Текст книги "Толстой"

В письме А. А. Толстой он пишет: «Не то, что половина жизни оторвана, но вся энергия жизни с ним похоронена. Незачем жить, коли он умер, и умер мучительно; так что же тебе будет? Еще хуже… Вот уж месяц, я стараюсь работать, опять писать, что я было бросил, но самому смешно». Он делится самым сокровенным, душевным состоянием брата перед смертью: «За несколько минут перед смертью он задремал и вдруг очнулся и с ужасом прошептал: «Да что ж это такое?» Это он ее увидал – это поглощение себя в ничто».

«А уж ежели он ничего не нашел, за что ухватиться, что же я найду? Еще меньше», – и уже о своих терзаниях и сомнениях: «Тысячу раз я говорю себе: “Оставим мертвым хоронить мертвых”, надо же куда-нибудь девать силы, которые еще есть, но нельзя уговорить камень, чтобы он падал наверх, а не вниз, куда его тянет. Нельзя смеяться шутке, которая наскучила, нельзя есть, когда не хочется. К чему все, когда завтра начнутся муки смерти со всею мерзостью подлости, лжи, самообманыванья, и кончатся ничтожеством, нулем для себя». Его размышления переходят в озлобление против того, кого люди называют Богом. Чаша смертей заполнена и перевалила за критическую массу, больше нельзя спрятаться и уклониться от этих вопросов.

Толстой продолжит свое путешествие и в 1861 году. Он начнет писать произведение «Декабристы», но не продвинется дальше третьей главы, чуть не сделает предложение Екатерине Александровне, племяннице Дондуковых-Корсаковых, но передумает. А потом вернется в Россию.

18 лет семейного «счастья»

У нравственного человека семейные отношения сложны, у безнравственного – все гладко.

Л. Н. Толстой

1862 год. Мысли о семейной жизни все чаще и чаще посещают Толстого, он убежден, что «без семьи он не в силах получить от жизни всего, чтобы почувствовать, постигнуть ее полноту, и сам не в силах дать жизни, людям всего, что способен дать». Но пока это только мысль, а в реальности рядом с ним случайные обитательницы борделей. Правда, была у Толстого и сильная любовная привязанность к замужней яснополянской крестьянке Аксинье Базыкиной. «Чудный Троицын день. Вянущая черемуха в корявых рабочих руках… Видел мельком Аксинью. Очень хороша. Все эти дни ждал тщетно… Красный загар шеи… Я влюблен, как никогда в жизни. Нет другой мысли. Мучаюсь. Завтра все силы». «Ее не видал. Но вчера… мне даже страшно становится, как она мне близка». Что интересно, в период встреч с Аксиньей в дневнике Льва Николаевича нет записей о других женщинах. Как отмечает известный исследователь жизни Толстого В. А. Жданов: «Прекратилось мучительное раздвоение инстинкта на две силы: силу любви и силу чувственности. Наконец и в непосредственном проявлении, а не только в сознании, сладострастие потеряло свое преобладающее значение». Возможно, именно на фоне отношений с крестьянкой Лев Толстой советует друзьям и своим помощникам выбирать жену из «здоровой крестьянской среды». Толстой говорит: «Взгляните на наших городских барышень, этих жалких, хилых, анемичных созданий, – стянутые с утра до ночи в узкие корсеты, как бабочки, порхающие в своих уродливых, дорогостоящих костюмах, на балах, вечерах, собраниях, обратившие ради собственных удовольствий ночь в день, а временем сна, отдыха избравшие день. Это ли жизнь?.. сравните с нашими краснощекими, жизнерадостными Еленами, Матренами… выбрав любую из них себе в жены, вы можете смело рассчитывать на безболезненные роды, на здоровое потомство и будете уверены, что навсегда вы гарантировали себя от медицинского шарлатанства, от этих докторов, лекарств, рецептов, аптек…» Однако сам он не последует этим советам и в жены себе выберет барышню. Но память об Аксинье (пусть и сопровождаемая раскаянием) останется навсегда. «Посмотрел на босые ноги, вспомнил Аксинью», – запись за год до смерти Толстого.

