Текст книги "Коломбина для Рыжего"

Точно сумасшедший!

Я успела пристегнуться, и теперь едва ли не рву на себе ремни, чтобы освободить грудь, распахнуть дверь и выкрикнуть – громко и зло, и плевать на то, что кто-то услышит!

– Если даже и случится… Если даже! Только попробуй, Рыжий! Только попробуй спрыгнуть! Доберусь и задушу дурака собственными руками!

Все! С меня хватит! Пора заканчивать с этим родео чувств, иначе мне не пройти заезд на холодном рывке и не победить. Что, Крюкова, хотела вытряхнуть соперника из шкуры? Расшевелить? Что ж, у тебя почти получилось. Теперь сама вытряхнута из шкуры так, что руки дрожат. Вывернута едва ли не наизнанку.

Я надеваю шлем, вгоняю в замки ремни безопасности и, глядя прямо перед собой, завожу двигатель… Наконец-то, Глаша, я твоя. Поехали!

– Таня, – просит Фьючер на старте, протягивая мне карту проезда и настраивая навигатор на легенду временной трассы, – только не сорвись! Помни: кураж вещь опасная, держи его в кулаке, как ты умеешь.

– Я знаю, Олег.

– Дорога относительно хорошая, я расспросил народ. У тебя впереди шесть чек-пойнтов и финиш. Посмотри, узнаешь район проезда?

– Да. Знакомые улицы, не переживай.

– Отлично! Финиш здесь же, мы с Димоном на контроле с записью. Ставки в основном против тебя, так что мы рассчитываем сорвать бабки, девочка, не подведи нас.

Фьючер подмигивает, приободряя меня, но нам обоим отнюдь не весело.

– Самое опасное – повороты. Будь внимательней при вхождении, выбирай угол и не держи мужика на скользкой струе. Если не даст сбросить скорость, рискуешь уйти в занос и дать себя обойти. Это не специализированный трек, это улицы города, помни о том, что твой соперник у себя дома и готов на все, чтобы выиграть. А еще о том, Закорючка, что ты лучшая! А сейчас, – Фьючер тычет большой палец за спину, показывая на нетерпеливо газующего Заю, подрывающего мощного немца на старте, с криком высунувшегося в окно, – ответь, наконец, этому зарвавшемуся козлу! Дай повод проиграть, раз уж ему так не терпится это сделать!

Фьючер отходит в сторону, оставляя меня на старте с братом Вардана, рычащими от нетерпения автомобилями, свистящими зрителями и с незнакомой девчонкой, повернувшейся к машинам лицом, замершей с двумя флажками в руках.

– Удачи, Танька!

– Глаша, родная, не подведи! – и грубый «фак» в окно с улыбкой на последних секундах до старта. Туда, где орет Кирилл-Зая, заводя себя:

– Ну, сука, смотри, ты ответишь мне! Я сделаю тебя, клянусь, сделаю! Ты зря приехала сюда! Еще ни одной бабе не удалось поставить на колени Кирилла Антипова! Я покажу тебе, что такое настоящая гонка! Не ной после, что тебя не предупредили!

Ничего нового, обычный трёп недомужика.

– Я вижу, Зая, ты не на шутку перевозбудился. Смотри не дерни себя за член, красавчик! Не перепутай его с рычагом коробки передач, а то окажутся на дороге две бабы вместо одной!

И голос Рыжего, долетевший до меня аккурат перед тем, как сработал стеклоподъемник, отрезав стеклом шумный гомон толпы:

– Порву, сопляк! Только попробуй навредить ей – задавлю!

Девчонка с флажками медленно поднимает руки, улыбаясь нам, и я тут же максимально концентрирую на ней внимание, отсчитывая секунды до стартового рывка. Прогревочный круг сегодня роскошь для нас с Глашей, придется брать разгон сразу со стартовой прямой и как-то обойтись без разогрева шин, входя в горячую сцепку с дорогой, но резина у «Honda» отличная, и я уверена, что справлюсь.

Руки девчонки-стартера меж тем уже занесены над головой. Двигатель рычит, я выжимаю сцепление, включаю первую передачу, снова отпускаю педаль, чувствуя, как автомобиль напрягается, а колеса подо мной вздрагивают в нетерпении. Держу сцепление в напряжении, раскачивая спорткар, раскручивая двигатель до двух тысяч оборотов… трех тысяч… четырех… Пальцы сами собой впиваются мертвой хваткой в руль, а дыхание исчезает… Старт! Флажки упали! Я резко отпускаю сцепление и вжимаю педаль газа в пол, уходя в гонку с минимальной пробуксовкой. Есть начало!

