Текст книги "Экософия духовной жизни будущего"

З

Законы экосоциальные (З.э.с.) – законы гармоничного взаимодействия между Человеком=Социумом, их Культурой и живой Природою. З.э.с. – выражение наиболее существенной, глубинной, внутренней взаимосвязи подсистем экосоциальной системы «Человек (=общество с их культурой) – биосфера». Они нравственны=эстетичны=логичны. Имеют три основных уровня «соавторства» основных сторон экообщения, или их сотворчества:

I. Жизнь→Творчество (человека=общества с их культурой=Божественною Природою=Космосом=Небом).

II. Жизнь ↔ Творчество, когда человек=общество с их культурой совместно творят друг друга наравных; вырожденной формой сотворчества является его техно=предметная=социетальная система, ныне принятая и принимаемая поныне за норму, что и грозит всем нам экокатастрофой;

III. Творчество → Жизнь – это та, необходимая и творимая нами в соборном сотворчестве эко-ситуация, снимающая угрозу экокатастрофы.

Законы социальные в этом контексте выступают как законы насилия над человеком и живою Природою, т. е. законы социетальной системы=техно=рациоэкофобной цивилизации, или законы разрыва системы экосоциального общения, уничтожения=деградации культуры, предметно=цивилизационно=канализированного ее развития.

Западно-мужской менталитет: экогармонизация как условие его включения в экосинтез этнокультур.

Преобладающий до сих пор на Западе агрессивно-мужской тип творческой индивидуальности соответствует современному типу творчества, выводимому из предметной деятельности, и фетишизирует внешнее бытие, конечный, предметный итог творчества в его запредельной аналитичности, ведущей к сверхпотреблению, переходящему в общее умерщвление жизни на Земле. Отсюда: предметная, ущербно-вырожденная, частная форма творчества – это скрытое отрицание Жизни.

Как свидетельствует современное состояние западной социологии, подтверждая вышеприведенную общую характеристику сути западно-цивилизационного типа творчества, его лицо определяют рацио-прагматичные интересы правящей элиты. Наиболее показательны в этом смысле концепции глобализации (И. Валлерстайн, Э. Гидденс, Л. Склэр…) и постиндустриального общества (Г. Кон, Д. Белл, И. Горовиц…). Первая видит путь в будущее на основе укрепления жестко иерархизированной социетальной структуры, определяющей доминирование в мире субъектов, владеющих рычагами тотального контроля над социальными процессами (политическими, финансово-экономическими и информационными в совокупности). Вторая, по сути своей позитивистски-антропоцентристская, обосновывает в качестве условия выхода из экокатастрофы фактор изменения мотивации человеческой деятельности – с материальной на духовную – на основе достижения личностью «пределов насыщения». Но поскольку предполагается, что каждый конкретный индивид этот уровень своего «пресыщения» благами определяет субъективно-самостоятельно, то и обусловленность его потребительских интересов оказывается зависимой от уровня его интеллектуального потенциала. Так, критерий подлинно духовно-нравственной позиции личности с тонким умыслом подменяется в конечном счете все тем же излюбленным рацио-личностью интеллектом. А его контролирует власть. Она и определяет реальный – прагматично-насильственный вектор человеческой деятельности (а не подлинно одухотворенного творчества) ныне не только в самой цивилизации Запада, но и в так называемой зоне «национальных интересов» правящей элиты индустриально развитых стран мира. Таким образом, на поверку и эта концепция выступает не более чем новой моделью обоснования господства одних субъектов социетальной, шире – международной, жизни над другими.

В этом – глубинная причина ныне разростающейся тотальной экокатастрофы, от которой не дает спасения даже инициированная западной социологией концепция устойчивого развития, которую группа отечественных социологов (противопоставляющая ей свое содержательное видение проблемы устойчивости) справедливо называет «стыдливой формулой» оправдания «жизнеспособности» либеральной модели развития социума [300; 405; 406], ибо она не снимает глубоко упрятанных причин экокатастрофы. Эта скрытая ориентация на катастрофу закодирована в структуре средств техники-экономики, в предметном знании, вплоть до логики, социологии, эпистемологии, философии. Их необходимо снять, т. е. ограничить их претензии на всеобщность.

