Текст книги "Заклятье зверя"

Глава 14
Искупление

Волк возвращался с охоты, неся в зубах кабанью ногу для своей брюхатой волчицы. Накануне вечером ему удалось увести глупых людишек от своего логова и скрыться самому. Волк испытывал гордость победителя оттого, что ему удалось перехитрить Стального, он оказался удачливее и умнее человека. Однако Стальной со своими спутниками злым и беспощадным ураганом пронесся по лесу, срывая свою злость на мелкой лесной живности. Напуганные вчерашним вторжением, зайцы и птицы в панике забивались в свои норы и гнезда или стремились очутиться как можно дальше от этих мест.

Поэтому, выйдя поутру на охоту, волк без толку прослонялся по казавшемуся вымершим лесу. В поисках еды ему пришлось бежать в соседний лес, где было полно непуганой дичи. Проведя полдня вдали от своего логова, волк возвращался с богатой добычей – мясом кабана. Он уже представлял, как положит трофей к ногам своей волчицы и та ласково ткнется теплым носом ему в шею, выражая свое одобрение. Но чем ближе он подходил к лесу, тем тяжелее становилось у него на душе.

Родной лес встретил его гнетущим скрипом деревьев, потревоженных чьим-то злым вторжением. Где-то рядом беспокойно крикнула сойка. Издалека донеслись неистовые, задиристые крики людей. Азартных возгласов охотников, настигших свою добычу, не спутаешь ни с чем. Понимание того, что крики доносятся со стороны его логова, пришло мгновением позже.

Выронив из зубов добычу, волк ринулся вперед, запетлял по нехоженым человеком тропам, ведущим в самую чащу леса, где была спрятана его берлога. На середине пути волк споткнулся на ровном месте, сраженный горестным, полным невыразимой муки воем, в котором узнал голос своей волчицы. Лапы не слушались, волчья тропа, вспоротая корнями деревьев, казалась незнакомой. Неужели родной лес делает все, чтобы замедлить его бег? Жесткие ветки хлестали бока, сосновые иглы кололи морду, словно хотели задержать его. В волнении он проскочил нужный поворот, не стал возвращаться и рванул напрямик, через бурелом, не чувствуя, как острые шипы кустарника впиваются в бока, как осколок камня до крови располосовал лапу…

Он опоздал. Его волчица была мертва. Ее растерзанное тело заставило дрогнуть даже привыкшего к жестокой охоте волка. Серебристо-серая шкура его подруги сделалась багряной от крови, вместо хвоста остался только обрубок – охотники забрали с собой трофей. Откуда-то издалека донесся торжествующий гогот. Мутным от боли взглядом волк увидел, как отряд людей удаляется от логова, и среди них волк заметил знакомый силуэт ненавистного Стального. Нагнать бы сейчас Стального, впиться бы ему в глотку, чтобы тот больше никому не смог причинить зла, а там и умереть не страшно.

Раненая лапа замедляла скорость, волк безнадежно отставал, а всадники все погоняли коней, увеличивая расстояние между собой и невидимым преследователем. Припадая на лапу, не обращая внимания на все возрастающую боль, волк упрямо бежал следом. Остался позади лес, пришлось свернуть с дороги в поле, чтобы не выдать себя раньше времени.

Поэтому волк не сразу сообразил, куда движется отряд. Понимание пришло в яблоневом саду, где он неожиданно для себя очутился. Чувствуя, как его захлестывает тревога, волк выскочил на дорогу, уже не таясь, что его заметят. И как раз увидел, как Стальной въехал в ворота замка Солнечной.

Ивонна была вне себя от радости. Хартвиг вернулся, привезя с собой учителя Вернера. Оставшись с ней наедине, волшебник Гидеон внимательно и участливо выслушал ее историю и в заключение с горечью промолвил:

– Не думал я, что все так обернется. Ведь накладывая заклятие, я желал уберечь Вернера от увлечения запретной магией, которая влечет чужую погибель. Разве мог я помыслить, что мальчик сбежит из дома и примкнет к отряду путешественников на правах боевого мага?

– Но вы же понимаете, что у него не было другого выхода, кроме как убивать тех, кто угрожал нашей жизни? – пылко воскликнула Ивонна. – Зеленокожие, разбойники, эльфы, демоны, некромант, чернокнижник, вампир – ведь они хотели убить нас. И не все наши люди выжили в этих схватках, – со слезами на глазах добавила она.

