Текст книги "Галинкина любовь"

Галинка сверилась с адресом, вошла в подъезд, поднялась на второй этаж и открыла дверь ключами, выданными ей Данилой. «Даже не верится, что я буду здесь жить… Пусть даже недолго!» – весело подумала она.

Бросив дорожную сумку на пол и разувшись, Галинка вошла в гостиную… и тут же заорала от неожиданности.

На диване, с любопытством глядя на неё, развалился здоровенный рыжий парень.

ЧАСТЬ 2. КОГДА УМИРАЕТ ЛЮБОВЬ

 
Как сияет это солнце,
Как спокойно это море…
Улыбнись и не грусти!
В этом мире быть не может
Ни беды, ни зла, ни горя —
Боже мой, не допусти!..
С нашей верой и любовью
Перед небом и Тобою,
Ты же знаешь, мы чисты.
О, Боже мой, не допусти,
Я тебя заклинаю жизнью моей,
Дай мне надежду,
Мою печаль развей!..
 

(Молитва Мерседес из мюзикла «Монте-Кристо», стихи Юлия Кима)

Александр Белецкий

Саркисян позвонила ему тогда, когда он и думать забыл об их разговоре.

Вернее, Александр, конечно же, время от времени вспоминал об этом, но всё уже казалось абсурдом и бредом. Раз Каринэ не объявилась, когда вышли все мыслимые и немыслимые сроки – значит, нужной информации она так и не нашла. Да он и сам уже начинал подумывать, что был просто идиотом, когда, поддавшись каким-то ложным надеждам и иллюзиям, обратился к ней за помощью – что она могла себе навоображать?..

Итак, Саркисян позвонила ему через два месяца.

– Ну что, Саша, с тебя контрамарки, – промурлыкала она в трубку с своём фирменном стиле, и он явственно вообразил себе её довольную улыбку и прищуренные глаза. – Если честно, добыть нужные сведения было ой как нелегко.

– Что, всё настолько засекречено? – он нашёл в себе силы пошутить, но сердце при этом забилось так, словно он только что пробежал стометровку.

– Засекречено – не то слово! О появлении на свет наследника твоя Вика вообще не распространялась. Где рожала, когда, как – в СМИ никаких известий, ноль интервью, заметок и комментариев. Повсюду лишь скупые сведения о том, что супруги воспитывают сына Ваню. Всё! Полагаю, им есть что скрывать, ммм?..

– Так каким образом тебе удалось что-то выяснить? – нетерпеливо перебил её Белецкий.

– Через инстаграм Данилы, – хохотнула Каринэ. – Пришлось, конечно, схитрить немного… Он там установил настройки конфиденциальности. Я завела липовый аккаунт под чужим именем, чтобы он ничего не заподозрил, и попросилась к нему в подписчики. О семье у него почти ничего нет, всё больше о съёмках, но… отмотав ленту назад на несколько месяцев, я нашла один-единственный снимок с Ваниного дня рождения.

– И?.. – он затаил дыхание.

– Кстати, ребёнок действительно на тебя очень похож… Ему исполнилось два года шестого января. Это тебе о чём-то говорит?

– Да вроде нет, – отозвался он уклончиво, боясь вызвать дополнительные подозрения своим повышенным интересом.

– Вы когда с Белкиной расстались-то? – настойчиво допытывалась Саркисян, но он не собирался так легко подставляться.

– Слушай, я же не за этим просил тебя добыть инфу. Речи о том, что Вика родила от меня, а не от мужа, даже не идёт… Тут другое. Моё личное, – уверенно соврал он. – Но всё равно спасибо тебе, Кариночка. Контрамарки будут, как я и обещал.

– Ой, что-то ты не договариваешь, – протянула она насмешливо. – Отуда вдруг такой интерес к чужому, как ты утверждаешь, сыну?

– Долго объяснять, – он уже начал раздражаться. – Поверь, милая, это не то, что ты думаешь. Поэтому надеюсь, что ты станешь держать язычок за зубами.

