Текст книги "Флорентийка и султан"

За дверью было тихо. Очевидно, посол-губернатор уже спал.

– Иди первой,– негромко сказал капитан Рэд, обращаясь к Фьоре.

Она осторожно толкнула вперед дверь и шагнула в опочивальню.

Это была огромная комната, богато украшенная зеленью, картинами и скульптурами. На полу лежал огромный толстый ковер с вытканным на нем гербом города Венеции.

Посреди комнаты стояла огромная постель, в которой мирно спал сеньор Гвиччардини. Его голова в ночном колпаке покоилась на пышных подушках, руки лежали поверх одеяла.

Он спал так крепко, что не слышал, как в опочивальню вошли четверо.

Первым к изголовью направился капитан Рэд, а за ним – Фьора.

– Подождите,– сказала она одноногому пирату.– Позвольте мне разбудить сеньора Гвиччардини. У него очень слабое здоровье, и я боюсь, как бы он не умер от апоплексического удара, когда увидит меня. Ведь он, наверняка, думал, что я погибла в море.

Этот довод показался капитану Рэду убедительным, и он пропустил девушку к изголовью. Пока Фьора стояла рядом с кроватью в нерешительности, капитан Рэд подозвал к себе Лягушонка.

– Уберите оттуда покойника.

Бамако и Лягушонок перетащили труп начальника караула в опочивальню посла-губернатора и усадили его в кресло рядом с дверью, выходившей на широкий балкон. Здесь же стоял широкий стол.

– Сеньор Паоло,– негромко позвала Фьора. Однако старик лишь мирно посапывал. Тогда девушка наклонилась и поцеловала его руку.

– Сеньор Паоло,– снова сказала Фьора,– проснитесь.

В ответ старик лишь громко всхрапнул.

– Проснитесь же,– повторила Фьора,– заклинаю вас.

Но все ее усилия были напрасны. Сеньор Паоло лишь перевернулся набок и что-то пробормотал во сне.

– О, бог мой,– прошептала Фьора, отшатываясь.– Да он меня не слышит.

Капитан Рэд шагнул вперед, отодвинул в сторону девушку.

– Ну ладно, хватит,– грубо зарычал он,– Дай-ка я. Эй, Гримальди, или как там тебя! А ну просыпайся!

Он схватил старика за плечо и принялся трясти его, как куклу.

Сеньор Гвиччардини, наконец, открыл глаза и сумасшедшим взглядом посмотрел на людей, склонившихся над его кроватью: монах-доминиканец в белом плаще и черном клобуке, из-под которого торчала черная густая борода с проседью, какой-то юный врач в длинном черном одеянии и круглой шляпе, чернокожая служанка в черном платье и девушка с длинными пышными волосами цвета вороньего крыла.

Спросонья хлопая глазами, старик пробормотал:

– Спаси и сохрани меня, господи. Святой Антоний, я ведь просил тебя – избавь меня от этих демонов.

Он снова закрыл глаза и улегся на подушки.

– Сеньор Паоло, это же я,– жалобно пролепетала Фьора.– Неужели вы меня не видите?

Она повернулась к капитану Рэду.

– Боже мой, я не знаю, что делать. Кажется, он не узнает меня. Ума не приложу, что с ним могло произойти. Может быть, он так переживал из-за того, что я исчезла, и помутился рассудком?

Капитан Рэд хмыкнул:

– Да. Выглядит он, как идиот. Наверное, старик просто выжил из ума. Эй, ты, просыпайся,– рявкнул он.

Сеньор Гвиччардини, с которым, действительно, произошла разительная перемена, резко открыл глаза и внятно спросил:

– Почему вы все в черном? Или я уже умер? Где я, святой отец?

Капитан Рэд сорвал с головы клобук и взбешенно прорычал:

– Никакой я тебе не святой отец! Я – капитан Рэд! При упоминании этого имени сеньор Гвиччардини вздрогнул. Лишь накануне ему сообщили о том, что в Средиземном море вновь промышляет разбоем известный своей жестокостью пират по имени Томас Бартоломео Рэд. Так, во всяком случае, утверждал капитан французского фрегата «Эксепсьон» мессир Жан-Батист Дюрасье. Этот корабль накануне прибыл на остров Крит именно для того, чтобы сообщить о столь прискорбном известии послу-губернатору Венецианской республики. Тогда же капитан Дюрасье рассказал сеньору Гвиччардини о том, что девушка, которая была на его попечении, сеньора Фьора Бельтрами, и ее служанка Леонарда Мерсе попали в руки этого кровожадного зверя.