– Знаю, дитя мое, – мягко промолвил Гидеон, – Хартвиг рассказал мне. Я хотел выслушать тебя, чтобы убедиться в его словах. И в том, что Вернер не причинял вреда невинным.

– Никогда! – горячо подтвердила Ивонна. – Вернер не такой. Он не раз рисковал жизнью, – она на миг запнулась, – ради нас.

– Ты хотела сказать – ради тебя? – мягко поправил волшебник.

– Какое это имеет значение теперь? – смутилась Ивонна.

– Именно сейчас и имеет, – возразил Гидеон. – Ты разыскала меня затем, чтобы убедить снять заклятие и вернуть моему ученику человеческий вид. Но решила ли ты, что станешь делать потом?

Ивонна в смятении отвела взгляд. Ответа на этот вопрос у нее не было. Она знала, что обязана отплатить Вернеру добром за все, что он для нее сделал. Она сосредоточилась на том, чтобы помочь заколдованному юноше вновь стать человеком. Но что будет потом – она не знала. Если бы только Вернер происходил из благородной семьи! Пусть даже обедневшей – не беда! Ее денег хватит на то, чтобы вести привычный образ жизни до конца дней.

Увидев, что они любят друг друга, ее отец дал бы согласие на этот брак. Но о том, чтобы выйти замуж за деревенского мага, не может быть и речи. Корнелий никогда не одобрит подобный союз. А тайно сбежать из замка и провести остаток жизни в деревенской избе Вернера Ивонна была не готова. Хотя что может быть хуже, чем всю жизнь провести в роскошном замке, тоскуя о настоящей любви?

– Я вижу, что ты неравнодушна к нему, – деликатно заметил Гидеон. – Хартвиг поведал мне, что во время путешествия ты разорвала помолвку с женихом. И уверен, на то были и другие причины, кроме того, что жених тебя оскорбил.

Отеческий и добрый взгляд волшебника, казалось, проникал в самое сердце, и Ивонна не посмела ему возразить.

– Не сомневаюсь, Вернер тоже полюбил тебя, – продолжил волшебник. – До того, как он сбежал из дома, на свете не было юноши эгоистичнее и честолюбивее. Вернер был одержим амбициозными мечтами. После его бегства его товарищ признался мне, что Вернер мечтал стать самым могущественным волшебником в Невендааре. И трудно поверить в то, что юноша, которого я знаю, готов пожертвовать своей жизнью и своими мечтами ради кого-то другого. Я бы сказал, что без чуда здесь не обошлось. И это чудо, без сомнения, зовется любовью.

Ивонна заалела от смущения.

– Дитя мое, – мягко начал Гидеон, – я знаю Вернера лучше, чем ты. И я знаю, как важно для него достичь своей цели. Именно поэтому я наложил на него заклятье зверя, в надежде, что это убережет его от плохих поступков. Когда Вернер полюбил, то желание любви пересилило в нем желание славы и могущества. Если я верну ему человеческий облик, он будет глубоко несчастен оттого, что не сможет быть рядом с тобой. Быть может, остаться волком – лучший выход для него?

– Вы не понимаете! – воскликнула Ивонна. – Вернеру грозит страшная опасность! Дамарис поклялся истребить всех волков в Невендааре. Если только…

– Если только – что?

– Если только я не выйду за него замуж, – еле слышно прошептала Ивонна.

– Тогда твой жених еще более бесчестный человек, чем я себе его представил по твоему рассказу, – строго заключил Гидеон.

– Так вы вернете Вернеру человеческий облик? – взволнованно спросила Ивонна.

– Конечно, – кивнул Гидеон. – А когда сделаю это, то увезу его с собой. Мать Вернера вне себя от волнения. Я верну его домой. А ты станешь жить своей жизнью, со временем забудешь все, что произошло, и встретишь человека своего круга, которого полюбишь всем сердцем.

«Никогда! – хотела выкрикнуть Ивонна. – Никогда не забуду Вернера и никогда никого так не полюблю». Но лишь покорно кивнула, соглашаясь со словами волшебника, и спросила:

– И как вы собираетесь это сделать?

