Текст книги "Галинкина любовь"

Виктория Белкина

– Вот, выпей, – с состраданием глядя на мужа, сказала Вика, протягивая ему стакан минеральной воды и несколько таблеток активированного угля. – Рассол принести, или потом?

Данила что-то невнятно промычал и уселся на диване, сжимая раскалывающиеся виски ладонями.

– Голова болит? – сочувственно спросила Вика. – Тогда ещё аспирин прими.

Она раздвинула шторы и распахнула настежь окно, впуская в гостиную свежий утренний воздух. Данила поморщился от яркого солнечного света, резко ударившего прямо в глаза.

– Иди пока в душ, – скомандовала Вика. – А я тебе завтрак приготовлю. Иди-иди, нечего тут умирающего лебедя изображать, хоть бы Ванечку постыдился, он скоро вернётся.

Она была на него очень зла. Не то чтобы муж часто позволял себе напиваться – пожалуй, сильно пьяным она видела его всего лишь второй раз за всё время их знакомства, и в первый раз на то была серьёзная причина. Но он категорически не нравился ей пьяным. Вика ненавидела этот мутный тяжёлый взгляд, эту бессвязную речь и неуверенные движения. Ей казалось, что перед ней – незнакомец, а не человек, с которым она прожила несколько лет в законном счастливом браке.

Разумеется, в этот раз у Данилы тоже был серьёзный повод – Викино интервью на телевидении. Он устроил жене грандиозный скандал, не желая слушать никаких доводов и извинений.

– Ты могла предупредить, прежде чем идти на это грёбаное ток-шоу? – орал он. – Выставила меня посмешищем на всю страну… В следующий раз, когда снова соберёшься перевернуть нашу жизнь с ног на голову, дай знать хотя бы накануне, чтобы я успел подготовиться!

– При чём тут ты? – пытаясь перекричать его, возражала Вика. – Я всего лишь рассказала правду, которая тебе и так давно известна, в твоей жизни после этого интервью ровным счётом ничего не изменится!

– Ах, не изменится? – бушевал он. – Да мне уже во время прямого эфира начали журналюги названивать: «Каково это – воспитывать неродного сына? Вы знали, что жена вам изменяла, или она скрывала это от вас? Собирается ли ваша супруга восоединиться с отцом своего ребёнка?» Почему я должен выслушивать весь этот адский бред и по-глупому оправдываться?!

– Послушай, – в отчаянии стиснув руки, выдохнула Вика. – Я это сделала только ради того, чтобы в будущем никто – слышишь, никто! – не смог навредить Ванечке. Информация всплыла бы рано или поздно, тем более что и у самого Белецкого возникли подозрения. Поэтому лучше, чтобы журналисты получили сведения из первых рук. И… Саша тоже должен был узнать это от меня, а не из СМИ.

– Может, ты и в больницу к нему собираешься, к этому несчастненькому страдальцу? – язвительно спросил Данила.

– Да, я поеду, – спокойно кивнула Вика.

– Тогда ещё и Ваню с собой возьми! – психанул муж. – Будет прямо-таки семейная идиллия…

Достав из бара бутылку коньяка, он налил себе полный стакан.

– Опомнись, что ты делаешь? – попыталась было остановить его Вика, но он лишь раздражённо махнул на неё рукой.

Тогда она тоже вспылила.

– Хочешь играть трагедию? Что ж, изволь! Но я на это смотреть не намерена, и разговаривать с тобой тоже!

Она демонстративно ушла ночевать в другую комнату, где спал Ванечка. «Ну и пусть напивается, как свинья! – думала она в бешенстве. – Завтра сам же будет мучиться с похмелья и просить прощения».

Сейчас она смотрела на него со сложным чувством, в котором смешивались отвращение, жалость, понимание и… любовь. Она любила его даже таким – утренним, помятым, похмельно-небритым. Он был весь – от макушки до пяток – её муж, родной, единственный, самый-самый лучший… И как горько, больно и стыдно было видеть его в таком состоянии.

