Текст книги "Ариец и его социальная роль"

Глава 2. Физические характеристики арийца

Общие черты

Средний рост взрослого арийца мужского пола– около 170 см, в древности он был ниже, более высокие представители этой расы встречаются в Скандинавии и некоторых регионах США. Цефалический индекс черепов у живых людей в среднем составляет 72–76, у высохших черепов – 70–74. Наблюдается расширение передней части черепа, амплитуда изменчивости примерно ±5 единиц для каждой подрасы. Лицо большое, лепторинное и лептопросоптное. Сложение в целом долговязое. Это краткое описание Карла Линнея приводится, чтобы читатель лучше разобрался в физических, психологических и социальных чертах H. Europæus. Великий натуралист уловил необходимость описать расы с помощью особых характеристик, присущих человеку как биологическому виду. Линней выступает одновременно как зоолог и как антропосоциолог.

Современная наука не располагает ничем существенным, что можно было бы добавить к данному диагнозу. Черты, описанные во времена Линнея, – рост, индекс – не являются принадлежностью исключительно H. Europæus. Черты, действительно принадлежащие ему одному, которые в чистом виде не встречаются ни у одной другой расы, – это белокурые волосы и голубые глаза.

Представителям H. Europæus присуще большое лицо, высокое, двояко выпуклое, то есть в профиль нос и верхняя челюсть выступают, лоб и подбородок отступают вглубь относительно лицевой поверхности, средняя часть лица – выступающая. Нос – тонкий, выдающийся, прямой, у развитых взрослых индивидов с горбинкой или орлиный. Длина спинки носа увеличивается с возрастом, кончик носа тоже удлиненный. Уши достаточно большие, с развитыми мочками, окаймленные, не оттопыренные. Подбородок выступающий, равно как и надбровные дуги. Общее впечатление от лица – энергичное, и эта спокойная энергия чувствуется во взгляде.

Шея длинная, отклоненная назад относительно затылочного выступа, плечи немного покатые, верхняя часть груди слегка вдавлена. Туловище вытянутое, талия тонкая, длинная, с изгибом. Со спины длинноголовый блондин без всяких трудностей отличается от других рас элегантными формами шеи, торса и особенно талии. Конечности удлиненные, особенно ноги, лодыжки и запястья тонкие, пальцы длинные, с миндалевидными, удлиненными ногтями, чаще всего плоскими.

Лицо румяное, цвет кожи туловища и конечностей белый, в той или иной мере розоватый, слизистые оболочки и соски розовые, пигмент промежности светлый, волосяной покров негустой, очень светлого оттенка. Волосяной покров в подмышечных впадинах и на лобке весьма развит, блондинисто-рыжий или пепельно-льняной.

Анатомия

Скелет H. Europæus и его различных разновидностей сделался сюжетом многочисленных исследований. Одни определили H. Europæus зоологически, другие вписывают популяции, содержащие такую долю H. Europæus, что полученные результаты относятся к нему весьма косвенно. Таковы почти все работы по англичанам и шведам. По внутренним органам первая из указанных категорий работ почти отсутствует. Те, кто изучал мозг, пищеварительную, половую системы человека, не слишком интересовались расой, к которой принадлежали объекты их исследований. Было бы очень полезно, например, получить монографию по исследованию мозга у различных рас, но мы вынуждены довольствоваться описаниями английского мозга, сделанными английскими анатомами.

Череп H. Europæus удлиненный, яйцевидный, выпуклый с боков и сверху. Этим он отличается от черепов средиземноморцев, верхние и боковые закругления которых принадлежат окружностям большего радиуса. Клювовидный затылочный бугор выпуклый, четко очерченный, обращен вниз, как у H. Contractus. Теменные бугры умеренно развиты. Лоб достаточно высокий, немного покатый, у некоторых представителей расы более прямой, возвышается над межбровьем и надбровными дугами тем в большей степени, чем мощнее индивид. Глазной наружный апофиз закруглен, в отличие от H. Spelœus, у которого он прямой и горизонтальный.

