Текст книги "Факультет ненужных вещей"

5. Кровотечения вследствие сгущения не бывает, и оно скоро прекращается. Смерть приближается медленно. Путем оцепенения нервов, жил и мускулов – от конечностей к центру. Распятые живут до трех дней. Если распятых миловали, то и тогда после снятия с креста шансы прожить у них были незначительные. Из трех распятых, снятых с креста, умерло двое (Ис. Фл.).

Христос умер через три часа. Около 3 часов (15) страдания его достигают высшей степени. «Боже мой, Боже мой, для чего ты оставил меня?» – вылетает из его груди, и еще: «Жажду».

(Д. Мережковский склонен считать монолог распятого Иисуса на кресте и даже это восклицание – мифом. «Никакой человек, находясь в таком физическом состоянии, в котором находились распятые, не мог сохранить членораздельную речь. Через час или два люди утрачивают эту способность» (P.W. Schmitd, «История Иисуса»)).

Тогда кто-то из воинов обмакнул губку в глиняный сосуд, где, очевидно, была так называемая поска, смесь воды, уксуса, яиц, ее пили римские солдаты и, может быть, ее принесли сюда специально для распятых[18]18
  Марк называет эту жидкость вином и ладаном; Матфей – уксусом и желчью; Иоанн о ней молчит.


[Закрыть]. Христу протягивают губку на конце стебля иссопа – так называется один из видов тростника (иссоп растет в окрестностях Иерусалима и редко достигает длины более метра. Отсюда видно, как мала величина креста). Просто напоить казнимого из кувшина было невозможно. Он не мог бы откинуть голову, чтобы напиться.

Закатывалось солнце. Синедрион просит снять распятых. Для этого надо было их умертвить. Но убивать распятых – не римская практика. Наоборот, распятие назначалось как смерть долгая и мучительная, иногда под крестом раскладывали огонь, в других случаях подпускали к телу голодных зверей или разбивали его дубинками или молотками. Часто птицы выклевывали глаза еще у живых смертников. Их тела точили мухи и оводы. Здесь же кто-то предложил Cururifragium – перебитие коленок. Это средство верное (о нем см. хотя бы Светоний Август, 67). В Армении были перебиты голени 40 солдатам-христианам; умерли все, не исключая даже младшего Челитона. Воины сделали это с разбойниками. Подойдя к Христу, один из воинов проткнул его грудь (по приказанию судьи – так вот был умерщвлен Марк Марцелиан, провисевший сутки). Потекли кровь и вода, это, вероятнее всего, лимфа; накоплению ее способствовали жара и смерть от разрыва сердца. Могло это быть и разложившейся кровью.

Так умер Христос.

Не могу удержаться, чтоб не выписать одно, как мне кажется, очень выразительное место из воспоминаний дочери Л. Андреева Веры Андреевой. Речь здесь идет о сыне И. Репина – художнике Ю. Репине. Он говорил, что общепринятое изображение распятия нереально. «При помощи выразительных рисунков он доказал, что руки человека, прибитого гвоздями к перекладине креста, должны под тяжестью тела неминуемо вывихнуться в плечах, все тело, повиснув на этих вывороченных руках, должно скорчиться; ноги в коленях согнуться, голова низко опуститься на грудь. Якобы для того, чтоб тело так не корчилось, человека сажали вертикально на еще одну перекладину, прибитую вертикально к кресту». («Дом на Черной речке», 1974 г.).

Каковы источники всего того, что изложено в Евангелии? Тут мне опять хочется процитировать Мережковского. Книга его уклончива, хитровата – он во многое не верит, но называет это недостоверное, а порой и прямо невозможное не выдумкой, а «мифом», то есть достоверностью не внешней, а внутренней. Почти вся его болтливая книга не исторична, а романтична. Но кое-какие сведения из источников, мне недоступных, он все-таки приводит. Есть у него и интересные соображения. Таково и вот это место:

«Первое свидетельство о первых минутах распятия, должно быть, идет от Симона Каринеянина, отца Александрова и Руфова (Руф – римское имя), и, может быть, брата его Александра (греч. имя) – они члены римской общины, на них ссылается Марк как на первых и ближайших свидетелей; второе – о последних минутах – свидетельство римское – “заведующего” казной Сотника (Centurio lappeico) Логина или Петрония (в апокрифах). “Сотник же, стоящий напротив него” (Мрк., 15, 39) видел, как умирает Иисус. Третье свидетельство – галилейских жен, “смотревших издали”. Место, вероятно, было оцеплено римской стражей. “Между ними были и Мария Магдалина, и Мария – мать Иакова, и другие многие” (Мрк., 15, 40–41).

