Текст книги "Америка против Китая. Поднебесная сосредотачивается на фоне пандемии"

Советский блицкриг меняет судьбу Китая

9 мая 1945 года, в день нашей Победы над Германией, сражения в Китае еще продолжались. Боеспособная Квантунская армия почти в миллион штыков контролировала марионеточное государство Маньчжоу-го. Еще один прояпонский марионеточный режим под названием Центральное правительство Китайской Республики правило из Нанкина несколькими провинциями Центрального Китая, имело армию в 900 тыс. штыков и даже объявило войну Америке и Англии. Кроме того, японские соединения по-прежнему действовали в нескольких провинциях Северного, Центрального, Восточного и Южного Китая. Правительство Китайской Республики во главе с Чан Кайши находилось в эвакуации в расположенном далеко на Западе городе Чунцин, а вооруженные силы Компартии действовали в малонаселенных районах Северного и Северо-Западного Китая. Сил для перехода в контрнаступление не было ни у Чан Кайши, ни у Мао Цзэдуна.

Практически ничего не меняли в расстановке сил на китайском театре успехи американцев на просторах и островах Тихого океана. Приоритетом для Вашингтона был разгром Японии. Планировались операции на самих Японских островах, которые могли занять около двух лет и стоить жизней сотен тысяч американских солдат. Наземные операции в Китае даже не обсуждались Белым домом и Пентагоном. В случае маловероятного объединения гоминьдановцев с коммунистами помощь китайцам сводилась бы к разрушительным бомбежкам оккупированных городов, как это было в Европе и Японии. Через год-полтора дело могло дойти и до атомных бомбардировок таких опорных центров Квантунской армии, как Чанчунь, Харбин, Циндао, Шэньян.

Безрадостная для Китая ситуация в корне изменилась после вступления Советского Союза в войну против Японии 8 августа 1945 года. Использовав накопленный в борьбе с германскими войсками стратегический и тактический опыт, Красная Армия осуществила в Маньчжурии образцовый блицкриг – концентрированную, краткую и победоносную наступательную операцию. Наши войска прорвали хорошо укрепленный японцами фронт вдоль советских рубежей. Квантунской армии не приходилось беспокоиться за тылы – они заранее были зачищены от китайских войск и партизан. Остатки отрядов Компартии перешли на советскую территорию за несколько лет до нашей операции. Из них были созданы разведывательно-диверсионные отряды, которые сначала оказали наступавшим советским частям соответствующую помощь, а затем стали костяком административных органов коммунистов на освобожденных землях.

Советское командование старалось передавать эти земли, а также трофейное оружие именно добиравшимся из Яньани представителям Мао Цзэдуна. Хотя Москва в то время все еще поддерживала дипломатические отношения с правительством Гоминьдана в Чунцине, ставка уже делалась на Компартию. Проамериканская ориентация, антикоммунизм и недоброжелательность Чан Кайши были очевидны. Войска Гоминьдана, переброшенные американскими самолетами и кораблями, приняли капитуляцию японцев и установили свой контроль над Пекином, Шанхаем, Нанкином, Тяньцзинем, Гуанчжоу и другими ключевыми городами страны. Превосходившие по численности коммунистов войска Гоминьдана и в дальнейшем пользовались широкой помощью США, им передавалось трофейное оружие. Однако советские войска препятствовали прибытию войск Гоминьдана в Северо-Восточный Китай, и коммунисты успели создать Маньчжурскую революционную базу. Именно оттуда с 1946 года началось победоносное наступление в ходе гражданской войны, которое завершилось провозглашением 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики.

Как Китай лишился своей Победы

Противостояние Компартии и Гоминьдана ослабляло позиции китайской нации при подведении итогов Второй мировой войны в целом. 15 августа император объявил в Токио о безоговорочной капитуляции Японии, а 2 сентября на борту американского линкора «Миссури» в присутствии представителей стран антигитлеровской коалиции, включая Советский Союз и Китай, были подписаны соответствующие документы. Китайская делегация участвовала и в Токийском военном трибунале для Дальнего Востока (3 мая 1946 г. – 12 ноября 1948 г.). Однако некоторые китайские историки до сих пор считают, что Япония должна была быть наказана так же, как Германия и разделена на зоны оккупации – советскую, американскую, английскую и китайскую. При этом Китай получил бы остров Сикоку, а также четверть Токио. Подобные планы совместной оккупации действительно существовали, однако давший в свое приказ на атомную бомбу президент США Трумэн еще в 1945 году решил не делиться ни с кем, тем более с Китаем, где шли столкновения гоминьдановцев и коммунистов. Их исход уже был известен ко времени проведения в Сан-Франциско мирной конференции в сентябре 1951 года.

