Текст книги "Ужин с Медичи. О власти, страсти и бисквите"

Глава 5. Le temps revient – время возвращается

 
Когда умирает сладкий враг –
Надежда, питающая горечь жизни,
Она умирает, когда ясный и нежный
Свет покидает взор.
Но что остается сердцу?
Остается Вера, сестра и друг
Заплаканной дорогой Надежды.
Нежная Вера, которая так редка в этом мире.
Но когда и она умрет?
Любовь отвечает улыбкой:
– Сладка смерть, и сладка жизнь мученика:
Все умрет. Но вечно жива любовь.
 

Лоренцо де Медичи

Гроза пришла во Флоренцию. Последние дни постоянно лил дождь, иногда потоки воды сносили все на своем пути, не оставляя ни малейшего шанса редким туристам, решившим попутешествовать в самом конце ноября. Еще три дня назад было тепло, и можно было сидеть за столиком знаменитого старинного кафе «Gilli» прямо на площади Республики, сняв пальто и наслаждаясь шоколадным тортом с горячей вишней внутри.

Внезапно все изменилось.

Высокие деревянные ставни французского балкончика были открыты настежь, но лишь шум ливня врывался в комнату, заглушая все остальное, пропали гудки автомобилей и стрекот моторино, громкие голоса и смех прохожих.

Виа Проконсоло за углом от пьяцца Дуомо полностью опустела, словно ливень разом вернул Флоренцию на пятьсот лет назад. Невозможно было вызвать такси, телефон не отвечал – порыв ветра снес антенну радиосвязи на вышке. И хотя вереница белых автомобилей мокла совсем недалеко, на площади Республики, добежать туда было нереально.

Гром гремел не переставая, как и в ту ночь далекого 1492 года, когда молния ударила в собор и огромный камень отлетел от его стены.

Ветер в распахнутых створках балкона играл занавесками. Они взлетали, открывая в мечущемся свете фонаря каменный герб Пацци на фасаде дворца напротив, и новая порция холодных струй пыталась залететь в комнату. Нужно было встать и закрыть двери, потому что звуки бури становились все сильнее, но я лишь глубже забивалась в мягкое кресло и сильнее прижимала к уху трубку телефона.

Я говорила с Медичи.

Встреча в туманном ноябре

– Ты должна говорить «Altezza», «ваше высочество», обращаясь к нему, – предупредил меня потомок свирепых правителей Перуджи, граф Бальони, уже давно виртуально познакомив нас с принцем. Он удивился, что мы до сих пор незнакомы, это при моем-то увлечении эпохой Кватроченто и моей любви к Флоренции!

На удовольствие от встречи я особо не рассчитывала, одно дело имя, другое – реальность, но было очень любопытно!

– Он тебе обязательно понравится. Он такой «vecchio» (старый) синьор. Не в смысле возраста, а в смысле воспитания, манер. Ну, ты понимаешь, о чем я, – сказал общий знакомый, пока мы поедали миндальные пирожные в кафе «Ривуар» на площади Синьории.

Договориться о встрече не получалось целую неделю, то я была занята, то принцу было некогда, мы перезванивались и переписывались, и очередной звонок настиг меня где-то в улочках, ведущих от площади Сантиссима Аннунциата к монастырю Сан-Марко, где пугают туристов, закрывая их в келье Савонаролы. Шла я к площади Свободы, не слишком любимой мною части Флоренции, а куда деваться, очередная деловая встреча была назначена именно там.

Этот звонок сделал мой день. Наконец-то мы договорились о встрече тем же вечером.

Узкая улица «Борго святых апостолов» бежит вдоль Арно, повторяя изгибы набережной дельи Аччайуоли.

Набережной не существовало еще несколько столетий назад, «под покровительством и благодаря щедрости великого герцога Тосканы Фердинанда III» эта набережная была построена муниципалитетом Флоренции в 1823 году, когда снесли арку и несколько ветхих домов, выходивших к реке «во избежание смертельной опасности».

