Текст книги "Охота на человека в Перу"

* * *

Ороя не отвечала. Горнодобывающий комбинат, где работал друг ирландца, бывший фэбээровец Джон Каммингс, казалось, был отрезан от мира. Лишь после часа бесплодных попыток едва слышный женский голос сообщил ему что сеньор Каммингс в Лиме. Сквозь треск и шорохи ему удалось разобрать название отеля: «Боливар».

Дальше все было гораздо проще. Его соединили с номером американца немедленно.

– Каммингс слушает, – отозвался хрипловатый голос. – Кто это?

– Друг ирландца, – сказал Малко.

Пауза.

– Какого еще ирландца? Я их знаю много, – недоверчиво буркнул наконец Джон Каммингс.

– В Лэнгли есть только один, – уточнил Малко. – Вы, кажется, были с ним в Плейку. Поняли, о ком идет речь?

В трубке раздался басовитый смешок.

– Еще бы! Не знаю, как вас зовут, но чертовски рад вас слышать. Друзья ирландца – мои друзья. Он упоминал о вашем приезде, но, знаете, в этой дерьмовой стране...

– Мне нужно с вами увидеться, – прервал его Малко.

– Нет проблем! Я буду сегодня вечером в одном местечке под названием «Каса Бланка». Это в Барранко, на улице Маркес. Его там все знают. Спросите меня. Не обидитесь, если я начну без вас?

– До скорого, – сказал Малко и повесил трубку.

* * *

Толстуха с оранжевыми волосами, недоверчивым взглядом и агрессивно выпяченной нижней губой, затянутая в платье из пестрого сатина, приоткрыла обитую железом дверь, похожую на тюремную.

– Мне нужен Джон Каммингс, – сказал Малко.

«Каса Бланка» находилась на краю света, в весьма подозрительном районе. Тем не менее, едва Малко затормозил у тротуара, его тут же окружила стайка мальчишек, предлагая начистить ботинки, постеречь машину и многое другое, менее достойное...

Толстуха распахнула дверь, озарила Малко дежурной кисло-сладкой улыбкой и произнесла низким, скрипучим голосом:

– Он вас ждет.

В зале было довольно темно. Хозяйка шла впереди, покачивая желеобразной массой, заменявшей ей зад.

В глубине зала на мягком диванчике развалился великан с лицом постаревшего ковбоя в компании двух юных метисок, туалет которых был в полном беспорядке. Рубашка мужчины тоже была расстегнута до пупа, открывая густую поросль обильно пересыпанных сединой волос. Он вскочил и крепко прижал Малко к груди. В нем было около двух метров, красное лицо не свидетельствовало о воздержанности; руки и грудь были покрыты татуировками.

– Привет, амиго!

Он усадил его между двумя метисками и хлопнул толстуху пониже спины.

– Регина, принеси-ка нам шампанского! «Моэт-э-Шандон».

Хозяйка удалилась с неизменной улыбкой, предназначенной для состоятельных клиентов. Рука Джона Каммингса снова легла на грудь одной из соседок.

– Та еще штучка эта Регина! – вздохнул он. – Когда я забираюсь в свою дыру наверху, оставляю там полные бутылки, а возвращаюсь – они все пустые! Бутылка «Джи энд Би» стоит двести тысяч солей... Послушать ее, так это крысы пьют.

– И вы все-таки сюда ходите?

Американец погладил смуглое бедро соседки.

– Регина – Царица Ночи. Молоденькую «чулу», достаточно умелую и без риска подцепить заразу, можно найти только здесь. Она не дает им простаивать. Те, что не заняты с клиентами, моют полы и все такое... А потом, – он понизил голос, – здесь творятся интересные дела. Можно много узнать, надо только держать глаза и уши открытыми.

Толстуха вернулась, вся – сама услужливость, с двумя бутылками: «Моэт-э-Шандон» и «Джи энд Би».

– Сегодня я угощаю тебя шампанским, Джон, – произнесла она с хрипотцой.

Американец удивленно поднял брови.

– Не иначе, как склад обчистила! Обычно она ничего не сделает бесплатно, даже не скажет, который час. Что ж, бери, пока дают...

Обе метиски встали и скрылись в туалетной комнате. Джон Каммингс заговорил совсем другим тоном.

