Текст книги "Найти себя"

Глава десятая
Переход

Не стоило и уточнять, что после приезда в нашу родную Лапочку мы сразу подались на чердак для просмотра записей и проверки жизнедеятельности нашей сети. К сожалению, дожди, перепады температуры, а возможно, и любопытные пернатые с грызунами вывели обе наши камеры из строя. Одна перестала подавать сигналы еще в середине апреля, а вторая «гавкнула» уже в самом конце мая. Так что нигде не обозначенный в записи Грибник мог не только выскользнуть за это время обратно, но и проделать дорогу в обе стороны неоднократно. А это заставляло нас лишний раз напрягаться и перестраховываться. Слишком уж не хотелось встречи лоб в лоб с этим таинственным незнакомцем. И если в самом лесу или на тропах столкновение в лучшем случае закончится для нас гипнозом и бестолковым возвращением «домой», то вот в самом тоннеле, лифте – или что там еще находится – подобная встреча считалась нами крайне нежелательной.

Хорошо еще, что на этот раз оборудования и технических приборов мы с собой прихватили по максимуму. И за первые дни не только починили, но и намного усовершенствовали всю нашу сеть наблюдения. На этот раз мы использовали уникальные, довольно дорогостоящие камеры для скайпа. С огромной разрешимостью изображения, широтой кадрового захвата, они не только давали отличную картинку на мониторы, но и благодаря своим минимальным размерам легко устанавливались в любом месте и маскировались настолько идеально, что даже при всем желании и наличии приборов их трудно было рассмотреть.

Провели мы также и вторую дублирующую линию проводной подачи сигналов к пульту управления «базы». Потому что первая, установленная попутно с мигалками, уже дышала на ладан. Девчонки, правда, сильно возражали против этого объемного труда, настаивая на беспроводных технологиях, но мне удалось-таки их убедить в умении определенных воинских частей засекать любые подобные излучения или электромагнитные колебания любой частоты, определять их точки подачи и в случае нужды свалиться с вертолетом прямо на наш чердак. Понятно, что вертолеты почти не летали, военные почти не показывались, но это не значило, что их не было.

Так что мы перестраховывались по полной программе. Как нам казалось.

И только через три недели, так и не зафиксировав подозрительных телодвижений в нашем лесу, мы решились на попытку перехода в неизвестность. Вернее, решился я, потому как подруги чуть ли не с первого дня буквально поедом меня ели, убеждая в решительном шаге. Один подобный спор происходил в таком духе.

– Чего тебе бояться, ты ведь мужчина? – презрительно кривила свои губки Машка.

– Да и вообще, долго задерживаться не надо, только загляни – и обратно! – поучала Катерина, дергая своими плечиками. – За пять секунд от тебя ничего не убудет.

– Ну разве что лишние части, торчащие спереди, укоротятся! – бесстыже ржала Верка. – Но ведь великие тайны требуют жертв!

– Ага! – возмущался я их бесшабашностью. – На чужом горбу хотите в рай въехать? Не получится! Небось со своей грудью, торчащей вперед, в дырку бы не полезла?

Зря я это сказал. Девчонки от таких слов вообще расшалились.

– Ух ты! А ведь и правда! – загорелись глаза у Машки. – Может, и в самом деле попробовать? У мужчин свой пропуск, у нас свой, но срабатывает он одинаково.

– Ура, ура! Я первая! – запрыгала на месте Верка, поддерживая ладошками свои полушария. – Они у меня самые большие!

– Неправда! – обиделась Катька, начиная расстегивать кофточку у себя на груди. – Сейчас я тебе докажу.

– Стоять, молчать, бояться! – прикрикнула Машка на своих амазонок, бесцеремонно хватая их за волосы. – У кого большие и самые красивые?

– У вас, ваше величество! – с готовностью лепетали близняшки хором, и все трое посматривали в мою сторону, требуя судейского решения.

А я в тот момент не догадался сказать ничего умнее, как:

– У вас троих мозгов не хватает!