– Как скажешь, барин, – покладисто согласилась она, скрывая иронию. – Ну, пока. Я дам знать, когда в твой театр соберусь. Созвонимся!

Закончив разговор, Белецкий опустился на стул и принялся мысленно отсчитывать месяцы задом наперёд, начиная с января – минус девять. Сбился, психанул, открыл электронный календарик в мобильном и начал обстоятельно считать там. По всему выходило, что Вика забеременела весной, примерно в апреле.

Тогда они ещё точно были вместе. Ни с кем, кроме него, она не встречалась – не могла встречаться, он за это ручался. Александр прекрасно помнил её отношение к нему: она им жила, буквально боготворила, не могла на него надышаться и насмотреться. Выходит, Вика ушла от него, уже будучи беременной… Знала она об этом или сама была не в курсе? Чёрт, но как такое вообще возможно? Как в принципе это могло случиться?

Он страшно разволновался. Слабая, трусливая надежда на то, что Ваня – его сын, обрела вдруг реальные очертания. Конечно, нельзя было исключать вариант, что ребёнок, к примеру, просто родился раньше срока, недоношенным, и тогда Александр действительно не имеет к нему никакого отношения, но… Ему необходимо было лично встретиться с Викой, поговорить и всё выяснить. Он должен был это сделать!

Сам удивляясь той силе, которая подгоняла его, подсказывая какие-то новые неожиданные решения, Александр разыскал телефон врача, у которого обследовался, будучи женатым на телеведущей Кате Вавиловой. Разумеется, идея была бредовой – разве можно удержать в памяти диагноз многолетней давности? Однако тот факт, что Александр – известный актёр, сыграл ему на руку: доктор довольно быстро вспомнил звёздную пару и их интимные проблемы.

– Скажите, у меня категорически не может быть детей? – уточнил Белецкий.

– Я не помню деталей обследования, Александр Владимирович, – тактично отозвался врач, – но вам, кажется, рекомендовалось лечение… Я даже советовал вам отправиться за границу, так?

– То есть, без лечения – невозможно? Никак и никогда? – нетерпеливо перебил его Белецкий.

– Никогда не говорите «никогда», мой друг. Чудеса случаются и в нашей жизни. Гормональный фон меняется с возрастом… Хотя, конечно, на бога надейся, но сам не плошай. Если вы всё-таки решите вплотную заняться этим вопросом, можете подъехать к нам в клинику и заново сдать все анализы, а затем я подберу вам индивидуальное лечение…

Белецкий слушал его дальнейшие рассуждения уже рассеянно, вполуха. Главное – доктор не отрицал тот факт, что теоретически Александр может (и мог!) стать отцом. Это в корне меняло ситуацию.

Охваченный лихорадочным нетерпением, страшно волнуясь и нервничая, он снова отправил в гугл поисковый запрос «виктория белкина сын», а затем долго рассматривал имеющиеся в сети немногочисленные фотографии. Ваня был симпатичным, очень обаятельным ребёнком, и Белецкий поймал себя на том, что уже уверенно называет его в мыслях своим сыном. Это было необычное, странное и потрясающее ощущение. Вот этот классный парень, этот клёвый малыш – его сын?! Да конечно, так оно и есть, и глупо было сомневаться: они же похожи, как две капли воды, и странно, что до сих пор никто не заметил столь поразительного сходства. Если бы не Дашка, он сам, наверное, так никогда и не обратил бы на это внимания…

Дочь, к слову, вернулась домой к маме. Белецкий убедил её, что так будет лучше для всех – он целыми днями пропадает на съёмках, в театре или на гастролях, и поэтому совершенно не может уделять ей время. К тому же, как только сошёл последний грязный снег, Александр стал всё чаще ночевать на даче, а не в городской квартире.

