Текст книги "После расстрела. История русской родовой дворянки"

В декабре 1985 года на конференции избрали нового секретаря ГК партии Адиля Мамедова, с которым я проработал до июня 1987 года. В июне меня утвердили в должности собственного корреспондента по Мугано-Сальянскому региону республиканской газеты «Бакинский рабочий».

То была эпоха горбачевской «перестройки», и редакция требовала от журналистов присылать критические материалы о деятельности партийных, советских и хозяйственных органов городов и районов республики. Получив в органах официальные материалы, я большую часть времени проводил с людьми районов, собирал материалы, о которых даже не знали партийные боссы районов, находившихся под моей курацией. Для специальной колонки о перестройке я готовил авторские материалы о негативных явлениях в промышленности, её различных секторах, сельском хозяйстве, образовании и культуре и даже в деятельности советских органов. За четыре года я опубликовал десятки критических статей и реплик, на которые последовала острая реакция руководителей городов и районов. Но ни один из них не мог опровергнуть изложенные мною факты и критические замечания о негативных явлениях в социально-экономическом развитии регионов республики.

После каждой поездки я навещал могилку матери. Она всегда была со мной в моих дальних поездках по региону, я советовался с нею как поступить в той или иной ситуации и находил правильные ответы о выходе из положения.

В январе 1991 года меня перевели в штат газеты «Бакинского рабочего» на должность заведующего промышленно-транспортным отделом на место журналиста Али Наибова, который уехал в Москву и работал в центральной газете «Социалистическая индустрия». Я проработал в этой должности до мая того же года и по семейным обстоятельствам вынужден вернуться на прежнюю должность собкора. Причина состояла в том, что моя теща Кабутар Велиева также заболела, её схватил тяжелый правосторонний паралич, и в январе её сын Рамиз Велиев с сестрой Таирой Аскеровой привезли в город Али-Байрамлы больную мать, находившуюся в тяжелом состоянии. Семь месяцев мы все семьей ухаживали за ней, приезжали по вызову врачи центральной городской больницы. Но и они не смогли её вылечить. 27 июля она впала в кому, и мы на машине скорой помощи увезли уже агонизирующую больную в город Агстафу, где она в 5 утра скончалась. Все было так же, как в то майское утро 1981 года. История болезни моей матери в точности повторилась и с тещей.

В мае 1995 года по указанию главы государства Гейдара Алиева «Бакинский рабочий» временно приостановил выход издания. И так длилось до конца ноября, а в декабре газета возобновила выход уже с новым редактором Ирадой Векиловой, и в редакцию поступила новая компьютерная аппаратура. Но это было уже несвободное издание, произошли кадровые изменения. Я остался собкором по районам Аранского региона и ездил в райцентры уже из Баку.

В Баку жена купила трехкомнатную квартиру на Чичерина З. И мы все перебрались в столицу 21 ноября 1995 года. Так закончился 38-летний период моей жизни в этом провинциальном городке на Ширване. Жена устроилась в школу, сын Самир продолжал работать в компании ВР.

И здесь, в Баку, я каждый день вспоминал незабвенную Марию, смотрел альбом с сё фотографиями. Я искал прядь, которую она отрезала перед смертью, но ее нигде не было. Когда мы переезжали в Баку, эта священная реликвия потерялись среди домашних вещей. Сердце мое наполнилось грустью. В память о ней остались только несколько фотографий, которые я время от времени рассматриваю и вспоминаю дни, проведенные с этой удивительно прекрасной женщиной.

Мария умерла в мае 1981 года, а через год меня направили на учебу в Бакинскую ВПШ при ЦК КПСС. Вернулся оттуда и проработал в горкоме партии до лета 1987 года и вернулся уже в большую журналистику. Меня приняли на работу собственным корреспондентом «Бакинского рабочего», и с июня 1987 года работаю в этой газете. В моей жизни произошли большие изменения. Старший сын учился в Баку в университете Хазар, а младший служил пограничником в Нахчыванской Автономной Республике. Я много думал об их будущей судьбе. Моего заработка не хватило бы на их учебу и квартиру в городе. Поэтому я принял решение о переезде в столицу.

