Текст книги "Люди-тритоны"

Глава 11

Перекатившись на бок, Джаг неожиданно осознал, что уснул после последней любовной схватки. Следует сказать, что соискательницы были многочисленны и достаточно требовательны.

Через неплотно закрытую дверь до него доносились обрывки разговора. Он понял, что Джедия и ее девушки собрались, вероятно, в коридоре, чтобы перекурить. Горький запах плохого табака постепенно заполнял комнату.

Решив удовлетворить свое любопытство, Джаг бесшумно встал и подошел к двери таким образом, чтобы не быть замеченным надзирательницами.

Обнаженные или одетые только в пеньюары, они стояли, прислонившись к перегородке, беспечные, похотливые, еще мокрые от пота любви, с прилипшими ко щекам прядями волос.

Сизый дым, заполнявший коридор, был таким плотным, что, казалось, его можно было резать ножом.

– Что и говорить, очень жаль, – пробормотала одна из девушек. – В этой партии есть прекрасные образчики... Давно уже не было ничего подобного... Особенно этот Джаг...

Джаг отметил огорчение одной из своих партнерш. Она пришла одна и вела себя не так нахально, как ее товарки, спросила даже как его зовут.

Другая, совершенно голая, пожала плечами, отчего затряслись ее дряблые груди.

– Ничего не поделаешь, – сказала она. – Такова их судьба. Когда начался процесс, ничто не может его затормозить. Те, кто посильнее, сопротивляются дольше, всего лишь. А работа должна делаться...

Дверь барака открылась, появилась Джедия, и разговоры прекратились.

– Все, хватит чесать языками! – бросила хозяйка шахты. – Развлечение закончилось. Пора отправлять их вниз.

Девушки тут же разбежались.

Воспользовавшись суматохой, Джаг поспешно отошел от двери и снова лег на тюфяк, притворившись, что спит. У него трещала голова от того, что он только что услышал. Что означал этот странный разговор? Казалось, надзирательницы сожалели о какой-то таинственной и неотвратимой катастрофе, смысл которой Джаг не мог уловить. Внезапно в комнату вошла Джедия. Она повернула скрытую движущуюся стенную панель, за которой было окно, перечеркнутое толстыми металлическими прутьями.

В комнату ворвался ослепительный солнечный свет. Джаг непроизвольно отпрянул. Ему показалось, что этот свет может причинить ему боль, что сейчас у него начнет пузыриться кожа, как от "ласки" огня газовой горелки.

Он резко сел, вцепившись руками в тюфяк. Его реакция удивила его самого. Отвратительное ощущение недомогания разлилось по всему телу. Желудок выворачивало наизнанку.

Голубое небо показалось ему отвратительным, а пустыня такой же гостеприимной, как куча гашеной извести. Пейзаж, открывшийся взору Джага, казался ему непереносимым.

– Давай-ка, вставай! – приказала Джедия с легкой улыбкой на губах. – Все девушки остались довольны тобой, но я думаю, что ты не очень-то хочешь задерживаться здесь. Я не ошибаюсь?

Ее рот язвительно скривился. Было очевидно, что она знает о мучениях, которые испытывал Джаг.

Пытаясь спастись от укусов солнечных лучей, Джаг перекатился к краю тюфяка и метнулся к умывальнику, находившемуся в углу комнаты, чтобы освежиться.

Несмотря на то, что вода была кислой, она принесла ему некоторое облегчение.

– К подземному миру быстро привыкаешь, не так ли? – ухмыльнулась Джедия. – Я более чем уверена, что не можешь дождаться, когда снова окажешься там.

Джаг растерянно промолчал.

– В пещере вода намного лучше, – продолжала хозяйка шахты. – К тому же сумерки, темнота... А здесь тебе тяжело, да? Вода, свет, жара – все враждебно, все тебя раздражает... Ты чувствуешь себя так, словно с тебя содрали кожу, и ты идешь по пустыне под палящим солнцем, верно?