Цивилизация Запада (особенно в ее американском варианте) создает угрозу для жизни на нашей планете. Однако глубинные причины тотальной экокатастрофы еще по-настоящему не поняты, что и осложняет процесс выработки адекватной стратегии выхода из нее (в этой связи можно высоко оценить творческий поиск, который ведет в этом направлении коллектив ученых в составе В. А. Коптюга, В. М. Матросова, В. К. Левашова, А. Д. Урсула…).

Система предметно-опосредствованного общения ныне предстает в форме экономики, фетишизирующей предметное бытие трудовых способностей человека, – за счет и против человека и Жизни, и уж тем более их гармонии. Здесь и кроется причина эко-кризиса, эко-катастрофы. Но здесь же, в тенденциях развития этого типа эко-отношений можно выявить также и шансы на спасение.

Соединение воедино экологического опыта Востока и Евразии, в т. ч. и негативного опыта, позволяет лучше, полнее, глубже осмыслить опыт Запада не только в позитивном, но также и в критическом «ключе», имея ввиду «наполнение» предметного «тела» цивилизации уже позитивным животворящим содержанием. Основные «грехи» Запада: 1) во введении потребляемо=неживого предмета (=«атома») в гармоничное экообщение; 2) сдвиг акцента на этот предмет при 3) наполнении его структуры негативным умыслом, т. е. при деструктуризации гармоничного, в т. ч. межличностного общения в односторонние отношения человека с предметом своего потребления. Иначе говоря, Запад запредельно преувеличил одно из необходимых биоотношений – отношение потребления, отодвинув далеко на задний план отношения сотворчества человека с Природой. Тем самым вестернизация Востока оборачивается тотальным, но скрытым, закодированным в структуре науки, логики, культурологии, социологии, философии умерщвлением Живой Природы, потерей национальной самобытности. Этот путь – гибелен для мира.

Цивилизация Запада разорвала преемственную связь общества со своим исходным и вечным основанием – Жизнью. Жизнь и общество отнесены к предметам принципиально, якобы, разных и даже противополжных комплексов наук. Их живая связь между собой игнорируется с обеих сторон. Жизнь Природы – естественное и подлинное основание жизни человека и общества – подменена материей – неживой, то есть, по сути, умерщвленной, потребляемой Природой. Тем самым один из основных биопроцессов – потребление – превращен в основание социальной Жизни человека при молчаливом игнорировании воспроизводства Жизни, еще более фундаментального основания вообще всякой Жизни. Этой системой таких, биофобных, или цивилизационно-социетальных отношений как раз и создан эко-кризис. Общество, превратившее себя в социетальную систему, обречено. Социология, культурология… (как и вся наука в целом), подчиненные тем же социетальным целям, тоже не имеют будущего.

Тем не менее, нельзя забывать, что в определенной мере благодаря логике, социологии, науке, экономике цивилизационно-демонического типа рацио-человек не только погубил и продолжает губить массу видов живых существ и себе подобных, но и развил, хотя и однобоко, свои способности. Гармонизируя их, он сможет вернуться к совершенству уже на высшем ноосферном уровне развития природного универсума при непременно-естественном сохранении-развитии живой логики первых двух уровней: животворной (это – логика Творения Человека природным универсумом) и сердечно-человечной (это – логика Пути к совершенному – высшему ноосферному уровню культуры, развивающейся по природосообразным законам).

Здесь встает проблема экопереосмысления философии, социологии, культурологии, вообще науки (в т. ч. и в целом гуманитарной) Запада. Ее решение – в переходе на экософские позиции путем экогармоничного синтеза изначально-восточной мудрости и философии на базе соборно-синтезирующего уровня знания – ноосферного, к чему в наибольшей мере готова Россия.

Обнадеживающим в этом плане феноменом мы считаем духовность мужчины России как творческих индивидуальностей будущего. Думается, что это – решающая, ключевая сфера экософии=экологии культуры=духовности=Творчества, ибо здесь необходимо максимальное переосмысление сущего: культуры духа конфуцианства и западной ментальности, в то время как создание Экософий Детства и Женщины было в основном доосмыслением культур малочисленных народов мира, даосизма и буддизма. Правда, в деле создания мужской творческой индивидуальности и ее экософии ситуация облегчается фактом наличия двух исторических оснований: конфуцианства и цивилизации, социологии, философии Запада, которые являются «уклонами» в разные, даже противоположные стороны, а потому Мужчина – Творец будущего – это некая «золотая середина» между ними, что логически облегчает дело. При этом к исходным основаниям ближе, конечно же, Восток. Но Восток в его постоянном соотнесении с Западом, Евразией-Россией. Последняя в данном случае особо необходима в силу опыта синтеза. Здесь он весьма важен. Впрочем, и в самом конфуцианстве тоже имеется некоторый опыт синтеза Востока и Запада: это – постконфуцианство.

