Текст книги "Полдня до расплаты"

– О! Хорошая идея. Попробуем в кое-каких сценах смонтировать ролик и таким образом, наоборот.

Он первым отправился к выходу, не обращая внимания на возмущенные выкрики некоторых гаибсов:

– Как же так?

– Мы теперь будем выставлены на всеобщее посмешище?

– Это уже перебор!

– Посмеялись, и достаточно.

– Мы ведь свою вину осознали…

В дверях главреж остановился и махнул рукой:

– Не волнуйтесь. Копии мы сделаем лишь для личного пользования, по одному экземпляру для каждого участника. И учтите, если будет время! При монтаже можете себя, любимого, вырезать и любоваться только остальными.

Не всем такой ответ понравился, но спорить не было смысла: хотелось спать, и народ поспешил в свои кровати. Гилана чуть приотстала, придержав Николая за локоть, и тихо поинтересовалась:

– Чего в рот воды набрал? Не мог ему ответить как следует? Мол, сразу догадался о том, что тревога учебная?

– Зачем? Не стоит показывать свои способности и выбиваться в лидеры.

– Что в этом плохого?

Матеус приобнял женщину за плечи и прошептал в самое ушко:

– А вдруг лидера захотят копнуть глубже? И выяснить, чем он дышит? И не пожалеют при этом порции домутила… А ведь нам есть что скрывать.

Гилана сразу напряглась, припомнив, сколько они знают. Уже одни сведения о планете с нейтрино-селтом могли такого натворить, что и подумать страшно. А личное общение с Кардоном Савешем и его сыном вообще могло перевести «бригаду подскока» в категорию злостных заговорщиков и бунтовщиков. Про разысканные под базой кабрицоги и ладрицеллы никто уже и не спрашивал бы: вторая, а то и третья порция домутила и… Прощай, огурчик!

Именно эти слова из популярной песенки пришли на ум вздрогнувшей Гилане. Чтобы хоть как-то расслабиться, она еле слышно пропела:

– Прощай, огурчик! Увянуть даже не успел…

Николай тут же подхватил последнюю строчку:

– Прощай, огу-у-урчи-ик!

С той поры они решили вести себя спокойно и незаметно, ни в коем случае не Хвастаясь своими командирскими талантами и другими способностями.

Очередной день съемок опять принес существенные изменения: пока одних актеров снимали почти без перерывов, вторая половина маялась бездельем. На них у операторов и помощников режиссера не было ни одной свободной минуты. Именно поэтому внушительная часть пленников получила право свободного передвижения под куполом. От них требовалось только не путаться под ногами и не покидать этот уровень.

Последнее предупреждение Николай и Гилана недолго думая проигнорировали. После обеда, удостоверившись, что до них совершенно никому нет дела, они проскользнули в подземный город и со всей возможной скоростью обследовали найденные ими объекты, в том числе и тайную комнату управления. По всем признакам никто здесь не появлялся и ничего в подземельях не трогал. Однако проверить было необходимо: в разноцветных контейнерах таилась смертельная опасность.

Ближе к вечеру стали известны причины таких странных пертурбаций в распорядке съемок. Гилана случайно встретилась с Метаксой, и та в двух словах передала то, что узнал ее друг Паскуаль. Оказывается, продюсер с главрежем серьезно обеспокоились обещанными в недалеком будущем метеоритными бомбежками и решили по возможности максимально уменьшить количество обитателей астероида. Для этого в первую очередь нужно было закончить работу над определенными фрагментами и отправить освободившихся актеров от грядущего лиха подальше – в том числе и некоторых пленников – в обещанный Кометный Серпантин. К сожалению, и сам Паскуаль попадал в первую волну поспешной эвакуации, но обещал обязательно что-нибудь придумать как можно скорее.

Зато новость о грядущей отправке в Кометный Серпантин взбудоражила всех пленников без исключения. Когда во время ужина четыре человека признались, что их собираются отправить если не завтра, то послезавтра, на них обрушился град вопросов, замешенных на радости, недоверии и острой зависти.

