Текст книги "Сага о стрессе. Откуда берется стресс и как его победить?"

И вот тут грянула она, перестройка, которую так долго ждали и готовили собственными руками. Она обрушилась, как Берлинская стена, и под ее обломками оказались многие из тех, кто не чаял, что доживут до перемен. Ведь не всем дано открыть L-клуб на телевидении, торговать нефтью, покупать или продавать. Не каждый актер или режиссер способен кланяться в ноги новым денежным тузам, пить с ними, развлекать за столом, паясничать, чтобы они расщедрились и отслюнявили отмытое на фильм, спектакль, телепередачу. Да и не на все дадут! Кто платит, тот и музыку заказывает.

Михаил Козаков «Актерская КНИГА»

Стрессу может быть подвергнут не только отдельный человек, но и огромная страна. Ею стал в совсем недавнем для нас прошлом Советский Союз.

Долго и горько (и не хочется) перечислять все то, что приключилось с ВЕЛИКОЙ страной при Горбачеве, мастере многочасовых выступлений и надуманных лозунгов. Тут стоит напомнить про блеф, который скрывался под призывом Горбачева об «ускорении научно-технического прогресса», скоротечная атака на «нетрудовые доходы», «борьба с пьянством и алкоголизмом», ставшая подарком для самогонщиков, отказ от якобы догмы «руководящей роли партии», записанной в Конституции СССР.

В итоге учиненная Горбачевым «ПЕРЕСТРОЙКА» привела к серии провалов, один позорнее другого. А шаги во внешней политике иначе как капитулянтством и попустительством назвать нельзя. Шло то, что смело можно назвать «игрой в поддавки». И теперь, спустя четверть века (с 1985 года), с момента воцарения Горбачева в ЦК КПСС отчетливо видно, что не было бы Горбачева, СССР стоял бы до сих пор. Горбачев развалил страну, армию, экономику. И помог досрочно умереть миллионам людей, раздавленных стрессом «перестройки».

Математики, занимающиеся теорией катастроф, утверждают, что еще задолго до нынешней российской перестройки ими была создана общая математическая теория перестроек. Представим себе такой график. По оси абсцисс (по горизонтали) отложена предприимчивость, по оси ординат (по вертикали) – благосостояние. А на рисунке изображена двугорбая кривая. Горбик пониже назван нами условно «административной системой», горбик повыше – «рыночной экономикой».

Ведь что хотел Горбачев? Чтоб страна перебралась из советских будней, с их малой предприимчивостью и, как следствие, малым средним благосостоянием граждан СССР, в капиталистические райские кущи (так тогда представлялось) с их мобильной и продуктивной экономикой и завидным достатком у людей. Увы, путь этот не мог обойтись без жертв и потерь, о чем как раз и предупреждали математики.

Процесс переползания по кривой с низкого горба на горб высокий и составляет суть математической теории перестроек. Ее итоги и выводы изложены во многих пунктах, перечислим главные. Трудность перестроечного перехода состоит в том, что горбы нашей воображаемой кривой разделяет глубокий ров, в который вначале надо неизбежно провалиться. Постепенное движение в сторону лучшего состояния сразу же приводит к ухудшению. И скорость этого ухудшения при равномерном движении к лучшему состоянию все увеличивается. Растет и сопротивление системы ее изменению. Причем, максимум сопротивления достигается раньше, чем достигается низ «рва» на кривой.

Но вот общество достигает «дна», дальше скатываться вниз уже невозможно. И тут – о чудо! – сопротивление процессу перестройки начинает постепенно падать, и теперь система начинает, как бы, притягиваться к лучшему состоянию. Дело пошло!

Таковы, говорят математики, объективные законы функционирования сложных нелинейных систем. Их надо знать, и затевать перестройки, не считаясь с этими законами, нельзя. Также как нельзя игнорировать и законы природы и общества (будь то закон тяготения или закон стоимости). Ибо падение компетентности специалистов и отсутствие личной ответственности за принимаемые решения рано или поздно обязательно приведет к катастрофе.

Итак, математики предупреждали о стрессе для миллионов: о потерях, ухудшении, жертвах. Однако все эти рассуждения казались абстракциями, рожденными математической мыслью и воображением. Реальность же оказалась трагичной и кровавой. Это был ВЕЛИКИЙ СТРЕСС, катастрофа, которую никто не объявлял и не регистрировал. И спасатели не бросились вызволять людей из беды. На огромной территории, одной шестой части суши земного шара жила-была некая цивилизация людей. Национальности были разные – русские, евреи, украинцы, армяне, десятки наций, – но модус вивенди был единый. Все жили по особым советским канонам-представлениям. Может быть, и дикой по западным меркам, но СВОЕЙ жизнью.