В Баку переселились 21 ноября 1995 года. Ныне от того бакинского дворика, где мы прожили до 2004 года, ничего не осталось. На этом месте частная компания ООО «NEO» построила 17 этажный дом, и нам выделили одну трехкомнатную квартиру взамен сломанного ими нашего жилья. Пока строили дом, мы жили на квартире исполнительного директора компании «НЕО» Мухаммада Бабаева. Новая квартира была без ремонта, пришлось все делать самим. Взял кредит, ремонт длился 18 месяцев, и с 4 ноября 2010 года мы переселились окончательно в новую квартиру, где я отметил свои 65 и 70 лет.

После того, как рухнул СССР, многое изменилось в жизни людей бывшей державы. Уже после смерти матери я искал книги, связанные с семьей императора Николая Романова. Первую книгу, которую я приобрел, называлась «12 ступенек вниз. Потом читал книги П. Жиляра «Император Николай II и его семья» и Эдварда Радзинского «Николай II: жизнь и смерть», разные статьи и публикации в интернете. Вот это стихотворение великого русского поэта Александра Блока встревожило мою душу и часто напоминало о трагической судьбе династии Романовых:

 
Девушка пела в церковном хоре
От всех усталых в чужом краю,
Обо всех кораблях, ушедших в море,
Обо всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как бело платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный к Тайнам, плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
 

Август 1905

Ещё в детские годы я выучил песню:

 
Белое море, белый пароход
Сяду, поеду на дальний восток.
 

Для меня белый пароход в те детские годы ассоциировался со свободой, которой мне не хватало в поселке Керчевск. Вся моя жизнь проходила с ограничениями. Мы не имели права выезжать за пределы нашего поселка и жить достойно. С раннего детства я столкнулся с мерзостями суровой жизни Урала, но благодаря Марии получил хорошее воспитание. Она привила мне любовь к чтению и сама также читала, не сплетничала и не злословила. Она была рядом со мной, и мы не были одиноки, вместе мужественно переносили удары судьбы. А их было так много, что не перечесть и словами не передать. Её нет рядом со мной уже 36 лет, у меня семья, дети внуки, а я все равно ощущаю это одиночество.

В следующих главах я постараюсь осветить некоторые подробности жизни Марии Николаевны, потому что я всегда был рядом с нею.

Глава первая
Жизнь в Уральской глубинке

В этой главе я начинаю рассказ о Марии, которую вместе с моим отцом переселили из Крыма в поселок Керчевский Чердынского района Пермского края (Молотовской области) 14 мая 1944 года по указанию Иосифа Виссарионовича Сталина. Под это решение правительства попадали все, кто сражался на фронте Великой Отечественной войны, кто служил в партизанских отрядах в тылу и имел определенные заслуги перед родиной. Это было великое переселение народов на окраины Советского Союза.

Сквозь годы моего нелегкого и нерадостного детства, проведенного в Керчевском, я вспоминаю дни, когда по-настоящему стал себя сознавать человеком и сыном самой красивой женщины на этом свете – Марии. Она была рядом со мной всегда. В те далекие годы я особенно нуждался в её ласках и не мог себе представить свободной минуты без её обаятельного нежного взгляда серо-голубых глаз. И сегодня мне, в возрасте 56 лет, пришла в голову идея написать книгу об этой удивительной женщине, которая родилась в самый переломный период революционной эпохи и выжила несмотря ни на что. Что может возродиться в тайниках моей памяти далекого детства? Для детей того периода, жизнь представлялась именно такой, какой она была. Не было нужды особенно расписывать реалии суровой жизни семьи переселенца. Этот слепок врезался в мои воспоминания и навсегда остался в них. Потому что все мы были пропитаны социалистической идеологией, воспитаны на основах советского патриотизма и пролетарского интернационализма, и то, что творилось в других странах, и государствах мира, нас совершенно не касалось. Мы жили в отдельно взятом государстве со своей экономикой и идеологией. Мы верили в то, что для нас делала партия великих вождей пролетариата Ленина и Сталина.