В содержательном, психо-экосоциокультурологическом плане, а точнее, в контексте экософии=экологии культуры, – это проблема соединения сердечности, гуманности, эмоциональности, эстетичности индивидуальностного и женски-восточного начал, присущего и конфуцианству, и рационалистично-предметной личности Запада, включая общечеловеческую смелость, творческое дерзание, масштабность и другие мужские качества. Значение опыта конфуцианства заключается в том, что оно дает контрастную альтернативу жесткому менталитету Запада. Духовность конфуцианства – эко-гармонична; предметная ориентация им осуждается, что и объединяет его (перенесшего акцент на человека и его социум) со всем остальным Востоком в изначально-сущностную систему, или «тезис» по отношению к антитетичному предметному менталитету Запада.

Отсюда ясно, что для преодоления ограниченности западно-мужского менталитета=типа творчества=творческой индивидуальности ее духовность должна быть гармонизирована через синтез, исторический опыт которого дают экософски осмысленные культуры народов Евразии и России, ибо вообще:

1. Мужчина есть универсальное творческое существо, вместе с женщиной творящее Жизнь, но в отличие от нее, творящее еще и предметные средства ее созидания. Он в состоянии поддерживать гармонию с Природой именно потому, что он сам – Природа. Но если для женщины творчество – это самоотдача, то для него – самореализация своих творческих потенций, самоутверждение.

2. Эта уникальность мужчины заложена в нем по рождению – в качестве программы его жизни и творчества. И задача каждого из мужчин – следовать этой, а не иной своей естественной программе, меняя ее с возрастом. Тогда как женщина следует программе Жизни, а мужчина более свободен от своих связей с жизнью Природы, – в чем и таится потенция эко-катастрофы, которую отныне необходимо предвидеть и блокировать.

3. Мужчина активен, динамичен вовне и по преимуществу в сфере предметных средств творчества. И свою предметно-деятельную активность он обязан соотносить с жизнью Природы, вплоть до сдерживания своей излишней, гиперактивности, если она идет во вред жизни Природы и других людей. Восток делает это даже чересчур, Запад – нет.

4. Мужчина должен быть добрым, умным-мудрым и ответственным за жизнь вокруг себя. Для этого необходим особый, мужской вариант живой логики творчества, которая включала бы в себя еще и гармонизированную, метаформальную логику.

5. Мудрость экологически мыслящего мужчины проявляется и в понимании ограниченности прямоты, прямодушия, открытости, которые могут обернуться прямолинейностью, огрубленностью, недоразвитием своего внутреннего «Я», опасными в его отношениях с Природой и другими людьми.

6. Мужчина изменчив, непостоянен, находится в постоянном становлении, как и Природа. И это вечное его свойство. Эта ориентация на саморазвитие должна быть присуща и мужчине-творцу. И если женщина представляет собою в творческом отношении постоянство в изменчивом мире, то мужчина, наоборот, – активного субъекта изменения-творения мира Жизни.

7. Мужчина есть и непосредственное, и опосредствованное (в т. ч. и предметом – как потенциально живым) единство био-природного и собственно человеческого (универсально-природного, социального) начал.

8. Мужчина – прежде всего индивид (как био-природное существо), а уж потом – социальное существо. Он творит общество (хотя его как ребенка и сотворили Природа и предшествующие поколения, объединенные в общество), которое представляет (соборную) совокупность творческих личностей. Развитие общества – всегда результат их взаимодействия.

9. В соотнесении эзотерики – экзотерики мужчина скорее экзотерик на фоне эзотерики женщины. Но они должны быть гармонично взаимодополняемы, составлять гармоничное единство.

