Текст книги "В поисках Веселого леса"

4. Зеркало Белой ведьмы

Белая ведьма отнесла меня к дому Шаньвы и исчезла.

Я очень скучал по ней. Папа Шаньвы сказал, что Белая ведьма – обычный человек, а не колдунья. Раньше эти горы были пустынными, деревьями их засадила она.

– А почему тогда у нее такие белые волосы?

– Потому что она всегда жила в горах и не ела соли, вот волосы и побелели, – ответил папа Шаньвы.

Мне захотелось еще раз увидеть Белую ведьму.

– Завтра утром поднимемся на Женский Пик, и ты ее увидишь, – пообещал Шаньва.

Женский Пик был самым высоким в этих горах. Когда мы с Шаньвой забрались на него, солнце только-только вставало.

– Гляди! – Шаньва показал на гору напротив.

С вершины лился водопад, играя золотом на солнце.

– Это не водопад, а волосы Белой девы, – поведал Шаньва. – Каждый день на восходе она расчесывается на вершине той горы.

Белые волосы были длинными, мягкими и легонько покачивались от дуновения утреннего ветерка.

– А почему не видно ее лица?

– Я тоже никогда не видел лица Белой девы, его видела только она сама.

Но ведь кроме как в зеркало, своего лица больше никак не увидеть.

– У белой девы есть зеркало – это колодец. В лунные ночи она приходит к нему посмотреться, – объяснил Шаньва.

– А где этот колодец?

Шаньва увлек меня за собой. Колодец находился в очень загадочном месте у подножия горы. Мы не стали подходить к нему близко: Шаньва сказал, что белая дева рассердится, если узнает, что здесь кто-то был.

Вечером вышла яркая полная луна. Придет ли Белая ведьма к колодцу? Я тихо пробрался туда, желая взглянуть, как она смотрится в отражение. Притаившись в зарослях, я и впрямь увидел, что у колодца кто-то сидит. Я подошел поближе, но не ожидал, что мои шаги этого кого-то спугнут. Белая фигурка мелькнула и исчезла.

Это в самом деле была Белая ведьма! Куда она делась? Может, в колодец? Я склонился над ним, внутри было только отражение луны. Подошел Шаньва. Пытаясь разглядеть, есть ли там что-то еще, я подался вперед и полетел вниз. Шаньва хотел меня удержать, но не удержался и тоже упал.

Какой глубокий это был колодец! Мы всё погружались и погружались и наконец достигли дна, но затем потихоньку начали всплывать. С устья колодца свешивались мириады белых волосинок. Ах! Это были волосы Белой ведьмы!

Мы схватились за них, и мало-помалу они вытащили нас наружу.

5. Странное место за дуплом

Поднявшись наверх, я обнаружил, что вокруг уже не то загадочное место, где мы были до этого. Растерянно озираясь, мы увидели до ужаса странное животное. Я спросил у Шаньвы, как оно называется. Шаньве нравилось тянуть с ответом, поэтому он ответил, мол, догадайся сам.

Морда этого животного напоминала лошадиную, но на голове росли оленьи рога и кабаньи уши, шерсть была как у собаки, а тело – как у быка. Я понятия не имел, что это за диковинный зверь.

– Ладно, скажу тебе. Его зовут недопят.

– Недопят? – Это было очень забавно. – Какое странное название.

Шаньва начал загибать пальцы:

– Он, вроде, и лошадь, и не лошадь, и олень, и не олень, и кабан, и не кабан, и собака, и не собака, и бык, и не бык.

Он загнул пять пальцев: точно, недопят!

Недопят ни капельки не боялся людей. Он знал, что мы на него смотрим, и сам смотрел на нас. Зверь развернулся и зашагал, как лошадь. Пройдя несколько шагов, он обернулся и глянул на нас.

– Пойдем за ним, посмотрим, куда он направляется, – предложил я.

Увидев, что мы идем за ним, недопят отвернулся и пошел дальше. Он оборачивался каждые несколько шагов, словно беспокоился, не отстали ли мы.

Добравшись до очень большого дерева, недопят остановился. Он отбросил передней ногой лиану, обвивавшую ствол: за ней оказалось большое дупло. Недопят посмотрел на нас и залез внутрь. Мы с Шаньвой полезли за ним.

В дупле была непроглядная темень. Вдруг мы заметили что-то белое: это недопят поднял хвост – будто специально для того, чтобы мы не теряли его из виду и следовали за ним.

