Текст книги "Контрабандист Сталина Книга 2"

– Говорил я тебе, нечего с этим греком связываться – огрызнулся Ворошилов. Не успел потухнуть один «шухер» с противотанковым ручьём, как сейчас надо начинать второй.

– Клим, это не решение вопроса. Что делать будем? Как будем на ЦК докладывать? – Сталин.

– Это всё Тухачевский с его командой. Они этим занимаются, от них и сведения ушли за границу – сразу сдал соперника Ворошилов. – Надо у грека серьёзно спросить, откуда у него такая информация?

– Та-ак. Пока в тихо начинай проверку у себе в наркомате. Всех хоть немного причастных надо отправь на китайскую границу или ещё куда подальше, где там тебе строить надо. Будем думать. Я постараюсь поговорить с греком – Сталин.

– Коба, так почему ты ему согласился столько заплатить? – постарался «разрядить обстановку» Будённый. Вся компания отошла в сторону. Самолёт решили смотреть завтра, а для этого вызвать Поликарпова с Гуревичем.

Сталин всё ещё недовольно смотрит на Ворошилова, не решаясь на какой-то шаг. Так ничего и, не решив, ответил Будённому. – Да потому что он тут кичиться, а сам считать деньги не умеет. Считайте. У Беседовского на счету 300 тыс. долларов.

– Но это же наши деньги? – Будённый.

– А как бы мы о них узнали, если бы не он? Заодно привёз предателя. Теперь другим уроком будет. Товара привёз тысяч на 100, плюс доставка – выбил трубку и начал забивать её снова. Подождал, так и не дождался возражений от соратников. – Фабрику привёз, тоже за свой счёт. Обещал привезти электродвигатели и токарные станки. Ну и какой-то персонально лодкоавтомобиль Климу – поддел в конце Сталин Ворошилова.

– Но всё равно… – замялся Ворошилов, не зная как дальше выразить свою мысль.

– А ещё мы его срочно направим в Германию с пиломатериалами, а то капитан парохода «Троцкий», слёзно просится на ремонт[34]34
  Бывший английский грузовой пароход, первоначальное название «War Drum». Построен в 1918 г. («Austin & Son», Сандерленд, Великобритания) как стандартное судно типа "D". В июне 1921 г. приобретен совместным российско-английским АО «Аркос» для карских экспедиций. С 18.07.1924 г. входил в состав СГК Совторгфлота. Из-за чрезмерной эксплуатации начал часто простаивать на ремонте – прим. Автора


[Закрыть]. До политбюро, добрался со своими жалобами.

– Но, а с этими автомобилями, что будем делать? – Будённый.

– Угольные, передадим на Ярославский завод, пусть посмотрят. А то у них с Я-3 что-то не ладиться. Товарищи постоянно просят помощь. Правда там их московский АМО постоянно с запчастями подводит. Поможем станками. Возможно, эти автомобили смогут освоить самостоятельно, без московских поставок. Всё-таки автомобили грузоподъёмностью 5–6 тонн нам сейчас крайне необходимы.

– Но Я-3 частично поставляются в армию, чем я их заменю? Этими коптящими утюгами? – Ворошилов.

– Да их там делают в Ярославле по пять штук в месяц. Подумаем, чем сможем их заменить. А со шведами надо на политбюро согласовывать, слишком хорошие и дорогие машины выйдут – подвёл итог разговора Сталин.

– Может, две производственные линии в Ярославле поставим? Нет запчастей, делают угольные автомобили. Появились, обычные Я-3 – Будённый.

Глава 11

Два дня меня не кто не беспокоил и я начал опасаться, что в России застряну надолго, что совсем не входило в мои планы. Что-либо делать, откровенно лень. Решил себя порадовать. Поэтому сейчас мы во дворе моего дома сидим вечером с Потоцким в немного недостроенном достархане-беседке под легкое красное вино из запасов Сталина и разговариваем за жизнь. Очень не плохое сухое вино, но мне больше полусладкое. Вино мне выдали в глиняных кувшинах необычного серо-коричного цвета, чем-то напоминающие греческие амфоры. Горловины амфор запечатанные такими же крышками с применением воска. Емкость даже трудно определить, где-то между 3 до 5 литров. Рядом тлеют угли большого стационарного кирпичного тандыра – мангала, на которого пошёл дефицитный и дорогой огнеупорный печной кирпич. Сначала я хотел построить стационарный мангал, но Сакис в моей голове начал возмущаться. Тут же, как нестранно подключился и Самир, который стал спрашивать, почему я не хочу построить тандыр. Тогда он сможет печь лепешки. По его словам, он в детстве помогал матери, и всё хорошо знает.

