Текст книги "Турнир самоубийц"

Эрик, сжав кулаки, ринулся на Ульрика.

– Не надо! – крикнула Вим. – Не видишь, он не в себе?!

– Вик, послушай, – с трудом выговорил Ульрик. – Не знаю, что здесь происходит. Все кажется таким странным…

– Вик? Но я Вим, – растерялась Вим.

– А какая разница?

Вим расплакалась.

– Какой же ты все-таки ублюдок, – прошипел Эрик. – Она так тебя ждала, а ты! Эх, отделать бы тебя, да жаль руки пачкать!

– Давай, попробуй, – Ульрик засучил один рукав.

– Я чемпион города по боксу и дважды был призером страны, уймись.

– А я – шериф, почетный житель Столицы Метеоритов и знаю, что такое троллинг!

Ульрик замахнулся, получил короткий джеб в челюсть и рухнул как подкошенный. Девушка в синем комбинезоне стремглав бросилась к Эрику и одним ударом расквасила нос. Мим тоже поспешил на выручку, но запутался в занавеске и чуть не упал.

– Я не дерусь с девчонками, – утирая кровь, пробормотал Эрик.

– Твое счастье, потому что тебя любая отделает, – незнакомка вытащила из кармана гаечный ключ. – Еще хочешь?

Вим принесла графин воды и стакан. Высокий, смуглый парень, Вим никогда его раньше не видела, положил под голову Ульрика свой пиджак.

– Нужен нашатырный спирт! – крикнул кто-то.

– Ему уже хватит, – попытался сострить Эрик.

– Не смешно, Вельтц, – хмуро сказал смуглолицый. – На ринге будешь кулаками махать. Тоже мне герой.

Выпускники неодобрительно качали головами.

– Верно говорят, от неудачников одни беды, – бросил Эрик.

– Даже если Ульрик брайан, это не повод его избивать, – всхлипнула Вим. – К тому же лотоматон мог и ошибиться.

Эрик рассмеялся.

– Лотоматоны не ошибаются, лишь дураки не понимают этого! Вот ты, Энди, кем хотел стать? Поваром, верно? Покажи, что у тебя за печать?

Энди, невысокий парень с ежиком рыжих волос, послушно щелкнул пальцами.

– В газетах пишут о самовнушении и общественном давлении, вздор! Хоть кого-нибудь из вас обманули лотоматоны? Хотя бы однажды вы усомнились в их решении?

Выпускники смущенно переминались с ноги на ногу.

– Видишь это? – повернулся Эрик к девушке в комбинезоне, сунув ладонь под нос.

– Что именно?

– Печать!

– Там ничего нет.

– Ты что, слепая? – разозлился Эрик. – Да вот же… – Он бросил взгляд на ладонь и осекся. – Какого черта?!

* * *

Ульрик приходил в себя. Лежал он почему-то на полу. Было мягко и удобно. Потолок слегка покачивался, от разноцветных воздушных шариков рябило в глазах.

Он огляделся. Рядом, уронив голову на руки, спала девушка в синем комбинезоне электрика. Мимо крался огромный куст. Ульрик бы даже сказал – поляна средних размеров.

– Ты кто? – спросил Ульрик.

– Вы не узнаете меня, сэр? – пролепетал «куст». – Я Нейтан, рыцарь ночи.

Девушка в комбинезоне вздрогнула и подняла голову.

– Рыцарь ночи? – переспросил Ульрик.

– Ниндзя, сэр.

– Вот это да! – восхитился Ульрик. – Не может быть! А что ты можешь?

– Ну, всякое, – замялся Нейтан. – Бесшумно передвигаться, кидать сюрикены, становиться незаметным. А еще я знаю точку на теле…

– Все, хватит, – девушка в комбинезоне решительно схватила Ульрика за грудки. – Пора домой. Ты можешь идти? Вот молодец.

Последним, кто так радовался, что Ульрик умеет ходить, была мама. Ему как раз стукнул год.

– Это ты, киса? – спросил Ульрик.

– А кто же еще? Обопрись на меня.

– Мне плохо, киса.

– Вижу.

– Я не трогал Часовика.

– Верю.

– А ты умеиш р-р-р?

– Вот как с тобой разговаривать серьезно?