А маленькая узкая улочка с именем Борго помнит шаги флорентийцев эпохи Кватроченто по ее камням, как помнят их серые дворцы, носящие имена старых владельцев – Росселли дель Турко, Боргерини, Буондельмонте. Хотя почему старых – они до сих пор принадлежат потомкам первых хозяев.

О Борго упоминал Данте в «Божественной комедии». Одна из самых древних флорентийских улиц скрывает старинные фрески в пустынных вестибюлях, крохотные фонтаны посреди каменных патио, витражи и колонны, тенистые сады за строгими холодными фасадами своих дворцов.

В те редкие часы, когда ливень стихал, город накрывал туман, обычный скорее для октябрьских дней. Тонущая в тумане узкая Борго казалась оторванной от современного мира, даже редкие горящие вывески старательно стирал туман.

Я пришла за полчаса до встречи, чтобы не опоздать, не потеряться в тумане и найти нужный дворец, я обошла весь квартал, подгоняя стрелки часов, и, наконец, открыла двери старого палаццо и вошла в огромный холодный холл с расписанным потолком и фресками на стенах, резными деревянными капителями.

«In medio virtus» – добродетель посередине – гласила надпись под гербом с двумя львами – темным и светлым. Есть некая середина между противоположными страстями, та самая, которую проще назовут потом «золотой серединой».

Кажется, что туман забросил куда-то в другое измерение, как будто все осталось таким же, как было шестьсот лет назад, ни одного намека на современность. Но нет – морок разрушил скрип современной двери в конце холла, и вышел сторож – охранник? портье? – в современной одежде и вопросительно уставился на меня. Я представилась.

– Я сообщил, – скрывшийся в своей комнате охранник вернулся через минуту. – Сейчас к вам выйдут.

Я продолжала разглядывать фрески, ежась от сырости огромного холла, в ожидании какого-нибудь секретаря или ассистента, когда на широкой лестнице показался тот, к кому я должна была обращаться «Altezza».

– Привет, – сказало Высочество. – Наконец-то встретились. Сразу пойдем наверх или сначала выставку в нашей галерее смотреть будешь?

Мы вышли из палаццо, чтобы пересечь узенькую Борго, раскрыть витые ворота и нырнуть в мокрый от недавнего дождя сад, пробежать под фонарями и оказаться в галерее, где по стенам развешаны картины современных художников.

Мы ходили по залам, я смотрела и кивала, пока мы не оказались у полотна китайской художницы: огромная картина была составлена из лепестков, застывших и раскрывшихся, выпуклых над холстом, словно кремовые розочки на торте.

– А можно потрогать?

Лицо Высочества окаменело, словно я предложила добавить льда в бокал с драгоценной Сассикайей, безумно дорогим тосканским вином.

– Э-э… как это потрогать… картину? – удивился он.

– Ну да, смотрите, как интересно! Эти лепестки, они мягкие?

– Мне эта мысль в голову не приходила. – Принц огляделся: – Смотрителей не видно? Не хотелось бы выглядеть по-дурацки! – И мы осторожно потрогали пухлые лепестки.

После чего перешли к следующей, а потом вышли в сад, где чуть не упали одновременно на мокрых скользких ступенях. Отряхиваясь от дождя и капель с мокрых листьев, мы вернулись в палаццо напротив, бродили по залам, рассматривая потолки, фрески и камины, статуи и старый фонтан во дворике. Потом поднялись в библиотеку, где долго говорили обо всем – о дворце, о Флоренции, о семье. Куда-то пропало «альтецца», и мы заговорили на «ты», и это стало началом прекрасной дружбы на долгие годы.

– Почему ты, рожденный в Милане, вернулся во Флоренцию?

– Это страсть. А потом – это обязанность. Я – Медичи.

* * *

Туман исчез, на город опустилась ноябрьская ночь, свет из окон отражался на мокрых булыжниках Борго, а дождь вдруг посыпался с неба мелкими каплями, словно рассеянный душ. Принц по всем правилам этикета склонился над моей рукой. И все положенное было уже сказано, и пора было расходиться в разные стороны древней улочки.

