Текст книги "Мадам Гали -2. Операция «Посейдон»"

– Ты знаешь, Рун… Я хочу домой, – вздохнув, произнес Скоглунд. – Больше нам здесь делать нечего…

– Разве что получить 500,000 долларов… – вздохнул Рун. – Может быть, подождать еще недельку? Ну, не удалось заработать, так давай хоть отдохнем как следует.

– Я уже сыт по горло местной кухней, – проворчал Скоглунд. – Рун, я соскучился по Гедде! Пора паковать чемоданы.

– Ты уверен? – Киркебен задумчиво облизнул пересохшие губы и сделал еще один глоток охлажденного пива. – Кнут, они не могут так просто отказаться от такого… От такой удачи: готовый проект за какие-то пятьсот тысяч. Почему они так себя повели, а? Может быть, у них уже готов собственный проект? Тогда зачем они вызвали тебя? Просто хотят сравнить свой с «Посейдоном»? А что, тогда все становится на свои места: посмотреть документы интересно, а вот такие деньги платить за одну лишь возможность «сравнительного анализа» – действительно, глупо. Кнут, ты прав, можно заказать билеты на самолет на послезавтра.

– Гедда будет смеяться, когда узнает, что я снова «сел в лужу»! – Кнут смахнул пьяную слезу и грустно улыбнулся. – Она бросит меня, как пить дать.

– Откуда мне знать? – усмехнулся Рун. – У меня не было любимых женщин. Я считаю, что это слишком дорого, даже за парня…

– Жаль, что здесь нет Гедды. Сегодня вечером позвоню ей. Как она там? Наверно, волнуется, а что я ей скажу? Она ведь спросит, как идут дела. Рун, она меня бросит, да?

– Не бросит, – Рун сочувственно посмотрел на товарища.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно переспросил его Скоглунд. – Откуда ты так хорошо знаешь мою жену?

– Ты у меня спрашиваешь, – протянул Киркебен, – откуда я так хорошо знаю твою жену? А ты не помнишь, как я ездил с ней по магазинам и кафешкам? Когда был в тебя влюблен? Мне нравилась ее компания: ведь мы могли говорить о тебе часами. Для нас обоих эта тема была волнующей…

Кнут поперхнулся своим пивом.

– Рун! Ты придурок! Зачем ты говоришь мне такие вещи? Зря я не запорол тебя этим, как его… «веником»!

– О, это была бы прекрасная смерть! – еще никогда раньше Рун не позволял себе так дразнить друга, заигрывая с ним даже в шутку. – Расслабься, Кнут. Как мужчина ты не в моем вкусе. Но почему ты так зациклился на одной лишь мысли: «Гедда тебя бросит». Да у нее никогда и любовников-то не было – с чего ей вдруг теперь тебя бросать?

– Я не могу обеспечить ей достойный ее образ жизни… Я не оправдал ее надежд… Я… Я – неудачник!

– Ей на это наплевать. А ее надежды и желания меняются каждые два – три года. Кроме одного желания: быть с тобой. Сначала она хотела стать общественной деятельницей, потом топ-моделью, потом богачкой, потом… Черт ее знает, что она захочет завтра, но в выборе между тобой и очередной целью она сделает выбор в твою пользу. Потому что на самом деле хочет только одного: состариться вместе с тобой в маленьком домике на побережье.

– Ты так уверен? – удивился Скоглунд. Раньше они редко обсуждали личную жизнь. Скоглунд уклонялся от таких разговоров: ему казалось, если он поделится с Руном своими мыслями о женщинах, то взамен ему придется выслушивать рассказы Руна о его мальчиках… – Ладно, даже если это и так, но… Я все равно не могу избавиться от этой навязчивой идеи: слишком неожиданно Гедда вошла в мою жизнь. Просто ни с того, ни с сего постучала в дверь и осталась на ночь. С тех пор мне все время кажется, что она точно так же, не объясняя причин, поднимется и уйдет. Я с ума скоро сойду, Рун. Что мне делать?

– Сделай ей ребенка! – воскликнул Рун. – Ты же еще совсем не старый. Ты родил «Посейдона», теперь роди сына. Кому ты оставишь свое наследство и, если повезет, полмиллиона баксов в швейцарском банке?