Как же все начиналось? В дневнике Толстого от 26 мая 1856 года: «Обедали у Любочки Берс. Дети нам прислуживали, что за милые, веселые девочки». Старшей дочери Берс Лизе – 13, Соне – 12 и Тане – 10.

Толстой эту семью знает давно, их мать – подруга его детских лет (она всего на два года старше Толстого), дед девочек был соседом отца Льва Николаевича. В начале 1860-х, приезжая в Москву, Лев Николаевич часто наносит визиты семейству Берс. На него начинают смотреть как на жениха старшей дочери. С Лизой он ведет серьезные разговоры о своей педагогической деятельности, она пишет статьи в его журнал «Ясная Поляна», но также он мило общается с младшей Таней, катая 15-летнюю девочку на спине, а с Соней они играют на фортепиано в четыре руки. Толстой в это время пишет: «Как будто опять возрождаюсь к жизни и к сознанию ее». Летом 1862 года он уезжает в башкирские степи с двумя учениками яснополянской школы и на обратном пути снова посещает Берсов. В сентябре он пишет: «Лиза Берс искушает меня; но это не будет – один расчет недостаточен, а чувства нет». Он уже влюблен в Соню: «Я боюсь себя, что, ежели и это – желание любви, а не любовь. Я стараюсь глядеть только на ее слабые стороны, и все-таки оно. Ребенок! Похоже». А Софья Берс пишет повесть, в которой фигурирует князь Дублицкий, человек средних лет, умный, но некрасивый и скованный. Толстой просит прочитать эту повесть и узнает в Дублицком себя. «Все я читал без замирания, без признака ревности или зависти, но “необычайно непривлекательной наружности” и “переменчивость суждений” задело славно». Скорее всего, маленькое домашнее произведение Сони спровоцировало графа на скорейшие действия.

В конце лета Берсы собирались в тульское имение к Исленьеву, Толстой настоял, что по дороге они заночуют у него в Ясной Поляне. Именно там он сам разложит кресло, предназначенное Софье для сна, и они долго будут разговаривать на балконе, где он ей скажет: «Какая вы вся ясная, простая», а потом будет любоваться ею, когда она закружится в танце. Их объяснение произойдет в Ивицах, имении Исленьева, и будет репетицией признания в любви Китти и Левина в «Анне Карениной». Лев Николаевич писал первые буквы слов, чтобы Софья отгадала, что он хочет ей сказать. Но Софья отгадала только благодаря подсказкам самого Толстого, тогда как Китти в романе расшифрует все и сразу. Несмотря на непонятые буквы, Толстой продолжает посещать дом Берсов. Лев Николаевич измучен сомнениями, у Берсов царит напряжение: Андрей Евстафьевич несколько в претензии, что Толстой выбрал Соню, Лиза не хочет этому верить, а Таня и мама пытаются сгладить все острые углы. Толстой словно шестнадцатилетний юноша мечется от «никогда так радостно, ясно и спокойно не представлялось мне будущее с женой» до «я слишком стар, чтобы возиться. Уйди или разруби».

Но все-таки Лев Толстой решается. Во время совместной игры с Соней на фортепьяно у него в кармане лежит письмо, в котором он делает ей предложение и просит быть честной с ним: если у нее есть какие-то сомнения, пусть лучше скажет «нет». Софья не успела прочитать все послание, она увидела самое главное, Лиза пыталась потребовать от нее, чтобы она отказала, но Соня сказала Толстому: «Разумеется, да!» Дальше все происходило очень быстро. Толстой настоял на скорейшей свадьбе, сроку дал всего неделю. Гости, приезжая поздравлять с помолвкой в дом Берсов, обращались к Лизе, думая, что это она выходит замуж. Счастливая Соня еще не знала, до какой степени непростой человек ей достался в мужья. Перед свадьбой он ей вручил свои дневники, в которых описывались его связи, его чувства и ощущения в них. Она рыдала над «ужасными тетрадями». Она была совсем юна, неопытна и немудрено, что подобные признания произвели на нее гнетущее впечатление, оставили глубокий след в ее душе и сделали последующую интимную близость с любимым человеком неприятной.