Сам Борис Кацки лично уведомил обе образовавшиеся в неволе пары, что именно им будет оказана такая высокая честь. Поселят их вчетвером на одном астероиде, но в двух раздельных жилых модулях. Техника и оборудование вокруг их будущего места жительства уже установлены. Инструкции по их обслуживанию вложены в программы «домашних учителей», по технике безопасности тоже. В общем, отработавшие свое освобождение артисты могут прямо на следующий день приступать к добыче полезных ископаемых. По словам продюсера выходило, что до Кометного Серпантина совсем близко, около суток стандартного времени, а значит, весточки от новых поселенцев можно получить очень скоро. Один из мужчин, которых собрались отправлять в первую очередь, обратился к начальнику:

– Когда мы будем на месте, нам разрешат пообщаться с нашими коллегами?

– Слишком жирно будет! – фыркнул на это Кацки. Но, подумав, добавил: – Хотя… Посмотрим на ваше поведение. Может быть, устроим сеанс связи. Ведь потом крабера ни у кого из вас не будет очень долго. Разве со временем купите… нелегально. Тамошние силы правопорядка не приветствуют сговор и прочие союзы между червяками.

Как бы ни было последнее утверждение унизительно и грустно, но возможность скорой, пусть даже неполной свободы опьянила почти всех. Счастливчикам тут же стали советовать, как вести добычу полезных ископаемых, что почем продавать и как построить свой быт старателя. Видимо, подобные вопросы уже долгое время будоражили умы пленников и теперь лавиной выплеснулись в виде советов, пожеланий и рассуждений.

В общем разговоре Матеус старался помалкивать и больше слушать. Пару раз он встретился с настороженным и непонимающим взглядом бывшего графа Гайса. Самый жестокий и мерзкий преступник Цейлеранской империи был явно сбит с толку, но, когда Николай вопросительно приподнял брови, Гайс ответил лишь недоуменным пожатием плеч. А затем несколькими жестами дал понять, что очень жалеет, что не присутствовал при этом разговоре счастливчиков с Борисом Кацки.

Улучив момент, Гилана посвятила Николая в свои раздумья:

– Если Мензари прилетит и даст за нас нормальные откупные, может, нам не придется тащиться в эту вотчину диких старателей?

– Ерунда, пусть даже нас туда забросят, у нас ведь есть с ним связь. И не придется светиться большими деньгами, привлекая к нам излишний ажиотаж. Капитану будет гораздо дешевле и проще подкупить тех пилотов, которые нас раскидают по Серпантину. Любого нашего товарища отыщем обязательно!

– Значит – это не главное? А что же тебя тогда беспокоит?

– Сам не знаю, – признался Николай. – Что-то не сходится, а что именно – понять не могу. Вон и Гайс сидит как мумия, весь обратился в слух, любое слово фильтрует. Уж он явно не доверяет нашим освободителям.

– Если бы только им, – позволила себе пошутить женщина, а потом сильней прижалась к плечу любимого: – Все-таки, если вдруг мы так и застрянем надолго в этом Кометном Серпантине, ты не будешь жалеть?

– Смотря о чем. О том, что не смогу тебе предоставить достойных условий для жизни, – буду. А в остальном… мы везде с тобой неплохо проживем. Главное, чтобы вместе.

После ужина в столовой еще долго продолжались дебаты о близком будущем, и охранникам для острастки пришлось даже махнуть пару раз дубинками, чтобы пленники разошлись по своим камерам. Недавние смертники отреагировали лишь благодушными шутками: как ни странно, но даже оголтелые преступники вдруг увидели для себя вполне нормальное и ничем не омраченное будущее. Любому из них хотелось верить в то, что судьба с каким-то неведомым пока умыслом дала им шанс прожить до глубокой старости в скромной, но не слишком тяжелой роли старателя. Бывшие смертники распрощались с жизнью еще на борту тюремного глайдера, поэтому сейчас в душах пленников царило бодрое воодушевление и крепла вера в завтрашний день.

