Текст книги "Не бойся Адама"

Переезд на машине оказался недолгим. Жюльетта с наслаждением вдыхала рвущийся в окно сухой и теплый воздух. Потом она уловила запах керосина и всем телом ощутила кожу сидений двухмоторного самолета, на котором прилетела сюда. Кто-то снял с ее глаз повязку. Через два часа она уже была в международном аэропорту Йоханнесбурга с билетом на рейс до Майами. Шагая по выложенным мрамором коридорам, Жюльетта что-то напевала про себя. Первую партию она выиграла.

Глава 6

Острова Зеленого Мыса

Во время перелета до Ила-до-Саль Поль спрашивал себя, не окажется ли в итоге прав Лоуренс. Они включились в мировую игру на основании весьма зыбких улик. Вся эта история с холерой была лишь рабочей гипотезой, а теперь она затянула их с головой. Зависимость, в которую попал от холеры такой вроде бы разумный человек, как профессор Шампель, оказалась настоящей заразой. В холере было и вправду что-то потрясающее воображение. Поль прихватил с собой пухлое досье на эту тему и не отрывался от него всю дорогу.

С какой стороны ни посмотри, холера выглядит простой и малоинтересной патологией, с не очень-то аппетитными классическими симптомами. В несколько минут холера превращает человека в худой бурдюк, сочащийся из всех дыр. Вряд ли именно это к ней привораживало. Что же тогда? Ее древние корни в истории человечества? Или неудержимость, сделавшая из этой болезни первое проявление глобализации? А может, ее коварная близость к человеку, которого она сопровождала во всех его несчастьях, войнах и бедности, а пуще всего в ежедневных тяготах нищеты?

Холера – это оборотная сторона человеческих судеб. В то время как мы завоевывали планету и приручали стихии, холера всегда напоминала нам о пределах нашей отваги и силы. Она без устали собирает плату с тех, кто мнит себя в расчете с прогрессом. Она царит среди обреченных на нищету и принесенных на алтарь войны, среди всех жертв нашего неудержимого стремления к завоеваниям. Холера – это осознание наших неудач, свидетельница нашей слабости, символ Земли, детьми которой мы все остаемся, даже когда наш дух воспаряет к чертогам высоких идей, идеалам прогресса и бессмертия.

Кому же понадобилось завладеть этим орудием? Что выйдет из союза человеческого ума с этой черной стороной нашей жизни? В самой мысли о том, что холерой можно манипулировать вне зависимости от ее эффективности в качестве биологического оружия, было что-то пленительное. Выходит, что Поль бросился в погоню за чистой воды химерой без всякой надежды добыть что-либо кроме платы за пустопорожние размышления.

Поль с неохотой признался себе в этом, когда пилот заложил над морем вираж, заходя на посадочную полосу. Спускаясь по трапу во влажную духоту солнечного дня, Поль физически ощущал нелепость происходящего. Зачем он явился на эти Богом забытые острова? Что приехал искать? Следы преступления, совершенного с помощью вибриона холеры? Но ведь жертв, можно сказать, и не было. Следы человеческой воли в распространении болезни? Как же установить эту связь спустя почти год после событий?

Ему нестерпимо хотелось признать поражение и снова сесть в самолет, но Саль – не то место, откуда легко улизнуть. Весной все самолеты забиты до отказа. Продолжительность туров определена столь же строго, как сроки тюремного заключения. Смешавшись с небольшой группой приезжих, с радостью принимавших свой восьмидневный приговор, Поль подошел к полицейскому контролю.

И в Варшаве, и в Лондоне он совершил слишком много ошибок. На этот раз Поль считал себя подготовленным. На нем были бермуды серфера, бейсболка с надписью «Найк», сандалии и теннисная ракетка на ремешке – полный набор обыкновенного туриста. Никакого другого прикрытия у него не было но и это казалось достаточным.

Шампель переслал ему копию отчета португальских ученых. В документе оказался анализ характеристик недавней эпидемии холеры. Во введении напоминалось о риске, которому подвергнется любой, занимающийся расследованием этого дела. Власти Островов прекрасно отдавали себе отчет в зависимости своей экономики от туризма, а холеру никак не причислишь к хорошей рекламе. Государство схватило бы за руку всякого, кто решился бы вынести сор из избы. Португальские эпидемиологи испытали это на своей шкуре. Через неделю после начала расследования к ним заявилась полиция, поместившая врачей под домашней арест, а потом и выставившая из страны. Именно этим объяснялась фрагментарность отчета, содержащего лишь указание на то, что некоторые аспекты эпидемии показались португальцам подозрительными.

