Текст книги "Авернское озеро"

Глава 14

Они лежали, прижавшись, на мягкой полке спального вагона. Захлебываясь в суетливом речитативе, поезд мчался в дивный край, называвшийся Горной Шорией. Там жил дядя Дениса – брат его покойной матери. Это Соня узнала уже в купе, а до этой минуты даже не спрашивала, куда он ведет ее. Когда Денис взял ее за руку и утащил из-под носа у отчима, ей на миг померещилось: это отец явился за ней, чтобы спасти. Она даже не задумывалась, от чего ее, собственно, надо спасать?

Когда садились в поезд, ее на долю секунды охватило сомнение – не пускает ли она под откос свою жизнь? Но Соня тут же вспомнила, как час назад слонялась по квартире, изнемогая под гнетом ненужности всего, что составляет эту самую жизнь, и с ужасом отшатнулась от прошлого.

«Откуда же ты взялся?» – с тоской думала она, разглядывая точеный профиль, за любой изгиб которого была готова умереть. Еще несколько дней назад Соня не могла его даже вообразить и была счастлива, а теперь, кажется, знала каждую невыбритую щетинку, и тонкий шрамчик у виска, и легкую красноту на шее, – и страдала, как никогда.

Еще не успев обдумать все, что произошло, Соня чувствовала – теперь ей не хватит века, чтобы поверить: это не мираж. Налившийся плотью самый тайный ее вымысел, разве он может просуществовать долго? Покачиваясь с ним в такт на узкой для двоих полке, она бессознательно цеплялась за Дениса руками. Его тело было теплым и полным жизни, отрицающим всякую иллюзорность.

«Я никогда не смогу на него насмотреться…» Она сама не заметила, как снова заплакала. Он ни о чем не спросил, только подобрал губами слезинку и бережно прижал Соню.

– Ты такая красивая. – Его низкий голос сорвался. – Я никогда не смогу на тебя насмотреться…

У нее вырвался всхлип, напугавший ее саму. За эти дни она, кажется, выплакала больше, чем за всю жизнь.

В дверь настойчиво постучали. Соня испуганно встрепенулась, но он быстро накинул простыню и сказал:

– Ты лежи, я сам разберусь.

Натянув джинсы, Денис выскользнул за дверь. Соня только и успела заметить, какой он растрепанный, смешной и как похож на мальчишку. Стоило двери за ним с грохотом закрыться, ее охватила паника. Ей померещилось, что в коридоре – настоящая засада, даже если там один Андрей. А может, и все Зимины. Огромный клан деловых людей, считающих Дениса сумасшедшим. В их глазах – пустых, холодных глазах – Соня стала его сообщницей. Как та следователь, что устроила побег заключенному. Раньше Соня, как и все, негодовала по поводу ее безрассудства, а сейчас вспоминала как о подруге по несчастью. «Подруга – это тот же друг, только женского рода…» Теперь Соня твердо знала, что полезла бы вслед за ним не только из этой дурацкой кабинки на «чертовом колесе», а вообще куда угодно, потому что у нее прорезались глаза. Но в тот день она еще была слепа… Ей было жаль этого потерянного во тьме дня.

Денис вернулся рассерженный, но, уткнувшись горячим лбом ей в живот, быстро успокоился. Она прижала его голову, готовая вдавить ее в себя, вобрать тоскующим нутром, чтобы Денис уже никуда не ушел. Никогда.

– Кто там был? – спросила она, уже потеряв к этому интерес.

– Проводник. Он хотел подсадить к нам какого-то старика. Пришлось заплатить ему.

– Какое свинство, – радостно сказала Соня, потому что ей было на все наплевать. – Но ты молодец! Ты – настоящий мужчина. Тебе совершенно не нужен телохранитель.

Денис тут же оторвался от нее и, нахмурившись, вздохнул.

– Я его обманул. Сказал, что у меня голова болит и я пораньше лягу спать, а сам выбрался с черного хода и сбежал. Как бы ему не влетело…

– Не думай о нем. И не вини себя.

– Пожалуйста, не говори со мной как врач.

– Да я и забыла, что я врач! Я думаю только о тебе.

Он недоверчиво покачал головой.

– Это я думаю о тебе, потому что ты – единственное, что у меня есть. А у тебя еще много чего.

