веки.

– Ну, чего там?

– Сам не пойму. Свет горит, а вроде никого нет. Может, думаю, Голиков с женой полаялся, ночевать остался. Постучал, не открывает. Наверное, свет забыли выключить, – с этими словами он открыл ящик стола, где лежали запасные ключи от кабинетов, пробежался глазами по биркам, выбрал нужную и взял ключ. – Надо пойти выключить свет. А то если завхоз придет утром и заметит, начальнику доложит, Кручинину с Голиковым вставят по первое число.

Он вышел с ключом, а Зорькин опять закрыл глаза, и сам не помня как, заснул. Наверное, сказывалось напряжение, которое не покидало его весь день и вечер. И вот сейчас капитан дал себе расслабуху. Только долго ему поспать не пришлось. Буквально через несколько минут стеклянная дверь распахнулась настежь, и дежурный закричал прямо с порога:

– Николай, хватит дрыхнуть. У нас ЧП.

Зорькин встряхнул головой. Так разоспался, что на какую-то минуту, другую напрочь забыл, о происшедшем с Голиковым. А, услыхав встревоженный голос дежурного, спросил спросонок:

– Чего такое?

Прямо перед ним застыло мертвецки-белое лицо насмерть перепуганного человека. Казалось, дежурный сам до конца не верил в то, что сказал:

– Там Голиков застрелился.

Зорькин вытаращил глаза.

– Что ты? Чего мелешь?

Дежурный протянул ему в дрожащей руке ключ.

– Сам иди, посмотри.

Зорькин вскочил со стула, дав возможность дежурному занять свое место за пультом. Заметил, что у того не только руки дрожат, но и ноги. Того гляди, рухнет сейчас прямо на пол.

– Никуда я не пойду. Раз ты видел… – произнес Зорькин несколько растерянно и добавил: – Если так, то первым делом надо Рокотову позвонить. А потом уже всем остальным.

– Надо, – согласился дежурный, понимая, сколько теперь у него будет проблем.

Зорькин достал сигарету и вышел в коридор к окну. «Все. Началось», – подумал он. Но мысль эта теперь не тревожила его, потому что дело уже сделано, и ничего изменить нельзя. Весь вечер он чувствовал себя, как приговоренный к казни. Нельзя не убежать, ничего изменить и остается только ждать. И ожидание это хуже самой казни. Но теперь все свершилось. Но почему-то особой радости Зорькин не испытывал.

* * *

Он отпер ключом дверь своего кабинета.

По коридору ходили сотрудники аппарата РУБОП, вызванные майором Алексеевым. Зорькину сейчас никого не хотелось видеть. Забиться бы куда-нибудь в уголок, где никто не сможет достать. Потому и ушел из дежурки, где уже собралось едва ли не половина управления. Кого-то вызвали по служебной необходимости. А до кого-то скорбная весть дошла по телефону от товарищей по работе. Но каждый посчитал своим долгом обязательно присутствовать. Вдруг, понадобиться.

Зорькин щелкнул выключателем и едва устоял на ногах.

Кирилл Котов сидел на его стуле, потягивал сигарету и по свински стряхивал пепел на пол, хотя пепельница была рядом.

Внутри у Зорькина будто что-то оторвалось. Он быстро запер дверь на ключ.

– Ты – дурак? – негромко сказал он, вглядываясь Котову в лицо и пытаясь отыскать в них признаки сумасшествия. Не один нормальный человек не поступил бы так, как поступил Котов.

– Почему ты не ушел, как я тебе сказал? Я же все подготовил.

На лице Котова появилась ехидная улыбочка, хотя глаза оставались злыми колючими.

– Я думал тебе без меня будет скучно, – нашелся пошутить он.

– Нет, Кирилл, ты точно ненормальный. Ты, видно, не понимаешь, что тебя могут обнаружить здесь. И тогда нам обоим – крышка. И тебе, и мне. Неужели до тебя не доходит?

Кажется, это не слишком беспокоило Котова. Сейчас его занимало другое. Он облизал пересохшие губы и сказал:

– Водки бы сейчас выпить.

Зорькин чуть не набросился на него с кулаками.