Данила и сам понимал, что порядком перебрал накануне. Проглотив таблетки и залпом осушив стакан минералки, он с трудом приходил в себя.

– В душ, в душ! – поторопила его Вика. – И не делай слишком горячую воду, лучше пусть будет прохладная или чуть тёплая.

Через пятнадцать минут он появился на кухне, где Вика как раз заканчивала жарить ему яичницу. С виноватым видом усевшись за стол, он попытался поймать взгляд жены, но она всё ещё продолжала на него дуться.

– А Ванечка где? – спросил он осторожно.

– Я их с Натальей Ивановной в цирк отправила, – отозвалась Вика, по-прежнему не глядя ему в глаза. – Не хотела, чтобы они оба видели тебя… таким.

Пристыжённый, он опустил голову.

– Малыш, я…

– И прекрати называть меня «малыш», меня это бесит! – резко бросила Вика, не поворачиваясь. Поддев яичницу лопаточкой со сковороды, она ловко переложила её в тарелку и поставила на стол перед мужем.

– Не ври, – он нашёл в себе силы улыбнуться. – Тебе это приятно, я знаю. Я же тебя так всегда звал, чуть ли не с самой первой нашей встречи.

– Меня и тогда бесило, но я закрывала на это глаза, потому что ты мне нравился, – строптиво отозвалась Вика.

– А сейчас, стало быть, больше не нравлюсь?

С Вики моментально слетел настрой скандалить.

– Как ты можешь… – выдохнула она, повернувшись к нему лицом. – Ты же прекрасно знаешь, что я тебя люблю.

Он серьёзно смотрел на неё, словно проверяя на детекторе лжи. Однако Викин взгляд был абсолютно искренен.

– А… Белецкий? – спросил он, презирая себя за этот вопрос и всё-таки не в силах не задать его.

– Опять Белецкий? Что – Белецкий? При чём тут он? Ты совсем ку-ку? – Вика покрутила пальцем у виска. – Да, я любила его раньше. Раньше, сколько можно повторять! Сейчас он меня вообще не волнует. Что касается Ванечки… Ну, согласись – в конце концов, Белецкий имеет право знать правду.

– А на что он ещё имеет право? – мрачно уточнил Данила.

– Больше ни на что, – спокойно отозвалась она. – Я же сказала, единственным отцом для Вани всегда будешь оставаться ты. Он любит тебя, ты любишь его… Этого достаточно. Да, Белецкий, несомненно, сможет видеться с ним, если захочет. Раз в неделю или около того.

– А как ты это Ване объяснишь?

– Ну, скажем для начала, что это его дядя или ещё кто-нибудь, – отмахнулась Вика. – Я обсужу всё это с Сашей, не думаю, что он станет настаивать на формальностях. Ему сейчас важнее просто тот факт, что у него есть сын. Уверена, он ухватится за любой предложенный мною вариант.

– Как ты всё просчитала… – Данила покачал головой. Вика обиделась.

– Ничего я не просчитывала. Я и подумать не могла, что правда рано или поздно вылезет наружу. Мне казалось, мы сможем всю жизнь это от всех скрывать… Но, раз уж дёрнули за ниточку – нужно развязать узелок. Иначе можно запутаться ещё больше. А уж тем более, когда в это дело суют свой нос журналисты!

– Ладно, прости, – он опустил глаза. – Ты, наверное, во всём права… Я просто плохо соображаю сейчас.

Вика протянула руку и взъерошила его волосы, ещё влажные после душа.

– Ешь давай, – сказала она. – А то остынет.

По дороге в больницу Вика рассеянно вглядывалась в проплывающие за окном такси городские пейзажи и морально готовилась к встрече с Белецким. Нужно было тщательно продумать, что и как ему сказать… Не то, чтобы она волновалась – просто старалась настроиться на беседу.

Внезапно Вика вспомнила, что должна кое-что сообщить дочери Белецкого – это было связано с предстоящими экзаменами во ВГИК – и тут же набрала её номер.