Немец гребет рядом четырьмя колесами и стартует за счет силы мощным рывком, идя с Глашей нос к носу, и я понимаю, что гонка будет трудной.

* * *

На Бампере лица нет, я впервые вижу его таким – потерянным и одновременно обозленным. Определенно, эта странная девчонка, задиристая и дерзкая как мальчишка, что-то значит для него, если Рыжий, самый взвешенный и продуманный из нас, готов сейчас из-за нее слететь с катушек.

Он неотрывно смотрит вслед сорвавшимся с места машинам, с визгом пролетевшим по набережной и скрывшимся в ночи, и только когда они исчезают за поворотом, словно отмирает. Поворачивает голову, хмуро оглядывая расшумевшийся вокруг нас народ, крутые тачки с зажженными фарами, выискивая беспокойным взглядом кого-то в толпе.

– Рыжий, ты бы оделся. Зачем куртку сбросил? – я подбираю с дороги дорогую вещь, чтобы протянуть ему…

Напрасно. Вряд ли он в эту минуту способен услышать меня. Ночь сегодня прохладная, от реки тянет сыростью… Взъерошенные волосы Рыжего и тонкую футболку треплет ветер, заставляя меня все больше удивляться поведению друга.

– Где он, Стас?

– Кто? – я коротко слежу за его взглядом.

– Вардан. Где Антипов, мать твою! Я его не вижу!

– Уехал. Только что снялся со своей компанией. Сказал, что поднимется на мост, оттуда лучше виден финиш.

– Финиш?!

Мост прямо над нами, метрах в пятидесяти, соединяющий северную и южную части города, оживленный даже в это ночное время, но чтобы попасть на него, нужно сделать круг с набережной на проспект и въехать на виадук, иначе не подняться. Неудивительно, что Антипов уехал на джипе.

– Да. Думаю, Рыжий, он реально боится потерять деньги. И дураку понятно, что девчонка не шутит, а с высоты как на ладони виден въезд с проспекта в проулок и выезд на набережную. Видно, сам решил все отследить. Чертов урод, не доверяет!

– Надеюсь, этот Вардан играет честно и не выкинет какую-нибудь гадость. Я правильно понял, что прохождение чек-пойнтов фиксируют только его ребята? – Это замечает друг девчонки – высокий худощавый парень, один из двух мотоциклистов, приехавших с ней, подавая голос в ответ на дурное предчувствие, и Рыжий тут же оборачивается к нему. – Может статься, что Таньку договорятся подрезать и это хреново. Шутка ли, полгорода обкатать. Время у них есть.

– Это ты ее сюда привез! – выдыхает Бампер со злым отчаянием, дернувшись вперед, и незнакомец не видит причины, чтобы не согласиться:

– Ну я…

Я не успеваю за Рыжим, он сегодня сам на себя не похож, и парень уже валяется на земле, зажимая рукой разбитый в кровь нос, в изумлении тараща светлые глаза в нависнувшее над ним лицо.

– Что за нахрен… Ты, бл. ть, рехнулся, чувак? Какого черта?!

– Сволочь, еще спрашиваешь! Тебя с твоим другом Медведом убить мало! Подожди, вот только до суки Вардана доберусь, а потом и вам яйца оторву вместе с башкой! Все, с меня хватит!

– Рыжий, стой! Эй, Рыжий!

Но Бампер уже бежит в сторону моста, оставив нас с мотоциклистом смотреть друг на друга и кусать губы. Мы срываемся с ним быстро, всего через пару секунд вслед за Рыжим, и на звонок Люкова мне приходится ответить уже на бегу, запрыгивая вместе с пострадавшим парнем в «БМВ», сходу заводя двигатель:

– Алло! Да, Илюха, слушаю!

– Стас, почему Рыжий не отвечает? Куда он пропал?

– Да здесь он! Просто ему не до звонков сейчас. Мы на стрелке с Варданом и дело швах.

Люкову не откажешь в сообразительности и хладнокровии. Реакция на новости у парня что надо.

– Сколько вас?

– Двое.

– И?

– Хреново все, Люк. Кажется, с его девчонкой беда.

– Где вы, Фролов?

– На набережной, недалеко от тебя. Рыжий с цепи сорвался. В данный момент мчится на мост к Антипову, я попытаюсь его подхватить, но не остановлю точно.

– Понял. Сейчас буду.