Представив себе эту картину, она разразилась громким смехом, вызвав тем самым отвращение на лице Джага. Эта сучка была права: он видел себя бредущим среди дюн под обжигающим дыханием пустыни.

От этого воспоминания все его существо словно бы ощетинилось, стальная рука сжала сердце, и у Джага осталось лишь одно желание: присоединиться к Кавендишу в недрах метеорита.

Мгновенно успокоившись, он начал одеваться под насмешливым взглядом Джедии.

– В принципе, ты похож на кита, выброшенного на берег, – процедила она сквозь зубы. – Тебя надо поливать каждые десять минут, чтобы не лопнула шкура.

Джаг пожал плечами. Осознание своей уязвимости давило на него тяжелым грузом. Он стал слабым, ненормально чувствительным к жаре и сухости.

– Я провожу тебя до порога твоей новой обители, – продолжала подтрунивать Джедия, когда он был готов. – Это все, что я могу для тебя сделать. С помощью Жемчужины ты сумел доставить мне удовольствие. Малышка тоже осталась довольна тобой, а такое случается редко. Она крепкий орешек!

Они вышли из каземата, и Джагу показалось, что он попал в сушильную печь. Солнце опустилось ниже, но его лучи жгли все так же немилосердно.

Во дворе два тритона, которых держала на поводке одна из охранниц, рванулись в сторону Джага, и амазонке пришлось приложить всю свою силу, чтобы сдержать их. Разъяренные монстры скребли когтями песок и щелкали челюстями. Увидев испуганное лицо Джага, Джедия рассмеялась пронзительным смехом.

– Как видишь, они ненавидят пленников! – сказала она. – И особенно таких красавчиков, как ты. Но мне кажется, что в действительности они просто ревнуют. Смешно, правда? Ящерицы устраивают сцену ревности! Умереть можно со смеху...

Они дошли до входа в основную галерею, и Джедия передала Джага другой охраннице, вооруженной ручным пулеметом на треноге, который она держала в руках без видимого напряжения.

– До следующей встречи, дорогой, – хохотнула Джедия. – Работай хорошо! Собирай для нас побольше прекрасных жемчужных пузырьков, и ты сможешь возвратиться и развлечь нас... если будешь еще на это способен и тебя не испугает дневной свет!

Джаг хотел было резко ответить, но смиренно промолчал, торопясь покинуть этот ужасно сухой, враждебный мир.

Тоннель поглотил его и сразу же наступило облегчение. Остальные заключенные были уже там, ожидая посадки в клеть подъемника.

Кабина пошла в глубь темного колодца.

Как только наступил кромешный мрак, Джагу сразу стало лучше. Не превращается ли он в существо тьмы? Не делает ли из него подземная жизнь больного, не переносящего ни свежего воздуха, ни солнца? Такое предположение вызвало у него дрожь во всем теле.

Подъемник остановился, и он последовал за своими товарищами по несчастью.

Лагерь был погружен в атмосферу безделья. Тут и там лежали мужчины, беспрерывно прикладываясь к бутылке водки и медленно погружаясь в мрачное состояние опьянения. Никто не заговорил с ними, не попросил рассказать об их похождениях в самых подробных деталях.

Создавалось впечатление, будто это никогда их не интересовало, будто они всегда были выше этого.

Джаг ощутил неприятное покалывание в желудке. В любой тюрьме на них буквально набросились бы собратья по несчастью, жадные до скабрезных рассказов. Здесь ничего подобного не произошло. Каждый оставался на месте, замкнувшись в своем одиночестве. Они едва ли поднимали голову, чтобы взглянуть на прибывших, когда те проходили мимо.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Джаг начал разыскивать Кавендиша. Не найдя его в палатке, он инстинктивно направился к озеру. Ему потребовалось не более двух минут, чтобы обнаружить разведчика.

Почти голый, свернувшись в позе зародыша, он спал в яме, заполненной водой.

Больше разозленный, чем напуганный, Джаг принялся тормошить его до тех пор, пока тот не проснулся.