– Нет! – Она вскрикнула, будто Денис обвинял ее. – Я не хочу ни о чем больше думать.

– А, не хочешь? Это другое дело.

Денис потер глаза и виновато улыбнулся:

– Знаешь, я был уверен, что не усну всю ночь. Но у меня просто глаза слипаются. Может, мы немножко поспим?

Когда он уснул, быстро и спокойно, как здоровый младенец, Соня приподнялась на локте и восторженно оглядела его тело. «Чем ты так пленил меня, мой возлюбленный?!» Она не знала, слышала ли где-то эти слова, родились ли они только что или же передались ей по какой-то хитроумной генетической цепочке. Да и могло ли это иметь значение? Все слова любви безнадежно стары, но в каждом сердце они рождаются впервые. До этого дня Соня и не подозревала, какой восторг вызывает рождение слов. Она даже позавидовала писателям, которые умеют растягивать это счастье на целую жизнь. Ей представилось, как эта минута тянется и тянется. Денис спит, а она тихонько целует воздух возле его губ, слегка приоткрытых, словно от удивления диковинным сном. И так проходит вся жизнь… Она была согласна.

Но каждый организм склонен своевольничать. Соня уснула, не заметив этого, а очнулась, лишь когда Денис зашевелился. Его плечо оказалось слишком горячим со сна, и Соня сползла на подушку. Открыв глаза, пока обращенные к другой реальности, он несколько мгновений всматривался в ее лицо с таким выражением, что Соня испугалась: сейчас он спросит, как вчера по телефону – кто ты? Но Денис сказал:

– Я люблю тебя.

Есть слова, действующие как детонатор. Что-то разом взорвалось в них обоих, и они впились друг в друга, причиняя одновременно и боль, и радость. Подушка свалилась на пол, а простыня забилась в угол жалким комком. Чтобы не застонать, Соне пришлось стиснуть зубы, ведь стенки даже спального вагона слишком тонки, чтобы по-настоящему отгородиться от мира…

Начало этого дня Соня прожила точно во сне. Скучный перрон маленького городка, где они сошли с поезда, зыбко качался под ногами, а от запахов кислого пива, жареных беляшей, вагонной смазки мутилось в голове. Она цеплялась за руку Дениса и старалась не глядеть по сторонам. Вместо удалого ликования, которого Соня ожидала, их внезапный побег все больше повергал ее в уныние. Все было слишком ненастоящим… Их путешествие не было свадебным, и впереди не расстилалась спокойно уходящая в бесконечность дорога. Соня была по-прежнему готова следовать за Денисом куда угодно. Однако при этом ее не оставляла печальная уверенность в скоротечности ненастоящей жизни…

«Он исчезнет. – Соня крепче сжала большую ладонь. – Всего, что со мной происходит, просто не может быть…»

Она рывком остановила Дениса и обхватила его стройную шею, покрасневшую от ее поцелуев. Легонько оттягивая губами нежную кожу, Соня повторяла, с силой вгоняя слова в сознание, чтобы они запечатлелись там: это не мираж, это не мираж. Оторвавшись от него, она поняла, что верит в это еще меньше.

– Я позвоню, пока ты берешь билеты, – неуверенно произнесла Соня. – Родители, наверное, с ума сходят.

Он молча протянул деньги, и этот жест задел Соню. За два года после института она привыкла ни от кого не зависеть, когда дело касалось финансов. То, что сейчас положение оказалось безвыходным, была вина Дениса – он утащил ее из дома, не позволив даже захватить сумочку. Соне показалось, что он угадал ее мысли.

Набирая номер, она то и дело оборачивалась, опасаясь, как бы Денис не разглядел, какие кнопки она нажимает, и когда соединили, заговорила вполголоса:

– Нина Викторовна, вам не нужно тревожиться. С Денисом все в порядке, я за ним наблюдаю.

– Наблюдаете? – В ответном голосе дрожало негодование. – Так вот, как это теперь называется?! Я обратилась к вам как к специалисту, а вы обманули нас всех. Вы использовали свое служебное положение, и я этого так не оставлю. Или вы немедленно возвращаете нашего мальчика, или я иду к вашему руководству, и вы в два счета вылетите с работы. Уж это я вам обещаю.