Следующие сутки вымотали всех без исключения. Зато окончательно и на «отлично» сняли последние пять массовых сцен. Дейк Мердок довольно потирал свои руки-крюки и поощрительно похлопывал каждого встреченного на пути актера, будь то гаибс или бесправный пленник. Весьма радостно поблескивал своими глазенками и продюсер Борис Кацки. Судя по всему, резкое опережение графика съемок сэкономило значительные средства и с лихвой покрыло как проигрыш от спора, так и многие сверхлимитные затраты. То есть ожидаемая в ближайшие часы метеоритная бомбардировка оказалась как нельзя кстати.

Утром накормили всех до отвала и дали отбывающим восвояси полчаса на сборы. Всем остальным поступила строгая команда: через сорок минут находиться в бомбоубежище, укладываться на нары и как следует отсыпаться: ни к чему напрасно тратить драгоценное время.

Актеры из числа остающихся гаибсов, особенно женщины, начали было роптать на плохие условия для сна, но невозмутимый старший охранник проревел в ответ:

– Мне дан приказ доставить всех в бомбоубежище! А против нерасторопных лентяев применять силу! Кстати, мои ребята уже давно мечтают кое-кого потискать…

После такой отповеди Горбатого возражения вспыхнули с большей силой, но их хватило минут на пять, не больше: слишком уж всем хотелось спать. И уставшие актеры с отрешенным видом поплелись в бомбоубежище.

В этот раз там оказалось на удивление тихо, пустынно и уютно, потому что больше половины народу уже отлетали от астероида на частных яхтах кинокомпании. Немного удивило и то, что вместе с ними эвакуировали более двух третей общего количества охранников, руководствуясь теми соображениями, что подневольные актеры сами заинтересованы в своем примерном поведении. Каждая группа, собравшись по интересам и симпатиям, облюбовала себе уголок в огромном зале, и все попытались как можно скорей окунуться в царство Морфея.

Пленники, пожалуй впервые оказавшиеся в такой ситуации, опять собрались вместе и некоторое время довольно бурно обсуждали недавнее расставание и прощание со своими коллегами по вынужденному актерству.

– Везет же некоторым!

– А мы тут можем из бомбоубежища не выйти…

– Как это?!

– Да так, бывают такие метеоры, что делают кратеры до пятисот метров глубины.

– Слышь, хватит людей пугать, незнайка. Здесь нам ничего не грозит. А вот на новом месте защитных комплексов нет, тем более таких мощных. Вот там каждый раз придется при тревоге в шахту спускаться…

– Верно. Так что еще неизвестно, кому больше повезло.

– Эх! Хоть бы дали с ними поговорить…

– И что тебе это даст?

– Все-таки! Хоть одним глазком увидеть, что там ждет впереди, услышать, что жить там действительно можно. А то мне до сих пор не верится…

– Вот оно, самое главное наше сомнение. Ведь действительно могут затолкать в такую дыру, что через неделю загнешься или от радиации, или по вине неисправного оборудования, или из-за невозможности оказания элементарной помощи!

– М-да… И связи между нами не будет…

– Ну насчет этого они сразу предупредили. Так что все честно и без туфты.

– Слишком уж все честно об этой связи. Что им, трудно нам хотя бы доисторические радары оставить? Хоть так бы общались…

– Действительно, почему?

– А потому, что они категорически не желают, чтобы сведения о фильме просочились в прессу до премьеры. И потом несколько лет обывателям про нас лучше не знать и не слышать.

– Ага! Тем более что эти обыватели могут на нас после таких просмотров начать настоящую охоту. С них станется…

– Еще бы! Мы тут таких кровожадных монстров и маньяков играем!

Пленник, высказавший последнюю фразу, непроизвольно посмотрел в сторону бывшего графа: уж тому эта роль была не внове. Все остальные тоже повернули головы. Но Гайс сидел с на удивление равнодушным видом, прикрыв глаза и как будто совершенно не интересуясь оживленной беседой. Да еще и зевнул, чем напомнил о целых сутках без сна и отдыха.