Свадьба была назначена на 23 сентября 1862 года. Но и в этот день противоречивая натура графа проявила себя. Терзаемый сомнениями, он с утра приехал к Соне и начал мучительный разговор: если она не уверена, то лучше все закончить. Мать, Любовь Александровна, вмешалась, пристыдила его и отправила назад. Но этот день вместо радости принес Софье Берс расстройство и слезы. Вечером состоялось венчание в кремлевской церкви Рождества Богородицы. Соня стала графиней Толстой, ей было 18 лет, Льву Толстому – 34. Фактически сразу новоявленные муж и жена отправились в Ясную Поляну. Соня плакала и в карете из-за разлуки с родными, из-за страха перед будущим. Они остановились в Бирюлеве переночевать, и «на станции началось то мучение, через которое проходит всякая молодая жена. Не говоря про ужасные физические боли, один стыд чего стоил!» – так напишет Софья Андреевна в неопубликованной главе «Моей жизни». Но даже несмотря на первые потрясения девушки, входящей во взрослую жизни, они были счастливы и любили друг друга. «Неимоверное счастье… Не может быть, чтобы это все кончилось только жизнью». Впереди у них долгих 48 лет непростой семейной жизни.

Молодая жена приехала в имение мужа и начала с обустройства быта – наводила порядок и уют, разбиралась с хозяйственными вопросами, занималась садоводством. Благодаря ее любви к красоте и природе заросшие дворики и тропинки Ясной Поляны преобразились. Она разместила рядом с домом цветники. В то время и Льву Николаевичу занятия с садом приносили удовольствие, и в Ясной Поляне появились яблоневые сады и оранжереи с экзотическими фруктами. К сожалению, в 1867 году случился пожар, и многие растения погибли, после него Толстой больше не возвращался к садоводству, а вот Софья Андреевна высадила почти семь тысяч елей и больше пяти тысяч дубов, а позже на территории усадьбы появились сосны, туи и пихты.

А пока семья Толстых учится совместно существовать, то у него, то у нее в дневниках появляются неприятные записи. «Где я, тот я, которого я сам любил и знал… Я маленький и ничтожный. И я такой с тех пор, как женился на женщине, которую люблю. Все писанное в этой книжке почти вранье – фальшь. Мысль, что она и тут читает из-за плеча, мешает и портит мою правду». Ее же крик души гласил: «Я для него живу, им живу, хочу того же, а то мне тесно и душно здесь, и я сегодня убежала, потому что мне все и всё стало гадко».

Толстому казалось, что он отдал себя всего своей жене: «Отдать все – не холостую, кутежную жизнь у Дюссо и метресок, как другие женившиеся, а всю поэзию любви, мысли и деятельности народной променять на поэзию семейного очага, эгоизма ко всему, кроме к своей семье, и на место всего получить заботы кабака, детской присыпки, варенья, с ворчаньем и без всего, что освещает семейную жизнь, без любви и семейного тихого и гордого счастья». Но каждый человек по-разному понимает фразу «отдать себя», ему думалось, что это так, ей же этого было мало. Он отдавался весь лишь в творчестве, а в реальной жизни он не мог принадлежать только ей, слишком объемен он был. Его гений выходил далеко за пределы семьи, а значит, речи о собственности на него быть не могло, но она всю жизнь боролась за эту собственность. Он не принадлежал ей в прошлом, не принадлежал в настоящем и не будет принадлежать в будущем.

Но потихоньку они притираются, насколько это возможно, каждый занимается тем, что у него лучше всего получается, Толстой пишет, живет в своем мире размышлений, а Софья растворяется в доме, служении гению и в детях.