– Он не хочет возвращаться, – упавшим голосом произнесла Соня. – Не могу же я связать его.

– Где вы? Мы приедем и сами его заберем.

– Где мы?

Она огляделась: знакомый мир неумолимо пробивался сквозь прелесть небытия…

Когда она повесила трубку, Денис уже шел к ней, издали улыбаясь. На растопыренных пальцах поднятой руки он, как заправский официант, держал гофрированную тарелку с пирожными.

– Кушать подано! – объявил он, не замечая любопытных взглядов. – Пойдем на второй этаж, там свободнее.

Наверху он поставил тарелку на широкие тусклые перила и, глянув вниз, сказал:

– Когда смотришь на мир с высоты, он не выглядит таким уж трагичным. Скорее смешным… С того места, где мой дядька построил дом, – потрясающий вид! Да ты сама скоро увидишь.

– Чем он занимается в такой глуши?

– Охотится. Из-за этого я к нему и не ездил столько лет. Не люблю охотников.

– Потому что они истребили голубей?

– Не только голубей. Да и было это в Америке. Но вот почему русский человек, не жестокий, незлобивый, так тянется к охоте? Все кругом твердят, что мы – миролюбивый народ, а по мне, так уж лучше война с равным тебе, чем убийство беззащитного.

– Наверное, я не должна так говорить, – с опаской начала Соня, – но ведь весь мир живет по законам охоты. В том числе и человеческое общество. Как лев выбирает из стаи оленей самого больного, так и человек, прокладывая себе путь, в первую очередь сталкивает с тропы того, что послабее. Надо обладать большой жизнестойкостью, чтобы уцелеть в условиях охоты друг на друга. Тебе ее не хватает…

Его пальцы мяли желтоватый липкий бисквит, который Денис так и не надкусил. Заметив Сонин взгляд, он положил пирожное и угрюмо спросил:

– А тебе хватает?

– Да. – Она вложила в этот короткий ответ всю свою трухлявую волю.

Какое-то время Денис задумчиво следил за беспорядочным движением внизу, потом повернул к ней осунувшееся за эти дни лицо.

– Ты когда-нибудь слышала, как звучит на Востоке легенда о Каине и Авеле – о Хоанутани и Мемми? Первое убийство в нашем мире не было, по этой версии, убийством человека. Сначала Хоанутани убил молодую газель. Она была так хороша, что он жаждал полного обладания ею. И решил ее съесть… Так впервые пролилась на Земле кровь.

– Значит, брата своего он не убивал? – с надеждой спросила Соня.

– Первая кровь редко оказывается последней. Этти – первый человек, которого мы именуем Адамом, – изгнал своего старшего сына, и тот ушел со своим потомством в леса, сопровождаемый проклятиями отца и всего мира. А Этти от горя сделался дряхлым стариком. Но вот однажды его младший сын Мемми сказал: «Отец, пора вернуть миру покой. Пойдем к Хоанутани и к сынам его, будем просить их, чтобы бросили они в угоду себе проливать кровь невинную. Может быть, снова вернется в мир счастье». Этти согласился, и они тронулись в путь. Но едва они вошли в лес, где обитал Хоанутани, как увидели бьющуюся в капкане молодую лань. Мемми подскочил к адскому приспособлению, желая освободить живую душу. Но тут послышался свист камня, и Мемми упал, пораженный в голову. Хоанутани решил, что кто-то пытается украсть его добычу, и убил его не задумываясь. Этти вскричал: «Еще раз прими проклятие, изверг! Ты пренебрег законы своего Творца, ты отнимал у живого то, чего не давал. И ты погибнешь с сознанием того, что сам погубил весь безумный свой род. И пусть грядущие поколения сотрут в памяти твое имя, какие бы ты ни старался делать добрые дела…» Когда взошло солнце, оно осветило такую картину: Этти, Мемми и лань покоились как мирные жертвы, а висевший труп Хоанутани как воплощение зла раскачивал ветер.

– Это совсем другая легенда, – сказала Соня, чувствуя, как опять наплывают слезы.

– Другая, – кивнул Денис.

– Почему ты так хорошо ее запомнил?

– Когда-то она потрясла меня. А то, что потрясает, не забывается. Вот и тебя я никогда не забуду.