* * *

N мерил кабинет шагами. В последнее время хозяин Блуждающей Башни частенько замечал, что обзавелся привычкой ходить от стола к окну и обратно. Это получалось само собой, против воли. Опомнившись, N останавливался, садился в кресло, иногда закуривал, но спустя пять минут вдруг понимал, что расхаживает по комнате и пронзает воздух сигарой весь в мечтах о том, как станет убивать Ульрика.

Ни один приходивший на ум способ не казался достаточно жестоким. Чтобы Ульрик получил по заслугам, его следовало прикончить раз десять.

N отправил в гостиницу людей – пока фрачного поганца нет в городе. Пусть вскроют пол, отдерут обои. Наверняка усилия окажутся напрасны. Ульрик не настолько глуп, чтобы держать «Краткое изложение уроков…» в номере.

И еще грэмы. Чертовы фанатики вечно путаются под ногами.

Нужно с ними разобраться.

* * *

Поскольку Ульрика не было в городе, появилась прекрасная возможность выполнить заказ. Хотя это и звучало немного странно.

Виктор размышлял, как лучше проникнуть в номер. Через окно? Слишком просто. Может, сделать лаз из соседней квартиры? Выпилить люк – и привет. Наверняка в номере установлены хитроумные ловушки. Виктор прихватил две сумки с инструментами – нужно быть готовым ко всему.

Ключ обнаружился под ковриком. Но не это насторожило убийцу больше всего. Дверь в номер была приоткрыта. На секунду Виктора охватил ужас.

Ульрик вернулся.

Убийца всхлипнул. Что за наказание! Он лишь хотел сделать доброе дело на Котовство! Ульрик сам попросил. Виктор старался не думать, насколько это в духе ходивших о первом мэре Блэткоча легенд. Мол, Генри настолько хорош, что вынужден платить врагам: иначе те вообще отказывались иметь с ним дело.

Идеальным вариантом было напасть, пока Ульрик спит. Вот только, согласно тем же легендам, первый мэр Блэткоча не смыкал глаз ни днем ни ночью.

Прошла минута, другая. Виктор по-прежнему был жив. Может, в номере не Ульрик? Но кто тогда? Убийца тихонько скользнул внутрь.

Люди N, двое. Отдирали половицы. Грязно работают. Кто так устраивает засаду? Виктор вытащил нож. Следует наказать дилетантов.

Расправившись с конкурентами, Виктор установил бомбу. Стоит Генри, то есть Ульрику, открыть дверь, раздастся взрыв. И будет неважно, спит он по ночам или нет.

Убийца в последний раз окинул взглядом номер. Вроде ничего не забыл. Машинально снял с полки книгу, полистал. Чушь – учебник какой-то. Виктор положил книгу обратно. Уходить придется через окно. Пора.

…Ругая себя последними словами, убийца вернулся в гостиницу: забыл вернуть ключ обратно под коврик. Иначе как Ульрик откроет дверь? А все проклятое волнение. Или страх?

На выходе Виктор столкнулся с грэмами. А этим-то что тут понадобилось?

* * *

– Полагаю, Лингву мы больше не увидим, – фигура № 1 изобразила скорбный тон. Вышло похоже.

– Он участвовал в Турнире Самоубийц, – пожал плечами Седвик. – Конец был немного предсказуем.

– И все же нехорошо получилось.

Они помолчали, соблюдая приличия.

Балахон фигуры № 1 все еще был чернее ночи, а капюшон скрывал лицо надежнее некуда, но Седвик не мог не отметить, что сегодня глаза начальства походили на две буквы «о». Строчную и прописную. Вот так: «о-О». Седвик видел в зеркале нечто подобное третий день подряд.

– И эта его улыбочка, – вздохнула фигура № 1.

– Мерзкая, согласен.

– Повезло ему, что мы не нашли книгу, – каждое слово, произнесенное фигурой № 1, источало сарказм. – Ты ведь хотел его сразу прикончить.

– Я отправил ребят в гостиницу, – пропустил Седвик колкость мимо ушей. – Пусть еще раз обыщут номер. Посмотрят, что и как.

– У нас осталось мало людей, надеюсь, ты ничего не упустил?

– Ульрика нет в городе, так что все пройдет отлично. Ручаюсь.

* * *

– Я не хочу понапрасну критиковать, инспектор, – сказала Белинда, – но на втором испытании они играли в карты. А на третьем – пили. Кажется, вы ошиблись.

Уэнделл Сепп хмурился и больше не казался уверенным ни в чем.