Вдобавок с соседних уголков огромного бомбоубежища уже несколько раз раздавалось недовольное шиканье. Поэтому, дружно вздохнув, все завалились на двухъярусные кровати и попытались уснуть. Те, кому не удалось это сделать сразу из-за волнений и переживаний о будущем, через час почувствовали легкие, почти неслышные толчки. Но свет продолжал гореть ровно, вентиляторы гудели исправно – и в конце концов сон сморил всех без исключения.

Прохождение астероида сквозь метеоритный поток продолжалось в общей сложности более шести часов. За это время народ отлично выспался, переварил плотный завтрак, проснулся, посетил места личной гигиены и вновь почувствовал аппетит.

Борис Кацки лично сидел за пультом управления в дальнем углу и принимал сведения, поступающие с поверхности астероида и с орбиты. По его довольному виду можно было понять, что разрушения вполне соответствуют запланированным, и он несколько раз сообщал, что ремонтные работы вот-вот подойдут к завершению по крайней мере в ангарах, где должны вестись заключительные этапы съемок.

Дейк Мердок вместе с Горбатым открыли огромную кладовку в дальней стене и раздали всем желающим и нежелающим сухой паек. Нежелающих оказалось не так уж мало, и свое поведение они аргументировали ожиданием полноценного горячего обеда. В таких случаях главный режиссер с пафосом восклицал:

– Хвалю! Лишь при должном воздержании актер остается стройным и фотогеничным!

Или:

– Вот это самопожертвование! Гордись собой! Отдать свой паек ближнему, а потом умереть с чувством выполненного долга – что может быть прекрасней?

Во время этих передвижений по бомбоубежищу к Гилане словно невзначай приблизился Мерка, ближайший сподвижник Гайса и его помощник в кровавых делах.

– Увы! – негромко произнес он. – Самых добрых и честных охранников отправили по домам. Остались самые злые и кровожадные, – Затем, незаметно оглядываясь, потер коленку и добавил: – За графом следят самым внимательным образом.

Перемежая поедание сухого пайка с отвлеченными разговорами, Гилана передала услышанное Николаю. О том, что за Гайсом неотступно наблюдают, Матеус уже и сам догадался: почти все оставшиеся охранники по очереди следили за бывшим графом, ни на минуту не выпуская его из поля зрения. Вот что называется «не вовремя показать свое лидерство».

Однако еще сильнее Николая беспокоили личности, оставленные присматривать за пленниками. Вспомнились все их высказывания и поступки, и неприятный холодок в спине возвестил о непонятной опасности. Действительно, оставили таких жестоких и негативно настроенных охранников, что до сих пор многие удивлялись их примерному поведению. Каждый человек, обладающий минимальной фантазией, мог представить, что Горбатый и его ближайшие помощники без зазрения совести забьют до смерти любого, если на то будет дана соответствующая команда. Прирожденные садисты… И оставили именно их! Интересно, для чего?

Рассуждения Матеуса прервал присевший перекусить Крил. Все это время электронщик старался находиться как можно ближе к продюсеру, подслушивая и высматривая на экране данные, получаемые с поверхности и из космоса. Ему удалось насобирать довольно много информации, вот только пригодится ли она?

По всему выходило, что основные силы военной эскадры выполнили свои небольшие маневры в выбранном районе космоса и теперь спешно передислоцировались в другое место. Однако они оставляли на орбите два больших сторожевых судна и три фрегата внешней поддержки, так что о побеге можно было и не мечтать.

На астероиде когда-то прекрасно функционировали три противометеоритные батареи. Еще недавно одна из них вполне отлично работала, но при бомбежке досталось и ей. По каким-то договорам уход за батареями велся специальными рембазами Элитного Флота. Командующий эскадрой дал соответствующий заказ-запрос, его приняли – и теперь к астероиду на всех парах мчалась дежурившая поблизости рембаза. В ее задачу входило за короткий срок вновь привести все три батареи в надлежащее состояние боеготовности.