– Ах так?! Нарушаешь договор про отсутствие оскорблений?

– Какой договор? Я просто пошутил.

– Поздно оправдываться! – Машка уже вся пылала желанием надо мной поиздеваться, как и прежде. – Сейчас мы тоже будем шутить. Схватить этого негодяя, оскорбившего наивысших лиц нашего государства! И в пыточную!

– Девочки, – запоздало вопил я, – так нечестно! И нам надо еще засветло много чего сделать! Прекратите! Подождите до ночи.

– Жалкий трус! – Меня уже с радостью волокли в спальню, а сзади нас подталкивали восклицания «ее мелкого величества»: – Как обзывать нас дурами, он не боится, а как нести ответственность – то только в ночное время? Ничего, раз согласился заранее, то и ночью тебе достанется.

Подобные сценки, несмотря на всю мою осторожность и попытки их не провоцировать, все равно случались в нашей жизни довольно часто. И, честно говоря, вымотали меня и морально, и физически до предела. Я даже где-то в душе стал опять ненавидеть своих подружек и раздражаться от их чрезмерной жажды чуть ли не ежечасного участия в наших ролевых играх. Поэтому когда я все-таки назначил конкретный день первого перехода, то почти на неделю приблизил мысленно зарезервированное время.

Последние три дня ушли на скрупулезный подбор сопутствующего снаряжения, попытки обучиться навыкам обращения с этим снаряжением и доскональной технической экипировкой. Наибольшая проблема заключалась в том, что мое тщедушное и хлипкое тело было не в состоянии пронести более ста метров весь комплект, который мы собрали по необходимому минимуму. Покалеченный организм категорически отказывался волочь на себе недельный запас пищи, кинжал, газовый пистолет с патронами, палатку, спальный мешок, горелку с газовым баллоном, скалолазные приспособления и огромный моток капроновой веревки к ним в придачу, фонарики, видеокамеру, рацию, батареи к ним, переговорное устройство ближнего радиуса и еще кучу всяких мелких, но страшно необходимых принадлежностей, вещей и прибамбасов.

Помню, когда я первый раз все это водрузил на себя в своей спальне и, страшно потея, посмотрел на себя в зеркало, то захлебнулся лающим смехом:

– Что-то подобное я видел в каком-то фантастическом фильме. Но там так нагрузили стального робота! А я ведь даже не человек, калека.

– Да ладно тебе плакаться! – прикрикнула на меня Машка, помогая снять самое тяжеленное с моих плеч – рюкзак. – Таких выносливых и стойких, как ты, еще поискать надо!

– Ага, – с готовностью поддакнула Вера, – никто, кроме тебя, целую ночь в постели не выдерживает.

Я замычал от злости и раздражения, и Катенька постаралась завуалировать оплошность своей сестры:

– В любом случае твой дух выше всяких похвал! К тому же тебе будет достаточно только пройти «туда», потом осмотришься и сбросишь все лишнее и ненужное.

– И если сохранится связь, то сразу и нам дашь знать, что и как делать, – напомнила Машка. – А уж если и для нас появится возможность перехода, то мы тебя на руках будем нести.

– Спасибо, лестно. Только вот все равно к дереву все это сами потащите. – После этих слов у меня мелькнула идея: – Еще лучше будет где-то рядом организовать нечто вроде скрытого бункера и там припрятать самые тяжелые, но гипотетически нужные вещи.

– Например?

– Да что угодно! Лом, топор, дубовые и стальные клинья с кувалдой, одну из лебедок с цепью, мощный аккумулятор с электромотором, да и тот генератор, что мы видели в сельпо, срочно купить придется. Вдруг и он понадобится?

Помимо сборки, подгонки и укладки вещей мы и определенные условия обговорили. Все-таки слишком долгое отсутствие Грибника нас вполне логично заставляло остерегаться неведомого. Если посещения так редки, то с чем это связано? Если с невероятной длиной тоннеля, то это одно и легко преодолимо. А если на той стороне окажутся ловушки? Западни? Или непроходимые лабиринты? Фантазии у нас хватало, чтобы придумать и обдумать самые химерические варианты развития событий.