Каждый из трех крестов сторожит “четверица” палачей-ликторов.

Палачи – как и все палачи мира – делили достояние казненных.

“Взяли одежду его и разделили на четыре части и хитон, хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху, и так сказали друг другу: «Не будем раздирать его и кинем жребий»” (Еванг. от Иоанна, 19, 23–4).

Судя по этому дележу, одежда Иисуса, как и всякого иудея, даже самого бедного, состояла из пяти частей: хитона, рубашки, плаща, пояса, головного платка и сандалий» (Д. Мережковский).

«Жанровые сцены казни – распятие на кресте, дележ воинами одежды казнимого, насмешки, отпускаемые в его адрес, – все это отражает жестокие нравы эпохи. Именно так римские власти предавали преступников позорной смерти. Легковерная, импульсивная, одержимая суевериями и страхом толпа, которая в 21-й гл. Евангелия от Матфея устилает Иисусу дорогу своими одеждами, возглашает осанну, а в 26-й – нападает на него с кольями и ведет на казнь, – живой сколок эпохи» (М. М. Кубланов, «Новый завет», Поиски и находки. 1968).

«На том месте, где он распят, был сад и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы иудейской, потому что гроб был близко» (И., гл. 19, 41–2). В первый же день недели приходит Мария Магдалина ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба… обратилась назад и увидела Иисуса стоящего, но не узнала его. Иисус говорит ей: «Жена, что ты плачешь? Кого ищешь?» Она, думая, что это садовник, говорит ему: «Господин, если ты внес его, скажи мне, где ты положил его, и я возьму его» (20, 1, 15). В связи с этим А. Равиль пишет: «Относительно похищения тела Иисуса имелась иудейская версия. Следы ее сохранились у Тертулиана (De Spectaculisa). Он обещает тем верным, которые не ходят на языческие зрелища, иные развлечения. Они в присутствии Христа будут любоваться на муки неверных. “Вот, – скажут они, – вот тот, чье тело украли ученики, чтоб выдать его за воскресшего, или украл садовник из опасенья, чтоб толпа почитателей не помяла его салат”».

«Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который тоже учился у Иисуса; он, пришедши к Пилату, попросил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело. И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницей[19]19
  Полотном.


[Закрыть] и положил его в новом своем гробе» (Мф., гл. 27, 57–60).

Теперь речь пойдет об этой, так называемой туринской, плащанице (по месту ее хранения в Турине).

Вот что пишет об этом советский исследователь Крывелев в книге «Раскопки в библейских странах».

«В 1889 году было публично объявлено, что туринская плащаница сфотографирована, и при этом обнаружилось нечто в высокой степени примечательное: на негативе ясно обрисовалось человеческое лицо, не только своими очертаниями напоминающее иконописные изображения Иисуса Христа, но и обнаруживаются явные следы рубцов и ран от тернового венца (с. 211, там же изображение лица)».

Крывелев не верит в подлинность изображения, и действительно, поверить в него очень трудно, однако да будет выслушана и другая сторона. Вот к каким выводам пришел один из исследователей плащаницы (перевод помещен в книге А. Боголюбова «Сын человеческий». Брюссель, 1968 г.).

* * *

В 1965 году в Брюсселе был издан перевод книги Г. Тэкрема (Hemrt terrquem) «Подлинна ли хранящаяся в Турине плащаница». Об авторе неизвестный переводчик сообщает: «Генрих Тэкрем – сын и внук математиков… Он готовился к поступлению в Политехническую школу, но потом, передумав, стал изучать право и получил степень доктора юридических наук Парижского факультета (впоследствии был адвокатом и мэром г. Дюнкерка)… Сам он неверующий». В данном случае последнее обстоятельство кажется мне особенно важным. Привожу в своем переводе наиболее интересные выдержки из книги.