10. Социальность мужчины-творца. Он в отличие от женщины – ориентирован скорее вовне, на более широкую, (эко)социальную общность, чем на семью, – что впрочем, вовсе не исключает, а прямо предполагает особое развитие индивидуальности (=и замкнутости творческого процесса творческой личностью), что дополняется достижениями других творческих личностей.

11. Мужчина не в меньшей степени, чем женщина, обладает способностью быть иным, т. е. иной творческой личностью, нежели это определено его Природой: как бы ребенком (северяне), женщиной (Китай и шире – буддизм, Япония, весь юго-восток Азии…), мудрецом. В этом плане может быть разрешен тот, казалось бы, парадокс, когда женскость Востока развивает мужчина, т. е. он, а не женщина выступает основным субъектом развития всей системы экосоциальных форм общения на Востоке. Этот же принцип, но в своем перевернутом смысле осуществляет и Запад, когда вынуждает женщину действовать по логике мужчин.

12. Опосредствованность творчества мужчины отличает его от женски-непосредственного созидания Жизни. Именно это качество делает мужчину основным субъектом эко-фобной предметной деятельности. Поэтому для него важно повышение уровня творческой самокритичности и самоограничения – по отношению к тенденции предметизации. Но в то же время это означает большую преемственность творческой индивидуальности мужчины будущего по отношению к традициям Востока в смысле непосредственности=неопосредствованности предметом системы гармоничного эко-общения. Это требует от него еще и содействия неживой природе в раскрытии, развертывании потенций ее превращения в момент, внутреннее средство саморазвития Жизни.

Говоря в целом, о мужчине-творце, необходимо подчеркнуть, что основная работа – впереди; основная часть работы, например, по ориентализации опыта Запада и Евразии еще должна быть проделана в будущем. На данном этапе удалось лишь наметить общую стратегию, парадигму, исследовательскую программу будущего, экософского процесса смены всех парадигм Востока, Запада, Евразии, – с максимальным акцентом на экософии=экологии культуры.

Здоровое общество (России-мира) будущего (З.о.) – это результат творчества=Жизни=Культуры соборной творческой индивидуальностью (что тождественно в традиции классической русской культуры понятию гармоничной личности высшего уровня=Богочеловека [372]). З.о. – это норма: изначальная и в перспективе. Для живой социологии будущего понятия З.о. – необходимый эталон, а потому – одно из основных понятий Экософии=Экологии культуры=экосоциологии.

Структура изначального З.о. определяется Жизнью=Творчеством самой Природы, Неба, Бога, и в некоторой мере – Человека тоже. Структура современного, в полном смысле больного=социетального=техно-рациоэкофобного общества, хотя и не желающего признаваться в этом, определяется правящей стратой через подчинение общества и народа материальному производству. Эта патология современного западного и любого вестернизуемого общества тотальна (этот процесс своими «метастазами» пронизал почти весь мир, включая даже и Восток, не говоря уже о Евразии=России). Она ведет к гигантскому сверхпотреблению Природы и деградации человека с его культурой, его здоровья (не только физического, – что вторично, но и духовного, – что и определяет всю глубину этого экокатастрофичного процесса). Человек превратил свою деятельность, себя как сверхпотребителя и свое «общество потребления» (=сверхпотребительства) в некую «раковую опухоль» на теле нашей планеты. Происходит это в силу того, что не здоровье человека=общества с их культурой в центре внимания тех, кто превратил общество в социетальную систему, основанием, «базисом» которой признается-полагается не здоровье Природы – человека, а материальное производство, а значит, и материальные потребности управляющей страты такого общества, что и уродует общество, делает его ущербным.

В действительности, «потребности» социетальной, предметно-внешним способом управляемой системы катализируют этот процесс. Они создают мощную тенденцию к понижению творческого потенциала в силу репродуктивного характера совр. производства. Этот фактор организации экономической жизни совр. социетального общества обусловливает опасное для него в целом и самого человека с его социумом=культурой развитие социальной аномиии.

В этой связи, если попытаться развить теорию социальной аномии Р. Мертона, то эта категория означает уже отклонение не только от нормы социальной, но и от естественной, нормальной структуры, или системы экообщения, характерной для здорового общества. Аномия социальная выступает как болезнь всего общества, а не только отдельных социальных групп или индивидов. В максимальной мере она присуща совр. «гражданскому обществу», является «нормой» для социетальной системы.