Лицо вытянутое, достаточно большое, но узкое. Хорошо выражены скулы, немного угловатые книзу. Челюсти сильные. Для представителей расы характерны большие глазницы, со сглаженными углами и средним либо большим орбитальным указателем, который варьируется в зависимости от пола и возраста. Расы различны с точки зрения прогнатизма. В основном, особенно у древних германцев, мы находим тотальный прогнатизм, особенно явный альвеолярный прогнатизм; у некоторых других рас – в Дании, Англии, Швеции – прогнатизм слабый или вообще отсутствует. Топинар у 34 галлов, или галло-римлян, дает значение 80,3; у 11 современных скандинавов – 80,1; у 42 франков – 76,5. Эти последние намного более прогнатичны.

Нос высокий, узкий. Согласно исследованиям Топинара, носовой индекс у галлов – 45,8, у современных англичан (по черепам) – 46, у фризонов – 46,3. Ами обнаружил у Меровингов индекс, равный 46,1, а у объектов из Ардентуна и Булоннэ – 47,1 (Crânes mérovingiens et carolingiens, Anthropologic, 1893, IV, 513–534). Эти средние величины присущи и современным долихоцефальным блондинам.

Нужно признать, что специалисты до сих пор еще не изучали длинные кости скелета. Черты, привлекающие внимание в неолитических захоронениях – прободение плечевой кости, опора бедренной кости, платикнемия большой берцовой кости, – у H. Europæus отсутствуют. Однако я считаю, что первая и последняя из вышеупомянутых не должны быть редки у H. Europæus в эпоху неолита, поскольку непонятно, к какому черепу какие из останков, фигурирующие в коллекциях, относятся. Следовательно, трудно утверждать, что кости, в которых эти черты представлены, не принадлежали метисам или индивидам другой расы. В то же время я могу заявить, что, согласно моим собственным наблюдениям, большая берцовая кость у представителей расы H. Europæus часто оказывалась спрессованной. Это сжатие, которое Мануврие различает благодаря подлинной платикнемии, вполне очевидно из захоронений, в которых я имел дело с целиком сохранившимися скелетами, чей череп, безусловно, принадлежал к расе H. Europæus. Короткие и плоские кости привлекли еще меньше внимания. Это досадный пробел в наших познаниях.

Так как расовая анатомия мало развита, вполне естественно, что мягкие ткани изучены еще меньше. Фактически мы не знаем почти ничего об ангиологии и миологии H. Europæus. Данные спланкнологии не столь редки, но они включают в себя только мозг и половую систему. Иллюстрации английских анатомов в большей степени несут нам сведения о мозге H. Europæus, а не о мозге в целом, и в исследованиях всегда отсутствует сравнительный аспект. Если сопоставить в чистом виде мозг H. Europæus и мозг H. Alpinus, то при условии, что все их части одинаковы, отдельные извилины будут разными, их положение будет ощутимо отличаться, так как мозг первых намного длиннее и менее широкий[7]7
  См. некоторые указания в Le Fort, La topographie cranio-cerebrale. Paris, Alkan, 1890.


[Закрыть]. Единственная известная мне серьезная работа по данной теме – это монография по мозгу ученого из Литвы Вайнберга (Das Gehirn der Letten, Cassel, Fischer, 1896), иллюстрированная фотогравюрами. Докторская диссертация Вайнберга (Die Gehirnwendungen bei den Esten, Dorpat, Mattiesen, 1894) не содержит иллюстраций, и сюжетов в ней приводится немного. Смогут ли анатомы отказаться от классической анатомии мозга в пользу систематизированной расовой анатомии? Тот день, когда ученые закончат исследования, основываясь на более точных сведениях, чем краниометрия, антропосоциология сможет назвать днем своего рождения. Сравнительный аспект работ Вайнберга включает лишь вес мозга. Бойд, изучив мозг 306 мужчин в возрасте от 21 до 50 лет (очевидно, почти все британцы), обнаружил, что средний вес мозга равен около 1359 г. Майер и Хайберг, исследовав в госпитале Копенгагена мозг 90 мужчин того же возраста и принадлежавших, вероятно, в подавляющем большинстве датчанам, выявили, что их средний вес составляет 1365 г, то время как 10 обследованных литовцев дали Вайнбергу более солидный вес – 1403 г. Та же разница наблюдается в исследованиях женщин: соответственно 1223, 1226 и 1250 г.