– Погоди, – вдруг сказал принц. – Я совсем забыл показать тебе одну вещь, тебе должно понравиться!

Мы вернулись в палаццо, и он вывалил на стол кучу бумаг:

– Где же она… ах, вот! – Он достал небольшую карту Флоренции, где разными цветами были раскрашены старинные кварталы города, с пометками и символами.

– Во Флоренцию приезжают из-за произведений искусства, а сам город остается как бы за кадром. А ведь можно рассматривать сам город как музей под открытым небом, смотри. – Принц склонился над картой.

– Во Флоренции с давних времен существовали свои квартьери. Назывались они гонфалони. У каждого гонфалони свой символ: вот здесь единорог, здесь дракон, а вот здесь золотой лев. Мы несколько лет рисовали эту карту, восстанавливали границы старых районов. Однажды откроются двери частных дворцов и галерей, маленьких мастерских – боттег флорентийских мастеров, еще оставшихся в городе, чтобы можно было увидеть не только памятники архитектуры и шедевры искусства, но узнать и понять душу этого города. Возьми эту карту! – Он размашисто поставил дату в нижнем углу и подписался. – Я хочу, чтобы эта, первая карта, была у тебя. Сохрани ее.

Это было не просто началом дружбы. Это было началом знакомства с совсем другой Флоренцией, скрытой от случайных глаз, спрятанной за строгими серыми и коричневыми фасадами ее дворцов, хранящих тайны, словно запертая на замок шкатулка с драгоценностями. С душой города, почти потерянной среди современного мира.

* * *

Не так давно меня спросили:

– Ты не хочешь написать книгу о Медичи? А то все, что попадалось до сих пор, либо скучно и слишком научно, либо сплошные выдумки, почему бы тебе не написать о них?

Я никогда об этом не думала. Но не прошло и часа с момента того разговора, состоявшегося в прямом эфире инстаграма, как меня захлестнула волна воспоминаний и мыслей, и больше ни о чем я даже думать не могла.

Я вспоминала свое увлечение Кватроченто и Возрождением, историями о Козимо де Медичи и Лоренцо Великолепном…

Ночные коридоры палаццо Синьории, где кроме меня и моего спутника – никого, и словно оживают старые тени…

Апельсины в саду палаццо Медичи-Риккарди, пустом и холодном посреди сумрачного зимнего дня, когда никто не мешает разглядывать лица на фреске в капелле Магов, и ты узнаешь их, и они становятся ближе, и кажется, что ты давно знаешь все те истории, которые они тебе безмолвно рассказывают…

Этой весной мне пришло маленькое видео, снятое на Понте Веккьо. Старый мост пуст в отсутствие туристов и прохожих, закрыты ставни ювелирных лавок, лишь ветер колышет флюгеры и кричат чайки, и вместо привычных звуков современного мира слышен шум Арно.

«Красивая наша Флоренция, правда?» – написал принц де Медичи.

Самая интересная и, пожалуй, самая великая семья в мировой истории.

И я рискнула, а что получилось – не мне судить.

История династии

Более тесный сплав разных ветвей династии Медичи, как в принцах ди Оттаяно, сложно придумать!

Флорентийский аристократ Оттавиано ди Оттаяно де Медичи, дальний кузен Лоренцо Великолепного, во втором браке женился на Франческе Сальвиати, внучке Лоренцо.

Их общий сын, Алессандро де Медичи ди Оттаяно, стал в 1605 году римским папой Львом XI.

Сам Оттавиано всегда был предан семье и занимал различные должности в Синьории, став однажды даже гонфалонером юстиции. О его высокомерии писал Бенвенуто Челлини, который не упомянул бы о незначительном персонаже во флорентийской истории.

В первом браке родилось двое детей. Сын Бернадетто тоже связал свою судьбу с родственницей, женившись на Джулии де Медичи, побочной дочери герцога флорентийского Алессандро, того самого, кто сбросил колокол Синьории на флорентийские булыжники. Так в семью влилась кровь прямой линии.