В итоге мы договорились о следующем: если я не возвращаюсь сразу, то меня все равно ждут, не менее семи суток. На этом пункте я стоял рьяно, до собственного посинения и до осипшего голоса. Хотя в идеале пытался настоять, что, если я не вернусь, вообще ни в коем случае туда не соваться. Разве что с большой натяжкой сомнениями и спорами я дал девчонкам добро все-таки сделать попытку выследить Грибника, попытаться его усыпить нервно-паралитическим газом и после допросить со всеми вытекающими оттуда последствиями. Ну и понятно, что за всю неделю моего отсутствия вменялось вести строжайший контроль наблюдения и просматривать записи.

В душе я понимал, что если меня и в самом деле не будет целую неделю, то своенравная и решительная Машка может учудить что угодно вместе с отчаянными, бесшабашными амазонками. Слишком уж они привыкли полагаться на свою силу, напор и бойцовские умения, а это часто порождает в человеке неправильную самооценку. Как следствие – возможны поражения или неудачи там, где, казалось бы, и трудностей не существует.

Но с другой стороны, поделать больше я ничего не мог. И так целая неделя отсрочки в любых действиях по проникновению в переход – исторический подвиг, достойный занесения в летописи нашего рода. Я и на этот итог не рассчитывал.

И настал час, когда дальше оттягивать пробу ни смысла, ни возможностей не осталось.

День девятого июля выдался настолько чудесный и замечательный, что когда мы стащили в восьмой квадрат все нужное и необходимое, то даже на короткое время устроили нечто вроде легкого пикника, знаменующего поворотную точку в нашей истории. Впервые меня так интенсивно, истинно по-матерински стали закармливать, что пришлось оградиться от переедания шуткой:

– Хватит! А то мне в дырку вползать придется.

Верочка по этому поводу припомнила знаменитую древнюю кинокомедию:

– Так мы тебя с размаху туда забросим, как Вицина в «Кавказской пленнице»!

– Не получится, – авторитетно возразила Катя. – Его ведь животом вперед швырять придется.

Мария тоже присоединилась ко всеобщему нервному смеху:

– Ничего, нам сил хватит его как угодно подкинуть, лишь бы назад его кто обратно выкинул.

Посмеялись, побалагурили, стресс немножко сбросили и приступили к отправке Бориса Ивлаева… фиг его знает куда! Может, и в космос. Мы и такой вариант обсуждали. Но шутки шутками, а мне моя, казалось бы, гениальная выдумка в ту памятную ночь сегодня вышла боком. Ведь снимать меня на видеокамеры собирались с трех сторон, и вид спереди обещал быть самым импозантным. Хоть я и понимал, что съемка ведется только для личного пользования и кроме нас эти кадры никто не просмотрит, но моя обвешанная снаряжением фигурка с расстегнутой ширинкой и торчащим наружу хозяйством смотрелась настолько дико и несуразно, что в самый торжественный момент девчонки просто-напросто давились смехом и прикусывали себе язык, лишь бы не высказать какую-нибудь пошлость.

Да и я потел от свалившегося на меня неожиданного стыда и неловкости.

Финальные движения мною были продуманы и отрепетированы до автоматизма. Причем мне следовало показать подругам, что за дерево левой рукой я касаюсь как бы случайно, словно стараюсь опереться при последнем шаге. Притом мы еще и предусмотрели такой вариант, как полная темень там, или густой туман, или жидкая грязь под ногами, переходящая в топь. Поэтому фонарь у меня висел на груди, а второй на поясе. Еще один источник света располагался на козырьке мотоциклетного шлема рядом с камерой, а в правую руку я взял крепкий бамбуковый посох. Это снаряжение-оружие тоже являлось многофункциональным и необходимым предметом в любой дороге. Вплоть до того, чтобы отбиваться от собаки или сонмища крыс, которые наверняка водятся в неизвестных нам проходах или помещениях. В любом случае от двухметровой палки толку будет больше, чем от кинжала, которым я со своими умениями ножевого боя скорее сам порежусь, чем кого-нибудь напугаю. А шпагу с собой брать мне показалось глупо.