– Как там ирландец?

– Хорошо, – ответил Малко.

– Я чертовски рад вас видеть, а то в этой дыре совсем превратился в обезьяну. Я получил телеграмму из Фирмы. Кажется, я поступаю в ваше распоряжение...

– Вы мне просто немного поможете, – уточнил Малко.

– В чем?

– Это долгая история...

Малко быстро ввел американца в курс дела, объяснив, как он предполагает добраться до Мануэля Гусмана. Джон Каммингс залпом опрокинул полстакана «Джи энд Би».

– Хорошее дело! – кивнул он. – У нас становится жарко. Шахты в Сьерре закрываются одна за другой. Все сендеровцы... Они взрывают мосты, коммуникации, товарные составы и держат в страхе рабочих – поджигают их дома, выпускают кишки женам и детям.

Только мы в Орое еще держимся. В моем распоряжении семьдесят вооруженных людей, нас голыми руками не возьмешь. Мы тоже не остаемся в долгу. Они уже назначили награду за мою голову. Но это все бои местного значения...

– Ваши люди – американцы?

– Нет, здешние. Но пока я плачу им двести долларов в месяц, «сендерос» – их смертельные враги.

– Сколько вы могли бы прислать в Лиму?

– Человек двадцать, на несколько дней.

– Этого более чем достаточно.

Они умолкли, так как вернулись метиски. Через несколько минут у входа возникла какая-то суматоха. Толстуха Регина вскочила, с неожиданной для ее веса резвостью устремилась к дверям и подобострастно засуетилась вокруг невысокого полного человечка с напомаженными по моде 1930 года волосами, унизанными золотыми перстнями руками и солидным брюшком, оттопыривающим вышитую мексиканскую рубашку. Хозяйка, согнувшись в угодливом поклоне, сама отвела его в темный отсек в глубине зала, где вновь прибывшего совсем не было видно.

Полдюжины сопровождавших его гориллоподобных существ, все почему-то со свернутыми газетами под мышкой, разместились в соседних отсеках. Джон Каммингс наклонился к уху Малко.

– Вот видите, я же говорил. Этот тип, что сейчас пришел с шестью бандитами-телохранителями – Хесус Эрреро, один из кокаиновых королей Тинго-Мария. Остальные – его «няньки», он без них носа никуда не высунет. В прошлом году за ним охотились колумбийцы.

– Что он здесь делает?

– Понятия не имею. Может, просто приехал поразвлечься. Тинго-Мария – жуткая дыра.

Он открыл бутылку выдержанного «Моэт-э-Шандона» и разлил пенистую влагу по бокалам. Музыка гремела так, что разговаривать было невозможно. Одна из девушек недвусмысленно прижалась к Малко. Отвлекшись, он едва не пропустил нечто любопытное. Какой-то молодой человек пробирался среди танцующих, направляясь к отсеку, где сидел Хесус Эрреро. У Малко внезапно сжалось горло. Это был тот самый студент, которому Моника Перес передала пакет с лекарствами.

Глава 12

Малко пытался разглядеть, что происходит в отсеке Хесуса Эрреро, но там было слишком темно. Он обернулся, чтобы поделиться своим открытием с Джоном Каммингсом, но американец уже успел встать и раскачивался посреди зала в медленном ритме «чичи», прижав к себе одну из метисок – ее губы были как раз на уровне его груди. Малко снова вгляделся в полумрак, еще боясь поверить в свою удачу...

Встреча молодого человека с «наркос» была первым конкретным фактом, подтверждающим информацию, которую сообщила ему перед смертью Лаура – предполагаемое бегство Мануэля Гусмана из Перу через Тинго-Мария. Это не могло быть совпадением. Лишь бы он не узнал Малко! Моника могла рассказать о нем, описать... И вообще в такой ситуации может насторожить любой пустяк. Он откинулся на спинку диванчика, чтобы лицо оказалось в тени. Сидевшая рядом девушка, по-своему истолковав его движение, склонилась над ним, и ее маленькие ловкие ручки принялись умело ласкать его.

К счастью, вернулся Джон Каммингс. Малко, понизив голос, быстро рассказал ему обо всем и добавил:

– Мне нельзя оставаться здесь. Я подожду в машине и попытаюсь проследить за ним.