Компартия Китая и ее вооруженные силы (Народно-освободительная армия Китая, НОАК) еще в 1949 году взяли под контроль практически всю континентальную часть страны. Военно-политическая победа в гражданской войне была закреплена провозглашением Китайской Народной Республики. Остатки армии и административного аппарата Китайской Республики и партии Гоминьдан переместились на остров Тайвань, откуда незадолго до того были эвакуированы войска Японии, оккупировавшие остров с 1895 года.

Китайская нация оказалась расколотой по линии глобального противостояния коммунизма и капитализма, Востока и Запада. Ее международные позиции ослабли. Представителей Китая не пригласили на Сан-Францисскую мирную конференцию. Интересы Тайваня лоббировали США, интересы КНР отстаивали советские дипломаты, которые в знак протеста против ущемления прав китайской нации даже отказались подписать Сан-Францисский договор. Под ним нет также подписи Китая. Этот документ, подводивший итоги войны с японскими агрессорами, далеко не полностью отвечал чаяниям китайской нации, не учитывал по справедливости ее вклад в общую Победу. Более того, он заложил «мины замедленного действия», которые продолжают взрываться вплоть до наших дней.

Да, по условиям мирного договора, Япония признавала утрату своего суверенитета над Тайванем, Пескадорскими островами, Парасельскими островами, островами Спратли и над Кореей, отказалась от «всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 года». Однако документ не устанавливал суверенитет Китая над островами Пэнхуледао (Пескадорскими), Сиша (Парасельскими), Наньша (Спратли) и Дунша (Пратас), а также островами Дяоюйдао (Сенкаку). Американцы взяли под свой протекторат Окинаву и другие острова архипелага Рюкю, хотя Китай вполне мог претендовать на них. Королевство Рюкю было несколько веков вассалом Китая, подвергалось нападениям японских пиратов – «морских самураев» и было аннексировано Японией в 1879 году. Да что там небольшие острова, под контроль Китая, в отличие от Маньчжурии, не был официально возвращен Тайвань.

Даже войдя в число пяти великих держав и став одним из учредителей ООН, Китай многие годы не мог влиять на мировые дела – его голос был отдан Западом тайваньскому режиму. Советская дипломатия вела борьбу за восстановление справедливости, но без ощутимых успехов. Зато справедливость восторжествовала в Маньчжурии, где Москва вернула под китайский контроль железные дороги, порты и другие активы, полученные в соответствии с решениями Ялтинской конференции.

Несправедливые итоги Сан-Францисской конференции 1951 года встали в истории Китая, в коллективном бессознательном китайской нации рядом с унижением на Версальской конференции 1919 года. По существу, у китайцев второй раз украли победу в мировой войне. С 1931 по 1945 год потери Китая составили, по оценкам западных историков, 4 млн. солдат и офицеров, 16 млн. мирных жителей. Обнародованная несколько лет назад официальная китайская оценка военных и гражданских жертв составляет более 35 млн. В неприятии попыток девальвировать этот вклад я вижу главную причину нежелания китайских властей праздновать победу над Японией на протяжении многих лет. Еще одна причина – непрекращающиеся споры о том, кто внес в победу больший вклад – Компартия или Гоминьдан.

Коммунисты и гоминьдановцы – это прежде всего китайцы

В годы войны с Японией Национальная армия под командованием Чан Кайши и его союзники – действовавшие самостоятельно патриотически настроенные генералы (т. н. «милитаристы») – несли тяжкое бремя фронтального противостояния с агрессорами. Поначалу получая реальную помощь только от Советского Союза, они смогли дать несколько поразивших весь мир крупных сражений – оборона Шанхая, Уханя, Чанша. Оказавшиеся в тылу антияпонской войны коммунисты сначала активно поддерживали правительственные войска, совместно с которыми воевали боеспособные 8-я и 4-я армии. Красные войска одержали несколько значимых побед, тылы японцев атаковали коммунисты-ополченцы. С переходом Чан Кайши к натиску на подконтрольные коммунистам обширные районы Северо-Запада, войска Компартии стали действовать самостоятельно и выиграли несколько важных битв.