И вот неизвестно откуда налетел вихрь перемен – этот тайфун окрестили Перестройкой. Кратко суть произошедшего можно передать так. Были, допустим, существа, спроектированные для жизни в воде, и вдруг их выбрасывают на берег и говорят: «Теперь живите на суше. Так правильнее будет!»

Перестройка – катастрофа, случившаяся с 250-миллионным многонациональным народом, с великой державой СССР. Это великий эксперимент над «СОВКОМ» – выживет ли он? Сможет ли в одночасье превратиться в бизнесмена, предпринимателя, делового человека? Или погибнет в соревновании со всамделишними, не из фанеры и картона, а натуральными западными дельцами.

Цена Перестройки? Об этом можно долго говорить. Вот несколько постперестроечных цифр, которые в книге «Неврозы большого города» привел ее автор Валентин Иванович Петрушин. О здоровье общества обычно судят по таким показателям: рождаемость, уровень заболеваемости, продолжительность жизни. Коли рождаемость высокая, смертность низкая, люди болеют редко и долго живут, можно утверждать, что общество здорово.

После 1992 года здоровье населения России резко ухудшается. Точных цифр не будем приводить. Отметим лишь главное. С 1987 по 1993 годы число ежегодно появляющихся россиян уменьшилось вдвое. За 12 лет перестройки в стране оказалось 12 миллионов НЕРОДИВШИХСЯ.

Рождаемость? В 1986 году число родившихся детей на одну женщину 15–49 лет составляло 2,2, в 2000 году – 1,17. А для простого воспроизводства населения необходима цифра 2,5. В эти годы наибольший прирост смертности был зафиксирован среди людей среднего возраста. А это ведет к разрыву поколений и деградации социальной структуры общества.

Суммарные потери от взлета смертности и спада рождаемости к первым годам ХХI столетия составили 20 миллионов человек. Уничтожение человеческого потенциала в России превысило сталинские репрессии в 1,7 раза, потери от перестройки оказались сопоставимыми с тем, что стало результатом Первой мировой войны.

Статистика свидетельствует: в 1994–1996 годах ежегодно умирало по 700 тысяч человек, в то время как в политических репрессиях 1937 и 1938 годов – соответственно погибло 353 и 328 тысяч человек.

Россияне должны не выживать, а хорошо и комфортно жить.

Академик медицины Борис Тихонович Величковский

Почему в 1990-х годах вымирали россияне? В чем тут причина? Этими вопросами озаботился и начал их исследовать Борис Тихонович Величковский.

ВЕЛИЧКОВСКИЙ (родился в 1923 году в городе Орел) – академик Российской академии наук (РАМН), главный научный сотрудник Российского государственного медицинского университета имени Н.И. Пирогова (РГМУ). В августе 1941 года пошел в армию добровольцем, был направлен в военное училище, но не прошел мандатную комиссию, его «забраковали», так как его отец в 1937 году был репрессирован. Вместо передовой – стройбат. Работал на Урале (шахта «Капитальная» в городе Дегтярске) на медном руднике горнорабочим и, после травмы позвоночника, шлифовщиком инструментального цеха завода.

В 1950 году окончил с отличием Свердловский медицинский институт. В 1957 году стал заведующим лабораторией в Свердловском НИИ гигиены труда и профзаболеваний Министерства здравоохранения РСФСР (теперь это «Екатеринбургский медицинский научный центр профилактики и охраны здоровья рабочих промпредприятий»). С 1965 года – директор НИИ.

С 1974 года переведен на работу в Москву – начальник Главного управления научно-исследовательских институтов и координации научных исследований, член коллегии Министерства здравоохранения РСФСР. С 1985 года – заведующий проблемной лабораторией РГМУ.

В научной деятельности Бориса Тихоновича Величковского могут быть отчетливо выделены три периода. А в целом его работы посвящены медицине труда, экологии человека, а также общественному здоровью.

Первый – уральский период был отдан медицине труда в горнорудной и металлургической промышленности. Борис Тихонович доказал высокую силикозоопасность аэрозоля конденсации диоксида кремния в электротермических плавильных цехах заводов черной и цветной металлургии, обосновал ПДК (предельно допустимую концентрацию) аэрозоля в воздухе рабочей зоны и в атмосферном воздухе, составил санитарные требования по проектированию и эксплуатации таких производств.