– Хотите, я пойду с вами?

– Не стоит, – решил Малко. – Встретимся потом здесь.

– Лучше у меня в отеле, – сказал Каммингс. – Эти крошки не могут больше ждать. Я оставлю ключ в двери.

Малко направился к выходу, стараясь проскользнуть между танцующими парами как можно незаметнее, благо площадка для танцев была переполнена. У подъезда стоял огромный черный «форд» с затемненными стеклами и множеством антенн на крыше, который охраняли двое громил с устрашающими физиономиями. Вне всякого сомнения, это была машина Хесуса Эрреро.

«Тойота» Малко была припаркована напротив. Он сел за руль, но захлопнуть дверцу не успел. Совсем юная «чула» с блестящими, зазывными глазами и чувственным личиком скользнула в машину, гибкая, как змейка.

– Пойдем в отель? – спросила она на ломаном английском.

Такие девочки во множестве околачивались вокруг «Каса Бланка»... Малко с раздражением отстранил ее. Он боялся упустить молодого человека, но и привлекать внимание не хотелось.

– Нет, – твердо сказал он тоже по-английски. – Я остаюсь здесь.

Он снова попытался вытолкнуть ее из машины, но девушка, неверно истолковав его слова, в мгновение ока расстегнула молнию на его брюках и принялась усердно ублажать его губами и языком, нимало не стесняясь мальчишек, глазевших на них через стекло.

В несколько минут она завершила свое дело. Что ж, по крайней мере, никого не удивит, что он сидит в машине с потушенными фарами... Метиска выпрямилась и сказала:

– Пятьдесят тысяч солей.

Она сложила протянутую банкноту вчетверо, сунула ее за лифчик, улыбкой поблагодарила его и вышла.

Едва девушка скрылась из виду, как в дверях «Каса Бланка» появилась угловатая фигура друга Моники Перес. Он сел в маленькую японскую машину и поехал к центру. К счастью для Малко, в ту же минуту от края тротуара отъехало какое-то такси. Он пристроился сзади и так проследовал за молодым человеком до Виа Экспрессо, где смог затеряться в потоке машин: в этот час движение здесь было еще достаточно оживленным. Маленькая белая машина еле тащилась, и для Малко не составляло труда не терять ее из виду.

Куда же приведет его эта нить? Малко подумал о Монике Перес, и у него мучительно защемило сердце. Как нелепа жизнь! Как жаль, что они оказалось по разные стороны баррикад. Навсегда...

Белая машина обогнула «Шератон», выехала на авеню 9 декабря, потом свернула на авеню Арика. Молодой человек ехал на запад, к университету Сан-Маркос... К сожалению, машин становилось все меньше. На какое-то время Малко удалось укрыться за старым автобусом, но он остановился, и теперь «тойота» следовала прямо за белой машиной. Красный свет... Они остановились. Наконец загорелся зеленый. Молодой человек свернул направо, на авеню Амесага, и покатил вдоль ограды университетского городка.

Малко из осторожности пришлось поехать прямо.

Когда он развернулся, белой машины и след простыл. Малко объехал вокруг городка, но тщетно. Скорее всего, молодой человек был уже в университете. Малко помчался обратно в центр, сгорая от нетерпения.

Может быть, удастся перехватить Мануэля Гусмана до его отъезда в Тинго-Мария, если он еще в Лиме. Единственным, кто мог ему в этом помочь, был Джон Каммингс.

Памятуя о своем печальном опыте с «Диркоте», он предпочел бы не связываться с перуанцами. Лучше он преподнесет им сюрприз.

* * *

Ключ, как и обещал американец, торчал в двери. Малко постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь. И в смущении остановился на пороге. На огромной кровати с пологом Джон Каммингс со своими двумя «чулами» старательно воспроизводил одну из самых сложных фигур, восходящих к древнему эротическому искусству инков... Бронзовые тела метисок сплелись с белым телом американца в немыслимого пятнистого змея, который то ритмично колыхался, то судорожно вздрагивал, сжимаясь и разжимаясь под аккомпанемент глухого урчания, влажных чмоканий и нервных смешков.