Неизвестно, сколько времени прошло, когда в эту тьму наконец-то просочился свет, и недопят подал голос – замычал, как бык.

И вот мы выбрались наружу. Ой-ей-ей! Куда это мы попали? Небо здесь было зеленое, деревья красные, а трава синяя.

– Шаньва, ты здесь бывал?

Шаньва тоже недоумевал:

– Нет, никогда.

Ха-ха, но раз уж мы здесь оказались, надо как следует повеселиться в этом странном месте! Я радостно кувыркнулся. Земля здесь была мягкая, и кувыркаться на ней было приятно, но вот идти, наоборот, – очень трудно. Поэтому мы с Шаньвой направились вперед кувырком. По пути мы наблюдали много удивительных вещей, и с нами случилось много всего странного.

6. Молочная река и деревья, усыпанные яйцами

Кувыркаться было утомительнее, чем просто идти.

– Шаньва, я проголодался.

Шаньва сказал, что он тоже голодный.

Мы огляделись по сторонам в поисках чего-нибудь съестного. Еды мы не обнаружили, но увидели муравья, красного муравья размером с корову. Муравей был огромным, с тонкой талией и шестью тонкими лапами, поэтому по мягкой-премягкой земле он шел с неимоверной быстротой. Красный муравей нас не испугался – он был так спокоен, словно давно нас знает, – и покачал своими усиками, похожими на радиоантенны.

Нас мучил голод, и я, уже не задумываясь, понимает ли красный муравей человеческую речь, спросил его, где можно найти еду. Шаньва тоже показал на свой рот и похлопал себя по животу. Не знаю, что понял муравей – мои слова или жесты Шаньвы, – но он пригнулся к земле, и мы с Шаньвой, кувыркнувшись, уселись на него верхом.

Красный муравей отвез нас к реке белого цвета, высадил и ушел. В этой белой реке текло молоко. Мы с Шаньвой подошли к воде, легли на животы и – бульк-бульк-бульк – напились вдоволь.

Посмотрев наверх, мы увидели, что одно дерево усыпано большими и маленькими яйцами. Среди больших яиц были страусиные, величиной с футбольный мяч; среди маленьких – перепелиные, величиной с жемчужину. Кроме того, на дереве висели гусиные, утиные, куриные и голубиные яйца, а также ароматные яйца, отваренные в чае с приправами.

Я очень объелся, съев только лишь одно страусиное яйцо.

Попив здешнего молока и отведав здешних яиц, мы с Шаньвой внезапно научились ходить по этой мягкой-премягкой земле. Только выглядело это, как в замедленной съемке – один шаг достигал нескольких метров в длину.

Но куда было идти? Недопят ушел, красный муравей тоже, и мы не знали, куда направиться.

– Балан, пойдем обратно!

Однако дороги домой мы найти не смогли.

– Не хочу обратно, – сказал я. – Я еще не насмотрелся на чудеса, глупо сейчас возвращаться!

7. Приключения в сумке

В этот момент к нам вышло чудище. У него были короткие передние и длинные задние лапы, а на груди – большая сумка. Оно очень походило на австралийского кенгуру, но Шаньва указал на голову:

– Я видел волка, у него точно такая же голова.

– Тогда назовем его сумчатым волком, хорошо? – предложил я.

За разговором мы не заметили, как подошли к животному очень близко и, не успев остановиться, шагнули прямо к нему в сумку.

Что называется, «сами прыгнули к волку в суму»́ ?

У меня от страха душа ушла в пятки, и я поскорее спрятал голову в волчью сумку, и Шаньва тоже.

– Шаньва, как думаешь, он нас съест? – шепотом спросил я.

– Кто ж нас просил лезть к нему в сумку? – Шаньва выглядел так, словно уже смирился со своей судьбой.

Постепенно мы немного осмелели и высунули головы наружу. Сумчатый волк бежал очень быстро.

Нет, скорее, прыгал очень быстро, быстрее, чем едет машина. Допрыгав до разноцветного озера, волк припал к воде. Пока он пил, мы тоже смогли попить. Вода была великолепна: красная – сладкая, желтая – кислая, синяя – мятная.

Вдруг на озере поднялись огромные цветные волны. Сумчатый волк выпрямился, и мы увидели, как из воды выпрыгнула рыба-дракон длиной более двадцати метров! Ее тело переливалось синим, на голове красовались рога, а глаза были большие и сияли ярко, словно два прожектора. Пасть рыбы-дракона, не меньше трех метров в длину, была усеяна зубами. Рыба-дракон то выпрыгивала, то опять погружалась в воду. От ее прыжков вода перемешал ась и стала переливаться всеми цветами радуги одновременно.