Помимо этого к моему поясу был пристегнут металлизированный трос, закрепленный к дереву (вдруг я сразу попаду в бурное течение реки и меня куда-то унесет?); к другой части пояса крепился капроновый шнур, и еще один шнур проходил у меня под мышками (вдруг там железо не выдержит?). Напоследок от моей головы прямо к работающему ноутбуку тянулся длинный, с большим запасом провод от переговорного устройства и видеокамеры. Если уж предвидеть все ситуации до конца, то почему бы в файлах ноутбука сразу же не отобразились картинки потустороннего «чего угодно»?

Вот так мы скрупулезно и тщательно подготовились.

Девчонки, как-то странно поблескивая глазами, чмокнули меня на прощание в губы, пожелали удачи, и я, стараясь сдержать дрожь в коленках и во всем теле, пошел. Как это было ни странно, но того дикого страха и уверенности, что сейчас погибну, как в ТУ ночь, я не ощущал.

Сделал предпоследний шаг правой ногой, левой рукой словно ненароком оперся о дерево и по какому-то наитию, врожденному инстинкту или раздавшемуся приказу внутреннего голоса закрыл глаза.

Потом шагнул левой, спокойно приставил рядом с ней правую ногу и…

И почувствовал себя не в лесу. Ощутил под собой не землю с корнями. Не открывая глаз, вдохнул полной грудью совершенно иной воздух, с совершенно иными, почти полностью незнакомыми мне резкими запахами.

Что больше всего обнадежило: меня не встревожила неведомая опасность, интуиция молчала, ничего страшного вокруг не клекотало и не журчало, никто не кричал и не выказывал удивления голосом, писка крыс тоже не слышалось, и, кажется, был такой же солнечный, теплый день, как и в нашем лесу. Вот так я и стоял, замерев, принюхиваясь и прислушиваясь, около минуты. Потом меня качнул порыв ветра, и я отчетливо ощутил удары по ногам обрезков веревок, стального троса и кабеля связи. Они однозначно оказались перерезаны! Непонятно чем или как, но прочнейшие страховочные концы угодили под какой-то нож, отторглись пространством или распластались неведомыми полями. Выяснится позже. Зато попробовать перемолвиться словом с оставшимися за спиной подругами я и не попытался, рационально решив достать «уоки-токи» чуть позже.

Затем стал раздумывать, открывать или нет глаза, и припомнил о судорожно зажатом в правой руке бамбуковом посохе. Потыкал легонько от себя справа – камень. Или, по крайней мере, кусок вполне гладкой скалы. Аккуратно перенес кончик своего орудия вперед и пощупал там. Камень заканчивался передо мной сантиметрах в двадцати перед носками моих кроссовок. Хм! Ступенька, что ли?

Простукивая перед собой, понял, что ступенька обрывается слишком резко: сантиметров на сорок ниже тоже ничего не прощупывалось.

Ладно, раз мне так удобнее, глаза открывать не буду!

Перехватил шест в левую руку и не сдержался от хмыканья: там тоже мой камешек заканчивался всего лишь в двух дециметрах от ног. Но больше всего меня напрягло, что и сзади себя я ничего не прощупал! Причем от моих каблуков до кромки моей опоры оставалось всего лишь сантиметров пять, не больше. Если учитывать большой шаг Грибника и сравнивать его с моим, то вполне понятно, что он всегда шагал ровно на центр камня. Покрывшись почему-то холодным потом, я тоже сдвинулся чуть вперед, стараясь разместиться по центру.