Именно в коммунистах видели главную антияпонскую силу патриоты на фронтах и в тылу. Наличие коммунистической альтернативы мешало руководству партии Гоминьдан пойти на капитуляцию по примеру Ван Цзинвэя, бывшего заместителя Чан Кайши по партии. Он создал на японских штыках «Центральное правительство Китайской Республики» со столицей в Нанкине, активно боролся с коммунистами и пассивно – с бывшими однопартийцами. Но в любом случае сильно помогал японцам, как и его единомышленники в Европе – французский генерал Петэн, норвежский Квислинг, венгерский Хорти и другие коллаборационисты – помогали немцам.

Конечно, объединив все патриотические силы, Китай мог бы бороться с агрессорами более успешно, хотя стойкость войск и населения Поднебесной поражает в любом случае. Начав генеральное наступление в июле 1937 года, японцы рассчитывали завершить «китайский инцидент» за три месяца, но не управились и за восемь лет. Китайцы же, словами их пословицы, «проиграв 100 сражений, выиграли войну».

Жертвенный подвиг не только коммунистов и гоминьдановцев, но всей китайской нации за долгие годы сопротивления не был по достоинству оценен не только мировым сообществом, но и самими китайцами. Антияпонскую войну и ее итоги все последние десятилетия рассматривали в КНР сквозь призму истории Компартии, а не всей Поднебесной. Роль КПК в освобождении от японской оккупации подчеркивалась, а об участии Гоминьдана, как, впрочем, также и о советской помощи в 30-е годы и даже о победах Красной Армии в Маньчжурии, упоминали скороговоркой.

Победа над Японией стала выходить из тени всего 10 лет назад. В мае 2010 года на торжествах по случаю 65-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне на трибуне среди мировых лидеров присутствовал тогдашний председатель КНР Ху Цзиньтао. Но среди маршировавших по Красной площади иностранных подразделений – от Америки до Туркмении – не было китайских. Уже тогда в ряде российских публикаций было выражено недоумение по поводу «отсутствия присутствия» Китая в военных торжествах. Моя статья на эту тему была перепечатана в главной газете КНР «Жэньминь жибао» и вызвала отклики среди читателей, положив начало дискуссии в китайской блогосфере.

Быстрый рост национального самосознания на фоне экономических успехов и ярко выраженный патриотический курс нового партийного руководства во главе с Си Цзиньпином вызвали пересмотр отношения к событиям 1930-1940-х. В 2014 году был учрежден общенациональный праздник «День победы в Войне сопротивления китайского народа японским захватчикам» – 3 сентября. На площади Тяньаньмэнь в этот день 2015 года прошел Парад Победы. Перед трибуной, на которой рядом стояли Си Цзиньпин и Владимир Путин, проследовали не только парадные расчеты всех родов войск. В специально построенных открытых транспортерах провезли ветеранов, как коммунистов, так и гоминьдановцев. Позитивные изменения произошли в пропаганде, в экспозиции центрального Музея антияпонской войны в городке Ваньпин на окраине Пекина и в провинциальных исторических музеях. Были созданы или расширены также те разделы музеев, где говорится о вкладе Советского Союза в борьбу в 30-40-е годы.

Неудовлетворенность итогами Второй мировой войны, решениями Ялтинской, Сан-Францисской и других конференций держав-победительниц проявляется в последние годы не только в трудах историков, публикациях официальной печати, дискуссиях в блогосфере. Руководство Китая все активнее старается создать новый мировой порядок, в котором Поднебесная заняла бы подобающее ей место. «Создание сообщества единой судьбы человечества» было провозглашено стратегической целью на XIX съезде Компартии в 2017 году. Эта концепция является составной частью всеобъемлющего плана «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации», рассчитанного до 2049 года. Сквозь призму стремления к восстановлению справедливости можно рассматривать активность Пекина вокруг островов Южно-Китайского моря, островов Дяоюйдао и, конечно, Тайваня. «До воссоединения нашей разделенной нации, до решения оставшихся после Второй мировой войны территориальных вопросов война для Китая остается незавершенной. Мы не забыли, что у нас украли доставшуюся дорогой ценой Победу», – примерно так говорили мне китайские эксперты в Пекине.