– А ты… – Кнут, вдруг как будто что-то вспомнив, схватил Руна за плечо, приставил палец к губам и показал на потолок. – Давай переоденемся и пойдем пообедаем. Там и поговорим.

За обедом в ресторане гостиницы, после того как официант ушел выполнять заказ, разговор продолжился.

– Ты знаешь, – почти шепотом сказал Рун, – вчера в моем номере кто-то копался в вещах.

– Ты уверен? Как ты об этом узнал?

– Вещи уложены не так, как я их оставлял. И пропал мой любимый флакон дезодоранта. Они что-то искали в моих бумагах и в дорожной сумке.

– У тебя мания преследования, кому ты здесь нужен. Уж, если бы они стали копаться, то скорее в моих вещах.

– Здесь ты не прав. Они как раз искали то, что не могут найти у тебя, Кнут. Я в этом уверен. Более того, скорее всего, сначала они копались у тебя, но ты этого не заметил.

Поднявшись на лифте на свой этаж, они направились к дежурной, сидевшей за столом в начале коридора. Увидев иностранцев, она изобразила на лице улыбку.

– Скажите, кто вчера вечером заходил в номер к моему другу, – спросил Кнут по-английски.

– Простите, а как его фамилия и какой у него номер, я же не могу всех гостей упомнить, – ответила она на ломаном английском.

– Рун Киркебен, номер 5112.

Дежурная взяла с полки и открыла журнал заявок.

– Да, в номере 5112 вчера дежурный электрик менял перегоревшие лампочки в прихожей и туалете.

– Но мы не вызывали мастера, и лампочки были исправны! – возбужденно сказал Рун.

– Значит, он проводил профилактические работы, – как по написанному, не растерявшись, отрезала дама.

Иностранцам ничего не оставалось, как поплестись к себе в номера. Шестое чувство подсказывало Скоглунду, что это еще не конец…

Куранты на Спасской башне пробили шесть раз, когда в номере Кнута раздался телефонный звонок.

– Господин Скоглунд, это Никитенко. Я хотел бы с вами встретиться прямо сейчас, если у вас есть время. Извините, что заранее не мог вас предупредить.

– Отлично! Я буду готов через десять минут.

– Я вас жду около церкви, которая стоит у входа в восточное крыло гостиницы. На улице прекрасная погода, предлагаю совершить небольшую прогулку.

– Хорошо, хорошо, – обрадовано зачастил Кнут.

Кнут издали увидел крупную фигуру русского, идущего ему навстречу. Бесшумно закрутились бобины миниатюрного диктофона «Olympus», надежно упрятанного во внутреннем кармане пиджака сотрудника КГБ.

Норвежец поравнялся с представителем Лубянки. Если бы он встретил его где-нибудь на улицах Осло или Хельсинки, то, скорее всего, принял его за француза, но никак не русского. Безупречное лондонское произношение, английский язык, сдобренный в меру идиомами. Дорогой костюм, явно пошитый на заказ, шелковый галстук от «Pierre Cardin», золотая заколка, часы «Quartz 790». Модные очки в золотой оправе. Легкий запах дорогого французского одеколона «Chanel for men» закреплял сложившееся впечатление.

Скоглунд весь дрожал внутри, как застоявшаяся лошадь на старте. Наступал момент истины. Какой на этот раз сюрприз приготовили эти «могильщики капитализма»? Если они вызвали его на встречу, значит не все еще потеряно?

Поздоровавшись, русский сразу перешел к делу.

– Господин Скоглунд, – уверенным голосом начал он. – Ваше предложение сегодня утром было рассмотрено на самом высоком уровне. Оценка наших экспертов системы «Посейдон» даже по тем скромным материалам, которые вы нам предоставили, достаточно высокая. Хотя мы, к сожалению, не получили от вас более детальной информации.

Кнут весь превратился в слух, стараясь не пропустить ни одного слова. Его нервы были напряжены до предела. Он не спускал глаз с лица этого хитрого лиса, стараясь уловить малейшие невербальные сигналы послания, с которым тот пришел на встречу.

– И даже запрашиваемая сумма, – помедлил немного Никитенко, – вполне разумна.

«Святая Дева Мария! Неужели ты услышала мои молитвы?» – чуть не воскликнул Скоглунд.

