Текст книги "Месть. Все включено"

Глава 9
«ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ»

Пока они ехали на Десну, в серебристом «Пежо» майора Торбы, с Украинским связался Поришайло. Артем Павлович звонил из Швейцарии, куда вылетел накануне вечером по каким-то неотложным делам, сразу после того, как снарядил в Крым Андрея Бандуру. Для Сергея Михайловича не являлось секретом то, что не давало покоя Поришайло. Но, у полковника не было новостей с полуострова. Вообще никаких новостей. По крайней мере, на данный момент. Они накануне договорились с Вардюком, что тот даст знать, как только встретит Бандуру в аэропорту. Однако, Вардюк не сдержал обещания. Он не позвонил ни в двенадцать, ни в половину первого, ни в час дня. Сначала Сергей Михайлович списал молчание Вардюка на задержку рейса, потом объяснил тысячей других причин, которые всегда могут найтись, да мало ли что, в конце концов. К примеру, батарейка в рации «села». Только после полудня он начал всерьез беспокоиться, в особенности после того, как сам попробовал связаться сначала с Вардюком, а потом и с Любчиком. Оба милиционера молчали. Молчали так упорно, словно набрали в рот воды. Украинского это сначала насторожило, к трем часам настороженность переросла в тревогу.

– Интересные байки ты мне тут рассказываешь, – сказал Артем Павлович. – Что планируешь предпринимать, гм?

Украинский заверил шефа, что в ближайшее время Вардюк наверняка выйдет на связь, и всему этому найдется какое-то вразумительное объяснение. Хоть, уже не очень в это верил.

– Надежные люди, говоришь? – с плохо скрываемым раздражением осведомился Поришайло. – Ну-ну, Сергей, ну-ну… – поскольку Украинский молчал, Артем Павлович продолжил:

– Милу Сергеевну нашел?

– Глухо, – вынужден был признать Украинский.

– Интересное кино, – сказал Поришайло. – Да ты, г-гм, хотя бы понимаешь, Сергей, что у нас с тобой на карте?!

– Понимаю, – глухо отвечал Украинский.

– Понимает он, видите ли! – вспылил Артем Павлович. – Нет, Сергей, ни черта ты не понимаешь!

Выслушав короткие гудки, Украинский связался с аэропортом Симферополя и выяснил, что самолет из столицы прибыл точно по расписанию.

– Черт знает что, – вздохнул он.

– Что-то не так? – насторожился Торба, не отрывая глаз от дороги.

– Проще сказать, что «так», – парировал Сергей Михайлович, отметив про себя, что из головы майора растут исключительно длинные уши. Особенно, в последнее время. Он решил, что пора связываться с Сан Санычем, старым товарищем из Ялты, который не раз выручал полковника в самых деликатных случаях. Делать этого не хотелось, как ни крути, долг платежом красен, но… Но, похоже, ничего другого не оставалось.

Однако, в любом случае, разговор с Сан Санычем следовало отложить до тех пор, пока не появится возможность беседовать без свидетелей. В первую очередь, таких, как Торба, уши которого, в последнее время, работали в чрезвычайно чутком режиме. В режиме военного времени.

* * *

то же время, Крым

– Вот! – с облегчением выдохнула Мила. Она уже стала побаиваться, что окончательно запутала и милиционеров, и себя. Что Гришу они никогда не разыщут. Нависающие над линией берега холмы казались близнецами, стоящими плечом к плечу, чтобы веками противостоять прибою. Ложбины между холмов были живописны, но отличались одна от другой, как автомобили на конвейере. Мила запаниковала, понимая, что это просто шалят нервы, но, не в состоянии их обуздать.

– Вот он! – повторила она, убирая со лба локон, показавшийся ей липким и неопрятным. Она отдернула руку, подумав о ванной или душе. Большую часть пути пришлось топать пешком, а обеденное солнце пригревало. Сопровождавшие Милу милиционеры переводили дух. Их потные, раскрасневшиеся лица, в свою очередь, склонились над краем глубокого оврага. Одинокая фигурка Любчика, далеко внизу, на самом дне, среди редких кустов, казалась крошечной с такой высоты. Старший лейтенант лежал совершенно неподвижно. У Милы защемило под сердцем.

– Так-с, – отдуваясь, сказал чернявый капитан, бросив на Милу подозрительный взгляд из-под черных бровей. – Тут вы, значит, наверх выкарабкались? – капитан покачал головой. – А крутая горка…

– Его надо скорее вытащить, – сказала Мила Сергеевна.