– Даша, послушай-ка, вступительные вот-вот начнутся, – сказал она без долгих предисловий. – Я чуть не забыла – у меня есть одна очень хорошая книга, помогающая подготовиться к прослушиваниям в актёрские вузы. Я могла бы тебе её передать!

– Спасибо, – откликнулась Даша заторможенным голосом. Непохоже было, что она сильно счастлива от этой новости.

– Ты что, передумала поступать? – заподозрила Вика.

– Да нет… Наверное, всё же попробую, – вяло отозвалась девушка.

– Тогда нам нужно договориться, где мы можем с тобой пересечься. Жаль, сейчас я книгу не захватила – а то могла бы для тебя её оставить в больнице у папы…

– У кого? – переспросила Даша странным тоном.

– У папы, – повторила Вика терпеливо, стараясь не раздражаться: похоже, она просто позвонила не вовремя. – У твоего отца. Я как раз сейчас еду к нему.

– Ты что, не знаешь, – с нажимом выговорила Даша, – что он мне никакой не отец?

– В смысле? – растерялась Вика. – Ну, то есть… Я в курсе того, что вы не… но, откровенно говоря, я знала это и раньше. Он мне сам рассказывал.

– Он – рассказывал – тебе?! – переспросила Даша в ужасе. – Когда???

– Давно, несколько лет назад…

– Офигеть, – нервно рассмеялась Даша. – Все в курсе, все всё знают, одна я – как лохушка, в блаженном неведении…

– Постой, – непонимающе переспросила Вика. – А это как-то меняет твоё отношение к нему? Разве мама тебе не рассказала, почему он так поступил?

– Рассказала, – Даша фыркнула. – Да какая разница? Мне теперь всё равно… Мой родной отец меня и знать не хочет, а тот, кого я считала родным… тот просто обманщик.

Вика почувствовала, что буквально сатанеет от злости. Это случилось моментально, в один миг – будь Даша рядом, Вика, наверное, залепила бы ей пощёчину.

– Все всё знают, говоришь? – переспросила она дрожащим от сдерживаемой ярости голосом. – Нет, не все и не всё. К примеру, я и представить себе не могла, что ты – такая неблагодарная дрянь и скотина.

Даша сначала ошеломлённо притихла, а затем неувернно переспросила:

– Что ты сейчас сказала?

– Что слышала, – отрезала Вика. – Ах, он обманщик? Тогда ты – хуже, ты просто подлая и самовлюблённая эгоистка.

– Вик, ты что, с цепи сорвалась? – возмутилась Даша. – Что ещё за наезды? Да какое ты вообще имеешь право?..

– А какое право имеешь ты?! Вы же с матерью только бессовестно пользовались Сашей все эти годы. Он помог Анжеле прикрыть задницу, когда она попала в трудную ситуацию. Дал тебе своё имя, воспитывал… Не его вина, что он сломался, не смог дальше притворяться примерным супругом. А она после развода начала всем рассказывать в интервью, как плохо они жили, давя на жалость. Что, скажешь – не так? Она пиарилась на его имени! Превращала в пошлый фарс их брак, получая за это деньги и, худо-бедно, славу. Да она никому не была бы интересна сама по себе, если бы не он!

Даша молчала. Но Вике не нужны сейчас были её ответы – она просто хотела выплеснуть накипевшее.

– Он помог твоей маме, выручил в беде… И сам же за это получил – СМИ сделали его этаким антигероем после развода. А ты, ты?! Да если бы не он, твоя мать скорее всего вообще сделала бы аборт. Он что, плохо о тебе заботился? Был никудышным отцом? Как ты смеешь обижаться на него за то, за что по идее надо кланяться в ножки?

– Что ты мне предлагаешь? – подала наконец голос Даша.

– Я ничего не предлагаю. Но могу сказать, что сделала бы на твоём месте. Да я бы из больницы отца просто не вылезала. Я бы его с ложечки кормила. Я бы молилась о том, чтобы он как можно скорее встал на ноги. Так что самое лучшее, что ты можешь сделать – это немедленно поехать к нему и покаяться. Но это уж тебе решать.