И вот, к слову, о детях. Софья Андреевна быстро забеременела (у нее вообще была потрясающая способность к деторождению). Молодые родители ждут появления малыша. Лев Николаевич присутствует при родах и в последующем об этом опыте он расскажет в «Анне Карениной» – он всегда волнующими событиями делится в своих книгах. Толстой радуется рождению сына, но не знает, что с ним делать. «Лев Николаевич никогда не брал на руки Сережу. Он радовался, что у него сын, любил его по-своему, но относился к нему с каким-то робким недоумением», – скажет потом Софья Толстая. И Лев Николаевич подтвердит: «Сын очень мало близок мне». Дети в раннем возрасте были неинтересны ему. В эпилоге «Войны и мира» графиня Марья переживает, что муж ее, Николай Ростов, равнодушен к грудным детям. На что будут его слова: «Не понимаю, не могу. Кусок мяса…»

Толстой, что типично для темпераментных, чувственных натур, более муж, чем отец. Это наглядно демонстрирует отрывок из письма, где он в ответ на упреки жены о нелюбви к детям отвечает, что самочувствие ребенка его тоже волнует, но «я не люблю их в сравнении с тем, как тебя люблю».

У Толстого чувства к детям появляются, когда они становятся постарше, с ними можно уже общаться, они его понимают и их можно обучать. Например, через год после первенца родится дочь, и Толстой будет заниматься с сыном, а на дочь не обращать внимания. Хотя в целом Лев Николаевич был близок больше с дочерьми, нежели с сыновьями. Возможно, дочери были восприимчивее к учению Толстого, тогда как сыновья шли своей дорогой.

Кратко познакомимся со всеми детьми Льва Николаевича Толстого, чтобы понимать масштабность семьи и причины конфликтов, последующих в будущем.

В семье Толстых родились 13 детей:

Сергей Львович (10.07.1863–23.12.1947),

Татьяна Львовна (04.10.1864–21.09.1950),

Илья Львович (22.05.1866–11.12.1933),

Лев Львович (20.05.1869–18.10.1945),

Мария Львовна (12.02.1871–21.11.1906),

Петр Львович (1872–1873),

Николай Львович (1874–1875),

Варвара Львовна (1875–1875),

Андрей Львович (06.12.1877–24.02.1916),

Михаил Львович (20.12.1879–19.10.1944),

Алексей Львович (1881–1886),

Александра Львовна (18.06.1884–26.09.1979),

Иван Львович (1888–1895).

Из 13 детей пятеро умерли в младенчестве, и, по некоторым данным, у Софьи Андреевны было еще трое мертворожденных и несколько выкидышей.

Сергей Львович был похож на Николеньку. «Все говорят, что он похож на моего старшего брата. Я боюсь верить. Это слишком бы было хорошо… Сережа – умен, математический ум и чуток к искусству, учится прекрасно, ловок прыгать, гимнастика; но странен и рассеян… Самобытного в нем мало…»

В будущем профессор Московской консерватории, талантливый композитор, музыкальный этнограф. Писал музыку и стихи. Единственный из всех детей Толстого, кто пережил революцию на родине. Один из учредителей музея Л. Н. Толстого в Москве, комментировал Полное собрание сочинений отца. Во время рокового ухода отца из имения встал на его сторону. Скончался в возрасте 84 лет.

Татьяна Львовна была очень близка с отцом и умела создавать вокруг себя радостную атмосферу. «Таня – 8 лет. Все говорят, что она похожа на Соню, и я верю этому, хотя это также хорошо, но верю потому, что это очевидно… Лучшее удовольствие ее возиться с маленькими… Ее мечта теперь сознательная – иметь детей. Она не любит работать умом, но механизм головы хороший». Детство Татьяны Львовны проходило в то счастливое время, когда Толстой работал над «Войной и миром», Софья Андреевна была ему женой, помощницей и подругой, и ссоры в семье случались редко. Татьяна училась в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Написала около 30 портретов отца. С 14 лет вела свой дневник, который потом издавался, а кроме него, писала еще очерки и воспоминания. Была смотрительницей Дома-музея Толстого. В 1925 году эмигрировала с дочерью. Скончалась в 85 лет в 1950 году, в Риме.