– Само собой. – Сделав знак следовать за ним, Чернявый двинулся вниз, ступая лесенкой, чтобы не загреметь. – Осторожней, – бросил он через плечо, – тут сорваться – раз плюнуть.

– Потом костей не соберешь, – согласился тучный старшина, и, кряхтя, последовал за капитаном. Мила спускалась третьей. Желторотый младший сержант замыкал процессию, шагая в арьергарде. Водитель остался сверху, охранять «УАЗ».

Пока они преодолевали спуск, показавшийся Миле Сергеевне еще отвратительнее подъема, Любчик не шелохнулся ни разу.

«Он потерял сознание, – как заклинание, твердила Мила. – Может, просто заснул».

Наконец, они очутились в зарослях, на самом дне балки. Под подошвами заскрипели отшлифованные морем камешки, на которые Мила в детстве любила перебивать картинки, когда бабушке случалось побаловать ими внучку. Осталось преодолеть последние десять метров. Но, Мила замешкалась, потому что ноги не хотели идти. Она уже все поняла. Она почувствовала, что надобность в спешке отпала. Любчик лежал в тенечке, там, где Мила его оставила, вытянувшись во весь богатырский рост и раскинув руки в разные стороны. Как статуя Христа из Рио,[41]41
  Статуя Христа Спасителя в Рио-де-Жанейро, Бразилия, на горе Коркуваду возведена в 1926-31 по проекту Эйтора да Силва Кошты и Поля Ландовски. Высота 38-м метров. В 2007 названа одним из Новых семи чудес света


[Закрыть] если ее опустить на грунт. Веки старлея были плотно опущены, лицо отекло, напоминая гипсовую маску. Грудь не поднималась судорожно, как было, когда они ползли по берегу. Любчик не дышал.

– Непохоже, что живой, – протянул желторотый сержантик, и перевел взгляд на Милу. Она опустилась на колени и, путаясь непослушными пальцами, расстегнула ворот серо-синей милицейской рубашки. Прильнула ухом к густо поросшей шерстью груди, но услышала только шипение прибоя и крики чаек. Тогда Мила заплакала.

Чернявый капитан сделал знак тучному старшине. Тот отстранил Милу Сергеевну, запустив пальцы под подбородок Любчика.

– Готов, – сообщил старшина, разгибаясь. Чернявый капитан, казалось, только этого и ждал:

– Так-с, хорошо. Надевай на нее браслеты.

– На меня? – Мила отшатнулась.

– На вас, – подтвердил Чернявый, – не на него же, – он махнул в сторону умершего старшего лейтенанта.

– Спиной ко мне, руки за спину! – приказал желторотый младший сержант вполне зрелым милицейским голосом. Мила безропотно подчинилась, она словно провалилась в прострацию, и почти не почувствовала, как запястья сковала сталь. Оставив Любчика в зарослях, они взобрались обратно на гребень. На это ушло как минимум полчаса. Милу восхождение окончательно доконало. Она и без того еле держалась на ногах, и теперь двигалась, как сомнамбула. Она даже не пыталась оправдываться, и уж тем более, не помышляла о сопротивлении. На взгорье ее бесцеремонно затолкнули в машину через заднюю дверь, предназначенную для арестантов. Чернявый капитан взялся за рацию.

– Женщина у меня, – доложил он через минуту. – Какие будут распоряжения? – капитан взял паузу. Видимо, какие-то распоряжения были. – Того тоже нашел, – продолжал Чернявый, – только он готов… Труп, я говорю, оставил у моря… Забрать с собой?.. Да тут метров сто пятьдесят подъема… Иди вытяни… Что на стенку лезть…

Выслушав, очевидно, отповедь, Чернявый взял под козырек:

– Все понял, сделаем. – Он снова обратился вслух. – Куда доставить? Понял, хорошо. – Последовало долгое молчание. – Ногая завалил?! – Искреннее удивление в голосе. – Ни черта себе, дает?! В каком пансионате?.. Да, знаю, тот, что седьмой год недостроенным стоит, на самом отшибе… Добро, подъеду. Как труп из оврага вытянем, так минут через двадцать буду… Понял… Понял, добро.

Спрятав рацию, чернявый капитан обернулся к старшине:

– Приказано покойника с собой прихватить.

У старшины вытянулось лицо:

– Пойди, выволоки такого быка…

– Выволочешь, – посуровел Чернявый. – Бери давай, Славика, – он ткнул пальцем в желторотого сержанта, ноги в руки, и дуйте на берег. В темпе вальса.