Но Гидеон не ответил – во дворе раздался шум, и, подойдя к краю балкона, Ивонна увидела, как во двор замка въехал Дамарис со своими воинами. Среди них Ивонна заметила инквизитора, лицо которого было ей незнакомо. Но при виде его синей мантии сердце девушки сжалось в предчувствии беды.

Спустившись во двор и обнаружив среди незваных гостей Дамариса, Корнелий покраснел от гнева.

– Кажется, я ясно сказал, что тебе здесь больше не рады! – вскипел он.

– Зачем же так строго, Корнелий? – Дамарис попытался перевести все в шутку. – У меня ведь серьезные намерения. Я люблю твою дочь и так просто не отступлюсь.

– Убирайся вон! – рявкнул взбешенный хозяин замка.

– Не очень-то почтительно встречают здесь родственников Великого Инквизитора, – раздался лязгающий, как ржавый дверной засов, голос, и из-за спины Дамариса выступил незнакомец в плаще инквизитора. Корнелию сразу не понравились его острые черты лица, мелкие крысиные зубы в прорези тонких серых губ, буравящий осуждающий взгляд и подобострастные нотки в голосе, когда тот вступился в защиту Дамариса. Оцепенев при виде столь неприятного человека, Корнелий не сразу осознал смысл его слов.

– Великого Инквизитора? – недоверчиво переспросил кто-то из людей за его спиной, и Корнелий запоздало узнал голос Хартвига. – Разве Дамарис приходится родственником и преподобному Иоганну?

– Святейший Иоганн вчера погиб. – Лицо инквизитора превратилось в маску скорби: уголки бескровных губ опустились вниз, веки прикрылись, словно он собирался заплакать. – Теперь Великим Инквизитором Невендаара стал почтенный Себастьян.

Хартвиг недовольно кашлянул, а сердце Корнелия тревожно забилось, почуяв неладное. Уж если прежде Дамарис постоянно подчеркивал высокое положение своего дяди и кичился властью, которой тот располагает, то теперь и вовсе почувствует себя безнаказанным. Доказательство чему – его сегодняшнее вторжение в замок, где ему не рады.

– И чем же я, скромный житель Империи, обязан визиту столь высокопоставленной персоны, как племянник Великого Инквизитора? – пытаясь скрыть тревогу за неприкрытой иронией, поинтересовался Корнелий.

Дамарис, приняв его слова за приглашение, спешился и подошел ближе. За его спиной неуклюже слез с коня инквизитор и засеменил следом за Дамарисом, остановившись рядом.

– Корнелий, тебе известны мои намерения в отношении Ивонны. Давай забудем этот нелепый инцидент в пути и пожмем руки.

– Нелепый инцидент?! – Корнелий проигнорировал протянутую ему руку и с гневом взглянул в лицо наглецу, которого он еще недавно считал лучшей партией для своей дочери. – Ты бросил ее, оставил без своей защиты. Она чуть не погибла в получасе езды от дома. Где ты был тогда, а, Дамарис?

Тот выдержал его взгляд спокойно. Чуть опустил голову, выражая раскаяние.

– Корнелий, я понимаю твои чувства. Я сам сильно сожалею о том, что все так произошло. Если бы я только мог представить, что такое может случиться…

– Ты мог представить, Дамарис, – сердито перебил его Корнелий. – И если бы ты любил мою дочь, то представил бы себе это очень ясно. Моя дочь неоднократно подвергалась смертельной опасности в пути. Ты знал об этом с ее слов. И тем не менее допустил, чтобы она продолжила путь в одиночестве!

– Я сожалею об этом, Корнелий, – повторил Дамарис. – Дай мне шанс, и я искуплю свою вину и докажу свою любовь. Я готов немедленно обвенчаться с Ивонной.

В это время инквизитор выступил из-за его спины, и Корнелий замер, ошеломленный неприятной догадкой.

– Для этого я здесь, – подтвердил инквизитор, сцепив руки на выпирающем, как у беременной бабы, животе.

– Этому не бывать! – рявкнул Корнелий и, подавшись к Дамарису, схватил его за грудки.

Дамарис был выше и сильнее, он мог легко сломать ему кости, отшвырнув в сторону, но ослепленный гневом отец забыл обо всем на свете.