– Идиот! Речь идет о твоей и моей жизни. Хочешь сдохнуть? Подыхай. Но зачем же меня за собой тянуть. Я же тебе популярно объяснил. Тебя могут обнаружить в моем кабинете. Ты это понимаешь?

Улыбка исчезла с лица Котова и он свирепо зашептал:

– Значит, сделай так, чтобы не обнаружили.

Зорькин подскочил и уставился на Котова глаза в глаза.

– Я же не волшебник. Как я могу так сделать, когда всех сотрудников криминальной милиции вызвали. Прокуратуру. Особистов. И еще пол управления тут. Начальство ходит по кабинетам. Ты это понимаешь? Мудак!

Кирилл отвернулся к окну, как бы давая понять, разговор окончен, а все дальнейшее – это ни его забота.

– Это ведь была твоя идея. Голикова … тут. Твоя. Теперь ты меня подставить хочешь, гад! – зашипел Зорькин.

В дверь довольно громко постучали.

Зорькин побледнел и кажется, вздрогнул.

– Одну минуту. Я переодеваюсь.

Теперь в глазах Котова он заметил смятение и вопрос что делать? Догадался, что Зорькин не может не открыть дверь. Иначе это будет выглядеть подозрительным.

– Зорькин, начальник всем велел собраться у него в кабинете, – послышался голос из-за двери.

От волнения Зорькин так и не узнал говорившего. Облегченно выдохнул и ответив громко:

– Сейчас иду. – Прислушался, дожидаясь, пока шаги за дверью стихнут. Сразу выходить не стал.

– А я? – обеспокоено зашептал Котов, схватив Зорькина за рукав форменного пиджака. – Мне-то куда?

– Не поздновато ли ты задумался, куда тебе? Раньше надо было об этом думать и делать все так, как тебе сказали.

– Да ладно тебе, Зоря. Ну, я подумал, вдруг там меня менты поймают. Хотел у тебя до утра пересидеть.

Зорькин махнул на него рукой.

– Полный дурак!

Котов мужественно перетерпел это оскорбление, лишь глаза опустил к полу.

– Давай опять в гардероб. И не вылезай оттуда, пока я не скажу.

Кирилл полез в неудобный двухстворчатый шкаф.

Зорькин закрыл дверь гардероба, и легонько стукнув по ней, шепнул:

– Сиди там как мышь. И чтобы тебя не слышно было.

В гардеробе было гробовое молчание.

Капитан Зорькин больше в дежурке в эту ночь так и не появился. Как цепной пес охраняет жилище, так и он сторожил свой кабинет, никого в него не пуская. И когда лейтенант Лугин забирал свои вещи, переселяясь к Кручинину, Зорькин подставил стул к дверям гардероба, уселся на него и ни на минуту не отходил.

Утром, когда в управление уже было полно посетителей, Кирилл Котов вышел из кабинета капитана Зорькина и быстро спустился на первый этаж. Немного волновался, когда проходил мимо милиционера с автоматом, дежурившего на дверях. Но как оказалось, волнение его было напрасным. Теперь на дверях дежурил другой мент.

Молоденький рыжий старшина не обратил даже внимания на высокого парня в потертых джинсах. Он о чем-то разговаривал с симпатичной блондинкой в белом брючном костюме. И очень увлекся.

Котов беспрепятственно вышел из дверей управления РУБОПА и, пройдя метров двести по улице, свернул к перекрестку, где его уже поджидала серая «девятка».

Из кабинета Зорькина он по сотовому вызвал Коваля, сказав, куда тот должен был подъехать и к какому времени.

Когда Кирилл устало, плюхнулся на сиденье, Коваль озабоченно и в то же время с подковыркой произнес:

– Хорошо, что ты не попросил меня подъехать к дверям ментовки… – потом спросил: – Как все прошло там?

Первым делом Кирилл отвинтил пробку с бутылки. Выпив прямо из горла едва ли не полбутылки водки, он выдохнул:

– Там порядок. Мент уже на небесах. Дает отчет Господу. – Тут же он приложился губами опять к горлышку и глоток, за глотком, допил оставшуюся водку.

Коваль подивился.

– Ну, ты и даешь, Кирюха.