Анжела согласилась временно не цеплять Дашу по поводу её решения стать актрисой, наоборот – попыталась даже как-то понять и поддержать, делилась собственным опытом, давала советы. Словом, в семействе между всеми членами установилось нечто вроде хрупкой идиллии…

Бывшая жёнушка в последнее время вообще пребывала в благодушно-приподнятом настроении: Белецкий помог ей получить роль в том же фильме, где снимался сам. Собственно, это вышло случайно, благодаря форс-мажору. Актриса, утверждённая на роль, неожиданно сломала ногу. Перелом оказался тяжёлым, и пришлось срочно искать замену. Вот тут-то Белецкий вспомнил об Анжеле и порекомендовал её режиссёру.

В фильме они играли мужа и жену, что служило дополнительным поводом для шуток и иронии на съёмочной площадке. По сюжету, герой Александра изменял героине Анжелы с американской журналисткой. Анжела на экране воплощала собой образ типичной советской домохозяйки – в бигудях и байковом халате с маками, пропахшая борщом, затюканная детьми и бытом. Однако, узнав о романе мужа с «заграничной курвой», женщина устремлялась в бой, на амбразуру – она никому не собиралась уступать своего дорогого супруга.

Увидев Климову в первый раз, Кэролайн пришла в шок.

– Это и есть твоя бывшая жена, Саша?! – спросила она потрясённым шёпотом. Впрочем, могла бы и не шептать – Анжела всё равно ни бельмеса не понимала по-английски.

– А что тебя удивляет? – усмехнулся он, делая вид, что не догадывается, о чём речь.

– Прости, – смутилась она, – я ужасно бестактна, лезу в твою частную жизнь. Но… Ты такой яркий, совершенно невозможно представить вас вместе!

– Ну, моя вторая жена, к примеру, была писаной красавицей. Однако это всё равно не принесло нам счастья, знаешь ли…

– Ты что же, так сильно любил её? – кинув взгляд на Анжелу Климову, удивилась Кэролайн.

– Прости, Кэрри, как-то не хочется сейчас говорить о любви, – он улыбнулся, прямо и спокойно глядя ей в глаза. Она прикусила язычок, ещё раз извинившись, но выражение искреннего недоумения ещё долго не сходило с её простодушной физиономии.

От пытливого взора первой жены не укрылось то, какими глазами смотрит американка на Белецкого. Она также поняла, что сам Александр, пожалуй, ещё не успел всерьёз увлечься, и это несколько повысило её самооценку.

– Что, американочка положила на тебя глаз? – спросила она как бы между прочим в перерыве между дублями, затягиваясь сигареткой. – Так и трётся рядом, как кошка во время течки – только что не мурчит.

– Ты потрясающе проницательна, дорогая, – отозвался он невозмутимо. – Не женщина, а рентген.

– Так осчастливь бедняжку, – фыркнула Анжела. – Трахни разок где-нибудь в тёмном углу… для повышения и своей, и её работоспособности.

– Ох и язва ты, Анжелка, – он хмыкнул, затушил свою сигарету и выбросил окурок в ведро. – Но ты ведь меня знаешь, я могу спать с девушками только по большой и чистой любви!

Она загоготала, оценив шутку. В глубине души ей всё-таки было приятно, что бывший супруг не ведётся на каждую свежую мордашку – это автоматически зачисляло её саму, Анжелу Климову, в категорию избранных, которой однажды всё-таки повезло. Впрочем, она не могла не понимать, что Белецкий женился на ней в своё время исключительно из жалости, по дружбе. Но в глазах общественности, которая не была посвящена во все перипетии их семейных отношений, рейтинг Анжелы всё-таки был повыше, чем у этой заграничной лахудры.

В сценарии была сцена, когда обманутая жена, разъярённая изменой, опрокидывает на голову иностранной сопернице кастрюлю кислых щей. Снимали этот эпизод, понятное дело, одним дублем – для Кэролайн он и так стал нелёгким испытанием. Зато с каким удовольствием Анжела сыграла этот момент!.. Несчастная Кэролайн стояла с глупым и несчастным видом, обтекая щами, а на её волосах тут и там висели ломти капусты и картошки.