– Чем же я потрясла тебя? – Она засмеялась, вытирая мокрые щеки. – Я ведь обыкновенная…

– Все самое потрясающее в мире – по сути, обыкновенно. Море, березовый сок, северное сияние, полет голубя…

Соня жалобно призналась:

– Я опять плачу, просто болезнь какая-то! Почему ты говоришь так, будто мы уже расстаемся?

– Потому что все расстаются. Хоть и через пятьдесят лет. Когда я только увидел тебя, мне уже стало не по себе от мысли, что нам суждено расстаться.

Соню вдруг стало лихорадить. Она метнулась к Денису, ища тепла, и локтем столкнула тарелку. Внизу кто-то раскатисто заматерился, а Денис захохотал, навалившись на перила.

– Бежим! – озорно воскликнул он, хватая Соню за руку. – Не то нас растерзает кровожадная толпа!

Глава 15

Перепрыгнув через бурлящий ключ, Денис протянул руку, тонкую в запястье, но к плечу набирающую силу. Они только что миновали березовую рощу и теперь входили во владения огромных могучих кедров.

– Как ты находишь дорогу? – переведя дыхание, спросила Соня. – Ты ведь даже не помнишь, когда был тут в последний раз!

Денис состроил озадаченную гримасу.

– Сам не знаю. Но я уверен, что мы идем правильно.

– Ты как почтовый голубь, – насмешливо сказала Соня. – Неведомо как, но находишь правильный путь.

Он вздохнул:

– Да, хотел бы я быть голубем.

– Почему не орлом? Я думала, все мужчины сравнивают себя с орлом.

– Может быть, многие. Но не я. Орел – хищная птица.

– Ты опять об этом… Но мы-то ведь и сами не вегетарианцы!

– Ты, – поправил Денис. – Разве ты не заметила, что я не ем мяса?

Соня обескураженно подумала, что почти ничего не знает о нем. Где уж ей разгадать его! Юношу, мечтающего стать голубем…

– А помнишь, как ты ударил Андрея? Это ведь тоже насилие.

Он с неохотой согласился, но заметил, что ударил не сильно.

– Должно быть, я тогда уже слегка помешался из-за тебя, – добавил он и внезапно приподнял Соню, ухватив за талию.

Она обхватила Дениса за плечи и широко взмахнула другой рукой, указывая на кедры:

– Красивые деревья… По-моему, я впервые их вижу.

– Знатные, – важно отозвался Денис, будто все, что их окружало, каким-то образом принадлежало ему. – А вон смотри! Липа. Ты когда-нибудь слышала, чтобы липы росли в тайге? Правда, это еще не сама тайга, но они есть и там. Такого ты больше нигде не увидишь. Здесь неподалеку есть целый липовый остров. Ученые считают, что он является остатком теплолюбивых лесов еще третичного ледникового периода, представляешь?

– Из тебя бы действительно мог выйти хороший биолог, – с сожалением сказала Соня. – Обидно, что твой отец не хочет этого понять…

Денис жестко оборвал:

– Не говори о нем. Я не хочу даже слышать.

– Но рано или поздно тебе придется вернуться к нему. Мы ведь не можем вечно прятаться в тайге!

– Почему? – удивился он. – Мой дядька живет здесь уже лет двадцать, а то и больше.

Соня рассудительно возразила:

– Он охотится. А мы чем станем питаться?

Он пробормотал:

– Кедровые орехи мало чему уступят по калорийности…

– Ты предлагаешь всю оставшуюся жизнь грызть орехи? Да дело даже не в этом… Чем тут заниматься?

– А чем ты хочешь заниматься?

– Денис, у меня ведь работа! Я училась шесть лет и потом еще год в ординатуре не для того, чтобы бросить все ради…

«Что я несу?!» – обожгло ее ужасом.

– Ради психопата, распевающего по ночам на крыше, – закончил за нее Денис.

– Нет, милый, нет! Я не то хотела сказать!

– Завтра ты вернешься. Я только покажу тебе всю эту красоту.

– Я? А ты? Не хочешь же ты остаться здесь?

– А почему нет? Ты же меня не выдашь? Скажешь, что я сел на поезд… в западном направлении.

– И ты готов отказаться от меня?

