Текст книги "Рожденная ночью"

Глава 10

– Как просто сломать вещь, ударить человека или животное, срубить дерево! Хотя, нет. Последнее сейчас сделать очень трудно. Но все же! Как кто-то может считать себя выше остальных, не беспокоиться об их чувствах?

Этими словами прокурор начал свое выступление на слушании дела об убийстве, совершенном группой лиц. На скамье подсудимых находилось 8 человек в возрасте от 16 до 27 лет. Кто из них точно был убийцей, сказать можно было легко, ведь, скорее всего, каждый приложил к этому какое-то усилие. Что касается их внешнего вида, то по нему тоже нельзя было ничего сказать однозначно. Взгляд каждого выражал равнодушие, словно все происходящее совершенно не волновало их. Двое были острижены так коротко, что можно было подумать, что они абсолютно лысые. Еще один наоборот носил длинные волосы, все остальные имели обыкновенные, традиционные для молодых людей стрижки. Несколько достаточно упитанных представителей скамьи подсудимых устроились в стороне от остальных. Несмотря на образование двух групп, члены их не общались между собой.

Потерпевшая сторона представлена была родителями погибшего в результате драки подростка. Несмотря на большое количество собранного материала, заседание должно было пройти быстро.

Все представленные суду улики и данные свидетелями показания должны были быть официально подтверждены именно в этот момент.

Сперва слово было передано стороне обвинения.

– Мы имеем дело, я бы сказал, с исключительным случаем. – Прокурор стоял в центре зала заседаний и обращался в эти мгновения к слушателям. – Не так часто, к счастью, мы наблюдаем такие ужасные поступки столь молодых людей. Понятное дело, что действовали они под влиянием выпитого, но, тем не менее, это нисколько не должно сказываться на той ответственности, которую они понесут.

– Протестую, – встав с места, произнес несколько робко и даже тихо, адвокат обвиняемых. Все внимание переключено было в тот же миг на него. – Это не относится к делу. – Не договорив начатую фразу, он уже сел обратно на свое место.

Судья принял данное возражение и, попросив прокурора действовать в определенных рамках, не уносясь далеко в своих рассуждениях, позволил продолжать.

Адвокат, который почти залился красной краской с головы до пят, вздохнул с облегчением. Это был немолодой человек, худощавый и низкий. По выражению его лица было видно, что эта работа влияла на него отрицательно. Служа в конторе, он оказался именно тем, кто был свободен для получения нового дела. Именно потому, что очередь его подошла к моменту, когда началось расследование, он и был назначен защитником этих преступников.

– Итак, сторона обвинения требует признать подсудимых виновными и наказать их в соответствии с уголовным кодексом. – Небольшая пауза прервала его речь, и каждому было дано время для того, чтобы предположить или попытаться угадать, какой срок будет запрошен.

– Семнадцать, пятнадцать и десять лет… – В зале вдруг стало чрезвычайно шумно. Последние слова, произнесенные прокурором, уже не были слышны. Шум распространялся все шире и шире и дошел, наконец, до небольшого коридорчика, где находился следующий свидетель, молодой студент, случайно наткнувшийся на группу пьяных молодых людей в момент совершения преступления.

Крики толпы заставили Бушуева очнуться и подняться со стула. Перед ним стоял на сцене Сергей. Он что-то выкрикивая, и изображая, направлял всю свою энергию в зал, к людям.

– Как это я уснул? – задал он самому себе вопрос. – В такой важный момент… Нет, нужно все-таки стараться отдыхать во время, иначе никаких сил не хватит.

На что ему нужно было экономить эти силы, он и сам спросонья не мог определить точно, но все-таки, поднялся и вышел в центр сцены, чтобы поддержать Сергея. Последние его слова Бушуев слышал очень четко и поэтому смог сформулировать то, что вмиг подвело итог всей встречи.

После того, как представители экспериментальной группы вышли, когда в зале оставалось совсем мало людей, Юрий сел что-то записывать, а Сергей, отпросившись у него, выбежал за дверь словно ошпаренный.

– Ты тоже ступай, – произнес Бушуев, кладя руку на плечо Юрию, – отдыхай, сегодня получился слишком напряженный день.

Юрий хотел было возразить, но, заметив необычайно уставший взгляд, устремленный куда-то мимо него, решил не спорить. Он поставил многоточие на последней строке страницы и, закрыв книжку, направился к выходу.