– А то тут хлеб совсем плохой хозяин – Самир. На это заявление пацана я только похлопал глазами от удивления.

Вот так и появилась какое-то непонятное сооружение между тандыром с мангалом. Представляла это собой печь тандыр, но с двумя боковыми отверстиями разного диаметра. В дальнее большое, кладут дрова и подвешивают лепешки. С другой стороны к меньшему отверстию, которое будет закрываться специальной толстой чугунной крышкой, присоединён стационарный мангал, который расположен горизонтально к тандыру. У мангала боковая стенка с песком. Открывая крышки, можно перемещать горящие угли, куда надо повару. Как говорят в народе смесь бульдога с носорогом. Перестраивали несколько раз пока меня, Сакиса, Самира и Матвея это удовлетворило. Мне же хотелось, чтобы было не только удобно и красиво. Пришлось даже делать дополнительный навес с вытяжкой, рабочим столом и заборчиком. Я потом ради интереса зарисовал нашу конструкцию, посмотрим, как будет работать. Сейчас ещё нет крышек и казана, которых только сегодня заказали в московской артели по нашим чертежам. Временно, пользуемся обычными небольшими кусками железа. Купили там же.

На шампурах поджаривается мясо с луком. Ни помидор, ни уксуса найти не удалось, хотя Потоцкий и не сильно старался. Сам, зараза и признался. Поэтому решили сделать классическим, то есть со свежатины. На столе есть ещё разные продукты. Прислуживает нам Самир. Он же варит кофе на песке в специальном боковом отделении мангала и делает лепешки. А ещё он тихо ворчит, что в таком большом месте невозможно купить семена кунжута.

Вдруг замечаю идущего к нам Сталина, что-то несущего в руках, с двумя военными. Если первого охранника Юсеса я узнал, но вот второго курносого крепыша с широковатым лицом нет.

– Добрый вечер. Не ожидали? Я вот на пару минут решил заехать по пути – Сталин.

– Проходите, садитесь. Попробуете, что мы едим? Мясо будете?

Смотрю, как Потоцкий поднялся и отошёл к военным, а потом они вместе отошли ещё на десять шагом назад.

– Ну, давай попробуем – согласился Сталин, положил книгу с газетами на край стола. Потом снял фуражку и накрыл книгу. Причесал рукой назад свои довольно длинные и «непослушные» черные волосы. Провёл рукой по усам.

Я тут же сказал Самиру, чтобы поставил чистые тарелки и кружку Сталину. К сожалению, вся посуда довольно неказистого вида, в Европе себе, что ли купить? А спрошу ка я у самого главного.

– Скажите господин Сталин у вас, что все гончары перевелись или глина в стране закончилась?

– А что такое? К сожалению, ни фарфор, ни фаянс мы выпускать не можем – Сталин.

– Ну, можно же из посудной глины разной посуды сделать. Причём разной. Ну что же это такое, что у вас в стране с элементарными вещами дефицит. Так же нельзя. Если у вас не будет происходить у населения в стране оборота товар-деньги-товар, то и роста экономики не будет – сейчас я пытаюсь убедить Сталина не изменять своим взглядам. Это в следующем году он отойдёт от взглядов на мелкобуржуазное устройство общества, которое придерживается сейчас и примет точку зрения Троцкого.

– Вот умеете вы буржуи устраиваться – хмыкнул Сталин, попробовав мясо со свежей лепешкой и запив его вином. – Я смотрел, вы читали газеты про колхозы и коммуны. Про коллективизацию. Что вы об этом думаете?