Затем вновь сосредоточил все свое внимание на прощупывании посохом, или, может, правильнее сказать толстым шестом, пространства справа. И примерно чуть дальше чем в полуметре обнаружил с двух сторон от камня проход и возвышающиеся от него с двух сторон стены, примерно доходящие мне до груди.

Вот! Это уже что-то конкретное, что можно пощупать руками и оценить реальность того места, где я оказался. Да и тяжесть висящего на мне груза вынуждала как можно быстрее завалиться на спину и вытянуть перегруженные, начинающие уже подрагивать ноги. Поэтому я так бочком и продвинулся между двух стен и стал осторожно их ощупывать. Хм! Скала как скала, хоть и явно обработанной формы, шершавый срез, кажется, даже следы каменных клиньев прощупываются. То есть рядом со мной два строительных блока, поставленных на попа, а мой камень-ступенька, проходя между ними, ведет куда-то дальше.

По всей логике, ничего опасного в этом нет. И быть не может! А значит, пора открывать глазки. Что я и сделал, прижавшись к левому блоку животом, а рюкзаком непроизвольно опершись на правый. Рассмотрел шершавый камень перед моим лицом, перевел взгляд левее, на то место, куда я сделал первый шаг, и судорожно, со свистом втянул онемевшим ртом воздух. А мои ногти инстинктивно попытались вонзиться в камень. Хорошо еще, что мой кишечник, переполненный недавними угощениями, каким-то чудом самопроизвольно не опорожнился. Потому что открывшийся вид того стоил.

Глава одиннадцатая
Там

Оказывается, я не на ступеньке стоял! И не на возвышении! А на некоем узком, в виде короткой доски, каменном уступе. Всего сантиметров сорока – сорока пяти в ширину и в длину чуть более метра. И самое жуткое: этот выступ находился на высоте пятнадцатиэтажного дома!

Понятно, что у страха глаза велики, но точно такая же высота меня пугала, когда я однажды, будучи в гостях с родителями, вышел на балкон-лоджию пятнадцатого этажа. Но там были перила, да и вся лоджия оказалась застекленной. А здесь!..

Вот и не верь предчувствиям! Попади я сюда в ТУ ночь, никакие чудеса равновесия или эквилибристики меня бы не спасли от падения вниз. В ТУ ночь я не погиб чудом! Да и сейчас закрытие глаз иначе чем чудесным наитием или счастливым знамением назвать трудно. То есть самый опасный участок я вроде как прошел. Но что дальше?

Весь содрогаясь от колотящего меня страха, я посмотрел опять направо и, несколько успокаиваясь, впал в некоторое уныние. Круглая каменная площадка метров пяти в диаметре, обставленная по кругу одинаковыми каменными блоками, разве что на противоположной стороне точно такой же, нависающий над пропастью каменный выступ. Вот тебе и тоннель! Вот тебе и межгалактический лифт! Оказывается, я каким-то чудом попал на вершину жутко высокой, каменной башни. И, судя по нескольким грудам разносезонной одежды, Грибник именно здесь и переодевается для предстоящего путешествия, вернее, перехода по нашему лесу в сторону скальной гряды.

Теперь следовало успокоиться, сбросить с себя тяжести, тщательно осмотреться, обдумать увиденное и решить, что делать дальше. С первым пунктом я справился, стараясь не смотреть налево, в пропасть. Второй пункт дался намного тяжелее: мои ножки оказались не в силах так долго держать огромную тяжесть и практически поджались под тельцем. В результате такого физического недостатка меня с рюкзаком в прямом смысле этого слова заклинило между блоками. Мало того, упершийся в камень живот так сдавил диафрагму и поджал легкие, что я стал задыхаться. Словно наколотому на булавку жуку, пришлось смешно сучить ногами, обдирать пальцы рук об камень и с каждым разом ёкать все тише и пессимистичнее. Как я вообще выпал из этого дурацкого «клина», так и не сообразил, но, грохнувшись направо, минут пять просто валялся, приходя в себя и укоряя в собственной тупости. Досталось проклятий и моему покалеченному организму, неспособному действовать в таких простых ситуациях. Вот было бы смеху, посмертных издевательств и оскорблений, если бы девчонки или Грибник меня нашли здесь посиневшего и умершего от нехватки воздуха! Уж про торчащее наружу хозяйство и вспоминать не следует.