Зато после этого дубля Кэролайн решила отыграться и взять реванш за своё унижение. Приняв душ и переодевшись, она направилась к Александру с решительностью полководца, ведущего своё войско в атаку.

– Саша, – заявила она тоном, не терпящим возражений, – я приглашаю тебя сегодня поужинать со мной.

– Ты приготовишь для меня ужин? – развеселился Белецкий. – Неужели тебе пришлись по вкусу русские щи и ты добыла рецепт?!

– Очень смешно, – отчеканила она без тени улыбки. – Разумеется, я не буду сама готовить, а позову тебя в ресторан.

– Очень по-американски, – он, улыбаясь, рассматривал её серьёзное лицо. – У нас в стране на ужин приглашают обычно мужчины.

– У вас в стране вообще много нелогичного, непонятного, консервативного и устаревшего! – нервно отозвалась она. – Я не хочу это обсуждать. Я просто хочу, чтобы ты провёл этот вечер со мной.

– Ну, – он слегка растерялся от такой откровенности, – если ты настаиваешь…

– Я настаиваю.

Таким образом, съёмочную площадку они покинули вместе, и Кэролайн ещё успела бросить через плечо торжествующий взгляд в сторону Анжелы. «Что, получила? – буквально кричали её глаза. – Знай своё место, квашня!»

Американка привела его в модный ресторан «Александр Пушкин» на Тверском бульваре – оказывается, она заблаговременно заказала столик в Библиотечном зале. Александру приходилось обедать в этом заведении, и, откровенно говоря, он не был от него в восторге. Кормили здесь неплохо, но во всём облике ресторана, в его интерьерах, названиях залов (Библиотечный, Парадный, Аптечный, Каминный, Оранжерейный) и блюд в меню прослеживался неоправданный китч.

Библиотечный зал был наполнен вычурной мебелью под антиквариат. Шкафы с книгами, резные стулья, старинные часы, бронзовые подсвечники, фарфоровые статуэтки и бархатные портьеры вызывали у Белецкого стойкие ассоциации со съёмочной площадкой – словно он находился среди декораций исторического фильма, коих на своём веку перевидал немало. В уголке зала девушка томного вида играла на арфе. Словом, совершенно невозможно было расслабиться и почувствовать себя естественно в такой обстановке.

– Ну что, нравится тебе весь этот пафос? – язвительно спросил Белецкий, когда они уселись за столик и получили по книжечке меню. Кэролайн выглядела несколько растерянной.

– Если честно, Саша, я сама не ожидала, что здесь всё так… Искала в интернете ресторан с отличной русской кухней. На этот было больше всего ссылок. Ну, и потом, имя Пушкина мне знакомо – это же ваш знаменитый поэт?

– Угу. Солнце русской поэзии. Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, выпьем с горя: где же кружка? Сердцу будет веселей.

– Что ты сказал? – удивилась Кэролайн. – Я не понимаю…

– Так, процитировал одно из его стихотворений. Так что будем заказывать?

Кэролайн полистала меню и подняла на него испуганные, растерянные глаза.

– Саша, я ничего здесь не могу разобрать…

– Может, я тебя удивлю, но у меня та же проблема, – усмехнулся Белецкий.

Меню ресторана было оформлено под старину: с ятями и ерами, с устаревшими речевыми оборотами и вышедшими из употребления названиями продуктов. Среди безалкогольных напитков, конечно же, главенствовали «квасъ», «крюшонъ» и «кофий», а среди алкоголя – водочка, которая отлично шла под уху с расстегаем. Впрочем, на еде следовало бы остановиться подробнее…

«Крабъ камчатский въ салатъ изрубленной, съ плодами южными, на восточный манеръ».

«Морскiя жители, пополненныя разнообразными овощами, горкою».

«Блинчики хрустящiя изъ гречневыхъ крупъ, съ телятиною».

Говядина Бифъ-Строгановъ въ сметане, гарнированная жареною картофелью».