– Томас Бартоломео Рэд,– потрясенно прошептал сеньор Гвиччардини.

Рука его сама собой потянулась к шнурку звонка, однако ему успел помешать Лягушонок.

Молодой человек в мешковатом костюме доктора с невероятным мастерством метнул кинжал, пригвоздив шнурок к изголовью кровати.

Сеньор Гвиччардини облизнул пересохшие от страха губы и опустил руку.

– Да, Томас Бартоломео Рэд – это я, собственной персоной,– представился одноногий пират.– Не тяните время.

Капитан Рэд схватил за руку Фьору и подтащил ее к себе.

– Как видите, она в моих руках. Но я готов пойти вам навстречу и совершить небольшую сделку.

– Что вам нужно? – прошептал сеньор Гвиччардини.

– Ничего особенного,– ответил пират.– Я хочу обменять ее, вот и все.

Сеньор Гвиччардини кивнул.

– Сколько?

Капитан Рэд медленно покачал головой.

– Нет, меня не интересуют деньги.

– А что же вам нужно?

– В трюме корабля, который сейчас стоит на вашем рейде, находится трон какого-то там африканского царя.

Глаза у сеньора Гвиччардини полезли на лоб.

– Что? Вы имеете в виду трон Югурты?

– Вот именно,– невозмутимо сказал капитан Рэд.– Вам – девушка, мне – трон.

Сеньор Гвиччардини ошеломленно хлопал глазами.

– Но это невозможно. Трон Югурты принадлежит французскому королю. Ни вы, ни я не имеем на него права.

Капитан Рэд поморщился.

– Замолчи, мешок прелых костей. Отныне я заявляю права на этот трон. И меня не интересует, кому он принадлежал раньше. Ты понял?

Сеньор Гвиччардини едва не задохнулся от такой наглости.

– Нет, но это невозможно. Я не могу распоряжаться троном, принадлежащим французской короне.

Лицо капитана Рэда побагровело от ярости.

– Ты думаешь, я шучу, итальянская судовая крыса? Смотри,– с этими словами он левой рукой выхватил пистолет и, щелкнув курком, навел его на сеньора Гвиччардини, который испуганно отшатнулся.

Другой рукой одноногий пират схватил девушку и повалил ее на кровать.

– Лягушонок, давай.

Юноша непонимающе посмотрел на старого пирата.

– Что?

– Насилуй,– рявкнул Рэд.

Лягушонок вытаращился на капитана.

– Что, прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Лягушонок медленно снял шляпу, но так и не смог сдвинуться с места. Рэд возмущенно завопил:

– Ты чего ждешь?

– Я не могу,– дрожащим голосом ответил юноша.

– Можешь! – закричал капитан Рэд.– Это приказ!

Лягушонок развел руками.

– Я знаю, что это приказ, но я не могу. Но... нет. Он шагнул в сторону и отвернулся. Капитан Рэд, не сводя пистолета с посла-губернатора, обернулся к чернокожему повару.

– Это бунт. Бамако, дружок, давай-ка ты вместо этого предателя.

Негр пожал плечами и кивнул.

– Ладно, только мне надо освободиться от всех этих юбок.

– Давай быстрей! – крикнул Рэд.

Из глаз Фьоры хлынули слезы.

– Прошу вас, сеньор Гвиччардини, пощадите меня. Не позволяйте им это делать,– взмолилась она.– Проявите христианское милосердие. Да, я не ваша дочь, но разве это имеет сейчас значение? Я не переживу насилия. Я умру. Прошу вас, прислушайтесь к голосу своего сердца. Право же, моя честь стоит какого-то трона.

Сеньор Гвиччардини молчал.

– Соглашайтесь же! – крикнул Рэд.

– Я не могу. Вы требуете от меня невозможного. Фрегат «Эксепсьон» – это французский военный корабль. Он не подчиняется законам Венецианской республики.

– Фрегат «Эксепсьон» находится на территории острова, принадлежащего Венецианской республике, и должен выполнять его законы, а также указания посла-губернатора! – выкрикнул капитан Рэд.– Не мне учить тебя юриспруденции. Ты, старый пеньковый канат! Если ты прикажешь, то капитан Дюрасье должен будет подчиниться тебе. Ну, я не слышу твоего согласия.

