Текст книги "Мегрэ и осведомитель"

Глава 7

– Да, я действительно была на улице Ля-Брюйер, не буду отрицать, поскольку нас видел муж консьержки, хотя и был в стельку пьян. Но надолго ему не заткнешь рот бутылкой коньяку. Наверное, к тому же повсюду остались отпечатки пальцев, следы моей пудры или крема. Эта история тянется уже три года, и я бываю у него по крайней мере два раза в неделю. А этот подонок, этот гнусный недоносок, который сидит вон там, в углу, наверняка был в курсе наших дел. Что же касается Манюэля, то он знал, чего добивается, когда стал моим любовником. Он добивался не меня, а наследства моего мужа.

Она не владела собой, говорила отрывисто.

– Когда Морис обратил на него внимание, Манюэль был всего лишь мелким сутенером… Вы наверняка не знаете, что Морис был крупным дельцом…

Мегрэ курил трубку, боясь прервать этот поток слов.

Лина говорила, охваченная яростью, а может быть, страхом. Время от времени она поворачивалась и с ненавистью смотрела на Манюэля.

Всего несколько часов назад они были не только любовниками, но еще и соучастниками преступления. Теперь каждый стремился свалить вину на другого.

– Жанвье, сними с него наручники.

– Наконец-то вспомнили… Полагаю, что отсюда не так-то просто вырваться…

Манюэль уже утратил свой апломб и только криво усмехался.

Блоха неподвижно сидел на стуле в углу, как можно дальше от братьев Мори. Вид у него по-прежнему был испуганный, и несмотря на то, что Манюэль проиграл, он смотрел на него с ужасом. Он так давно испытывал к нему страх, считая своего рода сверхчеловеком, что никак не мог избавиться от этого чувства.

– Я сейчас все скажу, – продолжала она. – Мы лежали в постели. Вдруг в дверь позвонили.

– Вы этого не ждали?

Она немного задумалась:

– Нет. Откуда мне было знать, что мой муж явится именно этой ночью?

– Значит, он не догадывался о вашей связи, хотя был в курсе всего, что происходило в квартале Пигаль.

– В таком случае он не стал бы ждать целых три года.

Если он был в курсе, то прекрасно играл свою роль. Ведь он ревновал меня как сумасшедший…

– Вам не показалось, что Манюэль ждал этого визита?

На этот раз пауза длилась дольше.

– Честно говоря, не знаю. Он встал, надел халат, который висел на кресле… Потом достал из ящика ночного столика пистолет и сунул его в карман.

– Она лжет, комиссар. Халат из тонкого шелка, и пистолет просвечивал бы в кармане. Послушайте меня хорошенько. Я сказал, что буду говорить только в присутствии своего адвоката, это так… Но прошу вас, не доверяйте словам этой женщины и проверьте все, что она скажет…

Об одном, по крайней мере, я могу теперь сказать правду… Это она бросилась мне на шею, когда я появился в их доме… Она без конца твердила, что Морис старик, ни на что не способен. Старый маньяк, как она выражалась.

– Напротив, это он…

Манюэль тоже поднялся.

– Сядьте!

Постороннему наблюдателю эта сцена могла бы показаться забавной. Мегрэ, сидя в своем кресле перед набором разложенных на столе трубок, был столь же бесстрастен, как восковая фигура в музее Гревен[3]3
  Знаменитая парижская галерея восковых фигур.


[Закрыть].

Блоха по-прежнему дрожал в своем углу, словно именно ему грозила опасность.

Младший брат слушал, не вмешиваясь в разговор.

В данную минуту в кабинете Мегрэ разворачивалось не столько дело Марсиа, сколько ожесточенная и безжалостная схватка между двумя любовниками.

– «Стоит тебе захотеть, и в тот же день ты займешь это место». Вот что она мне говорила… Она тщеславна, скупа… Вышла из самых низов и перед тем, как попала в «Табарен», немало слонялась по тротуарам на площади Пигаль.

Все это было на редкость омерзительно, и бедный Лапуэнт, стенографировавший допрос, пытался скрыть свою неприязнь.