– Более того, мы готовы даже удвоить ее…

– Простите, я вас не понял. Повторите еще раз, что вы сейчас сказали? – еще минута – и с Кнутом случилась бы истерика. Подумать только – 1,000,000 $!

– Мы можем за ваши труды заплатить двойную цену, если… если… вы согласитесь помочь нам добыть «Краба». Представьте себя на нашем месте, Кнут: зачем нам покупать систему, которая не имеет никакой перспективы? Если вы, к примеру, хотите купить спортивный автомобиль, и вам в магазине предлагают две почти одинаковые модели – правда, говорят продавцы, одна еще не совсем доведена до кондиции. Какую вы купите? То-то…

– Но я не имею к «Крабу» никакого отношения. Я знаю о нем не так уж и много – то, что мне рассказывали англичане и то, что я видел во время испытаний.

– Но и не мало, – многозначительно продолжил покупатель. – Подумайте, может у вас появятся какие-то идеи? Англичане, поди, были очень рады утереть вам нос?

Никитенко надавил на самое больное место – под коронкой заныл зуб, как бы в подтверждение сказанного.

– Мы не будем вас спрашивать, как вы это сделаете. Вы же не спрашиваете у нас, где мы достанем для вас миллион долларов США?

Они сделали почти круг вокруг гостиницы и остановились около западного вестибюля.

– Вот вам телефон крупного книжного магазина в Москве, – русский протянул листок из блокнота. – Если надумаете закончить начатое вами, – на этом слове он сделал ударение, – дело, позвоните по этому телефону и спросите, есть ли у них книга по исследованиям океанических течений, автор Бронштейн. Вам ответят, что да, есть, и спросят, в какую страну и на какой почтовый адрес отправить. Назовите страну, город и адрес, лучше гостиницы, где вы будете ждать нашего представителя.

Никитенко вынул из внутреннего кармана пиджака дорогой кожаный портмоне. Из внушительной пачки стодолларовых купюр длинными пальцами пианиста вытянул одну и медленно разорвал на две одинаковые половинки.

– Одна половинка купюры будет служить паролем. Ее вам предъявит наш связной, вторую держите у себя и спрячьте так, чтобы ее никто не видел, даже ваша жена. Хотя… Если позволите… Она в курсе ваших… устремлений? Если да, и вы ей доверяете, посоветуйтесь с ней. Женщины, лучше нас, мужчин, разбираются в трех вещах – они гораздо раньше нас чувствуют опасность, которая угрожает их любимым; лучше нас знают цену деньгам и непревзойденные виртуозы в устранении соперниц в сексе. Послушайте ее и поступите так, как она вам посоветует.

– Вы что ее… знаете?

He отвечая на вопрос, «купец» продолжил голосом, исключающим всякие возражения.

– Если Гедда скажет вам бросить это дело – бросайте. Я поясню свою мысль – как женщина она уже чувствует угрозу, которая может повиснуть над вашей головой. Значит вы по своим личным качествам, с ее точки зрения, не способны ходить по канату без страховки. Ведь она лучше меня знает вас. А мы же не хотим вам неприятностей. В сущности, вы же хотите нам помочь, предлагая «Посейдон». Мы ценим такие действия, тем более, связанные с риском для жизни. Да, вот еще что. Это, конечно, ваше дело, но позвольте дать добрый совет: никогда больше не привлекайте Руна к серьезным мужским играм. Он для этих затей не подходит – очень болтлив и женственен. Вы очень рискуете. Нашим людям пришлось в экстренном порядке затыкать рты двум его сандуновским… знакомым. Иначе через неделю уже пол-Москвы знало бы о том, что вы привезли секретные материалы на продажу. А здесь уже рукой подать до посольств – норвежского и английского. Видите, мы еще с вами ни о чем не договорились, а одна из сильнейших спецслужб мира – КГБ – уже делает вам услугу, спасает от тюрьмы.

– А этих двух, вы что их… убили?

– Нет, ну что вы. Насмотрелись американских фильмов об ужасных и кровожадных чекистах? У нас есть более действенные методы, чем смерть. Но вернемся к нашим баранам. Простите меня за откровенность, но, перефразируя русскую пословицу, «свет на вас клином не сошелся». «Краба» мы обязательно получим, только деньги достанутся за него другим, а не вам. Подумайте и не спешите с ответом, но и не медлите. Ровно через два месяца телефон, который я вам дал, перестанет отвечать. Прощайте.