– Может, вкусы блэткочцев изменились? И этот Механический Человек, о котором все твердят, кто он?

– Ерунда, выдумка и пустые суеверия, – отмахнулся Уэнделл.

Инспектор сидел во главе стола для совещаний. Слева и справа мерцало по телетранслятору. Из одного смотрел председатель Департамента профпригодности Теадеус Фрок, из другого – Белинда. На лице директора фирмы «Брайан и Компания» без труда читалось: «Ну, я же вам говорила».

– Мне казалось, Турнир Самоубийц будет более… самоубийственным, – подал голос Теадеус.

– Мы теряем время, инспектор, – сказала Белинда. – Нужно что-то решать.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Уэнделл. – Вино, блэкджек этот… А на первом испытании? Что было на первом?

– Не все ли равно? – пожала плечами Белинда. – Ульрик-то жив.

– Н-да, – согласился инспектор. – Незадача.

* * *

Дневник Нейтана.

«Сегодня мне выпала честь сопровождать Господина в поездке. Оставаясь верным клятве, я еду навстречу неизвестности.

Но есть и грустные вести: книга «Путь воина», старинный трактат о боевых искусствах, пропала. Я оставил ее на столе в своей комнате, а утром книжка исчезла. Бабуля не раз говорила, что, если я буду разбрасывать вещи, придет Механический Человек и заберет их. Так уже было с одним непослушным мальчиком. Однажды ночью к нему пришел Часовик и забрал всех оловянных солдатиков. Чутье подсказывает мне, что здесь не обошлось без заговора».

* * *

К ним кинулся человек в лихо заломленном на ухо котелке. Представился репортером «Вестника Готтлиба», достал блокнот, карандаш и не на шутку прицепился к Ульрику.

– Мистер Вайтфокс, поверить не могу, что я вас встретил, вот это удача! – тараторил газетчик. – Вы столько натерпелись от несправедливости и предвзятого мнения окружающих! Что мне передать читателям?

Ульрика вырвало. Изрядно досталось и репортеру, и его блокноту. Зато прогулка на свежем воздухе подействовала самым благоприятным образом, и в банке молодой человек вел себя прилично. Поначалу. Но, когда узнал, сколько денег осталось на счете, начал ругаться. Про кису, правда, больше не вспоминал.

Из банка Ульрик направился прямиком на работу, улыбаясь шире обыкновенного. Значит, проблема не очень серьезная.

Джен мельком глянула на вывеску фирмы «Брайан и Компания». Наконец-то она познакомится с коллегами Ульрика. Наверное, держат его за недотепу.

Здание, в котором располагалась фирма, было одноэтажным, с крышей, утыканной громоотводами и невозможным количеством окон. Повсюду указатели: «Осторожно!», «Внимание!» и «Будьте бдительны!».

Охранник на входе протянул Ульрику каску.

– Тебе самому каска понадобится, если не впустишь, – прорычал молодой человек и сердито отпихнул охранника в сторону.

Окна были проделаны и в крыше – наверное, даже в пасмурную погоду внутри было светло. «Это чтобы за электричество не платить», – догадалась Джен. Стены были обиты войлоком, а номера всех кабинетов отчего-то начинались с семерки: «701», «702», «703» и так далее.

Коридоры фирмы наводнили чудаковатые личности в странных костюмах. В приемной сидел парень в синем трико и в красном плаще. Другой, длинноволосый, в кожаной жилетке и клетчатой юбке, отплясывал непонятный танец. Третий, с острыми накладными ушами, в доспехах из фольги, с луком и стрелами за спиной, пел срывающимся голосом что-то пронзительно-писклявое. Двое, по очереди разбегаясь, бились головами в желтых касках об стену. На фоне подобной публики Нейтан и впрямь не слишком бросался в глаза.

Миновав короткий коридор, Ульрик оказался у запертой двери с табличкой «Закрыто! Обращайтесь в отдел напротив!». От двери вела жирная зеленая стрелка, что через два шага упиралась в соседний кабинет. Ульрик пинком выбил замок, бормоча ругательства.

Внутри никого не было. На пыльном столе вместо бумаг медный звонок и граммофон в железной клетке. Ручка вращалась сама по себе, с шипением крутилась пластинка, из рупора доносился монотонный голос:

– В данное время директор не может ответить на ваши вопросы. Всем сотрудникам фирмы «Брайан и Компания» рекомендуется обращаться за помощью в соседний кабинет. Идите по зеленой стрелке. Спасибо!

