Текст книги "Холодная сталь"

– Ой! – растерялась она. – А спросит? Ты уверен?

– Предположим.

– А что я скажу?

– Ничего не можешь придумать?

– А что я могу? С парикмахером встретилась.

– На мосту?

– Да, это глупо…

– С каким-нибудь полезным человеком…

– С каким? Чем мне полезным?

– Скажем, ты земляка встретила. Во-первых, это правда. Соврать у тебя не получится. Это я сразу понял. А я тебе – земляк. Единственное добавь: встретила на улице случайно. Тоже недалеко от правды. В городе много приезжих северян. Областной центр все-таки. Так что не чудо встретить земляка.

– А кого? Кого именно?

– Ты в ту пору работала в библиотеке. Начальника помнишь? Из отдела культуры?

– Погоди… Как его звали? Семен Иванович вроде.

– Пусть будет Семен Иванович.

– Ну, хорошо, я скажу. Если спросят…

– Когда мы встретимся? – деловито спросил я.

– Может я перееду в городскую квартиру? Будет проще…

Ну, конечно, будет проще! Ха! Оставит муж тебя без надзора, как же! Я зря даже спросил. Она в хитростях была беспомощна. Эх, Люда, Люда… Хотя вот вырвалась же! Но это она сделала неумело, рискованно. И мост-то назвала, потому что ничего больше не знала в городе.

– Я подумаю сам, – сказал я, – не ломай голову.

– Правда?

– Ну, разумеется.

– Ты придумаешь – и не забудешь меня?

Как в эту минуту мне хотелось обнять ее! Что это со мной? Я вдруг представил – я обнимаю ее, а неподалеку стоит мой сын и смотрит… Да-а! Запутывается история, завязывается узел… Черт знает что!..

– Мы встретимся? – тревожилась Людмила Петровна.

– Обязательно. Положись на меня. А теперь – возвращайся.

Я напустил на себя серьезный вид, чтобы не расслабиться и продлить свидание. Люда оробела даже, увидев такую мину. Должно быть, эти деловые серьезные лица сидели у нее в печенке. Да что я несу? Что-то с моей головой случилось. Такая путаница в мыслях и чувствах! Вот к чему любовь приводит!

Люда уходит. Оглянулась. Снова пошла. А я готов кричать: оглянись еще! И тут же поворачиваюсь спиной и чуть ли не бегу в обратную сторону, на другой берег, где мне делать совершенно нечего. Я даже не могу вспомнить, где оставил машину. Ну и дела!

Я в разные ситуации попадал. Но такой еще не было. Моя дорога сошлась с дорогами моего сына, моей жены и Людмилы Петровны. И я оказался на перекрестке, словно в капкане.

Никто за Печегиным и женщиной, с которой он встретился на мосту, не следил. В этом Мохов убедился. Неотрывно на эту парочку смотрела только одна девушка, стоявшая рядом с ним на автобусной остановке.

Мохову очень хотелось узнать, что у нее на уме, чей она человек. О том, что она служанка, Мохову не надо было догадываться, напрягая мозги. Это он вычислил сразу. Но как узнать, поставлена она следить за своей хозяйкой или нет?

Подошел автобус.

– Простите, – обратился Мохов к Нюре, – этот автобус идет на вокзал?

Она посмотрела на него удивленно и ткнула пальцем на надпись с маршрутом, где черным по белому значилась конечная остановка – «Вокзал».

Промах. И надо признать, позорный. Но Мохов продолжал смотреть на Нюру, стараясь улыбаться как можно добродушней:

– А мне на вокзал как раз и не надо, – и тут же спросил: – Вы местная?

– Нет, – ответила Нюра, подумав, что мужик ее клеит.

– Откуда будете? Может, мы земляки? Нюра пренебрежительно оглядела его.

– Не земляки, – презрительное скривила она губки.

– А вдруг? Не из Москвы же вы?

– А вот и москвичка!

– Вон как!

«Ах ты, деревня моя милая! – подумал весело Мохов. – Никакими французскими кремами не замазать эту русскую простоту».

Было ясно, что Москва – Мохов знал, что она с хозяйкой действительно приехала оттуда – мало коснулась этой милой девушки. А что, если поговорить с ней открыто? Хитрить бесполезно, она слишком простодушна. Не поймет.

– Я знаю, кто вы, – сказал Мохов.