И она в раздражении отключила телефон.

– В детстве у нас во дворе была популярна забавная игра, – Вика взглянула на Белецкого и загадочно улыбнулась. – Мы собирали в мешочек белые и чёрные камешки, а затем по очереди, не глядя, доставали их по одному. Вытащишь чёрный – изволь признаться в каком-нибудь ужасном, отвратительном, постыдном поступке.

– И в каких же, интересно знать, грехах и злодеяниях было модно каяться в твоём детстве? – усмехнулся он. – «Сбежала с уроков в кино»?

– Типа того, – кивнула Вика, – ну, или «стащила у бабушки десять рублей», или «целовалась с Курочкиным на перемене под партой».

– Однако, – он присвистнул. – А если вытянешь белый?

– Тогда нужно было чем-нибудь похвастаться. Рассказать о поступке, которым ты гордишься, о каком-то героическом событии.

– Я догадался, – подхватил Белецкий весело, – «перевела старушку через дорогу» и «накормила голодного котёнка»!

– Если честно, – Вика смутилась, – то я постоянно врала, вытащив светлый камень. Такую богатую биографию себе придумала – всем на зависть! Вплоть до поимки иностранных шпионов голыми руками. Сейчас я, конечно, понимаю, что все привирали. Кстати, когда мы повзрослели, то приоритеты и акценты тоже поменялись. К примеру, то, что я целовалась под партой, уже было не стыдом, а предметом гордости и похвальбы перед подружками. Но это было очень весело…

– Я бы с удовольствием поиграл с тобой в эту игру, – Александр с улыбкой смотрел на неё, и Вика радовалась, что ей удалось его немного развеселить, отвлечь от невесёлых дум. – Узнать, чего в жизни ты больше всего стыдишься, а чем гордишься.

– Ну, давай будем считать, что я только что вытащила оба камешка, – легко согласилась Вика, готовая к откровениям и к разговору начистоту.

– Сначала – чёрный, – потребовал Белецкий, и глаза его вспыхнули интересом.

– Самый мой постыдный поступок – это то, что я однажды бросила Даню ради тебя, – не колеблясь, выговорила Вика. – Это было подло. Это было отвратительно. Я это и тогда понимала, разумеется. Просто продолжала себя оправдывать. Мне же казалось, что я по-настоящему тебя люблю, а любовь, как говорится, оправдывает всё… Даже самую последнюю низость.

– А белый камешек? – тихо спросил он.

– Будешь смеяться, но самое прекрасное, что случилось со мной в жизни – это именно знакомство с тобой. Нет, не перебивай! – возразила она, видя, как удивлённо округлились его глаза. – Я не в этом смысле. Просто… если бы мы не встретились, я не родила бы от тебя сына.

Белецкий молчал.

– Ванечка – он необыкновенный, – продолжала Вика. – Я боюсь даже представить, какой была бы моя жизнь без него. Разумеется, я хочу детей и от мужа тоже, но ведь они будут уже другие. Понимаешь?

– Пытаюсь…

– Он тебе понравится, – убеждённо заявила Вика, имея в виду сына. – Я вас обязательно познакомлю, когда ты поправишься.

– Почему у нас с тобой ничего не получилось, Белка? – осторожно спросил он, не глядя ей в глаза.

Она чуть помедлила с ответом.

– Я… не чувствовала твоей руки, когда мне нужна была поддержка. Мне всё время было страшно, что я вот-вот упаду. Я не могла быть с тобой уверенной в завтрашнем дне. Будущее меня страшило, а не радовало…

– Спасибо за откровенность, – отозвался он. – Понимаю, что это всё целиком и полностью моя вина, моя ответственность. Я просто испугался…

– Чего испугался? Любви?