– Юр, подожди, – донеслось до него с другого края зала. Он обернулся. Это была Алла. Она быстро направлялась к нему и, не переставая, махала рукой.

– Привет, – протянув руку, произнес Юрий. – Успела все-таки?

– Да, я как раз в самом начале пробралась на свое место. Еще и родителям заняла места, вот только посидеть не получилось. Все вскочили сразу же, как только Бушуев начал говорить. И мне пришлось вставать, чтобы все разглядеть. А ты недавно, видимо явился. Иначе вы на сцену раньше залезли бы. – Алла залилась тихим, но оживленным ярким смехом.

Юрий улыбнулся в ответ.

– Если бы ты знала, почему мы явились с опозданием, ты бы еще не так смеялась.

Однако, рассказывать ей о том, как долго его не могли разбудить, Юрий не стал.

– Пойдем с ними постоим, послушаем что-нибудь интересное об эксперименте.

– Да я все знаю. – Юрий невольно поморщился. У него была привычка изображать недовольство, кривя нос и прищуривая оба глаза. Особенно выразительно он делал это в те моменты, когда мысли и чувства его выражали нечто противоположное. Что произошло и на этот раз, ведь ему на самом деле очень хотелось послушать об эксперименте из уст его автора, расспросить Бушуева о чем-то особенном и, наконец, почувствовать и понять, как именно профессор относится к тому делу, к которому он шел почти всю жизнь.

– Да и разойдутся они скоро, наверное, Бушуев устал сильно. – С плохо скрываемым равнодушием договорил Юрий.

Глупо было с его стороны надеяться на то, что Алла поймет все то, что он сказал, именно так, как ему нужно было. И хотя сейчас они уже не проводили так много времени вместе, как это было в далеком прошлом, привычки каждого были известны им так же хорошо, как свои.

– Пойдем же, видишь, они что-то веселое обсуждают. – Алла схватила Юрия за руку и потащила между рядами к сцене. – Тем более, что мама рассказывала про какой-то дополнительный препарат. Им можно спасать людей…

– И ты думаешь, он нам сразу, прямо сейчас расскажет о нем. – Юрий хотел остановиться, он даже по пути зацепился за одно из кресел.

Ну и как хочешь, – Алла быстро отпустила его руку, и он чуть было не упал, но все же устоял.

– Я не пойду, – шепотом начал Юрий. – Он почти прогнал меня. Что же я теперь, бегать за ним, что ли, буду? Я итак уже уснул при нем сегодня.

Молчание продолжалось несколько секунд.

– Ты иди, а я останусь… Или пойду лучше домой. Вечером зайдешь и расскажешь, как все пройдет.

– Ну как хочешь. – Алла махнула рукой и продолжила свой путь. Юрий же направился обратно к выходу.

Спускаясь, он автоматически пересчитывал ступеньки. Считал он только до 8, в несколько приемов, поэтому общего количества ступеней он так и не узнал. Однако, это, судя по выражению лица, его нисколько не волновало. Всеми своими мыслями он был погружен в какую-то важную, глубокую мысль. Именно поэтому любой, кто понаблюдал бы за ним в течение последних пяти минут, удивился бы тому, что на самом пороге института он вдруг остановился.

Одна (а их здесь было две) огромная деревянная очень красивая дверь была распахнута настежь, вторая традиционно была заперта на верхний замок.

Народу в холле не было, все уже успели разойтись, зато шум, производимый крупными каплями дождя, вернул Юрия в реальность.

Остановившись в дверях, он облокотился на ту дверь, что была закрыта, и уставился куда-то. Чистые, теплые и необычайно большие капли гремели, попадая на металлическую крышу, а затем срываясь ниже – на козырьки дверей и миниатюрных балконов, на автомобили, припаркованные у дверей.

Дождь… – едва слышно протянул Юрий. Дождя не передавали синоптики уже в течение пяти дней подряд, и все пять дней дожди успешно уверяли и жителей города, и его гостей в обратном. Внезапно шум послышался с обратной стороны, оттуда, откуда он только что пришел. По лестнице спускались Бушуев, Алла, Ирина и Михаил.

– А вот и он. – Алла, улыбаясь, махнула в строну Юрия.