– Как это – знаете? – подозрительно глянула она собеседнику в глаза и даже отступила на шаг.

– А так вот, знаю – и все тут. Потому что вы…

– Ну и кто? – сощурила она черные монголовидные глаза. – Кто я такая? Откуда?

– Из сыска.

– Из чего-о? – теперь девушка округлила глаза.

– Следите, значит. Коли из сыска…

– За кем это я слежу?

– Вон за той парочкой, что на мосту. Бедная девушка даже побледнела.

– И ничего я не слежу… Еще какие глупости говорить будете?

– Меня не обманешь, голубушка. Как вас зовут, кстати?

– Зачем вам?

– Если я спрашиваю, нужно отвечать, – внушительным тоном произнес Мохов.

– Нюрой зовут.

– И почему следишь за ними, Нюра?

– С чего вы это взяли?

– Я полчаса тут с тобой… Ты смотрела туда, ни на секунду не отрывая взгляда. И я догадался, что тебя интересует та парочка.

– Да это моя подруга там, – прижала ладошку к сердцу Нюра.

– Честно?

– Вот те крест!

– Точно подруга?

– Ну… если честно… я служанка. Но все равно она мне подруга.

– Замужняя?

– Кто? Я?

– Да не ты! А подруга твоя!

– Конечно.

– Так тебя муж ее попросил за ней следить?

– Вы что? Издеваетесь?

– А знаешь, с кем она встречается?

– Если и знаю, так и сказала вам? Да? Сами-то вы кто? Сами-то, наверное, стукачом работаете.

– Я и не скрываю, – засмеялся Мохов. – Да ладно, я пошутил. Я просто хотел с тобой познакомиться, Нюра. Поэтому и заговорил.

– Несете какую-то чушь!

– Мы еще встретимся?

– Разбежалась прямо! Дуру нашел, ишь ты! Грубовато, но молодец. Мохову Нюра понравилась.

Такая не может быть двуличной. Нормальная баба. Но, надо признаться, Мохов плохо разбирался в женщинах. Они его обводили вокруг пальца без труда.

Нюра не стала продолжать разговор, а устремилась к мосту, потому что заметила, что хозяйка рассталась с тем человеком и теперь возвращается.

Мохов проследил, как женщины встретились, и сел в автобус.

Людмила Петровна схватила Нюру за руку, словно срочно искала опору.

– Тебе плохо? – заботливо спросила Нюра.

– Нет, мне очень хорошо, – слабо улыбнулась Людмила Петровна. – Поедем домой.

Она сначала шла молча, а потом испытующе посмотрела на Нюру.

– Ты хочешь знать, с кем я встречалась? – спросила она.

– Ну… Я не знаю… Наверное, хочу. Интересно, все-таки…

– Это мой земляк.

– Из наших краев? Я его знаю?

– Нет. Ты тогда была еще девчушкой…

– Почему ты мне говоришь неправду?

– Я говорю правду.

– Не всю.

– С чего это ты решила?

– Потому что это тот самый человек, о котором ты однажды мне рассказала.

Людмила Петровна внезапно с паническим беспокойством вспомнила, что в страшные минуты одиночества она действительно рассказала Нюре о двух сутках из своей жизни, которые провела с одним человеком, которого никак не может забыть.

Что же это такое? Откуда взялся страх? Почему она так испугалась? Ведь она верит Нюре!

Не страшно было, когда нечего терять. А теперь – есть что, и поэтому холодный ужас охватил душу, как она только подумала, что может снова потерять этого так ей нужного в жизни человека.

– Это он? – спросила Нюра.

– Да, – глупо призналась Людмила Петровна с таким чувством, словно падала в пропасть. – Но зачем это тебе?

– Что зачем?

– Зачем тебе знать, кто это?

– Просто так. Я сама обо всем догадалась… Но ты ведь говорила, что он погиб.

– Если тебя кто-то спросит… Ты понимаешь?.. Ну, Клин… Или еще кто-то… Ты не скажешь?

– Кто меня спросит? – нарочито небрежно пожала плечами Нюра.

Не говорить же хозяйке о том, что вечером Клин будет подробно расспрашивать, что они делали в городе и почему вернулись без покупок!

Клин появился поздно. Нюра еще не ложилась спать. Она сидела на диванчике и вязала.

– Я думал, уже спишь.

– Тебя жду.

– Приятно слышать.