Кирилл отрыгнул перегаром и сказал:

– Соскучился я по ней больше чем по Натахе.

21

Оперативная группа, возглавляемая старшим оперуполномоченным РУБОП капитаном Кручининым, приехала на квартиру генерального директора мебельной фабрики Зотова, спустя пять часов.

Жильцы с верхнего этажа почувствовали сильный запах газа. Вызвали аварийно-спасательную службу, но те не решились вскрывать дверь без сотрудников милиции. Вызвали участкового инспектора. А когда дверь все же вскрыли, оказалось, на газовой плите открыты все четыре конфорки.

Хозяин квартиры лежал на полу.

Перед уходом, Коваль и Толян боксер перетащили тело из спальни в кухню, предварительно облачив его в брюки и рубашку. Даже галстук нацепили для большей напыщенности. Так вот сразу и не скажешь, что человек скончался насильственной смертью. Обыкновенная бытовуха. Если б не несколько синяков в области спины и груди.

Капитан Зорькин с лейтенантом Лугиным пошли по соседям подъезда. Начали с первого этажа. Работа непростая. Не очень-то хотят люди общаться с милицией. У всех свои дела. Даже и в квартиру-то пускать не хотят.

Оба вздохнули от малоприятного.

– Ты давай бери правую сторону подъезда. А я – левую. Чтоб нам не топтаться друг за другом. Опросить надо всех, – сказал Зорькин, особенно заострив на этом внимание. – Потом все объяснения отдашь мне.

Лугин удивился.

– Почему тебе, а не Кручинину? Он, старший группы.

И Зорькин понял, что сейчас, немедленно должен найти подходящее объяснение, иначе этот салага подумает о нем не так. Не зря же он задал вопрос. Сейчас Зорькин ненавидел молодого лейтенанта. Но ненависть постарался скрыть за улыбкой.

– А кто из нас двоих старший по званию?

– Ты.

– А раз я, тогда отдашь все наработанное мне. Я приобщу к своим объяснениям, и это все передам Кручинину. Не беспокойся. Все попадет к нему. А ты, наверное, награду хочешь получить за свои старания? – заговорил Зорькин шутливо.

– Да, какую награду, – Лугин, кажется, обиделся. Но Зорькин дружелюбно хлопнул его по плечу.

– Ладно. Давай работать. А насчет награды не серчай. Это я так сказал.

Ему было важно, чтобы первоначально все объяснения полученные от жильцов подъезда попали к нему, а не к капитану Кручинину. Тогда будет возможность что-то изменить. Как уже было, когда соседка Помиранцева дала приметы рыжеволосой девицы, которую видела входящей вместе с ним в квартиру. Лицо той девушки она почти не разглядела. Но не известно, как бы все обернулось, попади ее объяснение к Кручинину. Тогда бы он когтями вцепился в старуху, заставив ее вспомнить все до мелочей. Зорькин порвал ее объяснение. А спустя день, одинокая бабулька тихо отошла в мир иной после посещения ее представителем социальной защиты, за которого выдал себя Кирилл Котов.

Но на этот раз ничего подобного не случилось.

Протопав безуспешно все этажи с первого по девятый, Зорькин с Лугиным вернулись в квартиру Зотова, где Стас Кручинин работал с криминалистами.

– Что-нибудь есть? – спросил Стас у обоих оперативников.

Лугин не стал отвечать, предоставив это старшему по званию.

– Ничего такого, за что бы можно было ухватиться, – сказал Зорькин, следя взглядом за работой санитаров, как те укладывают тело Зотова на носилки, прикрыв простыней.

От этого занятия его оторвал голос Кручинина. Хотя тот обратился не конкретно к Зорькину, а ко всем находящимся в квартире.

– Вот скажите мне, не кажется вам странным, что в четырех случаях, когда мы находили в квартирах трупы, мы находили еще кое-что?..

– Улики, – совсем не то, что следовало ответил молодой лейтенант, вызвав улыбку у более опытных товарищей.