– Я не сильно разбираюсь в сельском хозяйстве, особенно у вас. Но это какое-то ужасное недоразумение. Вот как можно во всём этом разобраться? Коммуны, колхозы, совхозы, артели и ещё куча названий. Зачем? А кто такой кулак, середняк и зажиточный крестьянин и чем они отличаются между собой, я вообще не разобрался. Нет никаких внятных правил. И это я со своим образованием не смог разобраться. Мне кажется, если вы это безобразие начнёте вводить в деревнях, то будет беда. Да и коллективизацию беднота из молодёжи если поддержат, то старики вряд ли.

– Какая? – прищурился Сталин.

– Крестьяне просто порежут скотину и кинутся в бега. А другая часть возьмётся за оружие – это я намекаю на события, произошедшие в моей истории в 1929 году. Сельское хозяйство умудрились опустить на несколько лет назад, а поголовье забитой скотины восстановилось только в 1939 году.

– Но если останутся мелкие хозяйства, то они не смогут производить достаточно продуктов. И мы не построим промышленность. Эта вся история России это показала. У нас не такие хорошие погодные условия как в Греции.

– Ну, тогда, наверное, вам надо делать это постепенно. Взять, например, в этот году пару соседних губерний и попробовать провести вашу коллективизацию. Посмотрите, проверите, запишите результат. А то я не пойму, откуда у вас столько грамотных людей и ресурсов, что бы провести такое серьёзное новое дело во всей стране. Тем более у вас в любой момент может разразиться война с Польшей и Румынией – искренне удивляюсь.

– Вы считаете это серьёзно? – и внимательно смотрит на меня.

– Да, это серьёзно. Вам надо срочно встретиться с французским послом и отозвать своего Раковского. Он явно работает на англосаксов и делает всё, чтобы вы не заключили союз с Францией и не взяли кредит.

– Проверим – помолчали. – Этот извечный неразрешимый русский вопрос – задумчиво произнёс Сталин, через пару минут, после обдумывания моих слов. Как-то слишком спокойно отнёсся к сообщению о Раковском, что мне не понравилось.

– Не думаю, что ваши коллективные хозяйства будут рентабельны без техники. Я бы вам советовал купить завод по производству тракторов на угле – пришлось мне вернуться к прошлой теме.

– Вы ещё скажите на дровах – уже злиться Иосиф Виссарионович.

– А что, то же неплохо. При вашем дефиците всего и вся и неразвитости дорог это очень актуально. А нефтепродукты направите в города и армию. Вон в Америке фермеры довольно успешно используют паровики. Главное, что они очень надежные по сравнению с дизельными и бензиновыми собратьями.

– Но и существенно дороже в производстве – подколол меня Сталин.

– Зато дешевле в эксплуатации. Это позволит вам спокойно построить нормальные заводы и выпускать хорошую технику. Толку от количества техники, если она будет простаивать из-за поломок ввиду её плохого качества.

– Решим. Лучше привезите образец такого угольного трактора. А теперь скажите, откуда вы узнали о нашем военном строительстве?

– Информация пришла откуда-то из штаба вашего Тухачевского через западную Украину – вот не верю, что Тухачевский был в плену и там с ним не поработали. Думаю, ещё как поработали. А в Украине сейчас Польша готовит восстание и происходит воровство оружия с армейских складов Украины. Расследование, в моей истории начатое ОГПУ с 1928 года показала не только воровство винтовок, но и пулемётов. Вопрос разбирали на политбюро.

– Значит, Клим оказался прав – медленно произнёс Сталин. Съели и выпили по второму разу. Потом Сталин – у нас к вам просьба. Нужно срочно доставить груз пиломатериалов в Гамбург. Как вы на это смотрите?

– А как с моей оплатой?

– Одна треть груза ваша. Надеюсь, сможете, реализовать. И завтра приедет мой новый охранник с ценностями и деньгами на 40 тыс. фунтов. Наполовину. Ему передайте список, что вы хотите конкретно. Пока вы сходите в Германию, мы приготовим остальное.

– Э… – я завис от такой наглости. Я им что, развозчик их дров. Да и какие там пиломатериалы, я даже рейс не окуплю. Никак я не соображу, как же мне правильно среагировать на такую подставу. С другой стороны мне и самому надо в Германию. – Оружие дадите? И полный бункер угля.