* * *

О труде Поля Виньона Тэкрем отзывается так: «Этот труд в формате печатного листа на семи языках… дает по этому волнующему вопросу самые точные и мельчайшие детали как в смысле физико-химической стороны вопроса, так и с точки зрения истории и иконографии. Он одновременно является и прекрасным художественным произведением, и первоклассным историческим документом» (с. 36). Тэкрем сообщает об условиях исследования, произведенного в 1931 и 1933 годах.

«Плащаница размером 4,3×1610 была сфотографирована в развернутом виде и незастекленною. Кавалер Анрие мог сделать не только один общий, а одиннадцать разных снимков по частям. Сама ткань, род ее и оттенки были рассмотрены вблизи и при дневном свете. К делу примкнула и судебная медицина со свойственными ей приемами» (с. 9). Об истории плащаницы автор сообщает следующие дополнительные к работе Виньона данные.

«Туринская плащаница становится нам известной лишь с 1353 года, когда Жофруа де Ширни построил аббатство, которому и доверил ее хранение. Подлинность ее подвергалась сомнению у церковных властей, и ее стали считать лишь копией. Утверждали даже, что будто бы были получены признания художника – автора этой копии и буллой папы Климента VII от 6 января 1390 года она была объявлена отрешенной. В средние века было не менее 42 плащаниц, претендовавших на подлинность».

«Таким образом, история и археология не могут быть нам полезны» (10), поэтому «будем рассматривать плащаницу как неисследованный предмет, который приносят в лабораторию для изучения» (12).

Далее автор рассказывает об опытах получения вапорографических (то есть «начерченных испарениями») изображений.

«Было сделано предположение, что изображения, видимые на плащанице, могут быть подобного происхождения, дело идет о человеке, который был распят и, следовательно, должен был умирать в долгой и мучительной агонии… лихорадочный пот в подобном случае очень богат мочевиной, а последняя очень быстро образует углекислый аммоний. В те времена, когда казнили посредством распятия, для уснащения тел умерших применяли различные ароматы, в частности мирру и елей (смирна и алоэ). При лабораторных опытах аммиачные пары производят лишь ничтожное действие на смирну, тогда как алоэтин, содержащийся в елее, реагирует сильно и окрашивается в коричневый цвет. Таким образом, возможность получения вапорографического изображения трупа на саване, который его облекал, оказывается правомерной. В лаборатории требуется выдержка приблизительно от 30 до 36 часов для получения удовлетворительного изображения» (18).

Конкретно бурые пятна, составляющие очертания тела и лица умершего, имеют следующее происхождение.

На груди широкое ясно очерченное пятно начавшей течь и затем расплывшейся крови. «Рана эта имеет 4,5 сантиметра по направлению ее длины и полтора сантиметра ширины. Доктор Барбье одному из своих учеников, рост которого подходил к росту покойного, положил на соответствующее место цинковую пластинку и велел сделать телекардиографию. Оказалось, что первая кривизна сердца находилась в 8 сантиметрах от середины раны. Орудие, причинившее ее, скользнуло над 6-м ребром и, поразив 5-е межреберное пространство, проникло вглубь. В этих условиях острие орудия, естественно, выправляется сквозь переднюю часть правого легкого и, пройдя путь в 8 см, достигает, согласно кардиографии, правого края сердца, прикрытого перикардием, предсердие тут бывает наполнено жидкой кровью». «Что рана была нанесена посмертно, доказывается малым количеством крови. Пятно это неоднородно по составу, светлые части перемежаются с темными. Доктор Барбье заметил, что перикардий содержит всегда некоторое, а иногда и обильное количество серозной (гидроперикардической) жидкости». Это показали и многократно поставленные опыты. Таким образом, эта рана неизбежно вела за собой истечение крови и серозной жидкости. Сравни соответственно: «пришедши к Иисусу, увидели Его уже умершим… один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Иоанн, 19, 33–34).