Стас сидел на стуле и смотрел на стол, на котором стояла бутылка шампанского, бутылка марочного вина и открытая коробка шоколадных конфет и фрукты. Но стол выглядел простеньким. Даже букет цветов выглядел как-то убого, не гармонируя с содержимым стола. Не было на нем такой роскоши, как у Помиранцева.

– Ты, это о чем, Стас? – не выдержал Тутмин. Двое его молодых помощников, из новичков, пытались отыскать отпечатки пальцев на полированной поверхности мебели. Тутмин не препятствовал, хотя и знал, результат окажется отрицательным. Уж слишком четко сработали преступники. Следов от обуви не оставили. И вряд ли можно рассчитывать, что повезет с отпечатками.

– Стол. На нем отсутствует водка. Легкие напитки, и соответственно – закуска.

– И опять – цветы, – на этот раз Лугин сказал то, что надо было. И Кручинин одобрительно кивнул головой.

Зорькин изобразил на лице недоумение, после чего вмешался:

– Ну и что тут такого? Ничего особенного нет. Может, человек собирался поужинать.

– И выпить шампанского и сухого вина, – с иронией дополнил Стас. – Конфеты, фрукты на ужин? Он что, сидел на такой странной диете? Судя по его упитанности, этого не скажешь. – Кручинин помолчал, глянув при этом на Тутмина, потом сказал: – А что если у него в гостях была женщина.

Зорькин не выдержал.

– Опять женщина. Роковая женщина, которая приходит и убивает.

– Ты напрасно иронизируешь по этому поводу, – строго заметил Стас.

– Тогда скажи, почему ты так решил? – не сдавался Зорькин, проклиная в душе Котова. Ведь говорил ему еще после Помиранцева, чтобы ничего на столе не оставляли. Цветы, выпивка, закуска – все надо было отправить в мусоропровод.

– Да потому, что у всех ранее убитых были накрыты похожие столы. За исключением небольшой разницы. Предпочтение – фруктам, конфетам. Шампанское и легкие вина, которые в основном предпочитают дамы.

– И опять же цветы, – вставил Лугин.

– И цветы, – несколько задумчиво повторил за ним Стас.

– По-моему Кручинин прав. И такую версию отвергать нельзя. Возможно, что здесь действительно была баба, – высказался криминалист Тутмин. – И, не исключено, та самая, которая побывала у Помиранцева. Говорю вам, тут работает группа. А баба у них – подстава. Такое не исключение.

– Значит, теперь будем искать бабу, – с ехидством сказал Зорькин. Но Стаса это ничуть не смутило, и он сказал спокойно:

– Будем, Коля. Надо искать рыжеволосую корреспондентку. Возможно, она и есть то недостающее звено между смертью Помиранцева и смертью Зотова. Я уверен, она многое могла бы нам поведать. – Он пристально посмотрел в глаза Зорькину, не оставляя тому шансов на возражения, потом продолжил: – Значит так. Завтра с утра поезжай к Зотову на работу, побеседуй с людьми. И в первую очередь с секретаршей. А потом приедешь и доложишь как и что там.

– Ладно, – с не слишком большой охотой согласился Зорькин, а сам подумал: «Уж не заподозрил ли чего Кручинин? И зачем я, дурак, сцепился с ним? Надо было гибкость проявить. А я попер, как бык. Ну, а Кота надо предупредить».

– Ну, а ты, Саша, – сказал Стас лейтенанту Лугину, – вернешься сюда и еще раз пройдешь по подъезду. Я вижу, вы не всех опросили.

– Это, конечно, можно. Только, чего зря бумагу переводить. С кем не поговоришь, отвечают одно и тоже – не видел, не знаю, – попытался молодой лейтенант возмутиться, но Кручинин сразу дал понять, кто тут командует парадом.

– Саша, завтра придешь сюда и обойдешь всех, кого вы с Зорькиным не обошли сегодня.

Порой капитан Кручинин бесил Зорькина своей бульдожьей хваткой. Уж если во что вцепится, будь спокоен, не отпустит, пока своего не добьется. И теперь капитана Зорькина терзали подозрения, уж ни в него ли хочет вцепиться старший опер. Поглядывает как-то косо. И отношения становятся прохладными, хотя работают в одной группе уж не первый день. Неужели где-то он совершил ошибку, на которую обратил внимание капитан Кручинин. Тогда это плохо для него, но не для бульдога Кручинина.