Благодаря трудам Величковского рабочие стали подлежать периодическим медицинским осмотрам, получили льготы, установленные для силикозоопасных профессий. Все это привело к резкому снижению заболеваемости силикозом рабочих электротермических цехов (золотая медаль ВДНХ СССР).

Второй период научной деятельности Бориса Тихоновича посвящен молекулярной экологии. Была показана роль свободно-радикального окисления как связующего звена срочной и долговременной адаптации организма человека к факторам окружающей среды. Предложены методы патогенетической терапии и медико-биологической профилактики профессиональных пылевых заболеваний (премия имени Ф.Ф. Эрисмана РАМН).

Величковским также обоснована гипотеза о молекулярных механизмах ухудшения газообмена в легких человека на Крайнем Севере.

Не менее значим третий период научных исследований. Борис Тихонович начал развивать новое направление научных исследований: социальную биологию человека. Им установлено, что развитие сверхвысокой и сверхранней смертности людей трудоспособного возраста в первый период осуществления в стране социально-экономических преобразований (конец 80-х-90-е годы прошлого века) было обусловлено особым видом стресса – «социальным стрессом», имеющим свою специфическую причину возникновения.

В 2007 году выходит книга Величковского «ЖИЗНЕСПОСОБНОСТЬ НАЦИИ. Роль трудовой мотивации и социального стресса» (расширенный вариант этой книги вышел в 2012 году). В ней он заявил:

«Изучение проблемы жизнеспособности населения требует привлечения данных экономики, демографии, социологии, психологии, физиологии, генетики, патологии. Возможно, это указывает на потребность создания новой интегральной науки – социальной биологии».

Государственная политика в стране в настоящее время направлена на снижение демографических потерь, на «сбережение народа». Усилия правительства начали приносить свои плоды. Однако улучшение демографических показателей происходит медленно. Главная причина – неэффективная борьба с бедностью. В последние годы в России наблюдается удивительный парадокс: бедных людей из года в год становится меньше на 3–5 миллионов человек, но смертность населения сокращается незначительно, так как неправильно определены параметры бедности.

Борис Тихонович Величковский

Учёный отмечает в своей книге, что именно «ШОКОВАЯ СТРЕТЕГИЯ» реформ Горбачева и затем Ельцина вызвала развитие социального стресса и резко ухудшила все медико-демографические показатели населения России.

Причиной демографического кризиса в России, считает Борис Тихонович, стали не социально-экономические преобразования, а стратегия их проведения. «Отпуск» цен в январе 1992 года, ускоренная приватизация государственной собственности в 1992–1994 годах и, позднее, дефолт 1998 года.

Все эти акции сокрушили покупательную способность населения, сбережения были обесценены, возникла массовая безработица. Результат – социальный стресс, патогенетические механизмы реализации которого и привели к повышенной смертности лиц трудоспособного возраста.

В «Заключении» второго варианта своей книги «Жизнеспособность нации» Величковский прямо заявляет: «Экономическая и социальная перестройка стран, входивших в состав Советского Союза, представляет собой самый большой в новейшей мировой истории эксперимент со здоровьем общества. В ходе реформ население России уменьшается и становится менее здоровым, а значит, теряет способность служить движущей силой экономического возрождения страны».

И дальше вновь повторяет свою главную мысль: «Анализ социальных причин и биологических механизмов, обусловивших снижение жизнеспособности нации, показал, что дело не в реформах, как таковых, а в том, каким образом они претворялись в жизнь».

Социальный стресс проявил себя в утрате населением эффективной трудовой мотивации, основанной на возможности честным трудом обеспечить достойное существование себе и своей семье.

Величковский пишет: «Зависимость жизнеспособности нации от уровня трудовой мотивации ее дееспособных членов, по-видимому, представляет собой тот эволюционно-выработанный биологический механизм, который не позволяет развитию вида Homo sapiens повернуть вспять. Чтобы не остановить эволюционный процесс, жертвуется популяция, не сумевшая обеспечить реализацию указанного условия. Обвал демографических показателей в России в первый период социально-экономических преобразований подтверждает справедливость этого положения».