– Именно. У меня было много женщин, но я почти никого из них не любил. Я же тебе рассказывал… Первая любовь – самая несчастливая, безответная, я после неё очень долго боялся снова обжечься. Вторая – ты, и я всерьёз запаниковал, что способен так сильно привязаться к кому-то. В итоге сам же всё испортил…

– И с тех пор ты никого больше не встретил? – спросила она.

– Так, чтобы влюбиться – нет. А отношения, конечно, были и есть, – он хмыкнул.

– У тебя ещё будет новая любовь, – утешила она. – Бог троицу любит. Только ты уж постарайся в этот раз не прохлопать ушами своё большое и светлое чувство.

– Спасибо тебе, Белка, – сказал он серьёзно. – Правда, спасибо. Я и подумать не мог, что мы когда-нибудь с тобой сможем вот так сидеть и спокойно разговаривать о самом сокровенном… Ты правда больше не держишь на меня зла?

Она чуть подалась вперёд и дружески поцеловала его в лоб, чувствуя абсолютное спокойствие, граничащее с равнодушием. Она действительно переболела им – ничто не искрило и не вспыхивало от прикосновений к нему, как это было раньше.

– Ты изменилась, – рассматривая её лицо, заметил он. – Не только внутренне, но и внешне. Стала такая красивая, уверенная в себе.

– Ты тоже изменился, – она улыбнулась. – Как-то… повзрослел.

Он захохотал.

– Белка, в моём возрасте мальчики уже не взрослеют, а стареют!

– Ты никогда не постареешь, – заверила Вика. – Ты ещё лет шестьдесят будешь кружить девчонкам головы и похищать их сердца…

В это время за дверями палаты послышался шум. Чьи-то встревоженные голоса активно препирались и спорили друг с другом.

– Да пустите вы меня… Пустите, я вам говорю! – возмущённо твердил кто-то. – Вот же курицы… Не надо меня трогать, я сказала! Отвалите!

Дверь распахнулась, и, преодолев кордон охраны, в палату влетела возмущённая и одновременно смущённая Даша.

Вика и Александр уставились на неё во все глаза.

– Меня не хотели пропускать внутрь, – пояснила она. – Требовали показать паспорт, чтобы они могли свериться с каким-то списком. Пап, – буркнула она, пряча глаза, – попроси их, пожалуйста, внести моё имя в этот долбаный список.

– Ты и так в списке. С самого начала, – улыбнулся он, с нежностью глядя на неё. – Я надеялся, что ты когда-нибудь всё-таки придёшь… Всё нормально, – махнул он рукой взволнованным медсёстрам и разгневанному охраннику. – Это моя дочь.

Даша неуверенно приблизилась к отцу и остановилась в нескольких шагах, не зная, как себя вести.

– Ну, я пойду, пожалуй, – поднимаясь с места, проговорила Вика. – Не стану вам мешать.

Последнее, что она успела ухватить краем глаза, прежде чем закрыть за собой дверь – это то, как рыдающая Даша кинулась Белецкому на шею.

Поскольку больница находилась недалеко от её квартиры на Малой Бронной, Вика решила заглянуть туда и заодно проведать брата. Запасных ключей у неё не было (отдала мужу несколько месяцев назад), поэтому по дороге она набрала Женин номер.

– Ты где – дома?

– Привет, Вик. Дома, а что? – откликнулся он.

– Я сейчас забегу. Я тут рядом.

Женя вдруг всполошился.

– Как? Прямо сейчас?!

– Ага. Минут через десять-пятнадцать буду.

– Я просто собирался уходить… то есть, уже ухожу! Мне пора бежать! – сбивчиво залопотал он.

– Ну… я тебя надолго не задержу, – отозвалась она несколько удивлённо. – Или, если хочешь, дождись меня и езжай себе спокойно. Я побуду в квартире до твоего возвращения. Заодно приберусь там немного, наведу порядок в бумажках и квитанциях…

– Я сам не знаю, когда вернусь, – отозвался он совершенно потухшим голосом.

– В чём дело? – насторожилась Вика. – Жень, скажи прямо – ты не хочешь, чтобы я приходила?