Матеус сразу же встрепенулся: было над чем подумать. Ведь если захватить такой уникальный многопрофильный объект, как рембаза, то при благоприятных условиях появлялась возможность вырваться из плена. Минимальная возможность, но… сбрасывать со счетов ее не стоило.

Поэтому Николай переспросил:

– И когда же к нам помощь поспеет? А то вдруг опять бомбить камнями начнет – тогда уж точно прихлопнет, как мышек в стеклянной банке.

– Да я так и не понял, – вздохнул Крил с сожалением. – Вроде как завтра обещали.

– Тоже неплохо, – обрадовался Матеус – Обязательно посмотрим, как они подремонтируют наши батареи.

Он знаками разъяснил товарищам их задачу: следить за прибывающей рембазой и о любой детали немедленно докладывать ему лично. Хорошо, что в свое время бывший лейтенант не поленился обучить единомышленников жестам, позволяющим незаметно вести переговоры под носом у врага, и теперь пользовался плодами своей предусмотрительности.

Также он напомнил о том, что Гайс через своих подручных может передать новую информацию, и попросил следить за бывшим графом во время его разговоров с Мердо-ком, Кацки и Горбатым и тщательно запоминать, какого уха касается предположительный и пока еще не до конца проверенный «распознаватель лжи», или, как иногда называют таких людей, эспер.

Приятное ничегонеделание закончилось одновременно с обедом. Теперь на съемочных площадках мучили и истязали всех оставшихся актеров – не то что переговорить, даже подумать было некогда. Только ночью, уже засыпая, Гилана вдруг выдала:

– А ведь они полные бараны в космической навигации.

Николай сквозь сонный туман уловил слова, но отнюдь не суть сказанного. Поэтому замотал головой, взбадриваясь, и переспросил:

– Кто – они?

– Да те две пары, которых сегодня отправили в Кометный Серпантин.

– И что из этого?

– Да вроде ничего, но это как посмотреть. Ты у нас командир, вот и думай.

Действительно, пленников могли использовать совершенно в другом месте. Вот только в каком и для чего? Вариантов получалось чересчур много, поэтому Николай вполне справедливо решил обдумать их все завтра на свежую голову. Тем более что могли подоспеть некоторые новости и по-иному объяснить происходящие события.

– Спим, – буркнул он и первым провалился в сон.

Утром произошло радостное событие. Еще до завтрака в столовой пленников установили экран, совмещенный с крабером, и открыли прямую связь с Кометным Серпантином. Состоялось двадцатиминутное общение с двумя парами, уже прибывшими на свое новое место жительства.

Все четверо были невероятно довольны. Они по очереди вырывали крабер друг у друга, показывали свои лица, окружающее их убогое жилье и радовались, радовались, радовались, попутно и невпопад отвечая на лавину вопросов, которые им задавали оставшиеся на астероиде пленники.

Полученная информация всех успокоила и удовлетворила окончательно. Даже Гайс, выкрикивающий большинство вопросов и мельтешащий впереди всех, озадаченно покрутил головой, почесал правое ухо и, пожав плечами, поплелся к своему столу. Лжи он никакой не обнаружил. А значит… свобода близка?

Но ее еще предстояло отработать до конца.

И снова напряженные часы съемок… Снова целый день переодеваний, вонючего грима и поливания субстанцией, заменяющей кровь.

Непонятно почему усилились придирки со стороны главного режиссера. А у Бориса Кацки стали косить глаза, словно у него начался нервный тик.

Да и артисты-гаибсы во главе с Рутом Галичано словно сговорились и вновь стали унижать, оскорблять и физически ущемлять бесправных пленников. Пару раз сорвались и охранники, со злобой пройдясь дубинками по спинам не слишком расторопных.