Бернадетто с семьей покинул Флоренцию и отправился в Неаполь, где и управлял с 1565 года феодальными землями Оттаяно. Кроме титула принцев Оттаяно он получил титулы герцога Сарно и Миранды. Потомки Бернадетто играли значительные роли в итальянском государстве, один из них был премьер-министром королевства Двух Сицилий, другой – фельдмаршалом Хоакина Мюрата, третий переехал в Пьемонт, занимая должности при королевском савойском дворе.

Прямая линия дошла до наших дней, и в Милане у синьора, носящего фамильное имя Козимо, родилось трое детей: старший сын-наследник Оттавиано, дочь Костанца и младший сын Паоло.

Семья с 1923 года занималась в Милане промышленным бизнесом, переходящим от отца к старшему сыну, но после смерти отца дело возглавил Паоло. Потому что старший вернулся во Флоренцию.

Титул принцев Оттаяно подразумевает обращение «ваше высочество», а не «ваша светлость», как в случае с некоторыми другими княжескими титулами, кроме того, они остаются официальными претендентами на великогерцогскую корону Тосканы – если бы она до сих пор существовала.

Его высочество Оттавиано Беньямино де Медичи ди Тоскана принц ди Оттаяно стал первым, кто после четырех с половиной веков привез семью во Флоренцию, отказавшись от семейного бизнеса.

– Я Медичи. Это моя обязанность, мой долг.

«Altezza Serenissima» – Ваше светлейшее высочество – обращаются к нему журналисты во время многочисленных телевизионных интервью.

* * *

Фальшивых Медичи в наше время развелось достаточно, фамилия эта весьма распространена в Италии, особенно на юге, и даже в наше время есть отдельные личности, которые пытаются изобразить из себя потомков известной семьи.

Например, некий испанский автор исторических романов и заодно владелец коммерческих брендов под названием «Медичи», да еще и Лоренцо Медичи по имени, не имеет никакого отношения к настоящим де Медичи. Так же как и известный в России и на Украине очередной Лоренцо, успевший выжать максимум из своего имени, занимавшийся бизнесом и даже участвовавший в шоу по поиске невесты. Женившись в итоге на американке, он попытался открыть банк по управлению биткоинами. Как минимум от публичного использования фальшивой родословной в Италии он отказался после скандалов в прессе и проигранного суда, объявившего его фальсификатором.

По современным итальянским законам нельзя обвинить за незаконное использование титула принца. Но закон не позволяет присвоить себе другую личность.

На самом деле все фальшивые личности – это игра с непосвященными. В Италии флорентийские архивы имеют все необходимые документы, да и наряду со множеством коммерческих «дворянских книг» существует одна официальная, где опять же все разложено «по полочкам».

Кроме ветви принцев де Медичи ди Оттаяно существует еще одна, дошедшая до наших дней, римская ветвь маркизов Медичи Торнаквинчи, которым дела тосканские совсем неинтересны.

В 1946 году Королевство Италии было заменено республикой, и в соответствии с Конституцией, принятой в 1948 году, дворянские титулы не признаются законом. Некоторые предикаты (исторические феодальные территории дворянских семей), признанные до 1922 года, могут по-прежнему прикрепляться к фамилиям и использоваться в юридических документах. Часто это были исторические феодальные территории дворянских семей.

В наше время сохранились не только фамилии, указывающие на бывшие владения семей, по-прежнему даже в официальных документах используются титулы, пусть лишь как вежливая дань происхождению. Итальянская аристократия принимает участие в культурной и общественной жизни своих бывших владений, а имена Медичи, Гонзага, Орсини до сих пор на слуху.

В Тоскане до сих пор живы истории пятисот– и семисотлетней давности, и даже обычная семья старается оставить в тени прошлого нелицеприятные факты из жизни предков, ведь это и сейчас имеет значение в глазах окружающих. Это тем более важно, если речь идет о целом великом герцогстве.