Ульрик вмазал по звонку. Не прошло и минуты, как воздух над столом знакомо засеребрился.

– Слушаю вас.

Из вездесущего зеркала на них надменно взирала белобрысая фифа. Та самая, что назвала Джен «милочкой», а после имела наглость заявиться на вечер к N в дурацком черном платье. Белинда, кажется. Стекло мерцало, по нему плыли широкие темные полосы, а один угол украсила извилистая трещина.

– Какого черта происходит?!

Джен впервые видела человека вне себя от гнева и с улыбкой до ушей. Казалось, Ульрик сейчас рассмеется. Или бросится на зеркало с кулаками.

– Вам следует формулировать вопросы яснее, – холодно отозвалась Белинда.

– Мой счет, – процедил белый от ярости Ульрик. – За три последних испытания мне перечислили по десять лэков! Да я за переход улицы на красный свет в прошлом году получал больше!

– Вы и этих денег не заслуживаете.

– Знаете, чего мне стоило третье испытание?! Да вам такое в худшем кошмаре не приснится! В сравнении с этим убийство марлофов – пикник!

– Осмелюсь предположить, что вам это не стоило ничего. Как и прошлые «подвиги».

– Черта с два!

– Не ломайте комедию, – поморщилась Белинда. – Или вы считаете себя умнее всех? Ваше жалкое притворство больше не сработает. И прекратите повышать голос. Вы забыли, с кем разговариваете?

Ульрик стиснул кулаки и ничего не ответил.

– Кстати, почему вы без каски? Это нарушение правил техники безопасности, я выношу вам… сто тридцать шестое официальное предупреждение. Всего доброго.

Зеркало пропало. Из ниоткуда вырос красный почтовый ящик на ножке и плюнул в Ульрика запечатанным конвертом.

– Чуть не забыла, – зеркало появилось вновь. – Если вы опять самовольно покинете Блэткоч – вас уволят. Не говорите потом, что я не предупреждала.

– Очень даже покину! Я не собираюсь больше рисковать жизнью ни за какие деньги, а бесплатно – тем более!

– Поводов вас уволить хоть отбавляй. Единственное препятствие – каприз инспектора Министерства труда. Но если вы откажетесь от участия в последнем испытании – очень дальновидное, не свойственное людям вашей профессии решение, вас незамедлительно уволят и лишат печати. Ясно?

– Не имеете права!

– Прошу, не начинайте спор заново. Вы прекрасно знаете – закон на моей стороне. До встречи в Блэткоче. И постарайтесь не задерживаться: не то я могу решить, что вы подались в бега.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Карась и щука

Всю дорогу до Блэткоча Джен хмурилась. Следовало признать – Ульрик прав, Готтлиб отличный город. Их ни разу не попытались ограбить, убить или похитить. Невероятно! Разве что кофе паршивый – жидкий, вот умора. Каждому известно, что его надо жевать, а не пить.

Заночевали дома у Ульрика. Притом Нейтан до посинения ныл, умоляя отпустить его в Блэткоч пешком, страшась гнева бабушки. Успокоился рыцарь ночи лишь после того, как Ульрик арендовал телетранслятор и сообщил пожилой женщине, что ее внук цел, невредим и находится под защитой шерифа.

Когда пришли на вокзал покупать билеты, оказалось, что из-за перестановок в расписании ближайший поезд на Блэткоч следует ждать не раньше десяти утра. Нужно было скоротать пару часов. Ульрик предложил наведаться в «одно приятное место».

Ряды кресел обрывались в метрах трех от стены, затянутой белым полотном. Сбоку стоял аппарат странного вида, кремовый, с позолотой и с шестью рядами клавиш, похожих на зубы исполинской плотоядной рыбины.

– Это «Левиафан», самый большой электрический орган во всей Мехатонии, – объяснил Ульрик. – Заменяет целый оркестр. Раньше сюда непросто было попасть – билеты раскупались за неделю до премьеры. Но теперь, с появлением звуковых фильмов, времена изменились. Идем, вон наши места.

– Целый оркестр? – переспросила Джен, окинув взглядом полупустой зал.

– Понимаю, не бог весь что. Я бы сводил тебя на звуковой фильм, но поверь – болтовня актеров только раздражает.