Посол-губернатор отвернулся, гордо сложив руки на груди.

– Нет, ни за что. Это превышение полномочий, и оно грозит войной между Францией и Венецией.

Рэд засмеялся.

– Это грозит только государственной казне Франции. Король никогда не признается в том, что его военные корабли – это точно такие же грабители, как я. Так что, все будет шито-крыто. Гони трон, а не то я сейчас сам изнасилую эту девчонку.

Юноша, который знал, что капитан Рэд вполне способен сделать то, что обещает, принялся лихорадочно искать пути спасения девушки. Взгляд его упал на большой медный поднос, стоявший на столике у изголовья кровати с чашкой для полоскания и огромной серебряной ложкой. В голову ему пришла счастливая мысль.

Он отшвырнул в сторону Бамако, безуспешно пытавшегося справиться с дюжиной юбок и решительно подошел к постели посла-губернатора.

– Сир,– сказал он капитану Рэду,– у меня есть способ заставить его сделать то, что нам нужно. Отпустите девушку.

Но старый бродяга навалился на Фьору так, что она едва не задохнулась.

– Отпустите меня!

Одноногий пират, похоже, только сейчас вспомнил, что на нем одет костюм монаха-доминиканца, а потому совершить насилие будет затруднительно даже при большом желании.

Он принялся нащупывать рукой край сутаны, намереваясь стащить ее с себя.

Но все было тщетно.

Пока капитан Рэд был занят своей одеждой, Фьоре удалось оттолкнуть его в сторону. Она сделала попытку вырваться и убежать, но, к ее удивлению, одноногий морской бродяга преклонных лет оказался проворнее, чем она могла предположить.

Он тут же схватил ее за горло и прошипел:

– Не дергайся, а то сейчас продырявлю тебя насквозь.

Почувствовав себя совершенно беспомощной, девушка снова разрыдалась.

– Чудовище!..

Пират плотоядно рассмеялся.

– Да, раньше меня все так называли.

– Отпустите девушку...– взмолился сеньор Гвиччардини.

– Ни за что! – рявкнул капитан Рэд.– До тех пор, пока вы не пообещаете мне трон с французского фрегата, вам не на что надеяться. Бамако, ну где ты там возишься?

Лягушонок, еще некоторое время стоявший у изголовья кровати в нерешительности, понял, наконец, что время терять нельзя. К этому его подвигло еще и то обстоятельство, что капитан Рэд, хищно облизываясь, впился губами в полуобнаженное плечо Фьоры. Правда, выглядело это как-то несерьезно, по-театральному.

– Красотка, тебе еще никогда не приходилось иметь моряка? – захохотал он после этого.

Фьора сквозь слезы бросила:

– Если вы хотите изнасиловать меня, то сделайте мне честь – убейте, прежде чем я успею умереть от стыда.

Капитан Рэд неожиданно подскочил и принялся трясти за грудь бедного старика Гвиччардини.

– Ты бесчувственный чурбан или кто? Прямо на твоих глазах насилуют такое прелестное создание... Наверное, если бы она была твоей дочерью, ты бы уже давно согласился!

Сеньор Гвиччардини неожиданно всхлипнул.

– Я не могу! Это вызовет войну между Францией и моей страной! Прошу вас, сжальтесь над бедной девушкой... Ей уже многое пришлось повидать в этой жизни. Вы должны понять меня...

Одноногий пират бессильно зарычал:

– Я тебя сейчас пристрелю. И тогда тебе уже не придется заботиться о своей стране. А ее мы прогоним через все береговое братство. И твой святой Антоний будет жарить тебя на том свете и переворачивать вилами с боку на бок. Не тяни время!

Но сеньор Гвиччардини только трясся от страха и ничего не мог ответить.

Тогда капитан Рэд приставил дуло пистолета к виску Фьоры.

– А если я вышибу ей мозги прямо на твоей кровати? Это как-нибудь взволнует тебя? – в ярости скрипя зубами, произнес он.

Рука одноногого пирата скользнула в вырез платья Фьоры, которая завизжала:

– Не тронь меня!

Она плюнула в лицо капитану Рэду, который не ожидая такой смелости, ошеломленно отдернул руку.

– Капитан,– вмешался Лягушонок,– по-моему, все это бесполезно. Эта девушка ничего не значит для господина губернатора.

Таким образом Лягушонок пытался отвлечь старого пирата от Фьоры, чтобы спасти ей жизнь.