Дело в том, на наш взгляд, что структуры нормального=здорового общества и социетальной системы качественно различны, построены по разным принципам, на разных основаниях и в качественно разных целях. Структура социетальной системы деструктурирует систему здорового общества, но неявно, скрытно. Поэтому очень трудно определить, в чем именно социетальность общества есть его социальная аномия. По сути, эта социальная аномия состоит в принятии материального производства (вместо живой Природы и человека с его социумом=культурой) в качестве «базиса» социального прогресса. Абсолютизация такой социальной установки позволяет легче управлять массой, или большинством общества.

Поначалу эта установка (на уровне античного полиса) выступала стимулом общественного прогресса формирующейся рациопарадигмальной цивилизации. Ныне же эта социальная аномия представляет угрозу самому существованию Жизни=Культуры на Земле, включая, естественно, и общество как совокупность живых людей. Поэтому сейчас вопрос историей поставлен очень жестко: необходимо снятие этой социальной аномии.

Решая эту задачу, следует исходить из того, что творчество, как и Жизнь=Культура, целостно; его субъект просто обязан быть целостно=здоровым человеком, соборной, или экогармоничной творческой индивидуальностью. Творчество человека непосредственно исходит из здоровых=живых Природы – человека с его социумом=культурой и полагает их в качестве своего основного итога. Поэтому переход к полаганию Творчества=Жизни=Культуры в качестве системообразующего начала=основания жизни общества имеет своим необходимым результатом здоровье и человека, а потому – и общества, и культуры в целом. Соответствующим образом должно быть переосмыслено понятие «норма социальная» (см. в т. 2 настоящей энциклопедии [457, с. 185]).

Итак, будущее З.о. – это общая соборность, или соборно=ноосферное сообщество, нормализовавшее=гармонизовавшее свое общение – с – Жизнью в контексте экологии культуры. И сила этой общности состоит как раз в том, что она творит самое себя исходя из этого контекста: принципиально новой парадигмы развития, сутью которой является установление внутреннего структурно-логического тождества феноменов Жизни=Культуры=знания=личности=общества. И если это так, то, меняя структуру целей или средств, эта соборная общность духовно-творческих индивидуальностей меняет и структуру, а следовательно, и характер личности=общества в направлении З.о.

Здоровье социальное. Существенным приближением к нашей концепции является творчество В. А. Лищука, в частности, его работа «Стратегия здоровья». Особенно значим вывод «творчество – источник здоровья» [243, с. 6–11]. Но не согласимся с другим выводом: «Этого не нужно доказывать» [243, с. 9]. Однако понять причину такого самоограничения можно. Она видится в том, что наука, логика, философия – в их существующем виде не являются средствами, адекватными для понимания и организации творчества, в т. ч. и созидания своего здоровья. И даже более того: философия-логика-наука и медицина как наука ныне психопатогенны, являются средствами не только лечения, но и ухудшения здоровья и даже скорее ухудшения, чем улучшения состояния здоровья и человека, и в еще большей мере – Природы, а через нее – еще большего удара по здоровью человека.

Сама Жизнь, здоровье человека стала центральной проблемой, к тому же – проблемой беспрецедентной сложности, решение которой требует качественно новых средств, снимающих ограничения философии – логики – науки – медицины, делающих их адекватными средствами той ситуации, когда жизнь человека-его социума=культуры – Природы становится еще и продуктом их творчества.

«Узловым» лимитирующим ограничением всей современной техно-патогенной цивилизации является ее запредельно аналитично= предметизирующе=мертвящая структура, болезненно=летально влияющая на все живое, включая человека. Предметно=патогенно=мертвящим образом организуем мы даже свое творчество, в т. ч. и в системе здравоохранения. А потому мы: учителя, враги, ученые, творческая интеллигенция в целом – несем обществу и Природе не только добро, но и неявное, скрытое в структуре наших средств зло (см. ниже соотв. глоссу). И делаем это необычайно «хитромудро» (=по-философски): почти незаметным «перекосом» живого человеческого существа в «атомизированного» сверхпотребителя, живого, в т. ч. и экообщения – в односторонние субъект – объектные, предметно-деятельностные отношения, живого знания (соединяющего человека и Природу, в т. ч. и его тело в живую целостность) – в предметно=научное знание.