22

Второй телефонный звонок с одного и того же номера, насторожил Сергея Николаевича Зотова. Второй раз определитель показал, что звонили с одного телефона. Хотя голос звонившего уже был другой. И тогда генеральный директор мебельной фабрики призадумался. Кто бы это мог быть? Наезд братвы? Конечно, беспредела сейчас полно. Но какой им смысл? Он отстегивает исправно ту сумму, которую они же сами и определили. И если им мало, он охотно согласится увеличить ее процентов на восемь. Это огромные деньги. Пусть только скажут. Но раз не говорят, значит, это не братва. Тогда, кто же?

От этого неприятного вопроса Сергей Николаевич весь измучился и, в конце концов, пришел к заключению, что это обэповцы сели ему на «хвост». От этих чего хочешь можно ожидать, и договориться с ними вряд ли удастся. Не те теперь менты работают по экономическим преступлениям, как раньше. Эти теперь сытые. Помалу не берут, а много давать сам не захочешь.

Голос второго звонившего с того номера, сразу показался Зотову наигранным. И этот осторожный намек телефонного знакомства, от которого Сергей Николаевич тактично отказался. Подозрительно все это.

Утром, едва переступив порог владений верной и преданной секретарши Раисы, скупо кивнув на ее приветствие, Сергей Николаевич сказал:

– Раиса, узнай через АТС, кому принадлежит этот номер, – и он назвал цифры, которые исполнительная секретарша, чтобы не забыть, записала на клочке бумаги. И не упустила, чтобы не задать вопрос, который не понравился Зотову. У нее с утра было хорошее настроение, чего никак нельзя было сказать про ее шефа, стоило только заглянуть в его помрачневшее лицо.

– А вы даже примерно не знаете, чей это номер? – спросила она.

Наверное, ей просто хотелось заговорить с Сергеем Николаевичем. Но этот вопрос ему показался наиглупейшим.

– Понятия не имею. Если б знал, не стал просить тебя пробить его, – проговорил он угрюмо и прошел в свой кабинет.

И проводив шефа взглядом до тех пор, как за ним закрылась дверь, Раиса почувствовала, как вместе с ним за этой дверью скрылось и ее хорошее настроение. С неприятным выражением на лице, она сняла телефонную трубку, и набрала номер АТС.

Через три минуты она появилась у Зотова в кабинете, но уже не улыбалась, чтобы не раздражать начальника.

– Сергей Николаевич, этот номер принадлежит управлению внутренних дел. А точнее – региональному управлению по борьбе с организованной преступностью, – доложила она. И в ее голосе Зотов заметил удивление тревогу. Видно она пыталась понять, какое отношение имеет Зотов к этому номеру. Пока что у нее с этим получалось туго, но спросить у самого шефа, она не решилась.

– Вот как, – Зотов не подал вида, что взволнован, уткнулся в бумаги, пряча от Раисы глаза. – Ладно, Раиса, спасибо, – сказал он, давая понять, что она может выйти.

Раиса вернулась в приемную обремененная домыслами, что происходит с шефом. Какой-то не такой он сегодня. Даже не принял начальника сбыта, хотя тот пришел всего лишь за подписью в отпускные документы на мебель. А ведь были моменты, когда подобные бумаги он подмахивал прямо в коридоре, при встрече, чтобы груз побыстрее ушел с территории фабрики.

Начальник сбыта ушел, не понимая, что происходит с шефом. И Раиса не понимала и сказала себе:

– Ну и дела у нас творятся.

А часа через два Зотов попросил ее зайти в кабинет.

– Раиса, подыщи мне приличную мастерскую по изготовлению памятников и надгробий, – попросил Зотов опешившую секретаршу.

– Для кого, Сергей Николаевич? – спросила изумленная Раиса, прижимая к груди папку с документами.

– Моей покойной жене. На могилу, – произнес Зотов несколько растроганно.