Сумчатый волк хрипло завыл, словно что-то увидел. Мы с Шаньвой что было мочи вытянули шеи, чтобы узнать, что там. Волк подпрыгнул, и мы смогли посмотреть вдаль: к нам приближалось судно. Этот парусник тоже сиял: то лиловым, то золотисто-желтым. Когда он подошел близко, мы увидели, что это никакой не парусник, а рыба с гигантским круглым парусом на спине.

Парусная рыба неслась с попутным ветром, все приближаясь к нам. У нее были малюсенькие глазки и огроменная пасть, похожая на гигантскую черную дыру.

– Сумчатый волк, беги!

Парусная рыба начала втягивать воздух. Могучей силой нас с волком засосало прямо в ее огромную пасть.

8. В желудке

В желудке у парусной рыбы царила кромешная тьма. Однако глаза сумчатого волка излучали зеленый свет, освещая все вокруг. Ух ты! Внутри оказалось полным-полно удивительных животных, и все они спали. Парусная рыба заглотила их, когда они пили воду на берегу разноцветного озера.

Оказывается, в желудке парусной рыбы была снотворная жидкость. Сумчатый волк стал засыпать, и наши веки тоже тяжелели.

– Балан, – Шаньва с силой ущипнул меня за ляжку, – ты хочешь сбежать или нет?

– Хочу… я хочу спать…

– Нельзя спать! – Шаньва ущипнул меня еще сильнее. – Если мы уснем, то на всю жизнь останемся у рыбы в желудке.

У меня уже заплетался язык:

– Но… что делать?

– Давай кричать песни!

Жители гор вместо «петь песни» говорят «кричать песни». Шаньва с малых лет кричал песни в горах, поэтому у него был очень мощный голос.

Шаньва начал кричать песню, я присоединился к нему, а затем и сумчатый волк стал нам подвывать. В рыбьем желудке поднялся шум, неизвестно сколько спавшие животные проснулись. Они не понимали, что происходит, но тоже заголосили вместе с нами. Еще чуть-чуть, и желудок парусной рыбы взорвался бы от этого шума.

Пестрый четырехглазый тигр рычал громче всех – его протяжный рык сбивал с ног.

– А слабо́ тебе подергать его за хвост? – спросил я Шаньву.

– Слабо́, – отмахнулся Шаньва, – всем известно, что лучше этого не делать.

Но раз уж мы оказались у рыбы в желудке, то почему бы не дернуть и посмотреть, что будет. Я протянул руку и дернул тигра за хвост. Четырехглазый тигр решил, что на него нападает сумчатый волк, выпучил свои глаза-плошки, распахнул огромную пасть и ринулся к волку. Волк бросился наутек, бежал что было мочи. Четырехглазый тигр что было мочи гнался за ним.

Остальные животные тоже заметались по рыбьему желудку. Воцарился хаос. У парусной рыбы ужасно разболелся живот! Когда у человека нелады с желудком, его может стошнить. Когда у рыбы нелады с желудком, ее тоже может стошнить.

Парусную рыбу вырвало, и все животные оказались на воле. Сумчатый волк, Шаньва и я были свободны.

9. Копьедракон, зонтичная мышь и цветозверь

Мы вновь увидели зеленое небо и зеленое солнце.

– Вот жуть! – Вспомнив непроглядную темень в рыбьем желудке, я тотчас густо покрылся мурашками.

Шаньва сказал, что с него хватит приключений, и он хочет домой. Мы вылезли из сумки сумчатого волка и стали искать путь обратно. Мы с Шаньвой снова шли по мягкой траве как в замедленной съемке: как шагнем, так сразу на несколько метров.

Миновав синий лес, мы услышали «вжуж-вжух». Из густой листвы высунулось длинное острое копье. Под ним был гигантский дракон.

– Копьедракон!

Мы с Шаньвой понеслись как угорелые, а копье-дракон с длинным копьем на голове помчался за нами. Когда он уже практически нас настиг, с зеленого неба посыпались зонтичные мыши – у каждой на хвосте был раскрытый зонтик. Я подпрыгнул и одной рукой ухватился за зонтичную мышь. Мои ноги оторвались от земли, и мышь понесла меня в небо. Следуя моему примеру, Шаньва тоже схватился за мышь и взмыл в небеса.

Копьедракон беспомощно проводил нас взглядом. Вместе с огромной стаей мышей мы парили в небе, парили…

Пролетев неизвестно сколько, мы посмотрели вниз и заметили цветущее место.