– Убирайся вон, – процедил Корнелий. – Я не отдам за тебя Ивонну.

Дамарис осторожно отцепил его руки и двинулся на него могучей махиной, вынуждая попятиться. Лицо молодого человека вмиг лишилось того виноватого выражения, которое тот прилежно демонстрировал только что. Черты лица заострились, рот решимо сжался, глаза полыхнули одержимостью.

– Что ж, – в исступлении процедил он, – не хочешь по-хорошему, так я возьму ее силой. Ивонна принадлежит мне. И она станет моей женой сегодня же. Винсент! – бросил он инквизитору. – Следуй за мной. Мы поднимемся к моей невесте, раз уж она не пожелала спуститься сама.

– Ты не пройдешь! – прорычал Корнелий.

– А кто меня остановит? – расхохотался Дамарис и непочтительно ткнул его в грудь. – Ты, старик?

Воины Хартвига выступили вперед, преграждая путь Дамарису и его людям.

– Что ж, – Дамарис криво усмехнулся и вытащил меч, – как пожелаете.

– Ты нападешь на меня в моем доме? – не поверил Корнелий. – Нарушишь закон?

– Это ты нарушаешь закон, старик, – оскалился Дамарис. – Уже нарушил его. Сопротивление доверенному лицу инквизиции – это раз. Признание самозванки небесным ангелом – это два. Укрывательство опасного преступника, каким является беглый маг Вернер, это три. Никто не осудит меня, если мои люди перебьют твою охрану. А Винсент подтвердит мои слова. Так, Винсент?

Инквизитор подобострастно кивнул.

– Хартвиг, – растерянно пробормотал Корнелий, поворачиваясь к верному воину. – Да что же это такое? В моем собственном доме?

Хартвиг, уже едва сдерживая гнев, воспринял слова Корнелия как приказ и обнажил меч.

– Вам лучше убраться отсюда по-хорошему, господа, – обронил он.

И в тот же миг Дамарис дал знак своим людям, и те бросились в бой. Закипела схватка, зазвенели, скрестившись, мечи.

Дамарис ловко отбил удар Хартвига, с силой отбросив воина в сторону. И, вырвавшись из центра потасовки, шагнул к крыльцу дома.

Увидев направлявшегося в дом Дамариса, за которым по пятам следовал инквизитор, Корнелий взбежал на крыльцо, преградив им путь.

– А вот и отец невесты, – криво усмехнулся Дамарис. – Желаешь присутствовать на церемонии? Не имею возражений. Твое право.

– Остановись. Не совершай глупостей! – горячо воскликнул Корнелий, пытаясь достучаться до разума Дамариса. – Ивонна не любит тебя. А если ты сделаешь то, что задумал, она тебя возненавидит. Силой любви не добьешься.

– Любви? – Молодой человек скривился. – Кто говорит про любовь? Ивонна красива, воспитана и умна. Она – лучшая невеста в округе. А я привык к тому, что все самое лучшее достается мне. Правда, – заметил он, – раньше Ивонна была более добродетельна, отличалась покорностью и послушанием, как и положено идеальной жене. Но ее строптивость мне даже нравится. Тем интереснее будет ее укротить.

От этих откровений Дамариса у Корнелия похолодело внутри. «Значит, Ивонна для тебя – только вещь?» – хотел спросить он, но не мог вымолвить этих страшных слов. До последнего времени он считал Дамариса доблестным рыцарем, благородным по праву рождения. И вот теперь от благородства знатного жениха не осталось и следа. В почтенной семье вырос бесчестный разбойник, устроивший погром в доме невесты и готовый взять ее силой. А страшнее всего то, что на него не найти управы: родство с Великим Инквизитором делает его неуязвимым и безнаказанным. Лучше бы Ивонне умереть в пути, чем подвергнуться подобному бесчестью. Его нежная чистая девочка все равно этого не переживет…

– В чем дело? Идешь на венчание или нет? – грубо спросил Дамарис и, заметив, что Корнелий не трогается с места, сильно толкнул его: – Тогда прочь с дороги.