– А! Это ты, – узнав Джага, пробормотал Кавендиш. – Уже вернулся?

– Черт возьми! – вспылил Джаг. – Ты потерял голову или что? Какого черта ты забрался в эту яму? Ты не мог спать в спальном мешке или гамаке?

Приподнявшись, разведчик нахмурил брови, осмотрелся вокруг, затем внимательно посмотрел на свое покрытое грязью тело. Казалось, он был удивлен не меньше своего товарища.

– Черт возьми! – растерянно воскликнул он. – Что такое? Я даже не помню, как попал сюда! Неужели кто-то решил подшутить надо мной? Если это шутка, то я не вижу в ней ничего веселого!

Взяв Кавендиша за руку, Джаг помог ему выбраться из мутной воды.

– Происходят странные вещи, – пробормотал он, поддерживая разведчика, который шатался как пьяный. – Когда я был наверху, я испытывал странные ощущения...

Кавендиш с удивлением посмотрел на него.

– Что еще?

– Чувство отвращения к пространству, к пустыне... Я думал лишь об одном: возвратиться сюда и нырнуть... Плавать в тоннелях, плавать и плавать... всегда.

Кавендиш долго качал головой.

– Это удивляет меня лишь наполовину, – пробурчат он. – Когда девушки выбрали тебя, я испытал чувство облегчения. Я был счастлив, что мне не придется покидать пещеру. И это говорю тебе я, человек, который не пропускал мимо ни одной юбки!

– Это еще не все, – прервал его Джаг. – Снаружи мне показалось все ужасно сухим. К тому же я подслушал один разговор, полный странных намеков.

– Это все проделки паразита! – категорично высказался Кавендиш. – Ты в это можешь не верить, но все исходит от него. Он уничтожает, пожирает нашу личность, превращая нас в подобие зомби! Еще немного, и мы станем такими же, как и все остальные. Ты только посмотри на них, это же живые трупы. Вот кем они стали! Ни о чем другом не думают, только бы напиться где-нибудь в темном углу! Чем больше мы ждем, тем в большую зависимость от медуз попадаем!

– Сейчас мы ничего не сможем предпринять, – остудил пыл разведчика Джаг. – Выбраться наверх чертовски тяжело. И даже, если удастся это осуществить, игра не стоит свеч, так как вокруг полно охранниц, а вся территория простреливается пулеметами. Не следует забывать и о тритонах. Двое из них чуть не разорвали меня...

– Может быть, ты был не слишком любезен с ними? – хохотнул разведчик.

– Как это?

– Я... я не знаю... Может быть, они поздоровались с тобой, а ты не ответил, и они обиделись?

Джаг раздраженно пожал плечами. Затем, не сговариваясь, они направились к палатке-столовой и налили себе по большой кружке пива.

Глава 12

Прошло немного времени, и от отдыха осталось лишь одно воспоминание.

На следующий день счастливые Джаг и Кавендиш с наслаждением погрузились в воду озера и отправились в лабиринты многочисленных галерей, разыскивая газовые шарики.

Поглощенные работой, они быстро забыли о своих треволнениях. Ничто для них не было более важным, чем кипение прозрачных пузырьков, вырывавшихся из глубин метеорита. Они испытывали настоящую дрожь сладострастия, дотрагиваясь до хрупких гроздей, готовых взорваться в любую секунду.

Спустя несколько дней произошел несчастный случай, нарушивший очарование водной гармонии.

Один из ныряльщиков обнаружил щель, из которой вырывались пузырьки, имевшие странный голубоватый цвет. Соблазнившись, он решил набрать их полную сетку, чтобы заслужить похвалу Джетро.

Когда он вынырнул на поверхность и вышел на берег, его добыча, не выдержав резкого перепада давления, лопнула у него в руках с громким треском.

К несчастью, ныряльщик вдохнул высвободившийся газ. Последствия были настолько же впечатляющими, насколько и отвратительными.