И так далее…

В итоге, посовещавшись, они сделали выбор: Кэролайн заказала себе «курячий суп с лапшою, малую порцию», а на второе – котлету, «чинённую морским раком»; Белецкий же отведал борща «из гусиных копчёностей с разными капустами», а затем – «печёную вольным духом и копчёную с дымком стерлядь».

Еда была вкусной, но тоже оставляла ощущение нарочитости. Так и представлялся шеф-повар с зашкаливающим чувством собственной важности, колдующий над яствами с одной-единственной целью: поразить! ошеломить! лишить дара речи!

– Почему русские почти во все блюда кладут укроп? – недоумевая, спросила Кэролайн, изящно расправляясь со своей котлетой. – У нас в США укроп едят разве что с копчёным лососем. А в России он везде: в супах, салатах, мясе и даже пицце!

– В свежей зелени много витаминов, – Белецкий пожал плечами. – Поэтому есть её полезно.

– В свежих фруктах и овощах тоже много витаминов! – возразила она.

– Это всё советское наследие, – он улыбнулся ей, как несмышлёному младенцу. – Наши родители и мы сами росли в атмосфере тотального дефицита. Какие свежие овощи и фрукты, я тебя умоляю… Картошка, лук и морковка – наше всё, а из фруктов – в основном яблоки. У нас в семье бананы покупались лишь по большим праздникам. И не потому, что денег не было. Просто это всё считалось излишками – тем, без чего вполне можно прожить. Когда меня отправляли в деревню, я иногда лакомился свежими ягодами – клубникой, малиной и крыжовником. И то бабка ворчала: мол, много-то не жри, это посажено для варенья на зиму… В общем, зеленью посыпалось в каждое блюдо – этак мы убеждали себя в том, что наполняем организм недостающими витаминами.

– Какой кошмар, – Кэролайн подняла брови. – Я не думала, что вы так плохо жили, Саша!

– Да я не считаю, что было «плохо», – засмеялся он. – В этом возрасте как-то внимания не обращаешь на подобные мелочи. Воспоминания о том времени у меня остались самые приятные. Я пережил вполне счастливое детство и не менее счастливую юность.

– Нет, это ужасно, ужасно, – замотала головой Кэролайн. – Невозможность купить своему ребёнку банан… Это какое-то издевательство! О каких приятных воспоминаниях может идти речь, о каком счастье?! Саша! – выговорила она с состраданием. – Почему вы, русские, так легко миритесь с тем, что живёте в полном дерьме?

– Я бы не стал обобщать.

– Я не обобщаю!!! – разнервничалась она. – Перед тем, как поехать в Россию, я же читала про вашу страну много всего, слушала новости, разыскивала статьи в интернете… Вы сами не отдаёте себе отчёта в том, как у вас всё плохо! Вы так… несвободны!

– Вот спасибо, просветила, – вздохнул он; этот разговор уже начал его утомлять. – Полагаю, ты получила исчерпывающую информцию о России в американских СМИ. Мне ли с тобой спорить?

– Прости, если обидела, – спохватилась она. – Но… чёрт возьми, ох уж эта пресловутая русская гордость! Меня предупреждали, что вы все – чокнутые патриоты и любую критику в адрес своей страны воспринимаете негативно.

– Я вовсе не чокнутый патриот, – он устало вздохнул. – Просто не люблю рассуждений о судьбах России от посторонних людей. Это… какой-то дурной тон, не находишь? Вот приехал бы я в твою Америку и начал разъяснять тебе, как у вас всё неправильно… ты бы меня послушала?

– В Америке всё правильно, – уязвлённо отозвалась актриса, задетая тем, что Александр обозначил её статус как «посторонняя». – У нас великая и свободная страна. Она идеально предназначена для жизни, работы, самосовершенствования… Любая мечта в США может осуществиться! American dream – слышал такое выражение? Никто не боится, что его посадят в тюрьму за случайно сказанное слово в адрес президента или пост в фейсбуке… в отличие от вас.