– Разве ты только что не сделала этого?

– Горы… – Соня сделала попытку отвлечь его. – Какая красота! Почему на вершинах никогда не тает снег, ведь там не так уж и холодно?

Денис действительно отвлекся:

– Снег уже давно превратился в лед под собственной тяжестью. За лето он просто не успевает растаять. Но на вершинах не только лед. Там можно найти и мох, и кедровый стланик, и даже кустарники.

– Вон та вершина похожа на летящего орла, – показала Соня. – Смотри, он будто раскинул крылья…

Денис скованно усмехнулся:

– Жертву высматривает. Кому-то сегодня суждено погибнуть… Ты заметила, какое здесь небо? Совсем не такое, как в городе.

Она согласно кивнула:

– Совсем другое. Насыщенное. Хорошо тут, конечно, если бы еще комары не кусались!

Сорвав большой лопух, он протянул его Соне:

– У дядьки найдется чем намазаться.

– Он живет здесь совсем один?

– Ну что ты! С семьей. У меня двое сестер. Я даже не могу сообразить, сколько им теперь лет.

– Неужели вы даже не переписывались?

– Шутишь? Кому захочется тащить письмо в тайгу? Я же не могу так издеваться над почтальоном! Сколько мы уже идем? Часа два?

Соня со страхом спросила:

– А сколько еще осталось?

– Да почти пришли. Видишь, внизу озеро? Это конец пути. Там, выше по склону, их дом. Вода здесь, кстати, очень чистая.

Его глаза засветились лукавством.

– Мы будем купаться? Голышом!

– Животное! – притворно рассердилась Соня. – Кто же купается после Ильина дня?!

– Мы. Мы же не такие, как все.

– Мы – сумасшедшие, – убежденно сказала Соня. – Причем оба.

Денис широко улыбнулся, и тонкие стрелки опять разбежались от глаз.

– Вот это мне уже нравится!

У нее вдруг тоскливо засосало под ложечкой. Слишком красиво было вокруг, слишком величественно. Это подавляло и наполняло презрением к себе, неспособной жить в красоте.

– Слушай, давай вернемся! – взмолилась она. – Уедем куда-нибудь в другое место, если тебе не хочется домой.

Прямые темные брови удивленно приподнялись:

– А чем тебе здесь не нравится?

– Не знаю. Тут как-то зловеще…

Он засмеялся:

– Да ты что? Ты посмотри, сколько цветов, зелени, солнца!

– Именно поэтому. Так не бывает… Еще и это озеро. Оно пугает меня. Оно слишком чистое.

– Но это же не Авернское озеро! – воскликнул Денис. – Зачем же его бояться?

– Что такое – Авернское озеро?

– А ты не знаешь? Это озеро, пролетая над которым умирают птицы. Там вредные испарения. Оно также прячется среди лесистых скал. Там еще находится грот Сивиллы, благодаря которой Эней и проник в подземное царство для встречи с отцом. Здесь, кстати, тоже есть потайной грот, я хорошо его помню.

Но Соня ничего не хотела слышать.

– Я умоляю тебя! Давай уедем отсюда. Завтра. Ты обещаешь? На рассвете.

«Они не доберутся сюда раньше завтрашнего полудня, – решила она. – Это невозможно».

– Хорошо, – согласился Денис. – Но ты не настаиваешь, чтобы мы вернулись домой?

– Нет, поедем куда угодно! Куда ты хочешь. Плевать на все! И на работу. Особенно – на работу! Все равно я ничего не знаю о человеческой душе. И я… И я люблю тебя.

На этот раз в их близости не было того безумного нетерпения, что охватывало до сих пор. Они никуда не спешили и наслаждались собственной неторопливостью. Сонины ладони скользили по его спине, вбирая напряжение мышц, которое, переходя в ее тело, нарастало, нарастало… Упавшие волосы Дениса щекотали ей лицо, шею, уши так, что она вся извивалась от этих прикосновений, подставляя незатронутые места. И каждый их вздох разносился по горам шелестящим эхом…

…Вода в озере оказалась не такой холодной, как опасалась Соня. Или она была слишком разгорячена… Денис вводил ее в озеро торжественно, словно вел к алтарю, а когда холодок достиг груди, ласково омыл ее тело.