Со стороны спины поперек основания грудной клетки видна широкая, разветвляющаяся затем струйками полоса крови. Это след той же раны. После снятия тела с креста, когда его несли уже в горизонтальном положении, кровь из нижней полой вены должна была оттечь в правое предсердие и вытечь наружу. Этот ток крови, скользя вдоль правого бока, «распространяется под изгибом локтя, прижатого к туловищу, и продолжает течь по пояснице» (слова, взятые в кавычки, очевидно, цитаты из акта доктора Барбье).

Следы крови на левом запястье и руках.

На левом запястье – большое кровавое пятно. Между тем, по преданию, гвозди были вбиты в ладони, а не в запястье. Однако же опыт доктора Барбье показал, что рана, пробитая гвоздем в ладони, к которой подвешивался груз в 40 кг, «через 10 минут была растянута; гвоздь находился на уровне концов пястных костей… я слегка толкнул эту руку, и гвоздь сразу прошел между пястными костями и разорвал кожу до перепонки между пальцев. Второй толчок совсем порвал кожу». Между тем между запястными костями есть так называемое пространство Дестота, которое как бы устроено для прохождения гвоздя (опыт был проверен на 5 или 6 ампутированных руках). Отметив это, автор продолжает: «Из того, что гвоздь был вбит в это место, следует, что кровотечение было сравнительно слабым – кровь была исключительно почти венозной, так как гвоздь не встретил на пути ни одной значительной артерии, почему и выход крови на предплечьях относительно слаб».

Еще любопытнее следующее: «В тот момент, когда гвоздь проходил сквозь запястье и ладонь, ладонь была обращена вверх, большой палец согнулся и благодаря сокращению мускулов уперся в ладонь, а четыре других остались почти не погнутыми».

На плащанице и видны лишь четыре вытянутые пальца каждой руки. Большие же пальцы были подогнуты и скрыты ладонью, а поэтому и не отпечатались. То, что четыре пальца не согнуты, объясняется английским автором Бэнстрофом. В книге «Еврейская синагога» он указывает на то, что покойников хоронили с выпрямленными пальцами, дабы показать, что они ничего не уносят с собой из этой жизни в ту.

Следы крови на ступнях.

На правой ступне на середине рана от гвоздя и струйка крови, на левой в этом месте крови нет, она была пригнута к правой и не касалась плащаницы. Положение ног показывает, что обе ноги пробиты были одним гвоздем, гвоздь этот был вбит между 2 и 3 плюсневыми костями, и когда его выдернули, из раны вытекло много крови. Она собралась около пяток обеих ног, пропитав ткань.

Далее цитирую Тэкрема (выправив только стиль переводчика).

«Нормально труп должен был бы иметь ступни, расположенные перпендикулярно к плащанице. Но при распятии правая нога была непосредственно пригвождена к кресту, и так как тело было положено в могилу в состоянии окоченения, ступня оказалась наклоненной к плащанице так, что колено выступало вперед. Плащаница была перекинута и перегнута через ступню». Тут можно, однако, спросить:

1. Почему высохшая кровь не была стерта или очищена, когда тело сняли?

2. Если кровь высохла, откуда же следы?

Ничто, однако, не доказывает, что тело было снято с креста, врытого в землю. Крест при распятии лежал сначала на земле, осужденный лежал на нем. Конечно, нельзя себе представить, чтобы палачи вбивали гвозди в тело, стоя на лестницах, тем более что приговоренный не мог бы удержаться от сильнейших рефлексов рук и ног. Наоборот, легко себе представить помощников палачей, удерживающих лежащего за руки и ноги, затем крест с прибитым телом поднимали и утверждали в заранее вырытой яме; легко представить себе, что при снятии с креста крест снова был опущен для изъятия гвоздей, затем тело, находящееся в состоянии натурального окоченения, взяли под мышки и за щиколотки и так перенесли в могилу. Лихорадочный пот при этом оказался стертым, а изображение нижней части ног почти совершенно исчезло[20]20
  Все это, по-моему, совсем не обязательно поднимать и опускать, крест с телом – тяжелая работа, работать на лестницах легче, чем водружать эдакую тяжесть (Домбровский).