Половая система, по крайней мере женская, – очень значительный антропологический фактор. Практикующие гинекологи претендуют на то, что могут распознать расу женщины только по ее половым органам. Фактически у женщин видов H. Alpinus и H. Europæus строение половых органов так же различается, как строение черепного скелета и общих форм тела. Сильно развитые большие половые губы свидетельствуют о том, что раса H. Europæus прошла очень длительную эволюцию. Представители этой расы более других отличаются от обезьяны, у самок которых большие половые губы плохо различимы. Малые половые губы большого размера, но меньше, чем у некоторых африканских рас без пигментации[8]8
  Относительно складок половых губ см. Сенас, Малые половые губы с точки зрения антропологии и судебной медицины, AFAS, 1897, II, 708. Невежество судебных медиков, не знакомых с этническими особенностями строения некоторых внутренних органов, часто приводит к серьезным судебным ошибкам. Именно в делах, связанных с религиозной концепцией нравственности, знание антропологии помогло бы свести к минимуму многочисленные ошибки. Однако даже лучшие медики большей частью не осведомлены в этой науке. Одно из дел, которое принесло мне наибольший успех в прокуратуре, но которое оставило самый тяжкий след в моей душе, базировалось на ошибке подобного рода. Вот почему я считаю нужным настаивать на необходимости требовать от судебных медиков знаний в области антропологии.


[Закрыть]. Наружные половые органы объемистые по сравнению с женщиной вида H. Alpinus имеют более низкое и заднее расположение. Это относится к чертам, свидетельствующим о более низкой ступени развития, которую мы обнаруживаем у самок обезьян – у них вульва почти всегда видна сзади. По этому показателю женщина вида H. Europæus сближается с долихоцефальными черными расами, особенно с меланезийцами, которые чаще всего практикуют коитус more pecudum. Вагина просторная и длинная, матка более удлиненная, чем у женщины вида H. Alpinus, заканчивается очень удлиненной шейкой. Это различие в строении матки двух основных рас наших популяций приводит к появлению метисов с часто встречающимися отклонениями, вызывающими бесплодие. Матка, построенная справа и слева по различной модели, уже не подставляет свой зев под ось вагины, и зачатие становится делом случая.

У девушек обнаруживается также различие в строении девственной плевы, но тип диафрагмы центральной щели кажется мне преобладающим более заметно.

Мужская половая система не представляет ничего примечательного, кроме своей объемности по сравнению с женскими половыми органами и тенденции к развитию крайней плоти. По первому показателю H. Europæus похож на Н. Afer, за исключением того, что длинный и объемный член последнего вялый и не подвержен полной эрекции. Вторая черта, уже замеченная греками и часто демонстрируемая в работах скульпторов – предрасположенность к фимозу, обрекала бы расу на обрезание.

Гистологию H. Europæus еще только предстоит разработать. Мы располагаем только приблизительными замечаниями относительно клеток мозга и волос. Волосы в сечении эллиптические, как у большинства долихоцефальных рас. Пигментация, в целом редкая, хромобласты находятся в состоянии вырождения.

Физиология

Еще только предстоит разработать определение физиологии расы как нашей, так и других. Она определяется двумя фундаментальными фактами – лимфатическим темпераментом, скоростью обмена веществ и другими. H. Europæus много ест, много пьет, что ставит его в невыгодные экономические условия при конкуренции с более воздержанными расами. Необходимость удовлетворять эти нужды является, возможно, одним их важнейших элементов, определяющих общественный отбор благодаря перемещениям. H. Europæus много потребляет, поэтому он вынужден совершать дополнительную работу. Его выделения обильные, особенно пот, который выступает в повышенном количестве во время выполнения работы и в жару.