– Знаешь, что я думаю? – серьезно сказал он, отбросив с лица спутанные волосы. – Мы никогда не расстанемся, потому что я уже не существую без тебя.

Соня ревниво напомнила:

– У тебя было столько женщин!

– Правда? Я не помню. Нет, вру. Я каждую помню. Но я ни одной не говорил, что люблю ее. А тебе говорю.

– Скажи…

– Я люблю тебя, моя невинная голубица.

Стыд кольнул ее так, что она изогнулась. Денис встревожился и подхватил ее на руки.

– Что с тобой? Вода холодная?

– Нет. Я должна предупредить тебя. Я вовсе не так уж невинна.

Он изумленно заморгал.

– Ты что, думала, я этого не понял? Но это не имеет никакого значения.

– Мы говорим о разных вещах, – вздохнула Соня и малодушно решила: «Он не должен узнать, какая я стерва! Я успею увести его отсюда…»

Денис прищурился:

– Видишь дымок? Это дядькин дом. Пойдем, тебе нужно отдохнуть. С таким безумцем, как я, кто угодно выбьется из сил.

Дом оказался небольшим и крепеньким, как боровик. Бревенчатые стены уже потемнели, из щелей тут и там торчала пакля, а желтая краска на ставнях облупилась, но в целом дом не производил впечатления неопрятности. Рядом с низким крылечком притулилась длинная лавка. Соня представила, как вся семья усаживается на ней рядком, и тихонько засмеялась.

Решительно подойдя к двери, Денис хотел было толкнуть ее, но рука повисла в воздухе. Обернувшись к Соне, он неуверенно пошевелил пальцами и постучал. В доме кто-то откликнулся, и Денис поспешно отступил с крыльца. К ним выскочила высокая чернявая девушка с мелкими лукавыми чертами лица, чем-то неуловимо похожая на Дениса. В узких глазах ее легко читались удивление и настороженность.

– Ты – Ксения? – предположил Денис. – А я твой двоюродный брат. Ты меня не помнишь?

– Денис? – взвизгнула она и бросилась к нему на шею. – Дениска! Неужели это ты? Какой же ты здоровый стал!

– А ты просто красавица, – с присущей ему откровенностью отозвался Денис. – Я бы не узнал тебя в городе… А где дядя Гена?

– А они с матерью в поселок поехали. И Светку с собой взяли. Так что я тут одна.

– Вот и хорошо, что одна, – он обернулся к Соне. – Ты легче освоишься. Познакомься, Ксюша, это моя…

Он замялся, подыскивая слово, и Соня подсказала:

– Подруга.

Лишь на секунду его губы поджались, потом Денис покорно повторил:

– Подруга. Ее зовут Соня.

– Красивая у тебя подруга, – уважительно сказала сестра. – А что ж мы стоим? Пойдемте в дом, я вас окрошкой накормлю.

Денис оживился и потащил Соню следом за сестрой. Внутри дома было прохладно и незнакомо пахло древесиной. Обеденный стол, покрытый самодельной вязаной скатертью, стоял у окна, и Соня сразу шмыгнула туда, чтобы не отвлекать на себя внимание. Вся стена напротив была увешана фотографиями. Денис засмотрелся на одну из них и негромко сказал, ни к кому не обращаясь:

– Это мама.

– Ой, а Соня на нее похожа! – воскликнула Ксения, вглядевшись. – Надо же, как бывает…

– Бывает, – ответил Денис. – Как же вы тут живете?

– Живем! Скотинку держим. Отец на охоту ходит.

– Тебя с собой не берет?

– Не. – Она смущенно засмеялась и опустила банку с квасом, чтобы не пролить. – Я хотела, да папка у нас как шорец. У тех закон есть, что женщина ни под каким видом не должна охотиться. Мол, дающая жизнь не может ее отбирать.

Помолчав, Денис сказал:

– Мудро.

– Светка в этом году школу закончила, – радостно сообщила сестра.

– В институт не собирается?

– Замуж она собирается, а не в институт! – в сердцах бросила Ксения. – Один тут из поселка все ходит. Ничего не скажу, хороший парень, правда, на четверть татарин, а они, говорят, злые. Да и она-то еще малолетка совсем!