Американец пыхтел, как тюлень, тиская все, что попадалось под руку – груди, бедра, ягодицы, содрогаясь так, что кровать скрипела всеми пружинами. На лице его было написано блаженство.

– Джон! – позвал Малко.

Джон Каммингс встряхнулся, столкнул с кровати одну из метисок и перекатился на спину, продемонстрировав свое вожделение во всей красе.

– Я сейчас, – буркнул он.

Схватив за бедра вторую «чулу», он приподнял ее легко, словно пушинку, и со снайперской точностью насадил на себя, как на вертел. Девушка взвизгнула:

– Ох, нет, ты слишком большой!

Руки великана стиснули смуглые бедра и с силой давили, пока он не погрузился в тело метиски до конца. Вторая «чула» испуганно смотрела на них из угла. Несколько секунд Джон Каммингс лежал совершенно неподвижно, затем приподнял девушку и вновь опустил. Та опять завизжала. Малко уже не мог оторвать глаз от происходившего на кровати. Он же убьет ее... Вторая девушка встала, обвилась вокруг своей подруги и приникла к ее губам. Тогда та сама ритмично задвигалась вверх-вниз, словно наездница. Боли она, казалось, больше не чувствовала. Руки американца лишь направляли ее...

Это длилось довольно долго. Наконец по участившемуся свистящему дыханию американца Малко понял, что развязка близка. Действительно, через минуту Джон Каммингс испустил хриплый вопль, тело его выгнулось дугой, руки судорожно сжали бедра метиски; он вновь погрузился в нее до основания.

Девушка вскрикнула и скатилась с него. Тут же вторая «чула» принялась ласкать еще твердую плоть американца. Некоторое время он только довольно урчал, затем рывком поднялся и встал на колени, вновь в великолепной форме. Он сказал что-то на кечуа, и метиска послушно встала на четвереньки спиной к нему. Одним мощным толчком Джон Каммингс овладел ею.

Ногти девушки судорожно вцепились в простыню, она закричала, содрогаясь всем телом под напором чудовищной плоти. Завораживающее зрелище животного эротизма... У Джона Каммингса снова вырвался нечеловеческий крик, и он рухнул набок с остекленевшим взглядом.

Минуту спустя он встал и нетвердой походкой, как автомат, направился в ванную, где зажурчала вода. Наконец американец вышел, обмотав вокруг бедер полотенце. Он залпом выпил прямо из горлышка чуть не полбутылки писко и опустился на диван рядом с Малко.

– Потрясающие девчонки! – вздохнул он. – Это у них в крови. Вы видели наш музей?

Знаменитый Музей эротики в Лиме... Тысячелетней давности фигурки, сделанные инками, изображающие всевозможные способы совокупления с явной склонностью к оральным контактам. Да, маленькие метиски были наследницами многовековой культуры...

Обе девушки между тем скрылись в ванной.

– Теперь можно и поговорить!

– Вот и отлично, – кивнул Малко. – Мне понадобятся несколько ваших людей завтра утром. Это возможно?

И он изложил американцу свой план.

– Нет проблем, – сказал Джон Каммингс. – Я позвоню им часа в четыре. В Лиме они будут в семь. Три «рейнджровера», двенадцать парней в полном вооружении.

– С оружием проблем не будет?

Американец хохотнул.

– У нас у всех есть разрешения. Здесь это просто – сто тысяч солей, и все дела. Оружие такое: автоматы, штурмовые винтовки М-16 и «фалы». Где они вам понадобятся?

– Пока не знаю, – ответил Малко. – Не знаю даже, понадобятся ли вообще.

– О'кей. Скажу им, чтобы взяли с собой рации. Будете отдавать им приказы по мере необходимости. Идет?

– Идет. Встречаемся завтра.

От рукопожатия Джона Каммингса у Малко побелели пальцы. После развлечений с метисками лицо американца осунулось, морщины на лбу стали глубже.

– Встретимся в шесть тридцать внизу, – уточнил Малко.

В холле «Боливара» было пусто, на улицах Лимы тоже. Малко добрался до «Эль Кондадо» за десять минут. Ему уже не терпелось выйти на охоту. Решительно, судьбе не было угодно, чтобы он летел в Тинго-Мария.