– Да, да! – поддержал ее Бушуев. – Я же разрешил тебе отдохнуть… Ах, вон оно что! Погода капризничает.

По веселому настроению всей четверки и по легким улыбкам, путешествующим по их лицам, Юрий сразу же сделал вывод, что беседовали они о нем и, скорее всего, именно о том, как он уснул в кабинете начальства. Несмотря на это, он свое предположение оставил при себе. Более того, он молча стоял, все также, облокотившись на стенку дверного проема. Несмотря на то, что он прекрасно понимал, что молчание в ответ никогда ни о чем хорошем свидетельствовать не будет, он молчал.

– Поедем с нами! Живем же в одном доме.

– Спасибо. – Не дожидаясь окончания предложения, ответил он Михаилу. – Я хотел пешком прогуляться немного. Сможете высадить меня по пути, если, конечно, дождь закончится?

– Конечно, я, может быть, тоже прогуляюсь. – Алла в этот вечер была очень веселая, и это показалось Юрию необычным, так как последние несколько дней, казалось, были для нее чересчур напряженными.

Такое ее сегодняшнее состояние отчасти и радовало Юрия, ведь в противном случае от соседки трудно было бы добиться чего-то интересного. Все то время, что Юрий простоял у выхода, он думал именно о последних словах Аллы о каком-то секретном препарате. Что это такое? Существует ли оно на самом деле, или это слухи? И если существует, то для чего он? Если о нем не говорят открыто, значит, это не то, что должно появиться в конце эксперимента, однако, это должно быть связано с общим делом. Но каким образом?

Решив, что представившаяся возможность должна быть им использована, Юрий направился к автомобилю Михаила.

Свежий воздух наполнил кабину, как только все расселись по местам. К удивлению Юрия, Бушуев тоже сел на заднее сиденье, таким образом, Алле пришлось немного подвинуться, и она очутилась в центре заднего кресла.

– Ну, что? Приходилось уже использовать чудо-сыворотку? – Ирина задала этот вопрос, как только села в автомобиль.

Константин не сразу ответил. Подождав, когда Михаил завел машину и тронулся, он начал.

– Нет, к счастью. Я вообще очень надеюсь, что этого делать не придется. Все-таки организм живого человека – дело серьезное. Кто знает, чем все это может обернуться? Сначала наркотики, потом эта сыворотка… Вдруг они несовместимы? – Бушуев, казалось, говорил сам с собой. – Я, наверное, поберегу ее для крайнего случая. Иначе, лишнее вмешательство повредит эксперименту.

– Да… Это не с моей ногой. Помнишь, Алл, как ты меня уговаривала пойти в поликлинику? И ведь пошла же, и сделали мне рентген. Ничего плохого не нашли.

– Это точно. – Алла быстро закивала головой. – И, хоть я привыкла верить только тому, что вижу своими глазами, маме я поверила. – Она поочередно поворачивалась то к Юрию, то к Бушуеву, то к маме с папой. – Не придумала же ты все это? Тем более, по снимку видно было, что на ногу, правда, чем-то воздействовали. А Вы, случайно, не гипнотизер?

Нет, – улыбаясь, ответил Бушуев. – До гипнотизера мне еще далеко. Хотя, я начинал с психологии.

– Почему же бросили? – Юрий, хранивший молчание до сей минуты, вдруг оживился.

– Нельзя сказать, что бросил. Я просто понял. – Бушуев взглянул на Юрия, затем на Аллу, на Михаила и остановился на секунду. Он чувствовал, что на него смотрят все, даже Михаил, управляя автомобилем, постоянно поглядывал на него в зеркало заднего вида. Он отвел взгляд в сторону, и, глядя на дорогу, продолжил. – Понял, что самостоятельно психология не сможет сотворить уже ничего чрезвычайно важного, того, чего человечество ждет сотни или даже тысячи лет. Нельзя все сваливать на психологию, ведь она, чаще, является отражением физиологии. Физические недостатки, пусть даже они незаметны никому, и об их существовании знает лишь их владелец, быстрыми мелкими шажками добегают до мыслей внутри как маленькой, так и большой головушки.

– Значит, вы совмещаете все воедино? Какова же Ваша теория? Эта связь между психологией и физиологией, она прямо или обратно пропорциональна?