– Доложить должна.

– Ага, вот почему ждешь.

Клин сел на стул, поставив его напротив Нюры.

– Ну что ж! Приступим к делу. Раз так хочешь.

– Может, и не хочу, но ты же все равно приставать будешь.

– Буду.

– Так уж сразу лучше… С плеч долой, заботы нет…

– Молодец! Ты у меня умница. Толковая девочка. Рассказывай. Что-нибудь есть интересное?

– Все интересное, – многообещающе посмотрела на него Нюра.

– Да? – глаза у Клина округлились. – Говори.

– Ну вот. Вышли мы из дому…

– Это я знаю. Дошли до автобуса. Вы сели. Я остался. О ком она говорила?

– О тебе.

– Обо мне? Да что можно обо мне говорить?

– Как ты с носом остался.

– То есть – как с носом?

– Как кот упустил мышку.

– Это она сравнила… меня с котом…

– Да, она.

– Значит, она мышка. Очень интересно! Значит, чем-то я ей мешаю. Хорошо! Не буду рано делать выводы. Продолжай.

– Вот мы едем, едем… На задней площадке стоим. А впереди мужик сидел. Ну, такой видный мужчина. Молодой. Лет на семь моложе тебя.

– И что этот мужик? – Клину сразу не понравилось, что тот был моложе. Он еще не считал себя старым. И, в принципе, был прав.

– Все кивает мне.

– Чего это он распивался? Голова на шее крепко сидит?

– Не знаю… Приглашал. Хотел место уступить. Потому что культурный. Видит, девушка стоит – и пригласил. Что тут такого?

– Девушка стоит… Других разве не было?

– Были.

– Чего ж он тебе уступил?

– Ну, это у него спроси. Я-то откуда знаю. Может, я не такая, как все…

– И ты села?

– Как же я могу? Хозяйка стоять будет, а я – сидеть. Нельзя!

– Ну, и что дальше? Что с этим мужиком?

– А ничего. Вышел на остановке.

– Так чего ты мне о нем талдычишь?

– Не талдычу, а говорю. Будешь грубить…

– Нет, не буду. Продолжай, пожалуйста.

– Ну, вот едем дальше. Потом приезжаем.

– О чем-то ж говорили?

– Ну, о разном.

– К примеру…

– Она про книжку какую-то рассказывала.

– Это похоже. Зачем столько читать? Мне б за это платили, и то б не стал. Пускай интеллигенты книжки читают.

– Ты хоть одну книжку прочитал?

– Да не одну! Семь классов за спиной. Может, даже восемь.

– Не помнишь?

– Давно было. Но разговор-то не обо мне. Валяй дальше.

– Пошли по улице. Заходим в магазин. А там продавец такой.

– Какой?

– Ну, симпатичный. Высокий. Очень даже видный из себя.

– И что же этот симпатичный? Поздоровался с хозяйкой?

– Нет.

– Так зачем ты мне о нем говоришь? Он смотрел на нее? Может, знаки какие…

– Подавал знаки.

– Ну!

– И смотрел.

– Не тяни, Нюрка!

– Только не на хозяйку, – вздохнула Нюра, – а на меня.

– Чего он от тебя хотел?

– А что мужчины хотят от женщин? Разве не знаешь?

– С ума сошла? Значит, он прямо так… знаками… при людях?

– Нет, конечно. Он очень даже приличный человек.

Просто дал понять, что хочет познакомиться. Значит, я ему понравилась. Чего мужчины хотят в таких случаях? Конечно, для начала, знакомства.

– И что ты?

– Я же не какая-нибудь, прости, господи… Повернулась и ушла. Потом мы опять шли по улице. Останавливались у киосков.

– Что искала-то?

– Кто?

– Не ты, конечно. Хозяйка.

– А я тебя не интересую?

– Ты-то при чем в данном случае?

– Видишь ты какой!

– Я ж тебе какое задание дал?

– Какое?

– Чтобы ты запомнила все, что будет делать в городе хозяйка. Правильно?

– А я что делаю?

– Ты говоришь о себе. Весь город на тебя смотрит и знаки подает!

– Не весь город.

– Только мужская половина?

– Ну, если тебе не интересно, я вообще не буду говорить.

– Нет, ты рассказывай. Только больше о хозяйке.