Наблюдая, как старшина, сержант и водитель, «Три богатыря, бля», чертыхаясь, спускаются с откоса, чернявый капитан, сдвинув ушанку на затылок, полез в карман галифе за сине-белой пачкой «Ротманс».

– На х… им труп понадобился? – пробормотал он, засовывая в рот сигарету.

* * *

Едва они выехали на берег, Украинский увидел загадочную находку водолазов, о которой рассказывал майор. Машина сразу бросалась в глаза, нечего даже говорить. На фоне желтого речного песка, крытых шифером крыш и плакучих ив, дремлющих у самой воды, она казалась дорисованной. Она была пришельцем из другого мира. «Летучим голландцем», если хотите, явившимся, чтобы обезобразить мирную, полуденную картину.

Издали останки «УАЗа» были словно спрятаны под армейской маскировочной сеткой. Вблизи становилось очевидным, что это обман зрения, случившийся из-за большого количества ракушек, всевозможных водорослей и прочих придонных обитателей, облепивших ржавый металлический корпус. Преобразивших его до неузнаваемости.

– Точно, не разберешь, «УАЗик» это, или «Летучий голландец», – невольно понизив голос, сказал Украинский. Стоять возле машины было все равно, что у безымянной могилы.

Левая фара сохранилась, но позеленела изнутри, и походила на заплывший от катаракты глаз. Видимо, некогда на машине действительно был установлен тент, но, теперь от него остались жалкие лохмотья. Резина тоже не уцелела, остов машины стоял на ободах колес, оставивших глубокие следы на песке, когда «УАЗик» тянули волоком.

– Или коралловый риф, – добавил Сергей Михайлович, наклоняясь, чтобы убедиться, есть ли номерные знаки. Однако они отсутствовали.

– Что вы говорите? – переспросил майор Торба.

– Коралловый риф, говорю…

– Это как в передаче этого, как его… француза?

Кусто?[42]42
  Кусто Жак-Ив (1910–1997) – замечательный французский путешественник, исследователь Мирового океана, изобретатель, автор множества книг и фильмов


[Закрыть] – механически уточнил Сергей Михайлович.

– Так точно. У меня сынишка ни одной его передачи не пропускает. По субботам, на «Первом канале» показывают. Я недавно смотрел. Они как раз в той бухте ныряли, где американцы японцев под орех разделали. Название из головы вылетело. Там на дне такое творится, я вам доложу… Транспорты с техникой лежат. Кораллами поросли.

«Надо позвонить, узнать, как там Светлана», – подумал Украинский, слушая майора Торбу вполуха.

– Вот, тоже, умеют люди устраиваться. По всему миру ныряй, в свое удовольствие, а тебе за это еще и деньги капают. Такие деньжищи, что нам с вами и не снились…

– Это точно, – согласился Украинский, в который раз подумав о сумке госпожи Кларчук. Он обвел взглядом берег. Плавбаза стояла почти на фарватере. У борта суетились люди, но, что они делали, было не разобрать. – Джип Правилова не вижу, Володя.

– Как раз подымают, Сергей Михайлович. Там течение подводное сильное, никак закрепить не получается.

– Скажи, чтобы полегче с ним, – распорядился полковник. – Может, там вещественные доказательства внутри. Давай, шевелись Володя. Мне, тут, позвонить надо. А потом, значит, твою находку осмотрим.

Глядя в широкую спину удаляющегося вразвалку майора, Украинский неторопливо достал телефон и отстучал крымский номер Сан Саныча.

* * *

Крым, примерно тоже время

Бонифацкий выключил рацию, повернулся к Витрякову:

– Мила у Цыгана. Сама к нему, чуть ли не в бобик, прыгнула.

– Прерванный прыжок, – Витряков осклабился хищно. – Повезло тебе, Боник. Крупно повезло, считай, б-дь на х… в рубашке родился.

– Нам повезло, – парировал Вацлав Збигневович. – Нам, Леня.

Витряков не стал спорить. После того, как он узнал, что Мила поймана, а большой милиционер мертв, у него поднялось настроение. Он вынюхал «дорожку», и теперь стоял, полный сил, потирая руки, как заядлый дачник при виде грядок.

– Ладно. Ты мне Вацик, скажи, куда лучше дохлых мусоров подбросить? Пока, бля, не завоняли?

Бонифацкий криво улыбнулся:

– Куда хочешь, Леня. Скажи парням, пускай милицейскую машину отбуксируют на трассу. Посадят в нее этого, – он повернул большой палец в сторону бунгало, где пока еще лежал капитан Вардюк, – и того, второго, которого Цыган доставит. И все. Только, слышишь, пошли кого потолковей. А то, знаешь, уже эти проколы вот здесь. – Боник провел по горлу.