Из объяснений Шампеля выходило, что зараза стала одновременно распространяться из трех очагов, располагавшихся на двух островах. Поскольку всякая возможность контактов между людьми была практически исключена, гипотеза о естественной передаче болезни выглядела малоправдоподобной. Возбудитель холеры принадлежал к весьма распространенному штамму Οι, определить источник которого не представлялось возможным. Один из португальских ученых имел доступ к анкетам приехавших на Острова непосредственно перед эпидемией. Ни один из них не жил в эндемически опасных районах и не посещал их перед приездом.

К этому, собственно, сводились скудные данные, которыми располагал Поль, приступая к собственному расследованию.

Он отправился на катере в Сан-Тиаго и оставил багаж в гостинице «Прахиа», где у него был заказан номер. В окне виднелся кусочек океана среди двух рядов крашенных белым домов. Поль немного погулял по городу и купил себе солнечные очки взамен забытых дома.

Португальцы распространили свою фарфоровую цивилизацию по всему миру. На Островах Зеленого Мыса контраст казался особенно разительным. Кружева кованого железа, бело-голубая фаянсовая облицовка фасадов, черные и белые арабески полов – португальцы приложили невероятные усилия, чтобы загримировать труп остывших вулканов. Они любовно вывели изысканные завитушки на серой и сморщенной поверхности лавы, но все их труды не могли скрыть глубокой трагичности пейзажа. Особенно если вспомнить историю. Веками Острова Зеленого Мыса служили мрачной пересылкой на морском пути перевозки рабов. Полю был внятен голос судьбы его чернокожих предков, спасенных в Луизиане неизвестными героями великого освободительного пути, прозванного «подземной железной дорогой». Если не считать густых волос и матового оттенка кожи, далекие праотцы не передали Полю никаких внешних черт, растворенных многократными приливами чужой крови, но что-то в глубине души цепко держало его, словно архипелаг оставался частью его семейных преданий.

Заметки эпидемиологов содержали довольно подробное описание локализации отдельных случаев холеры. Первый очаг был зафиксирован на острове Сан-Тиаго в жилых кварталах, протянувшихся вдоль побережья к северо-западу от Прахиа. Поль решил назавтра сам побывать там.

Утром он взял такси, доставившее его в окрестности намеченного района. Дальше Поль рассчитывал идти пешком, как обыкновенный турист. К несчастью, местность оказалась совсем не похожа на ту, какой он ее себе представлял. Крутые скалы нависали над береговой линией, и дорога шла очень высоко, почти на уровне гребня гор. Она оказалась узкой и неудобной для пешехода. Со стороны моря один за другим плотно стояли дома, в каменных заборах которых через каждую сотню метров виднелись глухие металлические калитки. Конечно, можно попытаться заглянуть в одно из этих владений, но такой шаг требовал тщательной подготовки, да и вряд ли Поль сумел бы узнать что-нибудь в этих оазисах роскоши. На одном из поворотов дороги Полю открылся кусок побережья. Весь склон до самой кромки воды утопал в зелени тщательно ухоженных садов, прорезанных каменными и деревянными лестницами, спускавшимися к небольшим причалам, где стояли спортивные суда. Ничто не казалось таким далеким от холеры, как этот рай для миллиардеров.

Кстати, в отчетах врачей содержались указания на то, что в этом первом очаге болезнь поразила не «господ», а прислугу, охранников и других служащих, которые по большей части жили, конечно, в отдельных помещениях.

Главный вопрос заключался в том, как могло происходить заражение в этих тщательно изолированных одна от другой резиденциях, контакты между которыми, ясное дело, сведены к минимуму? Для любого, кто, как Поль, обладал хоть какими-то познаниями в этой области, ответ напрашивался сам собой: через воду.

– Что за воду они здесь пьют? – спросил Поль шофера такси. Это был чернокожий парень с гладко выбритым черепом.

Он вел машину, почти улегшись на баранку. Он давно поджидал случая поболтать со своим неразговорчивым пассажиром, с первой минуты продемонстрировав тому свое знание английского.

– Что они пьют? Эти богатеи? Виски, портвейн, вино. Черт подери. На их месте грех не попользоваться.