– Давно она задумала убить мужа? – спокойно, словно задавая самый естественный вопрос, спросил Мегрэ.

– Во всяком случае, это пришло ей в голову в первые же месяцы нашей связи.

– Вы ее отговаривали?

– Это ложь, господин комиссар, он специально стал моим любовником, чтобы в один прекрасный день завладеть состоянием мужа…

– А тот по-прежнему ничего не подозревал?

– Он доверял мне. Впрочем, я его обманывала впервые.

– Неправда… Она спала даже с барменом Фредди…

Он подтвердит.

Она снова повернулась к нему, разъяренная, словно собиралась плюнуть ему в лицо.

– Будет гораздо удобнее, мадам, если вы сядете на место.

– Я видела, как вы рассматривали мебель и картины на улице Баллю. Не сомневаюсь, что вы обо всем догадались и устроите экспертизу. Тогда все выплывет наружу. Но идея принадлежит вовсе не этому жалкому типу, этому ничтожеству.

– Это Манюэль-то – ничтожество!

– Ограбление замков, как это называют, организовал мой муж, да, сам придумал и организовал… У него было шесть-семь доверенных лиц в разных уголках Франции.

Когда затевалась очередная операция, он давал им знать, и все они собирались в указанном месте. Братья Мори тоже участвовали в деле, предоставляли грузовики и ящики.

– Куда девалась мебель и ценные вещи, которые попадали в руки Манюэлю и Морису?

– Они возвращались в провинцию к подпольным антикварам. Разве это неправда?

– Это единственная правда из всего, что она здесь наговорила. Не стану отрицать, поскольку экспертиза все равно подтвердит…

– Значит, вы руководили операциями?

– На месте – да. Но приказы давал Морис. Он ничем не рисковал… У себя в ресторане он изображал раскаявшегося преступника и даже видные чиновники подавали ему руку.

– Дело было прибыльное…

– Золотое дно…

– Которое вы собирались прибрать к рукам?

– Это придумала она.

– Это точно?

– Мое честное слово стоит столько же, сколько ее слово. Считайте, как вам угодно. Жаль, что я бросил пистолет в Сену, потому что на нем вы бы обнаружили вовсе не мои отпечатки пальцев.

– Разве вы не видите, что он нагло врет?

И в ту минуту, когда никто этого не ждал, Мегрэ обернулся к Блохе, побледневшему как полотно.

– В котором часу вы позвонили?

Глава 8

– Около двенадцати ночи, – пробормотал тот.

– Что вы ему сказали?

– Правду.

– Какую правду?

– Что его жена находится в квартире у Манюэля.

– Почему вы вдруг вздумали это сделать?

Жюстен повернулся с упрямым видом, как школьник, застигнутый врасплох.

– Отвечайте.

– Я не знаю… Хотел отомстить…

– За что?

– За все. Два года назад я пытался войти в их банду.

Я знал, как они работают. Я знаю все, что творится в квартале Пигаль и на Монмартре. Я просил Манюэля взять меня, но он ответил, что ему не нужны такие ублюдки.

Теперь вмешался Манюэль:

– Он лжет.

Мегрэ курил трубку за трубкой, и воздух казался сизым от дыма.

– Вы тоже можете курить, – предложил комиссар.

– А я? – спросила Лина.

– Извольте.

– У меня нет сигарет, а у этого подонка я брать не хочу…

Комиссар достал из ящика пачку сигарет и протянул ей, но спичку подносить не стал. У нее так дрожали руки, что первые две спички потухли и она смогла раскурить сигарету только от третьей.

– Ну а что скажете вы, Манюэль?

– Он никогда ничего мне не предлагал. Я знал его только с виду, потому что часто встречал на Монмартре… Все знают, что он стукач.

– Неправда!

– Теперь вы, Жюстен, продолжайте.

– Я позвонил, чтобы отомстить этому человеку за то, что он презирал меня.

– Откуда вы звонили?

– Из ближайшего автомата. Я издали видел огни ресторана.