– Считай, уже сделано. Дальше что?

– Сумку с документами Бандуры положите в ноги за сидением водителя. Скажем, забыл, в стрессовой ситуации. – Бонифацкий позволил себе улыбочку. Витряков просто расплылся.

– Вот злобный пидор, да, Боник? Не успел, б-дь на х… из самолета вылезти, уже двух мусоров привалил, сучара.

– Только не забудь обоих, – Боник замешкался, скорчив такую кислую гримасу, словно его заставили проглотить лимон. – Обоих… ну, ты понял.

– Подстрелить, б-дь на х… задним числом? Сделаю, Вацик, не проблема.

– Вот и хорошо. Кстати, Леня, а нас медэксперты за руку не поймают? Ну, в том смысле, что стреляли после смерти?

– Кто там будет смотреть, – отмахнулся Витряков. – Жмуры есть? Есть. Ксива подозреваемого есть? Есть. Все, жопа ему, б-дь на х… с ручками.

– Вот и хорошо, – сказал Бонифацкий. – Если от наших ребят уйдет, милиция его рано или поздно закроет.

– Лихо придумано, Вацик. – Витряков хлопнул Бонифацкого по плечу. – Вот у тебя голова, б-дь на х… варит…

– А ты думал, – отозвался Бонифацкий.

* * *

– Бог в помощь. – Попрощавшись с Сан Санычем, Украинский, нажав отбой, шагнул к группе криминалистов, колдовавших над салоном «УАЗика». Эксперты очищали ил, орудуя лопатками и кистями вроде тех, что составляют арсенал археологов. Торба с некоторой опаской оперся на левое крыло внедорожника, во многих местах проржавевшее до дыр.

– Осторожнее, – предупредил старший криминалист, отвлекшийся от работы, чтобы пожать им руки.

– Ну-с, что хорошего? – осведомился Украинский, заглядывая в салон через плечо эксперта. Зрелище было неэстетичным. Крошево ржавчины вперемешку с водорослями и илом покрывало дно кабины. Неприятный запах болота и тины заставил Сергея Михайловича поморщиться. Кое-где из грязи проглядывали желтоватые кости. Это было совсем нехорошо. Украинский отвернулся, выковырял из полной пачки сигарету. – М-да…

– Лет двадцать он на дне пролежал. – Криминалист, осторожно, чтобы не испачкаться, поправил запястьем очки, которые сползли на самый кончик носа. Ладонь, в резиновой перчатке, была серо-коричневой из-за ила. – Точнее сказать сложно, пока, по крайней мере. В лаборатории, возможно, добьемся большего. Номер кузова, за такое продолжительное время, конечно, не сохранился. Зато серийный номер мотора определить сможем, я думаю.

– А что это даст? – вставил Торба. – Сомневаюсь, что в архивах могли сохраниться хоть какие-то данные.

Полковник Украинский пожал плечами. В принципе, это походило на правду. Какие архивы, через двадцать лет? И где прикажете искать, если даже страна изменила название.

– А кости-то чьи?

– Сложно утверждать что-либо с определенностью. – Старший криминалист поманил Украинского. Они прошли за «УАЗик», где на расстеленной поверх песка клеенке были выложены извлеченные из кабины находки. Два зеленоватых черепа и кости, в каких полковник признал фрагменты ребер и позвоночника. Против воли вспомнил палеонтологический музей, куда бывало, ходил со Светланой, пока она была маленькой.

– Два черепа. – Теперь криминалист выглядел коллекционером, похваляющимся пополнением коллекции. – А костей, по первоначальным прикидкам, на три скелета наберется, как минимум. Это с учетом того, что рыбы растащили. Да и течение, по словам водолазов, сильное…

– Что же они, по льду катались, что ли? – предположил майор Торба.

– Не могу утверждать, в какое время года произошло убийство, – начал эксперт.

– Убийство? – перебил Украинский.

– Можно с уверенностью говорить, что эти люди были застрелены, товарищ полковник. Стреляли снаружи, исходя из характера пулевых отверстий, обнаруженных в машине.

– Что тут произошло, как вы считаете? Кто-то на них напал? – предположил Украинский.

– Думаю, вы правы, Сергей Михайлович. Оба черепа с характерными дырами от пуль. – Нагнувшись, криминалист поднял с клеенки шарик, напоминающий порченую горошину, потемневшую и раздувшуюся из-за влаги. Продемонстрировал на раскрытой ладони.