Но перед самым отходом ко сну всех взбудоражила новость: еще шесть человек отправляются на рассвете в Кометный Серпантин. Одна четверка состояла исключительно из мужчин: в нее входили Гайс и три уголовника из его окружения. То есть никто и не собирался разделять компании, образовавшиеся в плену – по крайней мере, небольшие, – а уж про пары Мердок давно и торжественно объявил, что те не расстанутся до самой смерти.

Еще двух человек отобрали из «бригады подскока». Ими оказалась парочка влюбленных: Грэг Доминго и Бетти Курочка. Охранники вошли в камеру, когда все уже готовились ко сну, и скомандовали:

– Бетти и Грэг, прощайтесь с друзьями. Возможно, что надолго, если шеф вам не разрешит поболтать по краберу. Берите свои личные вещи – и на выход. Транспорт будет через несколько часов, а вам еще придется досняться в нескольких сценах. Поторопись!

Работать по ночам пленникам было не привыкать, особенно бывшему крестьянскому парню. Но сейчас Грэг как-то загрустил и, по очереди прощаясь с товарищами, чуть не хныкал:

– Обещайте, что обязательно нас разыщете в этом чертовом Серпантине! Как жаль, что вы остаетесь, лучше бы мы были последними…

– Не переживай, дружище!

– Обязательно найдем!

– Бодрись и береги нашу Курочку!

– И не вешай носа, все будет солнечно и красиво!

В общем, хотя друзья и поддержали молодую пару самыми добрыми и оптимистическими напутствиями, при расставании Бетти расплакалась. Когда дверь камеры закрылась, все приуныли, показалось, что в помещении стало пусто и неуютно. Лишь Розен попытался шутить:

– Они быстрее нас освоятся на месте и первыми заработают на крабер. Чувствую!

– Неприспособленные они слишком, – возразила Ларта.

– За Грэга не переживайте, – вступился за друга Освальд. – Он скоро станет лучшим старателем. И Бетти в обиду не даст.

– Первые дни будут самыми тяжелыми… – начал было Крил, но Матеус, предвидя очередную дискуссию, резонно предложил:

– Давайте спать, силенки нам на завтра ох как пригодятся.

Когда все уже улеглись, в коридоре послышались приглушенные крики и тихая возня. Однако как ни напрягали слух обитатели камеры, ничего конкретного разобрать так и не удалось.

Утром оказалось, что астероид покинула еще одна большая группа гаибсов. Остались лишь некоторые операторы, помощники режиссера, пара стилистов и костюмеров и пять артистов во главе с Рутом Галичано. Само собой, никуда не делись Мердок с Кацки. А вот Горбатый при себе оставил лишь двух помощников – самых лютых, злых и неразговорчивых. Во время завтрака старший охранник нацепил на свою щетинистую рожу оскал, обозначающий добродушную улыбку:

– Скоро и я отсюда спрыгну. Надоел этот астероид хуже дерьма. Последних из вас вообще пилоты сами забирать будут. Но! Не вздумайте в последние дни какую-нибудь пакость устроить – мне только взысканий в послужном списке не хватало! Сразу дубинка по вашим ребрам прогуляется! Хоть вам самим нет смысла буянить и шефы в вас верят, но… Знаю я вас, червяков драных!

После его ухода в зале повисло некоторое напряжение, хотя большинство пленников прятали удовлетворенные улыбки, а один молодой парень не выдержал и озвучил общее мнение:

– Да пошел ты!

Этот день оказался на удивление спокойным – сказывалось отсутствие технического и вспомогательного персонала. Актеров снимали в разных сценах, порой даже в тех, которые давно были утверждены и приняты Мердоком окончательно. Видимо, главреж просматривал результаты повторно и, как человек искусства, находил к чему придраться – пусть даже к плодам собственного труда.

На многих свалилась чуть ли не полная свобода. Гулять, правда, уже было особо негде, так как после бомбардировки два ангара так до сих пор не отремонтировали и не наполнили атмосферой, и там царил космический холод. Впрочем, для завершения съемок в тех территориях и не нуждались.