Илья Львович был непростым ребенком, доставлял много хлопот, нарушал запреты и не проявлял склонности к обучению. Тем не менее Лев Николаевич считал его наиболее одаренным литературно. «Никогда не болел… Учится дурно. Всегда думает о том, о чем ему не велят думать. Аккуратен, бережлив… Горяч и деспотичен, сейчас драться; но и нежен, и чувствителен очень… Самобытен во всем… Все непозволенное имеет для него прелесть…» Илья не окончил гимназию, работал то там, то сям. Во время Первой мировой войны служил в Красном кресте. В 1916 году уехал в США, зарабатывал на жизнь чтением лекций о своем отце. Издал мемуары «Мои воспоминания» и перевел их на английский язык, кроме того, он автор многочисленных статей и рассказов. Умер 11 декабря 1933 года в возрасте 67 лет.

Лев Львович был более всех близок к матери и все время ее защищал. «Хорошенький, ловкий, памятливый, грациозный… Все, что другие делают, то и он, и все очень ловко и хорошо. Еще хорошенько не понимаю», – характеристика, данная отцом. Натура противоречивая, эмоциональная. Не был склонен к наукам, но имел писательский дар, музыкальный и художественный талант. Он автор произведений для детей и воспоминаний об отце. В юности увлекался идеями отца, но потом занял абсолютно противоположную позицию. В 1918 году эмигрировал. Жил в Италии, во Франции и окончательно поселился в Швеции. Занимался творчеством, переводил сочинения Толстого на разные языки. Умер 18 октября 1945 года в возрасте 76 лет.

Мария Львовна ребенком была крайне болезненным. К ней Лев Николаевич проявлял нетипичную для него любовь – мог обнять, приголубить. «Слабый болезненный ребенок. Очень умна и некрасива. Это будет одна из загадок. Будет страдать, будет искать, ничего не найдет; но будет вечно искать самое недоступное», – писал о ней отец, когда ей исполнилось всего два годика. Мария рано приняла учение отца, стала вегетарианкой, отказалась от света. Она переписывала его тексты, вела корреспонденцию, помогала крестьянам. Повзрослев, она захотела семейного счастья, о чем очень сокрушался Толстой. Только в 26 лет Лев Николаевич согласился выдать ее замуж. К сожалению, у нее рождались мертвые дети. В ноябре 1906 года она скончалась от воспаления легких в возрасте 35 лет.

Андрей Львович – ему досталось мало внимания отца, но его обожала мать, а он любил ее. Лев Николаевич же ценил в Андрее доброту, «самое дорогое и важное качество, которое дороже всех на свете…» Однако Андрей не придерживался взглядов отца на народное благо. Толстой не одобрял образ жизни сына. «Я не хочу его любить, но люблю потому, что он подлинный и не хочет казаться другим». Андрей Львович участвовал в Русско-японской войне, был награжден георгиевским крестом. Потом поступил на службу при тульском губернаторе, увел у него жену, которая оставила дом, мужа и шестерых детей. В феврале 1916 года в Петербурге ему приснился странный сон – он присутствовал на собственных похоронах, и через несколько дней Андрей Толстой умер от заражения крови в возрасте 38 лет.

Михаил Львович с детства имел музыкальную одаренность, но выбрал путь военного. Принимал участие в Первой мировой войне. В 1920 году эмигрировал, последние годы жил в Марокко, там же написал свое единственное произведение «Митя Тиверин», которое было воспоминаниями о жизни в Ясной Поляне. Скончался в возрасте 64 лет 19 октября 1944 года.

Александра Толстая родилась в момент первого серьезного кризиса в семье. Именно ее появление вернуло графа Толстого домой. Она была не очень нужна отцу и матери, так как Лев Николаевич находился в состоянии духовного переворота, а Софью Андреевну измучили частые беременности. Была трудным ребенком. Но в 16 лет Александра уже стала личным секретарем Толстого. Многие отмечали ее одаренность и серьезность. Принимала участие в Первой мировой войне. После революции не приняла новую власть, и в 1920 году ее арестовали и осудили на три года. Освободили Александру Львовну досрочно. Она вернулась в Ясную Поляну и в 1924 году стала хранителем музея. А в 1929 покинула Советский Союз и уехала сначала в Японию, потом в США. Читала лекции об отце и помогала многим русским эмигрантам. Скончалась 26 сентября 1979 года в возрасте 95 лет. В Советском Союзе имя Александры Толстой нигде не упоминалось.