Необычайная изощренность существующей психопатогенной цивилизации-философии-науки-социологии-культурологии… проявляется и в запредельно искаженной, предметно=аналитичной интерпретации Жизни-здоровья-творчества-общества-культуры-медицины. Однако и опыт целостного подхода к человеку, характерный для народной и восточной медицины, «напрямую», без существенного доразвития несовместим с западной медициной, которая нуждается в еще большем, фундаментальном переосмыслении, в гармонизации своих фундаментальных, логико-гносеолого-философских-социальных оснований. Необходима смена самой логико=гносеологической постановки проблемы. Ведь если мы хотим получить в итоге целостно-живого-здорового человека как психо-духовно-соматически-социальное существо (да еще и находящегося в гармонично-живом общении с Природою), то мы самой логикой должны полагать эту цель – установку – интенцию также и в качестве логического (мысленного, знаниевого) основания нашего творчества. И не только вовне – в ином человеке (=«больном»), но и в самих себе как профессионалах. Необходимо внутреннее самопересотворение нами, профессионалами (жестко отъединяющими себя своим предметно=профессиональным знанием от других людей и Природы) в гармонично-целостно-творческие индивидуальности. А для этого нам нужно свое предметно=профессиональное знание гармонизировать в целостно=живое в контексте экологии культуры. Основное различие здесь в том, что живое знание организуется посредством гармонии, а предметное знание – посредством противоречия – безразличия. А это значит, что у них – разная логика: живая и формальная логика – диалектика – гносеология.

Именно в творчестве – глубинный смысл Жизни: в творчестве Человека – Творца (маленьким) рацио-человеком. Зло имеет своим неявным началом – источником атомизм, предметно=расчленяюще=мертвящую деятельность, включая предметно-ориентированное творчество. И в этом смысле зло есть запредельно расчлененное Добро. Но тогда, при такой постановке вопроса легче понять и ее дополняющую постановку проблемы: как преобразовать (=дисгармоничное) зло в Добро? – гармонизацией дисгармоничного, предметно-расчлененного зла (в т. ч. и предметного знания) в гармонично=живое=человечно=сердечное Добро.

Попросту говоря, врачу (учителю, социокультурологу, любому профессионалу), чтобы выйти на качественно новый уровень творческой индивидуальности (в т. ч. и как профессионалу), нужно переориентировать себя на гармонию Добра=Красоты=Любви. Конечно, это легче сказать, чем сделать. И все же это можно сделать, хотя бы потому, что у нас, славян, это гармонично-живое единство добра=красоты=естественности «в крови» нашей культуры.

И именно этот, третий путь – наиболее перспективен. Хотя он, естественно, нуждается в серьезной доработке. Это – развитие медицинской науки до уровня гармонизирующего=реанимирующего живого искусства – действия не просто живого знания, но его высшей формы, знания животворящего. Его законы творчества жизни Человеком: 1) тождество Творца со своим творением; 2) гармонизация; 3) сотворение третьего; 4) необходимой полноты творчества жизни (это – переосмысленные законы формальной логики). Законы эти, по замыслу, всеобщи. Но, естественно, они должны специфицироваться для каждой сферы творчества – жизни, включая и даже возможно, начиная с творчества здоровой жизни Человеком. Непосредственно для врача это означает творчество им своего собственного здоровья, или превращения из основания своего творчества здоровья еще и в «предмет» и итог этого самосозидания. Это – первый этап=аспект действия закона самоотождествления творца со своим творением.

Второй этап=аспект этого творчества здорового человека – развитие врачом в себе способности: 1) видеть любого больного как потенциального здорового; 2) отождествлять себя с этой потенцией и 3) дополнять – выводить другого на этот уровень бульшего совершенства; в т. ч. и 4) посредством предметных, орудийных (ЭВМ и др.) и медикаментозных средств.

В целом это означает оздоровлять=лечить (в новом смысле – в контексте экологии культуры)=гармонизировать другого, а также как бы «порождать» их его=себя, третьего=его, и себя также. Действует здесь, в данном случае и четвертый закон тождества необходимой полноты творимой (врачом, социокультурологом, учителем) Жизни, нового ее уровня. Действуют они в гармонично=живой цельности, различаемые лишь живой логикой, да и то условно. Не менее условно различение «Творца» и «творения», двух взаимосовершенствующихся личностей субъект – субъектного общения. Гармонизация любой личности (в т. ч. и «творимой» личности «больного») в полной мере возможна лишь в процессе взаимотворчества и при полной самоотдаче «творимого» процессу «творения», превращаемой им в самосозидание=самосовершенствование гармонично=целостного человека/личности. В целом это и есть путь воссоздания здоровья общества – на основе воссоздания здоровья творческой индивидуальности как здорового человека.