Свет погас, и белое исчезло, будто невидимая рука отдернула занавеску, распахнув окно в другой мир. Даже Нейтан перестал пыхтеть. Грянули фанфары – за «Левиафан» сел человек, пробудив кремовое чудище ото сна.

– Я сейчас, – шепнул Ульрик, когда музыка чуть смолкла. – Нужно забрать кое-какие вещи.

Джен раздраженно отмахнулась, мол, иди куда хочешь, только не мешай.

В память о Готтлибе Джен тайком сорвала листовку – из тех, что призывали поддержать Ульрика, – на ней у молодого человека вместо ужасной висельной петли был галстук-бабочка.

– Почему Белинда считает тебя мошенником? – нарушила Джен молчание перед самым Блэткочем.

В этот раз пассажиры остались сидеть на своих местах. Изредка кто-нибудь из них косился на улыбчивого сверх всякой меры Ульрика, но, встретившись взглядом с Джен, тут же отворачивался и принимался с неподдельным интересом рассматривать пролетающий за окном пейзаж. Совершенно измотанный Нейтан спал без задних ног. Ромашковый венок он где-то потерял, но капустные листы еще держались.

– Потому, что я мошенник.

– Что же ты натворил?

– До сих пор жив.

– Разве это преступление? В Блэткоче за такое медаль дают.

– Ты не понимаешь. Я – брайан. В мои обязанности входит оказываться не в то время, не в том месте.

– Тут ты прав. Блэткоч как раз такое место.

Ульрик дернул уголком рта – не улыбка, не усмешка, будто левая часть лица нашла слова Джен забавными, а правая с ней не согласилась.

– …Заработав первые легкие деньги, я уже не смог остановиться, – Ульрик будто разговаривал сам с собой. – Мне верили на слово и не требовали серьезных доказательств. Никто не ожидал от брайана жульничества. А потом мной заинтересовалась пресса, и я утроил усилия. Думал, смогу доказать всем, что лотоматоны действительно ошибаются. Привлекал внимание какой-нибудь безумной выходкой и демонстрировал талант, которого у обычного брайана быть не могло.

Нейтан сладко сопел во сне, убаюканный мерным стуком колес.

– Кто же тогда прогнал Часовика? – спросила Джен, когда за окном потянулись заснеженные поля, мокнущие под моросящим дождем.

– Не знаю.

Блэткоч встретил их обжигающе холодным ветром. Знакомые приземистые дома, похожие на дворовых псов, жмущихся от ветра к земле, сегодня выглядели отвратительнее обычного. Улицы, затянутые ледяной коркой, напоминали замерзшие реки. Хмурое низкое небо сочилось влагой.

Они дотащились до гостиницы и теперь разглядывали гору обгоревших досок и перекрытий. Гостиница «У кратера» начинала оправдывать название.

– Это все грэмы, – влез Нейтан. – И еще люди N. Наверняка что-то замышляют! Думаю, дело в одной книге, она принадлежала самому Генри Блэткочу и обладает неслыханным могуществом! Говорят…

– Нейтан, уймись, не до тебя сейчас! – Джен оттолкнула рыцаря ночи. – И что ты будешь делать? – спросила она Ульрика.

– Искать новое место для ночлега, – пожал плечами молодой человек.

– Я не о том. Послезавтра испытание, тебе нельзя участвовать.

– Я и не собираюсь. У меня есть план.

– Этого-то я и боялась.

* * *

Человек в маске и лежа на грязном тротуаре умудрялся выглядеть элегантно. Господина в сером обступила небольшая толпа.

– Может, шерифа позвать? – спросил кто-то.

– Так он вроде ничего противозаконного не делает, лежит себе, да и все.

Многие видели, как аноним шел, оступался, налетал на прохожих, хватался за фонарные столбы, пока наконец не свалился без чувств. К упавшему сунулся было грэм и начал шарить по карманам, но его быстро охолонили – стукнули по темечку и положили рядом. Теперь пострадавших стало двое.

– Может, ему маску, того, снять, – предложил пожилой мужчина в сером тренчкоте. – Дышать-то неудобно, поди?

– Что, дядя, масочка приглянулась? – весело спросил юноша в клетчатом пиджаке и с черным галстуком-бантиком. – А морда не треснет?

Тренчкотовый полез в карман.