Параллельное противостояние Западу

Победа Компартии Китая, наконец-то объединившей Поднебесную, и победа Советского Союза, создавшего целую систему социалистических государств, в корне изменили ситуацию в мире. Потребовалось изменить стратегические планы Москвы и Пекина. Ставка И.В. Сталина на помощь всей китайской нации без разделения на коммунистов и гоминьдановцев оказалась правильной и помогла избежать поражения или капитуляции Китая. Благодаря этому у Японии так и не нашлось сил для нападения на Советский Союз, который избежал войны на два фронта. С другой стороны, длительное и успешное противостояние японским армиям позволило китайской нации с честью отстоять свободу и независимость, завершить свое участие во Второй мировой войне в числе главных победителей.

Однако великие победы Москвы и Пекина натолкнулись на неприятие стран Запада, включая вчерашних союзников. Противостояние в Европе грозило в любой момент перерасти в войну, США, получившие ядерное оружие и испытавшие его в Хиросиме и Нагасаки, разрабатывали планы бомбежек советских городов. Не устраивала Америку также победа коммунистов в Китае, разрабатывались планы реванша войск Гоминьдана. В этих условиях в Москве и Пекине была создана новая стратегия взаимодействия.

И.В. Сталин рассматривал КНР как важнейшего союзника в надвигавшейся Третьей мировой войне. Мао Цзэдун же надеялся за счет союзнических отношений с СССР укрепить ослабленный сопротивлением Японии и гражданской войной Китай, защититься от возможной контратаки с Тайваня, использовать успешный советский опыт послевоенного восстановления и строительства социализма, получить всестороннюю помощь и обеспечить будущее процветание Поднебесной. Обе стратегии отвечали национальным интересам, дополняли друг друга и были в основном реализованы. Подписанный 14 февраля 1950 года во время пребывания Мао Цзэдуна в Москве советско-китайский «Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи» закреплял переход 600-миллионного Китая в лагерь социализма.

Всего через полгода этот лагерь вступил в столкновение с лагерем империализма на Корейском полуострове. Войска Северной Кореи и Китая под прикрытием с воздуха советских ВВС противостояли коалиции стран Запада во главе с США. Потери Китая оцениваются в 780 тыс. человек! Возможно, готовность Китая идти на самые большие жертвы, а также эффективность слегка завуалированной поддержки Советским Союзом убедила американских стратегов отложить начало уже планировавшейся новой мировой войны.

Параллели иногда расходятся

В политической «высшей математике» параллели могут как сходиться, так и расходиться. Именно это демонстрируют советско-китайские отношения второй половины ХХ века. Противоречия, между Москвой и Пекином, начавшиеся с идеологических споров после ХХ съезда КПСС в 1956 году, дошли до вооруженных столкновений на дальневосточном и среднеазиатском участках границы в 1969 году. К тому времени изменились и стратегические обстоятельства как в Москве, так и в Пекине. Новый советский лидер Н.С. Хрущев отказался от планов активного противостояния Западу, взял курс на «мирное сосуществование». Мао Цзэдун по инерции держал курс на войну с империализмом, допускал гибель в ядерном огне половины человечества. Он не только видел в критике культа личности И.В. Сталина угрозу сложившейся в КНР по советскому примеру системе единоличной власти. Мао Цзэдун полагал, что Китай уже достиг экономической зрелости и далее может развиваться «с опорой на собственные силы», выбирать оригинальные модели развития. Выбраны были наихудшие – сначала «большой скачок», а затем «культурная революция». Этот период в Китае теперь официально называют «потерянным десятилетием» или «временами смуты».