Вы могли заметить, что каждому ребенку Лев Николаевич давал характеристику, а после Марии Львовны перестал. Причин тому несколько. Во-первых, семейный разлад, во-вторых, граф Толстой все больше углублялся в себя, находился в состоянии духовного кризиса и прохладно относился к младшим детям, а в-третьих, как человек, которому интересен опыт чувств, он уже пресытился отцовским опытом и не испытывал тех сильных эмоций, что прежде. В-четвертых, после рождения Марии начались сложности со здоровьем у графини и назрел серьезный конфликт между супругами.

Как известно, графиня Толстая выносила и родила 13 детей. Всего через год после первенца появился второй ребенок, еще через два третий, затем четвертый. Все это время Софья сама ухаживала за детьми, управлялась с хозяйством, переписывала произведения мужа. Лев Николаевич, безусловно, ценил помощь жены, но не замечал ее хронической усталости. Пятый ребенок появился на свет очень слабеньким (Мария Львовна), а у Софьи Андреевны началась родильная горячка (послеродовой сепсис), от нее до середины XIX века умирала половина рожениц. Софья Толстая тяжело болела и медленно выздоравливала. Врачи предупредили, что рожать ей больше нельзя. Но Толстой отреагировал на это крайне агрессивно: «Кто ты? Мать? Ты не хочешь больше рожать детей! Кормилица? Ты бережешь себя и сманиваешь мать у чужого ребенка! Подруга моих ночей? Даже из этого ты делаешь игрушку, чтобы взять надо мной власть!».

Сам он рассказывает: «У меня на душе лежало большое сомнение: поводом которого было расстройство семейных отношений. Жена после тяжелой болезни, под влиянием советов докторов, отказалась иметь детей. Это обстоятельство так тяжело на меня подействовало, так перевернуло все мое понятие о семейной жизни, что я долго не мог решить, в каком виде она должна была продолжаться… Я ставил себе даже вопрос о разводе…», – признался Толстой. Но: «Семейные наши отношения потом сами собой наладились». Хотя Лев Толстой здесь несколько лукавит, не сами собой, просто Софья Андреевна после Маши будет рожать детей, как и прежде. Графиня подчинилась, но прогнозы врачей оправдались. Через год появляется сын Петя, не дожив до полутора лет, он умирает от крупа. Следующий сын Николай умер от воспаления мозга в девять месяцев. У Софьи Толстой началась депрессия, она перестала есть, спать и почти не разговаривала. В 1875 году Софья забеременела снова (в восьмой раз), но стрессы, истощение организма и нервной системы, гормональные сбои вызвали очередную проблему. На шестом месяце у Толстой начались боли в животе, рвота и жар, и на следующий день начались преждевременные роды. Шестимесячная Варвара проживет всего три часа. А Софья Андреевна будет в бреду 16 дней. Испуганный Лев Николаевич не отходил от супруги, потом она скажет, что выжила благодаря его заботе. После она родит еще пятерых.

Лев Николаевич был приверженцем грудного вскармливания ребенка самой матерью, однако «грудь у Софьи Андреевны плохо устроена для кормления. У нее сразу начинаются боли, возникает грудница (с каждым ребенком), но Толстой был против кормилицы. «Иду на жертву к сыну», – через месяц после первых родов пишет в дневнике Софья Андреевна. Это отвечает желанию Льва Николаевича. Он шутит, что жена «погружена в сиски, соски и соски», но не готов был принять, что детей кормит не мать, а чужая женщина. Конечно, как любая мать, Софья чувствует потребность в кормлении собственного ребенка и тяжело переживает отъем от груди. «Это очень тяжело, этот первый полный разрыв с своим ребенком». Но иногда она так уставала, испытывала сильные физические мучения, что готова была сдаться, а граф старался, по крайней мере, пока они оставались младенцами, держаться от детей подальше. Она жаловалась: «Как собака, я привыкла к его ласкам – он охладел… Мне скучно, я одна, совсем одна… Я – удовлетворение, я – нянька, я – привычная мебель, я женщина».