– Пуля?

– Пуля, Сергей Михайлович. Предположительно калибра девять миллиметров. От «Макарова», должно быть. Точнее покажет экспертиза. Просеивая ил, мы нашли уже пять пуль. Визуально трудно разобрать насечки, чтобы определить, из одного ли оружия они выпущены. – И, вот еще находка. Взгляните.

Склонившись над клеенкой, Украинский и Торба уставились на нечто, напоминающее кусок ржавчины гораздо больше, чем пистолет. Сергей Михайлович прищурился:

«Тульский Токарева»?[43]43
  Пистолет ТТ, разработанный конструктором Ф.В.Токаревым в 1930. Серийное производство было развернуто на Тульском оружейном заводе. Состоял на вооружении более чем в 25 странах


[Закрыть]

– Судя по всему, товарищ полковник. Думаю, мы сможем установить табельные номера.

– Хорошо бы, – кивнул Украинский. Он уже открыл рот, собираясь что-то добавить, когда в кармане майора запищал сотовый телефон. Извинившись, Торба отошел в сторонку.

– Да, слушаю…

* * *

– Вот те раз!.. Менты приперлись, – воскликнул Бандура. Появление милицейского «УАЗа» застало Андрея на крыше, крадущимся вдоль ограждения по направлению к чердаку. Бандура намеревался спуститься, от греха подальше, давно пора было уносить ноги, когда появление патрульной машины заставило его замереть, прячась за парапетом на самом краю. С задранного на пятидесятиметровую высоту технического этажа дорога была видна, как на ладони, в виде тоненькой грязно серой змейки, извивающейся среди салатового бархата холмов. Техэтаж был «вороньим гнездом», и Андрей чувствовал себя наблюдателем.

«Ага, точно. За собственными похоронами».

Аналогия, возникшая в подсознании, не понравилась Андрею, в первую очередь потому, что внутренний голос, сволочь, как всегда попал в самую точку.

«Беги», – посоветовал внутренний.

«Заглохни, – ответил Бандура. – Дай сначала посмотреть».

«Смотри, – проворчал внутренний, – досмотришься, до медяков на глазах».

«Пошел ты».

Красное «БМВ», на котором его встретили в аэропорту Ногай и Рыжий, по-прежнему стояло у подножия почти отвесной скалы, издали напоминая торчащую из травы землянику. Японский микроавтобус, скорее всего, «Мицубиси», стоял в двух шагах от легковой машины. Он прибыл на подмогу Рыжему быстрее, чем Андрей, сидя на крыше, справился с перевязкой раны. Плечо саднило, левая рука отекла и не слушалась. Но, это было не смертельно. Появление микроавтобуса было намного хуже.

– Подкрепления, – пробормотал Андрей, не рискуя ошибиться. Салон «Мицубиси» оказался забит молодыми мужчинами, по-преимуществу, в спортивных костюмах. Что-то подсказывало, что это не сборная по теннису. И, уж тем более, не группа здоровья. У Андрея засосало под ложечкой. Он насчитал девятерых, по прибытии они устроили с Рыжим совещание, длившееся минут пятнадцать.

«Итого, с учетом Рыжего, десять».

«Не надо быть Лобачевским, – начал внутренний голос, – и Софьей Ковалевской[44]44
  Лобачевский Николай Иванович (1792–1856), выдающийся русский математик, создатель неевклидовой геометрии; Ковалевская Софья Васильевна (1850–1891), знаменитый математик, писатель и публицист, первая женщина – член-корреспондент Петербургской АН (1889)


[Закрыть] тоже. Чтоб подсчитать».

Стараясь не слушать этот визг, Бандура выщелкнул обойму из пистолета Ногая, оказавшегося «Береттой».[45]45
  Пистолет из большого семейства полуавтоматических пистолетов, изготовленных итальянской оружейной компанией «Beretta»


[Закрыть] Но, и проведенная наспех инвентаризация не добавляла уверенности и уж тем более не порождала иллюзий. Андрей взвесил на ладони четыре тускло поблескивающих патрона, вставил обратно в магазин.

– М-да, – вздохнул Андрей, и ему стало грустно. – Если одной пулей по два с половиной пингвина валить, то тогда будет ничья…

Далеко внизу спортсмены продолжали совещаться, оживленно жестикулируя в полной тишине. Было слишком далеко, чтобы услышать голоса.