– Хорошо. Вот мы идем по улице. Потом остановились. Ну, вот, стоим. А потом ко мне мужчина подошел. Очень такой видный из себя, симпатичный. Глаза синие-синие. Или серые? Нет, синие были у другого. А у этого серые. И вот он смотрит на меня. А я будто не замечаю. Потом говорит… В общем, тоже хотел познакомиться.

– А хозяйка что?

– А что хозяйка?

– Стоит и слушает, как тебя клеит этот поганый симпатяга?

– Ну, почему? Ее рядом не было…

Нюра прикусила язычок, а Клин оживился, почувствовав, что сейчас получит нужную информацию от болтуньи.

– А где она была? – схватил Нюру за локоть Клин.

– Она-то? Ну, она… Примеряла шляпу.

– Вы ж по улице шли. Потом остановились.

– Да, на автобусной остановке.

– И она шляпу примеряла? На остановке?

– Так рядом же было это… Ну, в общем, торговали тряпками. Ты не перебивай меня… Так знаешь, что он сказал?

Еще целых полчаса Нюра увлеченно рассказывала, как они с хозяйкой шатались по городу и как мужчины приставали к ней, неповторимой Нюре.

Клин подумал, что или она дуреху валяет, или чистосердечная простушка. Никакой информации он не получил.

А вот Нюра осталась собой очень довольна.

КАССЕТА ПЯТАЯ

«Наша негласная война с „Азией“ подходит к завершению. Меня терзают сомнения и недобрые предчувствия. Я был уверен, что Люда, то бишь Людмила Петровна не знает, кто ее муж на самом деле. Она считает, что он крупный начальник, босс, бизнесмен, управляет крупной фирмой и живет по всем требованиям закона.

Уже недалек тот день, когда Драков будет разоблачен. Очень может случиться, что живым в руки органов он не захочет пойти. Тогда гибель его неизбежна.

Что будет с Людмилой Петровной? Как она переживет эти события? Как вообще устроится ее дальнейшая жизнь?

Я теперь постоянно думал о ней. Она не случайно говорила, что муж способен ее убить. Если Дракова мы загоним в угол, если он окажется в безвыходном положении, то он не оставит ее в живых. Драков – слишком большой эгоист и никогда не даст жене свободу. Он считает, что эта женщина принадлежит ему, и ей без него нечего делать на этом свете.

Я более или менее был спокоен за свою семью – жену и сына. Мне удалось через Мохова устроить все так, что они получали ежемесячную материальную помощь. Сын, я так думал, матери ничего обо мне не говорил. После завершения операции я намеревался встретиться с женой и подробно рассказать ей о том, почему я так долго числился в погибших.

Так что за свою семью я в данную минуту был спокоен. Ни жену, ни сына никто не мог заподозрить в том, что они приходятся мне близкими, и в голову какого-нибудь Клина не придет мысль шантажировать ими, если Драков заподозрит меня в двойной игре.

Поэтому эти тылы меня не беспокоили.

Другое дело – Людмила Петровна. Ситуация складывалась так, что жизнь ее начинала все больше и больше зависеть от меня. Вот уж чего еще недавно я даже предположить не мог!

У меня еще не было точного плана, как можно безболезненно вывести Людмилу Петровну из скверной истории с арестом мужа, конфискацией имущества, общественным скандалом. Одно ясно: мне надо ее подготовить, ввести в курс дела, как сказал бы Мохов. Для этого я должен иметь возможность встречаться с ней, потому что придется ее постепенно готовить. Но как устроить сейчас хотя бы одно свидание? Если Клин заподозрит что-то, беды не миновать.

Единственный выход – сделать так, чтобы Драков поручил мне охранять дом, а Клина приставил к себе.

Но как вывести Дракова на такое решение?

Задачка, скажем, не из простых.

Помог случай. Так очень часто бывает – ломаешь голову, строишь планы, а жизнь подбросит простейший вариант.

Я вез Дракова в загородный дом. Уже стало темнеть, Я ехал по шоссе с включенными фарами.

Драков сидел позади меня и непривычно молчал. Обычно в таких ситуациях он в машине любил поговорить. Мы же не после рыбалки возвращались!.. И я думаю, что это было единственное время, когда он имел возможность прощупать меня снова и снова. Какое-то внутреннее недоверие всегда сидело в нем. Он, видимо, и сам себе не мог объяснить – почему, но все ему хотелось нечто еще узнать обо мне сверх того, что он уже знал.