– Подготовим. Александр Александрович этим лично займётся в Ленинграде к вашему приезду. Было бы хорошо, чтобы вы в Германии купили дешёвые грузовики, то тоже поменяем на оружие.

– Неожиданно – только и остается произнести мне.

– Ну а что, вы же хорошо в этом разбираетесь. А я вам подарок привёз, книгу Троцкого – хитро так Сталин и передвигает мне книгу с газетами.

– Ну и как там ваш Троцкий?

– Пока под домашним арестом. Разбираемся. Вы же не думаете, что на основании ваших слов мы будем стрелять своих товарищей? – и прищурился, уставившись на меня.

– А в 1923 году в Кисловодске Троцкий уговаривал Зиновьева и Бухарина вас убить – решил я тоже «насолить» Сталину. В последствие его назовут «пещерным совещанием», хотя я уж и не помню точно, как там было дело. Это ему за рейс с дровами.

– Откуда ты столько знаешь? Тебе что… сам сатана в ухо нашептывает? К чему ты меня постоянно подталкиваете? Чего ты добиваешься? – встал из-за стола злой Сталин.

– Я вам сообщаю только факты. И ничего кроме фактов, а выводы вы уже делайте сами. И заметьте, только вам – как-то поднадоели мне эти коммунисты. И зачем мне это всё надо? Всё им не так. Зато деньги платить мне не хотят, вечно у них проблемы. Надо точно в Европу сходить. Хоть развеюсь.

– Мне пора. До свидания – Сталин.

– У меня для вас тоже есть подарок. Маленький пистолет Браунинга. Возьмите и носите с собой на всякий случай – не хочется мне сориться окончательно. Да и что уж там, деньги коммунистов меня тоже интересуют.

Сталин кивнул охраннику и приказал сходить со мной. В комнате при передаче коробки с пистолетом и патронов, спросил, как зовут нового охранника.

– Николай – представился курносый, перед уходом. Никак Сталин послушался ко мне и взял ещё одного охранника, Власика. И сделал это чуть раньше, подумал я…

– Ну, что там профессор? – спрашиваю утром у семидесятилетнего крепкого мужика профессора Бехтерева Владимира Михайловича. Его утром привёз Сергей на своём НАМИ-1. Надо нормальную машину купить, как-то этот драндулет мне не нравиться, раз Сергея прикрепили окончательно.

Я в список людей к Сталину просил предоставить мне хорошего невропатолога и психиатра, для обследования своей опухоли на голове. Надеюсь, что знаменитый профессор сможет мне помочь хоть снизить головные боли.

Профессор оказался ещё тем «кадром». Слишком острым на язык. За завтраком, на который я его пригласил, не скрывал своего негативного отношения к сегодняшней власти. Едко её критикуя по поводу и без. Так как с продуктами сейчас проблема, а ценны просто сумасшедшие, я и пригласил знаменитого профессора и он не стал отказываться.

– Владимир Михайлович, ну нельзя же так. Зачем вам это? Чего вы добиваетесь? Расстрела за контрреволюцию?

– Мне уже достаточно лет, чтобы я что-то боялся – и воинственно выставил бороду. Похоже, он со своим упрямством доведет себя до беды, и подставит своих близких[35]35
  В. М. Бехтерев умер спустя несколько часов после того, как он, по официальной версии, отравился едой – консервами либо бутербродами. Это отравление произошло после консультации, которую он дал И.В. Сталину. Согласно другой версии, В. М. Бехтерев был отравлен на следующий день после того, как в ходе медицинского осмотра Сталина по поводу сухорукости попутно поставил ему психиатрический диагноз «тяжелая паранойя». – истр. Справка


[Закрыть]. Хотя о его судьбе я ничего и не помню, кроме знаменитой фамилии.

Вот после моего обследования, я и спрашиваю сейчас – ну, что там профессор?

– Не очень понятная опухоль в затылочной части головы, которая явно со временем будет влиять на координацию движения – заумно выдал профессор. – Надо наблюдать, а пока делать массаж. А вам надо делать легкую гимнастику.