– Я не сомневаюсь, Кэрри, – он мягко улыбнулся ей одними губами, в то время как глаза оставались холодными. – Очень рад, что тебе повезло родиться и жить в этом чудеснейшем и демократичнейшем государстве. Правда.

– Саша, – сбавив обороты, произнесла она робко, – я же не просто так болтаю, я за тебя беспокоюсь… Ты совершенно удивительный! Я таких, как ты, никогда раньше не встречала. Тебе… как бы это сказать… не место здесь! С твоим талантом, с твоими внешними данными… Да тебя бы в Голливуде с руками оторвали!

– Нет уж, спасибо, – он снова улыбнулся. – Есть такое старое выражение: лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе.

– Старое русское выражение? – скептически уточнила Кэролайн с гримаской лёгкой брезгливости.

– Ну, если Юлий Цезарь для тебя – русский, то пусть будет так, – он не выдержал и засмеялся, и Кэролайн, глядя на него, тоже не смогла сдержать смеха. О, как ему шла улыбка!.. Она была способна растопить лёд любого непонимания.

– Кстати, давно хотела тебя спросить… Откуда ты так хорошо знаешь английский язык? Я заметила, что у вас в стране это большая редкость

– Отец, царство ему небесное, угнетал нас воспитанием… – отшутился Белецкий цитатой из своего любимого Чехова, а затем с явной досадой вновь перешёл на английский:

– Какая жалость, что ты не понимаешь русского! Так много смыслов теряется при переводе… В общем, в нашей семье очень большое значение придавалось хорошему образованию. Я был способным ребёнком, и меня с первого класса определили в престижную языковую школу. Отчим с матерью надеялись, что я подам документы в институт международных отношений, стану дипломатом… Поступив в школу-студию МХАТ, я их обоих очень сильно разочаровал.

– Неужели они тобой не гордятся? – Кэролайн округлила глаза. – Ты такой талантливый, такой знаменитый…

– Отчим давно умер. А мама, конечно, гордится – сейчас, – выделил он интонацией последнее слово. – Но если бы мне не повезло и актёрская карьера сложилась бы менее удачно… Думаю, мама пилила бы меня и по сей день. У неё вообще непростой характер.

– Мне так жаль, – сочувственно произнесла она.

– Чего ж тут жалеть? – он усмехнулся. – Всё в итоге сложилось к всеобщему удовлетворению.

При попытке Александра оплатить счёт Кэролайн не на шутку оскорбилась. Она не кокетничала, не лицемерила и не набивала себе цену – ей действительно было неприятно.

– Во-первых, это я тебе пригласила, – сказала она сухо, – так что не ставь меня в неловкое положение. А во-вторых… Ох уж мне этот русский шовинизм: мужчина должен за всё платить, а женщина – лишь бесполезный придаток!

– Ну вот, опять завела свою любимую песню «вы, русские», – поморщился он. – Я вовсе не подразумевал, что ты – бесполезный придаток. Просто оплатить счёт в ресторане и за даму тоже – моя привычка.

– Это отвратительная привычка, она унижает женщину! – убеждённо возразила Кэролайн. – К тому же, это как бы намекает на то, что, сводив меня поужинать, ты автоматически получаешь право провести со мной ночь!

– Упаси бог, какой вздор, – серьёзно отозвался Белецкий. – Ну что ты, Кэрри, у меня и в мыслях не было, правда.

Кэролайн поняла, что перегнула палку с возмущением – она-то как раз не имела ничего против того, чтобы затащить этого строптивого красавчика в постель. Он, должно быть, просто невероятно хорош в сексе… От одного только взгляда на него у Кэролайн по коже бегали мурашки. Теперь же она отчаянно ломала голову, как продолжить вечер, и ругала себя за то, что была к Александру слишком сурова. Она даже оставила без внимания то, что Белецкий придержал для неё дверь ресторана, пропуская вперёд – ну, что с ним поделать, с таким невоспитанным…

– Отличный вечер, правда? – спросила она, вдыхая полной грудью свежий майский воздух. – Так не хочется садиться в такси… может быть, прогуляемся немного? Здесь так красиво!