* * *

Солнце палило нещадно, заливая университетский городок ослепительным светом, отчего бросались в глаза красные надписи, испещрявшие стены. А между тем, было только восемь часов! Малко лежал на горячем бетоне, на верхней трибуне заброшенного стадиона, откуда был виден весь университетский городок. Плечи у него горели от палящих солнечных лучей. Отсюда он мог наблюдать за факультетом тропической медицины, главным зданием и проспектом, тянувшимся вдоль ограды. Джон Каммингс снабдил его полевым биноклем. Сам он со своими тремя «рейнджроверами» ждал указаний чуть подальше, на авеню Венесуэлы. В каждой машине имелась рация; такой же аппарат негромко потрескивал под боком у Малко.

Рано утром Малко пробрался на свой наблюдательный пост, смешавшись с толпой студентов. Снизу его нельзя было заметить, не вывихнув шею. Трибуны в этот час пустовали, лишь с наступлением сумерек здесь обычно устраивались влюбленные парочки. На стадионе за его спиной группа пестро одетых студентов репетировала народные танцы. Малко пристально всматривался в каждого, кто выходил из здания факультета тропической медицины, но пока безуспешно.

Раскаленный бетон обжигал даже сквозь одежду. Малко чуть передвинулся, отер заливавший глаза пот и вновь взялся за бинокль.

Как и любая засада, эта могла ни к чему не привести. Оживление в городке поутихло: студенты разошлись по аудиториям. Малко решил оставаться в своем укрытии до полудня. Если ничего не произойдет, придется действовать иначе.

Прошло около часа. Тонкая рубашка Малко давно прилипла к спине от пота. Перед глазами от напряжения плясали черные точки. Вдруг в дверях факультета тропической медицины появились двое. Малко так разморило от жары и усталости, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы узнать друга Моники. Второго человека он не знал. Незнакомец пошел к центру городка, а друг Моники быстрым шагом направился к ограде, выходившей на авеню Амесага. Он пролез в дыру и подошел к остановившейся у края тротуара машине. Автомобиль был огромный, черный и блестящий, как скарабей, с затемненными стеклами и множеством антенн... Тот самый «форд», который Малко видел вчера у «Каса Бланка»! Машина Хесуса Эрреро, кокаинового короля. Одно из передних стекол было опущено; молодой человек наклонился и просунул голову внутрь. Через минуту из машины вышел широкоплечий толстяк и вместе с «подопечным» Малко зашагал к городку.

Оба скрылись в дверях факультета тропической медицины. Малко взялся за рацию.

– Сейчас пришлю кого-нибудь взглянуть на машину, – услышал он в ответ голос Джона Каммингса.

В течение следующих двадцати минут ничего не произошло. Черная машина сорвалась с места и уехала. Малко изнывал в своем укрытии. Ствол «тауруса» жег ему живот так, будто сталь раскалилась докрасна.

Из рации вдруг раздался голос.

– Говорит Джон. Мои парни засекли ваш «форд». Это действительно личная машина того типа, которого мы видели ночью.

Сердце Малко забилось чаще. Все сходилось! Кокаиновый король прислал своих людей за Мануэлем Гусманом, который, видимо, скрывался на факультете тропической медицины, пользуясь тем, что полиция не имеет доступа в университетский городок.

– Подъезжайте поближе, – приказал Малко. – Блокируйте авеню Амесага с двух концов.

Он снова поднес к глазам бинокль, как раз вовремя, чтобы увидеть, как молодой человек наискось пересек городок и вошел в здание факультета социологии.

Снова пришлось ждать довольно долго.

Наконец молодой человек вышел; с ним был еще один парень в красной футболке. От подземного перехода к ним шла женщина в джинсах. Моника Перес! Черные волосы убраны под кепку, в руке книги, на плече большая холщовая сумка. Все трое остановились у водонапорной башни и заговорили, оживленно жестикулируя. Потом Моника Перес повернулась и исчезла в толпе.

Двое мужчин между тем вернулись к факультету тропической медицины. В тот же миг в нескольких сантиметрах от лица Малко брызнули осколки бетона, словно подброшенные невидимой рукой. В какую-то долю секунды он понял: в него стреляли. Желудок его конвульсивно сжался. Он отполз назад, быстро осмотрев городок в бинокль. Снизу стрелять никто не мог. Вдруг он заметил светящуюся точку: солнечный луч отражался в линзе. Кто-то лежал на крыше факультета социологии на той же высоте, что и он, целясь в него из винтовки с оптическим прицелом!