Не воспользоваться предоставленной возможностью было бы грех, и Матеус с Гиланой «просочились» на нижние уровни. Сделали они это раздельно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Просто предупредили товарищей, заодно напомнив о важности предполагаемого прилета рембазы, которую уже все заждались. Судя по подслушанным разговорам, у ремонтников в пути случилось непредвиденное отклонение от курса, зато теперь их ждали с минуты на минуту.

На третьем уровне все было нетронуто, как и прежде, – метеоритная атака сюда, кажется, не добралась. Однако, обежав все интересные места и направившись к арсеналу, парочка с ужасом обнаружила, что пробраться к нему невозможно: он находился под разрушенным куполом третьего ангара.

Матеус со злостью пнул автоматическую перемычку, отделяющую их ангар от разгерметизированных помещений:

– Вот неудача!

На что Гилана спокойно посоветовала:

– Ведь есть скафандры в комнате управления. Пойдем за ними?

– Прости, конечно! И как сам не додумался?

Под защитой скафандров они нашли шлюзовой отсек между вертикальными районами и пробрались к замаскированному входу в арсенал. Там Николай опять не сдержался и выплеснул поток совсем уж нецензурных ругательств. Было от чего: скала, прикрывающая замаскированный вход, просела и сошла со своих направляющих окончательно и бесповоротно. Конечно, добраться до оружия было можно, но только очень шумным способом.

– Да-а, – загрустила и Гилана. – Ни резаками, ни взрывом мы воспользоваться не сможем. Что же теперь делать?

– Надеяться, что оружие нам совершенно не понадобится, – стиснув зубы, выдавил из себя Матеус – Возвращаемся!

– Постой, давай попробуем подойти со стороны четвертого ангара.

– Какой смысл?

– Вдруг там тоже так все раскурочило, что стена или перекрытие лопнуло. А? Может быть такое? Вот мы и пролезем за оружием.

Николай покаянно уткнулся стеклом лицевой защиты в плечо своей возлюбленной:

– Я тупею не по дням, а по часам. Конечно, давай попробуем!

Однако и с другой стороны они не обнаружили прохода к вожделенному оружию. Продвигаясь обратно, Николай сетовал на свою непредусмотрительность:

– Что мне стоило запрятать несколько управляемых тарелей, груженных самым необходимым? Хотя бы в тех отверстиях под потолком! Ведь мог сообразить при прошлой проверке…

– Так ведь времени не было…

– Или вон там, где бывшие холодильные камеры. Туда ведь… – Николай запнулся на полуслове и замер. Затем спросил в сомнении: – Мне кажется, створки этих центральных дверей всегда были открыты?

– Правильно, – напряглась Гилана, – и мне так помнится. Значит, кто-то здесь был и закрыл их?

– Зачем? Прятал оружие для нас?

– Вряд ли. Но нужно посмотреть.

Морозильные камеры представляли собой длинные вереницы узких комнат с пустующими прочными стеллажами. Конец анфилады терялся в полном мраке, и женщина предложила:

– Пойдем отсюда. Видимо, это ремонтные роботы прикрыли створки.

Но Матеус с непонятной даже ему самому настойчивостью возразил:

– Нет, пройду до конца.

И пошел, освещая своим нашлемным фонарем потускневшие стены из металла и пустые стеллажи. Гилана Баракси осталась на месте, посматривая то в открытые двери, то вслед бывшему лейтенанту. Наконец пятно света остановилось и некоторое время подрагивало на одном месте. А затем в наушниках наемной убийцы раздался сухой и совершенно чужой из-за внезапной хрипоты голос:

– Иди сюда…

И столько в этом голосе было горя, страдания и безысходности, что у Гиланы озноб пробежал по всему телу, а коленки предательски задрожали, не выдерживая вес ставшего вдруг слишком тяжелым тела. На подгибающихся ногах женщина проследовала в конец анфилады помещений и включила свой фонарь. А после команды «Снимай!» – чисто автоматически нащупала мочку уха сквозь тонкую ткань комбинезона. «Птичка» заработала в режиме записи, снимая страшные следы преступления.