Конечно, постоянные беременности утомляли Софью Андреевну. «Кажется, беременна и не радуюсь». Позже она с упреком напишет: «В биографии будут писать, что он за дворника воду возил, и никто никогда не узнает, что он за жену, чтоб хоть когда-нибудь ей дать отдых, ребенку своему воды не дал напиться и 5-ти минут в 32 года не посидел с больным, чтоб дать мне вздохнуть, выспаться, погулять или просто опомниться от трудов». Ее можно понять, эмоциональный фон беременной женщины крайне нестабилен, да и постоянная ревность и боязнь отдаления от нее Льва Николаевича играют огромную роль. И вместе с тем она любит своего мужа, не представляя своей жизни без него: «Бывают дни, и часто, когда я люблю его до болезненности». Или: «Он думает, что мне нужны развлечения, а мне ничего не нужно, кроме его».

И Лев Николаевич испытывает то невообразимое счастье, то мрачную тоску. «Дома мне с ней тяжело. Верно, незаметно много накипело на душе; я чувствую, что ей тяжело, но мне еще тяжелее, и я ничего не могу сказать ей – да и нечего. Я просто холоден и с жаром хватаюсь за всякое дело». А вот другое настроение: «С женою самые лучшие отношения. Приливы и отливы не удивляют и не пугают меня». Еще вариант: «Изредка и нынче все страх, что она молода и многого не понимает и не любит во мне, и что много в себе она задушает для меня и все эти жертвы инстинктивно заносит мне на счет».

Семейную жизнь четы Толстых нельзя назвать спокойной. Но несмотря на сложности и бурлящие страсти, первые 18 лет они были счастливы.

«Раз Лев Николаевич мне высказал мудрую мысль по поводу наших ссор, которую я помнила всю нашу жизнь и другим часто сообщала. Он сравнивал двух супругов с двумя половинками листа белой бумаги. Начни сверху их надрывать или надрезать, еще, еще… и две половинки разъединятся совсем. Так и при ссорах, каждая ссора делает этот надрез в чистых и цельных, хороших отношениях супругов. Надо беречь эти отношения и не давать разрываться».

Некоторое представление о семье Толстых на начальном этапе их совместной жизни мы получили, но ведь и творчество Льва Николаевича неразрывно связано с чувствами.

Удивительная работоспособность и плодовитость Толстого на литературном поприще подчас удивляет. В 1863 году опубликована повесть «Казаки», она вызвала большой отклик у критиков. Так, критик Анненков пишет: «На какую бы точку зрения ни становилась критика по отношению к этому произведению Толстого, она должна будет признать его капитальнейшим произведением русской литературы наравне с наиболее знаменитыми романами последнего десятилетия… Десятки статей этнографического содержания вряд ли могли бы дать более подробное, отчетливое и яркое изображение одного оригинального уголка нашей земли… Поэзия составляет основной грунт всей его картины».

Писательница Евгения Тур (псевдоним графини Е. В. Салиас де Турнемир): «В этой повести бездна поэзии, художественности, образности. Повесть не читаешь, не воображаешь, что в ней написано, а просто видишь; это целая картина, нарисованная рукою мастера, колорит которого поразительно ярок и вместе с тем верен природе; в нем с ослепительною яркостью соединена правда красок… Это – сама жизнь с ее неуловимой прелестию». И в этой же статье: это «поэма, где воспеты не с дюжинным, а с действительным талантом отвага, удаль, жажда крови и добычи, охота за людьми, бессердечность и беспощадность дикаря-зверя. Рядом с этим дикарем-зверем унижен, умален, изломан, изнасилован представитель цивилизованного общества». Главный герой повести Оленин «мало чем по своей жизни и наклонностям разнится от животного»; казаки, изображенные Толстым, – «воры и пьяницы». Толстой рьяно и храбро принялся поэтизировать «пьянство, разбой, воровство, жажду крови».

Фет сочинил эпиграмму к произведению:

 
Затею этого рассказа
Определить мы можем так:
То грязный русский наш кабак
Придвинут к высотам Кавказа.
 