– Пора убираться, – сказал себе Андрей, – пока эта зондеркоманда не отправилась прочесывать окрестности. Слово зондеркоманда вызвало из памяти глупый анекдот, перевиравший статью в «Красной Звезде»: Выходя из окружения, бывалый солдат Петров напоролся в лесу на немцев. Бывалый солдат немедленно свернул направо, но и там вскоре услыхал голоса немецких автоматчиков и лай собак. Тогда бывалый солдат поспешил назад, но и в тылу обнаружил карателей. Это пипец, смекнул Петров. Смекалка не подвела бывалого солдата.

Хорошо еще, что у этих даунов собак нет. А то бы я побегал. Он колебался, не зная, стоит ли покидать пансионат, где, в принципе, сохранялись неплохие шансы спрятаться даже в том случае, если бы число занятых поисками спортсменов утроилось. «В конце концов, – думал Бандура, – тут есть и вентиляционные шахты, и шахты лифтов, а они не будут знать наверняка, в пансионате я, или давно ушел». Безусловно, здание пансионата, если бы его обнаружили, могло стать ловушкой. Ну, так и открытая местность тоже могла. Ведь у преследователей были машины, рации, и еще Бог весть что, в то время как у него – две ноги и четыре патрона. Андрей еще не определился, как быть, когда на дорогу выкатился сине-серый «УАЗ» с мигалками. Бандура затаил дыхание, в предвкушении торжества закона, горячо желая Рыжему и его приятелям всяческих неприятностей в предстоящем общении со стражами правопорядка. Что общение грядет – в этом у Бандуры сомнений не оставалось. «УАЗ» решительно направился к иномаркам. Спортсмены дожидались его, повернув головы.

– Что, мудаки, неожиданный поворот событий? – злорадствовал Андрей, наблюдая, как расстояние между машинами сокращается. – Кидайте ствол в кусты, ублюдки! Берите гадов за жабры, пацаны! – продолжал он, пританцовывая от нетерпения. – Надевайте на клиентов браслеты, Родина вам отштампует медали.

Он еще успел подумать, что неизвестно, чья возьмет, при таком численном превосходстве спортсменов, прежде чем его надежды рассеялись, когда «УАЗ» остановился, поравнявшись с иномарками. Несколько милиционеров вылезли наружу. Рыжий поздоровался с ними за руку. Затем он показал на пансионат, и пара голов в форменных шапках провернулись в указанном направлении синхронно, как зенитные ракеты.

– Ах вы, хорьки продажные! – воскликнул Андрей, и в сердцах сплюнул на рубероид, который не был ни в чем виноват. – Ну, теперь держись. Теперь точно обложат, со всех сторон.

По счастью, у милиционеров оказались другие дела, по которым они и отправились, распрощавшись с Рыжим. Спортсмены, проводив «УАЗик», поговорили еще несколько минут, а потом, выстроившись неровной цепочкой, отправились к зданию. Бандура поспешил вниз, у него созрел рискованный, но, в общем, выполнимый план.

* * *

Когда Торба наконец закончил разговаривать, Украинский еще стоял у «УАЗика», зачарованно глядя на остов и думая о завесе тайны, приподнятой водолазами по странному стечению обстоятельств. Машина вполне могла пролежать на дне еще лет сто и много больше, чтобы, в конце концов, рассыпаться прахом. Сергей Михайлович не брался ответить, какой из вариантов был предпочтительнее. Он не чувствовал себя осквернителем могил, служба есть служба, но, какое-то завораживающее ощущение пришло, отрицать это было бы самообманом. Украинскому казалось, словно, среди бела дня он наткнулся на призрака. Повстречал «Летучего голландца».

Дурной знак, – пробормотал полковник, хоть никогда в жизни не верил в подобную чепуху. – К беде.[46]46
  «Летучий Голландец» – легендарный парусник-призрак. По одной из легенд, это корабль голландского капитана Ван дер Декена (или, по др. версиям, Ван Страатена), который, будучи сквернословом и богохульником, попав в страшный шторм на пути из Индии, поклялся, что никто не сойдет на берег, пока корабль не обогнет мыс Бурь. Ну, и его схватили за язык. С тех пор корабль стал вечным скитальцем, а встреча с «Летучим Голландцем», согласно представлениям, бытовавшим у европейских моряков, предвещала беду


[Закрыть] – Он и сейчас не верил. Просто губы выговорили слова, пришедшие, против воли, из подсознания. Тягостное предчувствие заползло в сердце. Когда Торба подошел сзади и аккуратно и аккуратно взял Украинского под локоть, Сергей Михайлович вздрогнул.