– Почему нет? – покладисто согласился Белецкий. – Пойдём!

– Отчего же ты не предлагаешь мне руку, Саша? – кокетливо спросила она. Он в притворном ужасе округлил глаза:

– Ага, чтобы ты затем обвинила меня в этом, как его… сексуальном домогательстве?!

Кэролайн засмеялась и сама протянула ему руку.

– Обещаю, что не скажу ни слова по этому поводу!

Они неторопливо двинулись по Тверскому бульвару. Над Москвой уже повисли весенние синеватые сумерки, и стук женских каблучков по асфальту как бы намекал о том, что совсем скоро в мегаполис придёт самое настояшее, жаркое, солнечное лето.

– А это, обрати внимание – ещё один наш великий поэт, – кивнув в сторону памятника Есенину, сообщил Александр. Кэролайн самодовольно улыбнулась:

– Я его знаю! Сергей Йе-сэ-нин, – старательно выговаривая русскую фамилию, произнесла она по слогам. – Бунтарь, алкоголик и распутник – так?

– Так, да не так, – засмеялся Белецкий. – Нельзя судить о гении только по его человеческим характеристикам, он несколько выше и вне этого. Кстати, ты в курсе, что он был женат на американской танцовщице?

– И это знаю! – похвасталась Кэролайн. – Её звали Айседора Дункан. Откровенно говоря, никогда не понимала, чего уж такого особенного в её танцах. Почему все восхищались её якобы талантом? Мне кажется, практически любая женщина так станцевала бы. Даже я! И, кстати, красивой я её тоже не нахожу. Не понимаю, от чего там все мужчины с ума сходили…

Белецкий предпочёл не спорить. Вместо этого, бросив быстрый взгляд в сторону памятника, он вдруг остановился и принялся задумчиво читать одно из есенинских стихотворений.

 
– Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.
 

Кэролайн ошеломлённо захлопала ресницами, ещё не сообразив толком, что происходит. Но было что-то завораживающее в отстранённом лице Александра, в его синих глазах, когда он читал эти строки, и она благоговейно молчала, не решаясь перебить его неловким вопросом.

 
– Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?..
 

– Это Белецкий! Белецкий!.. – понеслось со всех сторон шушуканье. Вокруг них моментально образовалась толпа зевак, но Александр, казалось, никого и ничего не замечал вокруг. Он читал стихотворение даже не для Кэролайн – а будто бы для самого себя.

 
– …Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь, —
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.
Да и ты пойдёшь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.
 

Он читал негромко, практически шёпотом, но – парадокс – собравшейся публике было слышно каждое его слово. Все, затаив дыхание, внимали этому неожиданному перфомансу, а кое-кто исподтишка снимал его на мобильный телефон.

 
– И когда с другим по переулку
Ты пройдёшь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.
Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер…»
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».
 

Загипнотизированная Кэролайн смотрела в его лицо, боясь даже моргнуть. Она не понимала ни слова, но её буквально околдовывал этот глубокий, низкий голос, эта грустная полуулыбка на лице Александра, его взгляд, устремлённый куда-то внутрь себя…

 
– И ничто души не потревожит,
И ничто её не бросит в дрожь, —
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжёшь.
 

Окончание стихотворения зрители встретили бешеными овациями: люди восхищённо хлопали, кричали «браво», а он раскланивался, как на сцене. Кэролайн смотрела на него влюбёнными глазами, преданно заглядывала в лицо и растерянно улыбалась. Она не понимала, что её так сильно зацепило – само исполнение или та внутренняя сила, магия слова, что была заложена в этих неведомых ей строчках на странном и грубом на слух чужом языке?

Пока Белецкий любезно раздавал всем желающим автографы и фотографировался, она откровенно любовалась им и думала: «Я буду не я, если сегодня же не пересплю с ним!»