– Я имел в виду именно воду. Тут есть источники пресной воды?

– Ни одного!

Шофер выпрямился и высунул руку наружу. Теперь, говоря об острове с наивным туристом, он чувствовал себя в своей стихии.

– Когда я был маленьким, хотите верьте, хотите нет, здесь не было ничего. Вообще ничего. Мы с братом ловили под скалами маленьких красных крабов. Если забывали взять с собой фляжку, легко могли сдохнуть от жажды. Вот как тут было.

– Но все эти деревья…

– Им столько же лет, сколько мне. Чуть меньше. Они появились, когда начали бурить там, наверху.

Шофер махнул рукой, указывая на левую сторону дороги. Там, не скрытый никакими стенами, взору открывался черноватый иссушенный склон, покрытый чахлыми кустиками. Вверху виднелись контуры какого-то резервуара.

– Оттуда, наверное, очень красивый вид. Не остановитесь на несколько минут, я пойду разомну ноги?

Шофер поглядел в зеркальце заднего вида. За ними никто не ехал.

– Давайте. Я тут подымлю, пока вы прогуляетесь.

Он вынул смятую пачку табака, бумагу и начал скручивать сигарету.

Поль, обходя камни и заросли, поднялся к самому гребню. Он оказался лишь вершиной предгорья, тянувшегося до далекого Пико-де-Сан-Антонио. Отсюда, с высоты, сразу стало заметно, что буйная растительность внизу облагорожена искусными руками садоводов.

Нет, холера сама собой никак не могла проникнуть в этот бастион роскоши. Для нее существовало только два пути, и оба они отчетливо просматривались с того места, где стоял Поль.

Первый – деревенька, где, без сомнения, обитала прислуга. Это скопление домишек, незаметных со стороны дороги, располагалось прямо за гребнем горы. Очевидно, там жили семьи тех, кто работал на виллах. Не исключено, что очаг заразы находился именно тут. Издалека – у Поля не было времени спускаться вниз – сооруженные из самана и крытые толем лачуги казались прибежищем нищеты. Против этой версии говорил отчет португальцев, где отмечалось, что жертвами болезни стали только работники вилл, а не жители деревеньки. Значит, источник заражения следует искать в царстве роскоши, а не бедности.

Оставался еще один путь – через резервуар с водой. Он представлял собой стоящее прямо на земле цилиндрическое сооружение с бетонной крышей. Делая вид, что фотографирует море, Поль поймал его в объектив.

Шофер подтвердил, что выкачанная из-под земли вода собирается в резервуар и предназначается только жителям резиденций. Обитатели деревеньки берут воду примерно в километре от своих домов.

Поль велел отвезти себя в отель, посетив, как заправский турист, еще несколько живописных мест острова.

На другой день он сел на пароходик, отправлявшийся к Агосто. Этот островок на юго-западе архипелага лежит ближе всего к берегам Сенегала. Именно там были зафиксированы два из трех очагов заражения холерой. Встававшие перед Полем берега очерчивали контуры старой кальдеры, погруженной в море.

Едва ступив на дебаркадер, Поль понял, что здесь ему придется нелегко. Остаться незамеченным на этом миниатюрном клочке суши просто невозможно. Все вокруг казалось крошечным: пристань, набережная, деревушка. Гнетущая скука словно сковала группу мужчин, расположившихся на террасе кафе. Туристов насчитывалось совсем немного, и каждый из них становился объектом настоящей охоты. Три носильщика ринулись к чемоданчику Поля, который ему пришлось яростно защищать. Водители мототакси буквально рвали его на части, волоча к своим машинам. Какие-то молодые люди, одетые в то, что когда-то давно называлось костюмом, предложили ему услуги гидов и стали наперебой выкрикивать названия местных отелей.

К счастью, Поль и в этот раз заказал себе номер еще из Провиденса. Подняв голову, он прямо на набережной увидел здание, на фронтоне которого красовалась надпись «Отель Тубарао». Поль ринулся внутрь, оставив преследователей на пороге гостиницы. Поместив на одной из реклам слова «Первый отель острова», его владельцы сыграли на двойном смысле определения. Массивные стены здания, окруженное аркадами патио, каменные полы наводили на мысль, что отель и вправду мог быть первым зданием такого рода, построенным на острове, однако, глядя на смятые покрывала, бакелитовые выключатели в форме оливы и треснутую эмаль умывальника, с трудом верилось, что он конкурентоспособен в смысле комфорта. Хотя, кто знает, быть может, другие гостиницы еще хуже. Агосто лежал в стороне от архипелага и привлекал совсем мало туристов.