– Шаньва, давай спрыгнем!

На «раз-два-три» мы отцепились от зонтичных мышей, зажмурились и оказались на земле. Когда я открыл глаза, вокруг ничего не было. Однако куда же подевались те цветы? Они убегали от нас. Но разве цветы умеют бегать? Мы погнались за ними.

Подобравшись ближе, мы увидели, что бегущие цветы – на самом деле цветозвери. Уши цветозверей напоминали огромные лепестки, красные носы были вздернуты к небу, передние лапы короткие, и ходили эти животные только на длинных задних лапах. Сверху головки цветозверей и впрямь были точно распустившиеся цветы.

Мы неслись за ними какое-то время. И тут вдруг перед нами опять появился уже знакомый нам зверь – не то лошадь, не то олень, не то кабан, не то собака, не то бык.

– Недопят! – хором воскликнули мы с Шаньвой.

Как и в прошлый раз, сделав несколько шагов, недопят оглянулся на нас, затем сделал еще несколько шагов и вновь оглянулся. Он привел нас к большому дереву, отбросил передней ногой лиану, обвивавшую ствол, и за ней оказалось большое дупло.

– Мы можем вернуться!

Это дупло вело нас обратно в наш мир, где небо синее, трава зеленая, а солнце желтое.

Об авторе

Ян Хунъин (р. 1962) – заместитель председателя Сою за писателей провинции Сычуань, заместитель председателя Союза работников литературы и искусства города Чэнду. В разное время была учителем начальных классов, редактором детской литературы и главным редактором детских периодических изданий, признана «специалистом, вносящим особый вклад в развитие общества» и удостоена особого пособия Госсовета КНР.

В девятнадцать лет начала публиковать произведения для детей, к настоящему моменту у нее вышло более пятидесяти сказок и детских рассказов. Среди ее книг-бестселлеров: «Сказки Ян Хунъин» («Ян Хунъин тунхуа силе»), «Школьные рассказы Ян Хунъин» («Ян Хунъин сяо-юань сяошо силе»), «Озорник Ма Сяотяо» («Таоцибао Ма Сяотяо силе») и «Дневник Кота-улыбаки» («Сяомао жи-цзи силе»). Их общий тираж составил более восьмидесяти миллионов экземпляров. «Иллюстрированные произведения Ян Хунъин», вышедшие в 2011 году, были горячо приняты в Китае и за рубежом и прославились как «самая красивая детская книга Китая».

Ян Хунъин – лауреат присуждаемой Отделом пропаганды КПК премии «Пять проектов» («Угэ и гунчэн»), «Китайской правительственной премии за лучшее печатное издание» («Чжунго чубань чжэнфу цзян»), «Всекитайской премии за лучшую детскую литературу» («Чжунхуа юсю чубаньу цзян»), «Премии за детскую литературу имени Бин Синь» («Бин Синь эртун тушу цзян»).

Произведения автора переведены на английский, французский, немецкий, корейский и вьетнамский языки и публикуются по всему миру.

В своем творчестве писательница воплощает идею о том, что «в образовании прежде всего необходимо уделять внимание чувствам человека». Данная точка зрения оказала мощное влияние на учеников младших и средних школ. Недаром юные читатели неоднократно признавали Ян Хунъин «самым любимым автором».

Фотоальбом автора

Детство

Юность

Школьный учитель

Мама в молодости

Детский писатель

Читатели активно идут на автограф-сессии писательницы, проходящие по всему Китаю

Среди поклонников творчества Ян Хунъин – не только дети и подростки, но также учителя и родители

Ян Хунъин дарит книги детям из степей Внутренней Монголии

С верными поклонниками, «вишенками» (иероглиф «ин» в имени Ян Хунъин означает «вишня»)

Ян Хунъин расписывается в книгах, подаренных тибетским детям

На церемонии передачи авторских прав на англоязычное издание «Весеннего пикника» («Чуньтянь дэ ецань»)

Ян Хунъин рассказывает научные сказки иностранным детям

На Тайбэйской международной книжной выставке (2013)

«Дерево желаний» позади писательницы увешано секретными записками «вишенок», адресованными «тете Ян Хунъин»

Стенд «Собрания иллюстрированных произведений Ян Хунъин» («Ян Хунъин хуабэньгуань») на Шанхайской международной книжной ярмарке (2013)

Дети слушают сказки Ян Хунъин в библиотеке микрорайона

Рукопись автора