Во всяком случае, она сама поняла эти слова именно так.

Капитан Рэд повернулся к Лягушонку.

– Что ты предлагаешь?

Тот многозначительно повертел перед собой длинную серебряную ложку.

– Я думаю, нам надо заняться самим господином послом.

Капитан Рэд удивленно пожал плечами.

– Ты имеешь в виду – проверить, что у него внутри?

– Нет,– сказал Лягушонок.– Мы проверим, что у него снаружи. Он так беспокоится о сокровищах французской казны и государственных интересах, что, наверняка, согласится ради них расстаться с собственными. Но только в том случае, если мы будем угрожать не этой девушке, а ему самому.

Капитан Рэд хмыкнул.

– Да, а это – интересная идея. Давай-ка попробуем.

Он грубо схватил Фьору за плечо и отшвырнул в сторону.

– А ну, отойди. Эй, ты, губернатор, покажи свои плавники.

Сеньор Гвиччардини безуспешно пытался спрятать руки под одеялом.

– Не трогайте меня, молю вам – жалобно простонал он.

Одноногий пират зарычал от ярости и всем телом навалился на старика итальянца.

Фьора бросилась ему на выручку. Она накинулась на пирата, пытаясь ударить его кулаками, но Лягушонок обхватил Фьору за талию и стал оттаскивать в сторону.

– Не трогайте его, прошу вас! – возбужденно прошептал он ей на ухо.– Если ваш родственник лишится пары золотых колец, то для него это будет наименьшим злом. Капитан Рэд опасен только в том случае, если его сильно разозлить.

Но Фьора не унималась.

– Пустите же меня! Он убьет бедного сеньора Паоло.

Капитан Рэд, бормоча себе под нос ругательства, схватил сеньора Гвиччардини за руки и принялся разглядывать кольца на пальцах старика.

– Ого! Да тут есть чем поживиться! А ну-ка, отдавай! У меня еще есть несколько свободных пальцев.

Он принялся стаскивать самые большие перстни с рук сеньора Гвиччардини, приговаривая:

– Идите к папочке, разрази вас гром...

Фьоре, наконец, удалось вырваться из объятий Лягушонка, и она показала капитану Рэду кольца, которыми были украшены ее руки.

– Прошу вас, не трогайте сеньора Паоло! Возьмите все мои драгоценности, возьмите все... Если вы будете издеваться над сеньором Гвиччардини, сердце его не выдержит. Пощадите его, заклинаю вас! Во имя матери, которая выносила вас в своем чреве...

Пират отмахнулся.

– Отойди...

Фьора упала на кровать рядом с ним.

– Пощадите же его!..

Сеньор Гвиччардини не выдержал такой тяжести. Закашлявшись, он простонал:

– Сойдите же с меня... Оба... Я сейчас умру... О, Господи... Господи... И не давите так...

Когда уже все пальцы на руках капитана Рэда были унизаны драгоценными перстнями и кольцами, он вспомнил и о троне.

– Сын кривой мачты и рваного паруса! Я вырежу твою печенку и брошу ее на съедение крабам!

Пошарив у себя под сутаной, он не обнаружил больше никакого оружия и, еще раз грубо выругавшись, откинул одеяло, прикрывавшее сухонькое тело сеньора Гвиччардини.

– Черт возьми! Твое счастье, что у меня нет с собой ножа, но я загрызу тебя зубами!

Вновь отбросив в сторону пытавшуюся помешать ему Фьору, капитан Рэд схватил старика-итальянца за ногу и укусил его за палец.

– А-а-а-а...– закричал Гвиччардини.– На помощь! На помощь!

Лягушонок мгновенно заткнул ему рот подушкой.

– Он же задохнется! – взвизгнула Фьора.– Отпустите его!

– Правильно-правильно, Лягушонок... Души его, а я буду откусывать от него по кусочку.

Но Фьоре все-таки удалось помешать Лягушонку и, хватая ртом воздух, Сеньор Гвиччардини прохрипел:

– Я сделаю все, что вы хотите. Только не трогайте меня.

– Трон! – рычал капитан Рэд.

Старик принялся трясти головой.

– Хорошо-хорошо, я постараюсь сделать все, что в моих силах.

– Прикажите капитану Дюрасье, чтобы он вытащил трон из трюма и отдал его мне.

– А если он не согласится? – спросил Лягушонок.

– Согласится.