Я вспоминаю каждый час своей жизни, проведенный рядом с этой женщиной. И не перестаю восхищаться и удивляться, с каким мужеством она преодолевала жестокие удары судьбы. Ну, разве для этого родился человек, чтобы спокойно переносить их и смиряться с существующим положением в государстве и обществе? Совсем нет – человек родился, чтобы быть свободным и творить своим разумом добрые дела на благо государства и общества. Этого я еще не понимал и не ставил таких вопросов в годы моего детства, которые проходили в поселке Керчевский, которому сегодня исполнилось 86 лет. И я рос в послевоенное время и испытывал те же трудности, что и дети всех городов и поселков всего Советского Союза. Но со мной была она, Мария, заботившаяся обо мне, вкладывавшая все силы и душу в мое воспитание. И я это чувствовал, хотя и не понимал, какая это жизнь в поселке, именуемом «Черный квадрат», куда даже и письма не доходили. Помню, как радовался мой отец, когда незадолго от нашего отъезда, получил небольшую посылку, присланную с родины, куда были сложены восточные сладости и горсть гороха нута, который азербайджанцы варят вместе с мясом. Эти блюда национальной кухни называются «Пити» и «Бозбаш». Здесь, на северном Урале, никто не готовил такие обеды, но мой отец знал и мог их готовить. Это я привел к слову, чтобы показать, каким был на самом деле поселок Керчевский. Никто мне не рассказывал и не объяснял значение этого названия. И поскольку родителей вывезли из Крыма, я думал, что его название происходит от слова Керчь, откуда приехали многие, и с ними Мария и мой отец. И в этой глухомани с ее крепкими морозами длинной зимой и коротким летом прошли десять лет моей жизни рядом с чуткой и внимательной женщиной.

Отец работал там, где открывалась вакансия. Одно время он даже был парикмахером. К нему приходили разные клиенты, он брил им бороды и стриг волосы. Тогда была мода бокс и полубокс. Но среди жителей поселка встречались разные люди, одни сидели спокойно, и с ними у отца проблем не было, другие разговаривали во время бритья и случались порезы на лице. Постоянно возникали споры, отец не выдержал и ушел и устроился в команду пожарной охраны. Мария работала по дому и вела уроки рукоделия в средней школе поселка Керчевский, который для многих оставался закрытым населенным пунктом. Здесь жили только зеки и переселенцы, прибывшие по волевому решению вождя всех времен и народов Иосифа Виссарионовича Сталина из южных окраин Советского Союза. Через годы, когда уже не стало государства под названием СССР, я узнал настоящую правду о великом переселении народов на окраины бывшей державы. И что всем этим процессом руководил лично всесильный Лаврентий Павлович Берия. На сборы в далекую и неизвестную поездку отводилось всего несколько часов, чтобы спецпереселенцы могли собрать свои пожитки. Одних вывезли в регионы Северного Урала, других в голодные степи Казахстана и Туркмению. Их вина состояла в том, что они принадлежали к малочисленным народам, которые жили совсем недалеко от границ с Турцией, одной из союзниц фашистской Германии. Прибывших переселенцев стали расселять в наспех построенные бараки, мобилизовав на тяжелые работы на лесозаготовках и сплаве леса вниз по реке Кама до Соликамска.

У каждого человека своя биография, судьба и миссия в обществе. Я никогда об этом не задумывался, просто жил, как все и не хотел войны, которую пережили миллионы советских граждан.

Я родился 30 июля 1946 года днем в бараке № 18. Как рассказывала Мария, к бараку подъехала карета с тройкой вороных коней, и было много женщин. Рассказ матери я воспринимал, как красивую незнакомую сказку, а правда оказалась намного суровей и жестокой. Я был одним из тех новорожденных, кто появился в неволе в Советском Союзе в мусульманской семье, которую, как сотни других политически неблагонадежных семей, выслали в глубь России и в безлюдные степи Казахстана. Как же можно было все это сформулировать именно так, а не по-другому? Отец мой по национальности азербайджанец и с трудом говорил по-русски, а Мария могла изъясняться по-тюркски, по-немецки, по-русски, знала французский, читала на арабском языке Священный Коран. Они оказались в поселке в числе жителей насильственно переселенных из Крыма 14 мая 1944 года. Вождь всех времен и всех народов не доверял малочисленным народам, живших на побережье Черного моря, и насильно перевез их на Урал, где требовалась рабочая сила на лесозаготовках. Вот что было настоящей причиной великого переселения. Так, по воле судьбы, я родился в самом сердце Великой России. Отсюда вышло много мудрых людей великой державы. В Интернете я нашел материал о поселке Керчевский с фотографиями. Вот как выглядел поселок моего далекого детства:

По одной из версий, названия деревень Верхнее и Нижнее Керчево, рядом с которыми вырос наш поселок, произошли от слова «керч» – так местные жители называли болотное растение, встречавшееся в этих местах.