Но именно с попыток обезопасить чуть ли не самое ценное, что у меня кроме мозга осталось, я и приступил к осознанным действиям: спрятал часть тела, застегнул ширинку и даже простонал с блаженным удовлетворением. И только после этого стал выбираться из лямок рюкзака и сбрасывать с себя все остальные прибамбасы. Мотоциклетный шлем тоже скинул, понимая: раз груды одежды здесь лежат вне всяких баулов или коробок, то, значит, агрессивных пернатых вокруг этой башни и в помине нет. Да и ни единого пятнышка помета не наблюдалось. После чего смочил пересохшее горло водой из фляги и приступил к осмотру окружающего мира.

Начал с панорамной съемки видеокамерой. Вдруг потом пригодится? Затем достал бинокль и уже с его помощью стал рассматривать все детали. Понятно, что следовало изучить первоначально основание башни и само место, где она стояла. В этом, казалось бы, простейшем действии мне здорово мешал непреодолимый страх: стоило только встать в створ между блоками, как меня начинало трясти и колотить от переживаний. О том, чтобы сделать хоть шажок по уходящим над пропастью выступам, и речи не шло. Пришлось включать логическое мышление, а оно уже подсказало обвязаться имеющимися у меня веревками, накинув сразу две страховочные петли на противоположные блоки площадки. Получилось! Теперь, опираясь локтями на наружные края ограждающих блоков, я мог рассмотреть, что творится у подножия башни.

И сразу на первой минуте обнаружил бренное тело. Вернее, не само тело, а то, что от него осталось: изломанная высохшая мумия! Самое интересное, что идентифицировать тело мне удалось чуть ли не с первого взгляда. Слишком уж хорошо мне запомнился деревенский дурачок Яшка в последний раз перед его «уходом» и та одежда, что на нем была. Замеченный чуть позже между камнями черный картуз, хоть и сильно выцветший, только убрал окончательно последние сомнения. Да и вся подноготная состоявшейся здесь трагедии стала мне понятна. Усопший «дядя Яков» шагнул в этот мир днем, с открытыми глазами, да еще и в изрядном опьянении. Но все равно как тормоз алкоголь не сработал: слишком уже невероятная пропасть открылась перед взором деревенского дурачка, который в своей жизни наверняка выше крыльца не поднимался. Вот он непроизвольно и отшатнулся назад, вот и оступился. Понятно, что, падая на спину с такой высоты, никаких шансов для выживания не останется. Тут и пословица не сработает: «Пьяным и дурным – везет!» Не повезло.

Хотя рассматривание тела сразу породило у меня в голове массу других вопросов. Во-первых, почему на тело не обратил ни малейшего внимания Грибник? Ведь он тут мотался за эти годы неоднократно и, по всей логике, просто обязан был глянуть вниз. Но это – по моим измышлениям! А как на самом деле двигался, осматривался, действовал таинственный незнакомец? Судя по однородности окружающего пейзажа и скудности каких-либо отличий до самого горизонта, рассматривать здесь Грибнику было нечего. Появился на башне, переоделся без суеты, да и вперед! Или назад? Неважно! Но часто ли мы перед выходом на лестничную площадку смотрим в дверной глазок? Очень редко, да и повод должен быть серьезный: шум драки или скандала, паранойя от слежки, сильные опасения за свою жизнь. Вот так и местный «проходимец» пришел, переоделся да и погнал дальше по своим делам. Вполне может быть, особенно если учитывать и второй вопрос, проистекающий из первого и так называемый во-вторых.