Рэд снова ухватил старика Гвиччардини за ногу.

– О, Господи! – взмолился тот.– Во имя Вечности... Не трогайте меня! Я сумею договориться с капитаном Дюрасье. Только не трогайте меня...

Кряхтя, одноногий пират стал подниматься с постели.

– Ладно, черт с тобой. Поверю тебе на слово, делать нечего.

Старика-итальянца буквально колотило от ужаса. Он принялся ощупывать себя за ногу, словно пытаясь убедиться, что от него ничего не убыло.

Капитан Рэд поправил свою сутану и махнул пистолетом.

– Ты, старая сморщенная крыса, вылезай из своей колыбели!

Старик Гвиччардини едва не разрыдался.

– Я не могу ходить. У меня вечером был приступ подагры.

Пират в ярости блеснул глазами.

– Что? Какая еще подагра? Я вот сейчас заставлю тебя плясать, клянусь акульими плавниками!

Он угрожающе направил пистолет на ногу сеньора Гвиччардини, и Фьора поняла, что, еще мгновение – и капитан Рэд выстрелит.

– Прошу вас, сеньор Паоло,– бросилась она к старику.– Поднимайтесь. Мы поможем вам.

– Подайте мои костыли. Когда меня мучает подагра, я не могу передвигаться самостоятельно.

Лягушонок подал Гвиччардини костыли, стоявшие у стены рядом с изголовьем и вместе с Фьорой помог ему встать.

– Что вы собираетесь делать? – слабым голосом спросил сеньор Гвиччардини.

Капитан Рэд указал пистолетом на столик, стоявший у противоположной стены.

– Иди туда.

Едва передвигая ноги, старик Гвиччардини направился к столу.

– Я не понимаю, что вы задумали.

Капитан Рэд, стуча деревяшкой подошел к столу. Здесь же рядом стояло кресло, в котором, нелепо вывернув руку, лежал труп задушенного начальника караула.

– Это еще что такое? – недовольно пробурчал одноногий пират, словно впервые увидел покойника.

– Прошу вас, придвиньте к столу мое кресло. Я не могу стоять,– попросил Гвиччардини.

Капитан Рэд, сунув пистолет под сутану, тряхнул кресло, и труп начальника караула, гремя доспехами, покатился по полу прямо под ноги старику Гвиччардини.

– Боже мой...– прошептал он, едва не роняя костыли.– Значит...

– Да-да,– подтвердил капитан Рэд.– Я ни перед чем не собираюсь останавливаться. Мне нужен этот трон. Бери перо и бумагу.

– Что вы хотите от меня? – еле слышно прошептал Гвиччардини.

Капитан Рэд пришел в ярость.

– Заткнись! Делай то, что я говорю! Лягушонок, помоги ему сесть.

Бамако бросил безуспешные попытки справиться с бесчисленными юбками, и, поспешно приглаживая платье, направился к столу.

– Капитан, у нас не так уж много времени. Надо торопиться. Скоро пробьет восемь склянок, и начнется прилив.

Пират отмахнулся.

– Да знаю, знаю. Я же не могу заставить его быстрее шевелить ногами. Садись ты, чертов калека!

Он толкнул старика в кресло.

Тем временем Лягушонок поставил на стол перед сеньором Гвиччардини большую мраморную чернильницу с отточенным гусиным пером и положил лист бумаги, обнаруженный здесь же.

Одноногий пират обмакнул перо в чернильницу и сунул охавшему и стонавшему итальянцу.

– Пиши.

Старик взял перо дрожащей рукой и со страхом посмотрел на пирата.

– Что писать?

Тот почесал бороду.

– Пиши. Указ посла-губернатора... Как называется твоя страна?

– Венецианская республика,– дрожащим голосом ответил Гвиччардини.

– ... посла-губернатора Венецианской республики на острове Крит сеньора... Как тебя зовут?

– Паоло Гвиччардини,– последовал ответ.

– ...Паоло Гвиччардини. Я, такой-то...

– Я, Паоло Гвиччардини...– повторял старик за одноногим пиратом, а потом неожиданно обернулся.– Нужно указывать, что я кавалер ордена Святого Гроба Господня?

Капитан Рэд равнодушно махнул.

– Можешь написать все свои титулы и добавить к ним награды.

– У меня больше нет наград.

– Значит, и этого хватит. Пиши дальше. Я, такой-то и все прочее, настоящим указом освобождаю капитана...– он обернулся к Лягушонку.– Как зовут этого напыщенного урода?