Денис подмигнул сестре:

– В тайге все быстро поспевает. А ты замуж не собираешься?

– Ой, а за кого? Правда, есть один с лесоповала. Только у него судимость была. Я боюсь.

– Теперь столько бандитов безо всяких судимостей, что еще неизвестно, кого надо больше бояться, – заметила Соня.

Ксюша накинула поверх скатерти клеенку и ловко расставила тарелки с золотистыми, жадными до солнца ободками.

– Я с вами поем, – сияя глазами, сказала она. – Ой, ребята, как хорошо, что вы надумали к нам! Вы погостите у нас подольше, а то я и людей-то толком не вижу. Я вам такие места покажу!

Все время, пока обедали холодной терпкой окрошкой, а после пили обжигающий чай с душицей, каждая жилка в Соне трепетала от беспокойства. Она то и дело выглядывала в распахнутое окно, так что даже Ксения обратила на это внимание и успокаивающе произнесла:

– Да вы не переживайте так. У моего папки характер легкий, даром что в тайге живем. И гостей он любит. Вы ему обязательно понравитесь.

Соня кивнула и опять боязливо посмотрела в окно.

– Дело не в дядьке, – пояснил Денис. – Просто Соня так привыкла жить в уродливом городе, что здешняя красота ее подавляет.

– А тебя? – В ней проснулся врач.

Денис выдохнул смешок и, закинув руки за голову, сцепил их на затылке. По лицу его заскользили отблески тайных радостных мыслей. Он смущенно признался:

– Я чувствую себя так, точно вырос тут сантиметров на двадцать.

Ксюша прыснула и замахала руками:

– Ой, куда уж! И так вон какой длинный!

Она заставила обоих подняться, торопясь познакомить с дорогими ее сердцу диковинами, и повела едва заметными тропами по земле немыслимого многоцветья, где желтый светился, как у Ван Гога, розовый был криклив, словно плакатный рассвет, а зеленый рассыпался десятком оттенков. Но все это цветовое многообразие сливалось в одну мощную, смелую симфонию красок.

– Запоминается то, что потрясает? – тихо спросила Соня, дотронувшись сзади до открытого солнцу плеча.

Денис прижал ее руку щекой, которая впервые оказалась колючей. Не удержавшись, Соня сказала об этом. Он поднял голову и со смехом спросил:

– Ты будешь меня любить, если я обрасту бородой?

– Не успеешь. Утром мы уедем. Ты обещал.

Ксюша ахнула и укоризненно покачала головой:

– Как же это – утром? Только приехали… Да я вас и не отпущу!

– А может, и правда останемся? – спросил Денис, делая умоляющие глаза. – Перетащим сюда Аннушку со всеми зверями. Им тут будет раздолье. Аннушка всегда мечтала жить в лесу. Я это понял, когда прочитал ее стихи. Хочешь послушать?

– Я хочу! – вызвалась Ксения.

Опустив голову, Денис тихо начал:

 
Когда угаснет музыка в лесу,
Как листья ноты опадут с деревьев,
Или как маленькой Жар-птицы перья,
Что улетела в поле пить росу.
Тогда сойдет на землю тишина,
И одинокий хруст неловко смолкнет,
И под невидимым дождем намокнет,
Темнея телом, старая сосна.
В разрывах туч обещанная высь
Надменно глянет в крошечные лица,
К ней обращенные, чтоб плакать и молиться
О тех, что в нашей жизни не сбылись.
 

Ксения протяжно вздохнула:

– Красиво! Сто лет стихов не слышала…

– Они все посвящены тебе, – с досадой заметила Соня. – Это чувствуется.

– Ей было бы тут хорошо, – убежденно повторил Денис. – И Андрея бы забрали к себе.

– Ты и здесь не можешь обойтись без охраны?

Денис виновато приподнял брови:

– Я соскучился по этому негодяю. Мы ведь три года были как одно целое. Тебе это неприятно?

– Разве тебе не пора учиться ходить самостоятельно?

– Хочешь сказать, что я инфантилен для своих лет?

Он вскинул голову, выставив узкие, вытянутые ноздри.

– Ты же сам говорил, что в детстве тебе не удалось побыть мальчишкой.