– Ну что ты, – смутился он. – Конечно, приходи. Я тебя жду.

Уже завершив разговор, Вика запоздало сообразила, что брат, вероятно, был не один, а с девушкой. Вот и выпроваживает сейчас свою подругу торопливо, чтобы успеть замести следы до Викиного появления… Она пожалела, что поставила его в неловкое положение, но дело всё равно уже было сделано.

Когда Вика зашла в квартиру, то только уверилась в правильности своей догадки. В обеих комнатах словно Мамай прошёл: складывалось такое впечатление, что всё время до её появления Женя лихорадочно прятал чужие вещи по шкафам. Разумеется, как и большинство мужчин, он был невнимательным, поэтому многие мелочи просто ускользнули от его взгляда. А вот Вика сразу же заметила пару женских туфель в коридоре, чужое зеркальце на тумбочке и косметичку на полочке в ванной, куда отправилась мыть руки.

– Послушай, ты сюда свою девушку приводишь, что ли? – спросила она напрямик, выходя из ванной в кухню, где Женя, суетясь, торопливо ставил чайник на плиту. – Или она тут вообще живёт постоянно?

– Нет, не живёт, – быстро отозвался брат. – Она ко мне приходит… иногда…

– Да ладно, не смущайся, – несколько смягчилась Вика. – Я же всё понимаю, ты взрослый симпатичный парень, отчего бы тебе не завести подружку?

Женя залился краской.

– Только, пожалуйста, не спешите жениться и не рожайте пока никого, – попросила Вика. – Я ведь всё равно собираюсь продавать эту квартиру, а если твоя девушка забеременеет, вы поставите меня в очень неудобное положение.

– Нет-нет, – торопливо замотал головой Женя и судорожно сглотнул, – мы… предохраняемся.

– Ты всё-таки странный какой-то, – пожала плечами Вика и улыбнулась. Она уже поняла, что явилась совершенно не вовремя, но уходить так сразу было бы глупо. – Чаем хоть напоишь?

– Да, конечно! Присаживайся…

Но чаю попить Вике так и не удалось. Она вдруг вспомнила, что оставила в палате у Белецкого свою сумочку. Мобильный был всегда при ней – в кармане джинсов, а вот про сумочку она совершенно забыла, несколько выбитая из колеи внезапным Дашиным появлением.

– Ладно, не суетись, бро, – она махнула рукой Жене и засмеялась. – Кажется, сегодня явно не мой день. Мне нужно уходить.

– Так сразу? – он старательно делал вид, что расстроен.

– Я загляну как-нибудь на днях… Заодно и с подругой своей познакомишь, – улыбнулась она.

– Только ты позвони перед этим, если не трудно, – попросил Женя. – Чтобы она точно была здесь.

– Да не вопрос. Ну, счастливо!

Впрочем, сюрпризы и нелепости этого странного дня ещё не закончились. Забрав в больнице свою сумку, Вика в очередной раз попрощалась с Белецким и собралась на выход, но в самых дверях внезапно столкнулась с… Галинкой.

Вика так обалдела, когда увидела её, что даже не сразу нашлась, что сказать. Впрочем, Галинка растерялась не меньше.

– Ты? – выдавила Вика наконец. – Что ты здесь делаешь?

Обычно бойкая и острая на язык девушка смутилась до слёз, не зная, что говорить в ответ на этот простой, в общем-то, вопрос, и пожала плечами.

– Вы знакомы, что ли? – Вика недоумённо переводила глаза с Галинки на Белецкого. От её внимания не укрылось, как просияло лицо Александра, едва он увидел девушку. Впрочем, несмотря на своё смущение и неловкость, Галинка тоже смотрела на Белецкого полными обожания глазами.

Вика, ещё ничего толком не успев понять, всё же отчётливо осознала, что она здесь явно лишняя. Решив, что успеет разобраться в этой странной ситуации позже, она понимающе покачала головой, усмехнулась и вышла из палаты, плотно прикрыв за собою дверь.