Национальные интересы и стратегические курсы стремительно расходились уже с начала 60-х годов. Это было на руку американцам, недавним союзникам Советского Союза по войне против Германии и Японии и вчерашним противникам Китая по Корейской войне. Они тихо и радостно «сидели на горе и смотрели, как дерутся два тигра». В игру они непосредственно вступили только в начале 70-х годов, когда Генри Киссинджер, а затем и президент Ричард Никсон прорвали установленную самими США блокаду Китая, побывали в Пекине и встретились с уже заходящим «красным солнышком» Мао Цзэдуном. Эти жесты демонстрировали Москве возможность создания нового стратегического союза, на сей раз «борьбы с советским гегемонизмом». Однако агония «культурной революции» (1966–1976) и ее главного действующего лица отложила «консумацию» антисоветского взаимодействия. Время для нее пришло только после смерти Мао Цзэдуна в 1976 году.

Получивший всю полноту власти в стране Дэн Сяопин понимал, что без помощи извне разоренная «большим скачком» и «культурной революцией» страна не сможет быстро встать на ноги. На повторение чуда 50-х годов с опорой на советскую помощь рассчитывать было нельзя. Великий реалист взял курс на Вашингтон и прибыл туда зимой 1979 года с предложением заключить «антигегемонистский союз». Предложение было принято, но только после того, как Пекин доказал готовность сражаться с врагами Америки. Через несколько дней после возвращения Дэн Сяопина из США китайские войска вступили на территорию Вьетнама и началась кровопролитная пограничная война.

Смысл произошедшего ясно поняли в Москве и резко ускорили военные приготовления вдоль всей границы с Китаем. Строились мощные укрепрайоны, прокладывался БАМ, другие стратегические магистрали и рокадные дороги, росла численность вооруженных сил, менялись пропорции финансирования военной и гражданской промышленности. До столкновения не дошло, но немыслимые расходы на подготовку к войне с Китаем стали одной из основных причин ослабления и гибели Советского Союза. Для Китая же помощь Запада стала важным фактором успеха политики «реформ и открытости», обеспечив доступ к инвестициям, современным технологиям, рынкам сбыта.

Параллели становятся параллельными

Гарантировав себе достаточную поддержку политики «реформ и открытости» и добившись рекордных темпов роста экономики, Пекин стал понижать уровень конфронтации с Москвой. Зашедшие в тупик «перестройка» и «новое мышление» в свою очередь диктовали необходимость нормализации отношений с КНР. Состоявшийся в мае 1989 года визит М.С. Горбачева в Пекин позволил восстановить связи двух правящих коммунистических партий. Однако совпавшие с визитом волнения на площади Тяньаньмэнь и наступившие почти одновременно периоды нестабильности в Пекине и Москве не позволили, словами Дэн Сяопина, «открыть новую страницу в отношениях».

«Новых страниц» и иных качественных изменений в теперь уже не советско-китайских, а российско-китайских отношениях не удалось добиться и после распада Советского Союза в 90-е годы. Китайские власти и предприниматели извлекли максимальную выгоду из новой ситуации. Стратегические товары и технологии уходили за бесценок, но десятки наших предприятий и институтов, сотни тысяч попавших в беду людей выжили благодаря даже неравноценному товарообмену с Поднебесной. Новые российские власти ориентировались на Запад и уделяли китайскому направлению второстепенное внимание. Несмотря на недовольство проамериканских деятелей в своем окружении и МИД, Б.Н. Ельцин все же совершил несколько визитов в КНР (1992, 1996, 1999). При Ельцине появилась формулировка «отношения стратегического партнерства», но реального наполнения она так и не получила.

В Китае с ужасом наблюдали за гибелью «старшего брата», крахом великой социалистической державы и прилагали максимум усилий, чтобы не допустить рецидива «наследственной болезни». Несмотря на внедрение в экономику либеральных рыночных принципов, политическая система по-прежнему была схожей с той, что развалилась у соседей. Новая Россия воспринималась как ушедшая с мировой арены бывшая великая держава, как ушедшее в историю явление. За годы тесных контактов с государственными, деловыми, научными кругами США в китайских элитах сложилась устойчивая проамериканская ориентация. Среди внешнеполитических приоритетов на первом месте стояли США, а Россия занимала место во второй половине первой десятки.