Не дожидаясь ответа, Никитенко уверенным шагом направился к поджидавшей его машине. Он вернулся в управление, сдал доллары начальнику финотдела, написал рапорт об использовании стодолларовой банкноты в качестве пароля и с просьбой их списать. Семен Поликарпович, начальник финотдела, долго бурчал по поводу того, что можно было использовать и десятидолларовую банкноту: «На всех на вас валюты не хватит скоро», но рапорт подписал.

В то время по отделам центрального аппарата Лубянки и Московского управления ходила байка о том, как поиздевался над нашим разведчиком некий англичанин. Дело было в Лондоне, «наш» пригласил сына Альбиона на встречу в ресторан. Заказал ужин, напитки. Ужин обошелся в кругленькую сумму, по московским понятиям. Подошел официант и положил перед русским счет. Сотрудник советского посольства, пересчитывая сдачу, уронил монету под стол. И на глазах у изумленной публики полез под стол ее доставать, так как деньги были казенные, и сдачу он должен был вернуть в посольство. Англичанин, видимо, уже разобравшись, с кем имеет дело, достал пятифунтовую купюру, поджег ее зажигалкой и опустил под стол – чтобы русскому было видно, куда закатилась монетка.

За два дня до окончания оговоренного срока из «книжного магазина», единственного в Москве, который работал круглосуточно, синхронно с Лубянкой, пришло сообщение: «Поступил заказ на книгу Бронштейна. Заказ принят».

Гали пора было возвращаться домой. За два дня до отлета Анатолий встретился с «Гвоздикой» на явочной квартире. Трехкомнатная квартира располагалась в старинном кирпичном доме дореволюционной постройки в Камергерском переулке. Очень удобно – пятнадцать минут пешей прогулки от площади Дзержинского, и ты уже на месте. Хозяйка квартиры, почтенная Антонина Феоктистовна, вдова крупного военачальника, не возражала, когда ее попросили предоставить одну из комнат для деловых встреч с тайными помощниками КГБ. Жила она одиноко, дети давно выросли и разъехались по стране. Звонили, правда, часто, справлялись о здоровье, но на душе все равно было пусто. Анатолий Иванович, которого она просто звала Толиком, как своего внука, всегда приносил ей к чаю любимые конфеты «раковые шейки». А если было нужно, по дороге заходил в аптеку за лекарствами. Да и денежки, которые она ежемесячно получала от него, были хорошей прибавкой к пенсии. Антонина Феоктистовна почувствовала, что кому-то еще нужна, и от этого улучшалось настроение, и всякие болячки как будто отступали. Вместе с мужем, до его перевода в Москву в военную академию, они жили на Дальнем востоке. И в библиотеке было много книг по философии и культуре Китая, Японии, Индии. Анатолий Иванович интересовался Востоком, часто брал книги и зачитывался ими.

Гали пришла, как всегда, вовремя. Это была их первая встреча после проведения операции. Гали села, откинувшись на спинку кресла. Букет летних цветов, который на этот раз стоял рядом с ней на журнальном столике, удивительно гармонировал с расцветкой платья Гали.

– Эти цветы – для тебя. Гали наклонилась над букетом:

– Так пахнет, спасибо. Я могу их потом взять с собой?

– Конечно.

– Как мило. А Вы что, Анатолий Иванович, – хитро прищурившись, спросила Гали, – сегодня утром тайно подсматривали в бинокль за мной, когда я одевалась? Посмотрите, живые цветы как будто взяты с моего платья.

– Да я бы с удовольствием, но времени нет совсем, понимаешь, – они весело и от души расхохотались.

Анатолий Иванович вышел на кухню, приготовил кофе и вернулся с подносом в гостиную. В отсутствие куратора Гали сбросила туфельки и дала ногам отдых.

– Ну что, Анатолий Иванович, удалось Вам выловить «Посейдона»?

– Ну, ты же знаешь, что это государственная тайна, и я вынужден буду, если расскажу тебе все, взять у тебя подписку о сохранении секретов.

– А Вы что, мне не доверяете?

– Нет, почему же? Просто каждый должен знать только то, что ему положено. Все прошло хорошо, даже на «хорошо с плюсом».