– Дюрасье. Жан-Батист Дюрасье.

– ... освобождаю капитана флота его королевского величества Карла VIII Жана-Батиста Дюрасье от всякой ответственности за трон...– он запнулся.– Нет! Не– так!– Освобождаю от– всякой ответственности за транспортировку трона,– он повернулся к негру.– Как звали этого царька?

– Югурта.

– ... от транспортировки трона царя Югурты во Францию.

Старик перестал писать и кисло посмотрел на капитана Рэда.

– Но этот указ не будет иметь законной силы. Капитан Дюрасье мне не подчиняется.

– Значит, подчинится. Ты поменьше болтай и побольше пиши!

Чтобы подтвердить убедительность своих доказательств, одноногий пират снова вытащил из-за пояса спрятанный под сутаной пистолет и направил его на сеньора Гвиччардини.

– Шевели пером, старая каракатица! И пусть вся Франция вместе с Венецией провалятся в тар-тарары! Мне нужен этот трон, и я получу его, чего бы мне это ни стоило!

Фьора попробовала возразить:

– Но капитан Дюрасье может разорвать этот приказ и выбросить его в море.

– Цыц, красотка! А не то я сделаю так, что тебе никакой Лягушонок не поможет! Думаешь, я не вижу, как он на тебя смотрит?

Фьора умолкла и отступила назад.

Пробило семь склянок, когда капитан Дюрасье, сидевший в своей каюте на фрегате «Эксепсьон», услышал стук в дверь.

– Войдите.

На пороге показался солдат в форме венецианского гвардейца. Он держал в руке свернутую в трубку бумагу, с которой свисала печать посла-губернатора острова Крит.

– Ваше превосходительство,– сказал венецианец,– сеньор Гвиччардини, посол-губернатор острова Крит, просит вас немедленно прибыть в его дворец для личной аудиенции.

Посланник протянул бумагу капитану Дюрасье, который, внимательно прочитав ее, отложил в сторону.

– Странно... Почему такая спешка? Сеньор Гвиччардини не объяснил?

Солдат вытянулся в струнку.

– Не могу знать, ваше превосходительство.

Дюрасье махнул рукой.

– Хорошо. Вы можете идти.

Однако солдат по-прежнему стоял в дверях.

– Что-то еще?

Посланец венецианского губернатора кивнул.

– Сеньор Гвиччардини просил меня лично проводить вас к нему. На острове неспокойно, сир.

Капитан Дюрасье неохотно поднялся из-за стола.

– В таком случае подождите. Я должен отдать некоторые распоряжения.

Спустя четверть часа шлюпка, на которой прибыл капитан Дюрасье в сопровождении солдата венецианской гвардии, причалила к берегу неподалеку от резиденции посла-губернатора.

Поднявшись на набережную, Дюрасье оглянулся.

Фрегат со спущенными парусами медленно покачивался на волнах, едва слышно поскрипывая мачтами. Все вокруг выглядело спокойно. Легкий вечерний бриз приятно холодил кожу.

Дюрасье в сопровождении венецианского гвардейца поднялся по высокой мраморной лестнице, прошел по пустому вестибюлю и медленно зашагал по ступенькам на второй этаж.

Здесь его уже ждали.

Лишенный вечернего сна гофмейстер, с высоким жезлом в одной руке и подсвечником с пятью зажженными свечами в другой, почтительно склонил голову перед французским офицером.

– Я – капитан Дюрасье,– представился тот.– Посол-губернатор назначил мне личную аудиенцию.

– Его превосходительство ожидает вас. Гофмейстер открыл дверь и провел капитана Дюрасье в апартаменты посла-губернатора.

Сеньор Гвиччардини лежал в постели все в том же ночном колпаке и халате. В его апартаментах было тихо и спокойно. Горели свечи в углах. Через открытую балконную дверь в комнату проникал свежий ветер с моря, и ничто не говорило о возможной опасности.

Капитан Дюрасье вошел в апартаменты и, подождав, пока гофмейстер закроет за ним дверь, снял шляпу и поклонился.

– Ваше превосходительство...

– А, это вы, мессир Дюрасье? – неестественно радостной улыбкой встретил его сеньор Гвиччардини.– Я благодарю вас за то, что вы откликнулись на мою просьбу и сочли возможным нанести визит в мою резиденцию в столь поздний час.