Поль сразу понял, что главной проблемой станет назойливое внимание, которым его мгновенно окружили со всех сторон. Если он продолжит играть роль обыкновенного туриста, сойти с проторенной дороги ему не удастся. Любая чуть-чуть необычная просьба немедленно вызовет подозрения. Эпидемия холеры, без сомнения, стала одним из главных событий на острове за все последнее время. Хотя в разговорах эта тема не мелькала, каждый из островитян помнил об эпидемии и связал бы чрезмерное любопытство приезжих именно с ней. Поль решил перехватить инициативу и представить синьору Жоао, владельцу отеля, собственное объяснение причин своего приезда на остров.

Ложь срабатывает тем легче, чем больше использует стереотипов. Любому русскому легче сойти за разоренного князя, чем за почтенного хозяина фирмы. Француз без труда оправдает свои самые невероятные выходки пикантной любовной историей. Американцам досталась роль людей, на кону у которых стоит технологический вызов, великий и немного наивный идеал и много денег.

– Я работаю в исследовательском бюро НАСА, – объяснил Поль хозяину на простейшем английском, доступном для понимания любому трактирщику в мире. – Ваш остров лежит точно на вертикали, выбранной для входа космических челноков в атмосферу. Я говорю об этом, хотя пока информация довольно… конфиденциальна.

В глазах хозяина зажглись искры, которые начинают плясать на сетчатке при взгляде в упор на доллар. Множество долларов. Синьор Жоао рванулся к двери своего кабинета, запер ее и облокотился на косяк.

– И что же?

– НАСА хочет построить здесь наблюдательный пункт. Мне поручено определить подходящие места для строительства.

– На Островах Зеленого Мыса?

– Нет, именно на Агосто.

Жоао был светлокожим метисом. Он провел десять лет в Португалии и три в Англии, прежде чем накопил денег на покупку отеля. Он щеголял манерами европейца, изнемогающего в тропиках, и стремился не иметь ничего общего с теми, кого презрительно называл «неграми». Новость, которую сообщил ему Поль, могла перевернуть всю его жизнь. Он уже представлял, как его гостиница наполнится командированными сюда американцами, тратящими уйму долларов. Он оценивал немыслимые преимущества, которые знание такой новости давало ему перед конкурентами. Он уже прикидывал, как скупит земли за понюшку табаку и перепродаст их НАСА, настроив вилл для инженеров. У него начала кружиться голова. Поль видел, как он облокотился на стол и отер пот со лба.

– Вам нехорошо?

– Очень хорошо. Очень. Не беспокойтесь. Вы кому-нибудь еще говорили об этом проекте? Власти уже в курсе?

– Нет, в том-то и дело. Вы же знаете, что будет, если мы объявим обо всем заранее. Начнутся политические склоки, разгул коррупции. Мы хотим вначале спокойно подыскать подходящее место.

– Вы совершенно правы! Никому говорить и не надо. Вам повезло, что вы на меня напали. Я совершенно бескорыстно помогу вам. Второго такого, как я, вам не найти на всем острове.

Полностью уверовав в бескорыстие Жоао, Поль поручил ему организовать поездки по острову. Жоао вызвался сам сопровождать его, представившись дальним родственником, демонстрирующим красоты острова. На следующее утро в большом внедорожнике с кондиционером они по разбитой дороге катили к первой деревне, где была зарегистрирована холера.

Деревушка оказалась скопищем хижин, стоящих на иссушенном солнцем плато. Стенки из камня и заросли колючего кустарника делили серую лавовую почву на отдельные участки, оказавшиеся полями. Дома из щелястого деревянного штакетника, небрежно замазанного саманом. Некоторые из них хранили следы давно выцветшей краски. Должно быть, подумал Поль, дожди тут все-таки бывают, короткие, но обильные. Поль вошел в деревню. Присутствие Жоао внушало ее жителям почтение.

– Есть тут вода?

Жоао вызвал главу поселения и грубоватым тоном перевел вопрос.

– Он говорит, что они вырыли резервуар чуть выше деревни.

– Кто это «они»?

Жоао снова перевел вопрос:

– Шведы или что-то в этом роде. Мне кажется, это какая-то программа развития.