Он следовал непреложному правилу работы оперативника с агентом – никогда его не захваливать, даже за отлично проведенную операцию.

– Руководство управления просило передать тебе благодарность за участие в сложной чекистской комбинации.

– Спасибо. Служу Советскому Союзу! – Гали вскочила с кресла, встала по стойке смирно и шутливо отдала честь.

– К пустой голове руку не прикладывают, – с усмешкой сказал Анатолий, вспомнив армейскую присказку. – Может быть, у тебя есть какие-нибудь просьбы, не стесняйся.

– Да нет, спасибо. Да и что вы, в сущности, можете – совершать государственные перевороты во вражеских странах, ссорить между собой глав союзных государств, строить социализм в Африке – и все. А вот сделать молодую красивую женщину счастливой… это сложно… это не для вас, – в голосе Гали послышались горькие нотки.

– Чего ты хочешь?

– Вы не обижайтесь, Анатолий Иванович, но по большому счету, какая у меня была роль в этом деле? Пробарахтаться в постели с дипломатом три часа – вот и все?

– А разве этого мало?

– Мало. Это может сделать любая смазливая девчонка, любая «ласточка», которых у вас не перечесть.

– Не скажи. Здесь нужен был стопроцентный результат. Именно поэтому выбор пал на тебя. И только потому, что у тебя за столько лет не было ни одного прокола. Соображай.

– И все-таки, я думаю, мне уже можно поручать более серьезные задания. Ведь, кроме п-ы, у меня есть еще и голова. Вы сами не раз говорили, что она неплохо «варит».

– Да, это так, – Анатолий внимательно посмотрел на Гали. «Что ж, она абсолютно права. И как агентесса быстро набралась опыта». – Да, это так, – продолжал он, – я с тобой согласен, но до Маты Хари тебе еще ой как далеко. Но, как говорил генералиссимус Суворов: «Каждый солдат носит в своем вещмешке жезл Маршала». Согласен, тебе уже по плечу и более сложные задачи, и хорошо, что ты заговорила об этом сама. От руководства я тебя поблагодарил, а от себя – большое тебе спасибо, – он подошел, наклонился и поцеловал Гали в щеку. – Может, выпьем за победу по бокалу шампанского?

– С удовольствием!

Анатолий открыл бутылку шампанского, поставил на стол коробку шоколадных конфет и тарелку с уже приготовленными бутербродами с икрой. Сделав пару глотков, Гали медленно протянула:

– Конечно, после «Bollinger'a» вкус «Советского», как говорил Райкин, «спесифический».

– Ну, где я тебе достану французское?

– Да нет, я просто так, к слову. А вы знаете, норвежец на самом деле «поплыл», после того как я присоединилась к нему по дыханию. Неужели это работает?

– Да, это придумал американский психотерапевт Милтон Эриксон. Выдающаяся личность. Но ты и без этой техники любого мужика загонишь в транс. Наделил же Господь бестию такой силой!

– Не упоминайте Создателя всуе. Вы что, верите в Бога? И, загримировавшись под нищего, ходите в церковь? Вам же это запрещено, – подначивала Гали.

– Гримироваться долго, а от тепла свечей грим течет. Я сделал лаз в церковь из жилого дома напротив. А если серьезно, часто задумываюсь, что не может существовать этот гигантский космос с мириадами галактик, с черными дырами, звездами-карликами без Высшего Разума. Только вдумайся – миллиарды лет звезды, планеты крутятся по своим орбитам на огромных скоростях и никаких ДТП. А где гаишники? А их нет. Значит, кто-то есть один, который всем этим управляет, в том числе и судьбами людей на планете Земля. Чувствуешь, куда я клоню?

– Однако мы засиделись, – Анатолий посмотрел на часы, – пора прощаться. Ты выходишь первая, я через пять минут за тобой. Спокойной ночи.

Прошел год со дня проведения операции «Уши Посейдона». Ясным ноябрьским утром, когда первый морозец покрыл лужи тонкими, прозрачными льдинками, в кабинете Анатолия Баркова раздался телефонный звонок. Звонил Андрей Бакланов, его старый приятель, оперработник из военной контрразведки, уже давно обслуживающий НИИ Минобороны.