– Но-но, спокойно, – уже без улыбки бросил молодой, отступил на шаг и распахнул полу пиджака, чтоб стало видно пистолет в наплечной кобуре.

Мужчина хмыкнул и, вытащив пачку сигарет, закурил. Кто-то юркий скользнул к анониму, наклонился, засопел.

– Не поддается, з-зараза!

– Сильнее дергать надо, – посоветовали в толпе.

– Вот сам и дергай!

Все по очереди попробовали. Тщетно – маска к лицу анонима будто приросла. Тем временем грэм пришел в себя и проворно уполз.

– Кликните медвежатника Пита, – сказал тот же голос, что предлагал позвать шерифа и сильнее дергать. – У него инструмент имеется.

Сходили за Питом. Не прошло и минуты, а Пит – костлявый субъект в длинном двубортном пиджаке – уже задумчиво крутил в пальцах маску.

– Чудная она какая-то – тяжелая, хоть с виду и не скажешь. Едва инструмент не попортил.

От усилий Пита легче бедолаге не стало, лежал себе, как и раньше, только видно теперь, что лицо у него белое, восковое, будто пеплом припорошенное. Глаза распахнуты, а в них никакого выражения нет, все равно что два сгоревших предохранителя.

– Да ведь это Отис, с улицы Бессребреников, – сказал тренчкотовый.

– Надо его жене сообщить, – в очередной раз посоветовал некто. – Бессребреников вот она, рукой подать.

Советчика вычислили – им оказался невзрачного вида тип в замызганной шляпе-федоре – и отправили за Отисовой женой. Скоро явилась дородная дама в цветастом платье и признала в анониме мужа.

– Нет, ну вы только посмотрите! Я его вторую неделю ищу, а он тут валяется! Еще в костюм вырядился, где только деньги взял, гад! Чего разлегся, вставай! Это ж надо так напиться!

Люди с чувством выполненного долга расходились по домам.

* * *

Джен выделила Ульрику пустовавшую комнату на втором этаже. Кот в гостиной обзавелся новыми украшениями. По дому шнырял, шурша гирляндой, Пушистик и зыркал по сторонам янтарными глазищами.

– Котовство? – простонал Ульрик. – Опять?

От количества блюд на праздничном столе рябило в глазах.

– Старое Котовство, – поправила Джен. – Заткнись и ешь.

Браслет с Пушистика она сняла и теперь носила украдкой под рукавом комбинезона.

Спустя полчаса уговоров «съесть еще кусочек» Ульрику удалось сбежать к себе наверх. Одиночество было недолгим: и двадцати минут не прошло, как в дверь постучали.

– Ты идешь в приют? – спросила Джен, когда дверь чуть приоткрылась. На этот раз в качестве подарков были припасены теплые вещи.

– Э-э-э, нет, – сказал Ульрик. – У меня дела.

– Что может быть важнее, чем навестить несчастных сирот? – нахмурилась Джен.

Не умереть завтра в страшных муках?

– Э-э-э, – мучительно искал оправдание Ульрик. – Мне нездоровится. Не хочу их заразить.

– Ты не выглядишь больным, – с сомнением оглядев Ульрика – фрак, цилиндр со звездой, веревка вместо галстука, – заключила Джен.

– Кхе-кхе, – покашлял Ульрик.

– Не хочешь идти, так и скажи.

Джен фыркнула и сердито затопала вниз по лестнице.

Ульрик с облегчением закрыл дверь и вернулся к приготовлениям.

В Готтлибе он достал все необходимое – серый костюм-тройку и белую маску, похожую на те, что носили люди N. На улице успело порядком стемнеть, так что разницы никто не заметит. К постоянным спутникам – дерринджеру и стилету – добавился револьвер «Крысобой». На неприятностиметр Ульрик даже не взглянул, оставив устройство лежать на столе. Ни к чему лишний шум.

Ульрик сложил в саквояж деньги, что удалось раздобыть – четыреста семьдесят три тысячи лэков. Выпотрошил все тайники. Сверху бросил моток веревки и несколько приспособлений: на случай, если Коммивояжер будет не в духе и откажется делиться секретами.

Долго думал, брать флеш-ган или нет: в пещере с марлофами он так и не пригодился. Снова таскать громоздкую штуковину зазря не хотелось. Плюнув, бросил «вспышкомет» сверху и защелкнул саквояж.