– Которую курируют НПО?

– Кто?

– Неправительственные организации.

Жоао вступил в бесконечные объяснения с крестьянином злясь на его тупость.

– Он говорит, это были молодые люди, но я припоминаю что программа финансировалась Всемирным банком.

– Сколько ему лет, этому резервуару?

– Пять или шесть.

Они отправились посмотреть на резервуар, оказавшийся похожим на здоровенную лужу, почти пересохшую в это время года.

– Кроме этого тут нет источников пресной воды?

– Есть еще колодец, но он далеко, на окраине другой деревни. Когда резервуар пустеет, они ходят туда.

Они снова сели в машину, и Поль попросил отвезти его к другому склону кальдеры. Там был зафиксирован второй очаг заболевания.

Дорога вилась по безводной долине, приведя их к перевалу между двумя поросшими мхом гребнями. За перевалом им открылось нечто необычайное. Без всякого перехода сухое плато сменялось буйным тропическим лесом, поражавшим своей зеленью и влажностью. Даже жара не была прежней – воздух стал терпким и вязким, наполненным запахом почвы и пальм. Поль не хотел сразу ехать в деревню, боясь, что Жоао что-нибудь заподозрит. Он знал, что в этой части острова располагалось всего три деревни. Если он попросит показать ему все, то доберется и до нужной.

Деревни оказались похожи одна на другую, не исключая и последней, той самой, куда стремился попасть Поль. В отличие от поселений с другой стороны хребта, где дома стояли свободно, здесь они, казалось, хотят подпереть друг друга и вместе сражаться с духами леса. Здесь царила та же нищета, но она представлялась особенно вопиющей на фоне роскошной растительности.

– Здесь у них, по крайней мере, нет проблем с водой, – предположил Поль.

– Да, с этой стороны много источников, но вода в большинстве из них насыщена газом и теплая. Она проходит сквозь вулканические породы, и пить ее невозможно, но люди как-то устраиваются. Они привыкли.

В середине деревни вода из источника струилась по уступу, наполняя канавки, из которых она попадала в глиняные цистерны рядом с домами. Оттуда местные брали воду для людей и скота. Никаких следов эпидемии конечно же не сохранилось. Судя по прочитанному Полем отчету, всего здесь заболело девять человек, из которых только один скончался. Это был уже пожилой человек, живший поодаль от деревни. Глядя на окружающую бедность, Поль представил себе, в какой нищете окончил свой путь этот отшельник. Понятно и то, что врачи поставили под сомнение причину его смерти. Она могла настигнуть старика в любой момент.

Да, из этой поездки много не вытянешь. Чтобы не возбудить подозрений Жоао, Поль сделал несколько ритуальных жестов: сфотографировал местность с разных точек, измерил шагами большой пустырь и несколько раз бросил взгляд на небо, словно пытаясь на глаз определить траекторию космических челноков.

Они вернулись в отель к семи часам. Поль связался по телефону с Провиденсом. Керри была вне досягаемости. Все, с кем он пытался обсудить положение, уклончиво отговаривались занятостью. Расследование, должно быть, шло полным ходом. Поль в своем туристическом раю чувствовал себя вне игры. Он отказался от предложения Жоао пообедать вместе, заказал в номер ужасный сандвич с паштетом и устроился с ним на балконе. Ему требовалось хорошенько подумать.

Полю казалось совершенно очевидным, что эпидемия не могла одновременно вспыхнуть в увиденных трех очагах без чьей-то злой воли. Трудно даже представить себе более изолированные друг от друга и внешнего мира места, три маленьких вселенных, куда зараза не могла попасть в одно и то же время – если только кто-то не принял такое решение.

Но с какой целью? Кому понадобилось заражать этих несчастных людей? При наличии воображения в первом из очагов можно было заподозрить месть. Но остров Агосто? Трудно и представить себе более безобидное и Богом забытое место.

Над портом опустилась ночь. Вместо рева моторов она полнилась голосами прохожих, доносившимися из соседнего кафе гитарными переборами и лаем бесчисленных псов, переругивавшихся из-за ограждавших поля стен.

Поль вытянулся на кровати, нестерпимо заскрежетавшей всеми своими пружинами. Большое желтое пятно на потолке свидетельствовало о недавней протечке. Оно напоминало остров с бухтами и мысами, а оттенки цвета наводили на мысль о рельефе поверхности. Внезапно Поль сел на кровати. Он вспомнил фразу профессора Шампеля:

«Острова – это самые настоящие маленькие лаборатории».