– Чаще прямая, но в критичных ситуациях может стать и обратно пропорциональной.

– Как это?

– Вот как! Живет красавец, получает все, что хочет. И только за красоту! разве это правило не извращает человека? Не говоря уже о ребенке, о детях, которых в зале сегодня было очень много. Вся эта кучка, собравшаяся передо мной у сцены – все это дети, которых уже поздно переучивать и воспитывать. Именно воспитывать. Я не использую здесь приставку ПЕРЕ, так как процесс воспитания в их отношении, совершенно точно, не осуществлялся.

И что же в итоге? В итоге мы имеем мир, в котором существует множество видов и подвидов животных, растений, птиц. Но главное – в нем есть человек. И вопреки научно-популярному термину, далеко не каждый здесь Разумный. Существуют отдельные создания, которые морально изуродованы до такой степени, что даже внушительные внешние несовершенства и уродства по сравнению с ними кажутся незначительными. Их, наверное, и ударить нетрудно, не только оскорбить словом. – Незаметно для себя, Бушуев увлекся настолько, что не замечал всего, что происходило вокруг. Алла и Ирина задумчиво молчали, Юрий, достав телефон, записывал этот монолог на видео, а Михаил, остановившись под светофором на перекрестке, словно замер. Только громкий протяжный сигнал автомобиля, следовавшего за ними, заставил всех, в том числе и Константина, очнуться.

– Что же мы все стоим? – Спросил он, оборачиваясь назад. – Сейчас нас недовольные попутчики раздавят.

Несмотря на юмор, скользящий в его словах, внутренне он переживал один из самых трудных периодов – встречу прошлого с настоящим, в результате которой ничего хорошего не получилось.

– Неужели и правда в наше время такое может быть? А ведь раньше я поражался тому, как кто-то мог считать себя выше остальных, не беспокоиться об их чувствах. Оказывается, это проще простого.

Глава 11

Тучи, которые виднелись вдалеке, за крышами высокого здания, не задевали солнечные лучи, ослеплявшие каждого, кто осмеливался поднять взгляд вверх. Сергей выбежал из дверей института еще до того, как начался дождь. Яркое солнце, решив, немного поиграть, остановило свой ход и распустило золотистые косы, задержав прямо перед ним ту, в след которой он спешил. Яла по окончании встречи студентов с профессором, сперва даже хотела остаться и побеседовать с новыми знакомыми, но в зале было настолько тесно, что выходящая толпа сильной волной подхватила хрупкую девушку и вынесла сначала в фойе, а потом на улицу.

Оказавшись здесь, она, все-таки, нашла укромное местечко для того, чтобы снова не очутиться там, где ее не должно было быть. Спустя пару минут улица казалась относительно свободной, и Яла направилась к остановке. Этот тротуар, расположившийся прямо вдоль малого парка, позволял осуществлять спокойные пешие прогулки, сопровождаемые необычайно мелодичным пением птиц и легким запахом цветущей сирени. Здесь, в отличие от большого парка, излюбленного студентами места отдыха, было тихо и спокойно. Почти вековые черные липы, древние, но все еще стройные дубы, вязы и даже пушистые ветлы – все это вместе с упомянутой сиренью можно было изучать и рассматривать, бесконечно удивляясь хитростям и таланту природы. Впрочем, именно этим и занимались студенты-биологи педагогического института, общежитие которого располагалось неподалеку. Звонкий свист, раздавшийся над головой Ялы, заставил ее посмотреть вверх. Именно в этот момент она на некоторое время ослепла от яркого солнечного луча, который даже пышный сиреневый островок не смог обезвредить. И именно в это мгновение Сергей, торопясь, практически налетел на нее.

– Привет, – улыбнувшись, он отвел Ялу в сторону.

– Привет. – Она еще не видела того, кто едва не сбил ее с ног, но по голосу поняла, что это Сергей.

– Как ты? Все хорошо? – еще не выпуская из рук её плечо и локоть, Сергей подвел ее к лавочке и усадил под кудрявыми цветущими ветвями сиреневого куста.

– Да все, кажется, в норме. Я ослепла на секунду, вот меня и покосило немножко.

Сергей сел рядом. Пока Яла проводила тщательный осмотр содержимого своей сумки, вероятно, пытаясь там что-то отыскать, он смотрел на людей, проходивших по тротуару и, словно, пытался угадать, кто из прохожих был на встрече в институте.