Взаимная недооценка потенциала двустороннего сотрудничества продолжалась до тех пор, пока для Москвы и Пекина не изменилась внешняя среда. Следование России в фарватере стратегии Запада закончилось со знаменитой Мюнхенской речью президента В.В. Путина в 2007 году. Он поставил национальные интересы России на первое место и заявил о намерении защищать их всеми доступными средствами. Для Китая время перемен наступило после неудачной попытки американского президента Барака Обамы сделать Китай «младшим братом» в глобальной конструкции под названием G2. Именно тогда, с 2009 года, началось нарастание политического, экономического и военного сдерживания Китая. Оно перешло на новый уровень с октября 2017 года после XIX съезда КПК, который одобрил итоги первых пяти лет выполнения плана «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации», подтвердил правильность курса и полномочия Си Цзиньпина. Чашу терпения американской элиты переполнила новая глобальная стратегия Пекина «создание сообщества единой судьбы человечества», а также план «Сделано в Китае 2025», нацеленный на достижение китайского первенства в десяти важнейших направлениях науки и технологий. Ставший в начале того же года хозяином Белого дома Дональд Трамп выдвинул девиз своего правления «Америка превыше всего!» и вскоре объявил Китай наряду с Россией «главным стратегическим соперником» США.

Первый залп торговой войны против Китая был сделан по команде Трампа 2 июля 2018 года. Были введены повышенные тарифы, по существу торговые санкции на товары стоимостью в 50 млрд. долларов. Сразу же был обещан на ближайшее будущее новый пакет на 200 млрд. и даже перспектива введения запретительных пошлин на весь китайский экспорт (375 млрд. долларов в 2017 году). Тогда же начались проблемы у китайских высокотехнологичных компаний. Усилилось военное давление по периметру китайских границ, провозглашено создание Индо-Тихоокеанской региональной группировки (США, Япония, Австралия и Индия). Вызывающий характер приняли контакты с Тайбэем. Начались информационные кампании по Тибету и Синьцзяну.

В России за последние 10 лет уже привыкли к гибридным войнам: торговым санкциям, пропагандистским кампаниям и другим формам сдерживания. Китай же, хотя и вызывал все увеличивающееся недовольство своим быстрым ростом, был слишком важен для Запада как источник дешевой и качественной продукции, которая помогала поддерживать благосостояние населения, смягчать мировой финансовый кризис. Накопленные Китаем в американском казначействе 1,1 трлн. долларов поддерживают на плаву империю американской валюты и стабилизируют мировую систему. Но все эти соображения были отброшены, и холодная война началась.

На таком фоне во Владивостоке в сентябре 2018 года состоялась встреча руководителей России и Китая. По существу, это была первая возможность обсудить начало открытой фазы холодной войны против Китая, которую в официальных документах и в СМИ Поднебесной поначалу назвали «новыми обстоятельствами».

Две наши страны – стратегические партнеры и раньше приходили друг другу на помощь в трудную минуту. В самые сложные для Москвы дни, в ноябре 2014 года, Си Цзиньпин заявил: «Какие бы перемены ни происходили в международной обстановке, мы должны придерживаться занятой линии, расширять и углублять всестороннее взаимовыгодное сотрудничество». Тогда же В.В. Путин ответил: «Чрезвычайно важным является взаимодействие России и Китая, для того чтобы удерживать мир в рамках международного права, делая его более стабильным». Действия соответствовали словам, Пекин по мере возможности поддерживал Москву в ООН и других международных организациях, срывал планы политической и экономической изоляции России. Во Владивостоке пришло время обсудить возможность поддержки попавшего в непростую ситуацию Китая.

Из-за закрытых дверей той встречи на полях IV Восточного экономического форума вышло немного информации о дальнейшем развитии торговли и экономического сотрудничества, новых масштабных сделках российских и китайских фирм, взаимодействии регионов, ускорении строительства газопровода «Сила Сибири». Но это, так сказать, арифметика нашего партнерства, причем не слишком впечатляющая. Ведь есть еще и высшая математика, оперирующая величинами ядерных потенциалов, стратегических торговых коридоров в обход американских засад, систем космической и кибернетической обороны, новых валютных и военных союзов… Сложение этих величин дает не их общую сумму, а умножает результат. Последовавшие события подтвердили догадки тех аналитиков, которые предрекли после Владивостока глубокую проработку новых форм взаимодействия, сближения параллельных стратегических курсов двух стран, стали ждать перехода стратегических отношений в новое качество.