– Что ты читал, Саша? – поинтересовалась Кэролайн, когда, отделавшись от толпы обожателей, они возобновили свою неспешную прогулку. – У тебя было такое лицо… И голос… я ничего не поняла, но… какой у тебя голос! О чём это стихотворение?

Он улыбнулся, и в уголках его синих глаз образовались милые морщинки.

– Все лучшие стихи написаны о любви. И это – не исключение.

– Ты веришь в любовь? Вернее, тебе часто приходилось любить самому? – спросила она с любопытством.

– Не очень, – отозвался он. – К тому же, мои лав-стори никогда не заканчивались благополучно… я имею в виду, в мою пользу.

– Твои женщины изменяли тебе? – спросила Кэролайн понятливо.

– Слушай, это слишком тяжёлый разговор для такого хорошего и приятного вечера. Может быть, сменим тему?

– Давай, – легко согласилась она. – Вечер действительно хороший. Сейчас бы выпить чего-нибудь!

– Можем зайти в бар или паб, – предложил он с готовностью.

– Есть идея получше, – улыбнулась актриса. – Я здесь живу недалеко… в смысле, студия мне снимает апартаменты. Дома есть виски, ром и даже водка. Может, отправимся ко мне?

– Так ты подпольная алкоголичка? – засмеялся он. – После съёмок квасишь потихоньку в своей квартирке?

– Просто бар нужно держать полным для гостей, – объяснила она. – Впрочем, откровенно говоря, не так-то часто у меня в Москве бывают гости…

– Ну что же, к тебе – так к тебе, – согласился Белецкий, хотя уже догадался, что просто совместным распитием алкоголя всё не закончится.

Кэролайн обитала в уютной однокомнатной квартире с видом на Патриаршие пруды.

– Не вздумай разуваться! – весело предупредила она Белецкого, когда они очутились в прихожей. – У русских есть очень странная привычка – снимать обувь перед тем, как войти в комнату.

– Не менее странная, чем заваливаться в ботинках на диван… – пожал плечами он, но последовал её просьбе.

Пройдя в комнату, Александр уселся в кресло и щёлкнул оказавшимся поблизости на журнальном столике пультом от телевизора.

– Что ты будешь пить? – крикнула Кэролайн из кухни; она вообще засуетилась и заблестела глазками, предвкушая отличный вечер, который должен был перейти в не менее прекрасную ночь. – Может быть, водку с тоником?

– Давай водку, – согласился он. Ему, по большому счёту, было всё равно. Он сидел в комнате, слушая, как она звенит бокалами на кухне, и понимал, что должен будет сегодня с ней переспать, но при этом совершенно не ощущал и подобия желания. Кэролайн не внушала ему отвращения – она была симпатичной женщиной, с красивой фигурой, но при этом он понимал, что придётся сильно постараться, дабы изобразить настоящую страсть.

Рассеянно переключая каналы и почти не вглядываясь в происходящее на эране, он вдруг увидел знакомое лицо. Тот особенный поворот головы, который невозможно было спутать ни с чьим другим… И стройная шейка, и милая полудетская округлая щёка, и завиток золотисто-рыжих волос на лбу… Это была Вика в своей дебютной роли – в фильме «Балет». По сердцу словно ножом полоснули. Он смотрел на её тонкие гибкие руки, на изящную талию, любовался лёгкостью, с которой она делала какие-то балетные па у станка, изображая занятия в танцклассе… Какой же далёкой и нереальной казалась ему теперь пора их любви!

Оживлённая Кэролайн вошла в комнату с подносом и поставила его на журнальный столик. Как и все американцы, она не привыкла закусывать алкоголь, поэтому к водке со льдом не подала больше ничего. Он медленно поднялся с кресла ей навстречу. Что-то странное было в его лице, что-то новое, отчего Кэролайн взволнованно затихла. Александр подошёл к ней, несколько секунд молча вглядывался в глаза, а затем приник к её зовущим губам с жадным, нетерпеливым поцелуем.