Керчевский сплавной рейд был образован в 1932 году в нескольких километрах выше устья Вишеры. Вместе с предприятием строился одноименный рабочий поселок на правом берегу Камы. Место здесь было болотистое, из-за чего дороги на некоторых улицах покрывали «торцовкой».

Поселок окружали многочисленные деревни: Исаково, Могильниково, Кирьяново Баяндино, Нижний Шакшер, Матвеево, Верхний Шакшер, Митрофаново, Тагъяшер, Пашиб, Зелвы, Петухово, Гремячево, Бараново.

И теперь уже несуществующие: Гари, Мысы, Федорино, Иваново, Пальник, Хмельник, Елевник, Анцекурово (Лом), Логоваты, Беляки, Пальково, Кондратьево, Фролово, Омелино.

В советскую эпоху Керчевский сплавный рейд был крупнейшим предприятием среди себе подобных в Европе, и вторым в мире после Канады.

По численности населения поселок лидировал среди населенных пунктов Чердынского района. Снабжение было на высшем уровне. В Керчево ездили за товарами из близлежащих городов Соликамска и Березников. Кроме того, на рейде трудились многие сезонные рабочие, которые приезжали со всех республик бывшего СССР. Зарплаты здесь были одними из самых высоких в области.

Жизнь в поселке всегда оживлялась с приездом студенческих отрядов – в основном, из ВУЗов Перми. Студенты – народ неугомонный: в Черемушках», где они жили, всё бурлило и кипело от заката до рассвета, всевозможные конкурсы и дискотеки собирали добрую половину поселковой молодежи каждый вечер.

И зимой никто бы не сказал в то время, что жизнь здесь скучна. Керчевская самодеятельность была одной из лучших в области. Клуб пестрел афишами: танцевальные коллективы, ВИА, кукольный театр, духовой оркестр. Постоянными были драматические постановки.

Поселок жил и был счастливым… Но за всем этим благополучием никто не задумывался о будущем, которое наступило быстрее, чем ожидали.

Иссякли лесные ресурсы, крупнейшее предприятие стало дотационным, а в 2005 году и вовсе прекратило свое существование. Многим пришлось съезжать с обжитых мест и искать новую работу.

Почему же в эпоху подъема производства и рентабельности предприятия никто не задумывался о благоустройстве поселка? Единственное, что успели сделать – это положить асфальт на центральных улицах, которые ни разу с тех пор не ремонтировались, и построить школу.

Вот так страна отблагодарила свое крупнейшее лесозаготовительное предприятие. А вот краткая характеристика поселка Керчевский Чердынского района:

Поселок состоял из пристани на правом берегу реки Кама, центр Керчевского сельского поселения. Население: 3046 ч. (2002 г.)

Поселение возникло в 1931 году при сооружении здесь сплавного рейда. Название получило от близлежащих деревень. Верхнее и Нижнее Керчево. Оно происходит от русского диалектного слова корчева — «расчистить», «место, где корчуют лес». В 1932 году образован Керчевский сплавной рейд (первоначально – сплавная контора), награжденный 21.09.1982 г. орденом «Знак Почета» и являвшийся в советский период крупнейшим рейдом в мире. Из бревен, сплавляемых с верховий Камы молевым (рассыпным) способом, формировались пучки и плоты, которые транспортировались в поселок Тюлькино, где сводились в большие плоты. В1966 году бригадир лесопункта рейда И.В. Гордеев был удостоен звания Героя социалистического труда. Этого же звания удостоился в 1971 году бригадир сортировщиков рейда Н.И. Тимошенко. При рейде действовали цехи стандартного домостроения, тарный, ширпотреба и другие. В зимний период велись лесоразработки. До 1968 года здесь находился Керчевский леспромхоз. В 1989 году был пущен в эксплуатацию асфальтобетонный завод. Поселок городского типа, с 26 февраля 1941 до начала 21 века (января 2006 года) Керчевский являлся центром Керчевского поселкового совета.