– Ну, как ты после вчерашнего? Голова не болит? Не дождешься конца дня? Я вчера вечером прилетел из Владивостока, поэтому не успел на торжественную часть. И на неторжественную тоже. Но я наслышан… Прихожу сегодня на объект: наше руководство ходит, как раки, с красными глазами.

– Ты о чем, Андрюш? Какие раки? – удивился Анатолий, лихорадочно соображая, какое празднество Андрей мог иметь в виду, но так ничего и не припомнил.

– Ты что, правда, ничего не знаешь? – искренне удивился Андрей.

– Правда, не знаю. Да не темни, говори, в чем дело?

– Ай да Степаныч, верен себе. Победы делить не любит.

– Какой Степанович? – со вздохом спросил Анатолий.

– Как какой? Горюнов Александр Степанович, начальник нашего НИИ.

– Ну и что?

– М-да, случай, конечно, интересный! – Андрей, наконец, понял, что Анатолий, действительно, не в курсе текущих событий, и решил рассказать о них «с толком, с расстановкой». – Утром поговорил с моим источником на объекте. И что же я от него узнаю? Позавчера состоялась госприемка системы по обнаружению АПЛ, разработанной институтом. Прошла на ура. Степаныч второй день ходит гоголем. Конечно, замы, главный инженер, начальники лабораторий и отделов, и еще пара особо приближенных лиц вместе с ним ждут «раздачи слонов»… По сему поводу вчера в Доме офицеров устроили грандиозный банкет. Приехал сам «Папаша». Восседал во главе стола с председателем госкомиссии. Коньяк лился рекой. В общем, событие года! Степаныч уже видит себя при лампасах, а «Папаша» недвусмысленно дал понять, что к двадцать третьему февраля будет повторение сабантуя в расширенном составе. О славных чекистах и их вкладе в общую копилку ни гу-гу. Все сделал институт под чутким руководством Степаныча. Хотя я был уверен, что ты там все же будешь.

– Да нет. Мы уже получили своих «слонов», – со вздохом произнес Анатолий.

– Да ты не расстраивайся по пустякам, – успокаивал Андрей, – ты же знаешь, у нас сейчас в армии обычно после завершения учений, подводя итоги, награждают непричастных и наказывают невиновных.

В 1978 году, когда происходили эти события, Анатолий, да и все бойцы невидимого фронта еще не знали, что трем сотрудникам внешней разведки СССР – Квасникову Л.Р., Феклисову А.С. и Барковскому В.Б., раскрывшим секрет американской атомной бомбы, присвоят звание Героев… через пятьдесят лет после подвига. На том и стоит Матушка-Русь. Тема была исчерпана. Положив трубку, Анатолий отнюдь не был расстроен: он, как никто иной, был осведомлен об истинной мере вклада Горюнова в дело укрепления обороны страны вообще и защите морских рубежей, в частности. Помпа, с которой Горюнов отметил приемку «своей» системы, вызывала не обиду, а ироническую улыбку. «Как и следовало ожидать, – подумал Анатолий, – полковник, по совету «Папаши», «творчески переработал» «Посейдона», потратив на это год, и, наконец, разродился долгожданной системой обнаружения подлодок НАТО у наших берегов. Что ж, главное – результат. А «лавры» пусть забирают те, кто может ими хотя бы похвастаться…». Тем более, что «своих слонов» чекисты, действительно, уже получили. Сотрудники, участвовавшие в операции, были представлены к правительственным наградам. Участие агента «Гвоздики» на заключительной стадии операции также не осталось незамеченным. Мадам Гали Легаре была объявлена личная благодарность руководства Управления КГБ по Москве и Московской области.

…Анатолий встал и подошел к окну, предавшись воспоминаниям об ушедшем «жарком» лете. Он чему-то улыбался.

Подобная система не оказалась бы в наших руках без участия в операции женщины, перед которой не могут устоять ни дипломаты, ни сотрудники спецслужб, ни миллионеры, ни солдаты, ни «джентельмены удачи»…

Самые жестокие становятся сентиментальными, самые расчетливые – щедрыми, самые осторожные – отчаянными, а морально устойчивые забывают о клятвах верности.

«Гвоздика» одержала очередную победу, переиграв Йоргенсена, как еще много раз переиграет самых умных и изощренных противников.