Крак! Вторая пуля с визгом царапнула бетон. Он скатился вниз, чтобы не получить третью прямо в лоб, и только поэтому заметил троих мужчин, которые бежали через стадион мимо ансамбля народного танца со свернутыми газетами в руках. Достигнув трибун, они, прыгая через ступеньки, бросились вверх, прямо к его укрытию.

Итак, его обнаружили. Операция по прикрытию бегства Мануэля Гусмана была организована лучше, чем он предполагал. Малко оказался в западне: спереди надвигались трое террористов, сзади целился стрелок, не оставляя ему возможности укрыться за парапетом стадиона.

Глава 13

Едва оказавшись вне поля зрения танцующих, террористы отшвырнули газеты, под которыми скрывались крупнокалиберные пистолеты-пулеметы. «Таурус» Малко рядом с ними выглядел смешно... Он схватился за рацию.

– Джон! Джон! Вы меня слышите?

Тотчас отчетливо раздался голос американца:

– Да, что случилось?

– Я в ловушке. Ко мне поднимаются трое вооруженных мужчин. Еще один залег на крыше соседнего здания с винтовкой с оптическим прицелом. Отступать мне некуда.

– О'кей, сейчас будем, – спокойно отозвался Джон Каммингс. – Мы тут недалеко.

Малко обернулся, сжимая в руке «таурус». Трое убийц надвигались, расположившись на трибунах полукругом. Он отступил, чтобы хоть на время оказаться вне досягаемости, если они откроют огонь. Проклятье! Как он мог недооценить своих противников?

Вдруг он заметил, что по дорожке среди деревьев движется черное пятно – «форд» Хесуса Эрреро! Огромная машина ехала прямо к факультету тропической медицины.

Теперь не оставалось никаких сомнений – это приехали за руководителем «Сендеро Луминосо». Чтобы лучше рассмотреть, что происходит внизу, он перегнулся через ограду верхней трибуны. В тот же миг в нескольких сантиметрах от него снова брызнули осколки бетона.

Стрелок на крыше факультета социологии по-прежнему держал его под прицелом...

Он поспешно укрылся за бетонным парапетом, и тут же загрохотала короткая, злобная очередь пистолета-пулемета. Студенты внизу, забыв о своих танцах, сбились в кучу, испуганно глядя на трибуны. Вскинув «таурус», Малко выстрелил в того противника, который был ближе всех, вынудив его укрыться за скамьей. Еще выстрел... Пока ему удалось остановить убийц, но револьвер придется перезаряжать...

Он резко повернул барабан, и тут же по бетону над его головой снова застучали пули. Все ближе и ближе... Зарядить оружие Малко не успел. Он выстрелил три раза подряд, террористы снова остановились, уже чуть повыше. К счастью, на таком расстоянии из их «старов» трудно было вести прицельную стрельбу. Но когда они будут метрах в двадцати, им не будет нужды даже целиться...

Воспользовавшись последней передышкой, Малко осторожно выглянул в отверстие в парапете, вроде амбразуры – так он мог видеть, что происходит внизу, не подставляя себя под пули винтовки, дуло которой по-прежнему подстерегало его с крыши факультета социологии. Он лихорадочно обшарил карманы в поисках патронов и нашел два – последние из той пригоршни, что дал ему Фелипе Манчаи вместе с «таурусом». Его противники тем временем переменили тактику: они больше не стреляли и приближались к нему ползком, стараясь взять «в клещи».

Он истратил драгоценный патрон, чтобы остановить ближайшего.

Теперь у него оставался всего один выстрел...

Он снова взглянул вниз и увидел на авеню Амесага «рейнджровер», который мчался прямо на ограду университетского городка. Тяжелый буфер смял решетку, и машина понеслась по центральной аллее. Джон Каммингс спешил ему на выручку!

Обогнув факультет социологии, «рейнджровер» затормозил напротив подземного перехода, ведущего к стадиону.

Джон Каммингс выскочил первым, держа наперевес штурмовую винтовку М-16; за ним еще четверо, вооруженные «фалами». Они бросились в туннель.