Патологические нарушения в физиологии H. Europæus мало изучены, но отмечена повышенная склонность к некоторым заболеваниям. Чаще, чем у других рас, у него встречаются близорукость, грыжа. Лимфатизм влечет за собой предрасположение к всевозможным болезням. Особенно широко распространены и протекают в тяжелой форме золотуха, гонорея. Легочный туберкулез у H. Europæus вызывает в относительных данных гораздо большую смертность, чем у H. Alpinus. В госпиталях пока нет практики отмечать антропологические особенности пациентов и вести расовую статистику заболевших, но во многих странах подобная работа проделана в индивидуальном порядке. Ландузи во Франции и Беддо в Англии констатировали повышенную склонность долихоцефальных блондинов к чахотке. В Америке Кнэпп среди 484 случаев заболевания туберкулезом обнаружил, что 477 их них – долихоцефалы. Раса подвержена существенному влиянию быстротечных заболеваний – таких, как потница. На Западе, в селениях, от эпидемии потницы часто страдали все блондины, в отличие от брюнетов. Так как долихоцефалы-блондины редко селятся выше топографической отметки в 100 м над уровнем моря и крайне редко на больших высотах, то в результате этого болезни, к которым эта раса предрасположена, более редки в горах и на высоких плато. Особенно это касается случаев туберкулеза, особенно трахомы, согласно исследованиям Шибре (Etude de géographie ophtalmologique sur le trachome, Paris, Steinheil, 1896).

Темперамент H. Europæus предполагает приспособленность к определенному климату. В подходящем климате раса необычайно живуча и плодовита. В Selections socials («Общественный отбор», с. 182–183) я указывал на значительную продолжительность жизни долихоцефальных блондинов. И наоборот, представляется, что в других климатах сопротивляемость H. Europæus оказывается резко сниженной по сравнению с другими расами, среди которых он проживает. Этот феномен не распространяется на теплые регионы. Он наблюдается даже в Центральной Франции и во всей Южной Европе. В Алжире долихоблондам не удается акклиматизироваться. Исчезновение колоний эльзасцев и пруссаков в этой стране было очень заметным. Я должен добавить, что этому процессу в немалой степени способствовала привычка вести невоздержанный образ жизни. Но только невоздержанностью родителей нельзя объяснить повышенную детскую смертность, которая стала основной причиной исчезновения прусской колонии во времена Империи и эльзасских – после Первой мировой войны. Немецкие колонии в Южной Америке прекращают сопротивление. Можно возразить, приведя пример буров, являющихся H. Europæus в чистом виде, и пример древних ливийцев. Но выстоят ли буры в Трансваале – мы не можем этого утверждать. Они борются в Капских горах, однако там климат менее жаркий, гораздо более влажный. Что касается ливийцев, они жили в Африке в совершенно другую эпоху, когда климат был иной. 2 тыс. лет назад эти народы вели образ жизни, схожий с тем, который сейчас ведут буры: на своих повозках пасут стада на пастбищах и в лесах. Сейчас они постепенно угасают, уступая место расам, лучше приспособленным к новым климатическим условиям.

Этот феномен ослабленной сопротивляемости H. Europæus за пределами своего естественного климатического ареала сопровождаем другим феноменом – угрожающим и знаменательным. Физическое и психическое превосходство H. Europæus – рост, сила, мужественность и долголетие, – по всей видимости, зависит от более долгого периода роста, или более точно: от продолжительности периода детства и отрочества. У H. Europæus зрелость в его родных краях наступает очень поздно, а бесспорно, что зрелость является сигналом к прекращению физического и психического развития у всех рас без исключения. Эту важную особенность H. Europæus в теплых странах (даже в умеренно-теплых) утрачивает. В Италии, Центральной Франции, Испании зрелость у долихоблондов наступает на два-три года раньше. И замечательная вещь: в целом она наступает даже ранее, чем у других популяций. На Антильских островах светлые креолки оформляются почти одновременно с негритянками. Кажется, что такое преждевременное взросление имеет прямую связь с менее впечатляющим физическим развитием и меньшей моральной устойчивостью креолов H. Europæus по сравнению с их сородичами из Шотландии, Швеции или Померании.