* * *

Воробышек сидит в кресле с чашкой чая в руках и книгой на коленях. Она забралась в кресло с ногами полчаса назад, когда я милостиво отпустил ее от себя, и теперь, растворившись в сюжете романа, улыбается своим полуночным мыслям. Я подхожу и целую ее в макушку. Наклонившись, встречаю любимые губы…

– Женька, я выйду ненадолго. Будь умницей у меня.

– Конечно, – поднимает она на меня серый взгляд, порываясь встать, но я мягко останавливаю ее. Сажусь рядом с креслом на корточки, гладя тонкие запястья. – А куда, Илья? – спрашивает обеспокоенно. Да, нам все еще трудно оставить друг друга и на минуту. – Поздно уже, на дворе ночь.

– Забыл купить тебе три волшебных лимона, – улыбаюсь насколько могу искренне, поднимая к губам ее ладонь, – как в известной сказке.

– Ну что ты. Я не хочу вовсе. Скажешь тоже!

– Я хочу. Птичка, ты не успеешь уснуть, как я вернусь.

Она останавливает меня на пороге, оказавшись в шаге за спиной. Приблизившись как всегда неслышно, опускает на плечи ладони, прижимаясь щекой.

– Илья, пожалуйста… Пожалуйста, пообещай мне быть осторожным.

И я обещаю. Как обещаю себе сделать все возможное, чтобы ее подруга не пострадала, а моя птичка была счастлива. В мире, в котором я живу, невозможно хранить секреты, когда тебе кто-то дорог.

* * *

Второй чек-пойнт пройден. Я пролетаю его на такой скорости, что только профессиональный взгляд позволяет мне заметить на обочине маршалов* Вардана фиксирующих проезд. Я вижу немца, рвущего асфальт, в метре позади и улыбаюсь: это только начало, Зая, а ты уже почти сдался.

Улица, по которой на бешеной скорости несутся две наши машины, неширокая и плохо освещена, и мне приходится разрывать мрак ночи мощными фарами, чтобы держать дорогу под контролем и обходить редкие машины, попадающиеся на пути. Я так напряжена, проскакивая на желтые сигналы светофоров, вереницей мигающие вдоль дорожного покрытия, что не чувствую ни рук, скованных намертво с рулем, ни спины, с силой вдавленной в водительское кресло, ни собственного дыхания, оборвавшегося на старте.

Есть! Третий чек-пойнт за мной! Ускоряясь, Зая прижимает меня влево и рытвина попадается неожиданно, но амортизационные стойки у Глаши что надо, и я легко выравниваю ход, удержав первенство. Пошел ты, красавчик! В глубокую волосатую задницу! Желательно бы своего брата!

Впереди проспект, один из двух, которые нам предстоит пройти, и немец норовит пристроиться сзади, чтобы помешать мне сбросить скорость, входя в поворот. При таком разгоне, с таким упрямым усердием с его стороны, меня просто выкинет на обочину и развернет, если я не скину обороты, стоит только повернуть руль…

А черт с ним! Надеюсь, сегодняшний соперник оценит наше с Глашей мастерство, раз уж кроме него нас никто не видит! Пожалуй, самое время показать ненавистнику баб на дорогах технику вождение экстра-класса. Я справлюсь, Фьючер, не в первый раз!

Дрифтинг всегда интересовал меня. Я получала кайф изучая в теории, оттачивая на треке все известные способы скольжения с такими же сумасшедшими водителями, как я сама, и теперь не задумываясь решаю использовать самый сложный способ заноса – динамический дрифт, чтобы не дать Зае себя обойти. Ни за что не дать обогнать себя и не подвести Рыжего! Вытянуть за уши дурака Медведа и забыть об этих чертовых братьях с их условиями раз и навсегда!

Я въезжаю в длинный поворот, уходя из-под носа немца в сторону, резко сбрасывая газ, выбирая третью передачу, корректируя рулем и короткими нажатиями на тормоз угол заноса. Задняя ось автомобиля послушно скользит, колеса визжат, стирая шины об асфальт… Я контролирую рулем каждое движение автомобиля, слившись с Глашей в единое целое, перекачивая из двигателя в кровь адреналин, и на выходе из поворота снова давлю на газ, улетая вперед. Выравниваю машину куда раньше соперника, снова ускоряясь, отрываясь на добрых три корпуса от Заи, в попытке поспеть за мной вынужденного дернуть за ручник и резко вывернуть руль в сторону, чтобы развернуть немца на девяносто градусов практически на месте, потеряв в скорости, гребя колесами в дым.