Малко обернулся. Один из террористов целился в него из своего «стара». Малко выстрелил, истратив последний патрон, и пули его противника застучали по бетону много ниже. Десять секунд спустя Джон Каммингс и его люди уже бежали через стадион, прямо на группу танцоров, которые с криками кинулись врассыпную. Американец на бегу выпустил длинную очередь, зацепив одного из террористов. Тот выронил оружие и рухнул навзничь, прямо на острый бетонный выступ. Очевидно, он повредил себе позвоночник: от его душераздирающих воплей у Малко кровь застыла в жилах. На миг растерявшись, двое его сообщников попытались укрыться за трибунами. Люди Каммингса поднялись повыше и не спеша уложили обоих короткими, сухими прицельными очередями. Настоящие профессионалы...

Оба террориста скатились по ступенькам. Малко прошел совсем рядом с одним из них, из простреленного виска которого хлестала кровь. Лицо, на которое смерть уже наложила свой отпечаток, было почти детским. Его мать, должно быть, представляла его сейчас прилежно склонившимся над тетрадкой... Руки все еще сжимали пистолет-пулемет, казавшийся слишком большим для этого мальчика.

Неизвестный солдат тайной войны. За что он сражался?

Джон Каммингс стоял посреди стадиона, держа винтовку у бедра. В расстегнутой рубашке, открывавшей мощную волосатую грудь, он выглядел устрашающе.

– Террористы! – крикнул он танцорам, разбежавшимся по полю в страхе перед шальными пулями.

Юноши и девушки, взметнув пестрыми одеждами, пустились наутек. В Перу штатские с оружием не предвещали ничего хорошего...

– Я видел машину Хесуса Эрреро, – сказал Малко, отдышавшись. – Она ехала к факультету тропической медицины.

Они бегом бросились к «рейнджроверу». Бетонные стены стадиона заглушили выстрелы; студенты в городке занимались своими делами как ни в чем не бывало.

Стрелок на крыше больше не подавал признаков жизни.

Все шестеро попрыгали в машину, и «рейнджровер» помчался к факультету тропической медицины.

Вокруг здания царило обычное оживление. Машины не было видно.

Джон Каммингс и Малко вышли. Американец протянул ему автомат.

– Возьмите, может понадобиться...

При виде вооруженных людей студенты попятились. В три прыжка Джон Каммингс нагнал какого-то тщедушного парня, схватил за шиворот и прижал к стене, приставив дуло винтовки к его горлу.

– Видел большую черную машину?

– Si, si, – пролепетал насмерть перепуганный студент дрожащими губами. – Она только что уехала.

– Куда?

– Туда, – показал парень на дорожку, огибающую здание.

Они снова бросились в машину. «Рейнджровер» дал задний ход. Но тут случилось непредвиденное. Малко уже видел ощетинившийся антеннами черный «форд», который выруливал на авенида Колониаль. В ту же секунду какой-то предмет, брошенный из окна факультета тропической медицины, приземлился метрах в десяти перед «рейнджровером».

Это была динамитная шашка.

Оглушительный взрыв сотряс все вокруг. Взметнулось красное пламя; все окна в здании и ветровое стекло «рейнджровера» разлетелись на мелкие кусочки; взрывная волна отбросила всех, кто стоял поблизости, окутав их облаком пыли. Серьезного вреда шашка не наделала, но страху нагнала изрядного. Круто вывернув руль, Джон Каммингс стряхивал с себя осколки стекла.

– Сволочи! Хорошо хоть не бомба...

Напрямик через газоны он помчался к пролому в ограде, через который «рейнджровер» чудом проскочил, лишившись зеркальца заднего вида и части крыла, и вырвался на авенида Колониаль. Черный «форд» был уже далеко. Держа руль одной рукой, Джон Каммингс взялся за рацию, вызывая своих людей.

Ответа не было. Малко взял у него аппарат и заговорил сам, но столь же безрезультатно.

Американец выругался. Руки его стиснули руль так, что тот затрещал. «Рейнджровер» мчался по авенида Колониаль, обгоняя дребезжащие автобусы и тяжелые грузовики.