Расы

H. Europæus отличается уникальным единообразием черт, и индивидуальная изменчивость, в целом, превосходит пределы различных подрас. В то же время очевидно, что эволюция H. Europæus должна включать последовательность промежуточных стадий (кроме исходной расы), а также, очевидно, и то, что среды, отличные друг от друга, в которых протекали частные эволюции разных народов расы H. Europæus, должны были наложить на эти народы отпечаток разных свойств. Из-за смешения или по другим причинам сегодня везде, где обитает блондин, мы видим эти формы сосуществующими в различных пропорциях. В действительности различимых подрас насчитывается три:

1. Неолитическая. С точки зрения остеологии она характеризуется пониженным ростом, меньшей средней величиной цефалического индекса, колеблющегося около 72. Очертания черепа менее выпуклые, большие берцовые кости часто затронуты ложной платикнемией. Я думаю, что эта раса, представляющая собой не до конца развитого H. Europæus, должна была быть темно-белокурой или светло-русой с естественной индивидуальной склонностью к эритризму Мы знакомы с остеологией этой расы по неолитическим захоронениям, в частности на территории Англии и Франции. Сейчас я не форсирую данную тему – я буду говорить об этом в главе 4 по поводу неолита в Англии и Франции. Внешность H. Europæus известна нам из сотен изображений на египетских усыпальницах, начиная с IV династии и заканчивая концом эпохи фараонов. Нигде мы не обнаруживаем пепельного блондина, который является самой совершенной формой H. Europæus.

Из ныне живущих с этой расой можно сопоставить большинство долихоблондов Северной Африки, подавляющее большинство долихоблондов Испании, юго-запада и центральной части Франции и, возможно, большинство жителей Британских островов и Франции. Впрочем, у индивидов этой разновидности обнаруживаются почти повсеместно, но за пределами указанных регионов невозможно предположить, имеем ли мы дело со случаем передачи наследственных черт или с индивидуальной изменчивостью. Вполне очевидно, что в других фракциях популяции H. Europæus могут рождаться индивиды менее крепкие, менее белокурые, с менее выпуклым черепом.

2. Средиземноморские брюнеты. H. Meridionalis имеют определенные аналогии с первой подрасой. Идет ли речь о параллельной остеологической разновидности, нужно ли в этом усматривать след частичного средиземноморского происхождения расы или какого-то давнего скрещивания? Нужно ли, наоборот, рассматривать средиземноморского брюнета как что-то низшее, скрещенное с неграми, избавившееся от своего полувитилиго? Является ли средиземноморский брюнет более или менее выродившимся вариантом первой подрасы? Ответить на эти вопросы не представляется возможным. Впрочем, эти предположения, в глубине вовсе не являющиеся взаимоисключающими, окажутся точными в случайных категориях.

Линней в своей работе Fauna suecica установил две другие подрасы.

3. Класс III. Четвероногие. Антропоморфные. Человек.

1. Обитателями Швеции являются: а) готы – высокорослые, с волосами почти белыми и прямыми, с радужной оболочкой пепельно-голубого цвета; б) финны – мускулистые, с волосами длинными и желтоватыми, с темной радужной оболочкой.

По-видимому, эти две подрасы представляют две стадии эволюции H. Europæus: финский тип представляет фракцию, запоздавшую в своем развитии, а готский тип является на сегодняшний день наиболее совершенным. Современные антропологи разделяют два этих типа на более белокурый и рыжий. Я начну с последнего, поскольку он является менее развитым.

Фундаментальная черта рыжего типа – необычайная устойчивость пигмента, со слабо меняющейся природой и, особенно, своеобразный способ его распределения. Чуть позже я расскажу о теории пигментации и депигментации. Здесь же, где вопрос возник случайно, хотя и неотвратимо, я буду очень краток.

У рыжих пигмент не всегда дегенеративный, ближе к темному, более или менее рыжеватому, но он еще и распределен неравномерно, небольшими скоплениями. Между группами пигментированных клеток встречаются обширные лакуны без пигмента, или, точнее говоря, пигмент из них как будто изъят. Эти лакуны сосредоточены в более или менее обширные группы, отдаленные от клеток. На коже это видно невооруженным глазом – достаточно присмотреться к коже рыжих, чтобы увидеть, что она усыпана рыжеватыми пятнами, выделяющимися на непигментированном фоне. Гистологическое исследование радужной оболочки тоже показывает, что пигмент сосредоточен в отдельных местах, иногда объединен в цепочки. Из-за такого способа распределения разреженного пигмента глаза кажутся зелеными, серыми или желтоватыми, по внешней границе радужной оболочки – более темными. В волосах размер групп пигментированных клеток является более маленьким, сами группы более многочисленные, и чем более правильное их распределение, тем цвет волос более насыщенно-рыжий. Если только пигмент становится слишком разреженным или совсем слабым, рыжий цвет становится желтоватым – оттенок, вполне четко отличающийся от блонда.