Четыре корпуса! Этот поворот я снова веду!

Проспект. Широкий. Новый. Длинный. Освещенный дорожными фонарями, как днем. Разогнаться на четырехполосном шоссе одно удовольствие, вот только проезду мешают машины. Здесь даже в это ночное время кипит жизнь, и нам с красавчиком приходится с этим считаться, если мы не хотим разбиться.

Мы летим между автомобилями, проходим зигзагами, подрезаем и обгоняем, и недовольные сигналы клаксонов совершенно справедливо преследуют нас. Появление дорожной полиции только подстегивает, и вот уже мы с немцем скрываемся в очередном проулке, уходя от бдительных глаз, в короткий проезд оставляя засвеченными свои номера. Жаль, не хотелось бы проблем. Вроде бы Фьючер говорил, что у этого Вардана все схвачено.

Я значительно оторвалась. Глаша разогрелась и разрезает воздух как нож масло, двигатель рычит здоровым зверем… Четвертый чек-пойнт… Пятый… Зая висит на таком длинном хвосте, что при желании этим хвостом вполне можно замести следы и скрыться с глаз, что я и собираюсь сделать на последнем, самом важном участке дороги, но мне неожиданно преграждает путь старый черный минивен, выкатившийся с обочины.

Если бы я была внимательней, я бы сообразила, что «Opel», крадущийся по проулку, заставивший меня свернуть к обочине, не просто так оказался здесь, как и минивен. Только опыт, новые тормозные колодки и хорошая реакции спасают меня от того, чтобы не влететь в последний или в ближайший фонарный столб, смявшись, как консервная банка. Завидев перед собой препятствие, я ударяю по тормозам, блокирую колеса, разворачивая Глашу на сто восемьдесят градусом, с визгом уходя в юз. Полностью остановившись, бью ладонями по рулю, увидев, как водитель минивена включает заднюю скорость, пропуская пролетевшего мимо немца.

Сволочи! Но дорога каждая секунда! У меня нет времени на то, чтобы сокрушаться и злиться по поводу случившейся помехи, запросто могущей закончиться плачевно для меня. Здесь стритрейсинг, не просто гоночный трек, никому к черту не пригодятся объяснения на тему «Мне помешали вставшие на пути машины». Я знала на что шла, соглашаясь на гонку, просто не ожидала такой подлости от последних.

Я на месте разгоняю форсированный двигатель до рёва. Срываюсь с места так стремительно, натягивая стальные жилы, что только самоубийца может помешать мне. Для соперника время выиграно и мне дают пройти, не подставляя машины под мою злость.

Зря. Сейчас я готова протаранить хоть бетонную стену. Я умоляю Глашу помочь мне и моя «Honda», мое продолжение, отзывается на мольбу всем механическим существом, едва ли не в буквальном смысле обретая крылья.

Вперед, детка! Только вперед! Ты создана столькими руками быть первой, что иначе просто не может быть! Не может! И мы летим с Глашей на пределе, больше, чем когда бы то ни было, намереваясь это доказать.

Не хочется разочаровывать Заю, почти празднующего победу, но придется. Осталось всего ничего – поворот на набережную и последняя финишная прямая, и я решаю, что пришло время спросить с обидчика по справедливости.

Вот теперь, Красавчик, я покажу тебе, что такое настоящая «скользкая струя» и «сесть на хвост». Я догоняю его, но вместо попытки обойти и получить мощную помеху сбоку, пристраиваюсь сзади, едва ли не тараня, своим ускорением заставляя немца просто влететь в поворот. Я чувствую, как брат Вардана нервничает, не в силах сбросить скорость и уйти в сторону. Понимая, что я задумала и насколько полна решимости наказать его.

Вильнув вслед за Заей в сторону, уже практически входя в поворот, я сбрасываю обороты и мысленно предлагаю ему повторить мой дрифт с боковым скольжением. Почему нет? У него есть все шансы остаться на трассе и доказать выскочке-девчонке, кто из нас лучший водитель. Предлагая деньги за условие, всегда будь готов оплатить его собственной монетой, разве не так?

Не лучший. Не удержав под колесами дорогу, испугавшись влететь на бешеной скорости в речной парапет, Красавчик выкручивает руль, начинает скольжение… и тут же дергает ручник, блокируя двигатель. Визжит тормозами, уходя задней осью колес в крутой занос, вместо разгона закручивая немца на месте. Безнадежно давая себя обойти. Что ж, пусть возблагодарит небо, удачу и высокий центр тяжести собственного автомобиля, не позволившие ему перевернуться, а я обойдусь и без спасибо.