Пересчитав спиной каменные ступени, Корнелий упал к подножию парадной лестницы. Голова раскалывалась от боли, из рассеченного затылка хлынула кровь, на глаза пала красная пелена. И сквозь нее, как в алой дымке, Корнелий вдруг увидел, что из толпы дерущихся выскочил серый волк, промчался мимо него, взлетел по ступеням и скрылся в доме. Корнелию показалось, что он слышит цоканье когтей по каменному полу, горячее, прерывистое дыхание зверя. И даже представил себе, как бешено колотится его сердце, точно так же, как у него самого.

Дамарис ворвался на балкон и, не замедляя шага, двинулся к Ивонне. Но тут ему преградил путь незнакомый волшебник в синей мантии, и Дамарис слегка опешил, словно споткнувшись о его спокойный строгий взгляд.

– Что вы себе позволяете, молодой человек? – строго спросил Гидеон, разглядывая бывшего жениха Ивонны.

– Для тебя господин Дамарис, – дерзко ответил тот, сердито сверкнув глазами. – Прочь с дороги. Я пришел за своей невестой.

– Я тебе больше не невеста, – дрожащим голосом ответила Ивонна.

– Ошибаешься, милая, – криво усмехнулся Дамарис. И его дальнейшие слова повергли девушку в оцепенение. – Ты моя невеста, которая сегодня же станет моей женой.

– Ты бредишь? – воскликнула Ивонна.

– Ничуть! – ухмыльнулся Дамарис и окликнул: – Винсент!

Из-за его спины выступил тот самый инквизитор, который не понравился Ивонне с первого взгляда.

– Надеюсь, у тебя все готово к церемонии? – нервно спросил Дамарис.

– К церемонии? – дрогнула Ивонна.

– Да, милая. Винсент сейчас обвенчает нас.

– Что за чепуху ты несешь? – со строгостью осадил его Гидеон. – Супругов венчают в храме перед лицом Всевышнего. Брак, заключенный в другом месте, не будет считаться действительным.

Дамарис вынул из-за пояса свернутую в трубочку бумагу и ткнул ею в грудь Гидеону. Волшебник, обиженный таким поведением, бумагу взял, развернул и замолчал.

– Что там? – с замирающим сердцем спросила Ивонна, заглядывая ему за плечо.

– Это разрешение Великого Инквизитора на домашнее венчание, – хмуро ответил Гидеон. – Подождите-ка, – он разгладил нижний край бумаги с подписью инквизитора. – Но здесь стоит имя Себастьяна! Этот документ не имеет никакой силы. Он подписан не Иоганном.

– Ошибаешься, маг, – подал голос инквизитор Винсент. – Себастьян теперь Великий Инквизитор.

– А что же Иоганн? – удивился волшебник.

– Умер, – изобразил на лице скорбь Винсент.

– Убедился? – Дамарис грубо выхватил бумагу у Гидеона. – А теперь не мешай мне соединиться с моей невестой.

– Думаю, тебе лучше уйти, – нахмурился волшебник, стиснув посох.

Но Дамарис отшвырнул его в сторону и протянул руки, пытаясь схватить Ивонну. Звонкая пощечина, которую влепила ему девушка, стала для него полной неожиданностью. На миг Дамарис замер от изумления и обиды, но затем с рычанием бросился на Ивонну, и его широкая сильная ладонь, покрытая бурыми пятнами крови убитой им волчицы, взметнулась вверх. В последний момент он сдержал себя и не ударил строптивую невесту.

Ивонна остолбенела от ужаса и не могла шевельнуться. Все произошло так быстро, что упавший Гидеон еще не успел встать на ноги, и защитить ее было некому. Инквизитор Винсент с явным одобрением взирал на них со стороны, и на его губах застыла гадкая ухмылка. Ивонна уже заранее чувствовала жар пощечины на своей щеке, представляла жесткую хватку Дамариса, когда Винсент будет зачитывать слова бессмысленного ритуала. Она уже ощущала вкус крови, который оставит на губах злой поцелуй Дамариса, похожий на укус вампира… А потом хоть в реку с обрыва, только бы смыть это бесчестье…

Но внезапно сбоку мелькнула серая тень: крупный волк, отшвырнув Дамариса от Ивонны, сбил его с ног. Ивонна в изумлении смотрела, как зверь навис над Дамарисом, прижав его к полу и зло рыча.