Капитан Дюрасье учтиво наклонил голову.

– В вашем послании, мессир, говорились о том, что у вас есть для меня какое-то срочное сообщение.

Посол-губернатор выглядел взволнованным. Щеки его горели каким-то болезненным огнем, а пальцы нервно теребили краешек одеяла.

– Э...– протянул он.– К сожалению, я не мог ждать до утра.

Он умолк, кусая губы.

– Да, мессир Дюрасье, я хочу, чтобы вы знали все. Столица нашего владения находится в крайне затруднительном положении. На рассвете порт подвергнется нападению пиратов.

Капитан Дюрасье нахмурился.

– Пиратов? А откуда у вас такие сведения, мессир?

Услышав легкое покашливание в углу, капитан Дюрасье обернулся. Только сейчас он увидел, что за пологом, прикрывавшим кровать сеньора Гвиччардини от балконной двери, стоит темнокожая женщина в облачении служанки.

– О, простите, сеньора,– произнес Дюрасье.– Доброй ночи.

Тут же позабыв о присутствии служанки, капитан фрегата повернулся к послу-губернатору.

– Итак, ваше превосходительство, вы хотите попросить моей помощи?

Бамако, который стоял у изголовья кровати наряженным в костюм Леонарды, вдруг с ужасом заметил, что из-под ложа торчит рука задушенного начальника караула.

Пока Дюрасье был занят разговором с послом-губернатором, негр принялся ногой заталкивать руку обратно, из-за чего сложилось впечатление, будто он приседает в приветствии.

– Да, мне нужна ваша помощь, мессир Дюрасье,– продолжил Гвиччардини.– Но это не совсем то, о чем вы думаете.

Дюрасье недоуменно пожал плечами.

– Что ж, если на порт собираются напасть пираты, я могу предложить вам орудия своего фрегата и полуроту морских гвардейцев. Но, может быть, все не так опасно, как вы думаете?

– Нет-нет! – торопливо воскликнул посол-губернатор.– Наше положение очень серьезно...

Дюрасье пожал плечами.

– Это не имеет значения. У меня достаточно сил. Мы будем готовы к их нападению.

Гвиччардини стал ерзать в постели.

– Подождите, мессир Дюрасье. Не горячитесь. О предстоящем нападении мне стало известно от этого, мавра, которому удалось бежать из их логова.

Дюрасье посмотрел на Бамако, и тот принялся тыкать себя пальцем в грудь.

– Да-да, я все знаю...

Дюрасье, от которого лицо Бамако наполовину скрыто пологом, снова бегло взглянул на него и отвернулся.

– Он знает их планы,– сказал Гвиччардини.– Ну, говори же, дружок.

Мавр ступил из-за полога на свет, и только сейчас Дюрасье понял, кто стоит перед ним.

– Это я, Бамако.

У француза глаза полезли на лоб.

– Что?

Капитан Рэд, Лягушонок и Фьора лежали в это время под кроватью посла-губернатора, слушая разговор. Одноногий пират заткнул девушке рот своей громадной потной ладонью, да еще навалился на нее так, что она не могла даже шевельнуться.

Услышав удивленный вопль капитана Дюрасье, она попыталась вырваться, но все оказалось напрасно. Пират так сдавил ее, что она едва не задохнулась.

Капитан Дюрасье, увидев перед собой Бамако, тут же схватился на шпагу.

– Как сюда попала эта чернокожая собака? Вы что, следили за нами? Говори, мерзавец!

Он выхватил шпагу из ножен и направил ее на мавра.

– Негодяй, я расправлюсь с тобой немедленно, здесь же!

С клинком наперевес он бросился на Бамако, который, подхватив обеими руками юбки, укрылся за изголовьем.

– Прошу вас, ваше превосходительство, защитите меня,– жалобно запищал он.– Он хочет меня убить!

Гвиччардини предостерегающе поднял руку.

– Успокойтесь, капитан.

– Нет! – разгоряченно воскликнул Дюрасье.– Этот предатель умрет сейчас же! Вы знаете, что он принимал участие в бунте на фрегате, а до этого был закован в кандалы за отравление досточтимого командора де Лепельера?

Он снова взмахнул шпагой, и Бамако испуганно присел.

– Ты умрешь!

– Защитите меня! – взмолился мавр.– Умоляю вас именем христианского Бога!..

– Грязный дикарь! – завопил Дюрасье.– Не поминай имя господне всуе!