Шестой чек-пойнт! Я пролетаю прямую на крутящем моменте, так похожем на кураж, единолично пересекая финиш, не оставляя и малейшего сомнения в своей победе! Улыбаясь, как не улыбалась никогда в жизни.

– Есть! Мы молодцы с тобой, Глаша! Клянусь, молодцы!

Я жду, я надеюсь, что Рыжий будет встречать меня. Сейчас, в эту самую минуту, когда все позади, когда вернулась из заезда целой и невредимой, мне хочется именно с ним разделить вкус победы. В этом трудно себе признаться, но не признать своего желания видеть его – невозможно! Тем более после того, как он дал мне шанс все исправить, оставив в душе странное чувство, что в ответе за меня. В ответе за мое глупое и неоправданное упрямство, едва не стоившее нам с Глашей если не жизни, то крупной аварии.

Я сбавляю скорость, разворачиваю спорткар и возвращаюсь к старту. Отстегнув ремни безопасности, сняв шлем, выбираюсь из автомобиля, отыскивая Бампера глазами. Высокого плечистого парня с каштановой шевелюрой, совершенно не умеющего признаваться в любви. Оглядываюсь вокруг, захлопывая дверь машины, не обращая внимания на свист и вялое поздравление толпы: сейчас я многих здесь сильно разочаровала, заставив вытряхнуть кошельки. Но его нет. Вообще освещенная фарами площадка странно пуста, если брать в расчет не гостей и любопытных, а устроителей гонки. Ни Вардана, ни Медведа, ни Рыжего… Я делаю еще один шаг в толпу, осматриваясь по сторонам.

Неужели ушел? Оставил? Разочаровался?.. Я просто не знаю, что думать, внезапно поддавшись панике, теряясь в незнакомых лицах. Ныряя из эйфории, охватившей было меня, в растерянность и отчаяние. В страх неожиданной правды. Но ведь он сам говорил, что найдет. Что не простит, если я с собой что-нибудь сделаю. Что выпрыгнет из Орлиного гнезда, если не дай бог случится непоправимое! Так неужели же все оборвалось в тот миг, когда выставила его из машины? Когда не послушала, хотя он так просил.

– Димка! – кричу, заметив в толпе знакомую фигуру приятеля, проталкивающуюся мне навстречу. – А где все? Где Мишка, Фьючер… Где тот парень, что был со мной перед стартом? Куда все пропали?

– Танька, поздравляю! – прежде чем ответить, Димка целует меня в щеку и берет за плечи. – Ну, ты даешь, Закорючка! – обнимает широкими ладонями, сдавливая ребра. – Вот это заезд, я понимаю! Чуть сердце не остановилось, так переживал! Они на мосту, – отвечает между прочим.

– Где? – я отстраняюсь от него и поднимаю глаза. – Т-то есть? – пытаюсь уловить смысл сказанных слов. – Зачем? Почему там?

– Ну, – увиливает парень от прямого ответа, мельтеша взглядом. Оглянувшись за спину, запускает пятерню в лохматую шевелюру. – Видимо, поднялись посмотреть на финиш. Хрен их знает почему.

– Димка! – я впиваюсь в куртку земляка мертвой хваткой, заглядывая в глаза. – Не ври! Лучше скажи!

– Да ты не волнуйся так, Тань. Придут, куда денутся.

Но предчувствие беды уже охватило меня и заставляет еще раз встряхнуть приятеля за грудки, видя, как улыбка медленно сползает с его лица, оставляя после себя острую обеспокоенность.

– Кажется, там разборки между этим Варданом и твоим Бампером. Похоже, ребята столкнулись не на шутку. Фьючер уже к ним сорвался, а я вот хотел тебя дождаться и тоже…

Что? Разборки? Из-за Медведа? Из-за меня?.. Рыжий! Я каменею на месте, глядя на мост, но только на какую-то секунду. После чего срываюсь в бег…

– Танька! Стой! Танька…

Поздно, рука Димки хватает воздух. Я больше никого не слышу, мчась по набережной. Никого. Сердце стучит, как безумное, пульс гремит в ушах… Мир перестает для меня существовать и подламываются колени, когда на рвущемся дыхании взлетая на мост, я слышу выстрел.

– Витька!

Следом еще один и чей-то сдавленный стон, вперемежку с ругательствами.