– Вы понимали, что тем самым можете спровоцировать драму?

– Не совсем…

– Но в общем не имели ничего против?

– Нет.

– А если бы речь шла о других людях, вы поступили бы так же?

Этот вопрос застал его врасплох, и ему потребовалось время на раздумья.

– Не знаю, – признался он.

– А может быть, вы мстили за свой маленький рост, за свое лицо, из-за которого на вас оборачиваются на улице?

– Не знаю, – повторил он.

– Будьте внимательны, я задам вам важный вопрос. Вы только что солгали, потому что боитесь Манюэля.

Коротышку снова охватил панический страх, словно даже здесь, в полиции, братья Мори оставались такими же всемогущими…

– Я сказал всю правду.

– Нет. Правда состоит в том, что вам заплатили за то, чтобы вы позвонили Морису в назначенный час.

– И кто же это, интересно, заплатил мне?

– Разумеется, Манюэль.

– Я протестую, – закричал тот. – Хотел бы я знать, зачем мне потребовалось, чтобы меня застали на месте преступления, да к тому же муж любовницы?

Но Жюстен продолжал:

– Он мне дал тысячу франков… Он угрожал, что убьет меня, если я скажу об этом хоть слово… Он добавил: «У меня повсюду друзья. Они сделают все, что потребуется, если я сам не смогу…» Мне было жаль месье Мориса, я к нему очень хорошо относился.

– И все-таки послушался?

– Мне вовсе не хотелось получить пулю в живот.

– А ты не подумал, что месье Морис может выстрелить первым?

– Если уж этот человек, – он указал на Манюэля, – если уж этот человек решил, что все будет так, а не иначе, все должно было произойти именно так, как он задумал… Ведь это сущий дьявол.

Мегрэ, не сдержавшись, улыбнулся, и тут на первый план выступила Лина.

– Видите, комиссар, я не лгала… Я ничего не знала об этом звонке… И не ждала, что муж ворвется в дом, поэтому у меня не было оружия.

– Вранье! Она соврет – недорого возьмет… Это она придумала, чтобы ее мужу позвонили в ресторан, она…

Помню, как сейчас, она сказала: «Если ты пришьешь его или его где-то пришьют, в конце концов обвинят тебя, потому что полиция быстро разнюхает про нашу связь… Предположим, что он застукает нас, как говорится, на месте преступления… Я его хорошо знаю…

Он без оружия не пойдет. Он станет угрожать тебе или мне. В любом случае это будет необходимая самооборона…»

– И все-таки это не доказывает, что стреляли не вы…

У Лины от ярости выступили слезы.

– Ну что я должна сделать, чтобы вы мне поверили?

– Не мне вам верить. Все решает суд присяжных.

– Я в жизни не держала в руках оружия.

– Опять врет, – вмешался Манюэль. – Я видел, как она в Бандоле охотилась на чаек.

– Из ружья?

– Из ружья мужа.

– И попадала?

– Убила несколько штук у меня на глазах.

– Жюстен…

– Да, господин комиссар…

– Когда и где Манюэль говорил вам о телефонном звонке?

– В ночь убийства на улице Пигаль. Я проводил Бланш в «Канарейку». Я всегда прохожу там в одно и то же время.

– И сказал, что вы должны позвонить Морису около полуночи?

– Да…

– Вот видите, – воскликнула Лина, – я даже не знала, где найти Блоху, а уж Манюэль позаботился, чтобы я не догадалась об этом звонке.

Мегрэ хотелось пить. Он дорого бы отдал, чтобы ему принесли стакан пива, но тогда нужно было бы заказать на всех…

Он добился важных результатов, весьма важных. Любовники, ополчившись друг на друга, больше не отрицали убийства Мориса Марсиа в квартире на улице Ля-Брюйер.

Что же касается того, кто именно виновен, Мегрэ это не слишком занимало. Сейчас важно было выяснить, кто стрелял и что происходило раньше, то есть как готовилось преступление.

Он повернулся к Манюэлю, который курил с презрительным видом.