Эритризм может быть и патологическим. Когда он естественный, он встречается или у метисов долихоблонда с долихобрюном, или в качестве этнической особенности. Я не стану обсуждать здесь первый случай – всегда индивидуальный и в природе редкий. В натуральном виде и у вышеупомянутых метисов эритризм нередок, но может встречаться только как исключение и только в тех странах, где долихобрюн многочислен. В Испании английские горняки, нанятые на работу шахтерами, произвели на свет от местных женщин детей с совершенно зверской, огненно-рыжей шевелюрой, благодаря чему стали предметом научных исследований. То же самое происходит, но более патологическим образом, у девочек-мулаток H. Europæus. Вся вышеописанная категория рыжих включает в себя лишь ограниченное число представителей и играет незначительную роль.

Не так обстоит дело с этническим эритризмом. Рыжий тип и его желтоватая разновидность очень распространены у финских племен, у русских (возможно, по причине финского происхождения большей части нации), у алеманов и в Шотландии. Rutilæ comæ встречаются у каледонцев еще и сегодня. Во всех этих случаях эритризм, скорее всего, унаследованный. Он является расовой особенностью. Кажется, что у какой-то части народов, сформировавшихся как разновидности вида H. Europæus, депигментация произошла каким-то необычным способом. Распределение пигмента во многом похоже на распределение солей серебра на негативе или на позитиве в процессе фиксации снимка в гипосульфите. Уменьшение химического слоя происходит везде, но иррегулярным образом. Гипосульфит выявляет сначала маленькие неправильные пятна, которые объединяются, оставляя между собой темные островки различной величины и ориентации. То же самое мы наблюдаем невооруженным глазом на коже рыжего и в микроскоп при гистологическом препарировании его радужной оболочки или волос.

Так ли было на самом деле – мы не знаем. Очевидно одно: у всех депигментация не происходила медленно и постепенно, как у некоторых индивидов, может быть, более глубоко пигментированных в отдельных случаях. Совершенно ясно – это то, что во многих областях мы находим такую долю рыжих, которая превышает максимальные пределы индивидуальной изменчивости и предполагает наследование данной черты с давних времен. В произведениях античных авторов, Библии, Ведах рыжие упоминаются с эпохи, отстоящей от нас на 2,5–2 тыс. лет, а египетские рисунки Древнего царства позволяют нам судить даже о временах шеститысячелетней давности.

Рыжие бывают по-настоящему рыжими, мелированными или желтыми. Мелированные рыжие чудесно искрятся, подобно огню, главным образом благодаря феномену интерференции. Если наблюдатель, стоящий спиной к источнику света, рассматривает рыжие мелированные волосы индивида в рассеянном свете, они кажутся почти черными, если же их рассматривает против света, то, кажется, что их окружает светящийся ореол. Такой вид рыжих чаще всего встречается у метисов. Желтый рыжий, наоборот, максимально этничен; он встречается у угорских племен в Азии, а китайцы 2 тыс. лет назад описывали уйгуров как желтоволосых.

Блондины характеризуются недостаточностью и равномерным распределением пигмента, к тому же по остеологии и общим характеристикам он ничем не отличается от другого типа. Тогда как рост желтых остяков ниже, чем средний рост H. Europæus, рост рыжих шотландцев – один из самых высоких. Цефалический индекс у блондов и рыжих в зависимости от этнической принадлежности колеблется в среднем от 74 до 76.

Изучив некоторое число черепов германцев, янки, скифов или шведов (главное, чтобы они были в достаточном количестве, чтобы поглотить «белый шум» индивидуальных особенностей), становится очевидным – все они будут похожи друг на друга. Оттенки белокурого типа варьируются от темно-белокурого до серо-льняного; волосы детей часто серебристо-белого цвета. Любые оттенки желтого и темно-русого сближают индивида с другой расой.