– Прощения прошу, – шаркнул ножкой Владимир Иванович.

– Что у тебя, Володя? – устало осведомился Украинский.

– Павел звонил, товарищ полковник. Из Пустоши. С докладом.

– И? – сказал Украинский, подумав, что и слышать ничего не желает о Пустоши. Хотя, конечно, выбирать не приходилось. – Ну, и что там?

– Есть информация по отцу Ирины Ревень. По тому самому, по которому она убивалась.

– Иди ты, – не поверил Украинский, – И что накопали?

– Отец ее, – Торба раскрыл блокнот, который во время разговора испещрил какими-то пометками, – некий гражданин Пастух Владимир Петрович…

– Твой тезка, – перебил Украинский?

– Неполный, – возразил Торба. – Бывает.

– Бывает, – согласился Сергей Михайлович. – Продолжай.

– Трудился во Всесоюзном институте электрификации начальником караула военизированной охраны. Исчез летом 1979-го.

– Что значит, исчез? Поясни?

– Пропал без вести. Он, якобы, отправился зарплаты получать, для своего института. В банк. Ну, и как под землю провалился. С концами.

– Один, что ли?

– Похоже, что нет, Сергей Михайлович. Как это раньше делалось, помните? Выделили машину, из гаража института, посадили туда стрелка вохра, чтобы охранял, и бухгалтера, понятно, деньги принимать.

– С водителем три человека, значит?

– Три…

– И что, никаких следов?

– Глухо как в танке, Сергей Михайлович. Так ничего не нашли. Разные версии отрабатывали, но… в общем, стопроцентный глухарь.

– А что за машина у них была? – спросил Украинский, рассеянно глядя на остов автомобиля. Майор Торба уловил этот взгляд:

– Вы думаете, Сергей Михайлович, что…

– А почему нет, Володя?

– Маловероятное совпадение, товарищ полковник.

Но, Украинский так не думал. Теперь в его голове заговорил Протасов. Голосом, в котором страх вовсе не звучал фальшиво: «Это маньяк, товарищ полковник. Или вообще демон! Да у нас там, бывало, по ночам, зуб на зуб не попадал. Мы его изловить с Вовкой хотели, но, куда там». «Бред сивой кобылы», – отрезал в ответ Украинский. Теперь Сергей Михайлович так не думал. Развернувшись на каблуках, он прошагал к криминалистам.

– Можно утверждать, была ли среди убитых женщина?

Получив утвердительный ответ, он вернулся к Торбе:

– Как считаешь, в 70-е вохровцев «ТТ» вооружали? Или «Наганами»?

– И так и так, я думаю.

– Номера табельного оружия установим, как считаешь?

– Придется попотеть, товарищ полковник.

– Слушай, а у этого Пастуха В.П. особые приметы были?

– Кто теперь скажет, – протянул Торба. – Архив подымать надо.

– Тоже верно.

Полковник снова посмотрел на «УАЗик», подумав, что возможно, эта машина совсем не похожа на «Летучий голландец». Возможно, она похожа на своеобразную дверь или скорее даже форточку, через которую можно заглянуть в прошлое, чтобы удостовериться, что оно не похоже на чудесный сад под голубым небом. Что оно и есть ил, от которого пахнет болотом. Ил с торчащими фрагментами костей. Ржавчиной, оставившей от металла труху, привкус плесени и небытия. Сергей Михайлович поморщился и был рад, когда его отвлек Торба:

– Товарищ полковник, идемте посмотрим. Кажется, «Рейндж Ровер» Правилова подымают.

* * *

Очутившись в цокольном этаже, Бандура осторожно выглянул наружу. Охотники находились еще далеко. Он глубоко вздохнул и, пригнувшись, как диверсант, поспешил навстречу спортсменам.

«А куда же еще, идиот? У тебя же ни флага, ни родины! – надрывался внутренний голос, пока он несся через кусты, забирая немного левее. – На хрен тебе вообще жизнь?! Вся твоя жизнь – ошибка! Ты и сам – просчет природы»

План Андрея был рискованным и авантюрным до мозга костей. В особенности, принимая в расчет левую руку, которая отекла и болела. «Хорошо, что не правую, – успокаивал себя Андрей. – Ну, конечно, у вас сифилис, больной. Ура! Хорошо, что не СПИД».