– Владимир Михайлович у меня к вам предложение поработать на меня некоторое время. Походите со мной в море, понаблюдаете. Как вам такое предложение? – мне приходит на ум, взять ещё хирурга. Тогда можно в Африке открыть временно госпиталь, пока я буду под этой маркой продавать оружие.

– Да я только недавно женился. А институт? – несколько растерялся профессор.

– Да некуда это от вас не денется. Весной вернётесь в Россию. Денег подзаработаете, насколько знаю сейчас у вас с финансированием не очень.

– Сейчас такое время, что у всех не очень.

– Ну, так тем более – напираю я. – Побудите в Европе, посмотрите, что там нового. Купите себе и своим близким, что вам надо. Тем более в весе покупок я вас особо не ограничиваю. У меня свой пароход и у вас будет отдельная каюта.

– М… – профессор.

– Давайте решайтесь, я договорюсь. Тут вы пока точно никому не нужны.

Профессор не отказался ещё от одной чашки кофе, обдумывая моё предложение.

– Хорошо, я согласен – через несколько минут согласился Бехтерев.

Глава 12

Пока я занимался домом и новыми моими подчинёнными, если можно так выразиться, семьёй Митрофановых которых привёз Потоцкий. Силантий, глава семьи, с детства работал в одном из московских ресторанов и к сорока годам дослужился до старшего помощника повара. Но в прошлом году попал под какие-то разборки местных властей, где его записали в «подкулачники» и с «треском» уволили. Каким уж там образом Силантий был знаком с Потоцким, я выяснять не стал. Но Александр Александрович его очень хвалил, как человека и специалиста и ручался за него. В принципе мне было всё равно, лишь бы качественно выполнял свои обязанности. Я так Силантию и заявил. Предупредил, чтобы он, если возникнут проблемы, честно мне докладывал обо всём.

С ним была жена и великовозрастный детина, у которого явно были «не все дома». Жену представили мне как садовника, а их сына дворником.

– Александр Александрович, а вы точно уверенны, что с этим их сыном проблем не будет?

– Да что вы князь, он смирный– смирный и работящий – глядя на меня «четно-честными» глазами Потоцкий.

– Я понимаю вас. Вы хотите пристроить своих знакомых в связи с трудным положением в стране и подальше от столицы. Это похвально. Но чтобы в своём доме я его не видел, как и других лишних людей. – Чёрт, придётся строить ещё отдельную пристройку к дому с отдельным входом.

– Зачем? – удивлен Потоцкий.

– Для обслуги и охраны. Или вам одного эпизода не хватило. Мне так за глаза – не знаю, может я, и «дую на воду», но пусть будет лучше так. – Всё равно всё за мой счёт.

В это же время кабинет Ворошилова.

Утром в довольно бедно обставленном кабинете вокруг рабочего стола покрытым зелёным сукном метался нарком Ворошилов и тихо повторял одни и те же слова по кругу: – Гадский грек. Сволочь. Гадёныш.

Затем в раздражении отдёрнул шторы и открыл окно. Порыв ветра ворвался в кабинет и растрепал волосы на голове наркома обороны. Таким «взъерошенным воробьём» и застал своего друга Будённый.

– Клим, ты это чего? Что случилось? – нахмурился Будённый.

– Этот гадский грек. Гадёныш. Представляешь, зашёл с утра за разъяснением по УРам к своре Хмелькову[36]36
  Хмелько́в Сергей Александрович (1879–1945) – Российский, советский военный инженер-фортификатор, доктор технических наук, профессор, генерал-лейтенант инженерных войск. Это ему страна обязана строительству «линии Сталина» убедив «оторвать с кровью» такие нужные в тот период народные средства. Основываясь только на своём опыте в обороне крепости Осовец, сумел настоять в необходимости такого масштабного и дорогого строительства. На самом деле ничего особо нового он и не придумал. Тупо использовал старые разработки ещё царских ведомств. Вот уж кого действительно надо было репрессировать за такие «художества». А с другой стороны бывшим военным не за что было любить коммунистов, вот они и вредили, как могли. Тем более постоянно стоял вопрос о новой интервенции и в надежде на изменения строя. На самом деле военных строителе репрессии практически и не коснулись. – прим. Автора


[Закрыть], а там меня из-за его заумных слов опять высмеяли. Правильно их Коба собирается разогнать, а часть отправить на китайскую границу – в обиде зло выпалил Ворошилов.