Спустя несколько часов после взрыва пузырьков, живот ныряльщика вздулся, как у рыбы-шара, а затем лопнул от лобка до грудной кости. Клочья внутренних органов разметало далеко в стороны с невероятной силой давления.

– Такое я вижу впервые, – пробормотал начальник участка. – Чтобы никто больше не притрагивался к этим голубым пузырям! Это сверкающая смерть, и не более того!

Обескураженные ныряльщики отпрянули от разорванного трупа. Запах падали постепенно заполнял атмосферу.

– Может быть, из этих голубых пузырей рождаются рыбы-шары? – высказал предположение Кавендиш. – К несчастью, наши тела не могут растягиваться до такой степени, как у них. Надо быть резиновым, чтобы выдержать это!

– Вы видели? – спросил Кип. – Он словно проглотил гранату с выдернутым предохранителем, и она взорвалась у него в животе. Ну их ко всем чертям, эти голубые пузырьки!

– Прекратить треп! – прогремел голос старого Джетро. – Вы что, весь день намерены болтать? Ничего особенного не произошло, обычный несчастный случай! Такое могло случиться в любом другом месте. Вы же не наложите в штаны из-за одного-единственного случая!

Кип опустил глаза и замолчал. И тем не менее, все понимали, что он хотел сказать: в тоннелях стало одной опасностью больше.

– А теперь за дело! – с наигранной доброжелательностью бросил начальник участка. – Не запугают же нас несколько цветных пузырей!

Отметив употребление местоимения "нас", Джаг не смог сдержаться.

– Ты собираешься снова начать нырять? – уточнил он.

Мертвенно-бледный Джетро бросил на него испепеляющий взгляд, но, сообразив, что идет по лезвию бритвы, и что Джаг выражает общее мнение, он не полез на рожон и даже быстро нашел оправдание.

– Мы все находимся в одинаковых условиях, что бы вы об этом ни думали, – сказал он. – Отказ от ныряния не избавляет от опасности. В скором времени, может быть, завтра, одна из таких расщелин, из которой выходит смертельный газ, образуется где-то здесь, на суше, вокруг нас, и я автоматически попадаю в такое же положение, как и вы. Но я, в отличие от некоторых, не накладываю в штаны!

Аудитория согласилась с этим туманным аргументом, и работа незамедлительно возобновилась.

Влияние, оказываемое водной средой на сознание пловцов, было настолько сильным, что, погрузившись в нее, они быстро забыли о новой опасности или же свели ее в своем представлении к минимуму.

Когда Джаг работал в одиночку, он дважды видел, возвращаясь из тоннеля, цепочки опасных пузырьков голубого цвета. Он поспешно сворачивал с их пути и наблюдал, как они поднимаются наверх и растворяются в потоке. Джаг предположил, что именно эти шарики и отравили весь водоем.

В очередной раз притаившись за скалой, он наблюдал за бесконечной вереницей рыб-шаров. Они величественно плыли колонной, словно участвовали в каком-то тайном ритуале.

Джаг боялся шевельнуться. Рыб стало столько, что они разодрали бы его в клочья, просто стерли бы его в порошок.

Тем временем странная процессия приблизилась к узкой расщелине и исчезла в ней. Можно было сказать, что дивизион малых кораблей возвращался на базу.

Но у Джага не было возможности хорошенько поразмыслить о нравах этих опасных рыб, так как состояние Кавендиша резко ухудшилось. Ночами разведчик вставал с постели и в состоянии сомнамбулического транса направлялся на берег озера, где укладывался спать в яму с водой. Бдительный Джаг всякий раз возвращал разведчика в палатку, но не мог привести его в сознательное состояние.

Однажды вечером, когда он укладывал Кавендиша в гамак, то заметил нечто странное между пальцами ног своего товарища. Вначале Джаг подумал, что это сгусток тины, обрывки водорослей, но вскоре был вынужден признать свою ошибку. Его мгновенно прошибло холодным потом: тонкие перепонки соединяли все пальцы ног разведчика!