Губернатору пришлось даже повысить голос, чтобы защитить Бамако:

– Простите меня, мессир Дюрасье, но я гарантировал ему прощение!

Глаза француза сверкали яростью.

– Этот негодяй заслуживает быть повешенным на рее! Ему, как и другим бунтовщикам с «Эксепсьона», может быть гарантирована только петля или гаррота!

Губернатор взмолился:

– Прошу вас, мессир Дюрасье, не горячитесь...

Наконец, капитан успокоился. Тяжело дыша, он опустил шпагу и отступил на шаг назад. Сеньор Гвиччардини тяжело вздохнул.

– Мессир Дюрасье, не забывайте о том, что вы на острове Крит, находящемся под юрисдикцией Венецианской республики. Здесь только я обладаю полномочиями творить правосудие. Если вы хотите повесить этого несчастного, то вам придется выйти в море и там свершить то, что вы считаете законным. Пока он находится здесь, его защищают законы Венецианской республики. А то, что было сделано вчера без моего позволения, вызывает у меня лишь сожаление.

Дюрасье торопливо произнес:

– Не стоит распространяться об этом, ваше превосходительство.

– Как бы то ни было, мессир,– повторил Гвиччардини, я не разрешаю вам мстить этому несчастному мавру. Он искупил свою вину чистосердечным раскаянием и совершенно не опасен.

Бамако тут же принялся оживленно трясти головой.

– Да-да, послушайте господина губернатора, капитан. Он говорит чистую правду.

– А ты заткнись! Бамако тут же умолк.

Чтобы лучше слышать разговор посла-губернатора и капитана «Эксепсьона», одноногий пират отпустил Фьору и высунулся из-под кровати.

Увидев его, Бамако принялся делать страшные глаза и нервно дергать головой.

Наконец-то Фьора полной грудью вдохнула.

И тут она неожиданно почувствовала, как рука лежавшего рядом с ней юноши осторожно ложится ей на ладонь.

– Ваше превосходительство,– возмущенно продолжал капитан Дюрасье,– во-первых, этот негодяй виновен в том, что пытался отравить досточтимого командора де Лепельера!..

Бамако замахал руками.

– Это неправда! Я любил его как собственную мать.

– Заткнись, я тебе сказал! – рявкнул Дюрасье.– Кроме того, он принимал участие в бунте на корабле... Гвиччардини поморщился.

– Прошу вас, мессир Дюрасье, ведите себя спокойнее. Ведь вы находитесь в моих апартаментах. К тому же вы разговариваете с человеком, который уже получил мое прощение.

– Для него не может быть прощения! – вспыльчиво воскликнул Дюрасье.– По таким, как он, плачет виселица!

Бамако высунулся из-за кровати и ткнул пальцем в капитана Дюрасье.

– Ваше превосходительство, это он виноват в том, что командор де Лепельер умер. Это он отравил его. Точно, я теперь понял... Он хочет все свалить на меня, пользуясь тем, что я обыкновенный матрос.

Гвиччардини оглянулся и кисло посмотрел на мавра, для пущей убедительности кивавшего головой.

– Это просто невероятно...– пробормотал он. Возмущению капитана Дюрасье не было предела.

Глаза его выкатились из орбит, и он потрясенно прошептал:

– Что?..

Он снова схватился за эфес шпаги, однако, мавр гордо выпятил грудь вперед.

– Да-да, это он виноват!

В это время посол-губернатор, прикрывая рот ладонью, принялся беззвучно шевелить губами, пытаясь что-то сказать.

– Что-что, сеньор? – непонимающе переспросил Дюрасье.

Старик-губернатор по-прежнему шевелил губами, не издавая ни единого звука.

– Я не понимаю, ваше превосходительство... Дюрасье наклонился поближе к Гвиччардини. Капитан Рэд, который мгновенно понял, что что-то не так, ткнул стволом пистолета в матрац. – Сеньор Гвиччардини неожиданно дернулся и извиняющимся тоном пробормотал:

– Я хотел сказать, мессир Дюрасье, что эта проклятая подагра заставляет меня испытывать невыносимые мучения. Чума на нее...

Он неожиданно закашлялся и, немного придя в себя, сказал:

– Хватит о моих болезнях. Время работает против нас, мессир Дюрасье. Капитан Рэд, этот грязный... Ой!..

Это одноногий пират снова ткнул пистолетным стволом в то место матраца, где возлежала задница больного старика.