Почему тело не объедено животными? Грызунами? Мухами, червями, жуками, гусеницами или какими-нибудь микробами, наконец? Как мне удалось рассмотреть, тело с внутренностями так и осталось нетронутым. Внутренности просто ссохлись, выцвели, скукожились от ветра и солнца, но, даже глядя через бинокль, можно с уверенностью утверждать: останки неприкосновенны. Почему? Сто раз почему!

Посмотрел, задействовал все свои знания для разглядывания и понятия сути местного светила. Оно хоть и слепило очень ярко, грело преизрядно, но вроде как раза в полтора выглядело меньше, чем Солнце. Следовательно, я не на Земле. Разве что не следовало сбрасывать со счетов вариант далекого будущего, когда или Земля удалится в космос, или Солнце значительно скукожится. На этот вопрос можно было ответить только ночью: все-таки основные созвездия родного неба я знал прекрасно и смог бы разобраться в знаках зодиака.

Несколько запоздало засек время, измерил угол эклиптики, зафиксировал прибором яркость свечения. После чего со всей скрупулезностью принялся изучать горизонт. Каменная пустошь, торчащие скалистые нагромождения, кое-где выступающая красная глина, редкие желтоватые травинки, и ни одного дерева! Ни одного зеленого пятнышка. Мертвый мир? Или дикий, доэволюционный? А может, уже умерший? С давно погибшей цивилизацией? Хотя при чем тут цивилизация? Как растительный, так и животный мир мог вымереть из-за природной катастрофы или падения гигантского метеорита на эту планету и без вмешательства разумной жизни.

Да и тщательный осмотр пространства до самого горизонта, продолженный после сытного обеда, лишь убедил в первоначальных выводах: на территории в радиусе сорока – пятидесяти километров от башни нет ничего, даже отдаленно напоминающего рукотворное строение. Лихо! Почти никакой флоры, однозначно ни единого представителя фауны, и вообще, кажется, здесь и микробов не существует. На этом фоне несколько кусочков синеющих луж, напоминающих маленькие озера, выглядели более чем странно. Но этого не могло быть в принципе! Ведь воздух вполне нормальный, идеально пригодный для дыхания, значит, и деревья должны быть, и фотосинтез существовать. Но почему я леса не вижу? Если есть озера, обязаны быть растения на их берегах. Не отравлена ли вся местность внизу? Вкупе с водой? И как взять оттуда пробы для имеющихся у меня некоторых пробников и лакмусов?

Если здесь никто не жил и не живет, то кто тогда строил башню? Как? Для чего? Хотя первоначальный, самый основной вопрос стоял так: как мне отсюда вернуться в свой мир обратно?

То, что второй выступ ведет куда-то дальше, догадаться несложно. Даже по странным одеяниям, лежащим в куче, можно было сообразить, что мир там ну совсем не напоминает Землю. По крайней мере, современную Землю. Ибо тоги, хламиды, плащи, сапоги со шпорами, сандалии с лентами, мягкие полуботинки и несколько сюртуков странного покроя скорее подталкивали к мысли о Средневековье и одеяниях какого-то патриция, чем наши фуфайки, сапоги и брезентовые плащи о доле обычного собирателя грибов. Но при всей загоревшейся у меня в голове фантазии и бодром энтузиазме я сразу запретил себе даже посматривать на второй выступ. Вначале следовало понять пути отступления.

Здесь тоже казалось все просто. Раз Яшка спиной упал вниз, отшатнувшись назад из-за разверзшейся у него под ногами пропасти, значит, ходить здесь «спиной вперед» не принято. Скорее всего, надо просто развернуться лицом обратно к тому месту, откуда появился, и сделать шаг в пропасть. Наверное… Или шагать надо в противоположную сторону? Хм! И так может быть!