Джагу показалось, что железная рука рвет в клочья его сердце. У Кавендиша были перепончатые ноги. Начался процесс мутации!

* * *

Оглушенный, едва не упав от внезапного головокружения, Джаг подбежал к баку с питьевой водой и сунул туда голову.

Придя в себя, он начал размышлять. На этот раз он не мог больше закрывать глаза на действительность. Во всем, что происходило с ними, были виноваты паразиты, присосавшиеся к их спинам. Они постепенно, день за днем, приспосабливали людей к новой среде обитания.

Задыхаясь от ярости, он чуть не отправился на поиски ножа, чтобы сковырнуть мерзкую тварь, пустившую корни между лопаток Кавендиша. Но он очень быстро понял, что это было бы не самым лучшим решением.

Если освободить Кавендиша от медузы, Джетро отдаст указания, и завтра ему прилепят на спину новую. Это было безнадежно. Более того, вода тоннелей мгновенно убьет Кавендиша, если он не будет носить на себе эту тварь. Следовало срочно найти какой-нибудь другой вариант, пока не был выработан стоящий план побега.

С другой стороны, Джаг отдавал себе отчет, что убежать из этой мышеловки практически невозможно. Во-первых, очень трудно выбраться на поверхность. Потребовалось бы на одних руках преодолеть колодец подъемника, а это невыполнимая задача. Даже если предположить, что ему это удастся сделать, без оружия он далеко не уйдет. Идеальным решением проблемы явилось бы организованное восстание, но лагерь был сборищем индивидуумов-идиотов.

Короче говоря, будущее ничего хорошего не сулило. Никогда еще Джаг не оказывался в такой безвыходной ситуации. Вдруг забеспокоившись, он лихорадочно осмотрел себя, но никаких признаков мутаций на своем теле не обнаружил.

Успокоившись, Джаг вздохнул свободнее, подозревая все же, что получил лишь временную отсрочку.

Придя к такому выводу, он решил действовать немедленно, пока в нем сохранились остатки здравого смысла. Позже, когда он достигнет стадии Кавендиша, у него не будет никакой надежды избежать ужасной судьбы, уготованной им шахтой.

Джаг вспомнил о тритоне, которого встретил в воздушном кармане. Он не забыл ту встречу, а просто задвинул ее в дальний уголок памяти, чтобы вытащить оттуда, когда понадобится.

Решив, что этот час пробил, Джаг выволок Кавендиша на сухое место. Разведчик продолжал спать. То, что Джаг собирался сделать, было исключительно рискованным предприятием, но в данной ситуации он не видел другого выхода. Он знал, что должен незамедлительно воспользоваться просветлением своего сознания. Позже может случиться так, что он впадет в такую же прострацию, как и Кавендиш. Покатившись под уклон, он станет соучастником собственной гибели. Он забудет об опасности, исходящей от паразита, оседлавшего его позвоночник, и будет полностью поглощен своими каждодневными обязанностями: нырять, собирать прозрачные пузырьки, наслаждаться пребыванием под водой... Пока еще у Джага имелись силы противостоять мутации, но на этот счет не следовало слишком обольщаться.

В пещере все спали, и Джаг решил погрузиться под воду. Ему достаточно прикоснуться к водорослям, чтобы осветить себе путь.

Он осторожно вошел в густую воду и доплыл до центра озера, внимательно следя за тем, чтобы не производить лишнего шума.

Там он нырнул, и когда достиг дна, коснулся рукой растений, которые тут же вспыхнули призрачным светом.

Теперь оставалось найти воздушный карман, где Джаг встретил говорящего тритона. В лабиринте галерей ничто не было очевидным. Джаг помнил, что устанавливал ориентиры, но сможет ли он узнать их?

Он поплыл, энергично работая ногами, разгребая руками воду тоннелей.

Джаг недооценивал свои способности. Он плыл уверенно и гибко, находя один за другим ориентиры, которыми отметил путь во время возвращения в лагерь после встречи с рыбой-шаром.