Исследование городских популяций и популяции Соединенных Штатов Америки показало, что случайно выбранные категории индивидов по пониженному индексу часто относились к H. Europæus, сильно пигментированным. Другими словами, индексы более долихоидные, чем у популяций, служащих для сравнения, тогда как в большинстве случаев нигресценция равная или повышенная. А она должна быть всегда меньшей. Но почему же это не так? Беддо, Амон и многие другие авторы нашли объяснение этого феномена в причинах, необычайно запутанных. Действительно, вторжение долихобрюнов и семитов в некоторых случаях добавляет нигресценции, при этом совсем понижая индекс, но эти элементы не везде встречаются в достаточном количестве, а сами семиты не обязательно брюнеты и долихоцефалы. Я задался вопросом: «Не могли ли флавизм и эритризм, характерные для H. Europæus, исчезнуть естественным образом, а все прочие физические и психические характеристики остаться без изменений?».

Иными словами, если депигментация, как мы увидим вскоре, является полупатологическим феноменом, новой чертой, приобретенной в особых условиях, то совершенно понятно, что она может исцелять или подвергаться влиянию либо атавизма, либо какого-то нового изменения в сторону нормальной окраски. Впоследствии я себя спросил: а что если множество индивидов более или менее темного окраса, но однозначно H. Europæus по всем другим критериям, не были ни выздоровевшими H. Europæus, ни какой-то нигресцирующей разновидностью в процессе становления? Эта гипотеза – только гипотеза, но она бы легко объяснила некоторые факты совершенно неясной этиологии. И она, определенно, логична.

То, что индивид защищается посредством пигментирования, хорошо известно всем биологам. Более того, мы постоянно наблюдаем аналогичный феномен. У всех популяций, сохраняющих хотя бы небольшой процент крови H. Europæus, дети, как правило, никогда не рождаются очень темными. Они рождаются более или менее темными, а затем темнеют. Школьная статистика убедительно это подтверждает: процент блондинов сокращается во всей Европе и даже в странах с наиболее белокурым населением – от 7-8-летних школьников к 12-14-летним, от 12-14-летних – к возрастной категории рекрутов, от рекрутов – к более старшим возрастным категориям. Эту нигресценцию с возрастом легко заметить у отдельного индивида. Впервые остриженные волосы ребенка, с религиозным трепетом хранимые благочестивыми матерями, часто становятся предметом удивления, когда ребенок вырастает. У девочек кончик косы всегда более светлого оттенка. Когда антропологи начинают наблюдать детей, они первым делом отрезают прядь их волос и сличают их окрас при следующих осмотрах, которые необходимо проводить с периодичностью хотя бы раз в год. Так получается «уникальная гамма», то есть шкала оттенков волос, берущаяся от одного и того же индивида, которая свободна от ошибок, наличествующих в обычной гамме, составленной из волос различного происхождения, полученных от специализирующихся на этом оптовых торговцев.

Обычно нигресценцию с возрастом объясняют влиянием темноволосых предков. Но почему обратное наблюдается крайне редко? Почему белокурые предки не способствуют осветлению детей, родившихся темными? Очевидно, что совершается адаптация к среде. Организм реагирует и возвращается в нормальное состояние, лучше приспособленное к новым условиям.

При разведении гусениц в экстремальных условиях – например, в сильном холоде или в сильной жаре – спустя несколько лет среди чешуйчатокрылых появляются весьма любопытные разновидности, одни из которых существуют в природе, а другие являются ранее невиданными, и эти разновидности представляют отчетливую атавистическую особенность. То же самое наблюдается в опытах экспериментальной зоологии, осуществляемых на других видах животных и при испытаниях на растениях. Недавно в Обществе акклиматизации Нодэн сообщал о любопытнейшем факте: при скрещивании двух первоцветов был воссоздан вид, уже не являющийся первоцветом, а принадлежащий к другому семейству – более регулярному и древнему!

А влияние города на своих обитателей, особенно на интеллигенцию! Не произвело бы оно воздействия подобного рода не только на эмбрион в процессе роста, но и на молодую особь, и даже на взрослую? Если бы это было так, Большой Дюран снова прошел бы совсем рядом с важной научной истиной. Я не верю в долихоцефализирующее влияние городской жизни, по крайней мере на только что родившегося индивида, но я бы охотно поверил во влияние на нигресценцию. Горожане, согласно статистике, пока еще противоречивой, темнеют намного быстрее и более массово, чем сельское население.