– Зачем же вы, устроив настоящую любовную трагедию, вызвали брата, чтобы он помог вам отнести тело на улицу Жюно?

– Это и есть доказательство, что я не стрелял… Если бы я стрелял, я бы сознался, потому что действовал в пределах необходимой самообороны… Но поскольку это сделала Лина, поверить в это было бы труднее… Я велел ей идти домой, пообещав все устроить.

Мегрэ поочередно смотрел на любовников. Оба они способны солгать. Мори – циник, он мог пойти на все.

Но разве Лина – более искренняя, чем Манюэль?

Из угла, где сидел Блоха, раздался высокий голос:

– Это он.

– Вы видели?

– Слышал.

– Где вы находились?

– Шел следом за месье Морисом до четвертого этажа. Спрятался на площадке. Потом услышал, как закричала женщина: «Да стреляй же! Ты что, не видишь? Он сейчас меня убьет!» Не успела она произнести последнее слово, как раздался выстрел… Я поспешно убежал.

Наступила тишина. Непомерно большой рот Блохи исказился странной улыбкой.

Манюэль заговорил первым:

– Он лжет. Морис вовсе не собирался в нее стрелять…

– Он все выдумал, – вмешалась Лина. – Никто из нас не произнес ни слова…

Мегрэ встал и пристально осмотрел всех присутствующих.

– Никто больше ничего не хочет сказать?

– Нет, – буркнул Манюэль.

– Повторяю – он лжет, – сказала Лина.

– Жанвье, надень всем троим наручники.

– Но я-то тут ни при чем, – запротестовал младший из братьев, Джо.

– Разве вы не помогали брату избавиться от трупа?

– Это не преступление.

– Это называется соучастие… Надень им наручники.

– И мне тоже? – завопила Лина, словно с обираясь устроить истерику.

– И вам.

Мегрэ сказал Лапуэнту:

– Помоги Жанвье переправить их в Депо.

Он устал. Ему хотелось подумать о чем-нибудь другом. Он надел шляпу и спустился по лестнице.

С неба падали крупные капли дождя, оставляя черные круги на асфальте.

Он дошел до площади Дофина, где двое его коллег пили аперитив. Он чуть было не соблазнился, но удержался.

– Самую большую кружку пива, какая у вас найдется, – сказал он хозяину.

Глава 9

Скамья, слева от кабинета следователя Бутея, была почти всегда занята в течение трех месяцев. Потребовалось отыскать в разных провинциальных городках сообщников братьев Мори и покойного месье Мориса по ограблениям замков и богатых поместий.

Параллельно работали эксперты и в конце концов установили происхождение мебели и картин с улицы Баллю и улицы Ля-Брюйер.

У антикваров-перекупщиков в разных концах страны нашли многое из того, что было украдено бандой.

Мегрэ специально отправился на Монмартр, чтобы поздравить инспектора Луи.

– Я сделал только то, что входит в мои служебные обязанности, – пробормотал тот, краснея.

– В тот день, когда вы почувствуете зов сердца, можете стать членом моей бригады…

Вдовец не мог поверить словам Мегрэ. Наверное, в нем боролись желание войти во Дворец правосудия и привязанность к кварталу Пигаль.

Дело слушалось судом присяжных, Лина и Манюэль непрерывно пытался свалить вину за убийство друг на друга.

Телефонный звонок жертве указывал на преднамеренное преступление, за которое полагается максимальное наказание.

Несмотря на терпение следователя Бутея, ему так и не удалось установить вину одного из любовников, которые отныне превратились в заклятых врагов.

Когда слово давали Лине, со скамьи подсудимых раздавалось:

– Она лжет!

– Замолчите.

– Говорю вам, она лжет.

– А я приказываю вам замолчать.

То же самое повторялось, когда на вопросы отвечал Манюэль.

Суд присяжных долго не раздумывал. Он приговорил Лину и Манюэля к двадцати годам заключения каждого, а Джо – к пяти годам.

И все трое, покидая зал суда, обменивались ненавидящими взглядами.

У Блохи снова вошло в привычку звонить инспектору Луи.