Охваченный азартом, Джаг потерял бдительность и, дважды сбиваясь с пути, был вынужден возвращаться назад и в нерешительности замирать на подводных перекрестках.

К счастью, он узнал стену, поврежденную в результате атаки рыбы-шара, и проскользнул в узкий проход, который вел к воздушному карману.

Вскоре он вынырнул на поверхность в центре грота и оказался под низким сводом, с которого свисали острые иглы сталагмитов.

Джаг не торопился выбираться из воды. Наконец, успокоившись, он выбрался на сухое место и медленно двинулся на неяркий голубоватый свет.

Он услышал чавкающие звуки... Кто-то или что-то неторопливо приближалось, тяжело ступая по илу. На какое-то мгновение Джага охватила паника. Он был без оружия и, по сути, практически беззащитен.

На стену тоннеля легла длинная тень, и в следующее мгновение из-за уступа появился тритон, глаза которого мерцали зеленым светом.

Узнав его, Джаг вздрогнул и с трудом заставил себя оставаться на месте.

– Это ты, наконец, – выдавил тритон хриплым голосом. – Я уже думал, что ты никогда не придешь.

У Джага закружилась голова, по спине побежали мурашки. Теперь он был уверен, что как в прошлый раз, так и сейчас не могло быть и речи о галлюцинациях.

– Сначала я во всем сомневался и вообще не знал, что и думать... – произнес Джаг. – Потребовалось время... Но теперь, мне кажется, я все понял... Мой друг Кавендиш начал изменяться...

– А ты? – проквакал тритон.

– Пока нет... По крайней мере, ничего заметного...

– Это потому, что ты сильнее своего друга. Твой организм лучше сопротивляется, но рано или поздно это наступит...

– Я знаю, – ответил Джаг. – Во всем виновата... "вакцина", так?

Тритон несколько раз кивнул.

– Да, – согласился он. – Тварь, которую прилепили к твоей спине, постепенно вводит свои щупальца в спинной мозг. Таким образом, это животное начинает воздействовать на тело и на сознание человека, впрыскивая ему в кровь свои гормоны. Проще говоря, оно обладает способностью незаметно изменять органы своего носителя, адаптируя их к той среде, которую считает для себя оптимальной...

Джаг догадывался о чем-то подобном, но, оказавшись лицом к лицу с беспощадной действительностью, растерялся.

– Эта мразь превращает людей в... в...

– В тритонов, – проурчало животное, бывшее раньше человеком. – Именно так! Эта форма лучше всего соответствует схеме человеческого тела. Все тритоны, которых ты видел в галереях и на поверхности, являются бывшими пленниками, жертвами мутационного процесса.

– Даже те, которых охранницы держат на поводке?

– Все!

– Однако они не разговаривают...

Тритон громко щелкнул челюстями и его горло спазматически сжалось.

– Я – исключение, – сказал тритон. – Не знаю, чем это можно объяснить, но я изменился внешне, сохранив способность говорить. И все-таки это вопрос времени... Мне становится все труднее выговаривать слова... Через какое-то время я стану таким, как и остальные, навсегда немым... Затем один за другим из памяти сотрутся эпизоды моего человеческого существования, и я превращусь в настоящее животное, в полном смысле этого слова...

– Есть ли какое-нибудь лекарство? – спросил Джаг, отчетливо понимая эгоистический характер вопроса. – Или мой друг обречен?

– Еще не все потеряно, если мутация не достигла критической фазы, если не начались изменения скелетной конструкции, – прохрипело животное. – Достаточно избавиться от паразита, если это еще представляется возможным... Сделать это необходимо до того, как он срастется своими щупальцами с позвоночником человека, что повлечет за собой необратимые изменения... Но следует быть чрезвычайно осторожным... В этом мире, где каждая лужица отравлена, твой друг не проживет и трех дней без помощи моллюска-фильтра. Вы не сможете нырять, чего Джетро никогда не допустит.

– Он знает о мутации?