И еще: «В экономике общепринятым считается правило: “повышение заработной платы не может опережать рост производительности труда”. В противном случае увеличение оплаты доли труда в себестоимости продукции повысит ее цену и снизит конкурентоспособность предприятия. Однако медицина вынуждена сформулировать свое непреложное правило: “заработная плата не может быть меньше величины, достаточной для формирования эффективной трудовой мотивации”. В противном случае, возникает высокая и ранняя смертность лиц, занятых наемным трудом, катастрофически падает производительность труда, сокращается численность населения и в конечном итоге ухудшаются условия развития экономики всей страны, поэтому экономическому правилу можно следовать только после реализации правила медицинского».

Величковский сравнивает мотивировку к труду в СССР и в странах капитала. Частная собственность, обеспечивающая экономическую независимость, свободу выбора, – это то, что обеспечивает высокий трудовой стимул. Частной собственности в Стране Советов не было. Экономика тут опиралась на утопические принципы, «закон стоимости» игнорировался. Путь развития народного хозяйства был затратный, экстенсивный.

Население в основном было в СССР бедным, зарплаты не радовали. Трудовая мотивация отсутствовала. В этих обстоятельствах Сталин просто вынужден был встать на путь создания систем принудительного труда: ГУЛАГ, колхозы, «шарашки».

Но историческая ретроспектива показывает, что принуждение и насилие никогда не порождали высокую производительность труда. Во все исторические формации – рабовладельческая, феодальная, ранняя капиталистическая, социалистическая – это положение оставалось неизменным. Производительность труда была тем хуже, чем ниже опускалась трудовая мотивация и чем выше поднималось принуждение.

Революционным фактором здесь стал новый подход к оплате труда. Генри Форд первым установил, что его рабочие должны получать столько, чтобы могли покупать машины, которые они собирали. Новая система оплаты труда увеличила покупательский спрос – главный стимул развития рыночной экономики, и создала условия для формирования среднего класса – главной опоры стабильности и процветания в демократическом государстве.

В конечном итоге новая система оплаты труда привела к тому, что в экономически развитых странах основой успешной конкуренции стал не дешевый труд, а технический прогресс.

Итак, становится все более ясным: приток инноваций, внедрение новых технологий – все это очень хорошо, но этого мало. Необходимо выполнение еще одного обязательного условия: надо повысить заработную плату до величины, формирующей сильную трудовую мотивацию.

А что делалось Горбачевым во времена «перестройки»? Пытались развивать экономику страны за счет иностранных займов и закупки (на занятые доллары) новейших иностранных технологий без создания условий для формирования эффективной трудовой мотивации у работников. Об этом просто забыли!

Но может ли полноценно «ВКАЛЫВАТЬ» человек, у которого денег хватает лишь на черный хлеб, селедку и стакан молока? Способен ли он создать семью, прокормить своих детей? Очевидно, нет. И этот бедняк не может не испытывать хронический социальный стресс, который запускает патологические процессы, приводящие к наибольшим потерям здоровья именно у лиц ТРУДОСПОСОБНОГО возраста (а не у детей и стариков).

Важнейшие патологические процессы, запускаемые хроническим социальным стрессом: фаза истощения общего адаптационного синдрома, срыв динамического стереотипа высшей нервной деятельности, формирование феномена «запрограммированной смерти организма – феноптоза» и нарушение свободно-радикального равновесия в организме лиц, оказавшихся за чертой бедности, особенно резко выраженное у индивидов с гетерозиготным генотипом.

Хорошо: установлено – бедняк не может быть героем труда. Повышать уровень зарплат совершенно необходимо. Иначе медико-демографического кризиса, сокращения численности населения (снижение плотности населения до уровня в 3 раза меньше среднемирового создает условия безопасности государства), развала экономики не избежать.

Что же делать? Какие меры принимать? Кормить население финансовыми добавками? «Материнскими капиталами»? Великовский считает, что эти средства погоды не изменят.

По его мнению, принципиально важно, что базовой ценностью для дееспособного человека является ЗАРАБОТОК, а не пособие, пенсия или иной вид социальной ренты. Поэтому зарплата, формирующая у населения эффективную трудовую мотивацию, является важнейшим стимулом подъема жизнеспособности и активности населения.

Ладно. Увеличиваем среднюю зарплату. Насколько? Вот вопрос. Заботит ли это российское правительство? Да, заботит, но вот ориентиры выбираются тут не совсем верные. Неверно выбран критерий бедности. Принятая сегодня в России «ПОТРЕБИТЕЛЬСКАЯ КОРЗИНА» и соответствующая ему величина прожиточного минимума не обеспечивают выживание населения.