«Современник» напечатал о «Казаках» статью секретаря редакции А. Ф. Головачева, в ней были такие строки: «все-таки беллетрист хороший, – его можно читать без скуки. Он хороший рассказчик и ловкий, хотя и поверхностный наблюдатель, но он плохой мыслитель. Ему не следует браться за глубокие рассуждения, а тем более за решение вопросов о судьбах человечества».

Восторженно отнеслись к «Казакам» Фет и Тургенев, а их мнением Толстой очень дорожил. Фет 4 апреля 1863 года писал Толстому: «Сколько раз я Вас обнимал заочно при чтении “Казаков” и сколько раз смеялся над Вашим к ним неблаговолением! Может быть, Вы и напишете что-либо другое – прелестное, – ни слова – так много в Вас еще жизненного Еруслана, но “Казаки” в своем роде chef d’oeuvre. Это я говорю положительно. Я их читал с намерением найти в них все гадким от А до Z и, кроме наслаждения полнотою жизни – художественной, ничего не обрел… Я нарочно по вечерам читаю теперь “Рыбаков” Григоровича. Все эти книги убиты Вами. Все повести из простонародного быта нельзя читать без смеха после “Казаков”… Неизъяснимая прелесть таланта».

В следующем письме Фета от 11 апреля: «“Казаки” – Аполлон Бельведерский. Там отвечать не за что. Все человечно, понятно, ясно, ярко-сильно».

Тургенев писал И. П. Борисову 5 июня 1864 года: «На днях перечел я роман Л. Н. Толстого “Казаки” и опять пришел в восторг. Это вещь поистине удивительная и силы чрезмерной».

Что бы и кто бы ни говорил о сложности семейной жизни Льва Николаевича, мы не можем отрицать, что два самых известных художественных произведения он написал в те первые 18 лет счастливой семейной жизни.

Думаю, вы поняли, о каких творениях идет речь. «Война и мир» и «Анна Каренина». Про эти романы написано множество книг, их можно исследовать бесконечно.

В 1864 году после длительного перерыва Толстой берется за дневник и делает одну-единственную запись: «Скоро год, как я не писал в эту книгу. И год хороший. Отношения наши с Соней утвердились, упрочились. Мы любим, то есть дороже друг для друга всех других людей на свете, и мы ясно смотрим друг на друга. Нет тайн, и ни за что не совестно. Я начал с тех пор роман, написал листов десять печатных, но теперь нахожусь в периоде поправления и переделывания…»

Толстой работал над романом с 1863 по 1869 годы. В 1865 году в печать выходят первые два тома романа Толстого «1805» (первоначальное название). В 1869 году роман был опубликован отдельным изданием в шести томах. Главная тема – Отечественная война 1812 года и судьбы русского народа в ней. В романе, страшно сказать, более 550 персонажей, некоторые вымышленные, другие исторические. Главных своих героев Толстой изображает со всеми их достоинствами и недостатками, в поисках истины и в стремлении к самосовершенствованию. Для большей достоверности Толстой в 1867 году ездил на поле, где проходило Бородинское сражение, чтобы уточнить детали и почувствовать атмосферу этого места. Книга имела потрясающий успех, ее эпический масштаб поражает. Сотни характеров прописаны с удивительной отчетливостью, все слои населения от самых высших до нижайших, все возрасты, разнообразие темпераментов.

Позже Лев Николаевич, в силу произошедших с ним душевных перемен, будет относиться к своим романам скептически. «Как я счастлив…, что писать дребедени многословной вроде «Войны» я больше никогда не стану». О них же: «Люди любят меня за те пустяки – «Война и мир» и т. п., которые им кажутся очень важными». Скорее всего, Толстой несколько кокетничал или же старался не придавать им большой важности. Потому что, например, в 1906 году на вопрос Токутоми Рока, писателя и мыслителя из Японии, какое произведение больше всего любит Толстой, автор ответил: «Война и мир». Кроме того, основные персонажи несут в себе черты близких Толстому людей, он излагает в книге свои мысли, привлекает личный опыт и уже в первых главах вводит в книгу тему смерти, так интересующую его.