– Ну и что ты там опять …спросил? – аккуратно спросил Будённый, чтобы ещё больше не разозлить друга. Хотя вопросы и комментарии Ворошилова стали притчей во языцех в наркомате обороны и не только.

– Что такое экспесивное развитие?

– Э…вообще-то экспансивное – поправил Будённый, отличающийся неплохой памятью. – Но и чего тебя туда понесло, к этим троцкистам? А винчестер на столе у тебя зачем?

– Да я не только туда заходил. А этот грек… помнишь, сколько нам наговорил? Вот я решил сам проверить. Немцы делают «круглые глаза» и отнекиваются от противотанкового ружья. Заявляют, что нет у них такого. Сколько выпускали в Германии пулемётов во время войны, мне у нас никто сказать не может. Не знают. Про тактику малых групп тоже никто у нас не знает. Ещё и спрашивают, не сам ли я это выдумал. Спросил про винтовку, ответили что маузер. Но чувствую, что и тут гадский грек, что-то другое имел в виду.

– Но, а что ты хочешь. Византиец. Да ещё и обученный германцами… это серьёзно – улыбнулся Семён Михайлович и подкрутил ус.

– Попался бы мне этот …византиец в двадцатых, я бы ему… – покрутил кулаками Ворошилов, изображая, что откручивает шею от головы.

– Клим…не выдумывай. Может и хорошо, что не попался. Слишком он не предсказуем. Всё могло пойти и не так как ты думаешь. Так зачем тебе винчестер?

– А ты зачем зашёл? – обиделся Ворошилов, за отказ друга в поддержке.

– Да вот сегодня после обеда узким кругом будем опять изменённый пулемёт Дегтярёва испытывать, который уже по счёту – вздохнул. – Поедешь? Вот и винчестер прихватим, посмотрим, как стреляет – Будённый.

– Ты ещё скажи грека прихватить? – нарком обороны.

– А что… не плохая мысль. Смотришь, что дельного и посоветует.

– Тьфу, на тебя. Тоже мне ещё друг.

– А как друг, я тебе могу посоветовать пригласить его к себе на обед. Подпоим и всё сами и узнаем.

– Ну-у, Семён, голова. Тут-то я его своим борщом и накормлю. Посмотрим, какой он герой – заулыбался Ворошилов, почувствовав, что хоть тут сможет утереть нос греку.

Дальше два друга направились к Сталину. Сталин, озабоченный проблемой недопоставок и заготовок продовольствия на склады, выяснениями отношений с политическими противниками, на их предложение только махнул рукой.

– Заберите саквояж с ценностями у Поскребышева и передайте Сакису – на прощанье Сталин.

– Чего он такой злой сегодня? – Ворошилов, идя по коридору к автомобилю. Сегодня решили не брать коней, чтобы лишний раз не напугать своих лошадей стрельбой.

– А с утра с Зиновьевым поругались за Петерса. Опять Гриша в Прибалтике что-то мутит, никак успокоиться не может – Будённый.

– Так что там с Христофоровичем? – Ворошилов.

– Пока освободили от всех должностей и посадили под домашний арест. А отвечать за это будет персонально Ягода, пока со всем этим окончательно не разберутся – усмехнулся Будённый и подкрутил ус.

– Умеет же Коба найти нужное решение – вздохнул от зависти Ворошилов…

Сначала проводил профессора Бехтерева домой, чтобы он собирался в дорогу. Потом стал разбираться с Силантием и опять с Матвеем. Ходил с ним вокруг дома, прикидывая как лучше всё устроить. Увидел, как в ворота въехали два автомобиля. Пошёл разбираться. Два дорогих паккарда остановился около крыльца моего дома. Из одного вышли так хорошо знакомые мне военачальники с большим саквояжем. Здороваемся.

– Это тебе – махнул рукой Будённый. Знакомый охранник, выйдя из другой машины, небрежно сунул мне свёрток с формой РККА с хромовыми сапогами и ремнём. Ну, хоть фуражку дали, а не свой дурацкий колпак – почему-то промелькнула мысль.