Предприятия: АОЗТ «Керчевский рейд», асфальтобетонный завод, отделение почтовой связи. Здравоохранение: участковая больница, аптека № 138. Образование: средняя школа (в ней находится школьный этнографический музей, открытый в 1988 г.), детская музыкальная школа и детсад. Среди учреждений культуры – клуб, сельская библиотека (образована в 1949 г. как профсоюзная, с 1991 г. находится в ведении Чердынской центральной библиотечной системы как филиал № 24; работает пол программе «Наследие»).

Архитектура, достопримечательности: памятник В.И. Ленину. До Великой Отечественной войны в поселке жил М.А. Ефименко (род. 1925 г.), ставший полным кавалером орденов славы.

Из приведенных документов видно, что этот небольшой поселок создали в 30-е годы прошлого века, его жители рубили лес и складывали в плоты, а потом сплавляли вниз по реке Каме. Так и возник поселок Керчевск – лесосплавный рейд.

Зимой, когда река Кама замерзала, заядлые рыбаки делали проруби и ловили рыбу. Для перевозки леса использовали лошадей тяжеловесов и сани, на которые укладывали тяжелые бревна. В разгар лета на реке устанавливали специальные приспособления, на которых делали плоты, и потом сплавляли их вниз при помощи речных пароходов. Такие картины я наблюдал до лета 1956 года, когда в августе мы всей семьей навсегда покинули поселок моего детства. Но остались воспоминания, которые живут во мне все эти годы. Детство, каким бы оно ни было, никогда не забывается. Поэтому и я дорожу им и порой возвращаюсь назад в прошлое, вспоминая суровый климат Северного Урала. Оценку ему даешь, лишь когда по-настоящему узнаешь, что такое жизнь.

Детские годы с Марией

С того времени, когда стал мало-мальски разбираться в жизни и знакомиться с окружающим миром, я ощутил всю мерзость острых шуток зеков, отбывающих наказание в этой уральской глубинке и почувствовал свою незащищенность, но при этом всегда был с Марией. Закрытый поселок населяли потомки аборигенов мордвы и заключенные, которые жили вдали на другом берегу реки Камы.

В те годы здесь стояли трескучие морозы, доходившие до 40–45 градусов. Зимой были невыносимые холода, а весной и летом не давали покоя комары-кровососы. От их укусов чесалась кожа, на почве которой распространялись кожные заболевания. Болели не только дети, но и взрослые. Для моего детского питания Мария приобрела козу, которую ласково звала Муськой. В год один раз коза давала приплод, а также молоко, на котором мать варила мне кашу. Кроме того, из села Новая деревня, находившегося в нескольких километрах от нас, к нам летом приезжала полная женщина с большой корзиной черники, из которой на общей печи во дворе готовила варенье.

Первую пробу пенистого горячего варенья она подавала мне и что-то хотела сказать, но не могла, и вместо связной речи, я слышал какое-то шипение и мычание. Как мне потом рассказали, эту женщину тоже звали Марией, а люди, хорошо знавшие её семью, называли ее Матреной. Она была немой и очень напуганной женщиной. Она обычно появлялась у нас в самые трудные минуты – когда мне нездоровилось или надо было сделать хозяйские заготовки на зиму. Тут она всем показывала класс.

А Мария, пережившая большую семейную трагедию, иногда забывалась и безудержно говорила несвязные слова. Им никто не придавал значения. Я всего этого не знал, но мне было всегда хорошо с ней. Она была всегда ласковой, улыбалась, общалась со мной, рассказывала различные истории, которые были похоже, скорее всего, на сказку прошлых лет. Никогда не оставляла меня одного дома, брала с собой даже на уроки рукоделия в школу. Так с раннего детства я познакомился со школой и детьми, которые ходили учиться. Это были в основном русские мальчики и девочки мордвы и других национальностей. Я отличался от них цветом своих волос. И с раннего детства услышал слово «черномазый», означавшее лицо кавказской национальности. Но они относились ко мне с симпатией, как к сыну учительницы. Показывали свои игрушки, играли на переменах между уроками.

Мать брала меня в школу в особых случаях, когда меня было не с кем оставить дома. В то время к нам поселилась квартирантка Валентина, молодая красивая женщина, с короткой стрижкой. Она меня обнимала и укладывала спать, а сама ложилась рядом. И эта близость на меня действовала лучше любого бальзама, и я, чувствуя себя в безопасности, засыпал сладким сном под напевы колыбельной песни.