План Бандуры сводился к тому, чтобы, разминувшись со спортсменами, захватить одну из машин. Бандура надеялся, что сумеет сделать это. В конце концов, спортсменам вполне резонно было предположить, что беглец кинется наутек, словно заяц, к побережью, где они его настигнут и прикончат. Раз так, Андрей собирался перейти в контрнаступление. Как шестая немецкая армия в Арденнах.[47]47
  Контрнаступление немецких войск в Арденнах под конец 1944 застало врасплох англо-американских стратегов, убежденных, что Вермахт практически испустил дух. При полном господстве в воздухе авиации союзников, немцы, тем не менее, доказали им, что это не так. Союзников, как всегда, спасла Красная Армия, начавшая массированное наступление от Балтики до Карпат по личной просьбе У.Черчилля. Кроме того, у немецких танков просто кончился бензин


[Закрыть] «Сюрприз! – ухало у него в голове. Голос был чужим, из какого-то американского фильма. План, конечно, был рискованным, мягко говоря, но ничего другого ему на ум не пришло.

«Пуля дура, штык молодец», – подбадривал себя Бандура на ходу. Он миновал обезображенное тело Ногая, стараясь не смотреть на бурые потеки и брызги чего-то белого вокруг, и рванул по косогору, используя рельеф местности. От горба к горбу и от одних кустов до других. Метрах в пятидесяти от пансионата склон пересекал глубокий разрез, вероятно, последствие оползня. Или стараний строителей, вынувших грунт для каких-то своих нереализованных целей. Балка имела острые края, крутые склоны, а внутри густо поросла колючками. Андрей заприметил ее еще с крыши, решив, что лучшего места для контратаки не найти. Достигнув оврага раньше загонщиков, он нырнул в запахи клевера, ковыля и лопухов.

«Хорошо бы не напороться на змею», – думал Андрей, обдирая ладони в кровь и извиваясь угрем, потому что ползать по-пластунски тоже надо уметь. Вскоре его ушей стали долетать обрывки фраз, которыми перебрасывались на ходу спортсмены. Голоса были громкими и самоуверенными, словно Андрей уже валялся на поляне с десятком пуль в животе, словно трофей на удачной охоте, и, следовательно, оставалось разве что охладить в каком-нибудь ручейке водку, перед тем, как разливать по эмалированным походным кружкам.

«Ну, погодите, козлы», – Андрей перестал дышать, до боли сжимая ореховую рукоять «Береты».

– Закадрил пацан шалаву в кабаке, – сообщил невидимый голос сверху. – Капусты заслал, не меряно. Похавали они, значит, выпили. Привозит к себе на хату, а шалава, прикинь, уперлась, и ни в какую. Он: Ты чего, коза, офигела? Давай. А она: Не могу, дела у меня, понимаешь? Прикинь попадание! Ну, пацан нарезался по случаю такого облома. Продирает утром окуляры. Смотрит на руки – а те в юшке. Ну, блин, – думает, – убил, е-мое! Подходит к зеркалу: Твою мать. Убил. И съел.

Дружный хохот прозвучал так близко, словно Андрей был среди спортсменов. Судя по всему, они как раз находились прямо над ним, на краю склона. Бандура буквально распластался на дне впадины, жалея, что не умеет закапываться в песок, как ящерица.

– Какой у Ногая ствол был, кто знает? – спросил другой голос, судя по интонациям принадлежавший человеку, не воспринимавшему анекдоты. И, большому, судя по тембру. Андрей подумал, что его обладатель среди спортсменов за главного.

– Рыжий, наверное, в курсе.

– И никто его, бля, не спросил?

– На фига, Буня? – удивился кто-то, третий.

– Пацаны! Вы жопами думаете, – сказал Буня, и смачно сплюнул в балку. Плевок приземлился в каких-нибудь десяти сантиметрах от Андрея. – Сколько раз тот отморозок по Рыжему шмальнул?

– А какая, в натуре, разница?

– Залепит пулю между рогов – узнаешь, недоумок, какая.

– А?

– Бэ. Следи за окнами! Завик? Бери своих пацанов и валите наверх. Каждый этаж шмонайте, с цоколя, бля, по чердак.

– Сделаем, – ответил невидимый Завик, и его люди, топая, как стадо носорогов, посыпались с косогора к долгострою.

– Жора, – продолжал Буня, – обойди коробку с моря. Чтобы клиент не выскользнул.

Постепенно голоса сместились к югу.

– Ой, бля! – воскликнул Буня издалека, видимо, обнаружив изуродованный труп Ногая. – Ни хера себе! Долбать-копать.

– Приходит некрофил на кладбище, втыкает лопату в грунт и говорит: долбать-копать. – Начал любитель анекдотов.