Потомок Габсбургов-Лотарингских живет в основном в Мексике, периодически появляясь в Тоскане на каких-то аристократических мероприятиях, на другие приглашают Медичи. Руки друг другу, во всяком случае, подают.

Медичи вернулись

Мы с вами помним, что еще при жизни последнего великого герцога Джан Гастоне в Вене собралась заинтересованная коалиция.

Еще бы! Без военных действий в руки само шло одно из самых больших и богатых герцогств итальянского полуострова.

Джан Гастоне даже не пригласили, и все было решено до его смерти в 1737 году.

Но в Вену явился другой человек – принц Джузеппе де Медичи ди Тоскана ди Оттаяно, заявив о неотъемлемых правах династии Медичи.

Дело в том, что папская булла от 27 августа 1569 года, изданная Пием V, не была отменена и признавала право управления Великим Герцогством Тосканским только за Козимо I с правом передачи титула ближайшему потомку семьи.

«При условии, что при отсутствии династической преемственности корона пройдет “в бесконечности”, in infinito к ближайшей родственной ветви».

Но империя Габсбургов получила Герцогство Тосканское без особых усилий и не собиралась его терять. Доказательств, конечно, не было, и все осталось на уровне слухов, но принц Джузеппе умер загадочным образом в Ливорно 18 февраля 1743 года, ровно в тот же день, когда умерла и Анна Мария Луиза де Медичи, последняя в прямой ветви.

Странное совпадение оставляет много вопросов, тем более что в Тоскане начались разговоры о законной передаче титула только ближайшему потомку семьи, а не Габсбургам, да еще и испанская корона подтвердила претензии линии Медичи…

С момента прихода к власти Габсбургов-Лотарингских официально для всех Медичи перестали существовать. И четыреста лет Анна Мария Луиза де Медичи называлась последней в роду.

Но сегодня все изменилось. Медичи вернулись.

И среди прочих флагов на многочисленных праздниках снова реет флаг с пятью красными шарами и одним синим, с тремя золотыми лилиями – символом французских королей, дарованным семье в 1465 году Людовиком XI.

Словно кадр из исторического сериала сегодня на открытии важных церемоний по флорентийским мостовым в окружении празднично разодетых гвардейцев спокойно идет в мантии невысокий и уже не очень молодой человек. А флорентийцы останавливают его на улице, обсуждают свои насущные вопросы, делятся воспоминаниями.

Он создал Гражданский Орден Медичи, он заговорил о новом гуманизме. Последнее время у Ордена появилась политическая программа на основе уважения к личности отдельного человека в период всеобщей глобализации.

«Человек как личность, а не безликое собрание индивидуумов должен стоять в центре политических и административных интересов государства», – заявляет Орден. Принц покровительствует современным художникам, участвует в многочисленных церемониях и международных конференциях.

В 2015 году он был избран почетным послом организации «Флорентийцы в мире».

Он резко отрицательно относится к известному сериалу, заявляя, что в сериале Медичи превратились в мафиозных боссов, коррупционеров и подстрекателей убийц и нельзя настолько извращать историю, полностью переписав ее в угоду популярности. Это не просто искажение фактов о семье Медичи, это пощечина эпохе Возрождения и флорентийскому гуманизму.

Дом Медичи заявил протест из-за грубого искажения истории, событий и личностей реально существующих исторических фигур в сериале «который, к сожалению, носит имя “Медичи”».

Вечное цветение Фьоренцы

Не только дворцы, произведения искусства и архитектуры напоминают нам об эпохе Возрождения.

Именно там, в XV и XVI веках корни сегодняшней итальянской и в первую очередь тосканской кухни. Многие блюда существуют до сих пор, их готовят тосканские хозяйки уже 600 лет, облегчив свой труд современными приспособлениями и сменив очаг на электрическую или газовую плиту. Все больше поваров, вдохновляясь основами, начинают готовить аутентичные блюда времен Ренессанса.