Раиса еще больше озадачилась тем, что сейчас услышала. Ведь только несколько месяцев назад, Зотов установил своей женушке памятник из черной мраморной крошки. И надгробие было такое, что все покойники на кладбище только могли мечтать о подобном. И у нее невольно вырвалось:

– Сергей Николаевич, но ведь у вашей жены на могиле уже стоит… – Она не договорила, так сердито на нее взглянул Зотов.

– Так надо, Раиса. И я попросил бы вас не обсуждать мои распоряжения ни с кем, – раздраженно произнес Зотов. Это было приказом.

Секретарша покорно кивнула головой.

– Хорошо, Сергей Николаевич. Извините.

Выйдя из кабинета, Раиса все-таки ослушалась директора. И совсем утратив интерес к работе, сказала тихонько:

– Совсем старик спятил. Поменять мрамор на оцинковку. Очередной старческий каприз. Ну если он так хочет… Ладно. Я позвоню.

С неохотой она села в свое мягкое кресло, в котором тут же утонула ее тощая попка, и открыла телефонный справочник.

* * *

Вечером, плотно зашторив кухонное окно, Зотов извлек из холодильника бутылку водки. Из дипломата достал шприц и маленький целлофановый пакетик с белым порошком, похожим на те, которые дают при простуде. Но это был совсем иной порошок, отведав даже малую дозу которого, человек тут же расстанется с жизнью.

Сергей Николаевич не собирался расставаться с жизнью, поэтому надел на руки резиновые перчатки, чтобы ничего не попало на руки, а потом в его организм. Он аккуратно раскрыл пакетик, высыпав его содержимое в маленький стеклянный стаканчик. Проколов тонкой иглой пробку на бутылке, набрал целый шприц водки и тоненькой струйкой выпрыснул ее в стаканчик с порошком. Тщательно перемешал, пока порошок не растворился. Потом содержимое стаканчика при помощи все того же шприца через прокол в пробке перелил назад в бутылку.

Легкий нажим толстого пальца на пробку, и малюсенькая дырочка от шприца стала не видна.

Он потряс бутылку в руке, посмотрел на свет. Никаких признаков яда в бутылке вот так на глаз обнаружить было нельзя.

– Ну, с этим все, – сказал Зотов, отставляя бутылку в сторону.

Из шкафа, с самой верхней полки, из-под тряпья, он извлек большой кожаный кейс и притащил его в кухню. Бережно стерев ладонью с поверхности пыль, открыл его.

Кейс оказался набитым пачками долларов, каждая из которых была упакована в целлофан. Потеснив их, Зотов сунул в кейс и бутылку водки.

Наутро, Сергей Николаевич позвонил Раисе и сказал, что до обеда его в офисе не будет, но машину велел, как всегда прислать.

На этот раз секретарша не решилась задавать ему вопросы. Достаточно было того дня, когда Зотов дулся на нее. Да и ее дело маленькое. «Говорит директор, что его не будет, значит так надо», – мудро рассудила она и поторопила водителя с машиной.

Ровно в девять часов директорское авто уже стояло у подъезда, как обычно. И водитель, здоровенный парняга, позвонил Зотову по сотовому, доложился, что приехал и ждет распоряжений.

– Поднимись, пожалуйста, ко мне, – сдержанно попросил Зотов, и когда водитель поднялся, вручил ему тяжелый кейс со словами: – Неси его в машину. Я сейчас спущусь.

Водитель догадался, Зотову надо кому-то позвонить.

Из подъезда директор вышел минут через пять в приподнятом настроении. Сначала заглянул в багажник, проверил, на месте ли кейс, потом подошел к водителю.

– Сегодня я даю тебе выходной, – Наверное, он хотел казаться великодушным, но особой радости на лице водителя не заметил. Скорее – непонимание.

Водитель смотрел на машину, соображая, как с ней быть? Но возвращаться на предприятие ему не пришлось.

– Машину оставь. Сегодня я сам себя покатаю. А ты – свободен. До метро доберешься на такси, – сказал Зотов уже не заботясь, как отреагирует водитель на его слова. Он всего лишь шофер, и обязан подчиняться. Но водитель и не помышлял возмутиться.

* * *

Спустя два с половиной часа, Сергей Николаевич Зотов приехал на загородное кладбище, на северо-восточной окраине Москвы, в сопровождении крытой Газели. С собой в машине он привез двух бомжей.