[Закрыть].

3. Как кровь могла оставить столь яркий след? Почему она дала позитивное изображение, тогда как выступающие части тела дали негативное?

Г-н Виньон поставил следующий опыт. На матовом бристоле он сделал пятна крови, подобные тем, что есть на плащанице, дал им просохнуть и положил под ткань, сложенную в несколько раз и пропитанную углекислым аммонием. Под действием паров фибрин крови растворился, и следы перешли на полотно, смоченное елеем. Кроме того, от нашатырных паров полотно, пропитанное елеем, побурело, и следы крови проступили еще явственнее.

Д-р Барбье, который видел плащаницу днем и без стекла, свидетельствует: «изображения язв имели окраску, явно отличную от общей окраски тела».

Полосы на теле.

Это ряд рубцов в разном направлении. Очевидно, их происхождение может быть объяснено тем, что казнимый сам нес на себе орудие казни – вернее, поперечную часть его (Patibulum). Обычно шедшего на казнь бичевали и, чтоб он не мог защититься от ударов, ему накладывали на шею орудие, называемое фурка, к которому и привязывали руки. Иногда продевали голову в дырку доски (китайский ошейник) и к концам его тоже привязывали руки. Перекладина была очень тяжелая, и она обдирала кожу.

Кроме того, на спине до поясницы имеются следы перекрещивающихся ударов – на ягодицах полосы параллельны, на ногах косые рубцы – очевидно, бичи обвивали ноги прежде, чем свинцовые шарики на концах ударяли по икрам. Виньоном были поставлены опыты – били ремнем с двумя шариками по куску картона. Сходство следов оказалось поразительным.

Общий вид изображения.

Очень ясно вышло лицо: нос, изгибы бровей, усы, борода поразительно рельефны. Обозначились даже глазные яблоки под веками. Ниже бороды изображение пропадает (ткань не касалась шеи) и вновь появляется только на уровне сосков, ясно очерченных. Вышли также грудина, живот и пупок. Голова оставила пятна крови, темя не отпечаталось, может быть, была повязка, может быть, ткань тут не была очень натянута. Шея изображена, наоборот, слабо. Тело от лопаток до ягодиц дало очень ясный отпечаток. Проглядываются ляжки и икры, низ голеней исчез почти совсем (может быть, как было отмечено, пот стерся при переносе тела – держали ведь за ноги). Стопы обрисованы очень точно.

Кончая этот обзор, автор пишет: «Никакая живопись не в состоянии воспроизвести все то, что д-р Барбье открыл на плащанице. С той же уверенностью можно также утверждать, что никакой художник не мог бы создать негативное изображение, которое дало бы столь совершенный позитив, даже работая в наше время со всеми данными, которые наука представила в наше распоряжение, а тем более в 1353 г., когда впервые стало известно о плащанице» (с. 33).

Исследование ткани.

Ткань представляет собой диагональ, уток которой разделен на пучки, состоящие каждый из четырех различных нитей, диагональ эта представляет саржу 3:1, так как основа покрывает 3 нитки утка и оставляет непокрытой четвертую. Изготовление подобной ткани требовало станка с четырьмя педалями.

В Помпее была найдена саржа 2:2 (перекрещенные), представляющая хоть и более сложный способ ткани на подобной сарже 3:1, так как сумма тоже была равна четырем. Переплет нитей галло-римской ткани из Мартр-де-Вейр близ Клермон-Феррина (Висбаденский музей) показывает ромбические ячейки более сложного порядка, чем сетка плащаницы, так как ромб образуется двумя шевронами – один против другого. Таким образом, способ изготовления подобной ткани был уже известен в эпоху, к которой можно отнести плащаницу.

Кто был распятый?

Сведения, заключающиеся в Евангелиях о казни Христа, сводятся к следующему:

а) Христа бичевали («Иисуса, бив, предал на распятие» (Мф., 27, 26), буквально то же говорит Марк, 15,15).

б) На голову его плотно надвинули колючий венок («сплетши венец из терна, возложили Ему на голову») (Мф., 27, 29; то же Марк, 15, 17 и Иоанн, 19, 1–2).