Зло, осмысливаемое с позиций Экософии=Экологии культуры, – антитезис Добра, его противоестественное отрицание, в более широком смысле – насильственное умерщвление, или убийство. Но это – открытое З., осуждаемое всяким, в т. ч. и социетальным обществом. Гораздо шире распространено, труднее выявляемое, но много опаснее скрытое З., построенное на обмане – лжи – подмене. Но самой изощренной формой З. является то, которое скрывается под названием Добра, вершины «прогресса», цивилизации, демократии и т. п. В этом, последнем смысле зло есть чуть-чуть «перекошенное» или запредельно расчлененное Добро и вновь, с иным умыслом объединенное механическое, но хорошо управляемое целое: государство, демократия, цивилизация, философия… Конкретнее, жизнь, состоящая схематично из двух процессов: воспроизводства и потребления – чуть-чуть «скособоченное» общество в социетальную систему; конечно, делает это не все общество, но лишь его политическая «верхушка». Не менее изощренная форма проявления зла – интерпретация его как «нейтрального», напр., средства: орудий – средств труда – познания, в частности – как предметно=расчлененного знания (при неявном наделении их социетальной ролью «базиса», вплоть до формальной логики).

Снятие всех этих изощреннейших форм зла возможно, но лишь при условии выхода творческой интеллигенции на качественно новый уровень своего развития; и не только общетворческого, но прежде всего – духовно=нравственного. Это и должно вести к более жесткому разграничению Добра и зла – с целью гармонизации зла в Добро. Этот последний процесс показывает, что наряду с безусловным и жестким различением Добра и зла, существуют все же некоторые возможности их взаимоперехода одного в другое. Некогда эллины перешли эту грань в одном направлении. Ныне мы эту же грань обязаны преодолеть в обратном направлении, начав полагать Добро во всеобщий принцип и гармонизируя зло опять в Добро.

Ю. А. Агешин

Знание (З.): живое и предметное, или наука, и ее перспектива в контексте экологии культуры.

Обычно З. понимают так: «…результат процесса познания действительности, получивший подтверждение в практике; адекватное отражение объективной реальности в сознании человека (представления, понятия, суждения, теории). З. фиксируется в знаках естественных и искусственных языков. Различают обыденное и научное З.» [162, c. 112]. Это – рациональное, или предметно-расчлененное З., организацией которого занята формальная логика.

Неявная функция предметно=научного З. – манипулирование человеком в интересах правящей страты (что придает ему уже характер демонизированного З.). В то же время З. обладает рядом позитивных качеств: «Научное З. отличается от обыденного своей систематичностью, обоснованностью и глубиной проникновения в сущность вещей и явлений. Наука объединяет разрозненные З., полученные в повседневной практике, в стройные системы, опирающиеся на совокупность исходных принципов, в которых отображаются существенные связи и отношения вещей, – научные теории» [162, c. 112]. Эти системы, теории ныне должны быть сориентированы на гармонизацию катастрофичной ситуации, естественно, на основе еще более глубокого проникновения в суть прошлого-настоящего, но уже с более общечеловечно=экологичных позиций его нормализации=гармонизации. В особой мере этот вывод относится к теории. Ныне «…теоретический уровень научного З. предполагает открытие законов, дающих возможность идеализированного восприятия, описания и объяснения эмпирических ситуаций, т. е. познания сущности явлений» [162, c. 113]. Экологизация З. предполагает выдвижение на первый план его функции нормативного прогноза, для чего теоретическое З. должно сделать особый акцент на потенциях – тенденциях развития живой, экогармоничной реальности, на ее моментах, пусть даже частных аспектах катастрофично=«объективной» действительности. З., теория из средства «адекватного отражения объективной реальности» становится средствами созидания Жизни Человеком в гармонии с нею и в максимальном приближении к законам ее саморазвития.