Ему повезло, не пришлось мелькать у вокзалов. Проезжая по улице Казакова, заметил двух бородатых доходяг, сидящих на лавочке с понурыми лицами. Сегодня им не улыбнулось счастье. И всего несколько рублей не хватало на поллитровку. Тут было, отчего горевать. У прохожих просить бесполезно. И они обозлились на всех.

Только сейчас заметив сидящего в иномарке человека, наблюдавшего за ними, обозлились еще больше. Потом один не выдержал:

– Тебе чего надо, господин? Хочешь жопу покажу за сто рублей?

Зотов рассмеялся. Веселые мужики. Они ему подходили.

– Жопа мне твоя не нужна. А если хотите калымнуть, садитесь в машину.

Оба переглянулись, не веря своему счастью. Вот привалило.

– По две тысячи на брата даю, – сказал Зотов и для верности показал в руке деньги, отчего у бродяг загорелись глаза.

– Мы согласны, – закричали бородачи и наперегонки побежали к машине. Не передумал бы этот милый человек.

Когда они садились в машину, Зотова стошнило.

– Ну и прет от вас, мужички, – он поспешил открыть боковое окно.

– А вот ты заплатишь, мы в баньку и сходим. Яйца попарим, – сказал один бородач, подмигнув приятелю, который предпочитал больше отмалчиваться. И как заметил Зотов, ко всему происходящему он относился с опаской. Об этом говорили его глаза. Взгляд метался по роскошной иномарке. И соображал он видно неплохо, мучаясь вопросом, куда их везут, и в чем будет состоять калым?

Но Зотов успокоил.

– Тут недалеко. Делов вам на час, не больше.

Когда приехали на кладбище, Сергей Николаевич заставил их разгрузить из Газели оцинкованный цветник.

– Я же вам говорил. Сейчас установите цветник на могиле и свободны. Дело-то пустяковое.

Он нарочно не стал нанимать для разгрузки и установки цветника кладбищенских рабочих, хотя трое мужланов с опухшими от постоянной пьянки рожами готовы были оказать свои услуги. Дав им на бутылку водки, Зотов отослал их в магазин, чтоб не мешались под ногами и поменьше зыркали.

Рабочие были несказанно рады опохмелки, и на радостях даже оставили бомжам свою тележку, без которой тем не обойтись. На руках тащить цветник по кладбищу, удовольствие плохое. Да и не осилить это двум полуголодным доходягам.

– Как он органично вписывается в окружающий ландшафт, – кивнул Зотов на только что установленный цветник, когда он занял свое место.

Бомжи не поняли, к чему это сказано, переглянулись. Могилка, где покоилась женщина и так была неплохо ухожена.

– Чего? – спросил один из них. Но Зотов только рукой махнул, посчитав ненужными дальнейшие объяснения на этот счет. Все равно не поймут, не оценят. У них другой менталитет.

– Ладно, мужики, идите, покурите. Понадобитесь, позову.

Оба бомжа отошли, сделав вид, будто им совсем не интересно то, что делает Зотов. Но сам Сергей Николаевич заметил их пристальное внимание, особенно когда укладывал упакованные в целлофан пачки долларов в сделанную в цветнике нишу. Она стала его тайником, знать про который не должен был никто, кроме него. Хранить два миллиона долларов дома, он не решился. Если дойдет дело до обыска, дома деньги найдут. Но никому и в голову не придет, искать их на могиле его любимой жены. А потом он их обязательно отсюда заберет. Надо только подождать немного. Не пришло еще время воспользоваться деньгами. Да и люди подозрительные стали крутиться вокруг. Неужели кто-то из тех, от кого может исходить опасность, прознали о незаконных операциях с мебелью и древесиной. Хотя немудрено. Дела проворачиваются в крупных масштабах. Да и если менты докопаются, худо ему будет. Скорее всего, тюрьмы тогда не избежать. И конфискации. Но тут не конфискуют. Ума не хватит осквернить могилу супруги, и прав на это нет у них. Это уже – вандализм. Тогда это уже будет касаться не только его, но и многочисленных родственников жены.