Часть рецептов Катерины Медичи модернизировали «принц на кухне», увлеченный гастрономией сицилийский аристократ Беренгарио Стагно д’Альконтрес, или хозяйка кулинарной школы в Тоскане Джузеппина Пиццолато, блюда времен Козимо I восстановлены и подаются в одноименном ресторане в Муджелло, на родине первого тосканского герцога. Я очень благодарна им за идеи и советы при написании этой книги, так же, как очаровательным хозяйкам волшебного замка Гроппарелло в Эмилье-Романье, Саре Треччи Джибелли и ее дочери Кьяре, фанатам старой гастрономии Тосканы, где их семейные корни. Они открыли в замке средневековую таверну и дают уроки старинной кулинарии.

И сегодня во Флоренции, если отойти от проторенных троп, есть места, где можно попробовать настоящую тосканскую кухню, где кормят вкусно, по доступным ценам и хранят семейные традиции, ведь большинству таких заведений более полувека. Сюда приходят студенты и ремесленники, простые флорентийцы за ароматами прошлого, которых, конечно, уже не найдешь, но встретишь классическую тосканскую кухню, взращенную на средневековых и ренессансных блюдах, уважение к истинно флорентийскому духу.

Среди них траттория «Mario» в традиционном районе Медичи Сан-Лоренцо, «Sabatino» у Порта Фредиано, «La cucina di Ghianda» на виа дель Аньоло, «La casalinga» в Санто-Спирито и многие другие.

Надеюсь, что они пережили все вирусы и локдауны и снова будут радовать флорентийцев и приезжих своей кухней.

* * *

«Мои предки не просто управляли банком, – говорит принц Оттавиано, – они много сделали для экономического развития Тосканы, они поддерживали художников и скульпторов, и то же самое хотел бы делать я сейчас.

Я хотел бы собрать всех потомков семьи во Флоренции, чтобы снова превратить ее в процветающий город. У нас нет реальной власти, но у нас есть булла папы Пия V, а главное – есть наше имя».

Он подписывает официальные документы от имени дома Медичи на вилле Ла Фердинанда, построенной в конце XVI века Бернардо Буонталенти для великого герцога Фердинандо I, называемой также «виллой ста каминов». На вилле проходят костюмированные вечера, дегустации, концерты.

И хотя старшие сыновья не проявляют интереса к династическим обязанностям, подрастает младший. Серьезный мальчик в очках еще ходит в начальную школу, но маленький Лоренцо де Медичи растет в двух шагах от дворца на виа Кавур, когда-то носящей имя виа Ларга, и ходит на мессы в фамильную церковь Сан-Лоренцо.

– Это твой дом, – говорит сыну принц Оттавиано, глядя на флорентийские крыши с балкона галереи Уффици.

А значит, есть надежда, и династия жива. Флоренция навеки принадлежит Медичи, а Медичи – Флоренции.

* * *

Весной сад Бардини утопает в цветах и ароматах. Люди со всего мира приходят сюда, чтобы посмотреть на чудо цветущей глицинии, сиреневый и фиолетовый иней накрывает аллею, изумляет совершенной красотой.

Чуть дальше, на террасах сада, в обрамлении белоснежных, малиновых, алых и розовых цветов возникает один из самых прекрасных в мире пейзажей: линия холмов, грозовые майские тучи, множество теплых бежевых стен и терракотовых крыш за лентой реки Арно и ее мостами.

А над крышами, над рекой, над городом плывет купол флорентийского Дуомо, собора Цветущей Девы Марии, словно рамой прекрасной картины обрамленный цветами сада на холме.

Флоренция – Фьоренца, или Цветущая, кажется молодой и бессмертной в весеннем цветении.

Где-то там, на небесах, любуясь морем красок над древним городом, улыбается некрасивый, но невероятно обаятельный человек, который когда-то придумал девиз «Время возвращается».

Он присматривает за своим городом с Небес, как делал это всю жизнь на земле.

А значит, Фьоренца всегда будет цвести.