– Э… что это такое? – опешил я.

– Призываем тебя в рабоче-крестьянскую красную армию – подошёл ко мне в плотную Ворошилов, и даже наклонил голову вперёд, уставившись мне в глаза.

– Вы…это…с ума сошли? – еле выговорил я и «захлопал» от такой наглости глазами.

– Ха-ха – весело заржали, как их любимые кони Ворошилов с Будённым, увидев мою крайне растерянную физиономию. – Испугался. Небоись,… не обидим.

Опять стали смеяться и отпускать «пресные» шутки в мой адрес. Су…

– На буржуй. Держи, и это тебе – вдоволь отсмеявшись, Будённый небрежно сунул мне в руки саквояж, который до этого стоял у его ног.

Ах так… собаки дикие… ну теперь моя очередь шутить.

– Я понимаю, почему у вас свои такие плохие машины. Ведь само начальство на американских свою жо… – опомнился я и чуть смягчил окончание – ездит. До своих машин руки-то не доходят…или головы?

– Нечего язвить. Подожди, мы ещё всех вас уделаем. Дай только срок – всё ещё в хорошем расположении духа Ворошилов.

– Ну, раз так, то проходите. Как раз скоро обедать будем – не стал я портить хорошее настроение военачальников. Взял тяжёлый саквояж в руки, и приглашаю Ворошилова с Будённым в дом.

– Нет. Некогда обедать. Давай быстро смотри, и поедем на военный полигон – Будённый.

В моём кабинете я быстро пересмотрел содержание большого саквояжа. Вверху много разных золотых ювелирных изделий, в основном женских, с драгоценными камнями. Каждое изделие было просто завёрнуто в бумагу. Ни коробочек, ни какой другой упаковки и близко не было. Оригинально… ничего на это больше не скажешь.

Камни на изделиях довольно крупные. Гарнитуров не было, как и общей тематики драгоценностей. И это хорошо. Но были клейма известных ювелирных домов, хотя в принципе все изделия довольно рядовые. Кроме двух перстней с изумрудами. Вот эти изумруды меня и насторожили, а вернее Сакиса в моей голове. Почему-то он…или я, сделали вывод, что это редкий вид драгоценных камней из Венесуэлы.

– Вот эти не возьму. Слишком заметные. Надо заменить. Лучше вместо них сюда мне пару хороших сейфов привезите – отодвинул в сторону перстни. Пора уже мне тут сейфами обзаводиться. Прикинули с Сакисом стоимость драгоценностей, где-то на 22–25 тысячи английских фунтов в розницу в Европе будет, если отшлифовать и правильно упаковать. Дальше на дне лежали бело-серые банкноты Англии по 1000 фунтов. Банкнота номиналом в одну тысячу фунтов и изображение сидящей Британии, рельефную печать, в верхнем левом углу. Сама банкнота с водяными знаками содержит слова ‘Банк Англии’.[37]37
  Банк Англии начал выпускать эти 1000 британский фунт банкноты в 1725 году. Они были изъяты из обращения только в 1945 году. – прим. Автора


[Закрыть] Подписана Эрнест Масгрейв Харви, главный кассир и выпущенные из Манчестера 2 декабря 1919 года. Плохо что слишком большим номиналом, но для моих целей сойдёт.

– Добро. А теперь едем на полигон. Посмотрим как ты стреляешь, а обедать поедем ко мне – серьёзным тоном, не оставляя мне шансов на возражение, как только я пересчитал деньги Ворошилов. – Переодевайся.

– Будешь техническим специалистом. Может, что хорошего и посоветуешь – дополнил Будённый.

И что он подразумевал этим выражением? С одной стороны мне и самому интересно посмотреть, с другой мне лишний раз «светиться» совсем не хочется. Зашёл в спальню, закрыл саквояж в шкафу и быстро переоделся. Пришлось напялить крайне неудобную форму с красными полосками. Форма сидела на мне чуть мешковато, немного большая. Хотя с размером почти и угадали, как с формой, как и с размером сапог. Покрутился перед маленьким зеркалом, вздохнул и сильнее надвинул фуражку на лоб. В зеркале на меня смотрел крайне недовольный бородатый и усатый командир с двумя кубарями. Бриться я перестал, как шли в Россию из Бельгии, так лишь слегка подправлял усы и бороду. И как всё южане довольно сильно зарос.