– Естественно. Охранницы тоже... Но это никого не беспокоит, наоборот... Изменяя поведение пленников, паразиты нейтрализуют их агрессивность, лишая людей способности выработать план побега. Для охранниц это настоящее благословение.

Джагу ничего не оставалось, как согласиться с последним утверждением. До сих пор он и сам проявлял полное безволие, ничего не пытаясь предпринять. Его приход в этот грот – первая инициатива. И, возможно, последняя...

– Сколько времени длится процесс мутации? – поинтересовался он.

– Когда он начнется по-настоящему, человек может превратиться в животное в течение сорока восьми часов. Но могут быть варианты... Обычно заключительная стадия наступает во время подводного плавания. Побуждаемый инстинктом, ныряльщик больше не поднимается на поверхность, а, наоборот, углубляется в тоннели, чтобы укрыться в таком, как этот, воздушном кармане. Тем, кто остался в лагере, говорят, что пловец погиб, столкнувшись с рыбой-шаром. Это расхожее объяснение...

– Мой друг страдает сейчас периодическими провалами памяти, – сказал Джаг, – и между пальцами его ног начали образовываться перепонки. Каким временем он еще располагает?

Тритон глухо пророкотал:

– Понятия не имею. Бывает по-разному. Какой-то определенной закономерности нет. Все зависит от индивидуума. Но, начиная с какого-то момента, метаморфоза не может быть остановлена, даже если избавиться от паразита. Когда гены претерпели изменения, ничто не может воспрепятствовать процессу перерождения.

– Вы... Вы уверены в этом? – с трудом выдавил Джаг.

– Абсолютно, – ответил монстр. – Я сам пытался спасти других мутантов своими собственными средствами, съедая их "вакцину". Пошли, посмотрим на результат!

Он развернулся и, хлеща длинным гибким хвостом по илу, двинулся вперед переваливающейся походкой, кроша известняк мощными лапами.

Джаг проследовал за ним до ниши с низким сводом, куда был вынужден вползти на животе. Как только его глаза привыкли к темноте, он увидел какие-то скрюченные фигуры, напоминавшие мумии, и лишь несколько секунд спустя понял, что это находящиеся в состоянии прострации люди, наполовину увязшие в тине. Некоторые из них конвульсивно вздрагивали.

У жертв мутации видоизменились различные органы, трансформировались черепа, кожа шелушилась и отслаивалась прозрачными чешуйками, изо рта выглядывали острые клыки.

– Теперь ты видишь? – проквакал тритон. – Они находятся в состоянии комы. Их память постепенно стирается, уничтожая их личность. Когда они придут в себя, они уже ничего не будут помнить о прежней жизни.

Джаг почувствовал, как все его тело сковало ужасным холодом. Он представил Кавендиша в этом залитом илом убежище и мысленно поклялся, что скорее убьет его, чем отпустит в эту мрачную жизнь. Подумав о своей собственной судьбе, такой же незавидной, Джаг спросил себя, хватит ли у него мужества покончить с собой. У него, который всегда умел постоять за себя!

Он встряхнулся, отгоняя мрачные мысли. Время необратимых изменений еще не пришло. Не все еще потеряно.

– Но вы, – заговорил Джаг, – почему вы сохранили все свои способности?

– Я исключение, которое лишь подтверждает общее правило, – ответил мутант. – Но долго это не протянется. Я знаю, что с каждым часом все больше теряю память. И с каждым днем этот процесс ускоряется. Как только я засыпаю, какая-то грань моего прошлого исчезает... Я пытаюсь подводить итоги каждое утро, но ничего утешительного... Я уже не способен видеть дальше двух лет назад. Мой мозг опустошается, становится девственно чистым. А в скором времени превратится в мозг дикого зверя... и я начну ненавидеть людей, потому что они способны пробуждать необъяснимое сожаление, ностальгию по минувшей жизни, о которой я не сохраню ни одного воспоминания...

Удрученный Джаг вспомнил поведение тритонов на поверхности: оно в точности соответствовало тому, что рассказал сейчас его странный собеседник.