Едем, к примеру, о погоде говорим, а он вдруг спросит:

– Ты где был в восемьдесят третьем году?

И надо было хорошенько помнить свою легенду, чтобы не ляпнуть правду. У него возникали совершенно неожиданные и каверзные вопросы. Он все копался и копался в моей биографии. Надоел! Но я ему отвечал четко, как школьник, который однажды вызубрил уроки. Причем Драков мог один и тот же вопрос задать через неделю. И мне всегда надо было помнить, как я прежде отвечал. Нет, легенду я не спутал бы. Привычка профессионала. Но и заученно отвечать нельзя было. Это вызвало б сомнения.

А на этот раз Драков почему-то молчал.

Когда подъехали к дому, Клин отворил ворота. Я въехал во двор и остановился перед гаражом.

Драков не торопился выходить из машины и сидел все так же задумчиво. Я тоже оставался на месте. Я никогда не выскакивал и не распахивал шефу дверцу. Он это однажды понял, и от меня такого не требовал. Он ценил меня за то, что со мной ему было спокойно за собственную жизнь. А уж дверцу-то он как-нибудь и сам откроет.

Клин запер ворота и неуверенно приблизился к автомобилю, полусогнувшись глянул сквозь боковое стекло в лицо хозяина. Как верный пес.

Драков жестом попросил его сесть, показав пальцем на сиденье рядом со мной. Клин обежал машину и уселся, уставясь на шефа с каким-то торжественно-подобострастным выражением лица. Он чувствовал, что предстоит серьезный и секретный разговор.

– Появился тип один, – сказал будто бы с ленцой Драков.

Мол, дело пустяшное, но он вынужден на это тратить свое драгоценное время.

– Лишний тип, – добавил он после хорошо поставленной паузы.

Мы сидели, догадываясь, куда он клонит.

– Знал меня по Москве, – дал еще информацию Драков.

– Из органов? – поинтересовался Клин.

– Да нет! Просто проныра-журналист, – будто плюнул Драков. – Развелось их! Говнюков!

– Это уж точно, – кивнул Клин, – развелось.

– Надо ему помочь, – сказал Драков.

– Чем? – решил и я подать голос.

– Точку поставить в его статье, – усмехнулся Драков. – А то расписался больно! От него вони будет – задохнешься.

– Понятное дело, – согласился Клин. – Данные?

– Займется им Чума, – коротко сказал Драков. Час от часу не легче! Это чтобы я пошел убивать журналиста? Ну уж нет!

Спасибо тебе, дорогой шеф, за такую ласку и доверие… Надо как-то выкрутиться…

– Значит, я? – посмотрел я на Клина. – Дело житейское. Могем.

Я бросил фразу так небрежно, словно мне предлагали зубы почистить.

– Остановился, конечно, в гостинице?

– Это надо выяснить. Я его увидел случайно. На презентации. Чуть не столкнулись носом к носу.

– Фамилия? – поинтересовался я с деловым видом.

– Саватеев или Савитеев там… Я присвистнул.

– Что такое? – насторожился шеф.

– Зовут – Евгением? – уточнил я.

– Вроде, да, – ответил Драков. – Ты его знаешь?

– Я-то не очень, да вот он меня помнит.

– Это как понять?

Я придумывал на ходу. Теперь надо было срочно подыскать случай, о котором Драков знал бы.

– Помните, я рассказывал…

Что же я рассказывал? Какой случай? Давай, думай… Ага, есть, годится.

– Ну, как судили меня. Он все торчал в зале. Репортажики строчил. Читал я их. Бойко царапает. Даже с юмором. Меня назвал – «бестия с лицом праведника».

– Думаешь, тот самый? Зовут его вроде иначе… Шеф стал вспоминать. Я, естественно, не знал, кто такой этот журналист и как его зовут. Евгений – первое имя, что пришло мне в голову.

– Может, и иначе, – кивнул я. – Но подписывался – Евг. Саватеев. У меня даже одно время эти газеты хранились. Можно их сейчас в библиотеке поднять.

Главное, с уверенностью напустить тумана. В библиотеку Драков не полезет. Дураков нет.

– Думаешь, узнает? – обалдело спросил Клин.

– Как пить дать, – ответил я твердо. – По его подсчетам, я должен быть за колючей проволокой. Отматываю только начало срока. Увидит, завопит, как сирена, на весь город. Придется не выходить на прямую. Подстеречь где-нибудь.