в) Он нес крест («неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа») (Иоанн, 19, 17).

г) Он был «прободен» копьем в бок уже после смерти. Вытекли кровь и вода. Его голени, однако, не были перебиты.

«Иудеи, дабы не оставить тело в субботу, просили Пилата, чтоб перебить у них (распятых) голени и снять их. Так, пришли воины и у первого перебили голени и у другого. Но, пришедши к Иисусу, как увидели его уже умершим, не перебили у него голеней, но один из воинов пронзил ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода».

Все эти раны оказываются отмеченными на плащанице.

Однако для получения изображения от тела умершего нужны еще три условия:

1) чувствительная поверхность;

2) предмет, могущий быть зафиксированным благодаря истечению с его поверхности паров (химический фактор);

3) достаточный срок действия.

1. Чувствительная поверхность – сама плащаница (Мф., «И взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницей» (27, 59).

Марк: «Купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею» (15, 46).

Лука: «И сняв Его, обвил плащаницею» (23, 53).

Итак, сам порядок погребения предусматривал материальную поверхность, которая становилась чувствительной, если была пропитана соответствующими реактивами.

2. Химический фактор.

«Пришел также Никодим, приходивший прежде к Иисусу ночью, и принес состав из смирны и алоэ литр около ста» (Иоанн, 19, 39).

Смирна не способствует получению изображения, но действие елея достаточно эффективно для получения любого изображения.

3. Срок действия.

Начало действия дано в текстах Матфея (27, 57–8, 60), Марка (15, 42–43, 45–46), Луки (23, 52–53), Иоанна (19, 38, 41–42) – оно началось после полудня, но до шести часов вечера (с этого часа началась суббота) – конец действия обозначен в текстах Марка (16, 1), Луки (24, 1–3), Иоанна (20, 1–2) – из них мы знаем, что на рассвете следующего за субботой дня тела в гробе не оказалось. Следовательно, оно находилось там со второй половины дня пятницы до какого-то часа ночи с субботы на воскресенье, то есть приблизительно 30 часов. Это время в среднем приблизительно необходимо, чтобы получить в лаборатории на смоченном елеем холсте изображение, нарисованное испарениями углекислого аммония. Соблюдено было и еще одно условие – неподвижность атмосферы. Тело было положено в гроб, высеченный в скале и закрытый камнем. Если бы тело лежало больше тридцати часов – изображение потускнело бы, тем более что ко временному действию возможных аммиачных испарений, которые к тому же образуются не во всех случаях смерти, прибавилось бы и влияние последующего тления.

Из четырех евангелистов один Иоанн был очевидцем. Он присутствовал при распятии, и двенадцать веков спустя мы можем воочию проверить точность его свидетельства относительно двух пунктов.

1. В тот момент, когда римский солдат нанес удар копьем, Христос был уже мертв.

Доктор Дарбье экспериментально доказал, что в трупе имеется несвернувшаяся кровь лишь в правом предсердии и верхней половине тела. Следы крови на плащанице, истекшие из сердца, показывают, что ее было мало. Это вполне соответствует наблюдению.

2. Из раны «истекла» «кровь и вода». Д-р Барбье свидетельствует, что такая рана должна была вызвать излияние гидроперикардической жидкости и крови из правого предсердия.

Итак, современная наука дает возможность по этим двум точным пунктам девятнадцать веков спустя проверить верность свидетельского показания Иоанна.

* * *

Конец работы привожу целиком почти без правки как подстрочник.

«Мы допускаем возможность всяческой критики и опровержений. Однако остается изумительное собрание неоспоримых наблюдений и поразительных совпадений, способных заставить отступить сомнения самых больших скептиков.

Подведем краткий итог. Мы изложили все материальные наблюдения, сделанные на плащанице. Замечательные работы г-на П. Виньона, подробное изучение всех пятен и специальные исследования д-ра Барбье, касающиеся ран, исключают всякую возможность предположения о вмешательстве человеческой руки. Таким образом, можно сказать, что “научно” Туринская плащаница есть подлинный снимок.