– Вернер, – еле слышно вырвалось у нее.

Но волк услышал, повернул к ней большую голову и насторожил уши, ловя каждый звук. Желтые глаза уставились на нее пристально и изучающе. В волке не было ничего человеческого, но каким-то внутренним чутьем Ивонна понимала, что не ошиблась.

Она отыскала взглядом Гидеона, торопясь рассказать ему о своей догадке, чтобы тот быстрее снял заклятье. Но волшебник не смотрел на нее: он с озабоченным видом перебирал костяные руны, которые высыпал на ладонь из синего тряпичного мешочка.

Воспользовавшись тем, что волк отвлекся, глядя на Ивонну, Дамарис ухитрился подобрать выроненный клинок и с неимоверной силой ткнул им волка в бок. Зверь с визгом отскочил, Ивонна с ужасом увидела, как серая шкура окрасилась кровью. А Дамарис, вскочив на ноги, бросился к Гидеону и выбил из его ладони руны. Костяные пластинки со стуком рассыпались по каменному полу. В следующий миг Дамарис, коснувшись острием меча шеи волшебника и наслаждась своей властью над ним, одним легким движением разрубил завязки плаща так, что тот упал к ногам Гидеона. Оставшись без плаща, Гидеон словно лишился своей магической ауры. В одной рубахе и штанах, заправленных в сапоги, он мгновенно утратил всю свою важность и солидность. А Дамарис, с превосходством глядя на побелевшего от оскорбления волшебника, вновь упер острие меча ему в шею.

– Хотел меня заколдовать? – с угрозой произнес он. – Зря. Я убью тебя, а Винсент подтвердит, что ты был чернокнижником и служил Мортис, и я сделал богоугодное дело. Правда, Винсент?

Дамарис обернулся, выискивая взглядом инквизитора, но наткнулся только на гневный взор Ивонны, которая присела рядом с волком и осматривала его рану.

– Винсент ушел, – вымолвила она с ненавистью. – Сбежал, как заяц, испугавшись волка.

– Ничего, – менее уверенно произнес Дамарис, не опуская меча. – Винсент подтвердит все, что я скажу.

– Тогда тебе придется убить и меня, – произнес Корнелий. Он ступил на балкон и прислонился к двери, чтобы не упасть. – Потому что я не стану молчать и поведаю всем, что ты – лжец и подлый убийца.

– Папа! – Заметив кровь на лице Корнелия, Ивонна бросилась к отцу.

Это отвлекло Дамариса. И волк, воспользовавшись моментом, бросился на него. Свистнул клинок, рассекая воздух. Гидеон едва успел отскочить назад… И вот уже зверь и человек, вцепившись друг в друга, покатились по балкону. А Гидеон, разжав кулак с той самой руной, которую он искал, торопливо забормотал заклинание.

Вспышка света – и в стальных доспехах Дамариса беспомощно барахтается крупный бурый волк. А другой, серый, с раной на боку, отскочив в сторону, в растерянности наблюдает за противником. По сравнению с бурым, серый кажется меньше и слабее.

– Ты превратил Дамариса в волка! – ошеломленно воскликнула Ивонна, переведя взгляд с бурого зверя на Гидеона. – Ты ошибся! Ты должен был расколдовать Вернера!

– Нет, я не ошибся, – веско произнес волшебник, набрасывая на себя поднятый с пола плащ.

Ему пришлось удерживать рукой разрезанные завязки, чтобы плащ не свалился с плеч. Он открыл рот, чтобы объяснить что-то Ивонне, но не успел вымолвить ни слова. Бурый волк освободился, словно от стальной скорлупы, от доспехов и бросился на Гидеона с явным намерением вцепиться ему в глотку.

Волшебник в смятении вскинул руки, стремясь защититься. Плащ соскользнул к ногам. Запутавшись в нем, Гидеон упал прямо навстречу оскаленной волчьей пасти, с которой капала слюна. И живое воображение Ивонны тут же нарисовало страшную картину: острые волчьи зубы смыкаются на горле мага, не оставляя шансов на спасение.