– Ну и задачку вы мне задали! – прокричал Каммингс. – Они наверняка хотят добраться на тачке до самого Тинго-Мария. А тачка у них бронированная.

– Полиция не может ее остановить?

Едва не сбив какого-то пешехода, американец покачал головой.

– Ни один полицейский не посмеет тронуть личную машину Хесуса Эрреро. Слишком это большая фигура. А военные – тем более. Он купил всех офицеров в Тинго-Мария, поселил их на роскошных виллах и все такое. Нет, придется обойтись своими силами.

Далеко впереди наконец замаячила огромная черная машина.

Они приближались к центру. Движение становилось все оживленнее. Мало-помалу им удалось нагнать «форд». Сколько в нем человек, разглядеть было невозможно. На тротуаре, как всегда, кишели «амбулантес». Если начнется потасовка, прольется море крови...

– Подождем, – сказал Малко, – здесь слишком много народу.

Каммингс взглянул в зеркальце заднего вида и снова выругался.

– Сзади...

Малко обернулся и увидел кремовую «тойоту». В ней было четыре человека. Оружия он не заметил, но их намерения не оставляли сомнений: машина ехала вплотную за «рейнджровером», не пытаясь его обогнать.

– Они тоже ждут, когда будет поменьше народу, – хмыкнул Джон Каммингс. – По-моему, это колумбийцы. А где колумбийцы – там всегда трупы.

Мануэль Гусман хорошо подготовил свое бегство... Все три машины выехали на площадь 2 Мая. Черный «форд» круто свернул налево, на авенида Угарте, удаляясь от центра.

– Они хотят выехать на кольцевую дорогу, – бросил Джон Каммингс, – а оттуда на большую автостраду – и прямо на север.

– Надо задержать их раньше, – решительно сказал Малко. – Скорость у них выше нашей.

Черная машина уже выруливала на кольцевую дорогу. Какой-то автобус не давал «рейнджроверу» проехать, упорно держась посреди шоссе. Ругнувшись сквозь зубы, Джон Каммингс выхватил кольт, прицелился (благо ветрового стекла не было) и выстрелил.

Зеркальце автобуса брызнуло осколками, и он резко вильнул вправо. Американец нажал на газ.

«Тойота» по-прежнему ехала следом. Вдали уже виднелись отроги Анд. Проехав километра три, «форд», как и предсказывал Джон Каммингс, свернул на широкое шоссе, уходившее на север, к горам. Колеса «рейнджровера» то и дело попадали в огромные выбоины, и пассажиров швыряло друг на друга. Они ехали через промышленный район – угрюмые закопченные здания, высокие дымящие трубы. Вдруг Малко увидел, как на «форде» загорелись красные фары.

– Смотрите, они сейчас остановятся!

Черный гигант отъехал на обочину метрах в ста впереди.

Малко обернулся. Сзади приближалась «топота». Теперь за ее ветровым стеклом были отчетливо видны несколько черных стволов.

Джон Каммингс резко затормозил. Дверцы «форда» распахнулись, оттуда выскочили четыре человека, вооруженные пистолетами-пулеметами. Даже не пытаясь укрыться, они рассыпались по шоссе, держа оружие наперевес, оставив ровно столько места, чтобы машина могла проехать.

«Форд» сорвался с места. Джон Каммингс схватил свою винтовку.

– Это колумбийцы! С ними шутки плохи, прорвемся только через их трупы...

Он вывернул руль вправо и нажал на тормоз. Затем отдал своим людям короткий приказ на кечуа. Все тут же выскочили из машины и бросились в придорожную канаву. Малко услышал скрип тормозов «тойоты» и через мгновение – треск автоматной очереди.

Лежа ничком, Джон Каммингс взвел курок и прицелился. Грянул выстрел. Один из колумбийцев пошатнулся и рухнул: крупнокалиберная пуля вдребезги разнесла ему череп. Оставшиеся в живых принялись палить, как безумные. Пули изрешетили капот «рейнджровера», пробили бензобак. Взметнулся огромный столб пламени. Раскаленные гильзы от винтовки американца сыпались прямо на Малко, который выпускал короткие очереди из своего «узи». Люди Джона Каммингса, не прекращая стрелять, бросились в атаку. Через несколько мгновений все четверо колумбийцев лежали на шоссе в разных позах.