Лаборатории для наблюдения за развитием эпидемии, их распространением и скоростью поражения населения.

Если считать эпидемию холеры на Островах Зеленого Мыса террористическим актом, он оказывался лишенным всякого смысла, но если видеть в ней научный эксперимент, все сразу становилось на свои места. Три очага соответствовали трем способам распространения вибриона. В Сан-Тиаго оно произошло, без сомнения, через закрытый резервуар. На Агосто зараза проникла в открытый резервуар (в засушливой зоне) и источник теплой воды (в тропической зоне). Различия в природных условиях позволяли наблюдать за поведением вибриона в разных средах.

Кто мог разработать подобную операцию и с какой целью?

События на островах разворачивались до акции во Вроцлаве и не могли быть прямо с ней связаны. Значит, ответственная за распространение инфекции группа располагала вибрионом холеры значительно раньше. Тогда зачем нужен новый источник и почему выбрана именно Польша? Все это весьма подозрительно, но совершенно бессвязно.

Поль вспомнил о докладе в Провиденсе и спросил себя, можно ли обнаружить на острове Агосто следы пребывания американцев во время эпидемии? Если бы это удалось, то, возможно, среди них отыскались бы и члены подозрительной радикальной группы. Поль решил придумать для отвода глаз какую-нибудь историю и попросить Жоао свериться со своими книгами и поговорить с коллегами.

После тряски во внедорожнике Поль чувствовал, что не может больше сопротивляться царившим вокруг тишине и поНа следующий день Жоао появился только во второй половине дня. Утром он зачем-то срочно отправился на Сан-Тиаго. Полю он показался не таким приветливым, как накануне, и чем-то обеспокоенным. Его ощущение подтвердилось, когда Жоао предложил ему выпить по стаканчику пива во внутреннем дворике.

– Я помню, что вы просили никому не говорить о вашей работе, но знаете, у меня есть молочный брат в Прахиа, от которого у меня нет секретов. Понимаете, он – это второй я. Мы полностью доверяем друг другу. Он будет молчать.

– И что ж вы ему рассказали?

– То же самое, что и вы мне. О ваших проектах, исследовательском бюро…

С лица Жоао не сходило замеченное Полем недоверчивое выражение.

– Мне это не нравится, но если вы говорите, что он умеет молчать… Чем он вообще занимается?

– Фернандо? Работает в полиции.

Приехали, сказал себе Поль. Будучи разумным человеком, Жоао решил подстраховаться. Разговор с этим самым Фернандо, брат он или не брат, был хитрым ходом. Если все окажется правдой, то контакт с человеком в столице, да еще близким к власти, будет весьма полезным. Если же Поль лжец, то кто лучше Фернандо разоблачит обман?

Главным для Поля было то, что у хозяина отеля появились некие подозрения. Вся эта история с холерой случилась уже давно, но здесь, где время течет медленно, она не могла не оставить следов. Во время эпидемии было официально предписано сообщать властям обо всех, кто сует свой нос в проблемные зоны. Полю вовсе не улыбалось повторить судьбу португальских эпидемиологов, которых до выдворения две недели держали под стражей.

– Фернандо будет здесь послезавтра. Вы сможете поговорить с ним самим.

По тону Жоао Поль понял, что этот полицейский – парень не промах. Наспех состряпанная Полем история вряд ли убедит мало-мальски внимательного полицейского, даже при содействии Провиденса. Тем хуже для списка туристов. Придется постараться добыть его как-то иначе. Самое лучшее убраться отсюда побыстрее, если он не хочет застрять здесь надолго.

Поль заявил хозяину отеля, что ему нужно купить в Прахиа кое-какие принадлежности и побывать в банке – на Агосто их не было. Потом он купил билет туда и обратно на пароходик, отплывавший на другой день утром. Чтобы не вызывать подозрений, Поль оставил все свои вещи в комнате, взяв только маленький рюкзак с компьютером и бумагами. Звонок в Провиденс позволил, хоть и не без труда, зарезервировать место на завтрашний вечерний рейс. Оказавшись в Прахиа, Поль без промедления отплыл на Саль и вечером сел на самолет, вылетающий в Чикаго. Он очень надеялся, что там уже тепло, ведь из всей одежды у него остались только бермуды и гавайская рубаха.