Величковский провел большую систему исследований медико-демографического толка. И вот результат: демографические параметры перестают ухудшаться только тогда, когда средняя оплата труда в данной административной территории не менее, чем в 2,5 раза превышает местный прожиточный минимум.

И этот размер минимальной оплаты труда должен стать таким же обязательным условием развития экономики соответствующей территории, как, например, длительность зимнего отопительного периода.

Демографические показатели – авторитетно настаивает Величковский – стабилизируются и пойдут вверх только в том случае, если минимальная величина оплаты труда в 2,5 – 3,5 раза начнет превышать стоимость местной потребительской корзины. И указанные величины должны индексироваться по уровню инфляции.

Мы живем в эволюционирующем мире. Более того, мы живем в быстро эволюционирующем мире. Если во времена Тацита и Плиния Младшего (I–II вв. н. э.) было нормой ругмя ругать «любителей новизны» и если до недавнего времени можно было довольствоваться разговорами о конфликте отцов и детей, то в наши дни социальная эволюция становится фактом повседневной действительности, который каждому из нас приходится принимать во внимание во все возрастающей степени на протяжении жизни. На человека в течение жизни падают все большие эволюционные нагрузки, наше мышление вынужденно становиться все более быстрым и лабильным, на протяжении жизни индивиду приходится приспосабливаться к все новым реалиям с переменой профессии и привычек. Эволюция становится мерой вещей.

Сергей Давыдович Хайтун, из книги «Социум против человека: Законы социальной эволюции»

Биологи отмечают: в последние десятилетия реакция человеческих особей в целом изменила знак. ГИПЕРРЕАКТИВНОСТЬ сменилась ГИПОРЕАКТИВНОСТЬЮ. Бурные проявления чувств даже по незначительным поводам (примером тут может служить «сверхчеловеческая» игра актеров: итальянца Сальвини, Шаляпина) уступили место вялости, склонности к расслаблению. Распространенным и пропагандируемым элементом поведения становятся периоды релаксации (и человек начинает прибегать к ним даже в не очень подходящее для этого время).

Ноздревы перевелись! Люди все чаще ведут себя, словно они космонавты (или представители каких-то иных сверхсложных и ответственных профессий): сверхразумно, регламентировано, подчиняясь рассудку, но не чувству.

Резко изменился и характер протекания болезней. Острые недуги как бы притупляются, быстро протекающие прежде процессы принимают вид затяжных (классическое воспаление легких когда-то шло с ознобом, жаром, помрачением сознания, обычно при этом возникал «пожар» целой доли легкого). Болезни, пишут медики, как бы становятся похожи на фильм с замедленной съемкой. И как следствие сейчас сильно возрос удельный вес болезней хронических. Вообще, можно утверждать об «ЭПИДЕМИЯХ» хронических заболеваний.

Отчего все это? По совести говоря, мы не знаем.

Уж не стареет ли человечество?

А что, если во всем этом повинен все тот же стресс? И изменение реактивности людей – прямое следствие приспособления к тем общим перегрузкам, которые уже испытывает все человечество в совокупности?

Ведь существуют стрессы, угрожающие не только отдельным лицам, но всем и каждому. Шум, например. Один только пылесос шумит на 75 дБ (децибел), мотоцикл – на 104; концерт рок-музыки оценивается в 132 дБ, артиллерийский обстрел – в 130…

Источником стресса для больших контингентов людей может стать и каждодневное «облучение» радиоволнами. Стрессопасность радиоизлучения год от года все растет. Уже сейчас из глубин космоса можно было бы принять Землю за радиоизлучающую звезду. Ставится даже вопрос о радиозагрязнении планеты. В связи с этим возникла такая дисциплина, как радиогигиена.

Плавание в океане радиоволн вряд ли проходит бесследно для человека. Недавно появилась гипотеза, которая связывает акселерацию – увеличение среднего роста, ускорение полового созревания у молодых людей – с ростом земного радиофона.

Итак, не один шум, не только радиооблучение (а его источников не счесть!), но и изменение, скажем, углекислотного режима атмосферы (углекислый газ в изобилии и во все больших дозах выделяют с дымом фабрики и заводы, трубы ТЭЦ и ГРЭС) и многие-многие другие факторы оказывают давление на всех людей.

Так возникает стресс планетарный.