– Господа, что хотите, делайте, но это недоразумение с красными полосками я одеваю в последний раз – выйдя к Будённому с Ворошиловым, заявляю им.

Дальше мы ехали два часа до полигона в другом районе под Москвой. Тут нас уже ждали. На полигоне уже стояли три легковых автомобиля и два грузовика АМО. Удивительно, но военных было не очень много и все в годах. На испытаниях было и трое штатских. В одном с большими залысинами, глубоко посаженными глазами и щегольскими усами я узнал по фотографиям Дегтярёва. А вот двух других, тоже усатых, я не узнал.

– Начинаем – дал команду Будённый, так как он отвечал за принятия пехотного пулемёта на вооружение.

Все проходило как-то скомкано и бестолково. Много слов, дурных рассуждений о применении, много воспоминаний из гражданской войны и всякого такого. Кстати все военачальники тоже были в фуражках, а не в будёновках. Видать такие головные уборы не пользовались уважением у технических специалистов.

Надо признаться, что пулемёт несколько отличался от знакомого мне дома. В частности приклад был в форме хвоста рыбы, а не такой как все знают. Несколько другие кожух и сошки и без привычного пламя гасителя.

Прошли испытания. Пулемёт показал себя в общем-то не плохо, и для меня ожидаемо, за исключение смены дисков. Что-то там было не очень хорошее совмещение и установка. В условиях боя явно будут проблемы. Заметил, что на этих испытаниях не только я стараюсь остаться в тени, но и один из штатских. Он смотрел на все это грустными глазами, без всякого одобрения.

Разобрали после испытаний образец. Послушал, что рассказывал Дегтярёв о своём изделии. Заводчане убеждали, но, не особо стараясь, в принятии ленточного питания и трудности с производством круглого магазина. Как я понял, спор проходил уже не в первый раз и они, наверное, устали спорить. Как я понял, на использовании диска настаивали военные, основываясь, что так можно стрелять и с коня. А так как за этот проект отвечал Будённый, то это могла быть и его идея. Военные опять стали вносить пожелания к переделке образца. Договорились о новом испытание, как только будет готов новый образец.

Потом постреляли из винчестера, расстреляв все патроны. Всем он понравился. Признали хорошим оружием,… но недостаточно дальнобойным, и мощным. Ну и дорогим соответственно. Хотя некоторые военные и высказались на закупки небольшой партии. Тут же встал вопрос патронов к нему. Я тихо попросил Ворошилова подарить образец Дегтярёву, а ему ещё за это привезти пару.

– Но что скажешь…хитрый грек? – когда мы в трёх пошли обратно к машине.

– Что у вас всё с ног на голову – усмехнулся я. До этого я ничего не комментировал и никуда не лез, хотя пострелять так и хотелось. Вроде как даже обещали, но потом забыли или вспомнили моё напутствие по дороге.

– Объясни – мы остановились около паккарда, наблюдая, как загружаются заводчане в грузовики. В открытой машине на ходу всё же говорить плохо.

– У вас совесть есть? Конструкторы ездят на грузовиках. Да кто вам, что хорошее создавать будет, при таком отношении к ним?

– Опять ты за машины. Ну, проблема у нас с машинами…но это временно – Ворошилов. – Вот запустим свои заводы всех и обеспечим.

– Вот и будете тогда всю жизнь отставать в вооружении. Раз не цените своих специалистов, то и им стараться,… смысла нет. Потом это неизвестно это когда, а им надо жить сейчас.

– Подумаем и что-то придумаем. Что по пулемёту? – Будённый.

– Чем компенсируете моё авторитетное мнение – нахально заявил я. Надо же мне как-то компенсировать свои муки.

– А оно компетентное? – Будённый.

– Ещё какое. Вы с пулемётом поставили телегу впереди лошади – вздыхаю я.

– Ладно, поехали обедать. Там нам всё и расскажешь – Ворошилов. – Если что-то дельное, то я подарю тебе персидскую саблю с драгоценными камнями.