– А много, все-таки было народу в зале, да?

– Много… – Яла слегка прищурилась. – Да разве это то слово? Я думала, что живая оттуда не выйду. Хотела даже еще остаться, узнать, как дела у вас. Мы ведь так и не виделись после того собрания. У нас в институте ваших новостей не рассказывают, приходится все самой узнавать, расспрашивать. – Вынув из сумки телефон, она проверила, сколько было времени, и убрала его в карман платья. – А я и не знала, что вы сегодня тоже выступаете с Юрием. В программе было только сообщение автора и участников проекта.

– А мы ведь участники. Я – сменщик Олега.

– А Юрий?

– А он, вроде, журналист, описывает все, что происходит во время экспериментов.

– Как же все это здорово, интересно, должно быть?

– Не знаю даже. То, что нескучно, это точно. А вот насчет здорово, то, скорее, наоборот.

– Я бы тоже с удовольствием поучаствовала, но не знаю даже, в качестве кого могу быть полезной. Вы так хорошо придумали все изобразить. Сразу стало ясно, что именно требуется от участника. Но после этого, я думаю, количество желающих наоборот сократится. Все перепугались.

– Это верно, конечно, но зато теперь каждый, кто все же отважится на участие в опытах, будет четко знать, что от него потребуется. А это важно, даже если участник идет всего лишь для того, чтобы заработать. Сейчас ведь очень трудно найти человека, готового думать о ком-то еще кроме себя.

– Да, и я трусиха. Ни за что не смогу принимать эту гадость. Я же не просто так живу так, как живу.

– Это хорошо, если ты знаешь, для чего живешь, ведь в нашем возрасте многие и не задумываются об этом. Живут одним днем или даже мгновением.

– Ну, на далекое будущее я тоже не замахиваюсь. Мне кажется, что планировать что-то, перескакивая через временные промежутки длиной более трех лет, нельзя. Ну, или если очень хочется, то стараться выполнять эти планы как можно скорее, укладываясь в год или два. Жизнь ведь много чего исправляет в наших намерениях. Что-то произойдет раньше, что-то позже, а чему-то и вовсе не суждено произойти.

– Какие же у тебя планы? – Сергею пришлось наклонить голову и прищуриться, так как солнце, опускаясь к линии горизонта, очутилось прямо перед занятой молодыми людьми скамейкой.

– Я обязательно стану учителем. Литературы и русского языка. По-моему, трудно представить что-то прекраснее и интереснее. Обожаю книги. Этого не опишешь словами. Я, конечно, сама не пишу, но постоянно что-то приходит мне в голову. Думаю, нужно записывать эти мысли. Может, позже из них соберется небольшой рассказик.

– Почему рассказик, да еще и небольшой? Почему не роман, не повесть?

– Даже не знаю… Хотя, нет. Знаю. Чтобы написать книгу, пусть из 20 глав, нужны невероятные силы, огромное желание и бездонное озера таланта. Однако и эти три сослуживца не станут работать, пока не придет начальник – вдохновение. Но и все-таки, объемы здесь не имеют какого-то особого влияния. Порой приходится все свои силы потратить на то, чьи размеры ничто по сравнению с трудами других, но значение и, соответственно, ценность этого творения будет в разы выше.

Сергей внимательно слушал эти рассуждения и пытался вспомнить последнее, что он читал. Это, конечно же, был учебник. Художественная литература осталась в школе. Изредка попадались ему сборники стихов, открывая которые он вычитывал 2—3 строчки, загадывая предварительно номер страницы и порядок строк. Это было всего-навсего развлечение, игра.

– Чем же тебе так нравится литература? Вот, прочла ты книгу, все пережила, что происходило с персонажами произведения. И все. Конец. Что с реальностью-то? Все по-прежнему. Развития нет?!

По тону и голосу Сергея нельзя было точно сказать, утверждает он или спрашивает что-то.