Но за мгновение до ужасной развязки серый волк опередил бурого и отбросил его от волшебника. С воем и визгом покатившись по балкону, звери сцепились не на жизнь, а на смерть. Летели в стороны клочья шерсти, щелкали челюсти с острыми зубами, нанося противнику рваные раны. Словно ураган пронесся перед глазами Ивонны. Затем, стремительно откатившись в стороны, волки, взмыв в прыжке в воздух, бросились друг на друга, на мгновение заслоняя солнце, застывшее над лесом. И в следующий миг, вцепившись друг в друга смертельной хваткой, переваливались через ограду балкона и рухнули на плиты двора.

Ивонна с криком бросилась к парапету балкона: оглушенные падением с высоты волки лежали на расстоянии двух шагов друг от друга. Бурый, поскуливая, сучил лапами, пытаясь подняться. А серый лежал неподвижно, не подавая признаков жизни. Двор был пуст. Воины Хартвига оттеснили к воротам людей Дамариса.

Слева от Ивонны встал отец, успокаивающе положил руку ей на плечо. По другую руку остановился Гидеон. Свесившись с балкона, он посмотрел вниз. Внизу мелькнул синий плащ инквизитора – Винсент торопился покинуть замок.

– Только бы не опоздать, – воскликнул волшебник.

Его голос донесся до Ивонны словно издалека, будто они не стояли рядом, а находились на разных берегах того озера, из которого ее спас Вернер. А затем она услышала слова заклинания – быстрые, прерывистые, показавшиеся ей совершенно бессмысленными. Ивонна, не отрывая взгляда, смотрела на распростертого на земле волка. По щекам ее, застилая взор, текли жгучие слезы, они превращали силуэт зверя в бесформенную серую кляксу. И вдруг силуэт начал менять цвет, вытянулся, удлинился.

– Смотрите! Это не волк! – воскликнул Корнелий.

Ивонна торопливо вытерла слезы и увидела, что на месте серого волка лежит спиной к дому обнаженный мужчина. Его лица не видно, темные волосы растрепаны, но Ивонна почувствовала, что это…

– Да это же Вернер! – донесся со двора голос Хартвига.

Крайне удивленный воин склонился над юношей.

«Он жив?» – хотела спросить Ивонна, но от волнения не смогла вымолвить ни слова.

– Как он? – перегнувшись через перила, крикнул Корнелий.

– Живой! – с радостью ответил Хартвиг. – Только ранен. – Воин скинул с себя плащ, чтобы прикрыть наготу Вернера.

Со стороны ворот донеслись ликующие крики воинов – люди Дамариса были отброшены за пределы замка и отступали, смирившись с поражением.

Бурый волк, поднявшись на ноги и угрожающе рыча, сделал шаг к Вернеру, но Хартвиг выхватил меч, и волк, поджав хвост, попятился и обратился в бегство. Он вихрем помчался к закрывающимся воротам и в последний момент успел выскочить наружу.

Ивонна этого не видела. Она неотрывно смотрела на неподвижное тело, накрытое плащом Хартвига. «Он жив, – стучало ее сердце. – Он жив!»

Во дворе появился Гидеон, он склонился над Вернером, приподнял плащ, чтобы осмотреть юношу и исцелить его раны.

Ивонна отвела глаза и стыдливо отвернулась. И в тот же миг окрестности огласил громкий звук охотничьего рога, донесшийся со стороны ближайшей деревни. Ему вторил еще один – с противоположной стороны. Затем еще один и еще.

– Дамарис пообещал награду за каждого убитого волка, – тихо сказал Корнелий. – Похоже, на нее прельстились все окрестные охотники…

Ивонна промолчала, устремив взор на бескрайние луга, раскинувшиеся за оградой замка. По густой траве через яблоневый сад мчался бурый волк, торопясь скрыться в лесу, который уже виднелся вдалеке. Но ему не уйти от охотников, которые уже заметили добычу и пришпорили своих коней. Ивонна не могла видеть, но представила себе выражение азарта на лицах мужчин, отчаяние в желтых глазах волка. Понимает ли он, что стал заложником собственного коварства? И теперь сам разделит судьбу зверей, на которых объявил беспощадную охоту.

Издалека донеся ликующий голос охотничьего рога. Ему вторил отчаянный вой затравленного волка. Ивонна повернулась и бросилась в комнаты, чтобы его не слышать. Воображение уже рисовало ей картину кровавой развязки этой драмы.