– Если он тебя знает, рискованно вообще крутиться возле, – рассудил мудрый шеф, которого я за эти слова готов был даже обнять. – Малейший промах с твоей стороны – и ты засветился. Не надо подбрасывать приманку.

– Да я сработаю чисто, – уверенно произнес я. – Лучше было бы выйти на него. Сказать, что есть интересный материал. Посидеть за бутылкой. Какой русский не любит выпить! А потом… Найдут на улице холодненького. И водочный аромат витает над ним. Чисто!..

– Прямо поэт ты, Чума! «Витает». «Аромат»… А план все же толковый. Как считаешь, Клин?

Направление мыслей у моего умного шефа было правильным. Я этим обстоятельством очень даже был тронут. Поэтому живо запротестовал:

– При чем тут Клин? Уж позвольте лучше мне! Очень мне охота этого писаку угомонить. Я как вспомню его опусы, так мне сразу до того тошно становится! «Чудовище без ума и сердца». Это он обо мне. Будет он судить о моем разуме своими куриными мозгами! В моей жизни без ума не выкрутишься из сложной ситуации. Очень мне обидно было… И эти еще разные паскудные слова… Так что у меня личные счеты. А Клин может лишь испортить дело.

– Как это я испорчу? – задело Клина, и он заерепенился.

– Тут дело тонкое!

– Хочешь сказать…

– Да ничего я не хочу сказать.

– Я не глупей тебя, – как индюк, надулся Клин.

– Глупей не глупей, а чувствую – не справишься.

– Да пошел ты…

– Тихо! – прикрикнул Драков. – Охота мне вас, мудаков, слушать! Вот что, Клин. – Драков принял окончательное решение, голос его сразу стал властным и уверенным. – Будешь действовать по плану Чумы. Скажешь по телефону, что дело приватное.

– Какое? Приветное?

– Не дури! Скажешь, мол, надо встретиться без свидетелей. Как управишься, смывайся на время из города.

Драков, не попрощавшись, вышел из машины. Я остался наедине с Клином.

– Ну, вот, – недовольно проворчал Клин. – Всегда так. До конца не договорит – сиди и гадай.

– Чего ты не понял?

– Дежурство оставить, что ли? – он кивнул на дом.

– Хозяин не любит тянуть.

– Прямо сейчас отправляться в город?

– Я думаю, что он именно этого и хотел. Но ты можешь отказаться. Я говорю – с этим делом запросто управлюсь.

– Ты сказал – отказаться?

– Ну да!

Клина разобрал смех.

– Плохо ты знаешь хозяина! Попробуй откажись!

– Тогда мотай в город. Ищи, вынюхивай, интересуйся.

– Ты заменишь меня тут?

Я пожал плечами и бросил небрежно:

– Не очень это кстати. Дела у меня на сегодняшний вечер намечены. Но другого пути нет. Не оставлять-то дом без охраны!

– Ладно. Тогда я погнал. Линяю.

Вскоре он укатил на своей машине. Тачку шефа я поставил в гараж и направился в дом.

Хозяин поднялся на второй этаж. Там была и Людмила Петровна. Подошла служанка Нюра и вопросительно уставилась на меня.

– Что, не узнаешь меня? – улыбнулся я. – Я сегодня вместо Клина.

Она продолжала на меня все так же молча смотреть.

И тут я вспомнил, что Нюра видела меня на мосту и теперь, вероятно, узнала! Вот что я совсем упустил из виду! Я ведь совершенно забыл об этой самой Нюре. Вот те на! А если она работает на Клина?

В прежние мои приезды она меня видела, но не обращала внимания. Да и не встречались мы вот так, нос к носу. Но, вообще-то, на мосту я находился достаточно далеко, чтоб меня хорошо разглядеть. Может, только мне показалось, что она меня узнала?

– Чего уставилась? – теперь уже грубовато спросил я.

– А куда поделся Николай? – спросила она.

– Не знаю, – я не сразу догадался, что она спрашивает о Клине.

– Насовсем, что ли? – она была расстроена.

– Спроси руководство, – ткнул я пальцем в потолок. – Наше дело – маленькое, приказано – выполняй. Расспрашивать не будешь.