Но как только я представил себя бесстрашно шагающим в пустоту, ноги задрожали и сами сделали непроизвольный шаг назад, ближе к центру площадки. Сразу пришло понимание: скорее я тут умру от голода, чем решусь на такой подвиг! Это – раз! И два – как догадаться, куда надо шагать? Даже если стать бесстрашным и жутко решительным от голода, смогу ли я правильно выбрать нужное направление? Шагнешь не туда и накроешься белыми тапочками! Вернее – черным картузом. Вдруг меня забросит вообще неведомо к уда? Вдруг в том месте меня уже и глаза закрытые не спасут? И палка бамбуковая не поможет? Значит, следовало за неделю решить окончательно: куда и как шагать. Да еще и учитывать при этом, что в любой момент здесь может появиться Грибник и в порыве справедливого негодования сбросить меня к телу деревенского дурачка. Вместо одной мумии станет две, сыграет тихая музыка, но я ее, как говорится в Одессе, уже не услышу.

Но неделя у меня на принятие решений имелась. Да и обследование этого мира следовало провести более полно. Не сидеть же мне все шесть дней на этой башне да протирать дырки в бинокле своим взглядом? Другой вопрос: как спуститься вниз? По какому-то наитию я сразу заподозрил: площадка цельная, входа на внутреннюю лестницу мне не отыскать, лифт тоже не предусмотрен. Явный, по крайней мере. Но как тогда башню строили? Как ее ремонтируют? Хм! Судя по нетронутому трупу деревенского дурачка внизу, никак ее не ремонтируют. Так и стоит она себе веками или тысячелетиями. Следовательно, надо думать дальше.

Но местное светило стало клониться к закату, и пришлось основательно готовиться к ночлегу. Благо еще, что походного оборудования и готовой пищи на первые два дня на меня нагрузили с избытком, и вскоре я с горячей сковородки ел разогретый картофель с мясом, а в котелке весело закипала вода для чая. Комфортно, сытно, уютно и, скорее всего, не слишком холодно. По логике, ни дождей, ни сильного ветра здесь тоже не могло быть: ведь все кучи одежды лежали совершенно не припыленными или поврежденными дождевыми осадками. А значит, палатку раскладывать смысла нет, хватит для ночлега спального мешка, кинжала под левой рукой и газового пистолета – под правой. Оружие – в первую очередь, ибо для себя я решил: лишь только появится кто-либо на площадке, сразу стараюсь его свалить выстрелами с парализующим газом. Иного шанса у меня не будет.

Поэтому после ужина и до самой темноты я интенсивно тренировался выхватывать пистолет из подмышечной кобуры. Взводить затвор и быстро стрелять в разные стороны. Даже потратил один холостой патрон для пробы, помня по книгам подобного толка, что в иных мирах то ли порох не срабатывает, то ли капселя не детонируют. Сработало. Грохот выстрела тоже никого не привлек. С выхватыванием и стрельбой получалось так себе, но я и не собирался показывать из себя хладнокровного Рэмбо, буду стрелять без высоких фраз, исподтишка, неожиданно для противника, так что должно получиться. А как только стемнело и появились звезды, улегся на спину, взял видеокамеру и приступил к скрупулезному исследованию неба. Результаты поразили и заставили очень сильно стучать мое сердечко: не наша Земля! И сто процентов – не наша Галактика!

Все без исключения созвездия мне виделись новыми, немыслимыми и грандиозными. Да и вообще, такого яркого, насыщенного звездами неба я и представить себе не мог. Как минимум раза в три ярче и многочисленнее, чем нечто подобное на своей родной планете. Целые звездные скопления просматривались без всякого телескопа, а свет падал вниз с такой интенсивностью, что я мог записывать свои наблюдения в блокнот без включения фонарика. А потом еще и первая луна появилась. Причем не просто белесая, желтая или серая с черным, а ярко блестящая, с хорошо различимым синим ореолом. Даже голубые моря или океаны вполне отчетливо просматривались в бинокль. То есть в моей голове моментально появилась твердая уверенность: там есть жизнь! Неведомо какая, но есть. Иначе ни голубого нимба не было бы, ни синеющих морей. Размером с земную, первая луна часа на три приковала к себе все мое внимание, поэтому я даже не сразу засек вторую луну, раза в два меньшую и неприятного красного цвета. И записал время ее появления и градус обзора приблизительно.