– А по мне, так Книга – это всегда начало. Да, да, даже если в конце пишут «и жили они долго и счастливо, и умерли в один день». И в первую очередь это начало для читателей. Начало осмысления, размышления, построения планов и, наконец, начало нового этапа в жизни. Новую жизнь начать не получится, конечно. Или нет, не так я выразилась. Не у всех это получится сделать. Для того чтобы начать новую жизнь, нужно полностью сломать старую. А это подвластно далеко не всем. К счастью, большая часть населения планеты справляется с процессом жизнедеятельности весьма успешно, двоек ставить не каждому приходится. Но даже в идеальных случаях встречаются экземпляры, жизнь которых может и должна быть несколько изменена.

Как бы ни стремились мы дочитать что-то до последней корки, чтобы узнать, чем все кончится, ответа на этот вопрос хорошая книга не дает. Все произведение – это табличка с номером и названием дома. И только последняя точка становится дверью, ведущей в удивительные миры будущего. Истинный художник, писатель или композитор лишь приводит своего читателя и слушателя к ним, иногда, приоткрывая. Дальше решение остается за ними – открыть дверь и двигаться в том или ином направлении – пройти в гостиную или в спальню, произвести перестановку мебели, выйти на задний двор или в сад, или же, заглянув одним глазком, развернуться и уйти. Путь у каждого свой, и это здорово, что, понимая основной смысл произведения, каждый по-своему интерпретирует поступки его персонажей, мысли и направления автора.

– Ого! Я вот как раз только за дверь и заглядываю. Ужас, да?

– Почему же? Каждому свое. Ты тоже правильно сказал вначале, что книга отражает жизнь какого-то постороннего человека, она ворует у нас драгоценное время, заставляет думать и переживать за других, порой даже не существующих людей. Чужие, но в то же время настолько близкие, что мы каждый день по нескольку раз впускаем их в свои души. Кого-то начинаем ненавидеть, в кого-то влюбляться.

– Да, это лишние эмоции, впечатления… но у многих людей переживаний и без того хватает.

– На то они и люди. Те, кому это не нужно, давно уже остались где-то на предыдущих ступенях эволюции. Но даже если такие характеры встречаются в наше время, придумать им приличное название сложно.

– А если мне ни один персонаж не понравился? Что получается, по этой теории у меня отклонения?

– Нет, конечно. Это не совсем верно. Мы же не заказываем в ресторане все меню, выбираем лишь то, что нужно. И положительный герой, по мнению писателя, далеко не всегда и не у каждого читателя вызовет симпатию. Здесь многое, если не все, зависит от читающего.

– Нет, не все. – Сергей буквально перебил Ялу. – А вдруг, ну в ресторане-то, вдруг то, что там приготовят, окажется не просто не вкусным, а несъедобным?

– Вот это, правда, проблемы. Но все же, сейчас я придерживаюсь той точки зрения, согласно которой взятую с полки книгу лучше дочитать, какой бы скучной она ни казалась. Хотя, раньше очень многое пропускала, а что-то и вовсе не дочитывала. Что-то пасмурно становится, – Яла поправила развивающиеся на ветру локоны и обернулась. – Вот это туча! Сейчас дождь, наверное, начнется.

– Запиши мне свой номер, если вдруг появится свободная должность, я позвоню, а то может не получиться.

– Да, конечно. – Яла достала вырванный из блокнота лист и написала несколько строк. – Спасибо огромное. Буду ждать звонка.

– Договорились! – Настроению Сергея можно было позавидовать. Яла поднялась со скамейки и поправила платье.

– Тогда, буду ждать звонка. Пока. – Слегка кивнув головой, она быстрым шагом направилась к выходу из парка. Сергей же, вынув из кармана телефон, записал её номер и снова сел. Мелкий дождь красиво сиял на фоне пробирающихся сквозь тучи солнечных лучей. Конечно же, это было только начало. С каждой секундой поток воды становился все мощнее, приводя в движение каждый листочек сирени над красивой скамьей. Нужно было перебираться под крыльцо какого-нибудь дома, укрыться в магазине или в ближайшей беседке, но Сергей так и продолжал сидеть неподвижно, о чем-то размышляя.

Почти промокнув, он встал и направился к выходу из парка. Утихавший ненадолго дождь рванул теперь уже сильнее.

Тучи, плывущие вдалеке, за крышами института, уже полностью заслонили собой солнце. Теперь уже каждый, кто осмеливался поднять взгляд вверх, мог спокойно разглядеть ту грязь и серость, которая оставалась и распространялась все больше и больше, с каждым новым ударом о землю даже самой маленькой дождевой капельки.