Нет, она не думала о том, что я – тот человек на мосту – одно и то же лицо. Расстояние было изрядное. Так что я зря всполошился. Все нормально. Она просто-напросто очень огорчилась из-за того, что уехал Клин, даже ничего не сказав ей. Неужели между ними что-то было? Ну, орел Клин! Такую женщину окрутил! Очень даже мила, уютная, трогательная, без комплексов…

Ладно, это можно обсудить с самим собой на досуге, а пока я оказался в доме Дракова, и рядом находится Людмила Петровна. Вот о чем надо думать.

– Где меня устроишь? – спросил я Нюру.

– В комнате охранника.

– Белье-то сменишь или так и будешь стоять?

– Ой, извини, – она тотчас заторопилась.

– Стоп! – удержал я ее. – Просвети новичка.

– Чего ты хочешь?

– Хозяева уже бай-бай?

– Еще рано.

– Они спустятся ужинать?

– Так поздно кто же ест?

– У тебя так: то рано, то поздно.

– Тут так принято – на ночь не наедаться. Если голодный, иди на кухню. Там в холодильнике все найдешь.

– Я не о себе.

– Хозяйка после шести вообще не ест. А хозяин – когда как.

– Значит, может спуститься?

– Может. Попьет молока.

– А хозяйка уже не появится?

– Ну, почему? Она вечерами выходит погулять.

– Вот это я и хотел узнать. Значит, мне нужно быть начеку.

– Она возле дома. За ворота не выходит. Походит по саду – и спать.

– Каждый вечер так?

– Да.

Я мог надеяться, что сегодня еще увижу Людмилу Петровну. Мое присутствие тут будет для нее полной неожиданностью. Как бы она не выдала нас! У этой Нюры очень даже острые глазки – все видит, все примечает. Надо постоянно соблюдать осторожность.

Нюра побежала за свежим постельным бельем, а я прошел в комнату охранника. Тут Клин установил свой порядок. Я первым делом смел со стола все, что напоминало о нем; оставил только графин с водой.

Тут появилась Нюра и явно была недовольна тем, что я тут хозяйничаю. У меня возникло такое ощущение, что я ей не понравился с первого взгляда. А может быть, я тут со своей персоной был совершенно ни при чем, и все ее недовольство появилось оттого, что уехал Клин. Вполне возможно.

Она стелила кровать и чтоб не смущать Нюру, я вышел из комнаты, прошелся по нижнему этажу, заглянул на кухню, в ванную комнату и просторную гостиную, стены которой были обвешаны картинами в дорогих рамах. Это была абстрактная живопись, я ее никогда не понимал и понять не пытался, потому что она чужда моей натуре. Я люблю ясность во всем.

Потом я вышел на улицу и прошелся по саду, постоял над скамейкой под березами, на которой любила сидеть Людмила Петровна и провела там, должно быть, многие часы одиночества.

В общем, я изучил обстановку и теперь имел о ней представление.

Я уже направился было к дому и ступил на нижнюю ступеньку крыльца, как вдруг дверь распахнулась, и в светлом проеме появилась Людмила Петровна. Я видел темный контур ее фигуры, но не мог различить лица, а меня она рассмотрела, потому что свет из прихожей падал прямо на меня.

Она совершенно не ожидала этой встречи. В первый миг, видимо, подумала, что ей это привиделось, и она отшатнулась назад, словно собираясь вернуться в дом, но удержалась на месте. Потом она почему-то позвала:

– Нюра!

Служанка тут же появилась.

– Идем со мной, – сказала ей Людмила Петровна и спустилась с крыльца, прошла мимо меня, но даже не посмотрела в мою сторону.

Я услышал, как служанка говорила ей:

– Чего так испугались? Это же охранник, он пока что Клина заменил!..

Я вошел в дом. Но мне не хотелось выпускать из виду женщин. Я уселся на стул – в кухне у окна. Не включая света, стал смотреть на улицу. Яркая луна освещала двух женщин, сидевших на скамейке под березами.

Этажом выше стоял у окна в длинном халате Сергей Драков и смотрел вниз, где на скамье устроились его жена и служанка. В спальне было темно, и с улицы его не могли заметить. Вот так стоял он и смотрел каждый раз, как жена выходила подышать воздухом перед сном. Была у нее такая привычка. Людмила Петровна даже не догадывалась, что за ней наблюдают; она думала, что муж спит, как и положено, до этого исполнив свои супружеские обязанности.