Мы установили затем, что все известное о распятии Христа абсолютно совпадает с тем, что дало исследование плащаницы, и поэтому личность человека, тело которого она облекала, кажется несомненно установленной».

И все-таки место для сомнения, по-моему, остается изрядное: пусть д-р Барбье и профессор биологии Виньон произвели образцовый анатомический анализ следов на плащанице, но вот три вопроса, на которые им следовало бы, по-моему, ответить дополнительно:

1. Что же это за булла папы Климента VII от 6.1.1390, которая объявила плащаницу подложной? Какие основания у папы были отнестись так сурово к столь чтимой святыне? А они должны быть достаточно основательными, ибо этот пример в практике церкви о реликвии (булла!) едва не уникален. Далее, что это за признания художника, о которых только вскользь упоминает автор? («утверждали даже, что было получено признание художника, автора копии?») Кто утверждал? Когда? С чего сделана была копия? Где ее подлинник? Или кто его уничтожил? Откуда взяты эти сведения? Почему обо всем этом сказано столь невразумительной скороговоркой? Ведь это как раз те обстоятельства, которые следует выяснить раньше всех других.

2. Д-р Барбье и профессор Виньон выяснили возможность получить при определенных обстоятельствах так называемое вапорографическое изображение трупа и доказали безусловную анатомическую грамотность изображения. Но почему же не был произведен химический, серологический анализ пятен? Чем доказывается, что все это кровь, пот и закрепленные алоэтином аммиачные пары, а не просто краска? Где микроанализ крови? И пота? И как вообще можно говорить о механике закрепления следов, если даже не выяснено, что это за следы? А ведь и в работе д-ра Барбье, и в книге Тэкрема об этом нет ни слова. Чем объяснить такое странное упущение? Тем, что не удалось достать соскоба? Очень может быть, но пока этого нет, всякие заверения о подлинности изображения преждевременны.

3. Почему не исследована ткань на С14? Радиоуглеродный анализ дал бы более или менее точные указания на время. Во всяком случае, точно выяснилось бы, принадлежит ли полотно к античности, к средневековью или к новому времени. Последние исследования плащаницы относятся к 1938 году, тогда этот метод еще не был открыт (он появился в 1943 году), но ведь книги, из которых взяты предполагаемые материалы, вышли в свет в 1965 году, и в них, несомненно, излагались бы материалы анализа, если бы его произвели. Так в чем же дело?

Без ответа на эти вопросы настаивать на подлинности плащаницы, по-моему, преждевременно. Также хотелось бы выслушать мнения и специалистов противоположного лагеря. Ведь они, очевидно, имеются. За исключением барабанного и ничем не мотивированного отрицания небезызвестного И.А. Крывелева (в книге «Раскопки в библейских странах», 1965 г.) никаких иных высказываний подобного рода я не встречал. Правда, и опыт-то мой в этом отношении невелик: я читал всего четыре книги на эту тему. Очень, однако, показательно вот что: после упомянутой книги 1965 года Крывелев в том же издательстве («Советская Россия») в 1969 году выпустил другую – «Что знает история об Иисусе Христе», книга солидная – 300 страниц, в ней имеется около 40 «портретов» Христа (даже легендарный план Вероники, и тот сюда попал), но образ с Туринской плащаницы, имеющийся в предыдущей книге, отсутствует. Нет о нем даже беглого упоминания в тексте, тогда как в издании 1965 г. этому памятнику посвящены две страницы. Это очень показательно. Ведь просто скинуть Туринскую плащаницу со счета невозможно. Она требует основательного разговора – так лучше всего, пожалуй, его и не начинать! Значит, в этот трехлетний промежуток появились какие-то новые позитивные сведения. Ничем иным такой зияющий пробел в книге, посвященной проблеме историчности Христа, я объяснить не могу. Мне очень хотелось верить, что изображение на пелене подлинное, но, по-моему, до новых ясных и исчерпывающих доказательств лучше всего остаться сомневающимся. Ведь это наука, а наука никогда ничего не воспринимает на веру, и чем больше хочется верить, тем более оснований воздерживаться.