– Витька, где ты?! – кричу, что есть силы, ничего не видя из-за застивших глаза слез. – Витька!..

…Брошенные, вставшие кругом машины, распахнутые двери… Здесь была потасовка, это ясно по тому, как дружки бородатого соскребают себя с асфальта, отползая к джипу, а сам Вардан, стоя на коленях у поручня, стонет, уперев голову в металлическое ограждение моста, зажимая руками окровавленное бедро.

Они стоят – пятеро – и смотрят на меня: Люков, Фьючер, Медвед, друг Рыжего и сам Рыжий. Ладонь Люкова лежит на предплечье Бампера, где сквозь рваную футболку на бицепсе виднеется темно-алый след…

– Забрали Вардана и сдернулись, быстро! Передайте Глебу, чтобы завтра нашел меня, иначе я сам приду к нему и не обещаю, что буду вежлив. А тебе, Антипов, лучше бы убраться из города или сдохнуть, прежде чем тебя найдет старший Артемьев. В следующий раз, если рискнешь прийти с оружием, сразу целься себе в голову, чтобы не пришлось помогать.

Люков. Говорит как всегда – холодно и отчужденно. Но когда возвращает взгляд на друга, смягчается в голосе:

– Рыжий, слава богу, царапина.

Царапина… Мое сердце стучит набатом, а ноги словно примерзают к земле. Я остановилась, напоровшись на рану Рыжего, и теперь смотрю на неё распахнутым взглядом, чувствуя, как мокрой спины касаются ледяные пальцы ужаса, проникая под кожу.

А если нет? Если нет?!

– Тань, да царапина, честное слово! Ерунда!

– Витька…

Я делаю к Бамперу шаг на тонком всхлипе, но он внезапно останавливает меня.

– Стой! – хмурится в лице под взглядами друзей, но совсем не для них вплетает в голос серьезность, я хорошо его знаю. Совсем не для них шагает вперед, еще крепче приковывая к себе мой взгляд, требуя от меня по-мужски твердо:

– Чтобы это был последний раз, поняла?

Ком в горле слишком велик, и я лишь беззвучно соглашаюсь:

– Да.

– Никаких Медведов в нашей жизни и сумасшедших гонок. Во всяком случае, в той ее части, что касается твоей безопасности.

– Да.

– И никогда, никогда больше, – голос Рыжего трещит и ломается, а грудь поднимается от резкого вздоха, – Коломбина, не заставляй меня так переживать за тебя. Теперь я знаю, что это выше моих сил. В следующий раз Илюха может просто не успеть.

Я так и стою под ветром, опустив руки, подняв навстречу парню лицо, чувствуя, как ветер треплет мои волосы и обдувает мокрые щеки…

Он сам шагает вперед, раскрывая объятия. Улыбается открыто и счастливо.

– Прилетела, моя ласточка. Ну, чего испугалась? Иди же сюда скорее, чуть не сдох без тебя!

– Витька! Вить! – слезы сами бегут из глаз, когда я бросаюсь к нему…

– Иди ко мне, Коломбина. Иди к своему Рыжему.

…влетаю в сильные объятия и обнимаю за шею. Целую щеки, лицо, губы, совсем не стесняясь любопытных глаз. Забыв в этот миг о целом мире.

– А ты разве мой? – всхлипываю, пропадая в его руках. Приникая щекой к груди, под которой бьется сильное, отзывчивое сердце.

– Ну а чей же еще? – смеясь, искренне удивляется самый любимый на свете парень. Прижимает к себе, зарываясь лицом в волосы. Обнимает так, как умеет только он: крепко и ласково. – Твой, Колючка. Только твой. Со всеми потрохами!

Я не сразу замечаю Люкова, остановившегося в двух шагах, а когда замечаю, совсем не смущаюсь его прямого темного взгляда. Только не рядом с Рыжим.

– Таня, лучше бы птичке не знать о том, что произошло. Женя в положении, ты же понимаешь…

– Конечно, спасибо тебе, Илья.

Он неожиданно улыбается, глядя на нас. Хочет что-то сказать, но просто уходит под ворчливое Бампера:

– Только попробуй при ней что-то сморозить, Люк! Я еще помню аппарат для молочных коктейлей!

В этот вечер я сделала для своих друзей все, что могла, и они тоже оставляют нас, и лишь Мишка задерживается, чтобы бросить виноватое: «Спасибо», сунув руки в карманы брюк. Мне или Рыжему, неважно. Когда-нибудь для каждого из нас наступает свой момент взросления и ответственности за свои поступки.