Обычно Драков смотрел на жену и думал, как безумно любит свою женщину. Никто не знал об этой безумной любви, он старательно скрывал свое чувство от чужих глаз, словно стыдясь его. А может, и впрямь он стыдился этой безудержной страсти, потому что она была проявлением определенной слабости.

Драков считал себя сильным и волевым человеком. Он никогда и никому не подчинялся, но всегда повелевал другими. И, конечно, не хотел, чтобы кто-то догадался, что он пятнадцать лет подряд влюблен в одну и ту же женщину, и как мальчишка счастлив даже держать ее за руку.

Скрывал он свое чувство еще и потому, что глубоко переживал спокойную холодность жены. Она была покорной и безропотной. Но ни разу не пробудил он в ней ответную страсть. Нет, однажды было… Давно… Самое начало знакомства. Поездка на Север. Он почувствовал тогда, что она идет навстречу, что в ней просыпается ответное чувство. Но тут появился один человек. Даже и сейчас, по прошествии стольких лет, Драков ненавидел его. Хоть тот давно мертв, ненависть в душе так и осталась. Он снова и снова убивал бы его. Если о чем-то Драков и жалел в жизни, так только о том, что этого человека убили по его приказу позже. Его надо было уничтожить еще тогда, когда они с Людмилой не встретились.

Его нет на свете, а все эти годы Драков чувствовал его незримое присутствие. Дракову приходилось заниматься грандиозными делами, требующими крепких нервов, но где-то в глубине его «я» затаилась в нем душа художника, тонко чувствующего человека. И эта скрытная душа подсказывала ему, что Людмила никогда не забывала о том человеке, он и мертвый стоял между нею и Драковым.

Вот и на этот раз после супружеской близости она не осталась в его спальне, а пошла к себе. Потом, по обыкновению, вышла под березы…

Но странным показалось то, что на этот раз Людмила вышла со служанкой. О чем они могут там говорить?

Обычно молчаливая, Людмила так оживленно и с таким взволнованным видом беседует со своей служанкой. О чем?

И вообще, с того дня, как она ходила в город, Драков почувствовал в ней новые непонятные ему перемены. Она явно что-то скрывала от него.

В какую-то минуту он увидел ее лицо – когда она не думала, что он смотрит на нее. Ее лицо светилось радостью. Когда он обнял ее, она так испугалась! Значит, была мысленно далеко от Дракова. И радость на ее лице появилась от тайных мыслей.

Сегодня она была с мужем еще более холодна: словно красивая бездушная кукла. И ушла даже вызывающе-поспешно.

А теперь вот никуда не торопится, сидит со служанкой и о чем-то оживленно говорит, и, должно быть, тема разговора чрезвычайно интересует и ту и другую.

Тоже мне, подружку нашла!

О чем они могут толковать?

И знал бы хоть кто-нибудь, как сильно любит Драков эту женщину!

Женщины беседовали, даже не подозревая, что за ними следят два человека: – охранник Чума и Сергей Драков.

Людмила Петровна не сумела скрыть свое волнение, которое охватило ее на крыльце. Он здесь! Он рядом! Он сумел так устроить, что заменил Клина. Значит, какое-то время будет тут. Завтра, когда уйдет муж, они могут поговорить.

Когда она увидела его, то страшно испугалась. Ей показалось, она так много думала о нем, что у нее начались галлюцинации. Потом поняла, что это действительно он. И тут ее охватил дикий ужас – муж догадается! Почему она так подумала – сама не знает. Тогда она позвала Нюру.

И хорошо сделала! Нюра постоянно дома и не может не заметить отношений между охранником и хозяйкой. Людмила Петровна доверяла Нюре, и будет лучше, если раскроет ей все карты и все расскажет, как на духу.

Когда женщины устроились на скамейке, Нюра спросила, не скрывая недоумения:

– Что тебя так испугало? Прямо лица нет…

– Это он!

– Кто? – не поняла Нюра.

– Это Володя. Который был на мосту.

– Вот те на! – распахнула глаза Нюра, еще толком не поняв, кто же есть этот охранник на самом деле.

– Я о нем рассказывала прежде, – напомнила Людмила Петровна.

– Вот оно что! – наконец-то дошло до Нюры. – Значит, тот человек, который встретился тебе пятнадцать лет назад, а потом тот человек, который был с тобой на мосту, и этот, который служит охранником, все один и тот же?