Подавленный, Джаг взглянул на окружавшие его карикатуры на людей. Эти гибриды, полулюди-полутритоны, вскоре станут его врагами.

Неожиданно его внимание привлек один из несчастных, пристально смотревший на него широко раскрытыми глазами настоящей рептилии. Время от времени он механически щелкал челюстями, не проявляя однако никакой агрессивности.

Заинтригованный, подталкиваемый таинственной силой, Джаг приблизился к мутанту, и от того, что он увидел, у него поднялись волосы на голове. У существа, которое находилось перед ним, были разноцветные глаза: зеленый и голубой. Из горла Джага вырвалось рыдание. Монстр был ни кем иным, как тем самым парнем, который заговорил с Джагом однажды вечером, будучи тогда еще в совершенно здравом уме. Тогда Джаг осматривал пещеру, надеясь отыскать какой-нибудь выход, и остановился у шахты подъемника. Парень же объяснил, что не стоит рассчитывать на подъемник, поскольку система управления находится наверху и воспользоваться ею невозможно. Затем он растворился в темноте. Впоследствии Джаг, порабощенный и управляемый паразитом, не пытался возобновить общение. Время от времени он мельком видел этого парня с разноцветными глазами, но этим все и заканчивалось. Он еще помнил его гибкую фигуру, длинные светлые волосы, откинутые назад и перевязанные на затылке красным шнуром, его особенный взгляд. Совершенно подавленный, Джаг на какое-то время превратился в статую. Теперь он до конца осознал весь ужас положения. Метаморфозы, происходящие с Кавендишем, пустили лишь первые свои ростки, здесь же Джаг стал свидетелем жутких, демонических превращений.

– Что случилось? – хриплым голосом спросил тритон, выводя Джага из оцепенения.

– Это... Это он, – пробормотал Джаг, кивнув в сторону мутанта, – Я познакомился с ним, когда нас опустили в пещеру. Он был... нормальным... Это было совсем недавно!

Тритон протяжно вздохнул.

– Общего правила для всех не существует, – напомнил он. – Каждый индивидуум – это отдельный случай...

Короткая, исчерпывающая формулировка возродила в Джаге страх. В его голове будто разорвалась темная пелена, и он вспомнил мрачное предсказание невежественного костоправа, прозванного Безумцем. Тот совершенно серьезно утверждал, что мир превратится в Ничто, а человек трансформируется в Животное. То, что творилось в этих подземельях, подтверждало наихудшие предсказания Безумца...

Эти воспоминания вызвали у Джага дрожь во всем теле. Неужели и его в скором времени ожидает столь же ужасная участь?

– Время – главный враг, – продолжил тритон. – Вот почему нужно действовать быстро...

Джаг удивленно посмотрел на него.

– Каким образом?

– Эта шахта... – прохрипел монстр. – Ты должен знать, что мы находимся в недрах метеорита, глубоко ушедшего в песок.

– Джетро так и говорил...

– Тебе надо взорвать шахту, – продолжил его собеседник. – Взорвать так, чтобы вся вода хлынула в пустыню. Без воды не будет пузырьков газа...

В глазах Джага блеснул огонек надежды.

– А без них нет жемчужин, нет больше ныряльщиков! – на одном дыхании выпалил он.

– Да, это так! Надо сделать трещину в аквариуме, осушить его раньше, чем сотни несчастных парней превратятся в ящериц.

Безумная надежда охватила Джага, но тотчас была охлаждена плачевной действительностью.

– Но чтобы это осуществить, потребуются тонны взрывчатки, – вполне справедливо заметил он.

– Не обязательно, – ответил тритон. – Возможно, найдется другое средство.

– Какое?

– Если пойдешь со мной, я покажу тебе кое-что... – проквакал монстр и проскользнул в узкий проход, вспоров хвостом толстый слой ила.

Поколебавшись секунду, Джаг бросился следом за ним.

Сердце в его груди отбивало барабанную дробь.