– Я не мальчишка, – незнакомым голосом произнес он, и сестра подхватила:

– Какой уж мальчишка! Таких здоровяков и на лесоповале еще поискать надо…

Вдруг она встревоженно прислушалась, вытянув шею.

– Вертолет. – Денис задрал голову. – Кто это может быть?

– Бежим к дому! – крикнула Ксюша. – Может, это спасатели?

Денис со смехом крикнул, пускаясь вдогонку:

– Это твой лесоруб! Вспомнил прошлое и угнал вертолет, чтобы тебя покатать. Здорово! Мне он уже нравится.

Блеснув глазами, он оглянулся на Соню, которая оцепенела, вбирая нарастающий зловещий звук. Вертолет… Конечно, это вертолет. Ей хотелось крикнуть Денису, чтобы он убегал, прятался, спасался, но винт вертолета безжалостно разрубал все слова, готовые вырваться наружу. Она стояла, оглушенная гулом мотора и всем тем несказанным, о чем кричала ее душа, и не могла стронуться с места.

– Ты что? – Денис заботливо заглянул ей в лицо и привычно подхватил на руки. – Пойдем, это же интересно! Я никогда не видел вертолет вблизи. Смотри, они уже садятся.

Она уткнулась в разгоряченное плечо, пытаясь одурманиться запахом тела. Но с каждым шагом мысли становились все четче и строже: половина нашего курса до сих пор без работы… за такое место надо держаться зубами… он никого не выдерживает дольше недели… я старше…

Они сошлись у дома одновременно. Опустив ее на землю, Денис с восторгом разглядывал вертолет.

– Нет, это не спасатели, – растерялась Ксения. – Я… Я не знаю, кто это…

– Отец?!

Денис подался вперед, потом отступил.

– Как они узнали, что я здесь?

Обхватив руками голову, Соня присела, чтобы не видеть его потрясенного, полного ужаса взгляда. Ей хотелось одного – лишиться разом всех чувств, незаметно ускользнуть в иной мир, где нет такой напасти, как инстинкт самосохранения.

– Соня, – тихо позвал он. – Весь мир живет по законам охоты, да? Но ведь дающая жизнь не должна ее забирать…

– Нет!

Она поскользнулась, потянувшись к нему, и Денис успел отскочить и бросился прочь, как зверь, навсегда потерявший доверие к человеку. Он бежал красиво и быстро. Кустарники испуганно шарахались у него из-под ног.

– Дэнька!

Знакомый голос догнал ее сзади, и Соня, на ходу обернувшись, завопила что было сил:

– Андрей! Скорее за ним! Скорее!

У подножия скалы он обогнал ее и крикнул:

– Лучше уйди отсюда! Я сам!

– Почему? – вырвалось у Сони, хотя она и сама уже поняла – почему, и остановилась. Белая майка Дениса сливалась снизу с ослепительными снежными пятнами. «Там есть мох и кустарники», – почему-то вспомнилось ей.

Мимо тяжело пробежал Зимин, зацепился за куст и громко выругался, метнув в Соню злобный взгляд. Подоспевшая Ксения схватила ее за локоть.

– Что происходит? Он убегает от них, что ли? Что ж вы не сказали, что скрываетесь, я бы показала, где спрятаться. А тут его в два счета возьмут. С той-то стороны – отвесная стена. А внизу озеро. Но туда не прыгнешь, слишком уж высоко. Разбиться можно…

«Я уже не существую без тебя…» Она со стоном уткнулась в плечо его сестры. От нее тепло пахло травами.

– Смотри! – вскрикнула Ксения. – Он уже наверху. Ой, к самому краю отходит… И как ему только не страшно?!

– Он не боится высоты, – выдавила Соня. – Она его притягивает…

Боясь лишний раз моргнуть, чтобы не пропустить чего-нибудь, они прижались друг к другу и следили, как маленькая фигурка Андрея осторожно приближается к краю, за которым ничего не было. Он вытянул руку, но Денис отшатнулся. На короткое время они застыли, будто меряясь силой взгляда, и Денис победил. Телохранитель не выдержал первым и рванулся вперед.

Чудовищно прекрасный мир взорвался истошным воплем, и Соня инстинктивно отшатнулась, оглушенная. Белый голубь, раскинув крылья, стремительно летел к земле. Потому что голуби всегда возвращаются домой.