Ульрик мысленно пожелал, чтобы безрассудная затея увенчалась успехом, и, чувствуя себя последним дураком, прошептал:

– Мяу.

…Нейтан в его сторону даже не посмотрел: учил мальчишек отрабатывать приемы на пугале. На шее рыцаря ночи болтался обрывок бельевой веревки. Ульрик сомневался, что Нейтан хотел свести счеты с жизнью, скорее, это его, Ульриково, дурное влияние дает о себе знать.

Город лихорадило. В вечернее небо то и дело взмывали огненные полосы, рассыпаясь снопами искр. Вдалеке гулко бахало, будто из пушек палили. Какой-то пьяный повис на шее Ульрика и от души расцеловал. Идея надеть маску оказалась блестящей.

К нужному дому добирался по крышам. Разомкнул ставни и скользнул через подоконник в комнату, где позавчера в блэкджек играли. Ставни за собой Ульрик притворил – с тем расчетом, чтоб легко распахнулись в случае необходимости. Зажег спичку, окинул взглядом небогатое убранство. Только взялся за дверную ручку – на лестнице глухо затопали. По звуку шли двое, но ступали по-медвежьи тяжело, аж половицы трещали. Что за мамонтов Коммивояжер себе в охрану нанял? Боится он его, что ли?

Ульрик встал за дверь, больше спрятаться все равно было негде, прижался к стене, приготовился. Решил, церемониться не будет, и не важно, кто там: старые знакомцы Тошнот с Вилберн-Гилберном или новенькие.

Дверь распахнулась, стукнув Ульрика по лбу. Вошли-то двое, только с собой они тащили еще одного, да так, что он носками лаковых туфель с цепочками едва касался пола. По стенам заметался свет керосиновой лампы. Свалив ношу на стул, господа, не похожие, к слову, ни на людей N, ни на Вилберна-Гилберна с Тошнотом, ни на кого другого, виденного Ульриком ранее, по-хозяйски принялись раскладывать на столе деньги и украшения.

В субъекте в туфлях с цепочками, что тихонько скулил, баюкая правую руку – сломали при задержании, наверное, – Ульрик признал Коммивояжера. А эти двое, с невыразительными лицами, не иначе как готтлибские сыщики. Один, повыше, поплечистей, в красной жилетке и в рубахе с расстегнутым воротом, сверялся со списком. Другой, поджарый и юркий, с закатанными до локтя рукавами, потрошил сумку. У обоих в наплечных кобурах сверкнуло по револьверу.

Драться Ульрик раздумал. Сопротивление полицейским, да еще при выполнении спецоперации, это тебе не каску забыть. Как бы поделикатнее объяснить теперь, что он тут делает? Может, прикинуться законченным брайаном и понадеяться на порядочность Коммивояжера? Вдруг не сдаст несостоявшегося клиента?

Возьми Ульрик с собой неприятностиметр, он бы пищал не переставая.

Почему сыщики его не видели, Ульрик понятия не имел. Преспокойно занимались своим делом и не обращали ни на кого внимания. Долго так, конечно, продолжаться не могло.

– При описи имущества по новым правилам нужно заполнять форму сто двадцать один дробь «бэ»? – спросил полицейский, тот, что повыше. – Или сто тридцать дробь «а»?

– Двести пятьдесят шесть дробь «цэ», – подсказал шустрый.

– Проклятье! И что теперь?

– Возьми у Гельмута, у него бланки всегда с собой. И кофе не забудь.

– Как скажешь. Полные карманы насыплю.

Ульрик приготовился сказать что-нибудь вроде: «Сэр, вы ни за что не догадаетесь, как я здесь оказался», да только полицейский протопал мимо и ухом не повел. Хорош сыщик. Зато Коммивояжер пялился во все глаза. Прижимал руку к груди, словно ребенка, и беззвучно разевал рот. Ни дать ни взять выброшенная на берег треска. По губам Ульрик сумел прочесть: «Помоги мне». Наверное, принял за человека N. Вот еще! Самому бы уйти.

План, что делать дальше, сложился сам собой. Получалось, что вспышкомет он сегодня захватил не зря.

Флеш-ган, или вспышкомет – рефлектор с круглым отражателем и съемными лампами, – Ульрик позаимствовал у репортеров. Новейшее изобретение. Только флеш-лампы он немного усовершенствовал. Новые давали вспышку будь здоров – ослепнуть можно, куда мощнее репортерских.

На лестнице затопали. И снова плечистый прошел мимо, не задерживаясь, помахивал себе нужным бланком да песенку насвистывал.

– Господа, – устав ждать, пока его обнаружат, позвал Ульрик. Хотел добавить что-нибудь остроумное, но на первом слове его будто заклинило. – Э-э-э…

Полицейские разом обернулись, выхватили револьверы. Ульрик зажмурился и нажал заветную кнопочку. Дважды грохнуло, и у самой шеи неприятно потянуло сквозняком: ослепшие сыщики принялись палить наугад.

Ульрик бросился к окну, от волнения забыв, в какую сторону открываются ставни. Брайан, настоящий брайан! Обернулся на полицейских – может, сдаться, пока не поздно? – и увидел на столе, среди прочего, деактиватор печатей. Выходит, руку Коммивояжеру не сломали, а того хуже. Теперь и Билли не поможет, хоть сколько денег накопи. Вон он как раз лежит. Не совсем понимая, что делает, Ульрик бросил саквояж с деньгами, сунул старого знакомца под мышку, пинком распахнул ставни и прыгнул вниз, в кучу мусора. Все-таки Блэткоч хороший город: в Готтлибе, где выброшенный мимо урны окурок днем с огнем не сыщешь, наверняка бы расшибся.

Ульрик дунул вниз по улице. С Леденцовой свернул на Медовую, юркнул в подворотню, перемахнул через гнилой забор, вылетел на Благоухающую и, перепрыгивая кучи мусора, как заяц, понесся куда глаза глядят.

Благоухало так, что хоть нос затыкай. В небе рвались ракеты, тяжеленный Билли норовил выскользнуть и шлепнуться на мостовую. Ульрик здорово запыхался, но погоня, кажется, понемногу отставала, крики и пронзительный свист делались все тише.

Изловчился, оглянулся на бегу: не появятся ли из-за угла преследователи? – и со всего маху врезался в стену, появившуюся словно из ниоткуда. В себя пришел на земле. Над ним склонились три маски – люди N. Пришли посмотреть, кто тут носится как угорелый.

Посреди улицы, сияя огнями, высилась Блуждающая Башня.

Ульрик попробовал встать. Ощупал лоб – маска треснула, глянул на пальцы – кровь.

– Вот те раз, шли за карасем, а поймали щуку, – раздался веселый голос.

Полицейские.

«Карась» – это я, – равнодушно подумал Ульрик. – А «щука» кто?»

– Полицейское управление Готтлиба, ни с места! – приказал веселый голос. – Иначе – стреляю!

«Да я и не собираюсь никуда, – подумал Ульрик. – Добегался».

Того, плечистого, в красной жилетке, среди блюстителей порядка не оказалось. Зато его напарник тут как тут: машет себе револьвером, белозубо скалясь. Это он про карася сказал. Только на Ульрика полицейские снова не смотрели, черное дуло уставилось на безмолвных людей-масок. Вот кто щука.

– Предупреждаю, без глупостей!

Один аноним вдруг скакнул вперед, как-то чудно дернувшись всем телом, и шустрый выстрелил. Да только вот незадача: маску пуля не пробила.

Дальше началось невероятное.

Р-раз – и человек в костюме рубанул тростью с костяным набалдашником по державшей револьвер руке. Д-два – и другой аноним выпростал из рукава цепь и захлестнул ее концом шею не в меру шустрого весельчака. Т-три – и полицейский, без особых примет, которому Ульрик еще не успел дать прозвище, повалился на мостовую от обычного удара кулаком в челюсть.

Ульрик не стал дожидаться, чья возьмет, а подхватил Билли и дал деру.

* * *

К Джен возвращался кружным путем, убедившись, что погоня отстала. По-воровски влез в окно – когда уходил, специально оставил открытым – зажег свет. На кровати, положив под щеку неприятностиметр, дрых Питер.

Ульрик, стараясь не шуметь, убрал Билли под кровать. Взял со стола пачку рисунков, полистал. На каждом господин в цилиндре и фраке убивал высокое, до невозможности худое существо. Рисунки были криво подписаны: Кристи, Майкл, Виолетта. Подарок сирот. Ульрик вздохнул, улыбнулся. Рядом с рисунками тарелка морковного салата и давным-давно остывший чай. Это от Джен.